Пожарский-2

11. ПО СПИСКУ

МАЗ

Огромные въездные ворота на территорию представительства Муромского Автозавода венчала та же эмблема, что и на капоте Илюхиной машины — стилизованный богатырский шлем с буквами «МАЗ» в налобной части. Илья проехал обширную стоянку до закрытой её части, перегороженной шлагбаумом. Пояснил мне:

— Здесь только наши встают. Пошли, заценишь красоту и уровень комфорта!

Я так понял, что в зале, больше похожем на бальный, были собраны исключительно элитные модели. Илюха вёл меня вдоль рядов глянцево поблёскивающих машин и расхваливал: проходимость, мягкость хода, то-сё. Иногда — таранные способности или (внезапно) низкий уровень шума в салоне. Приглашал посидеть, для начала за руль подержаться, панельку погладить.

А мне всё казалось — не то. Вот, вроде, всё хорошо — а не то. Я уж отпустил Кузьму малым комариком полетать, приглядеться, а то тут этих машин — целая площадь, в каждую садиться — всю задницу отсидишь. Я выбрался из очередного образца — и тут Кузя вернулся:

— Нашёл! В следующем ряду, наискосок немного — видишь, белая?

Кузьма прицепился в пиджаку, а я сказал:

— Илюх, пошли вон ту посмотрим?

— М-м! — оценил Илья. — «Призрак». Он хорош. Но я думал, тебе что-то более спортивное захочется… Ладно, пошли!

Мы прошли в следующий ряд, и я понял, что Кузьма не ошибся.

— Мне нравится эта машина. И я чувствую в ней силу.

— Да, — согласился Илья. — Это многих и останавливает. Это штучный экземпляр. У неё стоит турбина на магических кристаллах — требуется подзарядка, лишняя морока, не все хотят. Зато в случае необходимости разгоняется до сотки за три секунды.

— Посидеть можно?

— Конечно!

Я уселся на водительское сиденье. Обалдеть! Это моя машина. Просторный салон, по моему далеко не маленькому росту — удобная! Кожаные кресла, деревянная дубовая панель, бронзово-металлические вставки.

— Исключительно ручная сборка и отладка, — с гордостью добавил Илья. — Стёкла из полированного хрусталя. Пять мест и при желании можно перед вторым рядом ещё два откинуть и посадить пассажиров. Ну, мало ли, всякие бывают ситуации. Прокатимся?

— Тогда ты за руль садись, я пока не обучен.

Пассажиром ехать тоже было приятно. И мягкость хода, и низкий сытый звук мотора — да всё мне понравилось. И закрытая. Нафиг мне кабриолеты, скоро дожди пойдут! А снег? Нет, эта — однозначно.

— Беру. Можно счёт управляющему?..

— Да без проблем! Пришлём в особняк Пожарских. И машину подгоним. Я так понимаю, возить тебя пока шофёр будет?

— Правильно понимаешь. Я бы и сам, конечно, но всё времени разобраться в теме нет.

— Так я бы мог помочь, — Илья облокотился на руль, демонстрируя, какой он классный водитель и ещё более классный учитель.

— Когда — вот вопрос вопросов! Рвусь на сотню лоскутов каждый день.

— А… — глаза у Ильи заблестели: — А давай в обед? Академическая — сонная улица. Вышли минут на двадцать — вот тебе и урок. Там надо-то несколько раз показать, для закрепления. Обслуживать её ты всё равно механика вызовешь, а рулить…

Н-да, думаю, не сложнее, чем большим драккаром.

— О! Чуть не забыл! Мне бы ещё грузовичок для работников.

— Типа того, на каком мы серебро возили?

— Да, пойдёт!

— Сделаем.

Илья немного помялся, похлопал по рулю:

— Слушай, Дим, отец просил меня переговорить, а я даже не знаю, как начать…

Так-та-а-ак, кажись, я чую, куда ветер дует. Вот он — первый звоночек.

— Да скажи прямо, как есть.

Илья вздохнул.

— Мы… понимаем, что наглостью будет просить продать копию… ну… дневников, ты говорил…

— Первого Пожарского?

— Да. Но хотя бы то, что нашего рода касается?

Я тоже тяжко вздохнул:

— Там, понимаешь ли, защита от копирования стоит. И предупреждение, что не стоит этого делать, и нельзя выносить, и что будет с тем, кто — ну ты понял. А в комнате, где я её нашёл, всё обгорелое и остатки на стенах такие… Короче, я не рискну.

— Жаль… — Илья явно расстроился.

— В утешение могу сказать, что кроме истории про болезнь Муромца и чоботы с клюкой больше про вас пока ничего не было. Но если вдруг что-то вычитаю — на словах перескажу, это с меня.

Надо припомнить, в самом деле, писал я про того Илью ещё что-то или нет. Да рассказать — люди переживают.

— И на том спасибо, — немного повеселел Илья. — А с нас дружеская скидка, двадцать процентов. Кстати, цвет оставляем этот?

— Да, белый — вполне.

— Я почему-то думал, что ты чёрный захочешь.

— Ты на чёрной, я на чёрной — нескладуха. А так ты на чёрной, я на белой, а Ванька Демигнисов на своей красной — вот и будем мы как три волшебных коня.

— Из сказки про Василису? — засмеялся Илюха.

Я чуть не спросил: «Почему из сказки?» — но вовремя остановился и просто сказал:

— Ага.

— Главное, чтоб потом Яга не явилась дать всем огоньку, — ухмыльнулся Илья. — Ты, кстати, слышал, что почётную ректоршу Ягой за глаза зовут?

— Неужто так страшна?

— Вроде нет. Но вредная такая, сразу веришь, что живьём сожрать может. Архимагиня! Говорят, на посвящение в студенты в конце осени всегда является.

— Посмотрим.

Мы вышли из машины и теперь стояли по разные её стороны.

— Зайдёшь на рюмку чая? — предложил Илья. — Отметим приобретение.

Блин, что-то я не хочу сейчас со старшим Муромцем знакомиться и снова разговор о своих архивах начинать.

— Давай лучше в понедельник, ребят с группы позовём и куда-нибудь завалимся посидеть?

— Тоже тема, — легко согласился Илья. — Тебя куда подкинуть?

Можно было меня вообще никуда не подкидывать — я собирался в схрон портануться, но как-то мне не хочется сам этот факт афишировать. Будут потом вокруг портального следа танцы с бубнами устраивать, ничего, конечно, не поймут и ещё больше начнут подозревать. Не надо нам такое.

— До особняка Пожарских, если не трудно.

— Вообще без проблем! Поехали!

КАМЕНЮКИ

Дружески распрощавшись с Илюхой я вошёл во двор (или правильнее говорить «в сад»?) и сразу увидел, что Фёдор странным образом кого-то уговаривает в беседке.

— Да он Ирину успокаивает! — возмущённо заявил Кузьма. А возмущённо — потому что оба мы сразу заподозрили, почему наша докторша сидит в нашей беседке и плачет.

— Выгнали? — спросил я растерянного Фёдора.

— Сказали, что без дозволения начальства никаких даже самых целительных процедур недопустимо, а она начала доказывать, что для блага, ну и…

Ирина только пуще заревела.

— А ну, кончай реветь! — велел я. — Пошли новые хоромы смотреть. Веди, Фёдор.

— Так не до конца готово…

— Сколько уж готово.

Мы направились в основное здание особняка и осмотрели наше жилое крыло.

— Ваши покои готовы, — отчитался Фёдор, — для Пахома с внучкой — тоже. В прочих, кроме двух последних, отделочные работы завершены.

— Эти комнаты пока всё равно пустыми будут стоять, так что нам они не помешают. Сегодня же организуйте переезд — и мне, и дядьке и тебе с семьёй. А флигель вычистить, выбелить и немедля закупить необходимое для медицинской практики. И во все газеты подать объявление, что доктор Лапшина принимает по женской части — расписать, как это положено.

— Ваше сиятельство, — Ирина прижала к груди руки, — да ведь практика годами нарабатывается! Меня здесь никто не знает!

— Напиши: малоимущим приём за счёт князя Пожарского, — велел я Фёдору. — Завтра очередь будет вдоль всей ограды стоять.

— Да как же я одна?.. — испугалась Ирина.

— Почему одна? Вот, — я указал на Фёдора, — мужу скажи: кого, сколько нанять, чтобы вы с ног не сбивались. К понедельнику чтоб была готова больных принимать. По камнерезам узнал мне?

— Узнал, ваше сиятельство. О трёх мастерских хорошие рекомендации. Фасады, говорят, нынче не в моде украшать, так они больше по садовым скульптурам и ещё… — Фёдор неловко переступил, — надгробия вырезают.

— Ну, это не зазорно, лишь бы мне сделали точно. Позвони, договорись, у кого готовое есть — я завтра с утра подъеду, посмотрю. Всё, до утра меня не ждать, — я прошёл в свой кабинет, прикрыл двери и шагнул в портал.

КОПИЛКА КРОШЕЧНАЯ

— Да, большая копилка у меня была, малая была, а вот в наручах никогда нужды не было. Пусть будет «Мелкая», а лучше даже две — на обе руки.

Мы сидели как раз в малой копилке, и Горуш убеждал меня, что такую небольшую работу он прекрасно выполнит сам, без привлечения громоздких инструментов. Нужно только сходить в слои пониже.

Ну, пусть. Вместо серебра решили мы всё ж таки взять электрон и крошечку метеоритного железа в него вкрапить. Схема сетки Горушу понравилась, над вставкой дополнительных камней он обещал подумать.

— Вот и сходи прогуляйся тогда, — обрадовался Кузя. — А мы пока — в мячики, да, пап?

Поражаюсь я иногда, как из него прямо детское лезет, восемь сотен ведь лет мечу. С половиной! С другой стороны, качаться надо? Вот и качайся, Дима, и не ной…

Утром элементаль представил мне два браслета, довольно плотно охватывающих руку, но не сдавливающих. В узлах пересечений сверкали десятки небольших огранённых камешков. Мда. Красиво, но как-то по-девчачьи. Главное — никому не показывать.

— Горуш, тебе домашнее задание: придумать накопители более мужественного формата.

— И сделать? — уточнил Горуш.

— И сделай, — согласился я. — Постараемся на неделе заглянуть.

С накопителями я почувствовал себя гораздо увереннее. Ощущение, как будто мана вокруг сделалась плотнее, что ли. Посмотрим на эффект.

С ПРИБАВКОМ

Я вышел порталом в свой кабинет и с удовольствием отметил, что письменный прибор, и книги, которые я просматривал, и прочие мелочи — всё уже перенесено из флигеля сюда. В спальне было то же самое. А в коридоре разговаривали дети. Нет препирались! Только что что-то задвигали пацаны, а теперь воевала Стешка:

— Ну и что, что ты старше, Фимка⁈ Я зато Дмитрий Михалычу помогаю магию прокачивать, понял? А ты будешь задираться, я тебе так врежу, своих не узнаешь!

Я открыл двери и посмотрел с высоты своего роста на троих дружно ойкнувших мелких соседей:

— Так-та-а-ак. Разве вы не знаете, что вы теперь — члены одного клана? Клана Пожарских. И держаться должны вместе, и друг за друга горой стоять, а? — мелкие неуверенно переглянулись. — Вас, молодые люди, как звать?

— Меня — Фимка, — ответил старший. — А это — Котька.

Котька испуганно заморгал.

— Так, мужчины. Сейчас даю вам поручение быстро бежать на кухню и сообщить, что князь вернулся и трапезничать желает. Дуйте! А ты, Степанида, подожди, — придержал я за плечо рванувшую за мальчишками Стешку. — Ты чего это сразу в драку полезла? Ты ж в клане Пожарских давно, ветеран, можно сказать. Объяснить должна была, рассказать, что-как. Мне вот сегодня одну вещицу должны принести, и я хотел тебе её подарить. А теперь и не знаю. Вдруг ты начнёшь нос задирать да задаваться? А от этого что?

— Что? — с упавшим сердцем спросила Стешка.

— Разлад между своими и ослабление клана. Хорошо ли?

— М-м, — она помотала головой.

— И как быть?

Степанида набрала полную грудь воздуха и покаянно вздохнула:

— Я, знаете что, Дмитрий Михалыч… Я больше не буду задираться, а?

— Ну, добро. Пошли тогда в столовую.

Стешке я не соврал. После моего посещения «Уральского ювелирного дома» на следующий день мне были присланы эскизы небольших детских серёжек. Один я тут же выбрал и отослал обратно с тем же курьером, обещавшим мне, что к воскресенью заказ будет готов — сегодня, получается. И вот сейчас об этом вспомнил.

— Ты давай-ка, новости мне рассказывай, — потребовал я. И сразу выслушал и как здорово они переехали, и тётя Ира с дядь Федей и мальчиками, и что вчера на двор пригнали офигительно (слово надо запомнить) красивый автомобиль и второй, почти такой же красивый, только с кузовом, а во флигеле-то всё ободрали и теперь белят, а вдоль забора всё какие-то строгие дядьки с саблями и ружьями ходят… И тут мы пришли в столовую, где меня внезапно поразили нововведением: детей за отдельный стол и даже в отдельную комнату отсаживать.

— Это вы, конечно, здорово придумали! — впечатлился я. — А остальные, наверное, ловко будут с обслугой есть? А я, значит, должен за огромным столом печальное эхо своих вздохов слушать?

Ближники мои таращили глаза и опять, верно, хотели рассказывать мне о «положено» и «не положено». И для чего мы тогда всю обеденную залу под старину обставили?

— Значит, так. Если уж гости ко мне придут — то случай отдельный. Обычным же порядком трапезовать со мной садятся: ты, Пахом, и ты, Фёдор, и жена твоя. И Кузьма. И ребятишки! Иначе как они выучатся за столом себя держать? Волшебным способом? Возражений не приемлю! Живо перенакрыть, как велено!

Не могу же я им сказать, что хочу людей вокруг видеть. Особенно детей. Чтоб забыть это страшное чувство одиночества и размазанности себя по всей вселенной. Хотелось передёрнуть плечами, но вместо этого я начал расспрашивать Фёдора, удалось ли что-то каменное найти.

— Нашлось, ваша светлость. Мастерская Подёнкина. Делают львов, перед подъездами размещать. Говорят, очень натурально, есть разные размеры.

Вот туда мы после завтрака и направились.

Мастерская напоминала заброшенные в Африке римские города — пыльно, куски камня и хаотически разбросанные статуи. Львы у Подёнкина, и правда, выходили красивые, как будто он одних львов с малолетства только и вырезал. Нашлась даже пара серого гранита — крупных, спокойных. Не люблю почему-то у скульптур оскаленные пасти, раскрытые рты, словно животному не дали движение завершить. А ещё горгульи жаловались, что в открытых ртах то птицы заводятся, то жуки…

Львов обещались доставить, но других животных мастер делать испугался. Даже львов с крыльями. А не изволите ли львов обыкновенных? Все размеры, любой камень…

Пришлось в другую ехать. Там сговорились на грифонов и симуранов, сроки, правда, растягивались на несколько месяцев…

«А я знаю, где можно совершенно бесплатно статуй набрать», — ненавязчиво пробормотал Кузя. Не у меня одного, видать, картинка с заброшенными городами в памяти всплыла.

«Это всё здорово, — согласился я, — но нам мало туда проскочить и даже назад вернуться. Надо же ещё каменюки перетащить. А маны в обрез, я телекинез не потяну. Кто таскать будет?»

«Н-ну-у, я мог бы. Только неудобно одному… О! А давай Горуша возьмём? Заодно домашним его покажем, и если вдруг война, они элементаля, защищающего дом, уже не так бояться будут».

А что, идея.

— Завтра, — пообещал я. — завтра вечером займёмся.

Надо тетрадку, что ли, какую завести, а то иногда столько дел, мелких и крупных, что голова от этого кругом идёт.

Вернувшись домой, я обнаружил на столе в кабинете перевязанную ленточкой бархатную коробочку.

— Посыльный с Гостиных рядов принёс, ваша светлость, — отчиталась горничная.

В коробочке оказались те самые серёжки — небольшие, в лёгкой ажурной оправе. Вызвал Стешку с дедом и торжественно вручил ей. Без повода, просто потому что могу.

ТУМАН АЛЬБИОНА

Виктория Фёрниволл, Эдвард Хангерфорд и некая неизвестная дама

— Это отвратительная страна! Люди здесь тупые и необразованные! И это задание — худшее из всех, что мне могли бы достаться! Всё идёт не так!

— Спокойно, милочка, — тяжёлая портьера качнулась, дама вошла в комнату и с достоинством уселась в кресле у камина. — Ни один план никогда не выдерживает столкновений с реальностью.

Виктория усилием воли перестала дёргаться и села в кресло напротив, выпрямившись, как палка:

— Но вам не кажется, что слишком много неудач?

— Вовсе нет! Эдвард, дорогой, налей мне бокал красного, — Виктория поражённо замерла, но Эдвард совершенно спокойно выполнил просьбу. — Спасибо, дружок! — она сделала долгий глоток. — Мне не кажется. Царь Фёдор сам подписал себе приговор. У него оставался шанс, — дама усмехнулась, — задержаться на троне, и он его упустил. Значит, будем работать с царевичем.