Поединок во мраке

Глава 29 Новый домашний любимец

Подумать только: Фас Экс-пи-пи, какой-то мелкий агентишка, но из-за нее Черный Хозяин претерпел такой позор! Отменили его решение и самого, как говорится, умыли. Ладно, поставим эту ведьму на счетчик…

— Бригадирус! Где несистемник?

— Вашис Чернуюс Свиньюс колдоватьс…

— Колдовать свинью? — Сам запустил в Бригадируса голову дракона Комодо. — Что это? Колдовать? Что это, я спрашиваю? Мой Комодо — новоклон? Твой агент? Как ты посмел?!

Бригадирус увидел, что части Комодо валяются вокруг, и вошел в опасную для новоклона вибрацию. Сам продолжал бушевать:

— Колдовать? Подсунули мне новоклона, подслушивали, подсматривали, шпионили! Заговор!! Приговор!!!

— Нетс, нетс, нетс! — трясся Бригадирус. — Всес дляс вашейс охраныс и сохранностис! Онос экранировалс, новинкас, мелочьс, забавас, тамагочис!

— Забава! Ха-ха! Ладно, ладно! — Сам напрягся, и на месте Бригадируса появился новый Комодо.

Дракон вильнул хвостом, зевнул двумя головами, третья преданно смотрела на хозяина. Железные когти, фосфоресцирующая чешуя, бессмысленные злые глаза, этот экземпляр получился, пожалуй, даже лучше прежнего. Сам остался доволен.

— Ты хотел все знать? Вот и будешь все знать! Виски, водка, фу! Нуллифицирую! Понял?!

Новый Комодо пыхнул дымом и ударил хвостищем.

— Вон! Марш на место!

Дракон потянулся, откусил автокикиморе ногу и, рыча, исчез.

— Во всем свои плюсы и свои минусы, — проворчал Черный Хозяин, и тьма вокруг него еще больше сгустилась.

Новые чиновники офиса убедились: — Сам скор на руку. Исподтишка они, конечно, веселились. Немыслимо: домашний любимец, проклятый Комодо, сожравший ни одну нелюдь, ха-хи-хо-хос, оказался новоклоном! А Сам не знал, даже Сам не знал!!! Какой же он тогда Всеведущий?

Между тем подготовка к началу Шабаша продолжалась.

Над склепом из рога памяти выплыли скелеты молодых ведьмочек, Потрошилы, Обора. Рог памяти был вроде доски «Прощай, дорогой товарищ».

Сам растоптал рог памяти и строго посмотрел на чиновников. Несистемник провалился в Пропасть Безвременья и ему не достался. Проблема с объектом решена, но без удовольствия, без помпы, без вспышки пунша на Шабаше, без воплей: «Горит душа, горит душа». Какие уж тут воспоминания о неудачниках?!

— Есть вопросы? — он без труда проник в сущность каждой нелюди, и смех оборвался, работнички затряслись от страха.

Молодая нелюдь продемонстрировала в этот раз полную несостоятельность. Ну, это как раз не особенно огорчало Самого, а то полезут, начнут самовольничать.

Автокикимора отрастила ногу и обиженно доложила:

— На Шабаш начинают прибывать агенты и контрактники. Они размещаются во временных резервуарах.

Временными резервуарами служили контейнеры для мусора. У каждого приглашенного появлялась возможность оттянуться, поваляться в общей куче. Отпад! Бешеное пространство обеспечило натуральный запах свалки, абсолютно приближенный к земному, что стоило немалых затрат: запах-то материален, а тут понятия материи нет. Но тратились, старались. Места хватит всем, все будут по высшему классу смяты, сжаты и втиснуты в контейнеры. Слизь, нечистоты, воронье и собаки обеспечены.

— Умеем принимать гостей. Умеем. Но кто оценит? — бубнил Сам, пребывая в отвратительном расположении духа.

На глаза ему попался молодой Вампир в зеленой тройке.

— Ты как одет? Это что за фирма? А где мобильник, где дизайн? — завопил Черный Хозяин.

Вампир исчез, даже без пфука. Сам рук не отряхнул и довольно оглядел подчиненных.

Новые сотрудники сновали по вновь отремонтированному офису, звучали реплики:

— Открываем сайты в земном интернете, — Магическое письмо от молодого гоблина. — Контрактник Дон спускается по Вашей персональной лестнице.

Сам внимал вполуха, он был обеспокоен другим: приедет ли Тот Самый на открытие Шабаша или пришлет поздравление, которое передаст с курьером? Каждая их этих форм была негласным выражением статуса Самого, его положения в тартарары.

Текущие дела здесь ни при чем. Любое поражение можно, при необходимости, перевернуть и показать удачей, а любую удачу ничего не стоит представить поражением.

— Молодого гоблина ко мне, срочно. Как его там… Гения!

Гений впервые испытал сомнение по поводу своей гениальности. И виной тому была бабушка Гали. Она запустила в него туфлей фабрики «Скороход», и связь с контуром прервалась. Гений втиснул контур в небольшое пространство на границе Пропасти Безвременья. Конечно, в этом был риск. Но кто не рискует, тот не пьет шампанского…

А бабушка лупила каблуком по телепортирующим стенам контура и в резонанс ударам творила заклинания:

Энергетические потоки взлетели до критической отметки. Гений монстром навис над бабушкой, исказил и раздвинул пространство, сместил время и приоткрыл ей иллюзорность бытия. Несмотря на это бабуля с еще большей силой треснула в контур.

Ее ритмическая магия создавала сильнейшие помехи и грозила креном и разрушением бешеному пространству.

Гений насылал скелетов, вампиров, чертей, террористов, киллеров, но все было безтолку.

Вокруг текли реки крови, все валилось, взрывалось, расчленялось. Базуки, лазеры, ракеты с атомными боеголовками, гранатометы, реактивные патроны не кончались, один взрыв накрывал другой. В бою одновременно участвовало семьсот сущностей. Материальная субстанция такого выдержать просто не могла.

Бабка вдохновенно запела «Интернационал», бешеное пространство содрогнулось…

Галина бабушка проснулась у телефона на своем рабочем месте в научно-исследовательском институте. Она зевнула и хмыкнула:

— Ну и дела! Положишь голову неудобно и на тебе — кошмар. Откуда только такие сны берутся?

То, что схватка с Гением была сном, она не сомневалась, и что странно, этот сон ей понравился. Конечно, она бы ни за какие коврижки никому его не рассказала, но была бы совсем не прочь вернуться и разобраться с этим… в капюшоне.

Бабушка поднялась, хрустнула затекшими костями и решила выпить чайку. Только тут она заметила, что стоит в одних чулках.

На часах была половина третьего ночи, бабушка ползала под столом, искала туфли, не находила и очень удивлялась:

— Ну, кому понадобилось такое старье?

Похоже, туфли исчезли без следа.

— Наверное, их утащили крысы! — предположила Екатерина Ивановна и от одной этой мысли затряслась как осиновый лист.

После ужасно неэстетичной борьбы с кошмарной бабкой Гений явился к Самому. Ноги его мелко подрагивали, физиономию приходилось прятать под капюшоном — бабушка метко заехала туфлей ему прямо в скулу, а ведь каблук был материальным!

Гений косился на новых сотрудников, на занятые ими рабочие места. Кто-то заливал бочки крови в принтеры, кто-то подносил Самому очиненную грудную кость, чтобы тот поставил подпись на черном пергаменте, а кто-то нес на подносике свежие мозги, чтобы было что пожевать у экрана.

Для Гения все это было заказано: он упустил свой шанс.

Сам прожег гоблина взглядом и рявкнул:

— Твой дядя служил достойно, и я дал ему имя… Подумаю, для чего подойдет это его много раз запятнанное имя. Но его больше нет! Его место займешь ты, но у тебя времени на ошибки не будет. Ясно?!

Будь Гений материален, его обязательно хватил бы инсульт или инфаркт — такое впечатление произвело на него сообщение Самого. Сотрудники офиса тут же рассыпались на составные части, предлагая гоблину погонять по его приказанию любую башку и запустить когти в любые патлы.

— Но я еще себя не знаю, — сознался Гений.

— Ты настоящий сын бешеного пространства, — одобрил Сам. — Играй, импровизируй, для тебя не должно существовать «можно» и «нельзя». Но помни: командиров нам не надо! Командиром всегда буду я. А теперь — хоровод!

Служащие офиса быстренько закружились вокруг молодого Гения. Вампиры, ведьмы, гоблины, тролли, прочая мелкая нелюдь, вошедшая в новую чиновничью элиту бешеного пространства, фальшиво голосила:

Наконец Сам не выдержал:

— Всё! Заткнитесь! Зайди ко мне!

Молодой Гоблин и Черный Хозяин уединились в склепе, который теперь заменял прежние железные гробы. Склеп был настоящей находкой тутошних дизайнеров, к тому же он воспроизводил не склеп вообще, а фамильный склеп Капулетти.

Кстати, идею эту подсказал Сам. Он стащил ее не у Шекспира, о Шекспире он не подозревал и знаком с ним не был. Идею склепа он взял у Фас Экс-пи-пи, подсмотрев ее встречу со Сверчком.

Так он надеялся тайно подольститься к ее покровителю, который рьяно бросился на защиту простой ведьмы-агента. Похоже, покровитель этот был не последней фигурой в тартарары.

— Что с бабкой, обвал? Ха-ха-ха! — поддел гоблина Черный Хозяин.

Гений испуганно замерцал:

— Отрабатывал тактику…

— Бабки не наш профиль. С возрастом ты это поймешь, — пояснил Сам. — Новоклон с ней. Скоро начнется Шабаш. Вот текст моей речи, которую я произношу из года в год, но теперь мне нужна новая речь. Но-ва-я!!! Понял? — глаза Самого горели.

Густая тьма сжалась в абсолютную черноту, и Гений тоже сжался.

— Понял?

Тьма стала угрожающе рассеиваться, когда молодой гоблин собрался с духом и выдохнул:

— Для этого мне нужен специальный аппарат!

В офисе толковали о новом назначении. Автокикимора трепетала перед молодым гоблином, а вампир явился, держа свою голову под мышкой и спеша заверить, что рядом с молодым начальником он не голова.

Через мгновение Гению сообщили:

— Ваш аппарат доставлен.

Новоявленный патрон удалился в склеп, унося с собой… бычка на деревянной дощечке. Того самого небезызвестного бычка, который идет, качается и вздыхает на ходу. Гений падать не собирался и всегда с уважением относился к теории. Совсем недавно не без помощи бабушки Горбушиной он усвоил: кто бесшабашно рискует, тот в лучшем случае не пьет шампанского. А в худшем — даже воды. Рисковать с особым заданием Хозяина Гений уж и подавно не собирался.

Галя карабкалась по чему-то угловатому, скользкому, похожему на мокрые камни и покатые крыши одновременно. У нее не было времени на страх и суету.

«Отсюда можно выбраться, раз кое-кто из людей разгуливает здесь так запросто», — думала девочка.

Однако все это было не совсем так. Сведенборг и Кант — вовсе не кое-кто. Но Галю можно понять.

Внезапно прямо перед Горбушиной шлепнулось нечто, что показалось ей сначала мятым железным колпаком. Брякнувшись о большой булыжник, оно перевело дух и насторожилось:

— Кто здесь? Я знаю, тут кто-то есть, я тебя вижу. Ты в костюме человека… ну, обхохочешься! Да нет, погоди, ты действительно человек?

Галя чувствовала, что с ней говорит не сущность бешеного пространства. Но кто этот мятый колокольчик?

А непонятная штука продолжала:

— У тебя душа, ее нельзя не разглядеть. Но что ты тут делаешь? Впервые вижу здесь таких, как ты. Неужели агенты света так дерзко разгуливают по этим краям?

— Так тебе и сказала, — Галя уже точно знала, что за откровения со случайным знакомым здесь можно заплатить слишком высокую цену.

— Судя по яркости твоей души в ней переизбыток сил… Ты ребенок?

— Нет, мне скоро пятнадцать лет, — гордо ответила Горбушина.

— Так что же все-таки ты тут делаешь?

— Я заблудилась, — призналась Галя.

Колокольчик захохотал, он так трясся, что свалился на бок.

— Да ты хоть представляешь, где находишься?

— А сам представляешь? — в тон ему заметила девочка.

— Не просто представляю, а знаю это наверняка. Мы в бешеном пространстве, — спокойно пояснил колокольчик. — Я человек, но стал системником. Обменял душу на унификатор. Таких на Земле немало, и каждый год нас вызывают на Шабаш. Сегодня я был зол на всех и пошел по лестнице, не стал ждать лифта, но споткнулся на ступеньках, покатился вниз и вот вылетел сюда…

— А как ты уходишь отсюда, когда все кончается? — заинтересовалась Горбушина.

— Лифт поднимается в Черный туннель, а там каждый попадает в свой люк. Но сейчас все закрыто, надо ждать конца Шабаша.

— Так я тебе и поверила!

Колокольчик хмыкнул:

— Посмотри, что у тебя под ногами.

Галя стояла на кромке скалы, у подножия которой в синем струящемся свете плясали какие-то тени, которые ну никак нельзя было принять за людей. Ясно было одно: они веселись вовсю.

— Кульминация праздника наступит в момент полного затмения Солнца, тогда и разольют пунш. Тост скажет Сам здешний хозяин, — важно сообщил колокольчик.

— И ты тоже хочешь затащить меня туда, чтобы поджечь какой-то дурацкий пунш моим сердцем?

— Что за маразм? — колокольчик явно рассердился.

— И ведьмы, и Потрошило мечтали поднести мое сердце Шабашу. Но учти, все они тю-тю, и перышка от них не осталось, — предупредила девочка.

— Да, похоже, это ты меня втравливаешь в историю, а мне этого совсем не надо. Я герой другой игры, — забеспокоился колокольчик.

— Я тебя не звала, рыцарь, — фыркнула Горбушина.

— Рыцарь — это не я. Так что, адью!

— Ну и проваливай! А то твои без тебя отшабашат, — рассердилась Галя.

Стефания понимала, что девочка побежала не к метро за мороженым и, может быть, уже никогда не вернется. Она попробовала развернуться и сделать шаг назад, но Переход не пустил. Тут свои вечные законы, и движение разрешалось только в одну сторону.

Стефания смотрела на клубящийся над Пропастью туман, на тени людей, проплывающие мимо.

— Я не хочу есть. Не хочу спать. Не знаю, сколько прошло времени. Но, главное, я мыслю, значит, я существую, — она раскачивалась на камне, на котором сидела. — А дальше?

От покачиваний камень сдвинулся с места и перевернулся, под ним оказался ржавый канализационный люк. От удивления Степка не поверила своим глазам, а потом сказала себе: «Что ты смотришь, скорей открывай его!».

Девочка тянула, царапала, пыталась поддеть ржавую крышку, но та словно вросла в камень и не собиралась открываться. Стефания и на Земле бы ее не открыла, такой крышка была тяжелой. Может, тут нужно какое-нибудь заклинание? Может, на крышке есть магические символы?

Стефания рассматривала люк, но, кроме обычных клеточек, на нем не было ни слова, ни знака. Она даже пересчитала эти клеточки, но и это ничего не дало.

— Я должна, должна его открыть! — девочка постучала в тяжеленную крышку. — Откройся, слышишь, откройся. Куда бы ты ни вел, ты моя последняя надежда. Отворись! Отворись! Отворись!

И как только она произнесла эти слова, крышка вздрогнула и стала медленно отодвигаться. Внутри оказался лаз, на одной из стенок которого виднелись железные, уходящие вниз скобы. Степка, не раздумывая, ступила на первую, потом вторую, третью… Крышка люка беззвучно захлопнулась, и Стефания оказалась в абсолютной темноте.