Подающая надежды (СИ)

Глава 22

Доминика возвращалась к себе одна, окружённая, к собственному удивлению, довольно приятным гулом общавшихся после учёбы детей и подростков. Обессиленная, с гадким осадком на сердце из-за случившегося днём и стойким, осушающим глаза желанием спать. Но притом в глубине души она порхала от тёплых чувств, что подарил ей Прасет своими нежными объятьями, к которым, кажется, она слишком быстро привязалась. Хотелось больше.

Сам Сет после того, как проводил подругу в медпункт, ушёл по делам — пробурчал что-то о том, что вроде как директор вернулся в школу и, узнав о произошедшей недавно ситуации, решил устроить сыну допрос. По-хорошему было бы вызвать на ковёр и Нику, но парень заверил, что сам с этим разберётся и по-мужски примет весь удар на себя, а ей настоятельно порекомендовал отдохнуть после тяжёлого дня.

Зайдя в свою квартиру, Дома подметила, что её соседки, сидя за кухонным столом, старательно игнорировали помятый вид подруги, с явной грустью сдерживали в себе все вопросы, что могли прийти им в головы, дабы лишний раз не напрягать уставшую девушку, и только смотрели сочувствующе, но говорить им об этом стала. Как в тумане она лениво поплелась в горячий душ, переоделась в домашнее, перекусила чем-то из холодильника, выпила необходимые лекарства и уснула, едва закрыв глаза, утыкаясь щекой в подушку.

Среда, хоть и была весьма загруженной, всё же прошла относительно спокойно, если сравнивать с любым другим днём — чего делать, к слову, не хотелось. Магичку даже к Советчику не вызвали на своеобразное дознание, но позже выяснилось, что его не случилось из-за очередных срочных дел Тхирасака вне рабочего места, а после них беседа возможно и намечалась.

С Пхантхэ из-за непрекращающегося потока неотложных дел они почти не общались, только изредка посылали друг другу взгляды при встрече в коридоре и кроткие кивки приветствия, в остальное время посвящая себя проблемам школы. Оба были заняты, у обоих возникали свои заботы — Тхэ на день занял должность отца, мол, должен привыкать к будущей жизни, иностранка же сверхурочно помогала документоведам и методистам с навалившейся текучкой, хотя желание увидеться подбивало сбежать с работы пораньше.

Пхата, что вечно напрашивался на разговор и во всеуслышание молил темничку о прощении та демонстративно не замечала, безмолвно проходила мимо каждый раз, как они случайно сталкивались в коридоре. Иностранка даже не пыталась пренебречь своей зловредностью и выслушать его, не обращала внимания на слова искреннего раскаяния, а иногда на помощь приходил наследник, что также молчаливо уводил Хата за собой, хватая за руку, точно непроницаемый охранник, притом не уточняя, в какую сторону полуангел направлялся.

В школе Галицкая осталась допоздна. В тот день из-за недавнего появления в школе духа мести и проведённой незадолго до этого проверки квалификации учителей уволили немало трусливого и неумелого персонала, отчего отсутствующие места пришлось дополнять обычными учителями, пока директор не наймёт новых работников. Без того, россиянке с просьбой о подтягивании по учёбе обратилось слишком много отстающих в новых темах, которых нужно было срочно подтянуть, пока они совсем не запутались. Всё это — начиная от нового документоведа и методиста и заканчивая репетиром, — конечно, делалось за отдельную плату, но сил знание о доплате ничуть не прибавляло.

А следом её пригласили на личный вечер «темников» девятиклассников, сказав, что для них она стала любимой преподавательницей из всех, кто у них были и есть. С учениками просидела Доминика ровно до полночи, беспрестанно ощущая себя взрослой тётей на празднике маленьких детей, зато в конкурсах участвовала активно, пусть и глупила из-за усталости. Она даже выиграла пару раз мелкие, но приятные сладкие призы, выданные в наклонах двумя руками с такими широкими улыбками, что сердце теплело, а нутро трепетало от нежных чувств к этим проказникам.

Спать девушка легла ближе к часу ночи. Сон ничем особым не отличался, всё те же стены, те же неразговорчивые амбалы у железных дверей, тот же мамин голос, что уже не раз мозолили глаза и напрягали слух. Раз в полчаса этот сон сменялся мелкими воспоминаниями из детства с участием матери, только теперь ко всему прочему прибавилось некоторое понимание происходящего, какое даже себе было страшно признать. Она начинала осознавать, для чего всё это с ней происходило, что наводило страх, но делиться этим с кем-либо пока было слишком тревожно.

Проснулась в четверг Ника по будильнику, но не своему — Малиному. До этого она всегда просыпалась самостоятельно, причём раньше остальных на полчаса, ровно в пять, что тут же насторожило. Сразу по пробуждении магичка Тьмы ощутила мерзкую тошноту, скрутившую внутренности в узел и сопутствующий ей ком горле. Голова при попытке подняться ходила ходуном, взор был замылен и кружил, глаза при повороте больно резало.

Дома лежала на животе, но в памяти хорошо отложилось, как постыдные кадры из жизни, запоминающиеся на всю жизнь, что при тошноте нужно было сесть или хотя бы оказаться в положении полулёжа, иначе самочувствие не улучшится, но сил не хватало даже на такое простое действие, как попросить помощи у подруг. Она просто лежала, глядя перед собой, не в состоянии и взглядом хоть кого-то одарить, потому с каждым движением глаз боль в них становилась всё нестерпимее.

— Ты отравиться, Сыа? — Послышался встревоженный голос Лаван около уха, почувствовалась её ладонь на лопатках. — Человеческая болезнь?

Ван и не догадывалась, что опять могло произойти, но для чужестранки причина плавала на поверхности, как труп в воде на третьи сутки — так называемый синдром непринятия снова напомнил о себе. Объяснить соседкам ничего не удалось, как и рассказать, какую помощь предоставлять, но этого и не требовалось. Полудемоница, только поняв, насколько худо самочувствие подруги, в чём с постели встала, — а это пижама из штанов и рубашки — в том и побежала к Прасету, искать помощь у него.

У Сета — пояснила Лаван себе — есть номера медичек, что отметало нужду мчаться к ним в крыло, да и с таким состоянием темнички он уже был знаком.

Парень прибежал по первому же зову, а в квартиру влетал, уже разговаривая с кем-то по телефону. Он и сам был ещё в домашних футболке с шортами до колена и, думалось, даже проснуться толком не успел, когда к нему в квартиру Ван с криками вбегала. Подлетев к подруге, маг нахмуренно осмотрел её с ног до головы, при этом по-тайски что-то постоянно передавая в трубку и иногда потирая лоб с сонными ещё глазами.

Когда Пхантхэ перевернул темничку на спину и чуть приподнял, в комнате оказались и лекарки, что с порога переняли заботы о больной на себя. Проведя ладонями по всему телу девушки, они вновь не смогли установить чего-то неправильного в её организме. «Пациентка» была, пусть и не полноценно, но точно здоровой настолько, что ничего в подобном роде по ощущениям и намечаться не должно было. Хотя заторможенность, зелёный оттенок кожи вкупе с припухлыми синяками под глазами, не реагирующими на свет зрачками и невозможностью разговаривать, сами за себя всё говорили.

В целом, в осмотре не было большой надобности — предпосылки этого уже были раньше и Тхэ скоро догадался, что вновь случилось с Доминикой, тут же оповестив о своих подозрениях запутавшихся медичек. Одна из них, внимательно выслушав друга, принялась искать в своих запасах кожаной поясной сумки микстуру от отравления, пока остальные проверяли правдивость его догадки. На предположение наследника девушка смогла лишь дважды моргнуть в знак согласия, что, к счастью, было понято правильно.

Соседки Ники тем временем с тяжёлым сердцем ушли на учёбу, всей душой переживая за подругу, а ей самой, наконец, подложили под ноги подушку, о чём та долго мечтала, дабы облегчить неприятные ощущения. Медичка, роющаяся в сумке с лекарствами отыскала нужное и, вздохнув в облегчении, вылила весь сосуд в открытый чужими силами рот. Темничка неприязненно поморщилась, через силу проглотив кислое снадобье, что было хорошим знаком — она хоть что-то, но ощущала.

— Нонг’Сет, требуется твоя помощь, — сдержанно оповестила темноволосая лекарка по-тайски, но Дома смогла перевести слова на понятный язык, как и осознать смысл сказанной фразы, и попыталась лечь чуть удобнее, чтобы помогать ему было проще. Но понимала она всё же слишком мало, из-за чего некоторые слова оставались неясны. — Твоих сил…? Ей надо… организм, сама не сможет — слишком слаба.

Прасет ответил подруге согласием и, заметив движения магички Тьмы, бегло кивнул ей, как бы благодаря, но попросил больше не двигаться. Сев по правую руку от больной, он осторожно прислонился губами к её шее и сцепил руки в замок. Делился своей энергией маг от души, стремительно вливая её в ослабшую девочку, что даже пальцы сжать была не в состоянии. Потребовались немалые усилия, чтобы лицо иностранки хоть на тон стало здоровее, но сделать это удалось и тогда уже обессиленный темник упал рядом с ней, отказавшись от попытки лекарок влить ему лекарство для бодрости.

— Вы сау лучше помогите, у меня лекарства уже есть, — отказался от помощи Сет, полноценно разместившись на чужой постели прямо под женским боком и положил ладонь той на живот в попытке успокоить. Помогало. — Соскребите с мозга, что соскребётся и ещё одну капельницу за мой счёт поставьте с витаминами теми же. Ещё, я недавно подумал о том, чтобы ей благовония зажечь.

Наглая мужская рука поднялась с напряжённого от тошноты животика выше и упала на фиолетовые волосы, пальцы накрутили небольшую прядь. В глаза больной он не смотрел, увлечённо беседуя с медичками в тревожных попытках предложить что-то дельное.

— Может хоть они чем-то да помогут без вреда для самочувствия. Они в моей прикроватной тумбочке лежат, возьмите с ароматами корицы, эвкалипта, сандала, мяты и базилика. По одному в час буду зажигать, пусть восстанавливается понемногу.

— Чаи кха, Нонг’, — согласно кивнула девушка со светлыми волосами и быстрым шагом покинула комнату, за ней вышли ещё несколько, только направились к себе в корпус за капельницей и стойкой.

Две лекарки остались, занявшись очисткой мозга темнички, что продолжала бездвижно лежать на спине, расслабляясь от плавных движений мягких женских пальцев на своей голове. В это время рука Пхантхэ вновь сместилась ниже, чтобы не мешать, но теперь на руку подруги, сжав в поддержке, показывая, что он волнуется за неё, хоть лицо того почти и не показывало.

До самого прихода светловолосой магички Лечения, имя которой, — как Доминика поняла по разговорам тайцев, — было Манау, эти две лекарки соскребали шлаки с неподходящих для тех или иных активных веществ участков мозга и порядком устали, потратив немало магических сил на больную. Тхэ поблагодарил тайку, что принесла разноцветные шестиугольные коробочки и, приняв их двумя руками, не вставая, достал ароматную палочку из яркой зелёной упаковки, походившую на печенье «Покки».

— Эвкалипт для душевных — в нашем случае и магических — сил очень полезен, так что вы тоже им подышите, а то вас явно жизнь только что неслабо потрепала.

Сын директора всё же поднялся с постели и тут же опустился на колени перед Никой, на своё место посадив находящихся в комнате лекарок. Он зажёг благовоние резким взмахом руки по верхушке, сжал палочку в ладонях, чуть наклонив её по направлению к девочкам и, прижав большие пальцы рук к носу, начал выполнять ритуал с чтением мантры для большего эффекта.

Тонкая, но насыщенная голубовато-белая струйка дыма поднялась ввысь, заструившись изящными завитками. Парень прошёл благовонием под носами подруг, обдав тех приятным ароматом. Хорошая палочка благовония горит около сорока минут, но наследник терпеливо продолжал проходить им перед лицами магичек, не прекращая монотонно произносить обращение к Богу с закрытыми глазами, а Дома смотрела на его старания и хотела плакать.

Ведь он предупреждал её, просил быть осторожной и по возможности вообще сменить лекарства, оповестив медичек, что эти не подходят, но она сделала по-своему, и теперь стольким существам приходилось отдуваться за её опрометчивость. Знала же, что этим всё закончиться, понимала риски, но сглупила, настояла на своём, а таец, правда, очень старался помочь, глаза жмурил, лицо вниз опустив, и, хотя сам дрожал от страха и усталости, не прекращал работу над здоровьем девочек.

В квартиру зашли магички Лечения, что уходили за капельницей, и лишь тогда темник оставил своё дело, поставив благовоние на длинную деревянную подставку. Дым его начинал действовать, чувствовался внезапный приятный прилив сил, что даже появилась возможность говорить, но первое время петербурженке делать этого не позволяли, хотя такой опцией, как заставлять её молчать, не обладал пока что никто, поэтому вскоре та промолвила с сочувствием:

— Я хочу искренне извиниться перед вами, Пи’. И перед тобой, Сет, особенно. Я надеялась, что, если не смотреть на лёгкую тошноту пару дней назад, эти препараты смогут мне помочь — ведь помогали! — но нет, в итоге они всё равно дали чёртову аллергическую реакцию, в чём виновата только я и моё необдуманное решение продолжать пить именно эти лекарства. Кхотхо на кха, Пи’, — она приложила дрожащие ладони к носу и чуть кивнула медичкам. Взглянула на друга, что вновь сел рядом, и накрыла ладонями его руку. — Прости, Сет.

— Маи пэн раи кха, Но-онг’, — заверила Манау, с серьёзным видом настраивая капельницу. — Мы снова попробуем сделать тебе лекарства, лучше проработав детали.

— Спасибо за постоянные попытки помочь. Я очень всем вам благодарна.

Большими пальцами она погладила Прасетову руку, видя, как тот ответно растягивает губы в улыбке, прикрыв от удовольствия глаза. Без какого-либо стеснения он улёгся девушке в ноги, и не собираясь выслушивать какие-либо недовольные речи. Медички удивлённо поморгали на друга, застыв на миг, но быстро взяли себя в руки, попытавшись свыкнуться с таким поведением их давнего знакомого, какого столь домашним никогда не видели при всей его к ним любви. Бегло переглянувшись, девочки занялись своими делами, пока парень еле ощутимо поглаживал колени темнички, привычно укрытые пухлым одеялом.

— Вот что ты за глупая сау, а? — Простонал Сет тоскливо, выводя пальцами на коленках подруги какие-то узоры. — Вот говорил же тебе быть аккуратнее, причём не один раз, и вообще просил сразу предупреждать о плохом самочувствии девочек, а ты!

— А я глупышка, да, — призналась Галицкая, хмыкая. — Ну, прости дурочку, что с меня возьмёшь?

— Что-что… да много чего можно, — Вздыхая, пожал плечами Пхантхэ и потёрся щекой об одеяло.

— Мгм, проблемы себе на голову, плечи, пятую точку и пятки в придачу.

Её собеседник на это лишь невесело хмыкнул и, не дожидаясь ухода лекарок, здесь же собрался спать, что посоветовал сделать и больной, ноги которой сделал своей подушкой, но магичка Тьмы не могла так скоро успокоить мозг, пропитавшийся злостью к себе за собственную глупость. Тяжело выдохнув, россиянка уронила голову на изголовье кровати, из последних сил сдерживая копящиеся внутри эмоции, хотя у тех явно были свои планы. На щеках стало мокро.

— Ты напряжена, — заметил маг, продолжая лежать на чужих ногах. — Может, тебя благовонием с сандалом окрестить? Мне помогает от бессонницы и тревоги.

— Крестить не надо, но зажечь можешь, — с дрожью в голосе прошептала Галицкая, пытаясь скрыть факт начинающегося плача, но ничего не вышло.

— Хэ-эй, сау ба, ну и чего ты плачешь? — Парень приподнялся на локтях и нежно погладил иностранку по взмокшей щеке, вытирая дорожки слёз. — Если ты это от своей глупости, то я, конечно, говорить, что тебе не стоит переживать из-за этого, не буду — ты могла меня послушать и предотвратить то, что случилось, это правда, но плакать из-за желания вернуть жизнь в привычный ритм точно не надо, надо бороться за желаемое. Если хочешь, могу за тебя я поплакать, хочешь?

— Мгм, спасибо, поддержал, — говоря носом, осадила Доминика друга и кивнула на цветные коробочки, лежащие на тумбочке. — Зажги лучше эти свои благовония и иди на учёбу, нечего тут отсиживаться.

— По правде говоря, ничего нового я там не узнаю уже года как четыре, а на уроки хожу чисто, чтобы не выделяться — в общежитии-то живу. А ещё, чтобы иметь контакт с внешним миром, не сидеть где-то в одиночестве или прожигая жизнь в барах или других странах — последнего мне на всю жизнь хватило. В общем, можешь не переживать, от одного пропуска не отупею. Мне девочки за тобой следить наказали, да я и сам бы тебя сейчас одну не оставил.

Маиботхад потянул руку к жёлтой тубе, безмолвно прося подругу подать её, и достал палочку светло-коричневого цвета, тем же резким взмахом руки воспламеняя верхушку, чего Ника сделать не смогла бы из-за слабости. Он вернул благовоние девушке, а та вставила его в подставку рядом с первым, уже потухшим. Приятный аромат душистой древесины расплылся по всей комнате вместе с густой дымкой, устремляющейся вверх, что помогло обоим существам заснуть в тех же положениях, в каких они и лежали.

Проснулась пара чуть позднее полудня, когда в свою квартиру вернулись соседки Домы. Те, хоть и старались не шуметь, предполагая, что подруга их могла спать, всё же разбудили ребят, хотя произошло это из-за чуткости дневного сна. Прасет, стоило ему проснуться, засобирался домой, вспомнив, что с ним вновь хотел поговорить отец. На предложение одноклассницы сходить с ним, ибо она, по сути, была и инициатором, и главным «свидетелем» Сет лишь отмахнулся, а как только поставил новое благовоние, отвлёкся на телефонный звонок. Говорил он с директором, что было ясно по обращению, а закончив диалог недовольным ворчанием, попрощался с девочками и спешно удалился.

До самого вечера магичка Тьмы беседовала с соседками, обсуждая, как у них прошёл этот день и что успело случиться нового, но неожиданно Лаван вновь позвонила уже знакомая барменша, и всем трём девочкам пришлось удалиться, чтобы вернуть гуляку домой. Больной же наказали оставаться в комнате, не нервничать и ни в коем случае не вставать с постели.

Вся как на иголках, темничка с горем пополам дождалась девочек и всё-таки вызвалась помогать, когда Тиннакорн уже шёл по коридору общежития, весь пропахший алкоголем и косыми полузакрытыми глазами пытавшийся уловить хоть чей-то силуэт. Парень что-то бубнил себе под нос, шатался из стороны в сторону, врезаясь в стены, нередко переходил на негодующие крики и возгласы, утверждая пятый раз за минуту, что время слишком быстро тикает и его срочно надо заткнуть, так как звук тиканья вызывал у него холодный пот и неприязненные мурашки.

Магички, все избитые от непроизвольных движений рук, а иногда и ног их общего друга и, неслабо вымотавшись за каких-то пять минут из-за удерживания Тинна в равновесии, дотащили полутемника до его квартиры. Нетерпеливый стук в дверь ещё некоторое время растворялся эхом в пустом коридоре, потому что дверь соседи мага упорно не открывали, а когда это всё же удосужился сделать незнакомый, но уже ненавистный Галицкой парень с розовыми волосами, то и попытки помочь слабым леди не совершил, вернув свою тушу на кровать, а глаза в экран телефона. Мысленно для россиянки этот маг Иллюзии уже прожил три круга Ада, как, собственно, и она сама.

Сквозь споры, драки и слёзные уверения, что Санта на европейский Новый год положил Корну под ёлку Золотую Розу, дарующую магу Предвидения великие силы и возможности, а он на неё случайно раздавил, девочки уложили приятеля на постель. Превозмогая усталость в теле и непрекращающиеся возмущения от полупровидца о том, что шрамы мужчину украшают, а мокрые тряпки на лбу категорически нет, они через силу сделали ему холодный компресс и открыли окно, перебарывая внутренний страх, что «тайские народные завывания» в исполнении непризнанного певца Тиннакорна не придутся по вкусу жаждущим сна соседям.

Переведя дух прямо на полу, магички, соврав, что нашли другу чудодейственное снадобье для поднятия сил, напоили того средством от похмелья и попросили его соседей по протеканию поправки отправить мага под холодную воду для «очищения души от греховных загрязнений».

***

В пятницу, после завала на работе и столь нежеланного, но притом ожидаемого отсутствия сна домой Доминика вернулась вымотанная и всё, чего хотела — поскорее завалиться в кровать. Но сделать ей этого, к её великому раздражению, не позволили. Она только и успела, что, даже не приняв душ натянуть на себя домашнюю серую футболку и чёрные шорты с белыми полосами по шву, как какое-то треклятое всеми проклятьями существо скромно постучало в дверь. Девушка могла и проигнорировать незваного гостя, не стала бы отвечать или вслух пожелала бы тому умереть как можно раньше, не услышь она раздавшийся снаружи жалобный скулёж:

— Дорогая Нонг’Сау, пусти, пожалуйста!

На такое печальное обращение Ника никак не могла ответить отказом, прекрасно осознавая, кто его произнёс и с какой целью пришёл. Через секунду после ленивого открытия двери в неё на скорости влетело грузное высокое тело, что резво захватило в крепкие объятия.

— Воу-воу, милашка Корн-и, чего с тобой сегодня приключилось, что ты сразу обниматься, словно скоро на смерть пойдёшь?

— Прости-и-и меня-я на кхра-а-ап! Я та-а-ак винова-ат! — Тиннакорн тоскливо повис на подруге, отчего та чуть не повалилась на пол, еле удерживая парня на себе.

— Я прощу тебя… — выдавила с трудом, пытаясь сохранять равновесие. — …Если ты сейчас встанешь на ноги, а не продолжишь полагаться в удерживании себя на меня!

— Я обещаю встать на ноги, я не буду полагаться на других, я больше не буду так сильно напиваться! Я вообще брошу пить! Закодируюсь! — Рыдал Корн, всхлипывая и утыкаясь носом в шею темничке. — Даю честное слово, Нонг’Саушка! Только прости меня!

— Да не в переносном же смысле, Корн-и! Обопрись на ноги, иначе я сломаю себе пару костей, и, может, вдобавок проломлю пол!

— А, ои-и, прости, пожалуйста, извини, кхотхо на кхрап!

Маг, наконец, опомнился и принял стоячее положение, встряхнув чёрно-травяную ветровку и поправив штанины зауженных тёмно-зелёных джинсов. Продержался с натянутой улыбкой он не больше пяти секунд, после чего сгорбился, вновь горестно скорчив лицо, словно сатирический персонаж из ситкома, что вот-вот заплачет.

— Да что случилось-то, Корн? Отчего траур держишь? — Дома оглядела прикид друга. Под ветровкой пряталась оливковая широкая футболка с изображением какого-то страшного персонажа из видеоигры, мочки ушей были украшены чёрными серьгами в виде крестов.

Смотрелось это на Тинне до ужаса ненатурально, совершенно не свойственно его стилю. Он не был похож на того вечно весёлого паренька, кого она знала уже почти месяц и, хоть чаще всего лишь мельком, видела каждый день. И видела в одежде нежных, спокойных цветов или же ярких, пробуждающих скрытое где-то глубоко внутри хорошее настроение, а принты неизменно представляли собой либо завирусившиеся шутки из интернета, либо простые цитаты на английском, но никак не отталкивающие своей мрачностью рисунки.

— Я вчера столько всего натворил, Нонг’Сау! Такой я плохой, дорогая моя подруженька! — Горько проплакал полутемник, театрально всхлипнул и упёрся иностранке лбом чуть выше груди, тряся плечами, точно в безостановочных рыданиях.

— Так, давай по порядку. Что ты там сделал и почему винишь себя? — Доминика погладила тайца по спине, немного успокоив его печальные всхлипы и дрожь.

— Не ты ли меня вчера тащила до комнаты и помогала девочкам?! Я такой пьяный был, такой га-а-адкий! А до этого и вовсе вы с Сетом забирали меня из бара! Я же тогда с человеком подрался! Вчера то же самое было… Я двух бедных парней покалечил, а сам и не почувствовал никакой боли, кроме неприятного покалывания от одной переломанной костяшки пальца! Да и напился я, словно неделю пост держал! Что ж такое-то? Это же я, получается, тогда вас со свидания сорвал, а вчера отдохнуть девочкам и тебе не дал!

— Так-так, а ну-ка проясним! Какое, спутай тебя собака с кошкой, свидание?! Ты чего там навыдумывал?!

— А разве тот факт, что вы приехали вместе и в той же одежде, в какой были на танцах, не является существенным? И, судя по скорости вашего прибытия, ехали вы из переездной точки, где мелкий любит ужинать и прятаться от господина Тхирасака. А так как обычно он туда никого не зовёт, то…

— А ты откуда об этом месте знаешь?! — Перебила Ника, даже не заметив обращения, которое парень использовал в сторону Прасета, сощурившись на полупровидца и скрестив на груди руки. — И вообще, мы пешком шли — это дольше!

— Не ревнуй, Нонг’Сау. Я его… хорошим другом был… одно время, — с горечью пробубнил Тиннакорн, отведя взгляд в правый нижний угол.

«Блин, точно, как я забыла-то?.. Стоп. Мелкий? — Не удержавшись, девушка прыснула со смеху, глядя на огорчённого приятеля. — То есть… А-ха-ха! Корн звал Сета мелким, когда они дружили?!»

— Ты чего… смеёшься, сау ной?

— П-прости, само как-то вырывается! — Вдохнув полной грудью, магичка продолжила разговор как ни в чём небывало, заглянув приятелю в глаза. — Слушай, прости, что от темы отхожу, но ты сам… как ты к нему сейчас относишься?

— Я?.. — Протянул тот задумчиво с возникшей на лице тёплой улыбкой. — Хах, если подумать, то, в самом деле, безумно скучаю по нему и жажду возвращения той старой дружбы… Мы же с ним после того инцидента с Аньей как-то внезапно прекратили общение. Сейчас, когда мы с… ним перекидываемся какими-то незначительными фразами, что делаем благодаря прекрасной тебе, я ощущаю такую невообразимую радость, что летать хочется! Мелкий всегда был и навсегда останется для меня самым любимым существом.

Корн опустил взгляд и покачал головой, словно сбрасывая с себя какое-то наваждение, может, унимая боль или выкидывая из головы вездесущие воспоминания.

— Я не был на него в обиде от того, что он промолчал тогда… никогда не был! Но Сет, видимо, просто потерял интерес в общении со мной. Или, может, не принимает того факта, какой я бесхарактерный слабак, раз не смог никак ответить Анье, а впал в ужасную апатию, может, депрессию, от которой потерял большую часть сил…

Тёмно-серые глаза темнички покрылись пеленой слёз, сердце в груди болезненно сжалось, а после, в сочувствии другу с силой забилось о рёбра. Она сделала шаг к магу и крепко обняла его за талию, прижимаясь ухом к тревожно вздымающейся грудной клетке. Дома потёрла Тинна по спине и с недовольством пробурчала, отвлекая от тяжёлых мыслей:

— А теперь, прошу тебя, дорогой друг, расскажи, какого свиного короля ты думаешь, что мы с Сетом были именно на свидании?

— Сет любит бывать в одной стационарной макашнице — ресторан на колёсах — о существовании которой ты, как я понимаю, осведомлена. Я о ней знаю, ибо дружил с Сетом с начала учёбы. Мы с ним делились важными событиями из жизни друг друга, вот он и рассказал, что часто ест там, но даже меня он сводил туда только из-за постоянных уговоров, а вот откуда ты знаешь, сколько от неё идти до бара… остаётся только догадываться. И фантазировать о том, что вы там вдвоём делали.

— А давай ты свои грязные фантазии оставишь при себе? Лично я в местах, где продают еду — ем, не знаю, как ты. Так мы продолжим речь о том, в чём ты виноват?

— Ну как «в чём»?! Вчера я заставил вас с девочками волноваться, а тогда прервал тебя с мелким, у вас наверняка намеревалось продолжение после позднего уж!..

Таец не успел договорить — его рот быстро накрыла прохладная ладонь рассерженной Доминики. Тот выпучил на подругу испуганные глаза, убедительно состроив мордочку провинившегося котика, и на секунду девушке даже показалось, что на голове парня проявились тоскливо опущенные вниз ярко-зелёные ушки.

— Так тебя по большей части только это грызёт? Корн-и, а ты не думал, например, что я действительно серьёзно переживала за тебя, а не за это свид… тьфу ты! За этот ужин с Сетом, м-м-м?! Не подумал, что я в первую очередь волновалась за то, что та жертва могла на тебя заяву накатать? Что тебя упечь за решётку могли?!

— Я же сказал об этом, Нонг’Са-а-ау! Прости-и меня!

— Ладно, всё, не кори себя сильно. Лучше расскажи, что на тебя нашло вчера? И как ночь эту пережил, без проблем?

— Ночью-то ничего плохого не было, тошнило только, — стыдливо опустил взгляд Тинн, а после пробубнил трусливо, неохотно: — А вот, что нашло… В общем, из-за девушки одной. Ты её… не знаешь, — он виновато отвёл взгляд и поджал губы.

«Врёт, зараза, и не стесняется! Ну, хотя, стесняется и ещё как», — мысленно почесав себе затылок, подумала Ника, но внимания на явную ложь обращать не стала.

— И что же такого она сделала, эта таинственная незнакомка?

— Сделает, — отрезал Корн, подняв на подругу болезненный взгляд, и та поняла, что дело предстоит тяжёлое. — Появится в моей жизни.

— Как скоро?

— Где-то на каникулах. Точно не знаю, — парень резко дёрнул опущенной головой, сморщив лицо, словно его только что ударили по лицу.

— И что же она такого совершит на этих каникулах, что ты с горя напиваешься?

— Влюбит меня в себя.

Между парой сгустилось тяжёлое молчание, время теперь тянулось до противного медленно. Дома не знала, что будет уместно ответить на такие слова, пусть и сама неудачно влюблялась. Она знала, как гадко любить кого-то, кого любить совсем не хотелось; каково страдать от неугодных по личным причинам чувств, тщетно пытаясь от них избавиться.

Особенно больно любить не того до повышенного давления, до болезненных покалываний в груди от ускоренного сердцебиения, до головокружения, от которого кажется, что скоро в обморок упадёшь прямо рядом с любимым. Сочувствие другу переполняло душу, что хотелось завыть.

— Корн-и… — Начала тихо, неуверенно, стараясь как можно осторожнее подходить к теме, на которую завела разговор. — Почему ты не хочешь быть с ней?.. Почему отрекаешься от того, что должно произойти?

— Потому что она не та, кто должна быть рядом со мной. — Сказал, как острым лезвием ножа по мягкому маслу прошёлся. — Я уже видел её в видениях раньше. Она слишком хрупка, слишком мила. И я знаю, кто она. Вот в чём самый главный минус видеть будущее — ты узнаёшь о своих новых знакомствах раньше, чем они происходят, успеваешь выстроить о них определённое мнение и даже решить: подходит тебе какой-то твой будущий знакомый или нет. Это претит. Жутко изводит, нервирует.

— А ведь этого знакомства по итогу может и не быть… — пробурчала девушка, озаряясь осознанием. — В школе учителя всегда твердят, что «предсказанному нельзя доверять безрассудно, будущее изменчиво всегда…»

— «…И мало тех существ, кто может истинно полную правду узнавать, что не поддалась бы изменению временем или поступками», — закончил Тиннакорн то, что сам слышал сотни раз. Он тяжело вздохнул. — Да. Ты права. Знакомства может и не быть, но ты уже его видел и знаешь, с каким прекрасным существом тебе суждено было повидаться.

— Корн… я понимаю, такой исход ужасен. Но ты говорил другое. Поясни-ка, что значит твоё: «Не та, кто должна быть рядом со мной»? Как это ты, дурака половина, решил вообще? Ты чёртов Купидон? Что ты, матушку твою, несёшь?

— Нонг’Сау, не злись… Просто, ну кто я, чтобы со мной было хорошо?

— По такой логике, кто ты, чтобы с тобой было плохо?

С ответом маг не нашёлся.

— Дурак ты, Корн-и.

Девушка тяжело вздохнула и снова прижалась к другу, обняла за шею, встав на цыпочки, так крепко, как только могла. Парень ответил без замешательств. Прижался к ней сильнее в знак благодарности и тихо прошептал на ухо, напрягшись в ожидании реакции:

— Спасибо, моя милая сестрёнка.

— Кто?.. — Ошарашено выдохнула Доминика, резко отстраняясь от парня.

— А теперь, давай спокойнее, хорошо? И обсудим всё… по порядку? — С опаской попросил Корн и, отпустив подругу, присел на её кровать, готовясь к сложному разговору.

Иностранка присела рядом, подложив под себя ногу. Руки её сжались, встревоженный взгляд прожигал точку в щеке сгорбившегося друга. Слишком внезапно всё это произошло. Слишком неожиданно он сменил тему. Слишком страшно было думать о причине, по которой друг назвал её сестрёнкой с таким серьёзным лицом, не оправдав себя «прозвищем», что, например, были у неё с Кириллом. Что вообще успело случиться за эти пять секунд?

— Скажи мне, что ты просто по-русски назвал меня тем словом, которое все тайцы используют по отношению к другим, — с напряжением в голосе холодно попросила Дома, испугавшись себя.

Полупровидец отрицательно покачал опущенной вниз головой.

— Нет, Нонг’Сау. Мне это отец рассказал, когда я порог четырнадцатилетия переступил…

— И почему именно сейчас ты решил пересказать мне россказни своего отца, в которые почему-то была вплетена я?

— Я потом всё объясню. Просто… можно сначала я расскажу всё?

Осторожный молчаливый кивок послужил ему ответом.

— Восемнадцать лет назад, блуждая по Таиланду в состоянии сильного алкогольного опьянения, отец увидел красивую девушку с изумрудными глазами и необычайно кудрявыми волосами. Подойдя ближе, почуял её магический след. Тогда кхун пу сказал ей, что до смерти влюбился с первого взгляда и в итоге нагулял себе двойню сыновей, о которой никому нельзя было знать — через год, в двадцать четыре, он заключал брак с любимой девушкой. Он только-только начинал вступление на пост Советчика, знакомился с составом Совета и готовился вступить на должность к концу этого возраста. Думаю, ты знаешь главное правило Небес, гласящее, что: «Только влюблённые, помолвленные или уже женатые пары, где один из возлюбленных намечен на роль магического Советчика или уже числится в составе Совета, не могут расторгать отношения ни при каких обстоятельствах».

«Советчик? Мать мою спасите высшие силы, только не говорите, что…»

— Да, помню… Примечанием идёт: «Закон пришёл в действие, дабы Верха магического общества не нарушали спокойствия и единения мира людского расставаниями, ведь пары высших чинов, "Влюблённые сердцами" или "Помолвленные Небесами", расторгающие ставшие ещё на ранних этапах родственными отношения, заметно ухудшают хрупкое равенство людей, которое маги призваны беречь».

— Правильно. Так вот. Как я уже сказал, отец в двадцать три года, зная о законе и имея при себе любимую, умудрился переспать с незнакомкой, которая, к тому же, была провидицей. От неё мы с Фассом и появились, но, хочу заметить, хоть о нашем с отцом родстве никто и не знает, фамилия у нас одна, о которой он наказал нам с братом и кхун мэ молчать.

— То есть ты… Тиннакорн Маиботхад?.. — Выдавила из себя Доминика, чувствуя, как холодеют пальцы.

— Ага, Корн Тиннакорн Маиботхад. А у брата три имени — Флэт Фасс Фассакорн Маиботхад, — И, опередив Нику, пояснил: — Да, английское «плоский» — как и его юмор. Его так друзья прозвали, поэтому не удивляйся, если в компании его так назовут. Отец объяснил это тем, что у Богов, как и у их прислужников, дел с пят до головы и лишнего времени, на походы по паспортным столам и поиск каких-то незаконнорожденных детей, о которых никто не знает, нет. Мы просто не афишируем фамилию, а при необходимости представляемся другой. Вот и получается, что по паспорту мы с Фассом Маиботхады, но никто об этом и не догадывается.

— Стой, это понятно, но… ты так и не объяснил, каким образом я являюсь тебе сестрой. Моя мать темничка и не тайка, поэтому вашей матерью быть она не может, а отец ваш и вовсе…

Тиннакорн помолчал с минуту, давая возможность Нике самой подумать и связать имеющиеся данные. Увидев, как лицо её сменилось с задумчивого на ошарашенное, маг удовлетворённо улыбнулся и покивал.

— Да, Нонг’Сау, мой отец и твой тоже.

— Но… Но как, блин?! Этого же не может быть, у меня был отец!

Дыхание сбилось, к горлу подступил ком, на глаза навернулись слёзы — обычная практика для неё, но почему-то на этот раз стало особенно плохо, где-то внутри что-то сломалось, что-то важное с треском разрушилось, осколками впиваясь во все преграды. Сложно поверить таким словам, сложно в таком довериться даже тому, кто помог зашить давнюю рану на сердце, кто общался с ней так тепло и искренне, кто… кто обладал даром «расположения».

— Нет-нет-нет-нет-нет! Нет, Корн, нет! Ты лжёшь!

— Это, думаю, понимаешь, было семнадцать лет назад, — несмотря на крики, терпеливо продолжил Тинн. — Он знакомился с составом Российского Совета Магии: Советчиками всех школ страны, подСоветом и малыми членами Магического общества, из-за чего в России задержался на месяц. Уже в первые дни пребывания там он «почувствовал сильную потребность» в одном, как он выразился, «крайне важном деле», а невесты рядом не было — та вовсю готовилась к свадьбе. И, опьянённый своей «сильной потребностью», он встретил в ПМШ даму с убийственным хладнокровным взглядом, какой она задержала на отце дольше дозволенного.

— Тёмного принца ради, не говори мне, что это точная цитата! — Взвыла Дома, решив всё же дослушать бред друга.

— Огорчу тебя, но да — это его слова, — выслушав все пренебрежительные ругательства от темнички, Корн на вздохе продолжил: — Вот он и не удержался. Подошёл пообщаться, пригласил на чай. Девушка, зная статус прилетевшего господина, покорно согласилась, не желая портить отношения меж стран, но на продолжение никак не намекала, ведь имела любящего и любимого парня. Но, если знать характер моего… отца, можно понять, что он без зазрения совести ослушался правил и вновь нарушил закон. Он насильно затащил эту девушку к себе в номер и… Так и…

— …Так и получилась я? — Закончила за него россиянка, чувствуя, как по щекам текут слёзы. Полутемник ответил молчаливым кивком. С дрожью она прошептала: — Но как это возможно, Корн? Почему я здесь и… к чему всё это?

— Я не знаю точно, но, думаю, отец специально попросил тебя сюда прилететь. Не могу сказать наверняка ради чего, но что-то, очевидно, ему от тебя нужно.

«Он же может врать — это факт… Мама не говорила мне об этом! Но она пропала, когда мне и двенадцати полноценно не было, я была мала для таких рассказов… Но он всё ещё может врать! Я точно не могла произойти от этого старого изврата! Не могла же?.. Почему браслет не даёт реакцию, когда она так нужна?! Он же должен оповещать меня и об опасной для моей жизни лжи тоже! Или Корн говорит правду? Да не может такого быть! Я не могу иметь общие корни с тайцами, моя внешность не похожа на них!»

— А моя внешность?..

— Твой нос вздёрнут, а лицо узко, но подбородок тяжёлый, губы формой сердца, как у отца и глаза… его. Глубоко посаженные, с острым взглядом и двойным веком, — озадачил в ответ Корн. — И да, я сам сначала не верил, что это правда ты. Но фото твоей мамы есть у каждого уважающего себя мага, поэтому сравнить вас втроём не составило труда. Больше черт лица у тебя от мамы, но… с отцом схожести тоже есть.

— Боже, то есть?.. Но, постой… Тогда получается, что… Прасет тоже мой?..

— Знаешь, как его при мне отец называет? — Вновь огорошил парень. — «Бутбуйтхам», то есть «приёмный сын».

— Чт… что? — Прохрипела магичка, полностью ослеплённая ужасом. — Да что тут за ёб… — она рассыпалась в брани, пока злость не ослабла. — …дец происходил?!

«Корн-и, прошу, Господи, скажи мне, что это просто злая шутка!..» — Сердце девушки готово было выскочить из груди, руки в панике тряслись от мысли, что мама врала и она дочь не того мужчины, которого всё детство называла папой, которого оплакивала на похоронах, потеряв одно из самых важных для себя существ.

— Корн… как? — Губы тряслись, говорить удавалось лишь с большим усилием.

— Думаешь, почему у отца такое отношение к нему? Беременность названной мамы Сета протекала здраво, всё было хорошо. Она родила на Небесах, как полагается, но мальчик серьёзно заболел и умер через полмесяца после рождения. Выяснили поздно, ибо больше плановых осмотров не намеревалось из-за здорового вида малыша, да и заболел он внезапно. Ты должна знать наше «предначертание судьбы», гласящее, что: «Дитё, выношенное здоровой матерью, но погибшее вскоре после рождения естественным путём означает неуспехи в будущей жизни обоих родителей». От такой пары обычно отворачиваются все, вплоть до Богов, а если пара ещё и занимает какую-то высокую магическую должность, то работа в этой сфере терпит неудачу из-за страха условных «клиентов» перенять зло, а тайцы и без того суеверны. Из-за чего они взяли ребёнка из незаконного Магического приюта для брошенных детей, договорившись с его владельцем о неразглашении. Тем дитём и был полугодовалый малыш Сет, ранее звавшийся Сэдом, что обо всём этом по сей день возможно и не догадывается.

— Он об этом может и не знать… — шокировано прошептала Доминика, душа которой упала куда-то под пол от сочувствия и ошеломления. — А о вас с Фассом?

— О нас узнал года четыре назад, когда и я сам только-только привык к рассказу отца, но откуда — мне неизвестно. Сразу ко мне прибежал рассказать и обвинить в молчании, а я успокоил его и попросил не называть меня братом при всех, как он и поступил, тоже зная о наших законах. Но на самом деле братом он нам и не является, только отец просил не говорить ему.

— Так жаль его… Как такого козла до сих пор мир людской и магический носит?!

— У него власть большая: может угрожать, командовать и в редких случаях даже убивать, если слишком непослушные существа попадаются.

Ника промолчала, сжав онемевшими пальцами полы футболки. Она боковым зрением видела своего неполнородного брата, как дрогнул его кадык, а в теле появилась напряжённость. Посмотрела ему в глаза и заметила несколько слезинок в уголках глаз.

«Он точно не врёт, не может. Не могут эти слова быть ложью с такой реакцией. Невооружённым глазом видно, что чувствует сейчас… мой брат?» — Пытаясь принять реальность, магичка повторила последнее слово несколько десятков раз, но так до конца его смысл и не поняла.

— Почему ты плачешь, Корн-и? — Спросила одними губами, чувствуя, как горят от слёз собственные глаза.

— Я вижу тебя спустя четыре года мучений, моя Нонг’Сау, — счастливо произнёс Тинн и с напором прижался губами к её лбу. — Я так долго хотел извиниться перед тобой из-за своего отца, да и рассказать обо всём этом, чтобы ты знала правду.

— Всё нормально, Корн-и, не тебе здесь просить прощения. А как… выглядит твоя мама?

— Ох, она… Её волосы пастельно-зелёного цвета, такие нежные и светлые и, как я сказал ранее, очень кудрявые. Глаза изумрудные, горящие необъяснимой радостью и весельем при любой ситуации, даже самой тяжёлой.

— Надо же, а ты весь в неё!

— Правда? Я и не замечал. Её, кстати, Пхисэ зовут, переводится как «особенная». Она с детства такая, мне бабушка с дедушкой рассказывали. Да и у них самих много особенностей, поэтому и фамилия Пхидпокоти — «Необычные».

— Очень красиво и… действительно необычно! Тайские имена и фамилии сами по себе необычайные.

Пара разговорилась на весь остаток дня, не замечая никого и ничего, что было за границами их личного островка вплоть до соседок и времени. Они расспрашивали друг друга обо всём, желая узнать как можно больше, а под самый вечер Дома спросила:

— Корн-и, всё-таки, почему ты лишь сейчас решил рассказать обо всём этом? И почему так резко, мы тогда, вроде, совсем о другом говорили?

— Ты была не готова, — пожал плечами Корн. — Представь: ты едва прилетела, не успела ни к чему толком привыкнуть, освоиться, а тут я — пришёл к тебе и, как только почувствовал, что ты именно та девочка, о которой говорил отец, шокировал такой новостью! А сейчас… просто, с духом, наконец, собрался.

— А когда ты это понял?

— При первой встрече. Мы с тобой тогда общались много, и в один момент мне в голову видение из прошлого стрельнуло, в нём я тебя маленькую увидел, лет девяти, рядом с рыжеволосой красоткой в симпатичном платье. Я раньше никогда людей старше шестнадцати в детском возрасте безвольно не видел, а тут оно, как снег в Таиланде! Также нереалистично и неожиданно. Вот и почуял неладное. А в ходе общения убедился до конца, что эта девочка, правда, ты. Я сразу заметил, что благодаря тебе ко мне силы начали возвращаться! Разговоры с тобой, твоё лицо, тепло поддержки и голоса… Моя вторая способность вновь действует исправно, пусть пока я и не управляю ею полноценно — мы друг от друга отвыкли. Видела бы ты меня, как я в тот день к себе заскочил, чтобы эмоции выплеснуть! Все соседи так удивлены были, ох!

Тиннакорн смеялся, точно выиграл главный приз жизни, хотя, может, так и было. Он улыбался так искренне и нежно, когда смотрел на сестру, будто действительно видел в ней маленькую родную девочку, хотя самой ей всё ещё было чуждо осознание родства с тайским магом и, более того, с тем мужчиной, которого она ненавидела и презирала всем сердцем с очень давних времён. Но думать об этом, почему-то, совсем не хотелось.

— А когда ты меня с Фассом познакомишь? Хочу увидеть и второго своего неполнородного братца. Ну, и извиниться перед ним хочется за тот внезапный подарок в виде трупного яда под брюхо, в конце концов!

— Он сейчас к кхун мэ уехал домой, навестить решил. Как только приедет, сразу познакомлю вас. О тебе он уже знает.

— С тётушкой всё хорошо?

— Да, беспокоиться не о чем. А вот Флэт… Притворщик он! Ох, Нонг’Сау, знала бы ты, сколько с этим нго проблем!

— Подожди, ведь ты меня этим «Нонг’Сау» с первого дня знакомства называешь… — С подозрением протянула Дома, складывая в голове дважды два. — То есть…

— Да, это слово переводится как «младшая сестра», Нонг’Сау.

«Как странно осознавать, что я его сестра… И как гадка мысль, что я действительно дочь… Тхирасака. Это мерзко и так неестественно звучит, что в дрожь бросает! Он не мой отец, пусть и зачал меня, если всё это правда. Мой папа — Игорь. И он мёртв»