Подающая надежды (СИ)

Глава 17

Скоро все школьники разговорились на какие-то свои темы, кто-то общался шёпотом, кто-то шумно беседовал своим дружным составом; все разбились на компании. В это время Доминика за незнанием родного языка сидящих рядом магов, лишь изредка перекидывалась несколькими фразами с Корном по мысленной связи, с Прасетом и Пхатом, проводя основную часть времени в томном молчании, перекусывая доступными на расстоянии руки фруктами и потягивая смузи из трубочки, оперившись виском на кулак или зависая в телефоне. Единственными более-менее увлекающими в забытье развлечениями для девушки были записи в блокноте смартфона с собственными раздумьями о странностях, что успели случиться за это короткое время. Иногда мысли пугали, заставляли неприятно морщиться, но Ника продолжала задумчиво попивать напиток, глядя в экран и всё углубляясь в устрашающие собственный разум размышления.

Магичка казалась отчуждённой, одинокой, не своей на этом дне веселья, разговоров и полной отдачи близким. И в этих догадках крылась правда — она не была своей среди них и не с кем ей было поговорить по душам. Почти. Один таец всё же часто случайно или целенаправленно прикасался к спине и руке темнички широкой ладонью, бросал на знакомую взгляды с целью остаться замеченным ею, а также мысленно и реже вслух общался с ней.

Темничка была благодарна Прасету, ведь в основном только он и дарил ей ощущение нужности, настоящего отдыха, а может даже праздника, уюта. Сет разбавлял её затуманенный думами мозг ободряющими речами, глупыми шутками и нелепыми обещаниями, вроде: «Вот, правда, сау, однажды ты доиграешься, и я заставлю тебя вести насто-олько здоровый образ жизни, что у тебя глаза на лоб, как у вас говорят, полезут!» или «Если ты прямо сейчас не улыбнёшься всеми своими красивыми зубками, то я эту улыбку тебе наколдую так, что ты потом вовек от неё не избавишься!»

От таких дурацких на первый взгляд фраз россиянка широко улыбалась, склоняя лицо к телефону, за которым скрывала смущение и розовеющие от умиления щёки.

Пхантхэ говорил с Домой без пренебрежения и сухости, как делали иногда другие, считая, что та «зазвездилась». Откуда они брали такие выводы, не понять никому. Тхэ посвящал ей каждую свободную минуту, в которую не поддерживал диалог между «своими» и не прекращал улыбаться ей, заражая хорошим настроением. И главное, что её радовало — ни в лице темника, ни в поведении не было и тени отвращения или нежелания разделять с ней это время, Маиботхад и сам откровенно наслаждался её обществом, всё не желая оставлять девочку одну.

И вот у него выдалась новая возможность поговорить. Общались о чём-то непринуждённом уже с полчаса, как маг почувствовал некий дискомфорт в голосе девушки — хоть тот и был мысленным, — отчего незамедлительно спросил её:

«Что-то случилось, сау ба? Чего загрустила?»

«Всё хорошо, просто… я тебя правда не утруждаю этим разговором? Мы общаемся, будем честны, на максимально бессмысленные темы, ничего в себе не несущие, тогда как со своими сородичами вы явно обсуждаете что-то более стоящее!»

«А ты не думала, что для кого-то вроде меня разговор о лучшей ткани носков, предназначенных для русской зимы и о том, что косточки в бюстгальтерах придумали истинные бесы намного интереснее, чем какие-то бредни по счёт школы и будущего труда во благо людей? Я о таком в свободное от отдыха время думаю, а им больше заняться нечем. Взгляни на этих бумеров — они же, если говорить прямо, самые настоящие старики! Вот и обсуждают свои старческие темы, которые я сейчас обсуждать не хочу!»

«Ты про парней, что старше тебя на год?» — Уточнила Галицкая с усмешкой.

«Именно об этих нудных дядьках, сау ба! Так, давай-ка не будем прерываться и всё же выясним, что такое хайлайтер! И зачем он нужен, если в моей стране все и без того блестят от пота?»

Петербурженка посмотрела на собеседника со всей той благодарностью, что не могла описать словами, но какую только могла показать при данных обстоятельствах, когда тот ответно хмыкнул, являя её взору свои милые ямочки. Вскоре мага Тьмы вновь увлекли в скучный диалог, а потому у Доминики появилось время осмотреть банкетный стол и всех сидящих за ним.

Первой на глаза попалась пара Лаван и Атхита, за которой она от скуки решила понаблюдать. Прошло немало времени с начала застолья, что заметно сказалось на девушке: она больше не стеснялась, а стала вести себя совершенно иначе. Открыто общалась с другом, что аккуратно, почти невесомо придерживал её за талию одной рукой, смеялась, светясь от счастья, и без страха оборачивалась за спину, следя за реакцией парня на какие-то беседы с другими ребятами. «Сваха» их была увиденной картиной более чем довольна, отчего ярко улыбнулась, закинув в рот сочную виноградинку.

Вновь проходясь взглядом по ученикам, темничка заметила Бунси, что сидела неподалёку и, подобно самой Нике, скучающе клевала еду со стола. Она не участвовала в общении, жевала какую-то конфету и почему-то часто посматривала на Хата. Именно на него — глаза она направляла явно выше головы её единственного друга, а там располагался только полуангел. Магичка Тьмы всерьёз задумалась над этим, ведь смотрела на него Бун отчего-то очень тоскливо, но с каким-то тёплым чувством, понять которые не удавалось.

Вспомнился разговор девушки с Прасетом, в котором они обсуждали какого-то энного парня, что заставил её плакать. Парня, которого она не могла взять и забыть, потому что «это так не работает», но который очень опасен. Тот, о котором даже думать плохо. Юная Лариса Гузеева прибавила к этому слова темнички о том, что Бун не нравится, как Пхат из-за неё страдает, как из-за ненадобности «чужачке» ходит с кислым лицом. Ярким огнём вспыхнула мысль, что Бун элементарно могла испытывать ревность, ведь полусветляк проявлял внимание именно к Доме, тратил на неё своё время, а она в то время всячески его отшивала, тем самым, возможно, вводя в тоску.

«Так здесь и такие страсти крутятся?! Я прямо-таки поражена, госпожа Бунси! Как же это вы так умудрились вляпаться по самую макушку?»

Мысленно посочувствовав Цаойингмыд из понимания, что такое может случиться с каждым, что такое уже пережила и она сама, россиянка переключилась на Мали, что уже не выглядела зажатой. Теперь она спиной упиралась в широкую грудь Мыда, чему, по всему видимому, был только рад. Хотя фраза «по всему видимому» немного не подходила — лицо маг держал на «ура», хорошо скрывая эмоции. А вот по девушке всё сразу было очевидно: нежное и такое светлое личико смотрелось под грозным и безэмоциональным лицом парня слишком счастливо и ещё милее, выдавая то, насколько она расцвела рядом с ним.

Руки мага, напряжённые и с проступающими венами, лежали на столе, осторожно обходя любые соприкосновения с кожей иллюзионистки всякий раз, как появлялся риск коснуться её. Это выглядело так, будто прогнившее изнутри существо боялось навредить хрупкой солнечной девочке своим скверным характером, каким славились все подобные ему чёрты, отчего, напротив, выглядел слишком утончённым, подмечающим столь глупую деталь, если знать, что в облике человека он не может причинить ей боль и как-либо навредить.

Галицкая переключилась на последнюю свою соседку, что выглядела тревожнее остальных. Ей явно было в новизну так близко находиться с необычайно энергичным парнем, что не боялся бурно размахивать руками во время разговора и нередко задевать Саенгдао. Хоть девочка и пыталась вести себя непринуждённо, она всё же явно не была привыкшей к такому, а потому с опаской уворачивалась от каждого движения Сакды. Суд — его Тень — смотрел на девочку с сочувствием, извиняясь перед ней одним лишь грустным взглядом.

«Хэй, сау, каких птиц считаешь?» — Весело пронёсся в голове чужой голос.

«А? Что? Звал меня?» — Точно отойдя ото сна, торопливо заговорила Доминика.

«Ба, ты чего? Я тебя кричу невесть сколько, а ты всё не слышишь!»

«Не драматизируй, я просто задумалась. Так что ты хотел?»

«Поболтать… а ты, что, уже не хочешь?» — В голосе мага открыто звучала ирония, но он усиленно пытался состроить грустную мордочку, что получалось сделать достаточно плохо.

«Сет! — Недовольно нахмурилась темничка. — Конечно, хочу! Что ты сразу начинаешь выдавливать из себя щенка обиженного?»

Пхантхэ посмеялся над деланной хмуростью знакомой и начал расспрашивать её о том, какие сандалии, в теории, — он в такую чушь никогда не поверит, — могут быть удобнее кроссовок, что на пляже, что просто летом на асфальте.

Вечером, часов в девять, несколько магов вдруг спешно удалились с банкета, скрывшись в школе. Но ушли ненадолго, достаточно скоро показавшись из-за широко распахнувшихся дверей главного входа. Перед публикой парни предстали уже переодетые в плотные блестящие костюмы разных цветов, и неспешно подошли к своим музыкальным инструментам, что весь день томились под белыми простынями.

«Так вот для чего они здесь всё это время находились! Ну, Сет, сукин ты сын, ну, интриган!»

Среди этих существ первым Ника увидела Тхэ, облачившегося в чёрный пиджак с серебряным блеском на грубой ткани. Он стоял подле электроакустической гитары в цвет костюму, что была расписана витиеватыми узорами цвета серебра, находясь в левой части сцены. За барабанную установку, позади всех сел Тиннакорн, одевший чёрный костюм с насыщенно-зелёной подкладкой, а перед синтезатором, стоящим справа, расположился тот самый парень с группового задания, стоявший теперь в синем пиджаке — Чатри. Иссиня-чёрную бас-гитару в руках с нежностью поглаживал Сакда, вставший около клавишника, а солистом, расположившимся в центре, оказался Атхит, что держался властно и в изящных руках уверенно сжимал тонкую белую стойку с микрофоном в тон.

Когда мальчики приветственно поклонились слушателям, выполнив «уай» и произнесли пару незамысловатых фраз, большинство девочек радостно завизжали, захлопав в ладони и почти перестав обращать внимания на свои пары, что тихо пыхтели рядом. Только Дома хранила молчание и лишь весело улыбалась, не переставая изумляться увиденному, услышанному и осознанному, переводя взгляд с одной поплывшей магички на другую, а также прошлась глазами по некоторым парням, что верещали даже похлеще.

Темничка, несомненно, была шокирована появлением знакомых ей магов на сцене, выступающих как группа артистов, но не хотела пропускать это событие, пребывая в прострации от непонимания, а потому оставила разговоры на потом и не теряла здравость ума, всё наблюдая за происходящим на сцене. После затишья оживившихся фанаток, созданного благодаря поднятым вверх рукам наследника, музыканты поочерёдно бодро заговорили по-тайски в свои микрофоны, что россиянке переводил Пхат:

«Дорогие девушки и парни, ученики, готовые стать настоящими магами!» — Начал солист торжественным голосом.

Подхватил его барабанщик, что говорил в разы тише:

«Наконец, наступил наш традиционный и всеми любимый праздник выходного дня, что с давних лет был придуман нашими сотоварищами и всегда был настроен на сближение старших учеников друг с другом и со средними классами!»

«Это утро мы с вами провели в замечательной бодрой подготовке, что не была напрасной — сейчас мы все наслаждаемся проделанной нами работой!» — Продолжил Сакда, скрывший свою Тень на свету прожекторов, приблизившись к микрофону и легко пригладил зафиксированные вверх иссиня-чёрные волосы.

«Теперь каждый из нас может отдохнуть, довольствуясь общением с теми, кто давно уже приглянулся или просто любим, как друг и соратник», — намного тише и без энтузиазма, какой был у других парней, проговорил Чатри, видимо, заранее вызубренную фразу и потянул неудобную приталенную одежду вниз, словно пиджаком хотел закрыть странные блестящие штаны.

«И вот, заканчивая этот чудесный день, наполненный самыми разнообразными эмоциями, наша группа традиционно хочет исполнить одну из наших авторских песен, что писалась, представьте себе, о-о-очень долго и является новоиспечённой. Её ещё никто не слышал…» — Закончил речь сын Советчика томным неторопливым голосом, будоража каждую услышавшую его голос девушку и игриво хмыкнул, не сводя глаз, в которых буйное ликование от происходящего смешивалось с мировым спокойствием с единственной девочки, что смотрела на него в ответ наигранно скучающим, но на деле невозможно испытывающим взглядом, деловито скрестив руки на груди.

С наступившей тишиной все за длинным столом затрепетали в ожидании прекрасного, тогда как Пхат заметно напрягся, ожидая начала песни. Музыканты себя долго ждать не заставили.

Уши слушателей тронула тихая, аккуратная мелодия электроакустики и скоро разлилась по всей округе, лаская слух каждого существа необычайной нежностью. Все взволновались, а к Пхантхэ тем временем присоединился Чатри, что грациозно перемещал пальцы по чёрно-белым клавишам, едва заметно двигая телом в такт. Вскоре послышался осторожный, мягкий голос Атхита, укутавшего микрофон обеими руками. Песня настолько завораживала, что Хат даже забылся и не переводил текст, который обещался исправно озвучивать на русском, но Дома быстро привела его в чувства лёгким толчком в бок.

— Учти, что перевод будет неточным и без рифмы — я не рифмоплёт и стихов сочинять не умею, тем более на ходу, — предупредил парень, прежде чем приступить к делу.

«"Моё сердце давно было лишено чувств", — скажешь ты мне под светом луны. Но не просто же так мы сейчас с тобой вместе сидим на траве, глядя на ночное небо? Ты думаешь, что никогда тех эмоций уже испытать не сможешь, а я докажу тебе обратное, вот увидишь!»

Вскоре, когда Атхит замолк, оказалось, что пел не один он — следующим свой талант продемонстрировал Тхэ:

«Ты идёшь по парку рядом — такая красивая, что не отвести глаз. Улыбка лицо твоё озаряет милое, и я молю, не прекращай это делать! Не говори "стоп", своди меня с ума своим присутствием дальше. Ты сердце моё распаляешь, но аккуратней с ним, оно слабое…»

В ход пошёл медленный перебор струн бас-гитары, с появлением которой плавная мелодия почувствовалась «заполненной», благодаря ей звук электроакустики стал ярче, ощутимее и вся песня теперь пробирала до костей, въедалась в умы через тонущие в блаженстве уши.

«Я чувствую твою любовь, знаю — долго не сможешь её скрывать. Да я и сам уже на грани, хочу скорей тебя поцеловать. Но я держусь, даю тебе время самой себе признаться в чувствах ко мне. И лишь после снова тебя разглядывать звёзды приглашу. И я, наконец, скажу, что больше тебя одну гулять ночью в городе не отпущу», — пропел Сакда мягко и осторожно, словно пробирался через колючие кусты на пути к счастью.

Внезапно песня изменилась: мягкая, спокойная мелодия стала грубой, рычащей. Гулко зазвучал барабанный бой, смешиваясь со звоном тарелок. Резко вспыхнули фиолетовые софиты, направленные на сосредоточенного на игре Тиннакорна. Он не смотрел на кого-то определённого, посвящал свой взор всем по очереди, долго ни на ком не задерживая глаз. Этот парень не играл для кого-то особенного, он занимался, очевидно, любимым делом, только ему одному отдавая себя, лишь делу этому сердце вручая.

Вновь запел Атхит, голос которого повысился, стал прекрасно-кричащим, оголяя все чувства, что взрывали изнутри яркие салюты. Он выкладывался на полную лишь ради одной девушки среди их великого множества за столом.

«Я хочу жизнь свою связать с одной тобой, искренне этого желаю! Ради тебя не составит труда даже броситься в гущу пожара, ты душу мою раскалила до предела — больше не чувствуя я жара!» — Переводя слова световика, полуангел не сводил трепещущего взгляда с лица Доминики, что демонстрировала полное увлечение пением и игрой группы и этого упорно не замечала — или просто делала вид.

Она ясно ощущала жгучее покалывание в щеке, осознавала, что он неотрывно смотрел на неё, пытаясь добиться внимания, но принимала за должное, — понимала, что всё это фальшь, попытки завлечь в свои сети, — она делала всё более заинтересованное лицо, а сама мысленно сопереживала Бунси и себе. Однокласснице, потому что та — это со временем стало бесспорным — была влюблена в него, а сейчас наблюдала за, очевидно, болезненной для себя сценой, как её возлюбленный всё ближе притирается к другой девушке, что была ненавистна. Себе же, ибо эти «чувства» были настоящей игрой, настроенные на внушение ей симпатии с его стороны.

Припев закончился незаметно для Домы, погрузившейся в свои размышления, и с новым куплетом солист поманил всех встать с мест, в определённом жесте взмахнув руками. Многие пары разбрелись по импровизированному танцполу и забылись в медленном танце, в любимых. Даже Мали стала храбрее и согласилась на предложение Кхуаммыда, хоть лицо и стало краснее перца чили, а миниатюрные коленки, не прикрытые льняными голубыми шортами на резинке, подгибались от волнения.

Со своих мест поднялись и Лаван с Саенгдао, которых взглядом приглашали к себе Атхит и Сакда. Первая смогла встать в танцевальную позу со своей парой, ведь её друг не был занят музыкальными инструментами, а пел, держа в одной руке микрофон, а другую поместив на талию подруги. Вторая такой возможности не имела и лишь стояла рядом с партнёром, смотрела на него с теплотой и смущённо улыбалась, видя ответный взгляд, столь же нежный. Темничка же стала заложницей умилительного взора Прасета, хотя она это мастерски скрывала, делая вид, что ей безразлично внимание парня и лишь одна незаинтересованность в остальном торжестве заставляла неотрывно смотреть на упорство мага, что нерушимо шёл к цели полностью засмущать девушку.

Но двое из группы играли одиноко, либо глядя в пол, либо ленивым взглядом окутывали танцующих пар. Хотя им словно и не была интересна вся эта романтика, они жили собой, и, может, фантазиями о лучшей жизни с кем-то.

В какой-то момент Галицкая отчего-то крепко обняла себя обеими руками, а тело её покрылось мурашками, на что невозможно было не обратить внимания.

— Всё хорошо, антараи?

— Да, спасибо, всё нормально. Просто прохладно немного.

— Прохладно в двадцать пять градусов тепла? — Полусветляк неверяще похлопал глазами.

— Я просто мерзлячка, не заморачивайся.

С выходом школьников на танцпол, песня больше не принимала резких поворотов и позволяла всем насладиться временем, проведённым в компании друг друга под нежную мелодию, сопровождаемую мягким пением. Озвучили начало новой песни, «открыл» которую Сет. Тхонгкхамат продолжил переводить, хотя сам морщился от его голоса, как при ножевом в грудь, но Дома его и не слышала почти, вслушиваясь в голос, каким пел Пхантхэ, на эмоции, в нём отражаемые, стараясь полностью отдаться его пению и заменить им неприятный мороз, бегущий по коже.

Голос у Тхэ был тягучим, бархатистым, его хотелось слушать, изучать тонкости. Пел он чувственно, сладко и профессионально, чем притягивал внимание слушателей, среди которых была и сама скрытность Доминика Сыадам Галицкая, что не сдержала лица, не смогла врать и дальше, теперь открыто показывая своё увлечение, пусть то и было немного натянуто из страха вновь упасть в обморок.

Беспомощно цепляясь за мысли об умениях парня, она не заметила, как тело обдало холодом с новой силой, а виски запульсировали болью. Девушка сжалась, обняв себя крепче, что-то прошептала Пхату на ухо и быстро удалилась с пиршества, скрывшись в общежитии. Задержавшись в здании на несколько минут, она вышла в тёплой толстовке, кутаясь в ней так, словно на улице стоял пятиградусный мороз, хотя температура тайскими позднеосенними ночами падала всего на пару-тройку градусов, чем в другие сезоны.

Наследник посмотрел на россиянку испуганно, требовательно, прося сразу дать полный ответ со всеми подробностями. Он, хоть и находился на сцене, хоть и пел в тот момент, всё же ждал от Доминики ответа, даже если это будет простым беглым взглядом или лёгким кивком. Но темничка отвечать не спешила. Вернулась на своё место и снова обхватила себя за плечи побледневшими пальцами, чуть наклонившись вперёд, словно вокруг и правда было невероятно холодно.

«Чёрт, да почему это происходит каждый день и не по разу?! Хотя бы сутки здесь могут обойтись без моих проблем?! У магов танцы, пляски, я не хочу их портить!»

Магичка продолжала сохранять внешнюю непоколебимость и умудрилась просидеть за столом ещё полчаса, пока кожа её окончательно не окрасилась в молочный, а губы не стали синее ночного неба. Она продрогла с пят до макушки, что было видно и невооружённым глазом, но упорно продолжала прятаться в одежде, стараясь не испортить праздник. Песни сменялись одна другой, пары то уходили отдохнуть или перекусить, то возвращались к танцу, а Ника сидела, больше не глядя на мага Тьмы на сцене и почти не уделяя внимания Хату, сидящему справа, да и вовсе забыв обо всех окружающих себя существ.

Внезапный озноб напряг не только саму страдалицу, как она считала, но и её знакомых, следящих за изменениями в её состоянии в четыре глаза. Вскоре, увидев, как значительно ухудшилось самочувствие Домы, Прасет, предвидя итог, быстро попросил стоящего около сцены друга подменить его, зная, что с гитарой тот был на: «Я, да ты, да мы с тобой» и, поблагодарив, поспешно подошёл к сгорбившейся знакомой, с которой уже пытался поговорить Пхат.

— Дьявол! Сау ба, у тебя и десяти часов не проходит без приключений? — Прорычал Сет, приблизившись к девушке, без промедления поднял её на руки, не мямля, как делал это полуангел, стараясь о чём-то её расспросить.

— Посади Нику обратно, я уже с ней общался, если ты не заметил!

— А толку от твоего общения, Пи’Пхат? Тут, чтоб тебя собака оприходовала, действия нужны, а не эти бессмысленные беседы!

— Сет, стой, всё хор!.. — Пробубнила россиянка, но не договорила, потеряв сознание.

Не слушая старшего, маг беспрекословно понёс Галицкую в общежитие, сжимая в руках её хрупкое небольшое в размере тело, без сожалений оставив за спиной свою роль гитариста и всё веселье. Он отнёс иностранку в свою комнату, так как время на бессмысленные поиски её соседок и разговоры с ними тратить не собирался, положил на свою кровать.

Маг сел на колени около Доминики и с тревогой, но притом в полном сосредоточении оглядел её бледную кожу, задержав долгий взгляд на лице. Он смотрел словно бы даже с испугом, не пропуская ни миллиметра. Закончив изучение, парень чуть приподнялся, аккуратно сжал холодные руки знакомой в своих горячих ладонях и носом уткнулся ей в шею, в очередной раз вливая в неё свои силы, не жалея их, будто обладал безграничным количеством Магии внутри себя, что, конечно, было неправдой.

Достаточно напитав чужестранку своей энергией, сын директора, превозмогая возникшее от слабости головокружение, двинулся за аптечкой, что лежала в навесном ящике между дверьми в ванную и туалет. Достав оттуда голубоватое зелье с жёлтой этикеткой, он, приближаясь к лежащему без сознания телу, одним движением снял крышку. Мысленно извинившись перед девушкой, темник настойчиво раскрыл ей рот и влил снадобье. Пхантхэ даже отметил про себя, что губы Ники, пусть и сухи, всё же необычайно красивы и в какой-то степени нежны, но, проведя по её губам большим пальцем, вытирая капельку зелья, резко помотал головой, усмехаясь своим глупым мыслям и действиям.

— Пи’Суппасит, Пи’Канавут. — Убирая руку от чужих губ, произнёс Тхэ наигранно серьёзным тоном и поднял взгляд к рабочему столу, над которым красовались два постера известных тайских актёров. — Надеюсь, это останется только между нами.

Он сдержанно кивнул им, словно подтверждая молчание тех о произошедшем «на их глазах». Маиботхад не вставал с пола, продолжая ждать пробуждения темнички, отчего вскоре и сам уснул, осторожно положив голову около украшенной милым серебряным браслетом женской руки, медленно возвращающей себе естественный цвет.

***

Проснувшись через пару часов, Доминика очень удивилась, сонным взглядом разглядев лохматую чёрную шевелюру и нахмуренное спящее лицо, обладатель которого тихо посапывал близ её руки. Осмотревшись, девушка с недоумением подметила, что цвета в интерьере комнаты немного изменились, — вернее даже слишком сильно: отсутствовали какие-либо намёки на привычные фиолетовые тона и знакомые постеры с симпатичными азиатами, а когда помутнение прошло, то и вовсе поняла, что находилась не то что не в больничной койке, а даже не у себя в квартире.

Догадаться о хозяевах квартиры труда не составило, ведь в ней девушка уже была, что успокаивало, так как оказаться по пробуждении в незнакомом месте стало бы делом более неприятным. И, пусть будить мирно сопящего под боком Прасета совсем не хотелось, другого выхода не оставалось — извиниться за случившееся как можно скорее нашлось крайне важным, да и доставлять его друзьям неудобства, если те решили бы вернуться, не казалось чем-то хорошим.

— Сет, — позвала Ника шёпотом, но парень даже бровью не повёл. Потерпев несколько неудач, она решила предпринять радикальные меры: — Чтоб тебя, индюшара пернатая, очнись!

— Не кричи так, хи-иа, я с первого раза твой прекрасный шепоток услышал! — Сонно прошипел в ответ Сет, приподнимая тяжёлую голову с закрытыми глазами.

Девушка залилась звонким смехом, увидев растрёпанные волосы, торчащие во все стороны, и помятое лицо знакомого, левая щека которого покраснела и отпечатала складки одежды из-за подложенной под неё руки.

— Что смеёшься?

— Не-не, ничего, я просто неуравновешенная… — Не желая лишаться такой прекрасной картины, хихикнула магичка и сменила тему. — Слушай, а чего ты меня к себе отнёс? Почему не в медпункт, как обычно?

— Дал девочкам возможность отдохнуть. У них сегодня итак день загруженный был, много работы. Не хотел тревожить, всё равно уже знаю твои болячки.

— Какой заботливый мальчик, а! — Хоть Дома и хотела сделать фразу шутливой, всё же не удержалась от искренней похвалы. — Кстати, сразу решила узнать, как это так вышло, что ты, удав семихвостый, не рассказал мне о своей игре на гитаре и пении?! Почему о твоём искусных музыкальных данных я узнала только сегодня, причём таким образом?

— А ты не интересовалась моими увлечениями! — В ответ грустно пробурчал Пхантхэ, обиженно надув губы, и, наконец, открыл глаза. — А самому говорить было бы как-то… странно? Ты же не спрашивала.

— Не ври! Я спрашивала про стойки! Мог бы и обмолвиться о том, что ты к ним отношение имеешь! Тем более, если это отношение самое прямое из возможных!

— К стойкам, поверь мне, я отношения никакого не имею. Да и ты спросила про них, а не про мой смысл жизни! Не про то, чем я живу и дышу, нго сау!

— Сам дурак. Ишь, какой он умный, отговорки находит подходящие! А если без шуток, как давно в тебе эта любовь присутствует? Расскажешь?

— Ну, уже лет как девять, наверное. В восемь во время прогулки увидел уличного гитариста и заинтересовался тем, как отточено он перебирал пальцами, выстраивая разные аккорды, да и его голос поразил, вокал невероятным был… Потом, как домой вернулся, выпросил у отца гитару и учителя. Он, в целом, против такого желания не был, а потому моя внезапная мечта стала реальностью через полгода усердных тренировок. И, знаешь, в то время отец даже изредка хвалил меня за усердие и гордился моим «прирождённым талантом», хотя изначально моё умение играть было ниже нуля и плинтуса.

Глядя на то, с какой нежностью, теплом в глазах и голосе Тхэ вспоминал своё детство, темничка в умилении склонила голову к плечу и с большим трудом поборола в себе желание потрепать его по волосам. Почувствовав потребность в воде, россиянка хотела было встать, но тут же на плече ощутила напор чужой руки — очнувшийся от забвения маг остановил её.

— Подожди, сначала надо проверить твоё состояние. Наклони голову вперёд.

— Ищешь любую возможность проникнуть в мой мозг? — Промурчала магичка Тьмы нагло, с усмешкой, но голову покорно опустила на свою грудь.

— Если понадобится, мне и просить не придётся — найду способ влезть в твою голову, даже не задерживаясь на блоках, какими бы крепкими они у тебя ни были, — в тон ответил парень и аккуратно прикоснулся к затылку иностранки.

Таец закрыл глаза, концентрируясь на чужой энергии, а её обладательница заинтересованно наблюдала за ним исподлобья, пытаясь взять контроль над настойчиво поднимающимися вверх уголками губ. Галицкая ощущала каждый «шаг», произведённый копией Прасета, шествующей по её мозгу, чувствовала, как его маленькая версия рылась в разных отделах головы, проверяя сохранность и напитанность органа необходимыми веществами.

Темник подолгу задерживался в каждой уголке, иногда повторно дополняя участки своими силами. Доминика же словно смотрела фильм, сидя с закрытыми глазами — вот мини-Сет зашёл в одну клетку её мозга, постоял там минуты три, добавил от себя необходимого материала и двинулся к нервному окончанию. Та молчала, терпеливо ждала, когда одноклассник удостоверится в её состоянии, но тот всё не прекращал.

«И долго он ещё собирается сидеть в моей голове? Он там кино про мою бренную жизнь смотрит или состояние мозга сканирует?»

— Ничего я не смотрю, сау ба, не надо обвинять меня ни за что. Сама всё видишь, — ответил наследник размеренно, не прерываясь от совершаемого действия.

Ника хмыкнула, но смолчала, не поднимая опущенной головы. Прошло ещё десять минут. Маиботхад, наконец, убрал руки с затылка чужестранки и осторожно открыл дрожащие веки.

— У тебя там всё так темно, что сейчас даже непривычно свет белый видеть.

— Сам решил проверить меня, так что не жалуйся, — девушка пожала плечами, разнимая затёкшую шею.

— Думаешь, я жалуюсь? Нго сау, я указываю тебе на твои оплошности! Обычно внутри любого — слышишь? — абсолютно любого мага светло, точно летним полднем, а у тебя в голове безлунная зимняя ночь! Стоит задуматься, не считаешь?

— Маи, — нарочито громко и выделено отрезала петербурженка, скрестив руки на груди и, нагло покачав головой, приблизилась к лицу собеседника.

Тот шумно выдохнул и, видимо, не сдержав пылающий в груди гнев, схватил Дому за руку, грубо потащив за собой. Поставив её перед зеркалом в пол, парень сжал в пальцах женский подбородок и, приблизившись к её уху, злобно прорычал:

— А теперь посмотри, кем я сегодня тебя увидел. Глянь на своё внутреннее лицо.

Темничка, не на шутку испугавшись такой резкой смены поведения сына Советчика, безмолвно выполнила приказ, сказанный совсем без юмора и точно неоспоримый. Уставилась в собственное отражение, что исказилось, когда Пхантхэ уткнул в зеркало горящие чёрным глаза. Вместо красивой миловидной девочки семнадцати лет перед ней предстала потрёпанная жизнью женщина с серой кожей и обсохшими соломенными волосами жжёного фиолетового цвета. Глаза представшего образа были впалыми и почти бесцветными, различался лишь блеклый пепельный оттенок, очерчивающий тусклый зрачок. Брови неживого силуэта располагались крайне низко, словно стали одним целым с обвисшими веками, уголки тонких губ уплыли вниз, почти достав до подбородка. Чем-то отдалённым женщина в зеркале напоминала её маму, только постаревшую лет на тридцать, отчего становилось особенно жутко.

Россиянка пошатнулась. Тяжело, невыносимо сложно было видеть себя такой, разглядеть в своём внутреннем лице собственную мать и осознать теперь, наконец, что догадки оказались верны. Тхэ придержал магичку Тьмы одной рукой за локоть и подставил под спину свою грудь, чтобы не упала. Убрав из зеркала видение, он тревожно взглянул на Доминику сверху вниз, а руку, которой держал её подбородок, прижал к щеке, раз двести успев пожалеть за содеянную глупость — нельзя было так резко, почти без предупреждений.

— Прости, ной, прости идиота… Я не подумал, как плохо тебе может стать от этого… — затараторил, не выпуская девушку из рук, лишь позволив повернуться к нему телом.

— Нет-нет, не извиняйся, ты сделал всё правильно, я должна была это знать! — Зашептала магичка хриплым голосом, пытаясь смахнуть образ, засевший в голове.

— Я же понимаю, что поступил не очень правильно, сау. Я совершил ошибку…

— Ой, какой ты, однако, чувствительный! — Ника закатила глаза и, нежно улыбнувшись парню, провела ладонью по его напряжённой щеке, расслабляя.

Таец понимал — она шутила, желая разрядить обстановку, чтобы он не переживал из-за собственных действий и мыслей, жгущих всё внутри, отчего еле сдержал себя от порыва захватить эту девочку в объятья, глядя в её смеющиеся глаза.

— Давай собираться, скоро салют, — хрипло проговорил наследник, выпуская Дому из своих рук.

— Так любишь смотреть на разноцветные огни в небе, что готов лишиться этого умиротворяющего момента? — Издевательски спросила та и звонко посмеялась.

— До дрожи в теле обожаю, — саркастично ответил Сет и огорчённо сгорбился. — Но дело не в этом — это традиции, их нарушать практически грешно.

— И виноваты только эти два пункта?

— Какая же ты допытливая, сау! Нет. В каждый запуск салютов мы загадываем желание или изливаем ему душу, глядя на красочные взрывы. Пока он не закончится, мы думаем обо всём сокровенном или в красках пересказываем всё, что хотим, чтобы произошло в нашей жизни. Только, знаешь, лучше просить что-то нематериальное, ибо может не сбыться.

— Интересная традиция… Она в целом тайская или исключительно магическая?

— Второе.

— А это просто поверье или обряд действенный?

— В целом, он действительно помогает, но надо следить, чтобы всё, что ты решишь изложить, было искренним, сказанным из лучших побуждений. Иначе ничего не получится. Ну, а если решишь просто «исповедаться», то тебе должно стать морально легче, груз с плеч постепенно сойдёт на «нет» — как поход к психологу, но лучше.

— У вас здесь всё так… необычно и достаточно мило! Надо в Российских Магических Школах тоже такое устроить. Вот прилечу к ним в гости и обязательно заставлю придумать подобные обычаи. Ну, если, конечно, ваша идея с салютами не запатентована.

— Не бойся, сау, патент мы на неё пока не покупали. А так, могу только удачи пожелать и инструкцию по созданию специальных фейерверков у отца попросить.

— Ловлю на слове, Маиботхад.

Девушка по-лисьи улыбнулась и первой двинулась вперёд. Опережая сына директора, она выскользнула в коридор, заставляя того её догонять.

Большинство магов уже собралось на тренировочном поле, но кто-то продолжал стоять у банкетного стола; одни подъедали оставшиеся закуски, другие ворковали со своей парой, пока ещё оставалось время, третьи отдыхали от шумных компаний. Галицкая изучающе огляделась вокруг, но соседок не нашла, зато наткнулась на Пхата, тоскливо общающегося с имитирующим веселье Тиннакорном в отдалении от всех. Она задумалась: были ли у них когда-то отношения? Детские влюблённости? Есть ли в их в сердцах те, кто когда-то был ими любим, но причинил боль, оборвав любую веру в чувства?

Прасет проследил за задумчивым взглядом знакомой, заметил парней, с которых она не сводила глаз, и решил рассказать кое-что, чувствуя, что ей будет интересно. Подойдя к ней поближе, чтобы лишние уши историю не услышали, он поведал:

— У Пхата никогда девушки не было, только, может, влюблялся однажды, а Корн с девятого класса один. И мне… очень жаль его, если честно. Он не заслужил той боли, что пережил.

— Ты о чём? — Удивлённо переведя глаза на собеседника, поинтересовалась Доминика и замедлила шаг. Взгляд его отчего-то стал слишком болезненным, будто он очень сдерживался, чтобы не выдать свои эмоции.

— У него девушка-иллюзионистка появилась в четырнадцать. Красивая до ужаса, достаточно выдающаяся для своего возраста и покоряющая с каждым днём всё большее количество мальчишечьих сердец.

— Ты так говоришь, будто местную легенду пересказываешь…

— А она со временем в неё и превратилась. Ананья — так её звали, — хоть и находилась в отношениях с Корном, своих чувств к нему почти не проявляла. Возможно, вообще иллюзией ему свою любовь навеяла — девочка умелая, вполне могла.

Максимум, что Тинн получал тогда от неё, это похвалу в сторону миловидной внешности и накаченного тела, а также поглаживая по торсу, когда он упражнялся без футболки. Да, в четырнадцать лет. Что-то кроме Корн от неё добиться не мог, но был безбожно влюблён и потому пропускал все эти «формальности» мимо, забываясь в моментах близости с ней: объятия, держания за руки на прогулке или телесный контакт во время общения. На год отношений Анья намекнула ему на возможный поцелуй и сказала явиться в тренировочный зал к пяти часам вечера.

— Он пришёл, начал готовиться получить обещанный подарок на юбилей, который так давно ожидал. Пока Корн покорно дожидался Ананью и размышлял, как лучше преподнести ей свой подарок, она привела на место встречи всех своих одноклассников и ребят с двух других направлений, среди которых был и я. Притом со мной она и словом не обмолвилась о том, что собиралась сделать, сказав лишь, что меня ожидает что-то весёлое.

И тогда при всех собравшихся она во всеуслышание заявила, что Тиннакорн — наивный дурак, который повёлся на сладкое личико, красивые речи и «восхищающий» нежный характер, тогда как сама она всё это время лишь игралась с ним. Свой гадкий поступок Анья оправдала внешностью Тинна, что была пределом мечтаний многих девочек в школе, и сказала, что нравилось ей в нём только его лицо и тело. Также она рассказала, что всё это время у неё был настоящий парень — Уан, а Корна Ананья просто держала на привязи, чтобы другие девушки завидовали и не могли его заполучить, хотя быть с ним на деле она не хотела.

— После того момента ни одна магичка не имела желания даже просто общаться с Корном, кроме твоих соседок — тебе достались очень хорошие сожительницы. Хоть его дополнительной способностью и является «расположение» — редкий случай, как ты могла понять, у него и специальность, и доп. сила, — никто больше не поддавался на неё, да и пользоваться ею он не желал. От тяжёлых эмоций после расставания его силы ослабли, Тинн больше не мог использовать Магию в полной мере. С ходом времени всё же многое изменилось, девочки изредка беседуют с ним, увлечённо заглядываясь на его внешность, но никто до этих пор так надолго и не задержался. Пару дней мило общаются, а потом: «прости, мне просто было скучно, а ты очень красив» или «ты просто воспользовался своим даром "расположения" и потому я общалась с тобой!»

— Так у него есть дополнительная способность? — Пошатнулась Ника, шокировано прокрутив в голове все воспоминания, связанные с этим парнем.

«Он говорил только о специальности — международник, но это… это всё меняет!»

— Да… А он что, что-то сделал с тобой? — Сет заметно напрягся.

— Нет, просто… когда мы с ним только познакомились, я удивилась, с каким интересом его рассматривала и как романтизировала его облик. Он контролирует свою вторую способность?

— Как я уже сказал: после того случая силы его ослабли, а потому нет. Психика пошатнулась — он больше не может следить за своей Магией. Она проявляется, когда пожелает, но не так ярко, чтобы серьёзно привлечь кого-то: возникает лёгкая симпатия и только.

— Это объясняет некоторые странности… — Пробурчала Дома, откладывая мысли об этом на потом, чтобы всё обдумать в более подходящей обстановке. — А если говорить про всю эту историю, то… это максимально отвратительный поступок. Что сейчас с этой ш… гадюкой? — Взгляд её всё открывал миру сам, выдавал все желания и идеи, как Ананья расплатится за свои мерзкие действия.

— Сау ба, притормози! Ничего ты не сможешь с ней сделать, она уже… не учится.

— И где она сейчас? Переехала? Я её из-под земли достану!

— Тут ты права… только если из-под земли. Она в межмирье.

— Не до шуток сейчас, Сет!

— Да разве ж я шучу?! По официальной версии она около трёх лет назад, вскоре после этого поступка, с дуру в гнилой лес, что вокруг нашей школы, сбежала от обедневших ещё за два года до отношений с Корном родителей, а те жители её как родную приняли. Сама понимаешь, что они с себе подобными прогнившими магами делают.

— Понимаю, — мысленно предполагая число кусков, на какие её могли разорвать, кивнула магичка Тьмы. — И поделом! Стой. Она разве не знала, чем славятся для них наши леса?

Гнилыми все маги обобщённо называли самые обычные для людей лиственные или хвойные леса, что за тьмой «навесных крыш» скрывали всю основную нечисть. Лиственные леса с давних веков были излюбленными местами обитания для черни, а потому часто посещались «тёмными» магами, ведь для них они были местами силы и имели свойство напитывать их магической энергией в особо тяжёлые моменты жизни. Но с остальными мастями находящиеся в гнилом лесу твари не были мирными и существ с особенно грязным прошлым или настоящим забирали к себе, убивая, вытесняя из себя лишь небольшой процент магов, не желая марать конечности о слишком чистую душу.

— Знать-то она знала, просто по дурости сочла себя белой, пушистой и донельзя невинной — подумала, что её мёртвые не тронут. Но, это лишь официальная версия.

— Настоящая дура… — поразилась темничка, недоумённо качая головой. — Даже нам с первого класса в голову вбивают, что существам, не связанным с «тёмной» частью Магии, категорически запрещено являться в людские леса одним, без темников, вампиров, оборотней или чёрных ведьм!

— А она, очевидно, особым умом не обладала, просто хорошо играла, изображая пуп всемирный. Мы с Корном… достаточно хорошо общались до того момента, но я не смог помочь ему — слушался уб… многоуважаемого отца, что велел держать лицо перед всеми и наказал не встревать в чужие разногласия. Я, за счёт бесхарактерного возраста покорно слушал его и не позволил себе как-то поговорить или помочь… другу. Я не дал Корну уверенности, которая была ему нужна… А сейчас слишком неловко начинать диалог — два года прошло, даже и не знаешь, что сказать.

— Тебя съедает неловкость или всё же страх за что-то, что было, пусть и уже прошло?

— Первое, как я и сказал, страха во мне нет. Но я даже в глаза не могу ему теперь смотреть, так как понимаю, насколько был глуп в пятнадцать. Мне стыдно за себя. Я ведь, возможно, — совершенно точно — был тогда единственным, кто мог ему помочь не утратить уважения в глазах всех тех гадов… но я не помог, — Пхантхэ говорил разочарованно и, остановившись, понуро опустил голову, прижав к глазам ладонь.

В голосе его читались и боль, и сожаление, и собственное осуждение, он не мог переступить через себя и, было видно, не осмеливался обсудить всё с самим другом, что явно был близок ему. Всё это отражалось на его лице настолько явственно, что магичка позволила себе ободряюще взять его за руку и мягко вымолвить:

— Хочешь, я помогу сделать так, чтобы ни он, ни ты не испытали дискомфорта при общении? Вы сможете спокойно разговаривать и постепенно придёте к тому, что разъясните с ним все детали того происшествия. У тебя появится возможность исправить за те годы молчания все ошибки и придать ему сил сейчас, а он, я уверена, даже в данный момент на тебя зла не держит, что уж будет после задушевного разговора!

Темник легко улыбнулся и согласно кивнул воодушевившейся своей идеей подруге, — отчего-то подумалось, что простая знакомая помогать бы ему в таком не стала, ведь странно это было бы, — ответно сжав её ладонь своими пальцами.

«Червяк мой дядя! Не думала, что этот мистер настолько мягкосердечный и так печётся о тогдашнем приятеле!»

Дойдя вместе до круга собравшихся на поле учеников, пара вклинилась между двух парней, встав друг рядом с другом. С интересом оглядевшись, россиянка заметила в центре зоны для практики несколько крупных ящиков, предположительно наполненных фейерверками. Она неуверенно обвела взглядом существ в круге и попыталась понять, что ей необходимо делать. К своему сожалению в лицах ребят отражалась одна только невозмутимость, а потому чужестранка осталась без ответа.

Услышав шумные перешёптывания, прошуршавшие по всему полю, Доминика вновь взглянула на коробки, к которым уже придвинулись несколько магов из старших классов и под всеобщий гомон, очевидно, готовились зажечь салюты. Девушка набрала в лёгкие больше воздуха и приготовилась изливать душу разноцветным огням, что так скоро покажутся в чёрном полночном небе. Она слегка сжала кулаки, выпрямившись так торжественно, словно с минуты на минуту её возглавят представителем всех русских темников и стала ждать. Почему-то ей захотелось взять Тхэ за руку, что из-за тесноты лишь чудом избегал тесного контакта с Никой — понимал важность личного пространства.

— Успокойся, тебя не съедят, — хмыкнули у уха, словно эмоции просканировали, и без каких-либо просьб и намёков взяли за руку, успокаивающе переплетя пальцы.

— Ага, прочитал-таки мысли, да? — С напускной злостью прошипела Дома, глядя снизу вверх, но руку не вырвала, потому что та подрагивала от странного волнения.

Ровно в полночь старшие, что представляли каждую масть, выпустили из ладоней огни разных цветов, медленно поднесли руки к фитилям и поспешили разойтись по разным сторонам. С характерным звуком фейерверки взмыли к небу и оглушающе взорвались на определённой высоте. Все направили глаза ввысь, устремив взгляды на яркие вспышки, думая каждый о своём. Петербурженка не стала перечить традициям и, подобно остальным ученикам, начала высказываться салюту.

«Никогда такого не совершала, но, раз, по словам Сета, такое здесь делают все, то и я не буду стоять столбом. Хотелось бы сказать, что эта страна, на самом деле, за прожитые мной дни в ней произвела вполне неплохое впечатление, даже, если посмотреть на немалые неприятности. Да, я пережила здесь много стресса, да, была на грани безумия, теряла сознание и да, здешний директор явно желает мне зла. Но я рада, что, даже под угрозой смерти могу делиться своими знаниями и обучать детей в другом месте, не у себя. К слову, существа здесь, как я успела заметить, не самые худшие, пусть и имеются свои недоумки, но такие присущи любому народу, так что не буду их оскорблять. Однако, хотелось бы пожелать им заработать на нормальный мозг, а не хлеб, заменяющий пустоту в черепе… В общем, в Таиланде присутствуют пугающие и таинственные ребята, но есть и хорошие, с которыми я даже не против дружить. Также радует здешняя природа. Такие чудесные виды раньше я видела лишь в интернете или книгах. Это один из немногих плюсов, но он очень приятный, словно бонус к покупке. Кстати, я же здесь своего мастевого нашла! А ведь могла войти в те тридцать процентов существ суммарно по всему миру, которые, в итоге, так и не встретили своё животное, что было бы очень прискорбно!»

Сквозь появившуюся грусть девушка растроганно улыбнулась, не сводя тёплого взгляда с фигуристых фейерверков, что окрашивали небо во всё разнообразие цветов. Пурпурные всполохи сменялись синими, те превращались в жёлтые пухлые шары и таяли розовым дождём. Глаза присутствующих полнились детским счастьем с каждым новым взрывом, несмотря на то, что, по словам друзей и знакомых Галицкой, тайские маги видели это раз в несколько выходных, что, на самом деле, немало.

Продолжались это минут десять, после которых вся округа разразилась гулкими аплодисментами и воскликами. С концом праздника все стали расходиться, что хотела сделать и Доминика, но была остановлена всё ещё стоящим рядом с ней Пхантхэ. Тот посмотрел на знакомую требовательно, но с мольбой во взгляде, отчего она поняла, что его дело не терпит отлагательств и препираний. Грустно вздохнув, темничка проследовала за магом, почти не отставая, но притом пытаясь вторить ширину его шага.

Ника поняла, куда направлялся Тхэ, когда они поднялись на четвёртый этаж. Она продолжила идти следом, увидев вывеску медицинского корпуса, пока парень не остановился около знакомых уже девочек. Приветственно поклонившись поздним гостям, медички, переодетые в ночные махровые халаты на завязках, достали из-под стойки регистрации несколько колбочек из тёмного стекла и, поставив те на верхнюю часть стойки, чуть придвинули сосуды девушке.

— Что это? — Подала удивлённый голос чужестранка, в непонимании поморгав на лекарок и друга. — Уже готовы лекарства?

— И витамины, да, — с дрожью выдохнул Прасет и поднял на подругу, застывшую в недоумении, взгляд, полный сочувствия и страха. — Сау, ты, думаю, понимаешь, что девочки очень много работали — почему я и не хотел их сегодня вечером отвлекать — изучали твою кровь и всё то, что мы делали во время исследования, но… Будь, пожалуйста, очень аккуратна с этими препаратами, пей каждое из них вместе с едой и строго в указанное по рецепту время.

— Ох, Сет… Не переживай, всё будет по правилам и указаниям, — глаза наполнились слезами, губы задрожали. Она взглянула на медичек, вид у которых был весьма потрёпанный, а лица замученные, хотя отчего-то довольные. — Пи’, спасибо вам большое за старания! Спасибо. Спасибо и… я обязательно буду принимать эти лекарства. Так, — она оглядела столешницу. — А тебе, индюк, всё выдали?! Ты лечиться вообще собираешься?!

— Собираюсь, собираюсь, — наследник лучезарно улыбнулся, хотя и выглядел при этом сонно. — Я свои взял, когда тебя в отключке сюда приносил, а с твоими они тогда ещё работали.

— Да, — подтвердила высоким тонким голоском одна из лекарок. — Не переживайте, Нонг’Сыадам, мы постарались на славу. Но хотим предупредить, что проблему вашу мы пока выявить не смогли и выданные препараты настроены лишь на помощь с симптомами, без работы с очагом заболевания. Мы просим прощения и предлагаем вам продолжить исследоваться, когда выдастся время.

— Хорошо, Пи’, конечно, я понимаю и, как будет возможность, приду к вам ещё. Спасибо большое, — закончила она намеренно на тайском языке, дабы поняли её все медработницы и прочувствовали всю её благодарность за счёт уважительного окончания. — А ты! — Обернулась на друга. — Чтоб тоже всё принимал и в указанные часы!

— А что я?! — Возмутился парень, испуганно вскинув руки. — Я вообще уже начал!

Галицкая сощурилась на сына Советчика и, не найдя в его глазах лжи, повернулась к медичкам, посвятив им глубокий поклон. Те, улыбнувшись, исполнили ответный «уай», но сделали его мельком, одними головами и почти не наклоняя тел.

— Вот, сау, почему они достойны такого уважения от тебя, а я постоянно иду в лес по дрова, грибы да ягоды? — Лукаво возмутился Маиботхад, улыбаясь девушке одними только наглыми глазами.

Девочки в халатах тихо посмеялись, будто знали, о чём тот говорил, а Доминика осталась хранить таинственное молчание и только озорство в довольном взгляде могло хоть что-то сказать присутствующим о её мыслях по счёт данного высказывании.

— Что ж. В таком случае, думаю, я могу откланяться и удалиться к себе?

— Да. Я провожу, ба, — не спрашивая, подытожил Прасет и, взяв Нику под руку, попрощался с подругами.

— Парест, я не маленькая! Пусти! — Злобно прошипела та, еле поспевая за быстрым шагом темника, стараясь не встретиться с его ногами своими и остаться с целыми руками.

— А мне кажется, всё наоборот! Кто же ещё, кроме как ребёнка, станет канючить и воспротивиться идти с таким доверительным наиприятнейшим молодым магом, как я?

— Давай-ка без оскорблений, обзывакалку откушу! Вместе с тем местом, которым ты себя нахваливаешь, наглец!

— Пустые угро-о-озы, сау ба! — На высоких тонах пропел Сет и довольно усмехнулся.

Магичка сердито закатила глаза, но продолжила идти и больше не препиралась, стараясь сохранить в целостности конечности.