Под сенью короны

Глава 5 Петля на шею

К закату бой за два замковых уровня так и не закончился, но света, слава магии, хватало для того, чтоб ориентироваться среди чужих и своих. Так что штаб просто ввёл в сражение свежие силы, а уставших бойцов отвели за пределы замковых стен. Там уже ждал на скорую руку приготовленный ужин, и на простую кашу из дроблёного зерна с салом я накинулся с таким же аппетитом, как на мясо кабанчика в прошлую ночь.

Дневная жара убивала чувство голода жаждой и изнеможением, но вечер не только облегчал бытие, но и будил желание перекусить. Правда, спать я, пожалуй, хотел ещё больше. Вот доем — и свалюсь где-нибудь в сторонке…

— Госпожа Солор требует к себе господина Серта, — сообщил посыльный, едва придержав лошадь возле нашего брёвнышка. И сразу пришпорил скакуна — видимо, ещё куча поручений.

— Не-ет… — простонал я. — Только не это. Спать хочу до невозможности.

— Что ж тут поделаешь, командир, — усмехнулся Аканш. Он и сам был бел от усталости.

— Надеюсь, голову снимать не станут.

— За что голову-то снимать?

— Было бы желание, друг мой, найдётся за что. Выпей за мою душу, если не вернусь.

— Слушаю, командир. С удовольствием.

Ещё и рассмеялся, и помахал рукой, засранец. Ничего, я тебе припомню.

Я удивился (хоть и по причине усталости удивление получилось довольно-таки вялым), обнаружив, что скромный шатёр Аштии поставили так близко от замка. Правда, под защитой уцелевших деревьев, но если замковая артиллерия решит накрыть всё пространство, штаб её светлости может зацепить. Неосторожно, о чём я немедленно сообщил своей покровительнице.

— Всё продумано, — улыбнулась она. — Но спасибо за заботу. Хочешь есть?

— Поел, благодарю.

— Пить?

— Если выпью, некуртуазно отрублюсь прямо здесь.

— Да, это, пожалуй, будет некуртуазно. Помоги мне подняться. — Она уцепилась за мою руку и с трудом утвердилась на ногах. Да-а, как заметна стала её беременность. Можно подумать, Аштия носит двойню. — Ты молодец. Твоя затея обернулась удачей и сэкономила нам уйму времени. Но это было слишком рискованно.

— Согласен. Прости, но раздумывать оказалось некогда. Твои люди не успели бы подготовиться и поучаствовать в операции, даже если бы я сразу известил, и твои маги приняли бы первое же извещение.

— Не надо оправдываться. Я всё понимаю. Лишь прошу — не рискуй так больше. Если ты потерпишь поражение, на данном этапе, боюсь… я не смогу тебя выручить.

— Звучит не очень оптимистично.

— Прости, но ситуация сейчас сложная. Этой операцией ты очень хорошо поднял себя сейчас в глазах императора и Генерального штаба. Нужно сделать всё, чтоб теперь ты ни на гран не упал. Понимаешь?

— Это и тебя поднимает, я прав?

— Да уж, не буду отпираться… Скажем так, отчасти…

— И ты можешь рассчитывать вернуть себе своё прежнее положение?

— Давай сейчас не будем об этом, хорошо?

— Как скажешь.

— По результатам, смотрю, твои ребята как всегда на высоте. И даже потери умеренные. Возможно, этот отряд ещё понадобится, поэтому пока будешь держать его в стороне от сражения, наготове, свеженькими. Отправишь в бой только по моему личному приказу, или по распоряжению Акшанты, я даю ему такие полномочия.

— Понял.

— Подкрепления пока дать не могу.

— Из-за распоряжения господина Лагроя?

— Нет. Просто мне некого пока тебе дать. Нужны ведь не обычные солдаты с рядовой выучкой, а подготовленные. Таких нет.

— Гладиаторы закончились?

— Есть ещё провинциальные, — улыбнулась женщина. — Но надо ждать, когда они прибудут. Если прибудут.

— С подкреплением беда?

— Не сказала бы. У нас в любом случае есть север, Рохшадер, Солор и так далее. В пехоте и коннице не будет большого недостатка. Но найти хорошие отряды стремительного реагирования сейчас трудно. В общем, ты понял. Береги людей и берегись сам.

— Слушаю, госпожа.

Хоть теперь можно было считать себя свободным на ближайшие четыре, а если повезёт, то и шесть часов. Со стоном наслаждения повалившись на траву полянки, облюбованной моим отрядом, я приготовился спать, но сон пришёл далеко не сразу. Пришлось поворочаться, и дело-то было не в неудобстве. Да, бока что-то давило, загадочная хрень впивалась в рёбра, но это же ерунда, если глаза сами закрываются, а сознание уплывает! И если заснуть всё-таки не получается, значит… Значит, просто переутомился. Бывает.

Я поднялся и прошёлся, осторожно переступая через спящих. Тут запросто кому-нибудь руку отдавишь. Или нос. Тьма тьмущая. Хорошо хоть костерки горят по периметру полянки, на свободных пятачках. Да и то, полянка имеет очень размытые очертания. Лес здесь реденький, можно устраиваться спать или жечь дровишки где угодно, лишь бы не на проходе.

— Проблемы, офицер? — осведомился у меня один из бодрствующих, приставленных к костру ребят.

— Фигня. Просто не заснуть.

— Новые планы покоя не дают, — понимающе и где-то с уважением протянул он. — Отвару могу предложить. С лесным листом и ягодой. Успокоить не успокоит, но вкусно.

— Давай… Ты из моих?

— Ага. Меня слегка зацепило стрелой, не опасно, но теперь вот тут дозорным сижу. И ближайшие три дня в бой ходу нет.

— Едва ли тебя это огорчает, — проворчал я.

— Ещё успею навоеваться, — задорно ответил парень.

— Верно. Все успеем. Никто не останется в стороне.

Обойдя костёр, я поднялся на пригорок, вполне безопасный, потому что неудобный для обстрела и в стороне от дороги. Замок, венчающий скальный зуб, был окутан светом от основания и до самых кончиков шпилей… Кстати, интересно, есть ли у замка шпили? Днём я не разглядел, а отсюда слишком далеко, чтоб рассматривать такие мелкие детали. Магического пламени хватало, чтоб видеть во всех подробностях, хотя магический обстрел пока что не начался. Даже по вершним ящерам так ни разу и не выпалили, хотя, пока я летел вместе с Абарехом, ждал залпа каждое мгновение. До самого приземления.

Этот парень… Этот то ли наполовину, то ли на четверть демон понравился мне сразу же, с первого же взгляда. Я почувствовал, что с радостью готов был бы иметь с ним дело. И причина даже не в том, что он спас мне жизнь, нешуточно рискуя собственной. А просто в его спокойствии и обыденной уверенности в самой гуще боя, по повадкам и реакциям видно было, что мужик он стоящий. Только тот может столь безэмоционально спасать ближнего, кто смотрит на это, как на самый обычный импульс воли. На подобного человека всегда можно положиться.

И он мне нравится. А вот его хозяин — нет.

Заинтересовавшись, я прищурился. Да, кажется, активное движение различимо не на втором замковом уровне, а на третьем. Ого! Неужели дело развивается так быстро? С ума сойти… Впрочем, свежее подкрепление в нужный момент частенько решает казалось бы неразрешимую проблему. К тому же за дело взялась Аштия, а у неё опыта побольше, чем у господина Атейлера. Этот оплот и символ мятежа будет сопротивляться яростно, и нам ещё придётся попотеть, если у моей высокой покровительницы не припасено новых оригинальных идей, или если новый ставленник императора не решит блеснуть своим гением.

Знать бы, что там сейчас происходит. Но я лучше не стану околачиваться рядом с шатром её светлости. Как бы не отловили меня и не приставили к делу, раз я бодрствую. Чёрт… На войне главное — вовремя поесть и оторвать кусочек времени на сон. И я просто идиот, раз не пользуюсь представившейся возможностью. Мало ли, что заснуть не удаётся. Тут есть два способа. Либо полностью расслабить каждую из мышц, наличие которой только способно отследить сознание — как будет удобно, по очереди или сразу. Как получится. Либо нащупать мысль, способную захватить собой всё существо, а потом утихомирить его, перегорев.

Улёгшись на прежнее место, я выбрал второй вариант. Моресна. Детка, я жив, здоров, даже не ранен и наверняка увижу тебя снова. Моя удача меня бережёт. Надо будет ей написать и обременить этой весточкой личную почту Аштии. Я ведь так и не ответил на её последнее письмо. Она может напридумывать что угодно.

Эту мысль я додумывал уже утром, приводя себя в порядок. Пошло оно всё к чёртовой матери — и письмо жене, и Аштия, и эта война. Последнее в особенности. Спать хочу. Больше, чем жить… Так обычно и случается, если ночью трудно было уснуть.

Горячая еда немного разбудила. Так, и что же теперь хотят от меня? Как это ничего? А на черта было будить? Ах, положено… Ах, должны быть готовы в любой момент? Верно вообще-то, но от осознания этого факта страстное желание кого-нибудь прямо тут забить ногами никуда не делось. Вот они, явные недостатки моего начальствующего положения. Большинство моих парней отдыхает себе с полным на то правом. А я тут в ожидании приказа… Бодрствую.

Чуть позже в душе проснулось сочувствие к Аштии, которой её собственное начальство уж наверняка не даёт возможности отоспаться. Это чувство слегка облегчило злобу. Стало легче дышать. Итак, что там видно с холмика? Бой. Идёт себе на третьем замковом уровне. Берём врага на измор? В принципе, тоже способ. Сколько способен биться солдат, если не давать ему спать? Ну, как свидетельствует опыт Великой Отечественной войны — где-нибудь трое суток. А если давать бойцу спать очень мало, но всё-таки давать? Продержится дольше.

Последнее нам не на руку…

Одно хорошо — отсюда, с холма, близкого к штабному навесу, открывается неплохой обзор. Была бы у меня подзорная труба, может, сумел бы рассмотреть кое-какие подробности. А так приходилось лишь полагаться на общее ощущение. Кажется, фортуна скорее склоняется в нашу сторону. Можно какое-то время держаться в замке, наполовину уже сданном врагу, но это лишь отсрочивает агонию. Допустив армии императора в кольцо своих стен, Атейлер здесь уже проиграл.

И если он не идиот, то давно уже понял это и подготовил пути к отступлению. Из замка должны вести потайные ходы. Не факт, что все они известны командованию. И хорошо бы обсудить этот вопрос со своим непосредственным начальством, может быть, попробовать прочесать лес… Но моё начальство — Аштия. Едва ли у неё отыщется минутка, чтоб обсудить этот вопрос со мной.

Но с кем тогда, если не с нею?

Словно в ответ взгляд мой наткнулся на Абареха, который, видимо, только недавно вышел с совещания и стоял, запрокинув голову и закрыв глаза — отдыхал или о чём-то думал. Наверное, почувствовал, что я смотрю, обернулся.

— Приветствую.

— Тебя так же, Серт. Ждёшь распоряжений?

— Да… И, откровенно говоря, с предложением, но не знаю, как бы его… Госпожа Солор ведь занята.

— Именно так. — Абарех теперь смотрел куда внимательнее. — Что за предложение? Можешь мне рассказать?

— Могу, почему же нет. — Я спокойно изложил собеседнику свои мысли по поводу подземного хода и возможных фортелей владельца замка. — Пока мои люди не задействованы, и будут ли в ближайшее время — неизвестно. Да и толку от них при штурме замка мало.

— Это решать штабу.

— Да, конечно. Мне кажется, что мало. Мои отряды готовили и формировали для активных действий в тылу врага либо для чего-то подобного. То есть прочесать лес — это как раз самое что ни на есть наше дело. При этом мы останемся под рукой.

— Вообще ты прав. Пожалуй, передам твою идею штабу. Её стоит обсудить. — Давнишний и верный сподвижник императора смотрел на меня оценивающе и испытующе. Будто препарировал. — Ты ведь человек Аштии? Это она подняла тебя? Поручила тебе отряды?

— Да.

— И считаешь ли ты себя человеком императора?

— Естественно, иначе бы меня здесь не было.

Абарех усмехнулся, и только тут стало заметно присутствие в его жилах демонической крови. Мимика всё-таки отличается. Вот и складки на щеках пролегли не так, как у обычных людей. И самую добродушную улыбку запросто можно спутать со злобным оскалом.

Впрочем, какая мне разница? Умом я знал, что Империя была поражена сильнейшей ксенофобией и осталась, по сути, при своих взглядах даже теперь, когда у власти уже десять лет находится правитель — на три четверти демон. Но я-то не местный. Я и дома плевать хотел на всякие национализмы, в армии отлично общался с представителями других национальностей, в голову не приходило гнушаться, потому что парни-то были хорошие. Тут мне случалось общаться с полукровками, и все они оказались отличными ребятами. Так что если наличие у Абареха демонического генотипа и возбуждало во мне что-то, так только любопытство.

— Это не ответ, — сказал он.

— А какой он должен быть?

— Только либо да, либо нет.

— Да. Хотя, если быть честным, к правителю особой привязанности не испытываю. Как и особой благодарности.

— Правитель — не для привязанности. Привязанность к нему, пожалуй, должны испытывать только его жёны, если таковые будут. С тебя же довольно преданности. И благодарности за то, что государь тебе даст в награду за преданность.

— Урок усвоен, наставник, — усмехнулся я.

— Значит, да?

— Да.

— Хорошо. Чёткий ответ о многом говорит.

— Думаешь, по одному «да» можно что-то сказать о человеке?

— Иногда. А ты меня особенно интересуешь. Любопытно было тебя послушать.

— Почему?

— Потому что ты чужак.

— Что — до последних дней буду носить на себе это как клеймо? — усмехнулся я. Меня, откровенно-то говоря, сей факт беспокоил мало. Чужак и чужак. Ни жарко, ни холодно. Ну, не станут меня приглашать в «хорошие дома» из-за моего происхождения — да и пошли бы они лесом.

— Точно так же, как и я — клеймо полудемона. — Мой собеседник тоже осклабился. — И — знаешь — при императоре, чьё происхождение неканонично, при его людях, многие из которых таковы же, у тебя больше шансов удержаться на вершинах. Ты же это понимаешь? Вот на чём должна зиждиться твоя преданность.

— Допёр.

— Что?

— Понял. Согласен. Так что мне делать?

— Отправляйся. И готовь своих людей. Скорее всего, на то или иное задание тебя очень скоро отправят. Людей всегда не хватает.

— Угу. Ясно.

Я представил себе, как будут «счастливы» мои люди, что мною была проявлена инициатива. С другой стороны: не их это забота — обсуждать мои действия. Лучше уж заниматься своим делом и выслеживать вражеские отряды по лесам, чем невольно позволять разменивать себя и бросать в мясорубку обычного боя в узких замковых закоулках. В лесу у моих как-то больше шансов выжить, потому что привычнее и проще сориентироваться.

Что же касается подготовки, то это дело простое. Достаточно поднять Аканша и Ильсмина и растолковать им задачу.

А потом появился вестовой и передал мне свиток с приказом. Чёрные буковки на желтоватой бумаге ясно говорили, что моим бойцам надлежит отправляться на зачистку окрестных лесов от партизан, и заодно провести разведку. И ни слова про поимку благородного семейства.

В недоумении перечитал я приказ. Идти выяснять, в чём дело, и почему моё предложение отвергнуто? Не имею права. А может, дело тут в другом, и идея просто не добралась до отдела планирования? Если Абарех не передал её, значит, имел на то веские основания. Ждать, пришлют ли другой приказ? Нельзя. Значит, остаётся только сохранить этот, чтоб в случае чего всегда смочь предъявить. Мол, я-то в чём виноват? У вас там в штабе бардак, у себя и разбирайтесь, а моё дело маленькое. Вот писулька, которой любой имперский полевой офицер должен повиноваться беспрекословно. Писулька с самого верха.

Так прикрывал зад ещё мой дед, служивший в советской армии, и правильно делал. Его опыт нам наука. В таком деле опыт бывает либо чужой, либо никакой, ибо за малейшую ошибку снимают головы.

Я аккуратно свернул бумагу и убрал в седельную сумку.

Следующие сутки наполнила собой по видимости беспорядочная, но на самом деле вполне продуманная гонка по лесу за крохотными вражескими отрядами. Кстати, может, они и вражескими-то не были — в Атейлере, как и везде сейчас, хватало бандитов и мародёров. Эти не заслужили статуса врага — так, шваль тараканья. Но какая нам разница? Вооружённые группки людей мы не расспрашивали. Не свой — значит, извини, удобришь собой этот лесок.

Сообразив вдруг, что Унег где-то поблизости, я задумался и о возможности между делом слегка пополнить свой отряд.

— Ильсмин, отправь людей в Унег, пусть там попробуют раздобыть средства, нужные нашему лекарю. Раз уж мы поблизости. И заодно пусть заглянут в дом моего знакомого. Его зовут Альшер, он бывший охотник. Пусть твои ребята передадут ему моё предложение присоединиться к императорской армии вместе с теми из охотников, до кого сможет дотянуться. Пусть скажут, что я нынче состою в дружеских отношениях с госпожой Солор, и смогу добиться для них многого, если они согласятся. А уж солдатский паёк и жалованье — как положено.

— Понял. Сделаю, — мой зам повторил адрес, по которому предстояло искать Альшера, и лишь после этого позволил себе уточнить: — Командир полагает, что охотники могут быть полезны в нашем деле?

— Более, чем ты думаешь.

— Едва ли этот охотник сможет быстро собрать и привести большой отряд.

— Сколько бы ни привёл — все пригодятся.

— Что ж. С этим трудно спорить.

Через сутки я уже разглядывал среди вернувшихся разведчиков нескольких не по-уставному одетых мужчин, и среди них — знакомые лица. Альшера я узнал сразу и издалека. Он уже вступил в возраст, когда время для мужчины как бы замирает, он перестаёт меняться и, особенно если не запускает себя, способен даже забыть, сколько же в точности лет он прожил. Своему, по сути, первому наставнику я немедленно раскрыл объятия.

— А ты здорово изменился, — сказал мне Альшер, когда процедура приветствия была оставлена, и бывший охотник получил заверения, что можно и нужно говорить мне «ты». — Не узнал бы, столкнувшись на улице. Большим человеком стал. Очень большим.

— Да-а. Вымахал под два метра ростом.

— Чего?

— Ничего. Типа шучу. Не обращай внимание. Очень рад, что ты приехал. Рад, что решил рискнуть.

— Не прочь на старости лет подняться в воинское сословие. Да и вообще, хотел бы послушать, на что мы под твоим покровительством можем рассчитывать.

— Пока ни в чём наверняка не уверен. Однако — сам видишь, успешно делаю карьеру в армии, в войсках стремительного реагирования.

— И какую карьеру! Твоему взлёту сокол позавидует!

— Благодарю. Ну вот, мне нужны знающие, полезные люди. Мои люди. Понимаешь?

— А как же! Понимаю. Готов, — Альшер рассматривал меня с таким интересом и уважением, что я испугался, сумею ли адекватно ответить его ожиданиям. — И охотников привёл самых лучших. Все ребята стоящие и отлично работают в командах. Пока только двадцать восемь человек, но будут ещё. Я отправил весточки всем знакомцам, о ком идёт хорошая слава.

— И все они захотят делать военную карьеру? Ты в этом уверен?

— Чего спрашиваешь? Твои войска — не строевая какая пехота или конница. Это элита! Прямой путь к достойному положению, почёту и, конечно, хорошим заработкам. И ведь верная надежда выжить на этой войне, даже более верная, чем вне армии. Там сейчас, — он мотнул головой, намекая на пространства, пока не захваченные боевыми действиями, но отнюдь не мирные, — полным-полно всякого сброда. В любой момент может налететь банда. По-тихому. И спалить в доме. Тут хоть опасность встречаешь лицом. Иной раз смотришь — в армии спокойнее.

— Да уж…

— …На одного твоего бойца гибнет с сотню пехотинцев, если не больше. Да ещё говорят, что под твоё начало лично государь отдал своих гладиаторов.

— Это правда.

— Вот. У такого перспективного командира, как ты, в таких войсках любой охотник рад будет служить. Самый лучший вариант для того, чтоб сменить профессию, получше даже, чем работа телохранителя, а она ведь почти никому из нас не светит. Не то сословие, не то прошлое… Знаешь, жизнь любят все, а людей убивать намного проще, чем демонов. Так что… сам понимаешь.

— Понимаю. И ещё как. Рад приветствовать и тебя, и других охотников. Будешь командиром их отряда, и продолжай его формировать по своему усмотрению.

— Слушаю, командир.

В моём воображении тотчас сформировался образ идеального диверсионного отряда — элита в числе элиты, спецназ в спецназе. Охотник ведь — это боец, сумевший уцелеть в запредельно трудных, смертельно опасных условиях, в борьбе с врагом, которому самый ловкий и умелый в военном деле человек и в подмётки не годится. Что толку ставить против бывшего охотника даже суперфехтовальщика? Он приучен противопоставлять нечеловеческим силе, скорости и свойствам свои навыки выживания.

Это для солдата, занимающегося партизанами, засадами, атакующего обозы, войска на марше, пролезающего в потайные ходы или закрывающиеся ворота замков — просто драгоценное искусство. Ничто не может оказаться дороже.

— Их только тридцать человек. Без малого, — сказал я Аканшу. — Но в наших условиях такой отрядец способен на многое.

— А если эти три десятка разбавить лучшими гладиаторами и так увеличить их число? Гладиаторы быстро обучатся.

— Не стоит. Это охотники, у них своя школа. Их группы не привыкли опекать новичков. Если им кто-то будет нужен, сообщат.

Помимо всего прочего, я приказал своим людям в ходе рейда по лесам посматривать по сторонам и, заметив необычных путешественников или какой-нибудь выход из подземного хода, сразу заняться находкой. Но целенаправленно тратить на это время не мог себе позволить. И, как ни ждал известия, так его и не дождался.

Ну и пожалуйста. В конце концов — разве меня колышет судьба Атейлера и его домочадцев? Да насрать мне на всю семью местного лорда! Отличиться было бы неплохо, но так-то по большому счёту… В этой операции я уже отличился, и нечего жадничать. Пусть император занимает себе голову и нервы поисками соперника. Я сделал всё, что должен был и что мог.

Мои отряды вскоре отозвали обратно к замку — как я узнал, Атейлер был наконец-то полностью захвачен. Правда, судя по тому, как мне передали эту новость, конец войны это не знаменовало. Значит, семейство всё же умотало из замка. А может, теперь нашёлся другой претендент? Иным дай только волю, они счастливы хоть на денёк провозгласить себя императором, а уж чем это обернётся на следующий день, их почему-то не интересует.

Теперь уже была возможность расквартироваться в замке. Химеру предстояло обеспечивать отряду питание, Аканшу и Ильсмину — следить за размещением, местом для отдыха, озаботиться сотней мелочей, но уж они-то справятся, опыта много. Мне же надлежало явиться в штаб и отчитываться по всем пунктам. Что ж… Пожалуй, не буду дожидаться, когда меня вызовут, явлюсь сам. Может быть, сумею узнать новости, подробности штурма.

Само собой, высшие чины заняли верхний дворец. Сколько я ни приглядывался, издалека гордость атейлерской твердыни выглядела по-прежнему безупречной. Даже галереи для стрелков вроде бы в полном комплекте, и нигде нет следов огня. Хотя вон, видна подпалина. И ещё одна. Хорошо выделяются на светлом фоне. Везде полно охраны, но меня пропустили без возражений. Первый внутренний дворик, который я увидел, показался мне тесным — так много было тут народу.

— Ага! — услышал я даже сквозь окруживший меня шум и, обернувшись, заметил Ниршава. Тот решительно оттолкнул с дороги гвардейца и направился ко мне. — Вижу! Живой, значит!

— Огорчён? — осведомился я, готовя усмешку.

— Как скажешь, так волосы дыбом встают. Лишь бы чего ляпнуть. Кстати, ты вовремя. Тебя, скорее всего, потребуют к Главнокомандующему. Он, кстати говоря, сейчас очень раздражён, — мой друг понизил голос: — Его величество выразил господину Лагрою большое неудовольствие по поводу того, что семейство мятежника Атейлера ускользнуло. Собственно, неудовольствие было выражено в такой резкой форме, что теперь господин Лагрой распекает всех подчинённых. Кого только может.

— Ясно. Оставшийся заряд сбрасывает. Значит, мне тоже достанется… Хорошо, что предупредил… Боец, приведи моего пластуна!

— Зачем тебе здесь пластун?

— Да незачем. Мне нужно кое-что из седельной сумки… Благодарю, можешь увести.

Я спрятал свиток в поясе и поспешил за посыльным, который от радости и облегчения, что не надо искать меня по всему замку, разулыбался и вёл себя чрезвычайно вежливо. Эта вежливость меня не обманула ни на мгновение. И особых иллюзий я не строил.

Верхний дворец был великолепен. Конечно, и в роскоши, и размерами своими он здорово уступал императорским дворцам или резиденции госпожи Солор, но именно эта скромность, пожалуй, и пришлась мне по вкусу. Всё-таки местную гигантоманию я никогда не понимал. А тут старинный дворец, пусть и построенный скорее как крепость, но очень красивый, в кольце мощных стен, с изысканной и строгой отделкой наличников, дверных проёмов, карнизов. У предков господина Атейлера очень хороший вкус, надо признать. И, уж наверное, комфортом себя не обижали.

Да, интерьеры могли восхитить даже самого взыскательного человека. Нельзя было определить, на каком же моменте, в каких деталях роскошь здесь претворялась в изысканность. Собственно, это никогда нельзя точно определить. Подобную грань можно лишь ощутить, и тот, кому это дано, способен создавать подлинные шедевры из того же, из чего человек с дурным вкусом может сотворить разве что наглый крикливый китч. Дешёвый, несмотря на золото и драгоценности.

Здесь ничего подобного я не увидел. Здесь явно когда-то поработал человек со вкусом, а последователи сумели сохранить и преумножить великолепие атейлерской резиденции. Правда, тем, кто сейчас занимал дворец, на его красоты явно было наплевать.

В одном из залов — похоже, местном парадном — меня и представили пред «светлые очи», которые на этот раз были красными от ярости, а может, и от страха. Бешенство, в которое с полутыка пришёл господин Главнокомандующий, ожидаемо расцвело. Но выплеснулось оно отнюдь не только на меня. И даже не столько на меня — уж слишком мелкой сошкой я был в глазах Лагроя.

Вокруг теснилось полным-полно людей, и не только людей нового Главнокомандующего. Господин Лагрой не снизошёл бы до того, чтобы бросать обвинения мне лично, он обращался словно бы и мимо меня, ко всем присутствующим, каждый из которых мог ожидать в свой адрес буквально любые обвинения, какие только способно было породить его негодование. Пожалуй, кроме людей Лагроя — эти-то спокойны. Да и любому разумному человеку ясно, куда целит новый глава Генштаба. В Аштию, конечно. Всегда в Аштию.

Обвинения же стали опасно приближаться к формулировке «невыполнение приказа», самому страшному обвинению, после которого с виновным можно уже делать всё, что угодно. Пора. Я запустил пальцы в пояс и вынул бумагу. Спешка ни к чему, лезть со своими возражениями — дело лишнее. Едва ли моё поведение сойдёт за типичное, поэтому есть шанс, что Лагрой заинтересуется моими манипуляциями с бумажкой.

Действительно, заинтересовался. Сперва покосился, потом оглядел меня и брезгливо (но в то же время с явным любопытством) бросил:

— Что там у тебя? Показывай.

— Прошу господина Главнокомандующего изволить ознакомиться, — злорадно ответил я, — с приказом, который был мною получен и по всем показателям полностью выполнен досрочно, — от последней выходки я всё-таки не удержался исключительно потому, что мою иронию тут просто некому было понимать. О, советское имперское прошлое, нескоро же ты отпустишь мой народ.

Руштеф раздражённо выдернул бумагу, просмотрел. Зло повёл оком в сторону Аштии.

— Кто из твоих людей отдавал этот приказ?

— Мои люди приказов на проведение боевых действий отрадам стремительного реагирования передать не успели, — спокойно отозвалась женщина. Держалась она с беспримерной выдержкой и безупречным спокойствием. Будто и не веяло на неё холодом от занесённого меча. — Когда приказ был подготовлен, отряд уже отбыл на выполнение…

— Кто? — господин Главнокомандующий обвёл взглядом залу.

Один из его офицеров сделал шаг вперёд. Он и сейчас ещё хранил уверенное выражение лица. Удастся ли перенаправить гнев Лагроя на его же собственного подчинённого? Вряд ли.

А хорошо бы…

— Почему вроде бы опытный командир такого особенного подразделения не озаботился предусмотреть необходимость выследить улизнувших мятежников? — Руштеф и теперь обращался к Аштии. — Почему не доложил штабу свои соображения?

— Пусть господин соблаговолит выслушать, — аккуратно влез я. — Я докладывал свои соображения на сей счёт.

— Кому же?

— Господину Абареху.

Так, удар без промаха. На такую величину, как Абарех, ближайший сподвижник императора, Лагрой и сейчас ещё не рискнёт хвост поднимать. Я осторожно покосился на мою высокую покровительницу. Спокойна, безмятежна. Либо всё идёт хорошо, либо выдержка не позволяет показать свои истинные чувства. Но как бы там ни было, будем продолжать ту игру, которую начали.

— Почему был брошен на самотёк такой важный вопрос? Почему я обо всём должен думать сам? Меня окружают люди, не способные увидеть хоть на два шага вперёд! Может ли госпожа Солор доказать, что соответствующий приказ готовился?

— Есть соответствующий приказ, — ответила Аштия. — Но он не был передан.

— Почему твои люди не поторопились? Во время сражения это слишком большая роскошь — раздумывать и рассуждать. Надо делать, и быстро!

— Поскольку предложение поступило от одного из людей, приближённых его величеству, его требовалось обсудить с ним.

Судя по всему, и этот удар бил в цель, потому что лицо Руштефа на мгновение легла тень. И он, развернувшись, обрушил гнев уже на своих же людей. И о том, что всё, оказывается, должен продумать сам, и что ни на кого положиться нельзя, и прочую такую же ерунду, которой он скорее унизил себя же, да ещё и публично. «Не ты ли сам их выбирал? — злорадно думал я. — Ну, и кто же в результате сел в лужу? Сам себя высек, болван».

Но как бы там ни было, моя персона внимание уже не привлекала. Разговор пошёл со штабными офицерами, а также с Аштией, и я лишь торчал здесь, потому что никто не соблаговолил приказать мне убираться прочь. В ругань я вслушивался внимательно, надеясь уловить что-нибудь важное, и кое-что понять сумел. Картина штурма верхнего замка стала чуть яснее. Похоже, и тут Аштия и её люди показали себя с самой лучшей стороны. Разумеется, от Лагроя им благодарности не дождаться, а вот от императора, интересно, дождутся ли? И на что рассчитывает правитель, если собирается остаться только с таким помощником, как Лагрой? Недолго он продержится у власти.

Но, может, у правителя какие-то свои соображения на сей счёт. Опасно считать себя незаменимым. Незаменимые встречаются слишком редко, куда чаще бывают с трудом заменимые.

Знак выйти из залы мне подала Аштия. Я поспешно последовал за ней.

— Очень хорошо, — быстро бросила женщина. — Да, всё идёт хорошо. Серт, мне нужна будет помощь твоего отряда.

— Пусть госпожа скажет, что нужно делать.

— Давай неофициально, так будет быстрее. Что у тебя с людьми?

— Пока хватает.

— Я слышала, ты взял в свой отряд несколько охотников с грани?

— Да, и возьму ещё, возьму всех, сколько их ни придёт. Если ты не наложишь запрет на эту мою самодеятельность. Но я считаю, что…

— Хорошо. Молодец. К завтрашнему утру будет небольшое подкрепление — гладиаторы из столичных клубов, те, которые пожелали присоединиться. Распорядись ими. И своими охотниками распоряжайся на своё усмотрение. Я передам распоряжение, чтоб всех набранных тобой людей ставили на довольствие, как положено. Не забывай только точно указывать их число, чтоб со снабжением и выплатами не возникало проблем. Итак, нам предстоит преследовать мятежника Атейлера и его людей.

— Нам?

— Да. Господин Лагрой поручил это дело мне. Я, кроме всех прочих, выбираю тебя и твоих людей.

— Но… — Я постарался как можно деликатнее покоситься на её талию, уже давно потерявшую прежнее изящество своих очертаний. — Боюсь, тебе преследование уже не под силу.

— Отчасти, — она холодно усмехнулась. — Но выбора нет. Нужно выполнять приказ.

— Господин Лагрой решил тебя доконать?

— Возможно. Но я, знаешь ли, дама выносливая. Готовь своих людей к погоне.

— Слушаю… Есть предположения, куда господин Атейлер мог направиться после побега из их замка? Если учесть, что местоположение выхода из подземного хода неизвестно?

— Какая разница, куда и каким образом выходит этот неведомый нам подземный ход, — с лёгким раздражением ответила госпожа Солор. — Не в чистом же поле он будет прятаться. Ему нужно достичь какого-то из своих замков. Можно примерно предугадать, какие именно замки он может выбрать. В Атейлере осталось не так уж много замков, которые могут послужить приличным опорным пунктом для мятежа. Откровенно говоря, если не считать фортов, их таких всего два. И оба — на юго-западе Атейлера. Нужно перехватить отряд до того, как он до них доберётся.

— Жду приказа.

— Приказ пока один — собираемся и выступаем на юго-запад.

Много ли времени могло потребоваться, чтоб поднять в путь всегда готовое к походу подразделение? Смотря с чем сравнивать, да в какой ситуации. Глядя на моё мрачное лицо, Аканш, должно быть, почуял неладное, потому и счёл своим долгом полюбопытствовать, всё ли в порядке.

— С нами отправляется госпожа Солор. А ты ведь знаешь, в каком она состоянии.

— Женщине в её положении при любом раскладе не место в боевом рейде, — обеспокоился мой зам.

— То-то и дело. Но говорит, что приказ, надо выполнять. У меня ощущение, что новый главнокомандующий решил угробить её светлость чисто физически, раз нет возможности прикопаться к качеству выполнения приказов.

— Если её светлость отправляется с нами, так уж наверняка не в одиночестве. Быть такого попросту не может. Значит, самое малое её личная охрана будет. А Солор, к примеру, знаменит своими лесными следопытами.

Я задумался. Не то чтобы озвученная информация стала для меня удивительным открытием. Так уж сложилось, что Солор, графство, ставшее для Империи чем-то вроде колыбели единой имперской армии, единой системы управления и некоторых основополагающих принципов военной науки, обладал также и великолепной личной армией. Странно, если б это было не так.

Сеньоры Солор содержали сравнительно небольшое, но высокопрофессиональное войско. И, поскольку лучшим его офицерам светила служба в императорских войсках, и вообще карьера высшей марки, Аштии, как и её предшественникам, было из чего выбирать. Самые талантливые представители воинского сословия счастливы были получить предложение работы от Солор.

Так годами формировалась отличная боевая единица, которая в нужный момент могла быть дополнена любым количеством людей — опытные, отличающиеся отменной выучкой командиры знали, что и как им делать. В тонкости я, конечно, не был посвящён, однако догадывался, что Аштия имеет в запасе разнообразные резервы для любой ситуации, буквально всё, что угодно. И теперь не растеряется ни она, ни её супруг.

На какой-то момент я приободрился и повеселел. Ничего, какому-то Лагрою элементарно не по зубам такие титаны, как госпожа Солор и господин Актанта. Подавится, пытаясь проглотить.

Уже на марше через вестового её светлость передала мне приказ явиться для инструктажа. Она путешествовала на крупном пластуне таких изящных форм и такой грации, что я впервые, пожалуй, по-настоящему проникся прелестью этих пресмыкающихся, а не только их утилитарностью и феноменальным удобством путешествия на их спине. Сама госпожа Солор выглядела довольно-таки бодрой. Значит, дела идут хорошо.

— Есть отряды, с которыми твоим удобно и надёжно будет работать в команде, — сказала она, сперва дав мне знак направлять моего пластуна бок о бок с её. — Я тебе их не подчиняю, потому что в этом нет необходимости. И твои, и мои люди будут двигаться к единой цели, просто разными маршрутами…

— Мои люди ведь тоже твои.

— Я для простоты понимания так изъясняюсь. Кроме тех летучих отрядов, которые сейчас имела в виду, я располагаю ещё хорошими разведывательными подразделениями. Они работают и начали работать ещё до того, как мы выступили.

— Может, осмысленно было бы отправить вершних разведчиков? Под невидимостью…

Аштия посмотрела на меня в большой задумчивости.

— Я отправила вершних ещё два дня назад.

— Их усилия уже дали результаты?

— Разумеется. Точность, конечно, относительная, однако наземные разведывательные отряды быстро скорректируют эти сведения.

— Сколько предположительно у нас времени на все манёвры?

— Дня три. Самое большее.

— Успеем?

— Должны, — обаятельно улыбнулась женщина.

— А господин Раджеф тоже участвует в охоте?

— Очень точно определил. Это и есть, по сути, загонная охота. По согласованию с его величеством небольшое гвардейское подразделение будет использоваться для того, чтоб отогнать сопровождающий господина Атейлера отряд от основных трактов. Пусть идёт через лес. Это задержит его, потому что с ним женщины. Запомни, господина Атейлера и его сыновей нужно захватить живыми. Его жену можно убить на месте. За погибших дочерей никто не взыщет, но жаль, если такое случится.

— Дочерей Атейлера тоже пророчат кому-то в жёны?

— Да, конечно. Желающих много. Кстати, с дочкой Ачейи, с этой Шехмин решился вопрос, как я поняла? Твой человек берёт её?

— Согласился жениться с большой благодарностью.

— Ещё бы.

— Но ты спрашиваешь. Значит, всё-таки сомневалась?

— Ты же странный. Никогда не знаешь, что выкинешь. Твои люди могут оказаться такими же. Ведь подобное притягивается к подобному. Ладно. Матримониальную болтовню оставим на потом. По поводу рейда же вот что могу сказать, — Аштия изложила мне ту часть плана, которая касалась меня и моих людей. — Что-нибудь непонятно?

— Всё понятно. Разрешаешь идти выполнять?

— Давай, удачи.

— Скажи — а когда мы захватим Атейлера, война закончится?

— Вряд ли. И уж конечно не по волшебству, в один момент. Многим сеньорам-мятежникам теперь уже нечего рассчитывать на снисхождение при сдаче. Они могут надеяться выторговать себе жизнь, лишь затянув боевые действия и сделав переговоры вариантом более простым, чем уничтожение. Им это будет трудно, но они, конечно, попытаются.

— Понял. — Я поклонился и развернул пластуна. Зачем сейчас думать о перспективах развития ситуации? Будем последовательны.

Мой отряд шёл сквозь лес, время от времени натыкаясь на мелкие посёлки и деревеньки. Большинство из них стояли пустыми или же казались таковыми — может, местные жители очень хорошо спрятались. Я не приказывал проверять. Один раз по пути попалась заимка, по виду богатая — дом большой, хозяйственные постройки раскинулись широко, хлев и конюшня возведены с учётом множества скота.

Мой адъютант, предварительно всё разведав, посоветовал туда не соваться. Я и издалека понял, почему. Растерзанные тела кого-то из хозяев заимки были оставлены на виду. Наверняка кто-то лежит и в доме. Видимо, бандиты (кто тут ещё мог такое натворить) тоже опознали дом как богатый. Видимо, активно интересовались припрятанным золотом и заодно развлекались.

Не хочу это видеть.

— Область придётся долго восстанавливать, — между прочим сказала Эния, явившаяся ко мне за дополнительными указаниями.

— Люди — самая живучая скотина на свете, — ответил я, приложив много усилий к тому, чтобы говорить равнодушно. — Дай им только возможность — всё восстановят. Передай своим — я категорически запрещаю подкармливать местных жителей! Даже за счёт собственного пайка. Мне нужны крепкие сытые бойцы, а всех всё равно не накормишь. Ясно?

— Да, командир.

Я лишь теоретически представлял себе, что происходит сейчас с моим отрядом и со спецотрядами Солор, потому что видел лишь свою крохотную часть событий. Но на этот раз шёл с одной из передовых групп, хотя самой же Аштией мне было приказано вступать в бой лишь в самом крайнем случае. Однако я должен был присутствовать рядом на случай встречи с Атейлером. Чин помладше меня формально не имел права даже пытаться арестовывать лорда. Война войной, но некоторые условности в Империи продолжали жить и цвести пышным цветом. Мне этого не понять, ну да и ладно.

Мой пластун плавно тёк сквозь пространство между деревьями. Ничто его тут не смущало, ничто не становилось преградой. Тем, кто управлял транспортными ящерами, приходилось куда труднее. Но они ведь справлялись, судя по тому, что двигались мы быстро. Конечно, изрядную часть моих бойцов пересадили на коней, «ободрав» для того лучшую конницу, это добавляло мобильности. Только на мобильность и остаётся уповать. О возможности провала я старался просто не задумываться. Будь что будет.

Мои собственные разведчики тоже поработали на славу, только добытые ими сведения шли напрямую мне. Именно они доложили о начавшейся атаке на крупную вооружённую группу, предположительно искомую. Уже через несколько минут легкораненый боец привёз известие, что атакованная группа явно не из людей Атейлера. Но отдать приказ оставить пока бандитов в покое и не отвлекаться на постороннюю цель я не успел. Появился третий вестовой, сообщивший, что банда, похоже, за несколько минут до нашего нападения сама напала на солдат, сопровождающих лорда. Видимо, ловцы удачи нюхом почуяли, что тут есть чем поживиться. Удивлюсь, если узнаю, что господин Атейлер не везёт с собой казну и драгоценности жены и дочерей.

— Значит, бандитов уже проатаковали?

— Да, командир, бой идёт.

— Так пусть и идёт, как идёт. Бандиты тут тоже лишние. Раз попались под руку… Госпожа Солор извещена?

— От госпожи Солор пришло распоряжение атаковать цель.

— Ну и хорошо. Все выдвигаемся к месту боя. Аканш!

— Да, командир. Перегруппировка уже идёт.

— Оцепить лес широкой дугой. Чтоб ни единая душа не ушла с этого места! Хватит мне одной погони за графской дочкой.

— Да, командир. — И мой зам ехидно усмехнулся. Вполне зримое доказательство того, как хорошо он изучил меня и мой чужеродный юмор — ведь намёк-то был сделан на его будущую жену. Которую, если б не то приключение, он ни за что не сумел бы заполучить. Дело серьёзное.

Что ж, мне придётся принять участие в бою. На краю привольного лугового распадка я появился, когда бандиты уже давно сообразили, что попали как кура в ощип, и заметались. В большинстве своём это был обычный сброд, толпа селян, отбившихся от своих семей и общин, почувствовавших вкус к лёгкой жизни за счёт грабежей. Допускаю, что отнимать плоды чужих трудов действительно намного проще, чем пахать землю и валить лес, вкалывать от рассвета до заката без выходных и почти без праздников. Но у подобного разгульного образа жизни может оказаться и такой вот преждевременный конец — на истоптанной траве, в крови, под мечами.

Тут я подумал о добрых селянах, жертвах гражданской войны. Например, тех, растерзанных в собственном доме, или убитых в посёлке, где мои бойцы искали зелёные свадебные наряды, чтоб распороть на шарфики. Те не отбивались от рук, трудились, как заповедано, и закончили свои дни намного более страшным образом, чем эти вот. Этим предстояло просто погибнуть, пытать и измываться нам ними некому и некогда.

А вот в отдалении ветер треплет флажки. Раз флажки, значит, геральдика. Как минимум они обозначают присутствие здесь представителей воинского сословия, а скорее аристократии, которая торчит поблизости, причём явно не на охоту вышла. И уже едва ли важно, что именно изображено на ткани. Тут и без того ясно, что если перед нами не Атейлер, то всё равно кто-то из врагов. Что тут могут делать союзные лорды? Только воевать на стороне его величества. Их бы просто не допустили в область проведения такого важного рейда.

К тому же разведка всё проверила и доложила. Это должен быть Атейлер.

— Как добьём бандитов — пусть поднимают знаки Солор, — распорядился я.

— Но почему не сейчас?

— А зачем?

— Положено.

— Мало ли «положено». Бандиты — не та публика, которой положено хоть что-то, кроме верёвки или мечом по шее. Разве кто-нибудь тут планирует переговоры с ублюдками? Суд им, что ли, предлагать? Хрен им, а не суд. Плевать, что они могут думать о том, кто мы есть. А наша основная цель, глядишь, ушами прохлопает, не сразу сообразит, и удастся закрепить кольцо окружения.

— Так не положено, — изумился мой собеседник (то ли денщик при мне, то ли адъютант, я его обязанности при мне понимал лишь частично). — Честь ведь требует сразу оповещать врага, кто тут кто.

— Вроде как моя честь — сугубо моё дело? Нет?

— Да, командир.

— А честь моих людей разве страдает от выполнения моих приказов?

— Ни в коем случае, командир. Понял. Будет исполнено.

Моим бойцам не стоило большого труда расправиться с вооружённым сбродом, к тому же растерявшимся, заметавшимся в поисках вариантов бегства. Стиснув искателей приключений мёртвой хваткой, солдаты прижали противника к линии обороны, возведённой людьми Атейлера, и совместно уничтожили остатки банды.

В миг, когда они встретились, оба строя задержали шаг, замерли, будто в замешательстве. «Самое время начинать брататься», — подумал я, поднимая руку. Знаменосцы поспешили воздеть в небо «жезлы» — так тут без шуток назывались древки с флажками графств и подразделений. Не знаю уж, что там подумали бойцы, только что совместно крошившие врага, но они немедленно сцепились, словно и не было этого мига замешательства.

Я слез с седла и вынул из ножен меч. На открытом пространстве распадка, пожалуй, не стоит сильно выделяться.

— Охранять командира! — прозвучало за моей спиной, и тут же плотное кольцо солдат окружило меня, словно я был коронной драгоценностью.

Ну, правильно. Их дело доставить меня как можно ближе к Атейлеру. А там уж мне придётся поработать мечом. Кстати, я слышал, что лорд — отменный мечник.

Время для меня будто бы сместилось и легло, словно кудри красавицы — где плотно, где пусто, — и те же удивительные превращения произошли и с пространством. Моя крохотная, но решительная и даже, пожалуй, ярая группка шла сквозь бой, словно нож сквозь желе, а мне казалось, это происходит какими-то рывками. Сперва вокруг были свои же, потом на какой-то момент — чужие, но момент этот оказался очень скоротечным.

При Атейлере находилось мало солдат. Само собой, мало — понятие относительное. Мне показалось, будто при нём присутствовало человек пятьдесят, но даже если их в действительности было около сотни, сперва их потрепали бандиты, потом насела моя передовая тысяча, и ещё два раза по столько ждало своей очереди. Так что без шансов. Лорду просто не на что рассчитывать.

Бой ещё шёл, но кольцо обороны вокруг мятежного претендента на престол уже было взломано в трёх или четырёх местах, и сквозь один из таких проломов прошёл я, сопровождаемый отрядом моих «телохранителей». В нескольких шагах от лорда, которого легко было опознать по одежде, я отстранил бойцов, заслонявших мне путь и отчасти обзор.

Его светлость развернулся ко мне рывком, с окровавленным мечом в опущенной руке. Он только что выдернул клинок из тела последней своей дочери, пятилетней крохи, ещё вздрагивающей в агонии у его ног. Остальные три уже перестали шевелиться… Однако как этот глава семейства плодовит. У него вроде ещё два сына, и вон жена стоит, круглая, как персик. И кем надо вообще быть, чтоб вот так поступить?

— Ну и зачем, спрашивается, было это делать? — вырвалось у меня. Выражение лица Атейлера я не взялся бы описать. Пожалуй, мой вопрос действительно выглядел хамским. Но, раз начав, остановиться я уже не мог. — Зачем дочерей-то поубивал? Им изначально ничего не грозило. Вышли бы замуж по всем правилам. Лучше бы супругу избавил от грядущих страданий.

— Пусть этот сор уберётся с моего пути, — выдавил лорд сквозь зубы.

— К сожалению, этот «сор» — самый высокопоставленный в данном отряде военный чиновник, так что делать нечего. Предлагаю достопочтенному господину сдать меч и подчиниться воле императора.

Я ждал немедленного нападения, и господин Атейлер оказался вполне предсказуем. Его первую атаку — сметающий взмах меча — мне пришлось обходить. Вторую, менее мощную, уже счёл возможным парировать, увести в землю. Вернее, моё тело всё решило за меня. Я уже давно привык полагаться на его опыт, закреплённый, кстати, и долгими тренировками в школе Одеев, и практикой. Как уж там пойдёт дело — будущее покажет, но лучше, чем справится тело без участия разума, не справится даже моё воображение.

С каждым взмахом меча лорд распалялся всё больше, я же лишь успокаивался. Да, мужик хорошо владеет мечом, надо отдать ему должное. Но он всего лишь представитель знати, уделявший фехтованию ровно столько внимания, сколько было прилично человеку его статуса. Он не был профессионалом, а привычка выживать несмотря ни на что остаётся всё-таки уделом профессионалов. И это давало мне, обладателю, может быть, и не столь эффектной техники, солидное преимущество. Я ведь всё-таки профессионал.

Что успокаивало.

Парируя и уворачиваясь, я кружил вокруг Атейлера, стараясь не упускать из виду и других опасных его спутников. Но те не лезли в нашу схватку. Положим, когда через несколько минут последнее сопротивление атейлерских солдат было сломлено, остаткам сопровождения стало уже не до того, чтоб вмешиваться в этот поединок. Моих людей вокруг было больше, и все они зорко следили за ходом схватки. Схватка должна была проходить по всем правилам, один на один.

Упираетесь в традиции? Хотите такого? Ну и пожалуйста. Мне не трудно. Наворачивая круги и дуги перед Атейлером, я давал ему возможность выдохнуться, выцедить из мышц последние силы вместе с яростью. На ярость нужно очень много сил. Пожалуй, дай я себе труд задуматься, сообразил бы, что сейчас в моём лице его светлость рвался отомстить всему свету, в том числе и за то, что ему своей рукой пришлось умертвить дочерей. Позднее я сумел понять его настрой, заодно и то, что лорд искренне не видел другого пути, как поднять меч на своих детей. И причиной тому тоже были традиции местного аристократического мира, который до сих пор оставался для меня тайной, окутанной густым туманом незнания.

Мечи резали воздух так быстро, что слух бодрило гудение, короткие вспышки которого заставляли помнить, что это игра со смертью, а не просто невинное обрядовое действо. Мы были в неравном положении, потому что противнику-то можно меня убить любым угодным способом, а мне нельзя. Но ничего. Гнев — плохой советчик, а тренировки с наставником — плохая закалка перед смертельной схваткой с бывшим гладиатором, охотником на демонов, учеником семьи Одей, офицером особых войск и так далее.

В какой-то момент моя рука развернулась сама, гарда вгрызлась в гарду, и клинок Атейлера выскользнул из пальцев. Мне пришлось крепко приложить ему локтем и плечом, чтоб успеть освободить свой меч и не дать ему перехватить его оружие. Приём совершенно не аристократический, но зато действенный и простой, как я сам. Ну, что ж вы хотите. «Бальные танцы» со взбесившимся от отчаяния и ярости лордом успели меня задолбать. По мне, так навалиться бы всей кучей и спеленать, как ребёнка. Но нет же, традиции, изволь, командир, отдуваться за чужие представления.

Мгновением позже, когда меч поднялся к горлу лорда и задрожал у кадыка вполне интернациональным и даже межмировым намёком, раздражение отпустило меня. Пришлось самому себе признаться, что всё честно, и если моё положение даёт мне всякие привилегии и особые возможности, то время от времени за это приходится отдуваться.

— Пусть ваша светлость соблаговолит сдаться, — проговорил я сквозь зубы.

Высокомерное бешенство в глазах моего противника вспыхнуло снова, хоть и приглушённо. Блин, опять я что-то не так сказал. Или что-то не то.

— Связать его светлость! — коротко приказал я, и как только за Атейлера взялись руки моих заместителей, опустил наконец меч. Не сразу рискнул отвернуться, когда же всё-таки сделал это, обнаружил, что рядом теперь не только мои люди, но и люди госпожи Солор. И сама она, не торопясь спешиться с пластуна, смотрела на господина Атейлера, которому вязали руки. И не только на него, но и на тех его приближённых, которые сочли возможным сдаться или же были повержены и захвачены в плен.

Долго смотрела. Будь я на их месте, чувствовал бы себя очень неуютно под таким, казалось бы, совершенно бесстрастным взором.

Потом спешилась.

— Очень жаль, — проговорила женщина. — Очень жаль, что таков конец благородного семейства, ведущего свой род от государя, который положил начало истории нашей Империи. Очень жаль, что столь благородная династия будет стёрта с лица земли потому, что её глава забыл свой долг. И свою честь.

— Я исполнил свой долг, Аштия, — брюзгливо ответил Атейлер. — Я стремился дать этой стране закон и мир. И спасти её от тирании существа, которое даже человеком не является.

— Пытаясь сделать это, ты для начала вверг страну в бездну гражданской войны. Видел ли ты своими глазами, что означает для обывателей Империи эта война? Что она им несёт?

— Если гражданская война приходит в страну, это уже говорит о большом неблагополучии. Очевидно, что бремя, которое тиран наложил на восставший народ, было невыносимым. Об этом подумали твои люди, так преданно служащие демону? Тирания даёт народу право…

— Тот, кого ты называешь сейчас тираном, делал всё возможное, чтоб война не пришла в Империю, чтоб осталась за её пределами. И сейчас он точно так же сделает всё для скорейшего прекращения боевых действий, рушащих основы нашей великой страны. К тому, чтоб раздавить мятеж, испепелить до последнего лоскутка… Очень жаль, что ты сделал этот выбор, Юнем. Он с самого начала был неверным.

И госпожа Солор повернула голову к знаменосцу Атейлера, бледному до синюшности. Его держали, но тут же отпустили, и он, будто загипнотизированный взглядом женщины, подошёл к ней, опустился на колени, протянул ей свой жезл. Полотнище со знаком Атейлера Аштия оборвала будто бы даже с брезгливостью. Посмотрела на тела дочерей лорда, едва дрогнув лицом, и приказала проводить госпожу Атейлер, а также всех пленных знатного происхождения в приготовленный для них транспорт. Сделала мне знак приблизиться. Я подал ей руку и помог подняться обратно в седло пластуна.

— Молодец, — обронила её светлость.