Побочный ущерб

Пролог

Марина, столичная планета Союза Российских Систем. Центральный автономный округ, здание министерства обороны.

Третье января 1170 года после потери контакта.

— Товарищи, если сложить наш общий возраст, наберется около семисот лет, так почему от вашего общения чувство, что мы еще в детском саду? Герман Иванович, Ирина Антоновна, у вас день не задался? Может, выйдете, повозите друг друга лицами по ковру, а потом вернемся к взрослым делам?

Женщина в чёрной форме с двумя контр-адмиральскими звездами на погонах слегка развела руками, будто признавая, что стоило бы извиниться, но за десятилетия службы командиром эскадры она как-то отвыкла. Прямые черные волосы собраны в высокий хвост на затылке, резко очерченные скулы, чуть раскосые глаза – внешность из тех, за которую не зацепишься взглядом в толпе. Но только до тех пор, пока не встретишься глазами: казалось, контр-адмирал способна взглядом своих карих глаз пришпилить человека к стене, словно бабочку иголкой. Знаток наград военно-космического флота мог бы даже предположить, где она заработала такую особенность: скромное собрание из пяти орденских планок на груди включало обе степени ордена Нахимова и три «Золотые звезды». Очевидно, жизненный опыт Ирины Волковой был весьма специфический.

О человеке в кресле напротив сказать что-либо по внешности было сложно. Средний рост, субтильное телосложение, серый костюм, белая рубашка и чёрный галстук, чёрные же ботинки – ритуальное одеяние государственных служащих с древнейших времён. Тёмно-русые волосы удерживали идеальный баланс, не позволяющий точно сказать: то ли «высокий лоб», то ли «залысины». Да и выражение лица иначе как «нейтральным» большую часть времени не назовёшь: эмоции проявлялись ровно на время, за которое собеседник успел бы их прочитать. И, разумеется, только те, которые Герман Иванович Каполев, глава разведки флота, был бы не против показать.

— Простите, Василий Юрьевич, день и правда суматошный. Но вы знаете, что я изначально был против привлечения контр-адмирала Волкова к обсуждению проблемы. Дело касается только разведки...

Хозяин кабинета, министр обороны Союза Российских Систем Василий Юрьевич Рехгази недовольно постучал ложечкой по чашке с чаем и отхлебнул в наступившей тишине весомый глоток.

— Ирину Антоновну я привлёк как консультанта со стороны военно-космического флота. С ней, как вы понимаете, проще, она и так в подписках как Барбоска в блохах. На дело надо посмотреть с разных сторон, Герман Иванович, потому что вопрос серьёзный и действия по нему тоже будут не лёгонькие. Итак, повторите вкратце для вновь прибывших, — министр слегка кивнул в сторону контр-адмирала, — какова ситуация на данный момент.

Разведчик секунду помолчал, чуть склонив голову, откинулся на спинку кресла и заговорил:

— Нейтральный сектор К-12. Находится примерно в равном удалении от нас и Поднебесной, чуть ближе к внешним протекторатам Коалиции. Две сотни ничейных систем. По этим причинам пользуется популярностью у ТЗК, особенно аффилированных с Альянсом: разумный компромисс между независимостью, незаметностью и безопасностью. Три моно системных государства, парочка пиратских шаек – последние надолго не задерживаются. Серьёзных транспортных путей там нет, а наёмники ТЗК не церемонятся. Две недели назад мы получили пакет данных от нашего агента внутри одной из корпорации военно-промышленного профиля, «Вэнь Индастриз».

— Никогда о таком не слышала. Какая-то мелочь? - голос Волковой был под стать внешности, глубокий и женственный, но с несомненной адмиральской сталью.

— Довольно точное определение, - кивнул разведчик, -Компания образована семнадцать лет назад Алистером Вэнем, который отвечал за ряд довольно серьёзных разработок в концерне “Нортроп”. Кроме того, средства в новую корпорацию по нашим оценкам вложены немалые, поэтому и мы, и ГАБ включили её в списки сравнительно важных структур Коалиции. С прицелом на будущее.

— И теперь в прицеле что-то появилось, — Волкова облокотилась о столешницу и с интересом смотрела на разведчика.

Тот вновь кивнул:

— Пять лет назад Вэнь Индастриз в обстановке строжайшей секретности заложили станцию-верфь в секторе Клара под разработку проекта нового крейсера для нужд военфлота. Проанализировав информацию из разных источников, мои аналитики пришли к выводу, что корабль – ничто иное, как объект «Мальвина».

Женщина выпрямилась и приподняла левую бровь:

— «Мальвина»? Но она же числится уничтоженной.

— Числилась до прошлого четверга, — пожал плечами Каполев. — Конвой попал под первую волну всплеска в Х-90, от кораблей почти ничего не осталось. После совместного расследования разведки флота и ГАБ мы пришли к выводу о полном уничтожении.

— И ошиблись, — Рехгази снова покрутил ложкой в чашке, но отпивать не стал, — Такой утечки сверхсекретных технологий, друзья дорогие, наша страна не видела с.... Да никогда не видела! Экспериментальный корабль исчезает из-под носа в секторе, где половина космических булыжников – базы ВКС, и объявляется чёрт знает где, в какой-то шарашкиной конторе! Нет слов, одни междометия.

Разведчик поднял ладонь в протесте:

— Это не так плохо. Паранойя руководителей Вэнь-И играет нам на руку - они не будут обмениваться информацией с другими корпорациями, так что даже не осознают, что у них в руках. Иначе пропажа обнаружилась бы на одной из секретных баз в глубине территории Альянса. Или, вероятнее, не обнаружилась бы вообще. Это оставляет нам окно возможностей.

— Где конкретно находится корабль, агент сообщил? Какая система? – уточнил министр.

— Пока нет, — разведчик поморщился, — ТЗК панически боятся промышленного шпионажа и секретят всё подряд. Персонал станции не знает точных координат системы, наш агент, соответственно, тоже. Нам потребуется от месяца до трёх работы аналитиков по данным из сектора, чтобы вскрыть точное местоположение. Но, возможно, получится и быстрее, у нас есть зацепка с другого конца. Сейчас мы работаем по руководству Вэнь Индастриз – крупные акционеры контролируют свои вложения и им известно больше, чем наёмным рабочим.

— Хорошо. На подготовку любых мер нам всё равно потребуется время, начинать... ещё вчера надо было. Какие у нас варианты? – Рехгази посмотрел на Волкову, — Что скажете?

— Станция, говорите, создана под проект... В условиях секретности... Прекрасно! – контр-адмирал перевела взгляд на разведчика, на её лицо начала наползать улыбка, — Как дела с оперативной базой для моей эскадры, Василий Юрьевич?

— С базой? – нахмурился министр, — причём тут она? Вы прекрасно знаете, что все ресурсы в скоплении X-9 брошены на реорганизацию основных сил флота, вам станцию под базу выделят не раньше, чем через четыре года. Я Чернышеву уже плешь проел насчёт... Постойте, уж не думаете ли вы под шумок этот домик дядюшки Тыквы в родные пенаты уволочь?

Пока хозяин кабинета говорил, улыбка Волковой успела эволюционировать в довольный оскал, а узкое лицо Каполева сигнализировало что-то среднее между «да чтоб вы сдохли» и «когда же всё это закончится», разумеется, не выходя за границы допустимого протоколом.

— Точно так, товарищ министр! Разведке, а точнее всем нам, нужен объект «Мальвина», моей эскадре нужна база снабжения. И волки сыты, и овцы целы, и пастуху – вечная память.

Рехгази провел ладонью по лицу, словно снимая паутину.

- Вы предлагаете ограбить частное лицо, практически, причем частное лицо, которое подносит Альянсу его снаряды. Одна только мысль о возможных последствиях на геополитической арене…

Волкова упрямо наклонила голову

- Мы не обкрадываем невинных овечек, Василий Юрьевич. Я не обладаю полной базой, но даже то что я могу читать сейчас в донесениях разведки, - адмирал не пыталась скрывать, что параллельно с диалогом просматривает донесения, пользуясь своим высоким уровнем допуска и ускоренными аналитическими способностями кибермозга, -достаточно чтобы увидеть, насколько вольно Вэнь-и обходится со своими разработками. Их первые проекты – эсминцы серии Потомак – оказались в руках “народных генералов” спустя всего три года после принятия их на вооружение. Ракетами «Самум» же было сбиты более трех десятков наших и Ниппонских торговцев, когда «неизвестные группы» начали рейд на торговых путях в 1102 – а это тоже их ранняя разработка и тоже преподносилась как эксклюзив флота Альянса.

Министр покачал головой:

- Да, Ирина Антоновна, они производят оружие. Да, оружием убивают людей, но всё равно Вень-И остается в глазах международного права гражданской целью. Они частные лица – не держат армии, не контролируют систем, подчиняются законам Альянса на своих объектах и так далее. Точно так же как наши верфи и заводы подчиняются нашим законам.

- Но нашим оружием торговцев не сбивают, Василий Юрьевич! Террористам и отморозкам мы эсминцы не продаем. Вэнь просто не может не знать, для чего используется по крайней мере часть его техники – и этого на мой взгляд достаточно, чтобы сделать его вполне справедливой добычей.

Рехгази скривился:

- Ирина Антоновна, я понимаю, о чем вы говорите и, положа руку на сердце, я с вами абсолютно согласен. То, что позволяют себе корпорации и картели Коалиции зачастую аморально и жестоко по любым меркам, но мы должны думать о том, как наши действия выглядят со стороны. Мы не можем просто взять и нанести такой удар по частной корпорации – это будет аукаться в наших отношениях ещё сотню лет.

Лицо долго молчавшего Каполева вдруг стало отрешенным, и он почесал большим пальцем подбородок.

- Если только этот удар будем наносить мы сами.

- Поясните, - повернулся к нему Рехгази.

- Ну, я согласен с вами, господин министр – риск проведения военной операции при таком раскладе неоправданно велик – но почему? Потому что как бы я не прятал концы в воду, круги на ней все равно выдадут тот факт, что что-то затевается и постфактум укажут на источник. Даже при идеальном исполнении, Евростаг будет прекрасно знать в кого тыкать пальцем. Но что если мы поступим по-другому? Что если мы сделаем военную операцию частью большего плана, нет не плана даже… что если эта операция произойдет пока в самой компании начнется серьёзный кризис управления? Вы знаете, как это у них бывает – толпа директоров вгрызается друг другу в глотки, извлекается самый неожиданный компромат и уничтожается куча документов – кто в таком случае заметит исчезновение одной, пусть и крупной, станции? А если и заметит, разве не спишет его на последствия внутренних дрязг?

Волкова уставилась на Каполева с нескрываемым удивлением – оказаться с ним по одну сторону баррикады она явно не ожидала. Да и министр, справедливости ради, не мог сходу предъявить изъянов к этой идее. Кроме, возможно одного:

- И во сколько нам обойдется такой кризис?

- Ну, мы конечно потеряем агентуру в самой корпорации, да и кое-кого из соседних картелей придется отзывать, но в целом потери будут не столь существенны, особенно учитывая, что Вэнь-и скорее всего такого кризиса просто не переживет.

Министр откинулся в кресле и задумался. Наконец он медленно кивнул:

- Должен признать, мне нравится. И вы правы, Герман Юрьевич: при таком раскладе наши руки будут чисты настолько, насколько это возможно. Вопрос в том, сможете ли вы провернуть подобную затею?

- Я не вижу особых проблем. Опрокинуть более старый, более крупный картель, запустивший свои щупальца в политику так, что на их концах оказались ведущие лидеры правящих партий у нас бы, однозначно не вышло, но Вэнь-и – компания молодая и её влияние на этой арене минимально.

Рехгази положил руки на стол и прикрыл глаза.

- Хорошо, через сколько вы сможете предоставить более-менее подробный план?

- Через неделю. Реализовать его скорее всего получится в течении полугода.

- А сколько вам надо времени для сбора своей эскадры, Ирина Антоновна?

- Два месяца. Три, если у “Истры” возникнут проблемы с логистикой.

- Что ж, значит при самом плохом раскладе – не более года… Что ж, - Рехгази глубоко вздохнул, - я поддерживаю эту операцию. Предоставьте мне все необходимые сведения и подготовьте планы в течении следующего месяца.