По образу и подобию

Пролог

Сон был отвратительным: тягучий нескончаемый кошмар, унылый и мерзкий, как то болото, по которому он чапал уже бог знает сколько времени.

Гнусная трясина простиралась, насколько видели глаза, она тихо булькала и воняла тиной и разложением. Низкое мрачное небо с тяжелыми тучами, в которых поблескивали редкие молнии, удивительно гармонировало с этим безрадостным пейзажем, что настроения тоже не прибавляло.

Стоять на месте было невозможно – засасывало, поэтому он брел куда-то вперед, устало переставляя ноги, отчаянно мечтая выбраться на твердую поверхность.

А потом болото вспухло пузырем, распахнувшим подобие огромной пасти, и он побежал.

Стоящие у двери стражи осторожно переглянулись. Сквозь стены просачивалась тьма, щедро пропитанная сладковатым ароматом безумия. Сила билась о стены дворца, словно океан в прилив, заставляя громадное здание дрожать, а людей – нервно ежиться и оглядываться по сторонам.

Надо было проверить, что происходит в спальне, но никто не хотел рисковать жизнью, даже личный врач, смотрящий на показания приборов и нервно заламывающий руки от того, что у его подопечного учащенное сердцебиение, дикое давление и странная для спящего активность мозга.

Мысленно вознеся молитву всем известным ему богам, врач подхватил реанимационный чемоданчик и бросился к двери, споткнувшись на пороге. Не веря своим ушам, мужчина повернулся на истеричный писк приборов, дикими глазами рассматривая усеивавшие экраны резкие пики, неожиданно сменившиеся абсолютно ровными линиями.

– Только не это… – пролепетал врач, резво выскакивая в приемную.

Сволочной пузырь проглотил беглеца, но тут же лопнул изнутри. Проглоченный выскочил с истерическим визгом, уносясь прочь по болоту, как по асфальту. Жижа, тина и кочки ему совершенно не мешали.

Болото вновь собралось горбом, понесшимся за удирающим человеком. Игра в «догони-проглоти-выплюнь» продолжалась долго, пока совершенно одуревший и замученный беглец в один момент не остановился, злобно сплюнув, и не повернулся лицом к агрессору. Страх исчез, переплавившись сначала в усталость, а затем вспыхнула ярость, придавшая телу сил, а разуму – ясности, но все тут же поглотили животные инстинкты, требующие разорвать, уничтожить опасность, от которой невозможно убежать.

Мужчина зарычал и бросился, скаля заостряющиеся зубы. Он рвал на части собирающееся в одно целое живое болото, раскидывал куски, топтал, пинал, не обращая внимания на раны, буквально на глазах опухающие и воспаляющиеся, на то, что на коже проступает черная сетка сосудов, на то, что сейчас он был больше похож на дикого зверя, чем на человека. Постепенно животная ярость схлынула, оставляя расчетливость добивающего врага воина. Он продолжил бороться, пока не растер в пыль последний шевелящийся кусок. Небо огласил победный вопль, победитель рухнул навзничь, моргая и тяжело дыша, разглядывая тучи, из которых били толстые белые молнии с фиолетовой сердцевиной. Неожиданно поднялся сильный ветер, закрутившийся в бушующий вокруг него смерч, грозовой фронт все приближался, но встать совершенно не было сил. А затем тучи окутали его непроглядным мраком, и молнии ударили прямо в него, отправляя в наполненное яркими образами беспамятство.

Ровные линии, сопровождаемые истеричным писком приборов, неожиданно усеялись крошечными пиками, а затем пошли волнами, превратившимися постепенно в показания совершенно здорового человека.

Врач подошел, провожаемый внимательными взглядами стражи, и приложил к сенсору руку. Двери раскрылись, мужчина осторожно шагнул во мрак огромной спальни, настороженно поглядывая на кровать, к которой приближался мелкими шагами.

В спальне было темно, только в углу горел маленький ночник. Мужчина сглотнул, но нашел в себе мужество приблизиться, истово надеясь на то, что приборы просто перемкнуло и это ложная тревога. Стать печальным вестником не хотелось… Слишком много проблем. Да, пациент у него не сахар, но думать о том, что начнется после его смерти…

Неожиданно груда одеял и подушек зашевелилась, и на вошедшего уставились два совершенно ясных, очень ярких янтарных глаза.

– Ваше Императорское величество, – прошептал врач, крепко сжимая ручку чемоданчика.

– Да? – голос звучал мягко, но врач сглотнул, потея от ужаса.

– Ваше Императорское величество, – собрался с духом мужчина, – как вы себя чувствуете?

– Не дождетесь, – процедил Палпатин, сверля взглядом личного медика. – Вы обеспокоились моим здоровьем? Прекрасно. Со мной все в порядке.

– Да, Ваше Императорское величество, – облегчённо выдохнул врач, начиная пятиться к выходу, но эти поползновения тут же пресек ледяной взгляд. Император слез с кровати, одним движением накинул на себя длинный теплый балахон с капюшоном и быстро прошел к распахнувшимся при его приближении дверям.

Стоящие в приемной гвардейцы замерли под пронизывающим взглядом Владыки, секретарь вытянулся в струнку.

– Капитана Теневой гвардии ко мне. Немедленно.

Сидиус вернулся в спальню неестественно плавной для его почтенного возраста походкой и внимательно уставился на нервничающего врача.

– Завтра я хочу пройти полное обследование. Подготовьте все необходимое.

Врач поклонился и вылетел за дверь. Император с минуту постоял, раздумывая, прошел в роскошнейшую ванную комнату размером с полигон, скинул с головы капюшон и удрученно уставился на морщинистое лицо с пылающими золотом глазами.

– И как же это меня угораздило?

Кто не мечтает стать Императором? Огромная власть, все блага вселенной к твоим услугам, можно делать что хочешь и ни перед кем не отчитываться.

Наивный взгляд примитивного обывателя. Быть Императором – действительно быть им, а не считаться таковым – означает заполучить в комплекте с троном постоянную борьбу с заговорами, интриги и казни, паранойю и мании, тупых подчиненных, в порыве служебного рвения портящих все, что можно, и все, что испортить нельзя по определению, одиночество и всеобщую ненависть, круглосуточный рабочий день, отсутствие отпуска и невозможность расслабиться, а также тоску по толковым заместителям, не метящим на твое место, и еще тотальную ответственность за свои решения.

Тот, кто стоял перед зеркалом, разглядывая тело того, в кого попал, своему попаданию откровенно не радовался. Зеркало бесстрастно показывало довольно неприглядную картину: мужчина, человек, среднего роста, худой, той старческой худобой, которую можно именовать костлявостью. Бледную пергаментную кожу местами покрывали темные пигментные пятна, приходящие с возрастом, появилась легкая сутулость, хотя было видно, что раньше и осанка была прекрасной, и фигура – отличной, и мышцы – хорошо развитыми. Но все это великолепие осталось в прошлом.

Лицо покрылось глубокими морщинами, под глазами – мешки, волосы поредели. Девяносто лет – не шутки. Дряхлая развалина, ковыляющая с палочкой… Так все это выглядело на первый взгляд.

А вот на второй все было гораздо интересней. Движения вроде дряхлого тела были плавными, легкими, отточенными. Глаза горели неукротимым желтым пламенем. Сознание было ясным и четким, работая, как мощная машина. А еще было нечто невидимое, пропитавшее каждую клетку тела, окутывающее призрачной броней, дополняющее органы чувств, дарующее неимоверное могущество.

Сила.

Эта самая Сила сообщала, что за дверью его покой охраняют ровно двенадцать Алых стражей, чьи отпечатки сознаний хорошо изучены и запомнены. Что секретарь насторожен, и не без причины – вчера у его работодателя было отвратительное настроение, вылившееся в казнь вызвавшего неудовольствие слуги. Что врач, находящийся на своем посту, облегчённо выдыхает, считая, что сегодня ему неимоверно повезло – у Императора хорошее настроение с утра, не испорченное даже незапланированным ранним подъемом. Что дворец не спит, люди исполняют свои обязанности, а в приемную только что вошел сильный одаренный.

А предыдущий хозяин всего этого великолепия, Шив Палпатин, Дарт Сидиус, полностью сошел с ума, не совладав с Темной стороной Силы, и его сознание, разрушившееся до примитивных инстинктов, слилось с сознанием попаданца. Вся его память, все амбиции и желания, все тайны и вся Сила достались тому, кто о такой судьбе и не мечтал.

Жил себе вполне обычной жизнью не слишком крупного руководителя… Строил подчиненных, отгребал от вышестоящего начальства, пахал, обеспечивая только созданную почти ячейку общества… И вот молодость сменилась старостью, а подчиненное положение – местом на вершине пищевой цепи.

Как ни странно, но никаких душевных терзаний и рефлексий не было. Все-таки скорее всего, не Сидиус слился с ним, а он с Сидиусом. Мощь ситха просто потрясала, поэтому данное событие вызывало закономерное подозрение в том, что Силу слетевший с катушек Владыка не устраивал и она решила проблему по-своему.

Самым радикальным способом.

И теперь вся прошлая жизнь попаданца не имеет значения, потому что память, доставшаяся от Палпатина, услужливо сообщает, что его ученик, Темный Лорд ситхов по имени Дарт Вейдер, уже давно улетел на боевую станцию под романтичным названием «Звезда Смерти», которой командует его старый приятель Уилхафф Таркин, получивший титул гранд-моффа, а это означает, что планы станции, о похищении которых доложили буквально несколько часов назад, уже находятся в руках Леи, которая совсем даже не Органа, и отшельник Бен вскоре вспомнит, если уже этого не сделал, что он когда-то был магистром Ордена джедаев, и даст стимулирующего пинка под зад Люку, который точно Скайуокер, а вообще настоящая кара божья лично для Сидиуса и Вейдера за жизнь в блуде, грехе и прочих недоступных, но таких притягательных для ведущих полумонашеский образ жизни аскетов-ханжей, носящих робы бежевого цвета, вещах.

И канон вот-вот переедет его паровым катком, максимум шесть лет, и всё, «Император умер, да здравствует Республика», а он слишком молод, чтобы умирать! Особенно если вспомнить о десятке красавиц, которые были вовсе не против приласкать и утешить загибающегося от непомерных нагрузок одного конкретного несчастного одинокого ситха в обмен на статус официальной любовницы и некоторые привилегии.

Да, у ситха даже гарем был, хотя зачем он был ему нужен, попаданец понять так и не смог. Для статуса, наверное… Или вообще «чтобы было». В удовлетворении своих потребностей и желаний Палпатин никогда себе не отказывал, но радости плоти доставляли ему гораздо меньше удовольствия, чем проворачивание какой-нибудь интриги.

Сидиуса возбуждала только власть. Когда Сенат ревел, подтверждая под грохот аплодисментов создание Империи, ситх получил такой приход, что качался на волнах эйфории еще неделю, и плевать ему было на джедаев, ученика и прочие несущественные мелочи. Он добился одной из поставленных перед собой целей, все остальное – побоку.

А потом косяком поперли проблемы, ситх пахал, как раб в спайсовых шахтах, сдерживать свой характер прирожденного садиста и тирана он постепенно совсем перестал, а Силой пользовался постоянно… Не замечая, как скатывается в откровенную тиранию, как уважение и опаска окружающих сменяются настоящими ужасом и ненавистью, как ученик превращается в бездушного дроида, механически исполняющего свои обязанности и полностью потерявшего смысл жизни, как разрушается его разум, лишенный тормозов и хоть каких-то сдерживающих факторов.

Великолепный интриган и прекрасный управленец превратился в тирана, живущего в какой-то своей реальности, плохо стыкующейся с окружающим миром.

Дарт Сидиус – а теперь Шивом Палпатином там и не пахло – окончательно впал в безумие, став чудовищем, за что и поплатился. Милосердие Высших сил, как бы их ни называли, понятие очень относительное, в чем ситх и убедился на собственной шкуре.

И теперь несчастный тридцатипятилетний попаданец превратился в девяностолетнюю развалину с неоднозначной репутацией, что грозит гибелью в ближайшие годы, а ему еще хочется пожить, наслаждаясь благами и катая гарем на «Звезде Смерти», попирая ногами черепа вонгов, про которых сообщил один синекожий гуманоид.

Проблем навалилась гора размером с Эверест, а размеру филейной части ехидно ухмыляющегося северного пушного зверька могла позавидовать японская Годзилла. Но это не значит, что он тупо сложит лапки и сдохнет во имя торжества Света.

– Не дождетесь! – злобно подвел итог своих размышлений Император, натягивая на голову капюшон. Следовало спешить: время просачивалось сквозь пальцы, а сердце стучало, отмеряя утекающие мгновения.

– Капитан. Для вас есть задание.

Дарт Вейдер молча смотрел в датапад, не видя текста. Мысли ситха были мрачными. Связь с учителем, узы, разорвать которые могла только смерть одного из них, несколько часов назад задрожали и натянулись, свидетельствуя, что происходит что-то очень нехорошее. Мужчина чувствовал боль и привычное безумие наставника, связь все истончалась, Вейдер уже даже вяло понадеялся, что еще немного – и все это закончится, но почти разорванные узы неожиданно укрепились, а затем по ним хлынули ярость и холодная целеустремленность. Ситх снова ощутил мощь своего учителя, так, словно Сидиус неожиданно встал за его плечом, не сдерживая свою Силу.

Вейдер длинно выдохнул и нервно сжал кулаки, но тут пискнул датапад и ситх отбросил пустые размышления: яхту Леи Органы засекли, и поимка мятежницы стала делом времени. Мужчина встал, величественно направившись в сторону мостика: он хотел руководить процессом. Может, это хоть как-то развеет его скуку и отвратительное настроение?

– Иссарда ко мне.

Отдав распоряжения секретарю, Император неторопливо направился в кабинет, постукивая тростью из гладко отполированного корня какого-то экзотического дерева. Простая палка с ручкой, на первый взгляд, но, как и все у Сидиуса, имеющая двойное дно. Дерево, у которого был взят корень, росло в месте Силы, причем Темной направленности. Мало того что природный источник, так еще там когда-то произошло побоище между ситхами и джедаями. Первых вырезали, эманации смерти пропитали округу, и чудом не пострадавший росток вырос настоящим растительным монстром. Сидиус пользовался тростью по назначению, опираясь при ходьбе, а еще он был очень образованным ситхом с паранойей, манией величия и изуверской фантазией, поэтому трость подверглась Силовой ковке, превратившей ее в практически неразрушимый темный артефакт. Во всяком случае, удар сейбера этой милой вещичкой Император отбивал свободно. А еще он протыкал острым концом доспехи…

Устроившись в любимом кресле, оснащенном подушками, массажерами и энергетическими щитами, выдерживающими прямое попадание ракеты, Сидиус поерзал, устраивая костлявый зад поудобнее, подтянул к себе датапад и погрузился в работу. Следовало наметить план действий и расписать роли.

В этом романе именно он будет главным героем, получающим плюшки и восхищение окружающих.