Плохие люди

Глава 26 Жизнь висит на нитке, а думает о прибытке

— А вот и искомый искатель «драконьих слез»…

Бертран пнул костяк, обтянутый сухой кожей. Голова костяка, светловолосая — ну прям брат Фэйри, неожиданно легко отломилась, повисла на лоскуте. Компания дружно выругалась.

Мертвец лежал в нескольких шагах от того места, куда приземлились кладоискатели. Лежал не в одиночестве — его ноги оплетало костляво-шипасто-клыкасто-крючковатое нечто. Неведомая, и, несомненно, тысячей демонов ебаная хуйня. Описать увиденное Бертран не смог бы ни за какие деньги — слов не хватало, чтобы выразить омерзение.

— Я бы сказал, что сопливая выдра-людоед выебала каракатицу, больную сифилисом. А ребенок потом еще и обосрался. Много-много раз. И получилась эта… Микава, — первым решился описать увиденное многоопытный Дудочник, когда справился с мучительной икотой.

Бертран подозревал, что увидь он это создание живым — сам бы не удержал страх, давануло бы до подошв.

— Что такое «каракатица»? — Суи решил немного отвлечь компанию от отвратительного зрелища.

— Это такое… — Дудочник задумался, пошевелил пальцами, — многоногое. Тело мягкое, но каждой лапе — присоски. Через них может человека выпить досуха. Как бурдюк. К счастью, живет только в море.

— Забавно, — протянул Бертран, стараясь не смотреть на находку, — у нас про таких рассказывали старики. Называли его «восьминогом», и клялись, что он вкусен с белым копытом и медвежьим луком. Правда, что такое «белое копыто», они не знали. Но клялись своими последними зубами, что прям вкуснота невозможная.

— Восьминог, каракатица… — Анри передернуло, — если та хрень хоть немного похожа на эту вот… — Быстрый ткнул пальцем, — то я ее даже за феникс не стал бы есть!

— А за два? — уточнил Фэйри.

— За два, — горько вздохнул тощий стенолаз, — я бы и тебя съел, друг Фэйри. Уж прости.

— Да ладно, — махнул ладонью-лопатой белобрысый, — какие обиды? Я бы тебя схарчил и за полсотни мерков.

— Гляди, — ткнул локтем Бертрана Дудочник, — в измышлениях у нашей компании два обглоданных скелета, феникс и пятьдесят мерков серебром. А тут и сейчас, имеем мы двух людоедов. Я ж теперь спать не смогу, вы понимаете⁈

— Ты старый, — успокаивающе подмигнул Анри, — а Суи — худой, вас есть — никакого интересу. Особенно бесплатно.

— Утешил, — покачал головой егерь.

— О, глядите! — Фэйри склонился над трупом, с хрустом выломал что-то из высохших пальцев.

В слабом свете пещеры Бертран не понял, что за штуковину вертит в руках стенолаз. Чем-то она походила на кастет, страдай тот тяжким похмельем. Железяка с утолщением и прорезью под пальцы.

— Не думал, что здесь его найду, — с нежностью в голосе произнес Фэйри, начал обтирать железку о штаны мертвеца.

— Что там такое? — сунулся Анри.

— «Жмур». Почти новый.

— Ого! — присвистнул Быстрый. — Это ж по весу серебром!

— Ну дык!

Здоровяк погладил откинувшуюся черепушку по волосам:

- Благодарю тебя, неведомый друг! Твое наследие не пропадет без дела! Обещаю, что непременно куда-нибудь на нем влезу!

— Бля! — ругнулся Бертран.

— Это «жмур», — повторил Фэйри, и тут же дополнил, — стенолазная железка, чтобы лезть по веревке наверх.

— Наверх? — удивился Дудочник. — А так разве можно?

— Ха! — выпятил грудь Быстрый. — Для стенолазов нет ничего невозможного!

— Я припомню, — нехорошо прищурился Бертран.

— В смысле, на веревках! — пришел на выручку товарищу белобрысый. — При толковой снаряге на веревках можно что угодно делать.

— Даже с бабой шалить?

— Да запросто, — хихикнул Анри, — правда, второй набор нужен. Ну и сук покрепче. Чтобы не расшибиться в самый неподходящий момент. А то можно переломать все кости. И хрящи.

— Это херня! Мастер Хото как-то рассказывал, что сумел с колокольни обдрыстать три дюжины человек за раз! Не разобравшись, приняли за дары небесные. Потом, конечно, неудобно вышло. Но списали на птичек-говноежек, слабых желудком.

— Легендарная личность, это ваш мастер Хото, — признал Бертран, — про него и Танци упоминал как-то.

— Жаль, разошлись наши пути, — загрустил Анри, — но будет воля Пантократора, свидимся.

— Интересно, кто это? — кивнул Суи на мертвеца, навечно застывшего в объятиях жуткой твари. Тварь грозилась еще не раз присниться.

— «Жмур» не подписан, — повертел добычу Фэйри, — но я в этой темноте даже клейма кузнеца не вижу. На свету надо посмотреть внимательнее. Ну а так, поспрашиваем, может, кто и знал.

— А вообще, суровый парень, конечно, — задумчиво проговорил Дудочник, — забить насмерть микаву такой херовиной…

— Если рассудить, — начал Анри, — то он мог свалиться микаве на голову, когда она выжидала внизу. Сломал себе хребет, а ей хвост, пока помирали — переплелись…

— Мудила ты, — гневно заявил Фэйри, — и отец у тебя мудила, и мать у тебя…

— Хорош! — оборвал Бертран. — Мы уже давно поняли, что все стенолазы на голову больные — ну то оно и понятно! По верхотуре-то скакать! И железки у них такие же. Но мы тут пиздим, не останавливаясь, а сокровища сами не найдутся!

— Микаве — тварево, стенолазу — стенолазово, а нам, — палец Дудочника указал вверх, все, не сдержавшись, задрали головы, — а нам — десять телег золота.

— И чтобы колеса у них золотые были!

— И оси!

— И, и… — начал Бертран и с ужасом понял, что названия хитрого тележного устройства напрочь вылетели из головы. Это все проклятый спуск в лютой жуткости нору!

— И ведро с квачем! — пришел на помощь Дудочник.

— Они самые, ага!

Покойного стенолаза и дохлую микаву сдвинули в сторону, чтобы не мешались под ногами. Распутывать не стали — давно лежат, друг к дружке привыкли. А то и чувства появились. Не мы связывали, не нам и развязывать! Первая заповедь старого трусливого стенолаза. Старых и храбрых не бывает. Они почему-то собственными жопами микав давят. Себе же на погибель.

Мертвец нисколько не обиделся, и даже еще разок выручил. По въевшейся привычке, Бертран, сурово глядя по сторонам, наскоро охлопал пыльную одежку хозяина. Нашлось не только чудесное огниво и здоровенный моток трута, но и добротный обрывок веревки. И не такой, что купили за бешеные деньги! Настоящей, стенолазной! Запасливый Фэйри тщательно сбухтовал находку, но локоть все же отхватил острым ножом — на пробу. Все-таки подземная сырость на пользу вервиям не идет. Трут что, его просушил денек — и как новый, а с веревками так не получится. Гнилому волокну свою задницу и, тем более, голову доверять нельзя.

Отломав от микавы две косточки потоньше да попрямее, обмотали растрепанной веревкой, добавили трута для верности, застучали камнями по огниву. Веревка горела ярко, стреляла искрами, пускала огненные струйки до земли.

— Дивная выдумка, — покрутил носом Дудочник — дым пах весьма своеобразно.

— А ты как думал, — гордо заявил Анри, — высокие техницкие задумки, не имеющие подобиев!

— И стоит, как парус холька, — буркнул Фэйри, — а мы на такую ерунду тратим. Можно же было вон его ободрать, — ткнул стенолаз в мертвого коллегу, — штаны, они тоже бы горели.

— Не нуди, — попросил Бертран, — ведь вон, как светло стало!

И действительно, живой огонь осветил пещеру куда действеннее, чем плесень-светлячок. Каменные сосульки, растущие и вверх, и вниз, разноцветные камни, полузатертые рисунки, схожие с теми, что были в их прежнем, разоренном негодяями доме, многочисленные остатки трапез микавы — жрала тварь на манер свиньи — брызги летели до потолка, оставляя бурые потеки. Хорошо, не довелось сходиться с этакой мерзостью лицом к лицу, сдохла раньше… дивно повезло! Вот, что значит заступничество Господне, что послала меткую стенолазью жопу…

Сокровищ, правда, все равно, разглядеть не выходило.

— Наебалово, — цыкнул зубом Суи, — от этих грамотеев — одни беды и сложности.

— Ну да, — вздохнул Дудочник до того горько, что Бертрану захотелось треснуть егеря промеж глаз, — то ли дело — грабить посреди дороги! Легко, просто, стильно! Светло, ясно, ветерок обдувает…

— Сквозняк и тут есть, — принюхался Фэйри, на миг став похожим на гигантскую гиену, — откуда-то оттуда крепко свежаком тянет.

— Ну это и не удивительно, — пожал плечами Анри, — на одних стенолазах не выжить, мы — товар штучный. Ясное дело, что эта сволочь в лес как-то выбиралась. Значит, и мы ее дорожкой выйдем.

Внутри Бертрана поднялась горячая волна, захлестнула по самые уши. Выходило, что не будь пещера обитаема, им бы тут подыхать пришлось⁈

— Да по веревке вылезли бы, — махнул рукой Фэйри, случайно ответив на невысказанный вопль командира, — делов-то!

Суи передернуло. Он отвернулся, повел рукой с факелом…

— На месте стой, деньги к осмотру, — тихо проговорил он давным-давно запасенные красивые слова. Бертран выдумал их на всякий случай — вдруг придется брать за мягкое место и твердый кошель какого-нибудь бонома. Или рыцарь подвернется, из богатых, но трусоватых. Говорят, тот народ красивости любит…

— Что? — будто цапли, увидавшие жирных и сладких лягушек, дернулись три товарища.

— Там! — столь же кратко ответствовал Бертран и указал факелом.

«Там» — это у самой разрисованной стенки. Вокруг земля песочная, а там, почти ровный круг рыжей глины.

— Думаешь? — спросил Дудочник, сглотнув.

Бертрану снова свело горло, самую малость, но ощутимо. Он прохрипел:

— До сих пор все совпадало. Почему бы и не там?

— Кто не рискует, того на погост с музыкой не несут! — поделился очередной стенолазной мудростью Анри.

— Риску-то, риску… — пожал плечами Бертран.

— А лопату мы не взяли, — Дудочник как-то очень уж мерзко хихикнул. — Бросили наверху, в кустах.

— Это чтобы удобнее было нору засыпать, буде подберется какая-нибудь падла тихонько!

— И все у нас так, — хмыкнул Суи. Горло отпустило, но слова выходили трудные, как после ледяного пива. Эх, пива бы сейчас…

— Нас мало, но мы с ножами, — выдвинул нижнюю челюсть Анри. И первым взялся за рукоять, не жалея ценный клинок.

Бертран хотел было заругать товарища, поставить на вид небрежение ценным инструментом — хорошее железо хороших денежек стоит. Но затем подумал, что, во-первых нож чужой, так что и выговаривать не за что. А во-вторых, и у самого руки дрожат от поспешной жадности, так что лезть за лопатой, время терять… ну нахер! Благо и у самого ножик есть.

Ножами копалось плохо. Руками еще хуже. Бертран, плюнув, все же начал рыхлить землю топором, здраво рассудив, что если закопано сокровище, он этаких топоров пучок купит. А если нет, печаль и без того превеликая случится, затупленная железка лишнего не прибавит. Остальные выгребали ладонями, откидывали подальше — мало ли, вдруг копать придется глубоко, чтобы земля обратно не стала засыпаться. Все царапались, ломали ногти, скверно ругаясь. Фэйри, взяв пример с командира, пустил в дело «жмур» — плоская рукоять выгрызала немалые комья, куда там мотыге!

Первое время копали быстро, прямо таки с ожесточением. Потом, когда начала подкрадываться усталость, работа пошла медленнее. Ну и копать, стоя на коленях — такое себе занятие, приличному человеку не сильно подходящее. Хотелось пить, болели разодранные пальцы — как не береглись, а камни все равно резали до мяса… Воняло жжеными тряпками. Веревочные факелы давным-давно погасли, погрузив пещеру в полумрак. Но глазам хватало и скудного плесневелого света. Да и что толку разглядывать? Копай себе! Отгребать можно и не глядя.

Яма дошла примерно до колена. Копать стало легче — проломили верхнюю глиняную корку, утоптанную костлявыми и когтистыми лапами дохлой сволочи. Пошел чистый песок.

Открылось второе дыхание. И вскоре «жмур» и топор одновременно скребанули по чему-то деревянному.

Все замерли. А потом кинулись выгребать песок из ямы с лихорадочной страстью обезумевшего барсука, чья барсучиха, вильнув мохнатой задницей, спряталась в норе. Так и полетел во все стороны!

— Бревна?.. — сказал Дудочник, отвалившись в сторону — с указательного пальца правой руки свисал сорванный ноготь, капала кровь.

— А ты думал, что там сундук будет? — фыркнул Анри.

— Крыша, — пропыхтел Фэйри.

— Крыша? — переспросил Бертран.

— Ну да, — теперь и стенолаз прекратил раскопки, — или стена. Как тебе удобнее. Закопали в яму, положили сверху, чтобы никакая животная не прокопалась и не нагадила.

— А так делают? — Суи вытер, а скорее размазал пот и грязь по лицу.

— А кто им запретит? — хмуро улыбнулся Дудочник. — Я понял, что это за такое.

— И что же? — уставился на егеря командир.

— Копать надо, — мотнул головой тот и начал левой рукой очищать края крыше-стены.

— Вылезь, — приказал Бертран, — у тебя руке пизда. А ты в говно полез.

— Так песок… Копать надо!

— Хочешь, чтобы я тебе потом сгнившую руку отрубил? Иди нахер отсюда! Вон, ход ищи! Нам отсюда еще выбраться надо.

— Выбираться, — с тоской протянул Дудочник, посмотрел наверх — солнце давным-давно зашло, и очертания дырки «в небе» было уже не разглядеть. Пока егерь таращился, ему в лицо прилетела добрая порция песка — Фэйри по-прежнему изображал барсука, греб не глядя.

— Бля! — взвыл Дудочник, начал тереть глаза…

— А ведь говорили ему, а ведь предупреждали его, — прогнусавил Бертран.

Стрелок выбрался из ямы, сел в сторонке, тихо матерясь. Компания не прислушивалась, мало ли что в словах мелькнуть может. А человек ведь от расстройства, не со зла.

— Дай топор, — попросил Фэйри.

Бертран молча протянул оружие.

Стенолаз четырьмя ударами перерубил одно из бревен. Топнул ногой по вырубленному. «Поленце» упало вниз. А из свежего проруба на компанию дохнуло вечностью: запахом тлена и гнилого тряпья.

— Там пустота, — присвистнул Анри.

— Это значит, что нас обворовали?

— Не обязательно, — протянул Бертран и попросил:

- Давай, друг Фэйри, рубани еще несколько, попробуем повытаскивать.

Стеноалз молча кивнул и принялся за работу.

Бертран, в который раз, позавидовал выносливости товарища. Столько всего произошло, а рубит отчаянно — щепки во все стороны.

С одной стороны ямы перерубленные бревна держались крепко. С другой шатались больными зубами. Их, раскачав, повыдергивали.

Фэйри пожертвовал два локтя веревки. Запалили факелы.

— Вроде не глубоко, — прикинул Бертран и спрыгнул в яму. Стенки ее были черными — похоже, что тут разводили костер.

Под ногами звонко хрустнуло. Суи осторожно переступил, опустил огонь пониже. Горшки, груды тряпья, какие-то кости… Бертран пошевелил ногой тряпье, отвалил в сторону.

На истлевшей циновке лежал короткий меч, больше похожий на кинжал. Суи поднял, присмотрелся.

— Он ведь не стальной… Как так⁈

— Дай сюда! — на краю ямы мгновенно оказался Дудочник. Схватился за оружие, начал внимательно его рассматривать. Принюхался, лизнул, не побрезговав, обкусал лезвие…

— И что? — спросил Бертран.

— Бронза, — растерянно протянул егерь.

— Это что же мы такое нашли-то, а? — спросил Фэйри. И, спрыгнув к Бертрану, начал деловито разбивать горшки, один за одним. Но высыпалось одно только просо, почерневшее, сморщенное, прогорклое за те сотни (а то и тысячи лет), что лежало под слоем песка и бревен.

— Ничего хорошего мы не нашли, — протянул Бертран и от злости ударил кулаком в стенку ямы.

Хрустнуло. Посыпалась сухая земля.

— Погоди… — сказал Суи, подсветил факелом, с которого с резким свистом падали горящие капли.

В стенке была ниша, а в нише — то ли огромная шкатулка, то ли крохотный сундучок.

Бертран, воткнув факел в пол, кое-как вытащил ее, подал Быстрому и Дудочнику. Те в три руки подхватили, поставили на землю.

Торопливый Анри перерезал плотный узел на крышке, откинул ее в сторону…

Золоту нужны солнечные лучи. Тогда оно светится и горит, тогда понятно, почему люди готовы за него убивать и умирать…

Но даже в полутьме смотрелось неплохо. Не десять телег, конечно, но и не сушеный медвежий хер.