Пламя смерти

Глава 25

Вот уже в который раз Мейс выкладывался по-полной. И спустя несколько часов все его труды оказывались пшиком. Жизненная энергия, переданная им Илонне, утекала, как вода из решета. По всей видимости проклятое хивашское колдовство не могло убить вампиршу, но ослабляло её настолько, что Илонна вновь впадала в кому.

Мейс экспериментировал. Он использовал всё, что знал и умел. Он испробовал даже средства, которые ему предоставили вампирские лекари — вроде вытяжки из желёз снуггасса. Эта вытяжка прекрасно затягивала резаные раны, но не смогла залечить те, что остались после хивашского колдовства на теле Илонны. Три бурые язвы по-прежнему уродовали прекрасное тело девушки.

Мастер Фиррис всё время находился рядом с дочерью. Он пристально следил за действиями ситгарского мага. Иногда он покидал палатку. Мейс знал, что вампир уходит к красной драконице. Когда он впервые увидел, как Фиррис подходит к смертельно опасному ящеру, то решил, что сейчас мастер клинка и погибнет. Раненая драконица, или нет, но она по-прежнему может дышать огнём. К удивлению адепта Гейрге не спалила вампира. Она выслушала, что говорил ей Фиррис и негромко рыкнула. Что сказал ей мастер клинка, осталось для Мейса загадкой. С тех пор Фиррис покидал дочь только для того, чтобы поговорить с драконицей, принести ей куски мяса, что привозили веирцы, или убрать от неё драконье дерьмо. Да-да, высокомерный мастер клинка добровольно взял на себя обязанность чистильщика драконьего помёта.

Мейс с неудовольствием подумал, что надо было настоять на своём и запретить Илонне поселиться здесь. Всё-таки, соседство с раненой драконицей — это не лучшая среда для выздоровления. Но вампирша жёстко настояла на том, чтобы быть рядом с Гейрге. И вот теперь Мейс был вынужден жить не в безопасном городе, а в палатке посреди сумрачной степи.

Единственное, что слегка утешало его — это присутствие отца Илонны. Всё-таки вампир — мастер клинка, и сможет отбить атаку какого-нибудь хищника. Да и вампирские патрули то и дело мелькали неподалёку — не приближались к крохотному поселению и драконице, но и не упускали его из виду.

Мейс вошёл в палатку Илонны. Девушка лежала на импровизированном ложе, сбитом из нескольких досок и покрытых мягким матрасом. Бледное лицо вампирши словно заострилось, отчего её глаза стали просто огромными. Илонна безучастно смотрела куда-то вверх и на приход Мейса никак не отреагировала.

— Ну-с, как у нас дела? — нарочито бодрым тоном спросил Мейс. — Выглядишь неплохо.

— Спасибо тебе, Мейс за всё, что ты делаешь для меня, — тихо сказала Илонна. — Но не нужно. Не трать больше сил — ты и так уже похож на привидение.

— Ерунда. Я скоро разберусь, что хивашские шаманы натворили, и уберу из тебя эту пакость. Ты должна стать прежней.

— Прежней я уже никогда не буду.

— Илонна, надо жить дальше. Я скорблю о твоей потере, но ты должна стать той же прекрасной госпожой воином, которая поражала воображение придворных кавалеров и которой люто завидовали великосветские дамы.

— Зачем мне это? — безразлично спросила вампирша.

Мейс постоял, набираясь храбрости, и, наконец, решился. Он опустился на одно колено возле ложа девушки, взял её руку в ладони и сказал:

— Затем, что я люблю тебя. Никогда не думал, что всерьёз скажу эти слова. Ты знаешь, у меня было много женщин. Но ни одна из них не может сравниться с тобой ни красотой, ни умом. Ты — прекраснее всех. И я хочу, чтобы ты была счастлива, как прежде. Я сделаю для этого всё, что в моих силах.

Грустная улыбка промелькнула на губах Илонны.

— Мейс, когда-то я вполне могла ответить тебе взаимностью. Прикосновение душ не всегда связывает влюблённых — так уже бывало.

— Не понимаю, о чём ты, — недоумённо сказал Мейс.

— Прикосновение душ — это особая магия. У нас с Диллем это произошло ещё до того, как я приехала в Арьен. Скажи ты мне эти слова тогда и сделай то, что совершил Дилль, вполне вероятно я бы ответила согласием на твои слова.

Мейс понял, о чём она говорит, и еле подавил в себе вспышку гнева. Проклятый Дилль, даже после смерти он стоит между ним и Илонной!

— Вы с ним совсем разные, — глядя куда-то мимо него, сказала девушка, — Ты — красавец и атлет, признанный магический талант и любимец великосветских дам. А Дилль — всего лишь тощий рыжий парень с драконьим даром.

— Клянусь, я никогда не посмотрю в сторону других женщин, если ты осчастливишь меня, — пылко воскликнул Мейс. — Мне нужна только ты.

— Ты не понимаешь, что значит: обладать одной душой на двоих, — покачала головой Илонна. — Я потеряла Дилля и часть себя. Я больше не чувствую его. Во мне словно что-то умерло.

— Я верну тебе сторицей всё, что ты утратила.

Илонна молча откинула колючее одеяло из шерсти. Мейс изумлённо уставился на меч, лежащий рядом с девушкой на постели.

— Этот меч Диллю вручил старейшина Рогор. Убрать его отсюда может только мой муж.

— То есть, если я стану твоим мужем, то смогу его взять? — Мейс не понимал, куда клонит Илонна.

— Чтобы стать мужем женщины-воина, претендент должен выдержать брачные поединки, — безучастно сказала Илонна. — Так принято в вампирских кланах. Жениха может вызвать любой желающий добиться руки невесты, и он должен выйти в круг чести и победить всех, чтобы брак считался законным.

— Ты хочешь сказать, что Дилль выходил на поединки против вампиров и победил их? — недоверчиво поднял бровь Мейс. — Но он ведь совсем не умел фехтовать.

— Против него вышли все холостые мужчины клана — от учеников до мастеров клинка. Он дрался огненным посохом и убил двух отличных фехтовальщиков, один из которых был мастером клинка, — Илонна посмотрела на Мейса. — Ты сможешь повторить это? Сможешь сражаться с целым кланом воинов, зная, что в любом поединке тебя могут убить?

Мейс поднялся. Сражаться с мастерами клинка? Да его на кусочки порежут в первом же поединке. Он провёл много боёв с мастером Оквальдом в Академии и несколько тренировочных с отцом Илонны здесь, а потому очень хорошо представлял, на что способны настоящие мастера клинка.

— У меня нет огненного посоха, — натянуто улыбнулся Мейс. — А нельзя ли обойтись без этих ваших брачных поединков?

Во взгляде Илонны что-то промелькнуло — Мейс не понял, что именно.

— Я же говорила, вы с ним совсем разные, — кривая усмешка появилась на её лице. — Дилль, практически не умея фехтовать, вышел на смертельные поединки. В душе он — воин. Именно поэтому его приняли в клан. И при осаде Григота своей смертью он доказал, что старейшины не ошиблись.

Илонна мрачно посмотрела на Мейса.

— Поэтому только Дилль может взять с моего ложа этот меч.

— Но он умер! Зачем ты пытаешься заживо похоронить себя?

— Тебе не понять. Уходи, Мейс. Вернее, уезжай в Тирогис. Возвращайся к королю, дамам и балам.

Мейс угрюмо сжал губы и выскочил из палатки Илонны. Его душила злость на упрямую вампиршу и рыжего Дилля. Этот проходимец чем-то заморочил ей голову — возможно, своим уникальным драконьим даром. Что ж, значит Мейсу придётся сделать всё, чтобы эта дурь выветрилась из головы прекрасной вампирши. Можно даже… — тут Мейс улыбнулся, — можно даже использовать его навыки, чтобы пробудить в Илонне животный магнетизм. И привязать её к нему. Ну и что, что она ответит ему, находясь под воздействием магии? Зато Илонна будет принадлежать только ему одному. И тогда никаких брачных поединков не потребуется.

Приняв это решение, Мейс глубоко вздохнул, успокоился и вернулся в палатку.

— Давай забудем об этом разговоре. Я — прежде всего врачеватель. Адельядо мне голову оторвёт, если я не вылечу тебя. Ты должна вернуться в Академию в полном здравии. Так что, давай-ка продолжим лечение.

Илонна закрыла глаза. Мейс принялся водить над ней раскрытыми ладонями, примешивая к жизненной энергии чуточку того, что называется животным магнетизмом. Пусть не сразу, но это подействует. И тогда уже Илонна не будет вспоминать при каждом случае рыжего Дилля.

Придя в сознание Дилль понял, что вновь не владеет собственным телом. В который уже раз он испытывал это ужасное ощущение. Впервые это случилось, когда Тринн вознаградила его драконьим даром — тогда ему пришлось разбираться с драконьей магией. Затем, когда хивашская магия сделала его рабом пакостного заклятья. И вот теперь снова.

Его организм работал — он дышит и слышит звуки. Глаза, наверное, тоже функционируют, но проверить это Дилль не мог — веки отказывались подниматься. Как отказывались сгибаться руки и шевелиться пальцы. Он снова ничем не мог управлять.

Он постарался успокоиться и размышлять трезво. В первый раз, по словам Тринн, он определялся с принадлежностью магии и выбрал огонь. Соответственно, сейчас ему тот способ ничем не поможет. Во втором случае ему помогла драконья магия, заблокировавшая хивашское заклятье на время, необходимое ему для схватки в астрале. Значит, всего-то и нужно, что пробудить в себе драконью ярость.

Дилль услышал мелодичный женский голос. Неведомая женщина говорила на каком-то хивашском наречии — или на другом языке, очень похожим на язык пустынников. Она предлагала кому-то доставить ей удовольствие, и тогда она отпустит пленного. Послышались звуки шуршания одежды и падающих на камень доспехов, затем пара куда-то удалилась. Вскоре послышались лёгкие шаги, а до обоняния Дилля донёсся тонкий аромат. Женщина ушла. Одна. А куда делся её… э-э-э, любовник? Отпустила, должно быть, как и обещала.

Кто она? И чем таким она пригрела Дилля, что он не только отключился, но и стал беспомощным пленником? Ответов на эти вопросы у него не было. Разве что всплыло в памяти предупреждение Эмгерея о какой-то пустынной деве. Вот же невезуха! Похоже, именно к этой деве Дилль и угодил.

Хотя, что в том страшного? Судя по всему, эта дева так страдает от одиночества, что готова совокупляться с первым попавшимся путником. Дилль уже сообразил: тот, кому она предлагала доставить ей удовольствие, один из хиваши, что едва не нашпиговали Дилля стрелами. Интересно, скольких она заграбастала? И когда очередь дойдёт до самого Дилля?

Сколько времени прошло, он не знал. Вновь послышались шаги, вновь до него донёсся тонкий аромат. Неподалёку раздалось лёгкое потрескивание — словно в воздухе летала одна из тех крохотных молний, которыми так любил швыряться в учеников покойный мастер Китан. А потом послышались грубые хивашские ругательства.

— Мерзкая нежить, ты не получишь мою душу!

— Тогда я получу твоё тело.

Звуки короткой схватки, продолжительный стон, странное шипение. И падение чего-то. Кто победил? Дева или воин?

Снова потрескивание.

— Надеюсь, ты будешь благоразумнее своего товарища.

Всё ясно, воин был повержен. Однако, что за дева такая, если за пару секунд убила мужика?

— Госпожа, отпусти меня, — послышался прерывающийся мужской голос. — Три жены и восемь детей ждут меня.

— О-о, три жены? Тогда ты должен знать толк в плотских удовольствиях. Покажи мне, что умеешь.

— Госпожа, я всего лишь воин.

— Я отпущу тебя на свободу.

— Но ведь… ты убиваешь всех.

— А тебя отпущу, если не разочаруешь меня.

— Я постараюсь, госпожа.

Дилль услышал, как они ушли. Одержимая какая-то, эта дева. Любовь ей подавай!

Похоже, этот воин оказался ещё худшим любовником, чем первый, потому что незнакомка вернулась обратно очень быстро, при этом ругаясь и шипя, как вскипевший чайник. Дилль понял так, что бедолага её разочаровал.

— Вонючее пустынное мясо! Вы ни на что не способны — только скакать на косматых конях и махать своими жалкими мечами.

Снова потрескивание неведомой магии, и ещё один пленник удостоился чести оказать любовные услуги. Им, к изумлению Дилля, оказалась женщина — видимо, одна из хивашских колдуний. Деву ничуть не смутило, что предполагаемый партнёр одного с ней пола.

Послышался резкий свист, грохот, и сквозь закрытые веки Дилль увидел яркую вспышку. А потом послышался голос девы:

— Какая глупая затея. Забыла, что теперь твоя магия — это моя магия? Всё, что ты направишь против меня, обернётся против тебя. Желаешь продолжить?

Колдунья что-то сказала — что именно, Дилль не понял. Похоже, ей здорово досталось от своего же заклятья. Видимо, дева сочла, что колдунья для неё бесполезна, потому что послышались знакомое шипение и звук падения. О как! Этот монстр, которого хиваши зовут девой, косит пленников одного за другим. Что воинов, что магов.

Если так пойдёт дальше, то скоро она доберётся до него. Первым делом Дилль воздвиг вокруг себя магический щит, а затем начал возрождать драконью ярость. Правда, как он будет атаковать нежить, ещё не придумал. Запустить в неё огненный шар и получить его же в ответ? Нет уж, спасибо! Однажды он уже испытывал нечто подобное, когда тилисский гроссмейстер притащил на поле боя древний артефакт. Тогда щит Дилля едва выдержал возвращённый удар. Дева, возможно, использует либо похожий артефакт, либо обладает собственной магией отражения.

Ярость проснулась и начала разливаться по телу. Кровь забурлила, драконий гнев заклокотал в груди Дилля. Но на сей раз даже драконья ярость не помогла Диллю избавиться от оков неведомого заклятья.

— Ух ты, что этот у нас тут? Магический щит? Неужели настоящий маг? Давненько я не видала вашего брата. Наверное, лет триста, если не больше.

Кипящий от злости Дилль понял, что пришла его очередь. Нежить заметила его магию, а он лежит тут в позе бревна — неподвижный и беспомощный. Беспомощный ли? А астрал? Пусть здесь, в физическом мире он не может атаковать врага, но в астрале это возможно. Он не знал, может ли магический талант нежити отразить астральную атаку, но других вариантов у Дилля не было.

Он перенёс разум в астрал. Около него переливался всеми оттенками синевы шар — разум нежити. Она водница, что ли? Только у магов водной стихии такие ярко-синие ауры.

— Да ты, оказывается, ещё и астральный маг, — в голосе девы он услышал иронию. — Вот это находка! Ты мне обеспечишь не меньше года жизни в молодом теле.

— Кто ты? — спросил Дилль, окружив свой разум щитом с драконьей магией. Тут же последовала атака, впрочем, сразу же прекратившаяся.

— Забавно, — озадаченно сказала дева, — никогда не видела ничего подобного. Ты ведь человек, но магия у тебя какая-то странная. Кто ты?

— Я спросил первый, — Дилль вспомнил ещё один способ защиты, который довёл старика Иггера до белого каления, и тут же применил его. Оставив на поверхности дурацкое «хивапчичи», он скрыл от противника настоящие мысли.

— Хивапчичи? — будь у женщины в астрале лицо, оно бы сморщилось от отвращения. — Несколько сотен лет не слышала этой мерзости. Последние поклонники культа зла сгинули полтысячи лет назад. Так откуда тебе известно древнее заклятье?

Дилль бурчал «хивапчичи», а сам лихорадочно решал, как поступить. Атаковать или нет? Что, если его атака отразится? Он убьёт сам себя.

— Слушай, заткнись по-хорошему! — рассерженно сказала дева. — Или я немедленно прикончу тебя в реальном мире.

Ага, хивапчичи действует! Враг начал сердиться, значит, может допустить ошибку.

— Как только ты уйдёшь из астрала, я раздавлю твой разум, как гнилой орех.

— Ух, как страшно, — с насмешкой протянула женщина. — Ну, хорошо, я остаюсь. И что ты намерен делать дальше? Сколько ты просидишь в астрале? Час, два? Сутки? Твой тощий организм не выдержит, и ты всё равно вернёшься в реальный мир. А я временем не ограничена.

Проклятье, она права. Дилль не спал уже больше суток, его тело измучено и ослаблено. Что ж, придётся действовать быстрее.

Он попробовал надавить на разум девы. Как и ожидал, его же давление вернулось обратно и было отражено щитом. С одной стороны — неплохо. Он может атаковать, зная, что щит отразит возвращённый удар. С другой стороны, энергия у него закончится очень быстро, ведь ему придётся и атаковать, и расходовать эрги на щит.

— Понял, чем пахнет? — мелодично рассмеялась дева. — Ну, давай, попробуй ещё разок.

Драконья ярость взметнулась в Дилле с новой силой. Астрал окрасился в красные тона. Эта нежить смеет издеваться над ним — младшим братом дракона? Сейчас она узнает, что не стоит связываться с владельцем драконьей магии и таланта муаров.

То, что задумал Дилль, должно было сработать. Лишь бы ему хватило концентрации и умения выполнить сразу несколько задач одновременно. Он вспомнил пирамиды силы, которые заставлял их с Тео составлять мастер Китан — сейчас ему предстояло сделать вещь гораздо более сложную.

Он продолжил поддерживать разделение сознания — бурчать «хивапчичи», иначе его мысли враг тут же услышит. Одновременно с этим Дилль начал рассеивать эрги вокруг собственного разума — так, как его научили муары. И третьей задачей была подготовка к мгновенной атаке.

— Эй, что происходит? Ты где?

Сработало!!! Его разум стал невидимым. Дилль тут же перестал «хивапчичить» — незачем сообщать деве, что он всё ещё здесь. Если его догадка правильная, то он сможет безнаказанно атаковать разум девы, ведь магии не во что будет отразиться.

Дилль протянул невидимое щупальце, высасывая жизнь из вражеской ауры. Он почувствовал, как украденная магическая энергия вливается в него. Аура девы поблекла, но тут же вспыхнула с новой силой.

— Проклятье на тебя, маг! — вскричала она. — Прятки не помогут тебе! Я всё равно убью тебя и высосу твою жизнь до последней капли!

Дилль усилил нажим, усиливая похищенной энергией ментальное щупальце. И чем больше он вкладывал энергии, тем больше получал её в ответ. Астрал заполнил визг — не женский, как того можно было ожидать. Услышь Дилль этот пронзительный визг в реальности, его душа сама собой отделилась бы от тела. А здесь, в астрале, он просто оказался парализованным. Он больше не мог ни защищаться, ни нападать. Магический щит тоже исчез.

И перед тем, как его вышвырнуло из астрала, Дилль успел подумать, что теперь ему точно конец. Сейчас эта нежить либо распылит его разум в астрале, либо убьёт его тело в физическом мире.

Толчок, означавший переход в реальный мир, и Дилль оказался в собственном теле. В нём больше не было магии — даже самого завалящего эрга. Все его магические резервы — и собственные, и украденные у противницы, оказались опустошены. Наверное, всему виной тот ужасный визг, отобравший у Дилля последнюю возможность защитить свою жизнь.

И тут он понял, что может двигаться. Магические путы перестали сковывать его. Дилль открыл глаза и увидел, что находится в каменной пещере. Потолок её слабо светился, и в этом свете он разобрал, что рядом лежат десятки хиваши. Некоторые из них были неподвижны, другие шевелились, приходя в себя.

А в трёх шагах от Дилля стояла полностью обнажённая женщина. Стройная фигура, длинные ноги, тонкая талия, крутые бёдра, копна рыжеватых волос, высокие груди с тёмными сосками — такой набор женских прелестей мог свести с ума любого мужчину. В другое время Дилль не преминул бы полюбоваться на эту красотку. Особенно, если бы не знал, что она — нежить.

Женщина покачнулась и едва не упала — похоже, астральная атака не прошла для неё даром. Пока она не опомнилась, Дилль бросился к лежащей в груде одежды хивашской сабле.

— Думаешь, меня так просто одолеть? — хрипло рассмеялась женщина, и в глазах её заплясали слабые голубые искры. — Даже лишив меня магической силы, ты по сравнению со мной всего лишь жалкая букашка.

Опа! А ведь не только он оказался опустошённым. Что ж, это в корне меняет дело.

— Даже букашка может больно укусить, — по-ситгарски буркнул Дилль, сжимая рукоять сабли.

— А-а, так ты не из этих вонючих сынов пустыни, — она перешла на один из диалектов цивилизованных стран. — Наверное, северянин? Надеюсь, на вкус ты лучше, чем эти бродяги.

— Не подавись, — Дилль два раза шагнул и сделал длинный выпад.

Женская фигура будто размылась в воздухе — так стремительно она двигалась. Уклонившись от укола в грудь, нежить одним ударом вышибла из рук Дилля саблю, а другим прикончила бы его, если бы не один из воинов пустыни — тот прыгнул на спину нежити, тем самым ослабив её удар. Но даже смягчённого удара оказалось достаточно, чтобы Дилль пушинкой улетел к стене. Ударившись о камень, он на какое-то время потерял дыхание, а в глазах у него начали водить хоровод искры.

Когда зрение вернулось, Дилль обнаружил, что валяется на куче высохших трупов. Он попытался встать на ноги. Под его, в общем-то невеликой, тяжестью кости мертвецов хрустели и ломались — видимо, лежали они тут не одну сотню лет.

А посреди пещеры уже вовсю шла схватка. Освобождённые от заклятья хивашские воины один за другим вступали в бой с обнажённой женщиной. И один за другим падали, поверженные её быстрыми и жестокими ударами.

Толком не пришедший в себя Дилль смотрел, как один хиваши упал со свёрнутой набок шеей. Второй схватился за окровавленное лицо — вернее, за то, что от лица осталось. Две колдуньи швырнули в нежить два мутных облака — женская фигура мгновенно упала на пол, перекатилась, после чего выпустила колдуньям кишки голыми руками. Шаман достал из-за пояса кривой серп, но воспользоваться им не успел — упал, пронзённый своим же оружием.

Зал пещеры заполнился криками умирающих и раненых, в воздухе повис тяжёлый запах крови. Количество стоящих на ногах хиваши стремительно убывало, а тел на полу, напротив, увеличивалось. А обнажённая женщина всё так же быстро убивала противников — ни следа усталости Дилль в её действиях не заметил.

Он огляделся в поисках оружия. Рядом с ним из груды старых трупов торчал здоровенный заржавевший топор — таким только Герону орудовать. Дилль пока замахнётся этим монстром, нежить три раза прибьёт его. Нужно что-нибудь полегче. Тут его взгляд упал на стоящую в углублении стены чёрную деревяшку. Высотой она была почти с Дилля, а на конце слегка раздваивалась. Деревяшка стояла вертикально, ничто её не поддерживало, тем не менее, она не падала. Разбираться с этой странностью времени не было. Сойдёт за шест, лишь бы не сгнила.

Дилль метнулся к деревяшке — она оказалась прочной и вовсе не трухлявой, как он опасался. Шест в руке придал ему немного уверенности — при самом худшем раскладе он умрёт с оружием в руках. Дождавшись, когда нежить повернётся к нему спиной, Дилль быстро шагнул и сделал длинный выпад, наметившись точно в затылок пустынной деве. К сожалению, в этот момент нежить удалялась от Дилля, и удар не получился. Раздвоенный торец шеста лишь слегка задел цель. Но и этого слабого касания хватило — женщина запнулась и едва не упала.

Заминкой воспользовался один из хиваши — воин с хаканьем взмахнул саблей, намереваясь разрубить женщину пополам. Невероятным образом та изогнулась и отделалась длинной кровоточащей царапиной меж грудей.

— Её можно ранить! — завопил Дилль, совсем забыв, что хиваши вряд ли понимают по-ситгарски.

Впрочем, хиваши поняли. С утроенной энергией они начали нападать, а Дилль выжидал удобного момента, потому что орудовать длинным шестом в такой кутерьме было делом непростым. Ещё двое воинов пали от страшных ударов нежити — теперь хиваши осталось только пятеро.

На мгновенье схватка замерла. Нежить застыла в середине пещеры, пол вокруг неё был завален разорванными и окровавленными телами людей, а стоящие вокруг хиваши смотрели на женщину, наставив на неё острия сабель.

— Мерзкий маг, ты осмелился выступить против меня, — прекрасное лицо нежити исказилось от злости, когда она повернулась к Диллю. — За это я буду убивать тебя долго. Очень долго. Ты будешь молить меня о смерти.

— Я уже не раз умирал, — хмыкнул Дилль. — Ничего нового ты мне не откроешь.

— Ты просто не знаешь моих талантов, — зловеще усмехнувшись, сказала дева и шагнула к Диллю.

И остановилась, расширившимися глазами глядя на шест в его руке.

— Впрочем, ради разнообразия, я готова отпустить тебя, — алые губы женщины растянулись в улыбке. — Ты — храбрый юноша и заслужил помилование. Ступай, я не буду задерживать тебя.

Дилль настороженно следил за девой, разумеется, не поверив ей. С чего это вдруг она так расщедрилась? Тем временем один из хиваши попытался воткнуть ей саблю в спину — неуловимо быстрым движением дева нанесла ему удар ногой, и воин рухнул с размозжённой головой.

— Уходи, — повторила она. — Клянусь, я не трону тебя. Пока мне хватит этих.

— Мы уйдём все вместе, — сказал Дилль. — А ты можешь остаться и жрать трупы.

— Дерзкий мальчишка! Ну, ты сам напросился.

Она рванулась к нему, её длинные пальцы промелькнули возле носа Дилля, и тут же женщина отпрыгнула назад. А ведь эта тварь боится приблизиться, хотя совсем недавно едва не убила его одним ударом. Значит, дело не в нём самом, как она утверждает, а в деревяшке, что он держит в руках. Дилль почувствовал прилив сил. Похоже, он завладел каким-то артефактом, которого нежить если не боится, то опасается.

— Все разом атаковать! — заорал по-хивашски Дилль и закрутил шест.

Концы шеста по очереди описывали восьмерки, не позволяя нежити приблизиться к Диллю. Он наступал на неё, хиваши тоже замахали саблями. Один из воинов не рассчитал расстояния и рухнул со сломанной рукой. Вторым ударом нежить добила его, увернувшись сразу от трёх сабель и шеста.

Дилль взбеленился. Да сколько можно гонять эту увёртливую тварь?!! Он яростно заорал, вкладываясь в удар. Шест задрожал в его руках, словно живой. Знакомое ощущение — когда-то посох, что вручил ему Адельядо, так же отзывался на эмоции. Дилль махал чёрным посохом — теперь он был уверен, что это именно магический посох, а не обычная деревяшка, — пытаясь достать мечущуюся по пещере нежить.

Дева вдруг бросилась на Дилля. Он поставил блок посохом. Между нежитью и посохом проскочила чёрная искра, дева завизжала (к счастью, гораздо слабее, чем в астрале) и отпрянула.

— Получи, тварь! — вне себя от бешенства Дилль с силой ударил торцом оружия прямо в её грудь.

Дерево вошло в плоть, как горячий нож в масло. Конец посоха вышел из спины девы. Крови не было — края раны тут же запеклись. Рот нежити раскрылся в безмолвном крике. Оставшиеся в живых хиваши принялись рубить обездвиженного врага, но в этом уже не было необходимости. Тело молодой и прекрасной женщины на глазах превращалось в мумию. Кожа сморщилась, потемнела и осыпалась на пол, обнажая тёмные кости. Копна рыжих волос, словно обрубленная, опала, обнажив голый череп. Руки, схватившиеся за торчащий из её груди посох, ссохлись, почернели и рассыпались в прах. Не прошло и минуты, как на месте пустынной девы высилась лишь кучка пепла.

Дилль некоторое время так и стоял — вытянув вперёд посох. Хиваши опустили сабли, глядя на чёрную кучку. Наконец Дилль встрепенулся — сообща они одолели ужасную нежить, но что дальше? Вообще-то, если вспомнить, хиваши ехали за ним, чтобы убить или пленить. И это им почти удалось. Временный союз закончился.

Из-за проклятой нежити вся его магия оказалась на нуле. Придётся драться с тремя воинами врукопашную. Дилль, поигрывая посохом, придал лицу выражение свирепости и по-хивашски сказал:

— Моя и вы враг. Жаль. Должен убить.

Пустынники опомнились и разошлись в стороны — окружая и наставив на него острия сабель, но атаковать не стали. Один из них, с лицом, изуродованным ожогом, хрипло сказал:

— Ты — большой шаман и храбрый воин. Давай отложим драку.

Дилль, конечно, был рад перемирию, но показывать это пустынникам нельзя. Как нельзя и говорить им о том, что сейчас он не только не «большой шаман», а совсем никакой шаман.

— Моя — воин Григот. Моя — великий шамана Григот и Ситгар. Моя убить ваша шамана и убить это, — Дилль патетически ткнул концом чёрного посоха в сторону кучки пепла. — Зачем моя пощада вас?

Воины переглянулись, затем другой — совсем юный с едва заметными усиками над верхней губой, сказал:

— Мы же дрались вместе с тобой против пустынной девы. Но здесь, в окрестностях Джиббы, есть ещё много опасностей, против которых выстоять можно только вместе.

— Нас и так слишком мало, — мрачно проговорил третий. — Если нарвёмся, к примеру, на солиантра, всем конец. Один ты из Джиббы не уйдёшь.

Дилль вспомнил разговор двух шаманов о солиантре — Гарлик говорил, что этот червь напился крови множества лошадей и воинов, прежде, чем сам шаман сумел совладать с ним. А четверо пеших окажутся ему вообще на один зуб. Дилль прагматично подумал, что пока солиантр будет заниматься его спутниками, сам он успеет либо сбежать, либо убить эту тварь. Короче говоря, от общества хиваши есть польза.

Приняв его раздумья за колебания, воин с ожогом сказал:

— Клянусь светом всемогущего солнца, что не буду покушаться на твою жизнь до тех пор, пока мы будем вместе!

Двое других повторили клятву. Дилль опустил посох и сказал:

— Хорошо. Моя тоже не убивать вас.

Перемирие было заключено. Дилль, конечно, не доверял этим сынам пустыни, но другого выхода у него просто не было. Он вынужден будет провести в обществе хиваши не один день, ведь лошади либо погибли, сожранные песчаными смерчами, либо разбежались. Придётся выбираться из пустыни пешком. Но перед выходом надо отдохнуть и выспаться, иначе он свалится и больше не никогда встанет. Опять же, надо показать хиваши, что он их не боится.

Дилль, презрев опасность, что хиваши могут убить его во сне, выбрал место в пещере, где не было ни старых, ни свежих трупов, и улёгся. Чёрный посох он положил рядом с собой.

— Моя спать. Вы ждать и караулить.

Измученный организм отключился моментально. Дилль провалился в сон, едва положив голову на согнутую руку. Хиваши изумлённо смотрели на него.

— Могучий шаман, однако, — покачал головой один из воинов. — Ничего не боится.

— Он убил деву, а ведь даже Хозяйки не могли с ней справиться, — сказал юнец.

— Он лишил её колдовской силы, — заметил третий, — иначе мы деву не одолели бы.

— А ведь стань он нашим союзником, он и с Хозяйками мог бы обойтись так же, как с девой, — задумчиво проговорил воин с ожогом. — И тогда воины могли бы…

— Будь на месте кагана Джагатай…

Трое хиваши обменялись взглядами. У Джарема не хватит духу выступить против Ковена, Хозяек и десятков младших сестёр и шаманов. Вот Джагатай смог бы воспользоваться помощью этого могучего мага и низвергнуть власть женщин над воинами пустыни.

— Ладно, не будем загадывать, — воин с ожогом поморщился. — Если выберемся отсюда, там видно будет. А пока надо хорошенько пошарить здесь. Эта нежить за тысячи лет должна была накопить что-нибудь ценное.

И пустынники принялись осторожно обследовать пещеру в поисках сокровищ, которые непременно должны были остаться от многочисленных жертв пустынной девы.