Пламенный клинок

ГЛАВА 26

На другой день они поднялись с рассветом и переправились через озеро в Скавенгард. Лодка была небольшая, поэтому пришлось совершить две поездки. Арен и Кейд переправлялись во вторую очередь; Граб сидел на веслах, а Осман присматривал за всеми троими. Кейд смятенно оглянулся на лодочный павильон, который они покинули, и Арен понял, что чувствует его друг. Каким бы убогим ни было их временное пристанище, он боялся его покидать после увиденного в Скавенгарде. Арен подозревал, что те люди-тени были игрой воображения (ведь не так давно Кейд принял дикую свинью за исполинскую варгиню), но сам Кейд явно верил в них.

Они скользили по заросшему водорослями озеру; Арен сидел, укутавшись в одеяло. Еще слабый, он все-таки оказался в состоянии продолжить путь; снадобья Вики восстанавливали его силы с чудесной быстротой. Из носа текло, открылся непрекращающийся кашель, но он чувствовал себя гораздо лучше, хотя его по-прежнему преследовало смутное чувство стыда. В последние дни он был обузой для своих спутников, а Кейда и вовсе подвел, не оказавшись рядом, чтобы заступиться.

Они добрались до пристани, где уже поджидали остальные, и направились по холодным, молчаливым залам Скавенгарда. На этот раз все держались вместе, и Арена это радовало. Теперь он понял, почему струхнул Кейд: в здешнем безмолвии чувствовалось нечто зловещее, замок будто притаился и выжидал.

Вскоре Кейд принялся тараторить обо всяких пустяках, лишь бы скрыть волнение. Поначалу никто не хотел ему отвечать, чтобы не нарушать тишину еще больше, но Кейд не унимался, и вскоре все расслабились. Он принялся откалывать шутку за шуткой, большей частью на собственный счет, и остальные смеялись, забыв о неприятностях, которые он доставил им вчера; один только Гаррик оставался угрюм.

Арен понимал, чего добивается Кейд: он искал расположения спутников, и Арену это не особо нравилось. Прошлым вечером Кейд рассказал, как подслушал разговор Гаррика и Киля о Пламенном Клинке, и глаза у него восхищенно блестели. Он явно хотел к ним присоединиться. Как будто позабыл про синяк на щеке или про нескрываемую ненависть, которую Гаррик питал к Арену.

Арен не понимал, зачем Гаррик обязался заботиться о его безопасности. Ведь тот был врагом его отца и к самому Арену дружеских чувств явно не испытывал. Если Кейд считает, что они останутся с этими людьми хоть на минуту дольше, чем потребуют обстоятельства, он заблуждается. Арен не сомневался, что Гаррик чувствует то же самое.

«Не привязывайся к ним, Кейд, — подумал он. — Тем больнее будет, когда мы с ними расстанемся».

— И как вы бежали из лагеря, Кейд? — спросил Киль.

— В основном благодаря Грабу, — скромно заметил скарл.

Кейд покосился на него.

— Ну, прежде чем я расскажу, как мы бежали, нужно, чтобы ты имел представление, откуда мы бежали. Нескоро я позабуду им день, когда двери тюремной колымаги распахнулись и мы увидели перед собой…

И так, пока они шли, Кейд рассказал историю их заточения. Он смешил слушателей, изображая начальника лагеря Крента, капитана Хассана и особенно Граба. Граб тоже смеялся, но холодно, стараясь сохранить лицо. Потом Кейд перешел к более мрачным предметам: рассказал о том, как впал в отчаяние, как подсел на одуряющее зелье, чтобы забыться, и о событиях, приведших к взрыву в руднике.

— Пламя прорезало воздух? — спросил Киль.

— Ага. С такой силой, будто его выпустила сама Мешук. Меня подбросило, и я не знал, что творится, покуда…

— Что же произвело гром и молнию? — спросил Гаррик. Впервые за долгое время он вступил в разговор.

— Эларитовое масло, — угрюмо ответил Арен. Он не хотел говорить с Гарриком после его выходки с Кейдом, но не мог упустить возможности, чтобы показать: знаний у него побольше, чем у этого старого мерзавца. — Эларитовые скалы выделяют масло, которое скапливается во впадинах. Масло источает невидимые испарения, так называемый огненный дым. Когда он соприкасается с пламенем, масло возгорается и…

— Бабах! — выкрикнул Кейд.

Гаррик холодно взглянул на Арена и отвернулся, вновь утратив интерес.

— Удивительно! — воскликнул Осман. — До меня доходили слухи об оружии, которое превращает воздух в огонь, о жутком изобретении ксуланских химеристов. Я думал, это невозможно, но теперь я не столь уверен. Подумать только, вы столкнулись с такой опасностью и уцелели!

— Я чуть не погиб. Спасибо Арену, что я вообще выжил.

И Кейд поведал, как Арен спас его, вытащив на себе из рудника, как спланировал побег и вдохнул в них стремление к свободе. Рассказал о встречах Арена с Эйфанном, а затем наконец-то удостоился упоминания и Граб — с полным мешком мертвых ворон. Граб замахал руками и горько посетовал, что его держали в неведении. Потом Кейд рассказал о столкновении с картанианским пиратом Рафой и о том, как Арен его одолел.

Арен сомневался, стоит ли им делиться своей историей с людьми, которым он не доверял, но у Кейда получалось очень здорово, и Арена он представил в таком выгодном свете, что остальные поглядывали на него с восхищением.

Они шагали вперед всю первую половину утра. Двигался отряд медленно из-за Вики — она еще хромала — и Арена, который быстро уставал, так что иногда Грабу приходилось тащить его на закорках. Кругом царили уныние и безмолвие, как и описывал Кейд, но никаких призраков Арен не видел, а прокладывать путь по здешним лабиринтам оказалось не так уж и сложно. Помогала им Вика, тут и там находившая отметки, которые без нее они проглядели бы: друидские знаки, оставленные Поллой.

К середине утра они добрались до молочно-белого каменного моста, ведущего на средний остров. По всей протяженности моста располагались окна, формой напоминающие распахнутые веера; сквозь них открывался вид на узкий проток, зажатый между утесами.

— Что я говорил? — торжествующе обратился Гаррик к Килю. — Мы выберемся отсюда к ночи, если поторопимся.

— Тогда нам и впрямь стоит поторопиться, — сказала Вика, и все поняли, о чем она думает. Вскоре они продолжили путь.

На главном острове Скавенгарда прямые переходы сменились извилистыми, и Вика потеряла из виду друидские знаки, оставленные Поллой. Путники раз за разом сбивались с дороги и беспомощно блуждали по усыпанным каменным крошевом залам и высоким гулким лестницам. Иногда они сворачивали в мрачные коридоры, ведущие в самое сердце каменного острова, — в одних были прорублены затейливые световые колодцы, в других стояла полная темнота. Тогда приходилось зажигать фонари, в мерцании которых замок приобретал новые зловещие черты. Каждый раз, выбравшись из темноты, путники испытывали облегчение, но сразу понимали, что время уже более позднее, чем им казалось, а двигаются они в неверном направлении.

— Видите? — сказал Кейд. — Не так-то просто отсюда выбраться!

— И правда, — с подозрением промолвила Вика. — Однако, до сих пор все шло довольно гладко.

— Ты о чем? — спросил ее Киль.

— Просто размышляю вслух, — ответила она и приняла такой мрачный и задумчивый вид, что даже Кейд погрузился в молчание.

Несмотря на всю тщетность блужданий и постоянное беспокойство, многое в Скавенгарде удивляло Арена. Подобный размах строительства сегодня казался недостижимым. Переходы, широкие, будто улицы, диковинные изваяния среди полуразрушенных колонн, высокие акведуки, изящные, словно паутина. Ни кроданский храм в Шол-Пойнте, ни росписи, которые Арен видел в императорском дворце в Фальконс-Риче, даже близко не достигали такого уровня. А ведь это все создано предками Арена. Было ли у кроданцев что-нибудь похожее?

Они остановились перекусить в обширном помещении с куполом, изображавшим небесную сферу, яркий солнечный свет проливался сквозь проделанное в крыше отверстие с зубчатыми краями. Над головой у них висели объемные модели трех планет и их спутников. Исполинская Кальва; Tea, на которой обитали они сами, с двумя лунами, Лиссой и Тантерой; между ними — испещренная полосами Вальта. Четвертая планета, Эльве, лежала раздавленная на полу среди обвалившихся каменных плит; стержень, на котором она держалась, погнулся и искорежился от упавших на него обломков. Когда-то все это сооружение двигалось, и планеты вращались вокруг солнца.

— Почему их всего четыре? — удивился Кейд.

— Еще две открыли уже после падения Второй империи, — рассеянно ответил Арен. — Когда построили обсерваторию в Гласском университете.

— Они думали, что планет всего четыре? — фыркнул Кейд. — Значит, они были не такими уж умными.

— Скарлы говорят, что планет семь — там, среди большой тьмы, — вставил Граб.

— Ты о чем-то задумалась, Вика, — заметил Гаррик, усевшись под куполом и пережевывая свою скудную трапезу. — Скажешь что-нибудь?

— Я боюсь этого места, — ответила она. — Боюсь, что оно пытается нас задержать.

— Стены как стены, — произнес Осман. — Они не передвинутся, чтобы преградить нам путь.

— Нет, конечно, — сказала Вика. — И все же мы не сумеем пробраться мимо.

— Ты можешь что-нибудь предпринять? — спросил Гаррик.

— Не осмелюсь, пока не возникнет крайняя нужда. Меня вымотало бегство от страхоносцев. Но мы отсюда не выберемся, пока не придет ночь. Теперь я это поняла.

— Тогда пусть приходит, а мы посмотрим, что придет вместе с ней, — сказал Гаррик. — Я не боюсь пустых россказней.

Вика промолчала.

Они двинулись дальше. Остаток дня миновал так быстро, что вечер наступил неожиданно. Стало ясно, что сегодня они не доберутся даже до третьего острова, не говоря уже о том, чтобы отыскать путь наружу. Смутное беспокойство неуклонно возрастало, и рассказ Кейда о призрачных фигурах казался теперь не столь фантастичным.

Вскоре они оказались у подножия древней лестницы, ведущей к окованным железом дверям, поверхность которых испещряли запутанные символы. Среди них, предостерегающе выставив ладони скорчились сторожевые демоны. Колонны по обеим сторонам дверей покрывала резьба, изображающая пернатых змееголовых людей с копьями на изготовку.

— Похоже, кто-то не любит гостей, — заметил Кейд.

— Значит, нам туда, — сказал Гаррик. Он потянулся к дверям, но Вика положила руку ему на плечо:

— Подожди. Тут не обошлось без заклятия. — Скирда гортанно зарычала, ее шерсть встала дыбом. — Пусти меня.

Она приблизилась к дверям, оглядела их, легонько прикоснулась кончиками пальцев. Ничего не произошло. Тогда она передала посох Килю и приложилась к дверям обеими ладонями, а потом и щекой. Закрыла глаза, словно прислушиваясь к биению сердца.

— Сейчас у меня не хватает сил, чтобы разгадать это заклятие, — призналась она, — но вряд ли оно причинит нам вред. Как и сила, оберегающая ворота, оно призвано противодействовать чему-то другому.

Она решительно толкнула двери. Они беззвучно растворились.

Арен почувствовал, как все переменилось, едва они переступили порог. Они как будто прошли через незримую завесу. В коридорах Скавенгарда стояла ноющая пустота, холодный воздух казался хрупким и ломким, словно схваченный морозцем, а здесь атмосфера была плотная и гнетущая.

В зале было девять углов; по одному для каждого из Воплощений, как предположил Арен. Вверху стены сужались, образуя конус с многочисленными овальными окошками. Арен решил, что раньше здесь располагалось тайное святилище или алхимическая лаборатория, а может, то и другое сразу. Сначала его взор обратился к кругу на полу — кольцу из серебряных насечек и отметок, нанесенных на каменные плиты. С непреодолимой силой они приковали взгляд, но вскоре у Арена разболелась голова, и он отвернулся.

Остальную часть залы загромождали всякие приспособления — например, сломанный перегонный куб и тигель среди груды медных дистилляционных трубок.

Рядом лежали орудия, явно предназначенные для убийства и пыток. Арен увидел хирургический стол, заржавленные лезвия, крючья для раздирания плоти, сосуды для бальзамирования. Возле одной из стен стоял жуткий саркофаг из металла, слоновой кости и обсидиана. Он был выполнен в виде клыкастого многоглазого паука, чьи лапы переплетались, образуя решетку; Арен заглянул внутрь и увидел длинные иглоподобные лезвия, расположенные под разными углами.

— Здесь творились страшные дела, — угрюмо промолвила Вика, окинув взглядом окружающую обстановку, и Арен мысленно согласился с ней.

— Мешкать нельзя, — сказал Гаррик. — Здесь тупик.

Они поспешно вышли и направились по другому пути, но вскоре Гаррик приказал остановиться.

— Сегодня мы из Скавенгарда не выберемся, а я не хочу жечь масло попусту, пробираясь сквозь темноту. Устроим здесь привал. По крайней мере, нам будет светить луна.

Для ночлега он выбрал длинное помещение, состоящее из двух уровней, соединенных широкой лестницей. На верхнем располагалась галерея, по одной из стен которой тянулись узкие окна высотой от пола до потолка. Часть стены обрушилась, и в зияющем проломе виднелся обнесенный колоннами проход в давно заброшенный сад.

— Без огня будет холодно, — сказала Вика, озирая окна.

— Если отыщешь топливо, милости прошу, — проворчал Гаррик.

— Что случилось с мебелью? — удивился Киль. — На чем сидели в старой Оссии? На чем спали?

— Предполагаю, время превратило столы, стулья и кровати в пыль, — сказал Осман. — А когда-то, наверное, здесь были гобелены и ковры.

— Лодки же уцелели, — заметил Арен, — хоть и прогнили насквозь. И в святилище мебель была.

— Да, — согласилась Вика. — Это место выглядит… опустошенным. Как будто все, что здесь было, просто исчезло. Наверное, лодки уцелели, потому что находились снаружи.

— А святилище? — не унимался Арен.

Вика не ответила ему, а только погрузилась в задумчивость.

Они сложили наземь ручную кладь и расположились тесным кружком, чтобы подкрепиться. Фен проследила, чтобы всем достались равные порции.

— Уж сколько я слышал историй про героев, подвиги и приключения, — заметил Кейд, — но ни в одной не говорилось, сколько времени приходится терпеть холод, голод и всякие лишения.

— И скуку, — добавил Киль. — Но бывает жребий и похуже. День за днем, просыпаясь поутру, видеть одну и ту же обстановку, одних и тех же людей. По мне, лучше суровая жизнь в широком диком мире, чем вялое существование в каком-нибудь загоне.

— Ты прав, — согласился Кейд и уточнил: — Значит, семьи у тебя нет?

— Есть, — ответил Киль. — Жена, прекрасная, словно солнце после бури, и сынишка. Когда я в отлучке, то сильно по ним скучаю. — Он усмехнулся. — А когда дома, уже меньше.

— Давно ты видел их последний раз?

— Когда это было, Гаррик? По весне?

— Думаю, в Галлианов день.

— Ну, примерно тогда. Не слишком давно, чтобы забыть ее прощальные слова. — Он хмыкнул. — Видит Джоха, я люблю ее до безумия, но мы не можем долго находиться рядом. А этот проклятый городишко! Криволомье губит любые надежды. — Киль пожал плечами. — Жена знала, что по своей природе я скиталец, когда выходила за меня. Не могу долго сидеть на месте. Я посылаю им деньги, сколько могу, но благородные цели не приносят большого дохода, да и та еще работенка — таскаться за этим вздорным дураком. — Он показал большим пальцем на Гаррика и подмигнул Кейду.

— Домашний очаг и любовь славной женщины — вещи неплохие, — заметил Осман, — но не в стране, где властвуют кроданцы. Лично мне еще многое предстоит сделать, прежде чем остепениться.

— Я бы сейчас с удовольствием оказался у очага, — признался Кейд. — Особенно с кружечкой эля в придачу.

В небесах померк последний свет, вокруг стемнело. Послышался глухой рокот, и по галерее пробежала дрожь. С потолка посыпалась пыль.

Кейд похлопал себя по животу и пошутил:

— Оказывается, я проголодался сильнее, чем думал.

Но никто не засмеялся. Все застыли, словно изваяния, прислушиваясь.

— О Девятеро, это местечко меня тревожит, — пробормотал Киль. — Если только…

Его прервал громоподобный булькающий рев, эхом разнесшийся по долине. У Арена кровь застыла в жилах, когда звук разнесся по пустынным коридорам и залам, прокатился по всему Скавенгарду и растворился в безмолвии.

— Ужас, который является ночью, — прошептала Вика.

Откуда-то с вершин Скавенгарда раздался глухой, тяжелый гул, словно распахнулись огромные ворота. Снова послышался рев, а потом все стихло.

— Твоя знакомая друидесса говорила о природе этого… ужаса? — спросил Гаррик.

— Полла его так и не увидела. Наверное, ускользнула от него незамеченной.

— Возможно, нам тоже стоит постараться, — пробормотала Фен.

Незримое создание снова издало крик, нечто среднее между визгом и ревом. Оно приближалось, двигаясь по коридору где-то над ними. Арен отступил назад, неосознанно готовясь бежать.

— Оно охотится, — промолвила Вика.

— Ты не знаешь наверняка! — раздраженно воскликнул Осман. Его упорное неверие в сверхъестественное подвергалось серьезному испытанию.

— Не знаю, — ответила Вика, подняв глаза к потолку. — Но чувствую. — Внезапно она повернула голову и устремила взгляд на Гаррика. — Святилище!

— Что? Эта живодерня?!

— Оно находится под защитой, — возразила Вика. — Может быть, это наше единственное спасение. — Она возвысила голос. — Бегите все! Бегите!

Второго приглашения не понадобилось. Путники похватали мешки и пустились наутек той же дорогой, по которой пришли, бросив остатки трапезы.

Фен возглавила бегство, и они помчались по сумрачным коридорам и узким лестницам, насколько позволяла хромота Вики. Когда Арен начал слабеть, неутомимый скарл подхватил его на закорки и потащил на себе. Сверху и сзади снова донесся громоподобный гул, похожий на скрежет зубов. По коридорам со свистом пронесся ветер, всколыхнув одежду на путниках. Он был горячий и зловонный, пахнущий сырым мясом, замасленным металлом и смертью.

Арена подбрасывало на спине Граба; меч, который Кейд вернул ему, колотил по бедру. Краем глаза он видел на стене тени своих товарищей, несущихся вперед. На миг ему показалось, будто он заметил и другие силуэты — мужчин и женщин в развевающихся одеяниях и изящных головных уборах, тоже убегающих от чудища, — но спустя мгновение они исчезли.

— Звуки отдаляются, — задыхаясь, произнес Кейд.

Фен замедлила ход и навострила уши.

— Похоже на то.

Гул действительно ослабел и вскоре совсем затих, и некоторое время они ничего не слышали. Ветер понемногу улегся, и наконец осталось лишь слабое гнилостное дуновение. Путники замедлили шаг, тешась надеждой, что преследователь прекратил погоню.

Вдруг позади снова послышался свирепый, булькающий рев, полный ярости и ненависти. Чудовище приближалось, причем стремительно.

— Наверное, оно обнаружило остатки нашего привала и теперь следует за нами по пятам! — закричала Вика. — Бегите, если вам дорога жизнь!

И они побежали, в панике стремясь к сомнительной безопасности святилища. Ветер завывал у них за спиной, и Арену казалось, будто тот доносит издалека слабые крики, полные человеческих страданий.

Они пробежали через комнату с колоннами и обогнули верхнюю галерею в зале с просевшим полом. Арен знал, что они на правильном пути, поскольку помнил это место. Сквозь порывы ветра они пробрались к лестнице, и наконец внизу показались двери святилища, на которых скорчились кованые демоны.

Стремясь первым оказаться внутри, Граб с Ареном на спине стремглав ринулся мимо остальных в открытые двери. В спешке он не удержал своего седока, тот сильно накренился, и оба, потеряв равновесие, рухнули на пол. Фен перепрыгнула через них, следом за ней — Киль, и они вдвоем ухватились за дверные створки, чтобы захлопнуть их, как только остальные спутники откажутся внутри. Налегая на створку, Киль поднял взгляд и вдруг выпучил глаза и побледнел: он увидел, что спускается по лестнице следом за его товарищами.

— Не смотри туда! — крикнула Вика, но было поздно.

Киль закричал и отшатнулся, закрыв глаза ладонями. Осман поспешно занял его место, и они с Фен захлопнули двери, защелкнув замок за миг до того, как неведомая сила обрушилась на створки.

Арен вскочил и попятился, а на двери обрушивались удар за ударом. Кейд бросился к другу, и они встали рядом, а Гаррик, Фен и Осман обнажили оружие. Оставалось только надеяться, что двери выдержат.

А потом чудовище отступило, столь же внезапно, как и напало. Снаружи послышалась возня, вопли сделались тише, существо взбежало по лестнице и удалилось. Они слышали, как оно топает в другую сторону; его визги эхом разносились по залам. Наконец последние звуки растворились в тишине, и в пронизанном лунными лучами полумраке святилища слышалось только тяжелое дыхание путников.

Гаррик подбежал к Килю, который стоял на коленях и качался из стороны в сторону, закрыв глаза ладонями.

— Ты ранен, Киль? Покажи мне!

Вика тоже подошла и осторожно отвела руки Киля от лица. Ладони криволомца были красными от крови, как и белки глаз; по щекам текли водянистые кровавые слезы.

— Я видел это, — прошептал он. Гаррик крепко обнял друга, дрожавшего, словно напуганное дитя.