Пир для Воронов

Алейна

Она повернула железное кольцо и пихнула дверь, открыв всего щелку.

— Сладкий Робин? — позвала она. — Можно войти?

— Осторожно, м’леди, — предупредила старая Гретчель, выкручивая ей руку. — Его милость бросил в мейстера ночным горшком.

— Значит теперь ему нечем бросаться в меня. Разве у тебя нет работы? И у тебя, Мадди… все окна закрыты и заперты? Мебель вся зачехлена?

— Вся, м’леди, — ответила Мадди.

— Лучше будет еще раз проверить, — Алейна прошмыгнула в темную спальню. — Это всего лишь я, Сладкий Робин.

Кто-то в темноте шмыгнул носом.

— Ты одна?

— Да, милорд.

— Тогда подойди. Но только ты.

Алейна плотно захлопнула дверь. Она была из сплошного дуба, четырех дюймов толщиной. Мадди и Гретчель при желании могли подслушать, но все равно ничего бы не услышали. Это кстати. Гретчель еще могла держать язык за зубами, а вот Мадди бесстыдно болтала налево и направо.

— Тебя послал мейстер Колемон? — спросил мальчик.

— Нет, — солгала она. — Я услышала, что мой Сладкий Робин прихворнул. — После этого происшествия с горшком, мейстер побежал за сиром Лотором, а Брюн в свою очередь пришел к ней.

— Если м’леди сумеет уговорить его вылезти из постели, — заявил рыцарь. — То мне не придется вытаскивать силой.

«Мы не можем этого допустить», — сказала она себе. Когда с Робертом обращались грубо, у него тут же начинались судороги.

— Милорд, вы голодны? — Спросила она юного лорда. — Мне отправить Мадди вниз за ягодами со сливками или подогреть хлеба с маслом? — Она вспомнила, что хлеб греть уже поздно. Кухни уже были закрыты и печи остыли.

— Я не хочу есть. — Ответил мальчик тонким, капризным голосом. — Я хочу остаться сегодня в постели. Если хочешь, можешь мне почитать.

— Слишком темно для чтения. — Массивные шторы были плотно задернуты, превращая день в ночь. — Разве мой Робин забыл, какой сегодня день?

— Нет, — ответил он. — Но я не хочу. Я хочу остаться в кровати. Ты можешь почитать мне про Крылатого Рыцаря.

Крылатым Рыцарем звали сира Артиса Аррена. В легендах говорилось, что он изгнал из Долины Первых Людей и поднялся на вершину Копья Гиганта на огромном соколе, чтобы сразиться с Королем Грифонов. Существовало около сотни историй про его похождения. Маленький Роберт знал их все наизусть, но все равно любил слушать, когда их читают.

— Сладкий мой, мы должны идти. — уговаривала она мальчика. — Но я обещаю, что прочту тебе две истории про Крылатого Рыцаря, когда мы доберемся до Лунных Ворот.

— Три. — Немедленно ответил он. Не имело значения, о чем бы ни шла речь, Роберт всегда требовал больше.

— Хорошо, три, — согласилась она. — Можно, я впущу немного солнца?

— Нет. От света у меня болят глазки. Иди сюда, на кроватку, Алейн.

Она все равно подошла к окну, обойдя осколки ночного горшка. Ориентировалась она скорее на запах. — Я не стану открывать широко. Только чтобы видеть лицо моего Сладкого Робина.

Он шмыгнул носом.

— Ну, раз ты хочешь.

Шторы были из дорогого синего бархата. Она отдернула одну из них всего на длину мизинца и закрепила. В потоке бледного утреннего света заплясали пылинки. Небольшие оконные панели в виде кристаллов алмаза были покрыты инеем. Алейна чуть протерла одну ладонью, чтобы увидеть краешек кристально чистого голубого неба и белое сияние горной вершины. Гнездо было заковано в ледяную мантию, а Копье Гиганта над ним было наполовину покрыто снежной шапкой.

Когда она обернулась, она увидела, что Роберт Аррен, выглянув из-за подушек, смотрит в ее сторону. — «Лорд Гнезда и Хранитель Долины». — Шерстяное одеяло укрывало его до груди. Сверху он был обнажен. Он был болезненным мальчиком с длинными, как у какой-нибудь девочки волосами. У Роберта были тоненькие ручки и ножки, мягкая впалая грудь, маленький животик, и красные глаза, которые постоянно слезились. — «От него помощи не жди, но он не виноват, что он такой. Он родился маленьким и хилым». — Вы выглядите сегодня сильным, милорд. — Ему нравилось, когда ему говорили про его силу. — Может быть Мадди и Гретчель нагреть для тебя воды для ванны? Мадди потрет тебе спинку и вымоет волосы, чтобы ты был чистым и красивым перед путешествием. Правда, здорово?

— Нет. Ненавижу Мадди. У нее ячмень на глазу, и она больно скребет. Моя мамочка никогда не терла меня так больно.

— Я скажу Мадди, чтобы она не терла Сладкому Робину слишком сильно. Освежившись, ты почувствуешь себя лучше.

— Не хочу ванну! Я же сказал тебе! У меня невыносимо болит голова.

— Хочешь, я приложу теплую тряпку на лоб? Или принести сонного вина? Всего капельку. Мийя Стоун ждет нас в Небесном замке, и обидится, если ты заснешь до того, как она с тобой повидается. Ты же знаешь, как она тебя обожает.

— Я ее не люблю. Она простая погонщица мулов. — Роберт шмыгнул носом. — Вчера вечером Мейстер Колемон положил что-то противное в мое сладкое молоко. Я почувствовал. Я говорил ему, что хочу сладкого молока, а он не дал мне ничего. Даже когда я приказал! Я лорд, он должен мне повиноваться. Но никто не делает то, что я хочу.

— Я с ним поговорю. — Пообещала Алейна. — Но только, если ты выберешься из постели. Снаружи очень красиво, Сладкий Робин. Светит яркое солнышко — хороший денек, чтобы спуститься с горы. Внизу нас ждет с мулами Мийя…

Он скривил губы.

— Ненавижу этих вонючих мулов. Однажды один из них хотел меня укусить! Скажи Мийе, что я остаюсь. — Судя по голосу, он был готов расплакаться. — Никто не сможет причинить мне вреда, пока я здесь. Гнездо непреступно.

— Кто хочет обидеть моего Сладкого Робина? Ваши лорды с рыцарями тебя так обожают, а простой народ славит твое имя. — «Он напуган», — решила она. — «И ясно почему». — С тех пор, как погибла его мать, мальчик не смел даже приблизиться к балкону, а дорога из Гнезда к Лунным Вратам способна напугать кого угодно. Когда Алейна взбиралась сюда впервые с леди Лизой и лордом Петиром, у нее чуть не выпрыгнуло сердце, а все дружно соглашаются, что спуск выглядит гораздо страшнее, поскольку все время приходится смотреть вниз. Мийя могла рассказать про великих лордов и храбрых рыцарей, становившихся на горе белее мела, и мочившихся в подштанники от страха. — «И никто из них не страдает припадками».

Все равно, так не пойдет. Внизу, в долине, осень была в полном разгаре — золотая и теплая, а вокруг горных вершин уже сомкнула свои челюсти холодная зима. Они уже пережили три снежных бури, и резкое похолодание, от которого замок в одну ночь сковало панцирем льда, превратив в кусок хрусталя. Гнездо, может, и было неприступным, но теперь стало еще и недоступным, и с каждым днем путь вниз становился все опаснее. Большая часть слуг и солдат уже покинула замок. Осталась всего дюжина, которые должны были сопровождать лорда Роберта.

— Сладкий Робин, — вкрадчиво начала она. — Вот увидишь, спускаться будет весело. Сир Лотор тоже будет с нами и Мийей. Ее мулы прошли по этим горам вверх-вниз тысячу раз.

— Ненавижу мулов. — Настаивал он на своем. — Мулы плохие. Говорю же, когда я был маленький, один хотел меня укусить.

Роберта никогда не учили сидеть верхом на лошади, ей это было известно. Мулы, лошади, ослики, это было неважно: для него все они были ужасными чудовищами, не лучше драконов и грифонов. Его привезли в Долину в шесть лет, спеленутым у груди матери, и с тех пор он ни разу ее не покидал.

Но им все равно нужно было уходить до того, как все пути перекроет ледник. Никто не мог сказать точно, как долго продержится погода.

— Мийя не позволит мулам тебя укусить. — Уверила его Алейна. — Я буду ехать следом за тобой. А я всего лишь девочка, не такая храбрая и сильная как ты. Если я могу это, то я знаю, что и ты сможешь, Робин.

— Я мог бы, — сказал Роберт. — Но не хочу. — Он вытер сопливый нос тыльной стороной ладони. — Скажи Мийе, что я остаюсь в постели. Возможно, если я буду чувствовать себя лучше, то спущусь завтра. Сегодня снаружи слишком холодно, и у меня болит голова. Если хочешь, можешь выпить со мной сладкого молока, и я прикажу Гретчель принести нам немного медовых сот. Мы будем спать, целоваться и играть, а еще ты почитаешь мне про Крылатого Рыцаря.

— Почитаю. Три истории, как и обещала… но только когда мы окажемся у Лунных Врат. — У Алейны кончалось терпение. — «Нам нужно идти», — напомнила она себе. — «Иначе после захода солнца мы останемся выше границы снегов» — Лорд Нестор приготовил нам праздничный пир, грибной суп, оленину и торты. Ты же не хочешь его расстроить, правда?

— Они с лимоном? — Роберт любил все с лимоном, возможно оттого, что это же нравилось Алейне.

— Самые лимонные-разлимонные на всем белом свете, — заверила она его. — И ты сможешь съесть, сколько захочешь!

— Сотню? — Он был любопытным. — Смогу я съесть сотню?

— Если захочешь. — Она присела на кровать и погладила его мягкие волосы. — «У него красивые волосы». — Леди Лиза каждый вечер расчесывала их своими руками, и подрезала, когда это требовалось. Но после ее падения, у Роберта при виде лезвия всякий раз тут же начинались судороги, поэтому Петир повелел оставить его волосы в покое. Алейна свернула локон колечком вокруг пальчика и сказала:

— А теперь ты вылезешь из кровати и позволишь нам тебя одеть?

— Я хочу сотню лимонных тортов и пять историй!

«Я скорее отшлепала бы тебя раз сто и еще дала бы пять оплеух. Ты бы не вел себя подобным образом, если б здесь был Петир». — Маленький лорд испытывал неподдельный трепет перед своим отчимом. Алейна выдавила улыбку.

— Как пожелаете, милорд. Но ничего не выйдет, пока ты не помоешься и не оденешься в дорогу. Давай-ка, пока утро не закончилось. — Она крепко взяла его за руку и вытащила из постели.

Но не успела она позвать слуг, как Сладкий Робин обхватил ее тонкими ручками и поцеловал. Это был поцелуй маленького мальчика, и довольно неуклюжий. Все, что делал Роберт Аррен выходило неуклюжим. — «Если я закрою глаза, то смогу представить, что это был Рыцарь Цветов». — Сир Лорас однажды подарил Сансе Старк алую розу, но никогда не дарил поцелуев… и никто из Тиреллов не стал бы целовать Алейну Стоун. Какая бы красивая она ни была, она родилась с неправильной стороны простыни.

Когда ее губ коснулись мальчишечьи, она думала об ином поцелуе. Она до сих пор чувствовала его вкус, когда жесткий рот вжался в ее губы. Он пришел к Сансе в темноте, когда в небе плясали отблески зеленого огня. — «Он выслушал песню и вырвал у меня поцелуй, и не оставил мне ничего, кроме окровавленного плаща».

Но это не имело значения. Все в прошлом, как и Санса.

Алейна оттолкнула лорда прочь.

— Ну, хватит. Ты сможешь поцеловать меня еще раз, когда доберемся до Ворот, но только, если ты сдержишь свое слово.

Мадди и Гретчель ждали снаружи в компании мейстера Колемона. Мейстер уже смыл с себя нечистоты и сменил наряд. Здесь же оказались сквайры Роберта. У Терранса с Джильсом был нюх на неприятности.

— Лорд Роберт почувствовал себя лучше. — Объявила Алейна служанкам. — Поставьте греть воду для ванной, но только смотрите, не обварите его. И не дергайте расческу, когда причесываете его волосы. Ему это не нравится. — Один из сквайров захихикал, пока она не сказала: — Терранс, выложи дорожный наряд его милости и его теплый плащ. Джильс, ты можешь убрать разбитый ночной горшок.

Джильс Графтон состроил рожу.

— Я не поломойка.

— Делай, что велит леди Алейна, иначе об этом узнает Лотор Брюн, — ответил ему мейстер Колемон. Он направился следом за ней по коридору и вниз по винтовой лестнице. — Я благодарен вам за вмешательство, миледи. Вы знаете, как с ним справиться. — Он запнулся. — Пока вы были с ним, вы не заметили у него признаков судорог?

— Его пальцы слегка подрагивали, когда я держала его за руку. Это все. Он сказал, что вы подмешали что-то противное в его молоко.

— Противное? — Колемон захлопал глазами, его гортань заходила вверх-вниз. — Я лишь… у него не было носового кровотечения?

— Нет.

— Хорошо. Это хорошо. — Его цепь мягко позвякивала в так кивкам его головы, которая нелепо удлинялась кверху и сидела на тонкой шее. — Наш спуск… миледи, мы можем все сделать быстрее, если дадим его милости макового молока. Когда он уснет, Мийя Стоун может привязать его к спине одного из самых спокойных мулов.

— Лорд Гнезда не может спуститься вниз с его гор словно мешок с овсом. — В этом Алейна была абсолютно уверенна. Они не могут никому позволить узнать о чрезвычайной болезненности и трусости Роберта. Об этом ее предупредил ее отец. — «Если б только он был здесь. Он бы знал, что делать».

Но Петир Бейлиш был на другом конце Долины, присутствуя на свадьбе лорда Лионеля Корбрея. Сорокалетний бездетный вдовец, лорд Лионель собирался жениться на шестнадцатилетней дочери богатого купца из Чаячьего города. Петир сам выступил сватом. Говорили, что приданное невесты было ошеломляющим. Так и должно было быть, раз невеста простолюдинка. На свадьбу Корбрея собрались все его вассалы, начиная с лорда Ваксли, Графтона и Линдерли, какие-то мелкие лорды и землевладельцы… и лорд Бельмор, который недавно помирился с ее отцом. Остальные Лорды-Истцы предпочли не присутствовать на этом бракосочетании, поэтому наличие там Петира оказалось обязательным.

Алейна довольно хорошо это понимала, но это означало, что бремя заботы о безопасной доставке Роберта с горы вниз ложилось полностью на ее плечи.

— Дайте его милости кружку сладкого молока, — сказала она мейстеру. — Это поможет смягчить его судороги на время нашего пути.

— Он уже выпил кружку три дня назад. — Возразил Колемон.

— И захотел еще прошлой ночью, в чем ему было отказано.

— Слишком скоро. Миледи, вы не понимаете. Я уже объяснял лорду Защитнику — щепотка «сладкого сна» помогает от судорог, но яд остается в плоти, и со временем…

— Для нас время не будет иметь значения, если из-за припадка его милость упадет со скалы. Я знаю, если б здесь был мой отец, он бы сказал вам сберечь лорда Роберта любой ценой.

— Я пытаюсь, миледи, но его конвульсии с каждым разом становятся все сильнее, а кровь у него настолько жидка, что я уже не могу более ставить ему пиявки. «Сладкий сон»… вы абсолютно уверены, что у него не было носового кровотечения?

— Он шмыгал носом. — Припомнила Алейна. — Но крови я не заметила.

— Мне нужно поговорить с лордом Защитником. Этот пир… будет ли это благоразумно, после подобного тяжелого спуска?

— Пир будет не слишком большой. — Уверила она его. — Будет не более сорока гостей. Лорд Нестор и его домашние, Привратный Рыцарь, и несколько мелких лордов и их союзников…

— Лорд Роберт не любит чужаков, и вы это знаете. А там будут пьяные, шум… музыка. Она его пугает.

— Музыка его успокаивает, — поправила его она. — Особенно большая арфа. А пугается он пения, особенно с тех пор, как Мариллион убил его мать. — Алейна уже столько раз повторяла эту ложь, что все происходившее вспоминалось ей именно в этом свете, а не наоборот. Остальное казалось дурным сном, мучившим ее по ночам. — У Лорда Нестора на праздновании не будет певцов, только флейтисты и дудочники, для танцев. — Что она станет делать, когда заиграет музыка? Это был неприятный вопрос, на который разум и сердце давали разные ответы. Санса любила танцы, а Алейна…

— Просто дайте ему перед отбытием кружку сладкого молока, и другую перед пиром, и не будет никаких неприятностей.

— Хорошо. — Они задержались внизу лестницы. — Но это в последний раз. На полгода или даже дольше.

— Это вам будет лучше обсудить с лордом Защитником. — Она толкнула дверь и прошла через двор. Алейна понимала, что Колемон всего лишь хотел хорошо выполнять свои обязанности, но то, что было хорошо для мальчика Роберта и для лорда Аррена — не всегда было одно и тоже. Петир довольно часто это повторял, и он был прав. — «Мейстер Колемон беспокоится только о здоровье мальчика, а у нас с отцом заботы поважнее».

Двор был покрыт слежавшимся снегом, с террас и башен, словно хрустальные копья, свисали сосульки. Гнездо было выстроено из прекрасного белого камня, а снежная мантилья сделала его еще белее. — «Как красиво», — подумала Алейна. — «и как непреступно». — Но она не смогла полюбить это место, как ни пыталась. Даже перед тем как спустились вниз стражники и слуги, замок казался вымершим как могила, а с тех пор, как уехал Петир Бейлиш, тем более. И после Мариллиона здесь больше никто не смел петь. Никто не смел даже громко смеяться. Даже боги здесь были молчаливы. В Гнезде была собственная септа, но не было септона. Здесь также была собственная богороща, но не было сердцедрева. — «Некому ответить на молитвы», — часто думала она, хотя порой она чувствовала себя настолько одиноко, что все равно делала попытки. Но отвечал ей только ветер, беспрестанно вздыхавший меж семью стройными башнями, и при каждом новом порыве завывающий в Лунной Двери.

Но мысль об уходе отсюда пугала ее еще больше, почти так же, как она пугала Роберта. Она просто лучше это скрывала. Ее отец говорил, что в том, чтобы бояться нет ничего постыдного, стыдно только показывать свой страх.

— Все люди боятся, — говорил он. Алейна не была уверена, что такому можно поверить. Ничто не могло испугать Петира Бейлиша. — «Он говорит так только чтобы меня подбодрить». — Внизу, где шанс быть узнанной очень велик, ей как никогда понадобится вся ее храбрость. Друзья Петира при дворе отправили ему весточку, что королева направила на поиски Беса и Сансы Старк своих людей. — «Это значит, если меня найдут, меня обезглавят», — напомнила она себе, спускаясь вниз по скользким ступеням. — «Мне нужно все время оставаться Алейной, не только внешне, но и мысленно».

Лотор Брюн находился в комнате у подъемника, помогая тюремщику Морду и двум слугам укладывать сундуки и тюки с одеждой в шесть огромных дубовых кадок, каждая из которых могла вместить троих людей. Подъемник с огромной цепью был самым легким способом попасть в Небесный путевой замок, находившийся в шестистах футах под ними. В противном случае придется спускаться по ступеням в настоящей трубе из камня, идущей из темниц. — «Или идти путем Мариллиона, и леди Лизы до него».

— Мальчик встал с кровати? — спросил сир Лотор.

— Его купают. Он будет готов через час.

— Лучше бы ему быть готовым. После полудня Мийя перестанет нас ждать. — В этой комнате не топили, поэтому из его рта с каждым словом появлялся пар от дыхания.

— Подождет, — сказала Алейна. — Должна дождаться.

— Не будьте столь уверены, м’леди. Она сама едва ли не наполовину мул. Думаю, скорее она бросит нас погибать здесь от голода, чем подвергнет опасности свою скотину. — Произнося это, он улыбнулся. — «Он всегда улыбается, рассказывая о Мийе Стоун». — Мийя была намного младше сира Лотора, но когда ее отец договаривался о помолвке лорда Корбрея с купеческой дочкой, он говорил, что юные девушки всегда остаются счастливы в браке с мужчинами старше себя: — «Невинность и опыт в сочетании создают неплохой союз», — любил повторять он.

Алейну удивило, что Мийя нашла в сире Лоторе. Сломанный нос, квадратная челюсть, короткие, похожие на шерсть седые волосы — Брюна нельзя было назвать даже симпатичным, но и уродливым он тоже не был. — «У него самое обычное лицо, но честного человека». — Несмотря на то, что он стал рыцарем, происхождение сира Лотора было весьма низкое. Как-то вечером он поведал ей, что у него есть родственники в старой прославленной фамилии рыцарей Брюнов из Бурой Ложбины, что находится на Мысе Сломанного Когтя. — Когда мой отец умер, я отправился к ним, — признался он. — Но им было насрать на меня, и они заявили, что знать меня не знают. — Он не стал рассказывать, что случилось дальше, сказал только, что все, что он узнал об обращении с оружием, досталось ему нелегкой ценой. Трезвым, он был спокойным и очень сильным. — «И очень преданным Петиру. Отец доверяет ему, как никому другому», — Брюн был бы отличной партией для незаконнорожденной девушки вроде Мийи Стоун, решила она. — «Но все могло случиться иначе, если б родной отец признал ее родной дочерью, но теперь он уже не сумеет. А Мадди говорит, что она уже не девушка».

Морд поднял хлыст и щелкнул им. Пара быков пошла по кругу вращая барабан. Цепь с грохотом по камню начала разматываться, дубовая кадка начала свой долгий спуск к Небесному замку. — «Бедные», — подумала она о быках. Перед уходом Морд должен будет их убить, и разделать их туши, бросив кости на корм орлам. Остальное будет зажарено на весеннем пиру, когда Гнездо будет открыто вновь, если только мясо не протухнет. Старая Гретчель заявила, что добрый запас хорошо замороженного мяса предвещает летнее изобилие.

— М’леди, — сказал сир Лотор, — Вам лучше знать. Мийя будет не одна. С ней леди Миранда.

— О! — «С какой стати она проделала весь этот путь наверх для того, чтобы потом спуститься вниз?» — Миранда Ройс была дочерью лорда Нестора. В тот раз, когда Санса со своей тетей Лизой посещала Лунные Врата на пути в Гнездо, ее не было дома, но Алейна была весьма о ней наслышана от солдат и служанок. Ее мать умерла давно, поэтому она была хозяйкой в замке лорда Нестора, и судя по слухам, когда она появлялась дома, придворная жизнь оживала и становилась веселее. — Рано или поздно тебе придется встретиться с Мирандой Ройс, — предупреждал ее Петир. — И когда вы встретитесь, будь осторожна. Она любит разыгрывать из себя дурочку, но внутри под маской она опаснее своего отца. В ее присутствии следи за языком.

«Обязательно постараюсь», — решила она. — «Но я не рассчитывала, что придется начинать так скоро».

— Роберт будет рад, — Миранда Ройс ему нравилась. — Прошу извинить меня, сир, мне нужно закончить сборы. — В одиночестве она в последний раз поднялась к себе в комнату. Окна были заперты и закрыты ставнями, мебель была занавешена покрывалами. Последние мелочи из ее вещей уже унесли, остальное было отправлено на хранение. Все шелка и парчу леди Лизы придется оставить. Все тонкое льняное белье, мягкий бархат, прекрасные дорогие мирийские кружева — все останется здесь. Внизу Алейна должна будет одеваться скромно, как и полагается девушке скромного происхождения. — «Не важно», — сказала она себе. — «Даже здесь мне не позволялось носить лучшую одежду».

Гретчель сняла с кровати все белье и выложила оставшуюся одежду. Алейна уже надела вниз теплые шерстяные рейтузы поверх двойного комплекта нижнего белья. Теперь она надела верхнюю тунику из теплой овечьей шерсти и подбитый мехом плащ с капюшоном, застегнув его застежкой в виде пересмешника, подаренной ей Петиром. Остался еще шарф и пара кожаных перчаток с мехом, в комплект к ее сапожкам. Когда все было надето, она почувствовала себя толстой и пушистой как медвежонок. — «Ничего, зато в горах мне все это пригодится», — напомнила она себе. Она окинула прощальным взглядом комнату. — «Здесь я чувствовала себя в безопасности, а что ждет меня внизу…»

Когда Алейна вернулась в комнату с подъемником, она обнаружила в ней нетерпеливо поджидавшую Мийю в компании Лотора Брюна и Морда. — «Должно быть она поднялась в корзине подъемника, проверить, почему мы возимся так долго». — Худая мускулистая Мийя выглядела прочной словно дубленая кожа, которую она носила под серебристой кольчугой. У нее были волосы цвета воронова крыла, такие короткие и неровные, что Алейна решила, что Мийя подрезает их кинжалом. Бесспорным достоинством Мийи были ее глаза — большие и голубые. — «Она могла бы быть красивой, если б одевалась как девушка». — Алейна поймала себя на мысли, нравится ли Мийя Лотору в дубленной коже и кольчуге, или он представляет ее себе в шелках с кружевами. Мийя любила повторять, что ее отец горный козел, а мать — сова, но Алейна со слов Мадди знала истинную историю. — «Да», — решила она, глядя на девушку. — «Это точно его глаза, и волосы тоже его, такие же черные и густые, как и у его брата Ренли».

— Где он? — выпалила девушка.

— Его милость выкупался и одевается.

— Ему следует поторопиться. Холодает, разве вы не чувствуете? До захода солнца нам нужно забраться ниже Снежного.

— Насколько силен ветер? — Спросила Алейна.

— Могло быть хуже… и будет, с наступлением темноты. — Мийя смахнула локон волос, упавший на глаза. — Если он проплавает дольше, то мы будем заперты здесь на всю зиму, без пропитания, останется есть только друг друга.

Алейна не нашлась с ответом. К счастью, тут появился Роберт Аррен. На маленьком лорде был надет костюм из небесно голубого бархата, золотая цепь с сапфирами и плащ из шкуры белого медведя. Оба конца плаща, чтобы он не волочился по полу, придерживали сквайры. Мейстер Колемон шел следом, в сером потрепанном плаще, отороченном беличьим мехом. Позади шли Гретчель с Мадди.

Почувствовав на лице холодный ветер, Роберт спасовал, но Терранс с Джильсом стояли сзади, поэтому сбежать он не мог.

— Милорд, — обратилась к нему Мийя. — Вы поедете вниз со мной?

«Слишком бесцеремонно», — решила Алейна. — «Ей следовало поощрить его улыбкой, сказать ему, каким храбрым и сильным он выглядит».

— Я хочу с Алейн! — Ответил Роберт. — Я пойду только с ней.

— Корзина выдержит троих.

— Я хочу только Алейн. От тебя воняет, как от мула.

— Как пожелаете. — На лице Мийи не отразилось ни тени эмоции.

Несколько цепей были соединены с плетеными корзинами, другие с крепкими дубовыми кадками. Самая большая была выше Алейны, ее потемневшие от времени планки опоясывали железные обручи. Даже сейчас, когда она взяла Роберта за руку и помогла ему спуститься внутрь, ее сердце готово было выпрыгнуть из груди. Когда за ними была закрыта крышка, они со всех сторон оказались окружены деревом. Открытым оставался только верх кадки. — «Лучше уж так», — сказала она себе. — «Вниз мы не посмели бы посмотреть». — Под ними было только Небесный и небо. Шестьсот футов чистого неба. На секунду в ее голове промелькнул вопрос, сколько времени потребовалось ее тете пролететь это расстояние, и о чем она подумала в последний миг перед тем, как она встретилась со скалой. — «Нет. Я не должна думать о подобных вещах. Не должна!»

— С дороги! — донесся до них крик сира Лотора. Кто-то сильно толкнул кадку. Она закачалась, накренилась и проскрежетала по полу, и затем свободно провалилась вниз. Она услышала щелчок кнута Морда и скрежет цепей. Они начали спускаться, сперва рывками, потом более плавно. Роберт был бледен, глаза его были расширены, но руки не дрожали. Наверху над ними появился замок. Открытые камеры Гнезда на нижних уровнях делали замок снизу похожим на пчелиные соты. — «Соты, слепленные изо льда», — подумала Алейна. — «Замок из снега». — Над кадкой громко завывал ветер.

Сотней футов ниже их кадку качнул внезапный порыв ветра. Она наклонилась, закружилась в воздухе, и тяжело стукнулась о каменную стену за ними. Дерево заскрипело и немного смялось, сверху на них посыпались льдинки вперемешку со снегом. Роберт вздохнул и вцепился в нее, зарывшись лицом между ее грудей.

— Милорд такой храбрый, — прошептала Алейна, когда почувствовала, что он дрожит. — Я так испугалась, что едва могу говорить, а ты нет.

Она почувствовала его кивок.

— Крылатый Рыцарь тоже был храбрым, и я такой. — Пробурчал он в ее живот. — Я — Аррен!

— Может мой Сладкий Робин обнимет меня покрепче? — Спросила она, хотя он и так уже держал ее так сильно, что она едва могла дышать.

— Если хочешь, — прошептал он. И сжал ее еще сильнее, так они и продолжили спуск до Небесного.

«Назвать так замок все равно, что назвать лужу в нужнике — озером». — Подумала Алейна, когда кадку открыли и позволили им выйти внутрь дорожного замка. Небесный был не более, чем куском стены в виде полумесяца из старого скрепленного известкой камня, цепляющейся за скальный выступ, и заглядывающей в пасть пропасти. Внутри него располагались склады, конюшни и длинный зал, созданный самой природой, с прорезанными в нем ступенями, ведущими наверх к Гнезду. Снаружи вся земля была покрыта обломками камней и булыжников. Скаты из утрамбованной земли вели на стену. В шестистах футах над ними Гнездо казалось таким маленьким, что она могла бы накрыть его рукой, внизу под ними виднелась зелено-золотая Долина.

Внутри замка их ожидали два десятка мулов вместе с двумя проводниками и леди Мирандой Ройс. Дочь лорда Нестора оказалась низенькой, полной женщиной примерно одного возраста с Мийей Стоун, но если Мийя была стройной и мускулистой, Миранда была мягкотелой и благоухающей с широкими бедрами, толстой талией и огромным бюстом. Пышные каштановые кудри обрамляли розовые щечки, небольшой ротик и пару живых карих глаз. Когда Роберт быстро выбрался из кадки, она преклонила колено на снегу, и поцеловала его руку и в обе щеки.

— Милорд, произнесла она. — Вы так выросли!

— Правда? — Обрадовался Роберт.

— Скоро вы станете выше меня, — солгала дама. Она поднялась на ноги и стряхнула с юбки снег. — А ты должно быть дочь лорда Защитника. — Добавила она, когда кадка отправилась обратно в Гнездо. — Мне говорили, что ты красавица. И вижу, что это правда.

Алейна присела в реверансе.

— Миледи очень добра.

— Добра? — Старшая девушка расхохоталась. — Это было бы слишком утомительно. Я стремлюсь прослыть злой. По дороге вниз ты должна рассказать мне все свои секреты. Могу я звать тебя Алейн?

— Как пожелаете, миледи. — «Но никаких секретов ты от меня не дождешься».

— Я «миледи» во Вратах, а тут на вершине ты можешь звать меня Ранда. Сколько тебе лет, Алейн?

— Четырнадцать, миледи. — Она решила, что Алейна Стоун должна быть старше Сансы Старк.

— Ранда. Мне кажется, что прошли сотни лет с тех пор, как мне было четырнадцать. Как невинна я была. А ты еще невинна, Алейн?

Она зарделась.

— Вам не следует… да, конечно.

— Хранишь себя для лорда Роберта? — Подшутила над ней леди Миранда. — Или какой-нибудь пылкий сквайр мечтает завоевать твое расположение?

— Нет, — ответила Алейна, а Роберт добавил:

— Она мой друг. Терранс и Джильс ее не получат.

Тут прибыла вторая корзина, мягко стукнув по смерзшемуся снегу. Из нее выскочил мейстер Колемон в сопровождении обеих сквайров Терранса и Джильса. В следующей кадке прибыли Мадди с Гретчель, которые спускались с Мийей Стоун. Девушка, не теряя времени, бросилась в атаку.

— Мы не будем ждать на горе всю толпу, — заявила она другим проводникам. — Я забираю лорда Роберта с его спутниками. Осси, ты доставишь вниз сира Лотора с остальными, но дай мне час форы. Каррот, ты отвечаешь за сундуки и прочий скарб. — Она повернулась к Роберту Аррену, взмахнув черной шевелюрой. — На каком муле вы поедите сегодня, милорд?

— Они все вонючие. Я беру серого, с откусанным ухом. Я хочу, чтобы Алейна ехала со мной. И Миранда тоже.

— Только, когда будет достаточно широко. Идемте, милорд, посадим вас на вашего мула. На воздухе будет пахнуть снегом.

Но прошло еще не менее получаса прежде, чем они были готовы выступать в путь. Когда все, наконец, оказались в седлах, Мийя Стоун отдала команду, и двое солдат открыли ворота. Мийя вывела всех наружу, придерживая Роберта, укутанного в медвежий плащ, прямо за собой. Алейна с Мирандой Ройс следовали за ними, затем Гретчель с Мадди, потом Терранс Линдерли и Джильс Графтон. Мейстер Колемон замыкал кавалькаду, ведя в поводу еще одного мула с притороченным своим сундуком, хранившим травы и настои.

За стенами оказался пронизывающий ветер. Сейчас они находились гораздо выше линии деревьев, уязвимые для всех стихий. Алейна порадовалась, что так тепло оделась. Ее плащ с шумом развевался позади, и внезапный порыв ветра сорвал с нее капюшон. Она рассмеялась, но услышала писк Роберта в нескольких ярдах впереди, и его голос:

— Очень холодно. Нам нужно вернуться и подождать, пока не станет теплее.

— Теплее станет в долине, милорд. — Донесся голос Мийи. — Вот увидите, когда доберемся туда.

— Я не хочу. — Ответил Роберт, но Мийя не обратила на него никакого внимания.

Тропа представляла собой изогнутую череду каменных ступеней, вырубленных в скале, но мулам был знаком каждый ее дюйм. За это Алейна была им благодарна. Там и тут и камень растрескался под тяжестью бесчисленных лет, оттепелей и заморозков. По обе стороны от тропы виднелись припорошенные снегом, ослепительно белые участки. Ярко светило солнце, небо было ярко голубым, и высоко над ними, седлая ветер, кружили ястребы.

Здесь наверху склон был довольно пологим, ступени следовали почти вровень друг с другом, а не одна под одной. — «На гору поднялась Санса Старк, а спускается Алейна Стоун». — Пришла в голову странная мысль. Она вспомнила, что, поднимаясь, Мийя предостерегала ее смотреть только на тропу:

— Смотри только вверх, а не вниз, — говорила она… но во время спуска такое было просто невозможно. — «Я могу закрыть глаза. Мулы сами знают дорогу, я им не нужна». — Но это был скорее образ мыслей Сансы, пугливой девчонки. Алейна была взрослой женщиной, и как все незаконнорожденные — храброй.

Сперва они двигались цепочкой, но чуть ниже тропа расширялась и становилась достаточной для движения попарно, поэтому к ней тут же присоединилась Миранда Ройс.

— Нам пришло письмо от твоего отца, — начала она разговор, словно они сидели с септой за вязанием. — Он пишет, что уже направляется домой, и надеется, что скоро увидит свою дорогую дочурку. Еще он написал, что Лионелю Корбрею понравилась невеста, а еще больше ее приданное. Я только надеюсь, лорд Лионель еще не забыл, с чем именно из этого он должен переспать. Лорд Петир пишет, что леди Уэйнвуд ко всеобщему изумлению явилась на праздничный пир с Рыцарем Девяти Звезд.

— Анья Уэйнвуд? Правда? — Похоже, число Лордов-Истцов сократилось с шести до трех. В день отбытия Петир Бейлиш был убежден, что сумеет привлечь на свою сторону Саймонда Темплетона, но ничего не говорил про леди Уэйнвуд. — А что там еще было? — спросила она. В Гнезде было так одиноко, что любая крупица новостей из внешнего мира была для нее на вес золота, насколько бы ничтожной или обычной она ни была.

— Не от твоего отца, но были и другие птицы. Война продолжается повсюду, кроме нашего уголка. Риверран сдался, а Драконий Камень и Штормовой Предел все еще держат сторону лорда Станниса.

— Леди Лиза очень мудро удержала нас в стороне от всего этого.

Миранда наградила ее легкой жесткой улыбкой.

— О, да, наша добрая государыня была сама мудрость. — Она поерзала в седле. — Почему мулы всегда такие костлявые и вредные? Мийя должно быть их совсем не кормит. Отличный толстый мул был бы прекрасным средством передвижения. У нас новый Верховный септон, ты знала? О, и у Ночного Дозора новый командующий, какой-то бастард, сын Эддарда Старка.

— Джон Сноу? — к ее удивлению вырвалось у нее.

— Сноу? Да, полагаю, действительно Сноу.

Она не вспоминала про Джона сотню лет. Он был братом лишь наполовину, но все же… после того, как Робб, Бран и Рикон погибли, Джон Сноу остался ее единственным братом. — «Я теперь и сама незаконнорожденная, совсем как он. О, было бы так здорово вновь его повидать». — Но, конечно, этого не произойдет. У Алейны Стоун нет братьев, ни родных, никаких.

— Наш кузен Бронзовый Джон созвал турнир в Рунстоуне., — продолжила Миранда Ройс рассеяно. — Небольшой, для оруженосцев. Все было ради того, чтобы победил на нем Гарри Наследник, так и вышло.

— Гарри Наследник?

— Воспитанник леди Уэйнвуд. Гарольд Хардинг. Полагаю, теперь ты о нем услышишь как о сире Гарри. Бронзовый Джон посвятил его в рыцари.

— О!.. — Алейна смутилась. С какой стати воспитаннику леди Уэйнвуд зваться Наследником? У нее есть и родные сыновья. Один Рыцарь Кровавых Врат, сир Доннел. Но она не хотела показаться тупицей, поэтому все, что она сказала, было:

— Я помолюсь, чтобы из него получился достойный рыцарь.

Леди Миранда фыркнула.

— А я помолюсь, чтобы он подцепил какую-нибудь заразу. Знаешь, у него уже есть ребенок на стороне от какой-то простолюдинки. Мой отец надеялся выдать меня за Гарри, но леди Уэйнвуд и слышать об этом не желает. Не знаю, толи она считает, что я ему не пара, толи мое приданное. — Она вздохнула. — Нужно поискать мне другого муженька. У меня уже был один, но я его убила.

— Убила? — потрясенно переспросила Алейна.

— А, да. Он помер прямо на мне. Точнее во мне. Надеюсь, ты знаешь, что происходит на брачном ложе?

Она подумала о Тирионе, и о Псе, и о том, как тот поцеловал ее, и кивнула:

— Должно быть это было ужасно, миледи. Он умер. Там, я имею в виду, во время… пока он…

— … меня трахал? — Пожала плечами Миранда. — Да, это, конечно, способно расстроить. Но не то, чтобы я расстроилась. У него даже не хватило приличия зачать во мне ребенка. У стариков слабое семя. И теперь вот она я, вдова недопользованная. Гарри мог бы сделать гораздо хуже. И осмелюсь сказать, так и будет. Но леди Уэйнвуд скорее женит его на одной из своих внучек или на внучке Бронзового Джона.

— Как скажете, миледи. — Алейна вспомнила про предостережение Петира.

— Ранда. Давай, скажи это: Ран-да.

— Ранда.

— Так-то лучше. Боюсь, мне придется тебя простить. Я знаю, ты сочтешь меня ужасной шлюхой, но я тоже спала с этим красавчиком Мариллионом. Я же не знала, что он чудовище. Он так прекрасно пел, и мог вытворять пальчиками такие забавные штуки. Никогда бы не затащила его в постель, если б знала, что он собирается выбросить леди Лизу в Лунную Дверь. Как правило, я не сплю с подобными монстрами. — Она окинула взглядом грудь и лицо Алейны. — Ты симпатичнее меня, но у меня грудь больше. Мейстеры говорят, что большая грудь дает больше молока, но я в это не верю. А ты где-нибудь видела кормилицу с маленькими сиськами? Для девушки твоего возраста у тебя большая грудь, но так как они все равно незаконнорожденные, то мне и дела до них никакого нет. — Миранда подвела своего мула ближе. — Думаю, тебе уже известно, что Мийя не девушка?

Это она знала. Толстушка Мадди успела ей нашептать, когда Мийя как-то привозила им припасы.

— Мне рассказала Мадди.

— Ну, конечно. У нее рот как жопа, а жопа у нее преогромная! Ее трахнул Мишель Редфорт. Он был оруженосцем Лина Корбрея. Настоящим оруженосцем, не как этот неотесанный болван, который служит Лину сейчас. Этого он взял к себе только из-за денег. А Мишель был знатным фехтовальщиком, знаменитым на всю Долину, и таким галантным кавалером… или так думала бедняжка Мийя, пока тот не женился на одной из дочек Бронзового Джона. Уверена, лорд Хортон все равно не оставил бы ему другого выхода, но все равно, это было чудовищно по отношению к бедняжке Мийе.

— Она нравится сиру Лотору, — сказала Алейна, посмотрев на девушку-проводника, идущую в двадцати шагах впереди. — И даже больше, чем просто нравится.

— Лотору Брюну? — Миранда вскинула бровь. — А она знает? — Но даже не подумала дождаться ответа. — У него, бедолаги, нет ни шанса. Мой отец пытался подобрать для нее жениха, но она всех отвергла. Она сама наполовину мул.

Помимо воли Алейна ощутила странную теплоту к старшей девушке. После бедняжки Джейн Пул, у нее не было подруг, с которыми можно было бы посплетничать.

— Думаешь, она нравится сиру Лотору такая, как есть — в коже и кольчуге? — спросила она у более опытной собеседницы. — Или он мечтает увидеть ее одетой в шелка и бархат?

— Он же мужчина. Конечно же, он мечтает увидеть ее голой.

«Она снова пытается меня смутить».

Леди Миранда словно подслушала ее мысли:

— Ты так забавно краснеешь. Когда краснею я, то становлюсь похожей на яблоко. Правда, я уже давно не краснела. — Она наклонилась поближе. — А твой отец собирается жениться снова?

— Мой отец? — Алейна никогда об этом не думала. Отчего-то эта мысль привела ее в смятение. Она вспомнила выражение лица леди Лизы Аррен, когда та падала сквозь Лунную Дверь.

— Мы все знаем, как он любил леди Лизу, — продолжила Миранда. — Но он же не может носить траур вечно. Чтобы забыть о горе, ему нужна молодая, красивая жена. Думаю, у него есть прекрасный выбор в лице половины благородных девушек Долины. Кто может стать супругом достойнее нашего смелого лорда Защитника? Хотя, по мне ему бы лучше сменить свое прозвище — Мизинец. Ты не знаешь, насколько он мизерный?

— Его пальчик? — Алейна вновь покраснела. — Не зна… я никогда…

Леди Миранда расхохоталась так громко, что на нее обернулась Мийя Стоун.

— Не бери в голову, Алейна! Уверена, он достаточно большой.

Они проехали сквозь изъеденную ветрами арку, с которой вниз свисали длинные сосульки, превращавшиеся внизу в белый камень. В дальнем конце проход сужался и резко уходил вниз на сотню футов или больше. Миранде пришлось сдвинуться назад. Алейна направила своего мула. Крутой спуск заставил ее крепко вцепиться в седло. Ступени были так истерты железными подковами всех мулов, которые проходили этой дорогой за многие столетия, что приняли форму каменных чаш. В ложбинки набиралась вода, которая в лучах заката отливала золотистым блеском. — «Пока еще это вода», — подумалось Алейне. — «Но с темнотой она превратится в лед». — Она поняла, что затаила дыхание, и выдохнула воздух. Мийя Стоун с Робертом уже почти добрались до скалы, после которой склон вновь выравнивался. Она постаралась смотреть на них и только на них. — «Я не упаду», — твердила она про себя. — «Мул Мийи меня вынесет». — Вокруг нее завертелся вихрь, пока она билась, подскакивая в седле, о ступени. Казалось, этот спуск длился целую вечность.

И вдруг она оказалась внизу возле Мийи с ее маленьким лордом, спрятавшимся от ветра за скособоченной, каменистой скалой. Впереди виднелась высокая скалистая седловина, узкая и заснеженная. Алейна слышала завывания ветра, и чувствовала, как он забирается ей под плащ. Она вспомнила это место по своей дороге наверх. Оно пугало ее тогда, напугало ее и сейчас.

— На самом деле там тропа шире, чем кажется, — весело говорила Мийя лорду Роберту. — В ярд шириной и не более восьмидесяти ярдов в длину — пустяк.

— Пустяк, — повторил Роберт. Руки его дрожали.

«О, нет» — пронеслось в голове у Алейны. — «Пожалуйста, только не здесь. Не сейчас».

— Лучше всего будет перевести мулов в поводу. — Продолжила Мийя. — Если милорд не против, сперва я переведу моего, затем вернусь за вашими. — Роберт не ответил. Он уставился на узкую тропу краснеющими глазами. — Я не долго, милорд. — Пообещала Мийя, но Алейна сомневалась, слышал ли ее сейчас мальчик.

Когда девушка вывела своего мула из укрытия, ветер поймал ее в свои объятья. Ее плащ взлетел в воздух, скрутился и захлопал. Мийя закачалась, и на мгновение показалось, что она свалится в пропасть, но каким-то чудом ей удалось восстановить равновесие и продолжить путь.

Алейна взяла Роберта за руку, чтобы остановить дрожь.

— Сладкий Робин, — обратилась к нему она. — Я боюсь. Возьми меня за руку, и помоги мне перейти. Я знаю, тебе не страшно.

Он поднял на нее глаза, его зрачки казались маленькими булавочными уколами в огромных и белых словно яйца глазах.

— Мне не страшно?

— Только не тебе. Ты мой крылатый рыцарь, сир Сладкий Робин.

— Крылатый Рыцарь умел летать, — прошептал Роберт.

— Выше гор, — Она легонько сжала его руку.

В этот момент к ним под скалой присоединилась леди Миранда.

— Да, он мог летать. — Откликнулась она, когда поняла, что происходит.

— Сир Сладкий Робин, — повторил лорд Роберт, и Алейна поняла, что она не посмеет дожидаться возвращения Мийи. Она помогла мальчику слезть с мула, и они вместе рука об руку направились на голый узкий каменный мост. Их плащи развевались и вместе хлопали за спиной. Вокруг было только небо и открытый воздух, скала по обе стороны от тропы резко уходила вниз. Под ногами чувствовался лед и обломки камней, которые только и ждали шанса подвернуть вашу ногу. И еще здесь дул пронизывающий резкий ветер. — «Его вой похож на голос волка», — подумала Санса. — «Волка-призрака, огромного, как скала».

И, внезапно, они разом оказались на другой стороне, рядом со смеющейся Мийей, которая подхватила Роберта и подняла на руках вверх.

— Осторожнее, — предупредила ее Алейна. — Если начнется судорога, он может тебя ударить. Ты не ожидаешь этого, но он может. — Они нашли для него место в нише за скалой, чтобы укрыть от ветра. Пока Мийя помогала перебраться остальным, Алейна стояла, обняв мальчика, пока не стихли его судороги.

В Снежном замке их ожидали свежие мулы и горячая пища — тушеная с луком козлятина. Она ела вместе с Мийей и Мирандой.

— Значит ты не только красивая, но и храбрая. — Сказала ей Миранда.

— Нет. — От этой похвалы она вновь покраснела. — Вовсе нет. Я сильно испугалась. Не думаю, что сумела бы перебраться на другую сторону без Роберта. — Она повернулась к Мийе Стоун. — Ты едва не упала.

— Ошибаешься. Я никогда не падаю. — Волосы Мийи сбились на лицо и щеку, скрыв один глаз.

— Я же сказала «едва». Я же видела. Ты совсем не испугалась?

Мийя покачала головой.

— Я помню мужчину, подбрасывавшего меня в воздух, когда я была маленькой. Он был высокий как небо, и он подбрасывал меня так высоко, что я думала, что лечу. Мы смеялись, так сильно, что у меня перехватывало дыхание, и, наконец, я засмеялась так сильно, что описалась, но это только вызвало у него еще больший смех. Когда он меня подбрасывал вверх, я ни капли не боялась. Я знала, что он тут, и всегда меня поймает. — Она отбросила волосы назад. — И вот однажды его не оказалось рядом. Мужчины приходят и уходят. Они врут, умирают или бросают. Но гора — это вам не мужчина, а камни — дочери гор. Я доверяла моему отцу, я верю моим мулам. И я не упаду. — Она схватилась за острый выступ в стене и поднялась на ноги. — Пора заканчивать. У нас впереди долгий путь, а я чую надвигающийся буран.

Снег начался, когда они прошли Каменный замок, крупнейший и нижний из трех путевых замков, защищавших дорогу к Гнезду. К этому времени уже начало смеркаться. Леди Миранда предложила вернуться, переждать ночь в замке, и продолжить путь с восходом, но Мийя не желала ничего об этом слышать.

— К тому времени может навалить до пяти футов снега, и дорога станет опасной даже для моих мулов, — заявила она. — Лучше поднажать. И потихоньку дойдем.

Так они и шли. Ниже уровня Каменного замка ступени дороги становились шире и менее крутыми, и прикрытыми от порывов ветра высокими колючими серо-зелеными стражами — соснами, покрывавшими нижние склоны Копья Гиганта. Мулы Мийи, похоже, знали здесь каждый камень, а то, что забыли они, помнила Мийя. Было около полуночи, когда сквозь снег они увидели огни Лунных Врат. Последний отрезок пути был самым спокойным. Медленно падал снег, накрывая окружающий мир белым покрывалом. Роберт задремал в седле, покачиваясь взад-вперед в такт движению мула. Даже леди Миранда начала зевать и жаловаться на усталость. — У нас для всех вас приготовлены комнаты, — сказала она Алейне, — но если хочешь, можешь спать сегодня в моей постели. В ней хватит места для двоих.

— Это большая честь для меня, миледи.

— Ранда. Считай, что тебе повезло, что я такая уставшая. Все, что мне сейчас нужно, это свернуться калачиком и уснуть. Обычно, когда девушки делят со мной мою постель, они должны уплатить подушечную пошлину и рассказать мне какую-нибудь аморальную историю о своих похождениях.

— А что, если у них нет аморальных историй?

— Что ж, тогда им придется признаться, какие именно аморальные поступки они хотели бы совершить. Но не ты, конечно. Я же вижу, насколько ты целомудренна по розовому цвету щечек и твоим огромным голубым глазам. — Она снова зевнула. — А-а-а. Надеюсь у тебя теплые ноги. Ненавижу служанок с холодными ногами.

К тому времени, когда они, наконец, добрались до замка, леди Миранда тоже задремала, а Алейна мечтала упасть в собственную кровать. — «На ней будет пуховая перина», — мечтала она. — «Мягкая, теплая и пышная, доверху набитая пухом. Мне приснятся сладкие сны, и когда я проснусь будут лаять собаки, у колодца будут судачить женщины, а во дворе будут звенеть мечами. А потом будет пир, с музыкой и танцами». — После гробовой тишины Гнезда, ей очень не хватало криков и смеха.

Однако, когда всадники спешились с мулов, из цитадели появился один из охранников Петира.

— Леди Алейна, — сказал он. — Лорд Защитник ждет вас.

— Он вернулся? — встревожилась она.

— Вечером. Вы найдете его в западной башне.

Время было уже скорее предрассветное, чем ночное, и большая часть замка была погружена в сон, но Петир Бейлиш не спал. Алейна застала его сидящим у потрескивающего огня и пьющим пряное вино с тремя незнакомцами. Когда она вошла, все встали, а Петир тепло улыбнулся. — Алейна, входи, поцелуй своего отца.

Она послушно обняла и чмокнула его в щеку.

— Простите, что помешала, отец. Мне не сказали, что у вас гости.

— Ты мне никогда не помешаешь, дорогая. Я только что рассказывал этим добрым рыцарям, какая послушная у меня дочь.

— Послушная и красивая, — добавил элегантный молодой рыцарь с пышной шевелюрой светлых волос, которые спадали ему на плечи.

— Да, — согласился второй рыцарь, дородный мужчина с густой седой бородой, красным носом картофелиной, который был испещрен прожилками сосудов, и с грубыми руками, каждая размером с добрый окорок. — Вы забыли упомянуть это, милорд.

— Я бы на его месте тоже не стал, если б у меня была такая же дочь, — ответил ему последний из рыцарей, низкого роста, гибкий мужчина с тонкой усмешкой на лице, острым носом и ярко рыжими волосами. — Особенно в обществе таких деревенщин, как мы.

Алейна рассмеялась.

— Разве же вы деревенщина? — поддела она его. — От чего ж, я приняла вас за благородных рыцарей!

— Верно, они рыцари, — сказал Петир. — Хотя их благородство еще только предстоит проверить, но надежда есть. Позволь мне представить тебе сира Бирона, сира Моргарта и сира Шадрика. Господа, леди Алейна, моя родная и очень умная дочь… с которой, если вы меня извините, мне необходимо побеседовать наедине.

Рыцари поклонились и все трое удалились, хотя тот блондин, который оказался выше остальных, перед уходом поцеловал ей руку.

— Межевые рыцари? — уточнила Алейна, когда дверь закрылась.

— Голодные рыцари. Я подумал, что нам пригодятся несколько верных мечей. Времена становятся все интереснее, дорогая, а когда наступают интересные времена, мечей никогда не бывает достаточно. «Королевский Мерланг[14]» вернулся в Чаячий город, старина Освелл привез несколько забавных историй.

Она знала, что лучше не спрашивать, что это за истории. Если Петир захочет ей рассказать, то расскажет сам.

— Я не ожидала, что вы вернетесь так скоро. — Сказала она. — Но я рада, что это случилось.

— Ни за что бы не поверил, судя по тому поцелую. — Он пододвинул ее поближе, поймал ее лицо ладонями и надолго приник к ее губам. — Вот такой поцелуй говорит: «добро пожаловать домой». Учись, как нужно.

— Да, отец. — Она почувствовала, как у нее вспыхнули щеки.

Он не стал удерживать ее против воли.

— Ты ни за что не поверишь в то, что происходит в Королевской Гавани, дорогая. Серсея бросается из одной глупой крайности в другую, не без помощи своего совета глухих, тупых и слепых. Я всегда думал, что она промотает королевство и погубит сама себя, но никогда не ожидал, что это произойдет так быстро. Очень обидно. Я так надеялся, что у меня есть в запасе четыре-пять спокойных лет, чтобы посеять семена, дождаться созревания плодов, а теперь… для меня хорошо, потому что я выигрываю от хаоса. Но боюсь, что тот короткий мир и порядок, который оставили после себя пять королей, не выдержит трех королев.

— Трех? — Она не поняла.

Но Петир не удосужился объяснить. Вместо этого он улыбнулся и сказал:

— Я привез с собой моей дорогой дочурке подарок.

Алейна была в равной степени обрадована и удивлена:

— Платье? — Она слышала, что в Чаячьем городе великолепные белошвейки, и уже устала одеваться словно какая-нибудь неряха.

— Нечто лучшее. Вторая попытка.

— Драгоценности?

— Ни одна драгоценность не сможет сравниться с глазами моей дочурки.

— Лимоны? Вы нашли немного лимонов? — Она обещала Сладкому Робину лимонный торт, а для этого нужны лимоны.

Петир Бейлиш взял ее под руку и усадил ее к себе на колено:

— Я заключил для тебя брачный контракт.

— Брачный… — У нее судорогой перехватило дыхание. Она не собиралась вновь выходить замуж, ни сейчас, ни, возможно, никогда. — Я не… я не могу выйти замуж. Отец, я… — Алейна оглянулась на дверь, чтобы убедиться, что она закрыта. — Я замужем. — Прошептала она. — Вы же знаете.

Петир прижал палец к ее губам, чтобы она замолчала.

— Карлик женился на дочери Неда Старка, не на моей. Будь, что будет. Это всего лишь обручение. Свадьба может и подождать пока с Серсеей не будет покончено, и Санса благополучно не овдовеет. Тебе нужно встретиться с мальчиком и завоевать его расположение. Леди Уэйнвуд не станет женить его против его воли, в этом она была непреклонна.

— Леди Уэйнвуд? — Алейна едва могла поверить в только что услышанное. — С какой стати она стала бы женить одного из своих сыновей… на…

— … бастарде? Для начала, ты бастард самого Лорда Защитника, и не забывай об этом. Уэйнвуды очень древний и очень гордый род, но не такой богатый, как могут подумать некоторые, как выяснил я, скупая их долговые векселя. Да и леди Эния не продаст сына ни за какое золото. А вот воспитанника… юный Гарри всего лишь кузен, а приданное, которое я посулил ее милости куда больше, чем только что получил Лионель Корбрей. Из этого для нее следует риск разгневать Бронзового Джона. Потому что, таким образом все его планы пойдут прахом. Ты обещана Гаррольду Хардингу, дорогая, при условии, что ты завоюешь его юношеское сердце… что для тебя не составит труда.

— Гарри Наследник? — Алейна попыталась припомнить, что ей в горах о нем говорила Миранда.

— Его только что посвятили в рыцари. И у него есть незаконнорожденная дочка от какой-то простолюдинки.

— И еще одна на подходе от другой девицы. Гарри, без сомнения, очень привлекательный малый. Мягкие волосы песочного цвета, темно-голубые глаза, и ямочки на щечках, когда он улыбается. И мне говорили, очень обходительный. — Он улыбнулся, подначивая ее. — Даже незаконнорожденная, дорогая, когда объявят об этом союзе, ты станешь предметом зависти для каждой девицы благородных кровей Долины, а также некоторых из речных земель и даже Раздолья.

— Почему? — Не поняла Алейна. — Если сир Гаррольд… как он может быть наследником леди Уэйнвуд? У нее разве нет собственных сыновей?

— Трое. — Кивнул Петир. Она почувствовала идущий от него винный дух, запах гвоздики и муската. — Есть и дочки, и даже внуки.

— Разве они не идут раньше Гарри? Я не понимаю.

— Поймешь. Слушай. — Петир взял ее руку в свою и легонько провел пальчиком по ее ладошке.

— Лорд Джаспер Аррен, начнем с него. Это отец лорда Джона Аррена. У него было трое детей, два сына и дочь. Джон был старшим, поэтому Гнездо и титул достались ему. Его сестра Элис вышла за сира Илиса Уэйнвуда, дядю нашей леди Уэйнвуд. — Он поморщился. — Элис-Илис, разве это звучит изысканно? Младший сын лорда Джаспера, сир Роннел Аррен, женился на девушке из рода Бельмуров, но спал с ней всего раз или два перед тем, как умереть от болезни желудка. Их сын Эльберт родился почти в тот же миг, когда умирал бедняга Роннел в другом конце замка. Ты следишь за ходом моей мысли, дорогая?

— Да. Были Джон, Элис и Роннел, но Роннел умер.

— Отлично. Теперь, Джон Аррен женился трижды, но первые его две жены не принесли ему детей, поэтому долгое время его племянник Эльберт считался его наследником. В тоже время, Илис, ответственно относясь к делу, пахал Элис, и она ежегодно рожала по ребенку. Она родила ему девять детей, восемь девочек и одного замечательного мальчонку, еще одного Джаспера, после чего, надорвавшись испустила дух. Мальчишка Джаспер, не считаясь с героическими усилиями, связанными с его рождением, позволил ударить себя в голову копытом в три года отроду. Вскоре после этого три его сестры умерли от оспы, осталось шесть. Старшая вышла за сира Дениса Аррена, дальнего родственника лордов Гнезда. Есть несколько ответвлений от родового дерева Арренов, раскиданных по всей Долине, и все горды, несмотря на бедность, за исключением Арренов из Чаячьего города, у которых хватило ума воссоединиться с купцами. Они богаты, но не воспитаны, поэтому про них никто не вспоминает. Сир Денис был из одной из обедневших, но достойных ветвей… но в добавок еще и прославленный боец, симпатичный, благородный и доверху набитый манерами и учтивостью. А еще у него было магическая родовая фамилия Аррен, что превращало его в идеал для старшей дочери Уэйнвуд. Их дети стали бы Аренами, и следующими наследниками Долины, если что-нибудь худое приключится с Эльбертом. Что ж, так и случилось — с Эльбертом приключился Безумный Король Эйерис. Тебе известна эта история?

— Безумный Король его убил.

— Верно, так и вышло. И вскоре после этого, сир Денис бросил свою беременную супругу Уэйнвуд и отправился на войну. Он погиб в Колокольной Битве от избытка достоинств и удара топора. Когда его жене рассказали про его кончину, она не выдержала горя подобной утраты, и ее новорожденный сын вскоре тоже. Не важно. Джон Аррен во время войны взял себе молодую многообещающую жену. Я уверен, он был полон надежд, но мы с тобой знаем, что от Лизы он дождался только выкидышей, мертвых детей и бедного Сладкого Робина.

— Что возвращает нас к пяти оставшимся дочкам Илиса и Элис. Старшая была так обезображена оспой, от которой умерли ее сестры, что стала септой. Другую — соблазнил какой-то наемник. Сир Илис выгнал ее прочь, и после того, как ее ребенок умер во младенчестве, она присоединилась к молчаливым сестрам. Третья вышла за лорда Папса, но оказалась бесплодной. Четвертая была на полпути в речные земли, собираясь выйти замуж за какого-то Бракена, когда ее похитил Обгорелый. Осталась младшая, которая вышла замуж за владеющего землями рыцаря, верного Уэйнвудам, родила ему сына, которого назвали Гаррольдом, и умерла. — Он перевернул ее руку ладонью вниз и поцеловал ее запястье. — А теперь, скажи мне, милая… почему Гарри зовут Наследником?

Ее глаза вылезли из орбит.

— Он наследник не леди Уэйнвуд. Он наследник Роберта. И если Роберт умрет…

Петир вскинул вверх бровь.

— «Когда» Роберт умрет. Наш бедный храбрый Сладкий Робин очень болезненный мальчик, и это всего лишь вопрос времени. Поэтому, когда Роберт умрет, Гарри Наследник станет лордом Гнезда. Знаменосцы Джона Аррена меня никогда не любили, так же, как и наш глупенький, дерганный Роберт, но они любят своего Юного Ястреба… и когда они вместе явятся на его свадьбу, ты явишься им со своими длинными рыжими волосами, в серо-белом плаще невесты, украшенным лютоволком… что ж, каждый рыцарь в Долине почтет за честь отдать свой меч ради отвоевания твоего наследства. Вот такие мои тебе подарки, моя дорогая Санса… Гарри, Гнездо и Винтерфелл. Как считаешь, это стоит еще одного поцелуя?