Пир для Воронов

Дочь Кракена

В зале было шумно от пьяных Харлоу, ее дальних родственников. Каждый лорд вывесил над скамьей, где сидели его люди, свое знамя. — «Слишком мало», — глядя вниз с галереи, подумала Аша Грейджой. — «Все равно слишком мало». — Скамьи были на три четверти пусты.

Когда «Черный Ветер» причалил, Кварл Дева сказал то же самое. Он сосчитал большие корабли, отшвартованные у дядюшкиного замка и заиграл желваками: — Они не пришли, — заключил он. — Или пришли не все. — Он был прав, но Аша не могла с ним согласиться здесь, пока слышала ее команда. Она ни капли не сомневалась в их преданности, но даже железнорожденные не станут отдавать свои жизни за заранее проигрышное дело.

«Неужели у меня так мало друзей?» — Среди знамен она заметила серебряную рыбу Ботли, каменное дерево Стоунтри, черного левиафана Волмарков, и петли Майри. Остальные были украшены косами Харлоу. Бормунд разместил свою на светло-голубом поле, знамена Хото были опоясаны по краю зубцами, а у Рыцаря коса была окружена квадратом безвкусных павлинов, служивших гербом роду его матери. Даже Зигфрид Сереброволосый вывесил свои две косы, которые были отражением друг друга, разделенными волнистой линией. Только у одного лорда Харлоу серебряная коса была помещена прямо на черном как ночь поле, изображая рассвет. Это был стяг Родрика по прозвищу Чтец, лорда Десяти Башен, лорда Харлоу, Харлоу из Харлоу… ее любимого дядюшки.

Трон лорда Родрика был пуст. Над ним размещались две выкованные из серебра косы, такие огромные, что даже гигант вряд ли смог бы с ними справиться, но подушки под ними были пусты. Аша ни капли не удивилась. Празднество продолжалось уже довольно долго. На длинных столах не оставалось уже ничего, кроме обглоданных костей и грязных тарелок. Еще имелась выпивка, а ее дядя никогда не любил шумные и пьяные компании.

Она повернулась к Трехзубой — древней старухе пугающего возраста, которая служила его дяде служанкой еще когда ее звали Двенадцатизубой.

— Дядя со своими книгами?

— А, где ж ему быть? — Женщина была так стара, что септон даже однажды сказал, что она должно быть нянчила саму Старицу. Это было в те времена, когда на островах еще привечалась церковь. У лорда Родрика в Десяти Башнях был септон, но не ради спасения души, а ради книг. — С книгами и Ботли. Он тоже с ним.

Штандарт Ботли висел в зале — косяк серебристых рыбешек на светло-зеленом поле, хотя Аша не видела его «Быстрохода» среди остальных больших кораблей. — Я слыхала, что мой дядя Вороний Глаз утопил старого Сейвина Ботли.

— Да, теперь лорд — Тристивер Ботли.

«Значит, Трис». — Она поразмыслила, что могло приключиться со старшим сыном Сейвина — Харреном. — «Без сомнения, я скоро это узнаю. Такая неприятность». — Она не виделась с Трисом Ботли с… нет, она не должна думать об этом. — А как моя мать?

— В постели. — Ответила Трехзубая. — Во Вдовьей Башне.

«Ну да, где ж еще?» — Вдовьей эту башню назвали после того как овдовела ее тетка. Леди Гвинесса вернулась горевать домой после того, как ее муж погиб во время первого восстания Бейлона Грейджоя у Ярмарочного острова.

— Я останусь только на время, пока не пройдет моя скорбь, — заявила она брату. — Хотя по праву Десять Башен должны быть моими, потому что я на семь лет тебя старше. — С тех пор прошло много лет, но ее вдовья скорбь все тянулась, печаль не утихала, и она время от времени повторяла слова, про свои права на замок. — «И теперь с лордом Родриком под одной крышей живет ополоумевшая вдова-сестра», — размышляла Аша, — «Не удивительно, что он прячется среди своих книг».

Даже сейчас было невозможно представить, что хилая и болезненная леди Аланнис пережила своего мужа лорда Бейлона, который казался таким сильным и прочным. Когда Аша уплывала на войну, она уходила с тяжелым сердцем, беспокоясь, что мать не доживет до ее возвращения. Но у нее даже мысли не было о том, что первым может умереть отец. — «Утонувший Бог проделывает с нами дикие шутки, но люди бывают даже изощреннее». — Внезапный шторм и лопнувший трос привел Бейлона Грейджоя к порогу ранней смерти. — «Или так они это представили».

В последний раз Аша виделась с матерью, когда она останавливалась взять пресной воды перед набегом на Темнолесье, что на севере. Аланнис Харлоу никогда не славилась красотой, которую воспевают менестрели, но ее дочь любила ее жесткое и строгое лицо и смешинки в ее глазах. Но в свой последний визит она обнаружила леди Аланнис сидящей у окна закутавшись в меха и неотрывно глядящей в морскую даль. — «Это моя мать или ее тень?» — она вспомнила как подумала тогда, целуя ее щеку.

Кожа ее матери стала похожа на тонкий пергамент, ее волосы стали белыми как снег. В положении головы еще сохранилась былая гордая осанка, но глаза были затуманены и мутны, а ее рот дрожал, когда она расспрашивала о Теоне:

— Ты приведешь с собой моего малыша? — спрашивала она. Теону было всего десять лет, когда его забрали заложником в Винтерфелл, и для леди Алланис, похоже, он так и остался десятилетним. — Теон не сможет придти. — Объяснила ей Аша. — Отец отправил его пожинать урожай на Каменный берег. — Леди Аланнис не чего было на это ответить. Она только медленно кивнула, но было очевидно, как глубоко ранили ее слова дочери.

«А теперь я должна буду сказать ей, что Теон мертв, и вонзить ей в сердце еще один кинжал». — В нем и так уже торчали два. На их лезвиях были высечены имена Родрик и Марон, и по ночам они безжалостно поворачивались, разрывая ее сердце на части. — «Я повидаюсь с ней завтра», — поклялась Аша себе. Ее путешествие было долгим и утомительным, она не может встретиться с матерью прямо сейчас.

— Мне нужно говорить с лордом Родриком. — Заявила она Трехзубой. — Пригляди за моими ребятами, как только они выгрузятся с «Черного Ветра». С ними пленники. Я хочу, чтобы всем предоставили теплые постели и горячую еду.

— На кухне есть холодная говядина. И горчица из Староместа в большом каменном горшке. — При упоминании о горчице старуха улыбнулась. Из ее десен торчал одинокий длинный коричневый зуб.

— Не пойдет. У нас было тяжелое плаванье. Я хочу, чтобы они набили свои животы чем-нибудь горячим. — Аша подцепила согнутым пальцем ремень, опоясавший ее бедра. — Леди Глове и ее дети не должны нуждаться ни в дровах, ни в тепле. Помести их в одну из башен, но не в темницу. Ребенок болен.

— Дети всегда болеют. Большей частью дохнут, а народ горюет. Мне нужно спросить милорда, куда девать волков.

Она поймала нос женщины пальцами и сжала. — Ты будешь делать то, что я приказала. И если этот ребенок умрет, никто не станет горевать больше, чем ты. — Трехзубая захныкала и пообещала повиноваться, пока Аша не отпустила ее нос и не ушла искать дядю.

Здорово было снова прогуливаться по этим залам. Башни всегда оставляли в Аше ощущение домашнего уюта, и куда больше чем Пайк. — «И здесь не один замок, а десять, слепленных воедино», — подумала она, когда впервые его увидела. Она вспомнила свои сумасшедшие, захватывающие дух забеги вверх-вниз по лестницам, на стенах, по крытым мостам, рыбалку на длинном каменном причале, дни и ночи, проведенные с дядей среди залежей книг. Замок построил еще ее прапрадедушка, он был самым новым на всех островах. Лорд Теомур Харлоу потерял троих сыновей еще в колыбели и во всем винил протекающие подвалы, мокрые и заплесневелые стены старого Харлоухола. Десять Башен были воздушнее, удобнее, лучше устроены… но лорд Теомур был человеком переменчивого характера, что могла бы засвидетельствовать любая из его жен. Их у него было шесть, и все отличались друг от друга как десять башен его замка.

Книжная башня была самой толстой. В разрезе она была восьмиугольной и была сложена из мощных блоков, высеченных из камня. Лестница была встроена прямо в толщу стены. Аша быстро взобралась наверх, на пятый уровень, и вошла в комнату, в которой читал ее дядя. — «Здесь нет такой комнаты в которой он бы еще не читал». — Лорда Родрика редко видели без книжки, находись он хоть в уборной или на палубе «Морской песни», или в зале для аудиенций. Аша часто видела его читающим, сидя на троне под серебряными косами. Он выслушивал все стороны представленного ему на суд дела, выносил приговор и… читал, ожидая, пока капитан стражи не приведет следующего просителя.

Она обнаружила его сгорбившимся над столом у окна, обложенного свитками пергамента, которые могли быть родом из Валирии еще до ее Ужаса, с тяжелой книгой в кожаной обложке и с бронзовым замочком. С каждой стороны от него на декоративных железных подсвечниках горели восковые свечи толщиной и высотой в человеческую руку. Лорд Родрик Харлоу не был ни худым, ни толстым, ни низким, ни высоким, ни красавцем, ни уродом. У него были карие глаза и каштановые волосы, но коротко подстриженная ухоженная борода стала седой. Все в нем было одно к одному — он был обычным человеком, выделявшимся только своей любовью к написанному слову, что многие железнорожденные воспринимали как слабость и извращение.

— Дядюшка. — Она прикрыла за собой дверь. — Что такого срочного ты нашел в книге, что оставил своих гостей без хозяина?

— «Книга утраченных книг» архмейстера Марвина. — Он оторвал глаза от страницы и внимательно на нее посмотрел. — Хото привез мне копию из Староместа. У него есть дочь на выданье, которую он сватает за меня. — Лорд Родрик отметил в тексте пальцем с длинным ногтем. — Видишь? Марвин заявляет, что он нашел три страницы из «Знаков и Предзнаменований», видений, записанных девицей, бывшей дочерью Эйнара Таргариена до того как Ужас настиг Валирию. А Ланни знает, что ты здесь?

— Нет еще, — Ланни было домашним именем ее матери, и так ее звал только Чтец. — Пусть отдыхает. — Аша сняла стопку книг, составленную на стул, и села. — Трехзубая похоже потеряла еще два зуба. Ты теперь ее будешь звать Однозубой?

— Я вообще ее редко зову. Эта женщина меня пугает. Который час? — Лорд Родрик выглянул в окно на залитое лунным светом море. — Стемнело. Так скоро? Я и не заметил. Ты опоздала. Я ждал тебя на пару дней раньше.

— Был встречный ветер, и со мной были важные пленники. Жена Роберта Гловера и ее дети. Младший еще грудничок, а у леди Гловер в дороге кончилось молоко. Мне не оставалось ничего другого как пристать на «Черном Ветре» к каменному берегу и отправить команду на поиски кормилицы. Вместо этого они поймали козу. Но девочка от нее не в восторге. В деревне найдется кормилица? Темнолесье играет важную роль в моих планах.

— Твои планы должны поменяться. Ты опоздала.

— Опоздала и проголодалась. — Она вытянула ноги под столом и перевернула пару страниц ближайшей к ней книги — рассуждения септона о войне Мейегора Жестокого против Бедных Ребят. — Ох, и страдаю от жажды. Рог эля был бы как нельзя кстати, дядюшка.

Лорд Родрик надул губы.

— Ты же знаешь, я не разрешаю есть и пить в моей библиотеке. Книги…

— …могут пострадать. — Рассмеялась Аша.

Ее дядя нахмурился.

— Тебе нравится надо мной подтрунивать.

— У! Не надо принимать такой обиженный вид. Ты же знаешь, я до сих пор еще не встречала мужчину, над которым бы не подтрунивала. Но хватит обо мне. Как ты?

Он пожал плечами.

— Нормально. Глаза только слабеют. Я отправил в Майр за линзами, чтобы мне было легче читать.

— А как дела у моей тети?

Родрик вздохнул.

— Она по-прежнему на семь лет меня старше, и убеждена, что Десять Башен должны быть ее. Гвинесса стала забывчивой, но это она ни за что не забудет. Она горюет по мужу с той же силой, как и в день его смерти, правда уже не всегда может вспомнить, как его звали.

— Не уверена, что она вообще это знала. — Аша с громким хлопком закрыла книгу. — Мой отец был убит?

— Так думает твоя мать.

«Столько раз она готова была убить его своими руками», — подумала она.

— А что думает по этому поводу мой дядюшка?

— Бейлон встретил свою смерть, когда под ним оборвался трос. Поднимался шторм и мост раскачивался и скручивался от каждого порыва ветра. — Родрик пожал плечами. — Или так утверждают. К твоей матери прилетела птица от мейстера Вендамира.

Аша вытащила из ножен кинжал и принялась вычищать грязь из-под ногтей.

— Прошло три года, и Вороний глаз вернулся как раз ко дню гибели моего отца.

— Нам сказали, что на следующий день. Едва Бейлон погиб, как море сразу стихло, так утверждают люди. И даже если так, я согласен с тобой. Эурон вернулся… очень вовремя, так нужно сказать?

— Я бы сказала иначе. — Аша воткнула кинжал в столешницу. — Где мои корабли? Я насчитала два десятка причаленных больших кораблей, но этого недостаточно, чтобы скинуть Вороньего Глаза с трона моего отца.

— Я разослал призыв. От твоего имени, ради всей моей любви к тебе и твоей матери. Род Харлоу собрался. Стоунтри тоже, как и Вормарки. Есть кое-кто из Майров.

— Они все с острова Харлоу… одного из семи. Я видела в зале единственное знамя Ботли с Пайка. А где же корабли с Соленого Утеса, Орквуда и Вика?

— Приплывал Бейлор Блэктайд с Блэктайда чтобы посоветоваться, но сразу же уплыл обратно. — Лорд Родрик закрыл «Книгу утраченных книг». — Сейчас он уже должен быть на Старом Вике.

— На Старом Вике? — Аша боялась, что сейчас услышит о том, что все уплыли на Пайк, чтобы признать Вороньего Глаза. — А почему на Старом Вике?

— Я знал, что ты поинтересуешься. Эйэрон Мокроголовый созвал вече королей.

Аша запрокинула голову и рассмеялась:

— Утонувший Бог должно быть затолкал в зад дядюшке Эйэрону рыбу-колючку. Вече? Это шутка или он в самом деле имел это в виду?

— С тех пор, как утонул, Мокроголовый еще ни разу не пошутил. И остальные священники подхватили его призыв. Слепой Бэрон Блэктайд, Тарл Трижды Утопленный… даже старик Серая Чайка слез со своего утеса и направился проповедовать о вече по всему Харлоу. Сейчас пока мы тут беседуем, капитаны собираются на Старом Вике.

Аша была поражена.

— И Вороний Глаз согласился на этот священный фарс и смирится с его решением?

— Вороний Глаз мне не сообщает о своем мнении. С тех пор как он вызвал меня на Пайк для присяги, я больше не получал известий от Эурона.

«Вече королей. Это что-то новенькое… или напротив, что-то жутко древнее». — А что мой дядя Виктарион? Что он предпринял на выходку Мокроголового?

— Виктарион прислал весть о смерти твоего отца. И, не сомневаюсь, о вече королей тоже. Что до остального, не могу ничего сказать.

«Уж лучше вече, чем война».

— Клянусь, я расцелую вонючие ноги Мокроголового и выдерну все водоросли между пальцев. — Аша выдернула кинжал и снова его воткнула обратно. — Проклятое вече!

— На Старом Вике. — Добавил лорд Родрик. — Хотя молюсь чтобы оно не закончилось кровопролитием. Я просматривал «Историю железнорожденных» Хайрега. Когда короли соли и камня встретились на последнем вече, Уррон Оркмонт приказал своим воинам убить большую часть собравшихся, и кости Нагга окрасились кровью. Род Грейайрона правил неизбранным почти тысячу лет с темных времен, пока не явились Андалы.

— Ты должен одолжить мне книжку Хайрега, дядюшка. — Ей нужно как можно больше узнать про это вече, перед тем как отправляться на Старый Вик.

— Можешь читать, но здесь. Она очень древняя и хрупкая. — Он посмотрел на нее нахмурившись, изучая. — Архмейстер Ригни как-то написал, что история это колесо, и человеческая природа фундаментально неизменчива. То, что случалось прежде может случиться и в будущем. Так он сказал. Я думаю об этом всякий раз, когда размышляю о Вороньем Глазе. Эурон Грейджой для моих старых ушей звучит очень похоже на Уррона Грейайрона. Я не пойду на Старый Вик. И тебе не следует.

Аша улыбнулась.

— И пропустить первое вече королей за последние… сколько лет, дядюшка?

— Четыре тысячи, если можно верить записям Хайрега. Или половину этого срока, если согласиться с аргументами мейстера Денестана в его «Вопросах». Приход на Старый Вик тебе ничем не поможет. Все эти мечты о королевской власти просто безумие у нас в роду. Я говорил это твоему отцу еще в первое его восстание, и это еще более верно теперь, чем тогда. Нам нужна земля, а не короны. Когда за Железный трон борются такие люди как Станнис Баратеон и Тайвин Ланнистер, у нас есть редкий шанс расширить свои владения. Давай примем одну из сторон, поможем ей победить с помощью нашего флота и потребуем в награду от благодарного короля земли во владение.

— Твой совет может пригодиться когда я сяду на Морской трон, — сказала Аша.

Ее дядя вздохнул:

— Тебе может не понравится то, что ты услышишь, Аша, но тебя не выберут. Ни одна женщина никогда не правила железнорожденными. Гвинесса на семь лет меня старше, но когда умирал наш отец Десять Башен перешли ко мне. С тобой будет то же самое. Ты дочь Бейлона, но не его сын. И у тебя три дяди.

— Четыре.

— Три дяди-кракена. Я не в счет.

— Но ты со мной. Пока у меня есть мой дядюшка из Десяти Башен, у меня есть Харлоу. — Харлоу не был самым большим из Железных островов, но был самым богатым и густонаселенным, а власть лорда Родрика уважали. На Харлоу никогда не бывало восстаний. Волмарки и Стоунтри имели на острове значительные владения и из них выходили знаменитые кичливые капитаны и свирепые воины, но даже самый свирепый воин склонялся перед косой. Кеннинги и Майры были когда-то его злейшими врагами, но уже давно стали поверженными вассалами.

— Мои кузены приняли мою присягу, и на войне я должен командовать их мечами и парусами. Но на вече… — Лорд Родрик покачал головой. — Все вставшие под костями Нагга капитаны равны. Я не сомневаюсь, кто-то может выкрикнуть твое имя. Но их будет недостаточно. А когда станут кричать имена Виктариона или Вороньего Глаза, кто-то из тех, что сейчас пьют у меня в чертогах могут присоединиться к остальным. Повторяю, не плыви навстречу этому шторму. Твоя битва безнадежна.

— Ни одна битва не проиграна, пока не началась схватка. У меня лучше из всех права. Я наследница от плоти Бейлона.

— Ты все такой же упрямый ребенок. Подумай о своей бедной матушке. Ты — это все, что осталось у Ланни. Я сам брошу в «Черный Ветер» факел, лишь бы не отпустить тебя отсюда.

— Что? И заставишь меня добираться до Старого Вика вплавь?

— Море холодное и плыть далеко, да еще за короной, которой тебе не видать. У твоего отца было много отваги и мало ума. Старый обычай отлично служил нам, когда мы были небольшим королевством среди многих других, но с завоеванием Эйегона этому пришел конец. Бейлон не хотел видеть то, что было прямо у него под носом. Старый обычай умер вместе с Черным Харреном и его сыновьями.

— Я знаю. — Аша любила своего отца, но она не даст сбить себя с толку. Бейлон во многих вопросах был слеп. — «Храбрый человек, но дурной властитель». — Значит ли это, что мы должны жить и умирать как рабы Железного Трона? Если по правому борту скалы, а в порту бушует шторм, мудрый капитан выбирает другой курс.

— Покажи мне этот другой курс.

— Я должна следовать… на вече королев. Дядюшка, как только ты мог подумать не побывать там? Это же история, воплоти…

— Я предпочитаю мертвую историю. Мертвая история записана чернилами, а та, что воплоти — пишется кровью.

— Хочешь умереть старым и дряхлым в собственной постели?

— А как же иначе? Но сперва закончу чтение. — Лорд Родрик обернулся к окну. — Ты не спросила о своей матери.

«Я боялась».

— И как она?

— Лучше. Возможно, она переживет всех нас. И по-крайней мере, тебя точно, если ты будешь упорствовать в своей глупости. Она стала больше есть, чем ела после своего появления здесь, и стала гораздо чаще спать по ночам.

— Хорошо. — В последние годы, проведенные на Пайке, леди Аланнис не могла спать. Она бродила по ночным залам замка со свечой в руке в поисках сыновей: «Марун?», — кричала она хрипло. — «Родрик, где ты? Теон, мой мальчик, вернись к мамочке». — Множество раз Аша наблюдала как по утрам мейстер вынимал из ступней матери занозы, после того как она ходила босая по деревянному мосту в Морскую Башню.

— Я зайду к ней утром.

— Она спросит о Теоне.

«О принце Винтерфелла».

— Что ты ей сказал?

— Немного того, немного сего. Особенно нечего было говорить. — Он запнулся. — Ты уверена, что он мертв?

— Я ни в чем не уверена.

— Ты нашла тело?

— Мы нашли кучу кусочков от множества тел. Волки оказались там раньше нас… я имею в виду тех, что ходят на четырех лапах, но, надо сказать, они оказали мало почтения своей двуногой родне. Все кости убитых были обглоданы и разгрызены до мозга. Признаюсь, мне было очень любопытно узнать, что же произошло. По всей видимости, северяне перебили друг друга.

— Вороны сражаются за плоть мертвеца, и убьют друг дружку за его глаза. — Лорд Родрик посмотрел в морскую даль, наблюдая как лунный свет играет на волнах. — У нас был один король, потом пятеро. Теперь все, что я вижу это — воронов, дерущихся у трупа Вестероса. — Он застегнул застежки на обложке. — Не ходи на Старый Вик, Аша. Останься с матерью. Боюсь, она долго не протянет.

Аша поерзала на стуле. — Мать вырастила меня смелой. Если я не пойду, я всю оставшуюся жизнь буду мучиться, размышляя, что случилось бы, если бы я пошла?

— Если ты пойдешь, то вся твоя оставшаяся жизнь может оказаться слишком короткой для размышлений.

— Лучше так, чем остаток дней жаловаться всем подряд, что Морской Трон мой по праву. Я не Гвинесса.

Он поморщился.

— Аша, оба моих сына кормят крабов у Ярмарочного острова. Я не хочу снова жениться. Оставайся, и я назову тебя наследницей Десяти Башен. Будь уверена.

— Десяти Башен? — «Ах, если бы я могла». — Твоим кузенам это не понравится. Рыцарю, старому Зигфриду, Горбуну Хото…

— У них есть собственные владения и троны.

«И то правда», — Сырой, разваливающийся Харлоухолл принадлежал старому Зигфриду Харлоу Сереброволосому. Горбун Хото Харлоу сидел в Башне Мерцания на утесе на западном побережье. Рыцарь, сир Харрас Харлоу держал свой двор в Сером Саду. Боремунд Голубой правил с вершины Ведьминого Холма. Но все подчинялись лорду Родрику. — У Боремунда три сына, у Зигфрида есть внуки, а у Хото — его амбиции. — Откликнулась Аша. — Они все желают быть твоими наследниками, даже Зигфрид. Этот, кажется, собрался жить вечно.

— После меня лордом Харлоу станет Рыцарь. — Ответил дядя. — Но он может править из Серого Сада так же как и отсюда. Принеси ему присягу за замок, и сир Харрас тебя защитит.

— Я могу позаботиться о себе сама. Дядюшка, я — кракен. Аша из рода Грейджоев. — Она вскочила на ноги. — Я хочу трон моего отца, а не твой. Эти косы над головой выглядят весьма опасно. Одна из них может сорваться вниз и раскроить мой череп пополам. Нет уж. Я хочу сидеть на Морском троне.

— Стало быть ты всего лишь еще один ворон, вопящий о куске мертвечины. — Родрик снова сел за стол. — Ступай. Я хочу вернуться к мейстеру Марвину и его изысканиям.

— Дай знать, если он найдет еще одну страницу. — Ее дядя оставался верен себе. Он никогда не изменится. — «Но он пойдет на Старый Вик, что бы он там ни говорил».

К этому времени ее команда уже должна была находиться в общем зале и ужинать. Аша знала, что ей следует присоединиться к ним, чтобы поговорить о сборе на Старом Вике и о том, что это значит. Ее люди сплочены вокруг нее, но ей нужны и остальные — ее кузены Харлоу, Волмарки и Стоунтри. — «Я должна их завоевать». — Ее победа в Темнолесье может оказаться полезной, особенно, если ее команда уже начала ею хвастать перед остальными, а она знала, что так и есть. Команда «Черного ветра» получала извращенное удовольствие похваляясь победами своего капитана-женщины. Половина из них любили ее как дочь, а вторая — хотела раздвинуть ей ноги, но и те и другие с радостью за нее отдадут жизнь. — «И я за них», — подумала она, толкнув плечом дверь в конце лестницы, выходя во двор, залитый лунным светом.

— Аша? — Из-за колодца шагнула тень.

Ее рука легла на рукоять кинжала… пока тень под лунным светом не превратилась из темной фигуры в мужчину в плаще из тюленьей шкуры. — «Еще один призрак». — Трис, я рассчитывала найти тебя в зале со всеми.

— Я хотел с тобой повидаться.

— С какой частью, интересно? — Улыбнулась она. — Ладно, вот она я. Подросла во всех местах. Теперь похожа на тебя.

— Женщина. — Он придвинулся ближе. — И красивая.

После их последней встречи Тристифер Ботли стал плотнее, но имел все те же не послушные волосы, как ей запомнилось, и глаза — большие и доверчивые как у тюленя. — «На самом деле, очаровательные глаза». — В этом и была проблема с бедным Тристрифером. Он был слишком миловидным для Железных островов. — «А лицом он стал еще симпатичнее», — решила она. Мальчишкой Трис очень страдал от прыщей. У Аши были те же проблемы, и это, возможно, их и сблизило.

— Мне жаль, что так получилось с твоим отцом. — Сказала она.

— Прими и мои соболезнования о твоем.

«Почему?» — едва не спросила Аша. Это Бейлон отправил мальчишку прочь с Пайка под опеку Бэйлора Блэктайда.

— Это правда — ты теперь лорд Ботли?

— По крайней мере, по имени — да. Харрен погиб у Рва Кайлин. Один из болотных демонов подстрелил его отравленной стрелой. Но я лорд пустого места. Когда мой отец опротестовал права Вороньего Глаза на Морской Трон, тот его утопил и заставил моих дядей ему присягнуть. И даже после этого он отдал половину владений моего отца Железной Хватке. Лорд Винч был первым, кто склонился перед ним и назвал королем.

Род Винчей был силен на Пайке, но Аша не стала портить впечатление. — Винч никогда не был таким же смелым, как твой отец.

— Твой дядя его подкупил. — Ответил Трис. — «Тишина» вернулась доверху набитая сокровищами. Блюда, жемчуг, изумруды и рубины, сапфиры размером с яйцо, мешки денег, которые не под силу поднять человеку… Вороний Глаз покупал себе друзей обеими руками. Мой дядя Гермунд теперь называет себя лордом Ботли, и правит в Лордпорте от имени твоего дяди.

— Ты лорд Ботли по праву. — Уверила она его. — Когда я займу Морской Трон, все владения твоего отца будут возвращены.

— Как захочешь. Мне они не нужны. Ты так прекрасна в лунном свете, Аша. Взрослая женщина, но я помню тебя костлявой девчонкой с прыщавым лицом.

«Почему они всегда вспоминают про прыщи?» — Я помню тебя точно таким же. — «Хотя ты и не был столь ласков, как сейчас». — Из пяти ребят, которых привезла ее мать для воспитания на Пайке, после того как Нэд Старк забрал ее последнего оставшегося в живых сына к себе в заложники, Трис к Аше был ближе всего по возрасту. Он не был первым на свете, кого она поцеловала, но первым, кому она позволила расшнуровать куртку и сунуть свою влажную руку под рубашку, чтобы пощупать юную набухающую грудь.

«Если бы он был посмелее, я бы позволила и большее», — ее первое цветение пришло и пробудило в ней желание во время войны, но и прежде Аша была весьма любознательной. — «Он был там, был одного со мной возраста, он желал и этого было достаточно… этого и месячных». — Она бы назвала это любовью, пока Трис не начал разглагольствовать о детях, которых она ему родит, о дюжине сыновей, и, Ох! и Ах! о нескольких дочках. — Я не желаю дюжину сыновей, — шокированная, заявила она ему. — Я хочу приключений. — В скором времени мейстер Квален поймал их за играми, и юный Тристифер отправился к Блэктайду.

— Я писал тебе. — Сказал он. — Но мейстер Джосиран не отправил бы этих писем. Однажды я заплатил оленя одному из матросов с торговца, идущего в Лордпорт, он пообещал передать письмо лично в руки.

— Твой матрос надул тебя и выбросил письмо в море.

— Как я и боялся. Но никто не передавал мне и твоих писем.

«Это потому, что я не писала». — По правде, когда Триса отправили к Блэктайду, она вздохнула с облегчением. В какой-то момент их тисканье стало ее утомлять. Но скорее всего это совсем не то, чего бы он хотел услышать. — Эйерон Мокроголовый созвал вече королей. Ты пойдешь чтобы проголосовать за меня?

— С тобой хоть на край света, но… лорд Блэктайд говорит, что это вече очень опасная причуда. Он считает, что твой дядя нападет на собравшихся и перебьет, как сделал Уррон.

«Да, он для этого достаточно безумен».

— У него недостаточно сил.

— Ты этого не знаешь. Он на Пайке собирает людей. Орквуды из Оркмонта привели к нему двадцать больших кораблей, а Косой Джон Майр еще дюжину. Левша Лукас Кодд тоже с ними. И Полуседой Харрен, Красный моряк, Кеммет Пайк Бастард, Родрик Свободный, Торвольд Чернозубый…

— Мелкие людишки. — Аша всех их знала. — Сыновья морских жен, внуки рабов. Кодды… ты знаешь их девиз?

— Ну и пусть нас все презирают, — ответил Трис. — Но если они и в самом деле поймают тебя в свои сети, ты будешь точно так же мертва, как если бы ты попалась повелителям драконов. И даже хуже. Вороний Глаз привез с собой с востока монстров… да, и колдунов тоже.

— Дядюшка всегда был неравнодушен к уродцам и шутам. — Ответила Аша. — Мой отец всегда с ним ругался по этому поводу. Пусть колдуны молятся своим богам, а Мокроголовый — нашим, и после их утопит. Так я получу твой голос на вече, Трис?

— Бери всего с потрохами. Я — твой, навсегда. Аша, я хочу жениться на тебе. Твоя леди-мать дала свое согласие.

Она тихо застонала: — «Тебе нужно было сперва поинтересоваться у меня… хотя тебе бы вряд ли понравился ответ».

— Теперь я не второй сын. — Продолжал он. — Я, как ты сама сказала, полноправный лорд Ботли. А ты…

— А кто я, будет решено на Старом Вике. Трис, мы больше не дети, которые тискались по углам, пытаясь посмотреть что у другого в штанах. Ты думаешь, что можешь на мне жениться, но ты не можешь.

— Могу. Все мои мечты о тебе, Аша. Я поклялся на костях Нагга, что не прикоснусь к другой женщине.

— Так пойди и прикоснись к другой… или к двум, или к десяти. Я знала столько мужчин, что не могу сосчитать. Кого-то касалась губами, кого-то своим топором. — Она отдала свою добродетель в шестнадцать красивому блондину-матросу с торговой галеры родом с Лиса. Он знал всего шесть слов на общем языке, но среди них было слово «трахаться», и ей этого было достаточно. В конце концов, у нее хватило ума найти лесную ведьму, которая научила ее как варить лунный чай чтобы сохранить живот плоским.

Ботли моргнул, словно не понял, что она сказала.

— Ты… Я думал, что ты ждала. Почему… — Он закусил губу. — Аша, тебя вынудили?

— Так принуждали, что я разорвала на нем тунику. Ты не захочешь на мне жениться, поверь мне на слово. Ты славный мальчик и всегда им был, но я вовсе не примерная девочка. Если мы поженимся, очень скоро ты меня возненавидишь.

— Никогда. Аша, я так страдал по тебе.

Она слышала достаточно. Больная мать, убитый отец, и дяди сравнимые с бедствием, всего этого было достаточно, чтобы лопнуло терпение кого угодно. Ей вовсе не нужен был еще и страдающий от любви сосунок. — Найди бордель, Трис. Это исцелит тебя от любовных мук.

— Я никогда… — Тристифер покачал головой. — Ты и я должны быть вместе, Аша. Я всегда знал, что ты станешь моей женой, и матерью моих сыновей. — Он взял ее за руку.

В одно мгновение ее кинжал оказался у его горла.

— Убери руку или не доживешь до рождения сына. Сейчас же. — Когда он убрал, она опустила лезвие. — Тебе нужна женщина? Отлично. Сегодня я отправлю ее к тебе в постель. Представь, что она — это я, если тебе это доставит удовольствие, но не вздумай снова хватать меня. Я — твоя королева, а не жена. Запомни хорошенько. — Аша убрала кинжал в ножны, и оставила его стоять, с крупной каплей крови, стекающей по его шее, казавшейся черной в свете луны.