Пилот

11.

— Вот он, — сказала Скалли, опустив бинокль.

Грузовик приближался, ясно видимый в предвечерних сумерках. Он шел небыстро, ровно, уверенно. Никуда не торопясь. Даже к неизбежно близкому финишу.

Малдер завел мотор, пропустил грузовик вперед и повел свою «китаянку» следом.

— Ты читала досье того иракского летчика?

— Нет, — удивилась Скалли. — Зачем?

— Толком не знаю, — сказал Малдер. — Мне кажется, мы должны собирать материалы еще и о тех, кто сумел нанести урон пришельцам.

— Ты постоянно думаешь о пришельцах лишь как о врагах: задумчиво сказала Скалли. — Но почему?

— А у меня есть основания думать иначе?

— Но ведь мы почти ничего не знаем о них. Хорошо, допустим, они действительно существуют:

— Допустим, — сказал Малдер почти весело.

—: но весь их образ действия: он какой-то: он странный, но не явно враждебный:

— Да? В этом рассуждении что-то есть, Скалли. Ежегодно только в Штатах пропадают бесследно — не просто объявляются в розыск, а не обнаруживаются в результате всех розысков! — восемь-девять тысяч человек. Конечно, какуюто часть, возможно, не слишком малую, составляют те, кого убивают и чьи трупы прячут гангстеры и маньяки, кто тонет в болотах, пропадает в горах и пещерах: допустим, это девять десятых всех пропавших. Это очень щедрый процент: но допустим. Итак, кто-то ежегодно похищает, мучает и убивает около тысячи американцев. И что? Если он при этом не выдвигает политических требований: да все террористы мира за всю историю терроризма убили около двух тысяч американцев — это если считать морских пехотинцев в Ливане и Сомали: Но ведь правительство провозглашает, а мы не возражаем, что после падения коммунизма именно международный терроризм — наш злейший враг:

— Не знаю. Я не до конца уверена в правильности твоих расчетов: но даже если ты и прав: Можно ли судить о поступках пришельцев, не-людей, исходя только из наших взглядов на мир?

— А чем плохи наши взгляды? Мне они нравятся. С моей точки зрения, ни при каких обстоятельствах нельзя направлять парализующие лучи на брата и забирать из дома его маленькую сестру только потому, что кто-то там, в космосе, решил, что она представляет собой интересный генетический образчик:

— И все же, все же: А если только так можно спасти наш мир от грозящей ему катастрофы?

— Допустим. Придите открыто. Объясните. Берите добровольцев. Такие будут.

— Но, может быть, они и приходили открыто? Вступили в контакт с правительством: Возможно, у них совсем иная структура общества:

— Или они сумели рассмотреть реальную структуру нашего общества:

— Малдер, ты хочешь сказать:

— Да. Я хочу сказать, что наше правительство предоставило им

— добровольно — всю страну в качестве генетического материала. С точки зрения пришельцев — это мудро, поскольку такого смешения генов, как в Америке, нет больше нигде в мире. Так что мы успешно торгуем самым ценным, что у нас есть, получая взамен цветные стеклышки и пустые пивные банки.

— Почему же мы не видим ни стеклышек, ни баночек?

— Получает-то их вождь: А кроме того, я где-то читал такую фразу: лучшая машина — эта такая, которой вообще нет, а все, что надо, делается само. Возможно, инопланетные технологии, которые правительство получает, просто не могут быть восприняты нами как технологии. В первую очередь это касается тонкого управления поведением, памятью, эмоциями: Во вторую — я так подозреваю — управления случайными процессами. В третью:

— Малдер, смотри, он поворачивает:

— Вижу:

Грузовик свернул на узкую дорогу, ведущую к озеру и пестрому кемпингу на берегу.

— Опять решил отдохнуть, — проворчал Малдер, — похоже, оплата у него повременная:

Но грузовик миновал кемпинг и продолжил свой путь.

— Куда же он: — Малдер, нахмурив лоб, пытался вытащить из памяти этот квадрат карты. Ага: сейчас будет лес, еще цепочка маленьких озер, а потом городок Дримстрим и выезд на шоссе двести сорок шесть:

Миль двадцать пять до городка. Или чуть меньше.

— Что такое «Большая дюжина»? — спросила Скалли.

— Откуда ты: а, Фрохики. И его маленькая банда: По слухам, так называлась некая полуофициальная структура, образованная во времена Эйзенхауэра. Он же «Комитет двенадцати». В нее входили сам Айк, Гувер, Гордон Дин, Бжезинский, Джордж Буш: это те, кто засветил себя. Имена большинства членов даже первого состава «БД» пока неизвестны. «БД» занималась — и занимается, я думаю — сотрудничеством с пришельцами. Айк был последним президентом, который знал всё — остальные знали только благую часть. Дескать, пришельцы помогают нам бороться с коммунизмом и раком: и далее в том же духе. Даже Бушу в этом смысле не удалось к нему приблизиться. В начале деятельности «БД» он занимался добыванием неподконтрольных денежных средств для деятельности комитета. Очень похоже, что именно Буш руководил операцией по ввозу кокаина в Штаты в пятьдесят восьмом и пятьдесят девятом годах. Из Колумбии через Кубу на рыбацких лодках кокаин доставляли на морские буровые платформы компании «Запата ойл», где Буш был генеральным менеджером, а оттуда — на материк, минуя береговую охрану.

Это был хорошо налаженный конвейер:

— Очень похоже на страшные легенды:

— А мы и живем в мире страшных легенд. Ты разве еще не заметила? — он помолчал, вглядываясь в дорогу. Огни грузовика исчезали за поворотами, появлялись вновь. Сумерки сменились почти полной темнотой, но Малдер не включал фары. Как он угадывал впереди асфальт — непонятно: — Конечно, во всем этом много домысла. Как всегда бывает, когда основной массив информации засекречен, а то, что становится известным — случайно и разрозненно:

— Но ты говорил так уверенно:

— О «Большой Дюжине»? К сожалению, это весьма достоверно.

Мне было: знаешь, тяжело — это даже не то слово: пережить: как бы сказать: разочарование во всем. Я смотрел на людей и видел похотливых и грязных чудовищ, лжецов: давай не будем об этом, ладно?

— Ты начал сам.

— Да. Наверное, устал. Никому не рассказывал, даже матери:

Нет, договорю. Потом это прошло. Я вдруг понял, что в какомто главном смысле — ничего не изменилось. Нет, не так.

Изменилось настолько радикально, что очистилось от мелочей, от подробностей: а вся эта дрянь: «Большая дюжина» и все такое прочее — это и есть подробности. Вот есть я. Есть они. Этого достаточно для: отношений.

Скалли задумчиво приподняла бровь, хотела что-то сказать — и в этот момент пришел Свет.

Он пришел как волна, как цунами, ударил в ветровое стекло, расплескиваясь по сторонам, а потом накрыл машину собой и оставил ее на дне океана Света, всепроникающего, холодного, в мельчайших прожилках и крупинках. Он набивался не только в глаза, но и в уши, в ноздри, в легкие, оглаживал, обжимал и обволакивал кожу. Он был легкий и в то же время необыкновенно плотный:

Казалось, он будет всегда.

И все-таки он рассеялся. Исчез. Вытек куда-то через поры мироздания:

Скалли почувствовала боль в горле и поняла, что кричала.

Громко, долго, визгливо: