Передние колёса въехали на повреждённый отрезок пути. Алмаз, превратившийся в один большой нерв, почти так же - как при стрельбе в экстренных ситуациях: чувствовал каждый миллиметр дорожного покрытия, таящий в себе угрозу обрушения.
"Горыныч" проехал три метра, пять - полностью въехав на просевший участок, двинулся дальше. Десять метров, двадцать... Двадцать пять.
Левое переднее колесо начало проваливаться вниз! Алмаз среагировал миллисекундой раньше, словно уловив, когда произойдёт неизбежное. "Горыныч" дёрнулся вперёд, мелкое крошево полетело из-под колёс, свет фар плясал на маячащей впереди, ровной поверхности. Книжник что-то закричал, но крика было не слышно, в ушах Алмаза стоял только шум работающего на полных оборотах двигателя.
Пять метров, восемь, пятнадцать! Внедорожник выскочил на более надёжную часть плотины, и покатил в конец.
- Ебулдыцкий шапокляк! - Облегчённо выдохнула Лихо. - Когда у дракона есть опытный наездник, это всё-таки много значит. Пошли, ротозеи. Путешествие продолжается.
Лихо с Книжником, на двоих уцапали рюкзак полегче, и потащили его к машине. Шатун навьючил на себя остальное.
Алмаз сидел в кабине, с непонятной улыбочкой глядя перед собой.
- Надеюсь, рассудком здесь никто не повредился, и Боливар поскачет дальше, унося на себе четырёх отважных воинов. Волею судьбы ввергнутых в самое опасное приключение, которое только можно себе вообразить. - Лихо оценивающе посмотрела на Алмаза.
- Да всё нормуль. - Тот как-то невесело ухмыльнулся. - Просто, было бы глупо шарахнуться вниз. Ой, как глупо. Пусть и не в одном шаге от финала, но всё же...
- Так я и говорю, что у нас на всех - один ангел-хранитель... - Прогудел Шатун, загружая рюкзаки обратно в машину. - Или всех сразу схлопнет, или никого.
- Сдаётся мне, что ты прав. - Алмаз стал прежним, собранным. - Поехали, что ли... Спать хочу. Это вы выдрыхались без малейшего зазрения совести. Лихо, подмени.
Блондинка села за руль, и "Горыныч" направился к въезду в город.
- Кто бы нас встретил, да с распростёртыми объятиями. - Лихо рулила по улочке, пытаясь высмотреть хоть кого-то, способного подсказать вариант ночлега. Окраина города выглядела пустынной, заброшенной давно и прочно.
- Да что же это такое... Ни единой живой души. - Блондинка свернула направо, на широкую улицу, явно ведущую в центр. - Хоть бы кто-нибудь...
Человек выскочил из темноты, на дорогу метрах пятидесяти от "Горыныча", на бегу заслоняясь рукой от света фар, как будто от чего-то опасного, злого: и бросился прочь, в темноту. Вслед ему, из этой же самой темноты, с той стороны, откуда он появился, вылетела то ли палка, то ли арматурина. Угодившая прямиком по ногам. Человек, мотаясь, как тряпичная кукла, кубарем покатился по асфальту, нещадно ударяясь всеми конечностями. Догнавшая его штуковина металлически звякнула, приземлившись на дорогу: точно - кусок арматурины... Следом за ним, из темноты выскочили ещё трое, а несколько секунд спустя - ещё четверо. Пострадавший принялся подниматься, держась за правый локоть, который пострадал больше всего. Но подскочившая троица окружила встающую с асфальта фигуру, и нога одного из них, смачно, с какой-то даже нетерпеливостью - въехала человеку по рёбрам.
- Торможу. - Лихо бросила отчаянный взгляд на сидящего рядом с ней Алмаза, и остановила "Горыныча" метрах в двадцати от сгрудившихся вокруг лежащего человека, силуэтов.
Несколько человек обернулись на звук остановившегося внедорожника, загораживаясь ладонями от бьющего в глаза, света фар.
- Чё, сука, отбегалась?! - Тот, который ударил человека по рёбрам, упёрся ему подошвой ботинка в лицо, и придавил к асфальту. - Знаешь, сколько тебе теперь, за всю семейку - раком стоять придётся? Где твой брательник, паскуда?!
- Эй! - Лихо сделала несколько шагов вперёд, готовая выхватить "Феникса" из кобуры. - Сбавь обороты, ты, резкий! Да-да, я тебе говорю.
Продолжая прижимать человека к асфальту, "резкий" повернулся на голос, тоже заслонившись ладонью от света. Лихо быстро обежала взглядом всю семерку, выглядывая оружие, или хотя бы признаки его наличия. Ничего такого не наблюдалось. Также не наблюдалось присутствия мутантов, семёрка была полностью нормальной, что немного облегчало задачу.
- Ногу убери, я сказала. - Блондинка сделала ещё пару шагов, остановившись метрах в десяти от этой шайки-лейки. - Быстро убрал! Если ещё не догадываешься, то пуля в колене - это очень, и очень негативное явление. И я его тебе могу обеспечить, играючи, и без всякого слюнтяйства, вроде угрызения совести. Ну?
Тот убрал ногу, с расчетливой медлительностью, призванной продемонстрировать блондинке некое пренебрежение ко всему вышесказанному. И вышел вперёд, оказавшись на метр-полтора, впереди всей стаи. В том, что это была стая, Лихо уже не сомневалась. Микроскопическая бандочка, состоящая из переростков, лет под двадцать. Самому старшему, стоящему в нескольких метрах от Лиха, было лет двадцать пять, и, судя по всему, он был вожаком. Лидером.
- Ты кто такая? - Он сплюнул на асфальт, и растёр плевок ботинком. Медленно, с оттяжечкой. Лихо мысленно усмехнулась. Сие телодвижение выглядело завуалированным оскорблением, показывающим, что он сделал бы с блондинкой, если бы она была одна, и без оружия.
- Слышал поговорку - "Излишнее любопытство, приводит к жидкому стулу"? - Лихо посмотрела ему за спину. Человек, лежащий на асфальте, немного приподнялся, и смотрел в их сторону. Блондинка рассмотрела почти детские черты лица, русые волосы, чуть вздёрнутый нос. Девочка, лет тринадцати. Конечно, может быть Лихо встряла не в своё дело, но ситуация, когда семеро - далеко не дистрофического облика жлобов, гонятся за ребенком, и бьют его ногами: приводила её, самое малое - в холодную, пока ещё сдерживаемую ярость.
- Это наши дела. - Вожак стаи, в которой не водилось даже паршивенького обреза из берданки колхозного сторожа, с вызовом, к которому всё же примешивалась некоторая доля опаски, изобразил ртом что-то наподобие оскала. Испугал, бля...
- Нам её родственник задолжал. - Лидер, у которого были глубоко запавшие глаза, крючковатый нос, и оттопыренные уши, сделал замысловатую фигуру на пальцах: должно быть, показывая всю тяжесть, и серьезность долга. - А мы долги не прощаем.
- Придётся простить. - Лихо выразительно пошевелила пальцами. Никаких сложносочинённых фигур она делать не собиралась, но даже легчайшее шевеление кистью, производимое возле кобуры с пистолетом - вещь несказанно более выразительная, чем остальные взбалтывания воздуха.
- Чё, а без ствола - кишка прохудилась? - Гонора у вожака было определённо больше, чем боязни. - Давай, шмаляй. Ты думаешь, что я при виде пушки, добычу удобрения в штаны налажу?
- И откуда же ты, такой смелый... - Лихо извлекла пистолет, не торопясь направлять его на гипотетическую мишень. - Только вот, кому от этого легче?
- Погоди.. - Шатун оказался рядом с ней, и сделал успокаивающий жест. - Ребятки, а как насчёт пари? Насквозь приземлённого, и выгодного.
- Ну? - Лопоухий вожак перевёл взгляд на него, глаза на пару секунд приобрели форму, весьма близкую к квадрату. - Чё предлагаешь? Только не говори, что один на один биться. Это ещё смешнее, чем эта белобрысая с пукалкой...
- Зачем один на один... - Громила почти застенчиво пожал плечами. - Все на одного. На меня.
- И что? - Главарь произвёл в уме быстрые мыслительные комбинации. - А если мы тебя отбуцкаем?
Конфеток дадите? Или на машинке покатаете?
- Если вы хотя бы собьёте меня с ног... - Шатун с милейшей улыбкой смотрел на лидера этой шпаны. - То девочка остаётся у вас. Плюс вот она. - Он кивнул на Лихо. - Отдаст лично тебе своё оружие. Со всеми патронами. А то, как-то несолидно без стволов...
Он, похоже, нашёл болевую точку вожака, в глазах которого, при очередном упоминании огнестрельных причиндалов, проскочила какая-то болезненная искра.
- А если нет?
- Отдаёте нам девочку.
- Голыми руками? - Лопоухий кивнул на тесаки Шатуна. - Или ты с этими телорезами собираешься выступать?
- Я - с голыми руками. - Шатун, с самым миротворческим видом, поднял вверх внушительные ладони. - А вам разрешаю. Палки там, арматурина вон: или ещё какого мусора насобирайте...
Вожак оглянулся на свою стаю, глядя даже не вопросительно, а повелевающее. Остальная шестёрка замялась, с какой-то зачарованной боязнью глядя на освещённый фарами, массивный силуэт Шатуна. Главарь сделал несколько шагов назад, вернувшись к своим, и негромко сказал несколько фраз, пару раз ткнув в направлении Лиха, точнее - её "Феникса".
- Только не до смерти. - Он снова подошёл на прежнее место, словно выдерживая какую-то дистанцию. - По первому требованию, драка останавливается.
- Конечно. - Громила благодушно кивнул. - Зачем нам лишнее членовредительство? Я, вообще - человек уравновешенный, против насилия. Обстоятельства, бывает, вынуждают...
Он отстегнул ножны с тесаками, передав их неотвязно маячащему около него, Книжнику. Алмаз остался возле "Горыныча", прощупывая взглядом окрестности.
Книжник принял ножны с таким видом, с каким, наверное, какой-нибудь мечтающий о жарких сражениях, обозный поварёнок, принял бы меч от бога войны.
- Молчун, за сучкой посмотри. - Распорядился лопоухий вожак, и самый невыразительный по телосложению член стаи, с нескрываемо обрадованным видом рванулся в сторону, поднимая девочку за руку. - Пошли, пока пушка не проржавела, или эти не передумали...
У троих из шестёрки при себе оказались ножи, один вооружился арматуриной, ещё один - извлёк телескопическую дубинку, с шипастым шариком на конце. Лидер, с ленцой, надел на обе руки по кастету: как успела заметить Лихо - жуткому самопалу, но способному натворить дел, особенно в хватких ручонках. Если верить выражению на лице вожака, именно к таковым он и относил свои конечности. Очень может быть...
- Готовь "пиф-паф", белобрысая... - Кастетовладелец посмотрел на блондинку, и ощерился - думая, что выглядит как минимум барсом: или хотя бы - доберманом. По мнению же Лихо, по сравнению с Шатуном, он не тянул даже на страдающую истощением дворнягу, у которой давно уже выпали все зубы. Лихо не стала корчить рожи в ответ. В принципе, решение, предложенное Шатуном, было самым - так сказать, бескровным. В переносном смысле, конечно же...
Если бы лопоухий главарь не принял выставленное Шатуном условие, пришлось бы загрязнять воздух пороховыми газами, нарушать вечернюю тишину... А так, вроде бы джентльменское соглашение, никаких претензий к проигравшей стороне быть не должно. Само собой, Лихо, как здравомыслящий человек, не стала обольщаться насчёт моральных принципов стаи. Такие чаще всего, вгоняют нож в спину, чем признают поражение. Но если хочется Шатуну размяться, пускай разминается... Физкультура ещё никому, и никогда не вредила. И, к тому же - не худосочных активистов кружка изобразительных искусств собрался потрепать, отнюдь...
Шатун вышел немного вперёд, и свора взяла его в кольцо, держась от громилы подальше. Никому не хотелось лезть первым, как ни зыркал вожак, подталкивая кого-нибудь к началу активных действий. Шатун стоял, опустив руки, на его лице не отражалось ровным счётом ничего. Застывшая маска полного отчуждения.
Лидер стаи, наконец-то бросился первым, в очередной раз в истории человечества приходя к выводу, что нет ничего лучше личного примера. Прямой удар кулаком, нацеленный точно в солнечное сплетение, рассёк воздух. В свете фар, тускло блеснул металл кастета, метнувшегося к цели. Если бы главарь попал, то даже Шатуна не хватило бы надолго, после такого-то удара.
Громила, вроде бы неуклюже посторонился, и лопоухий пролетел мимо, получив от Шатуна почти дружеский шлепок пониже спины. Не сколько для ускорения, сколько для разжигания спортивного азарта. Ещё одна попытка. Ещё...
Шатун каждый раз уходил от почти верного контакта с холодно поблёскивающим металлом, зажатым в руках вожака стаи. Не делая попыток ударить самому.
Лидер, в очередной раз показавший громиле свою незащищённую спину, махнул остальным, приказывая нападать всем сразу, со всех сторон. Физиономия у него была разозлённая, он думал только об одном: как бы достать этого, постоянно ускользающего из-под удара, чужака. Он, похоже, не понимал, что с ним даже не забавляются, пытаясь унизить его в глазах остальной своры: а дают понять, что ещё есть возможность уйти целыми. Или его гордыня была выше этого.
Шестёрка напала слаженно, виден был некоторый опыт: хотя в этот раз явно наличествовала некая нервозность: Шатун был противником незаурядным. Деваться от летящих со всех сторон ударов, с понятия обычного человека - было некуда. Но только не Шатуну.
Он только что был на одном месте - и, вдруг его там не оказалось. Его противники налетели друг на друга, с растерянностью ощущая, что их собственные тела не слушаются хозяев. Круг распался, а Шатун оказался на том же месте, где и был до коллективного нападения. Нападающие, застыв в некотором ступоре, ощупывали себя, пытаясь найти следы повреждений. Ножи, дубинка, арматурина, кастеты - должны были оставить хоть какие-то царапины, ссадины... Но ничего этого не было. А вот почему это случилось - знал только человек-гора, невозмутимо возвышающийся в центре круга.
- Ребятки, наглядная демонстрация закончена. - Кротко заметил Шатун, по-прежнему не пытающийся занять хоть какое-то подобие боевой стойки. - Дальше продвигаться не советую.
Главарь, в глазах которого уже не было ничего, кроме желания превратить громилу в гигантскую, кровоточащую отбивную, снова бросился вперёд - взревев нечто, совсем уж нечленораздельное. Пятёрка бросилась за ним. Не то, не успев сообразить, кто до сих пор был настоящей причиной их невредимости. Не то - рефлекторно последовав за вожаком. Как это бывало раньше, когда им везло. Полоса везения кончилась там, куда могли достать руки и ноги Шатуна.
Шестёрку разметало в стороны, создавалось полное впечатление, что они с разбегу налетели на смерч, ураган, торнадо... Звякнули, попадав на асфальт, причиндалы, с помощью которых, свора собиралась выиграть пари, предложенное громилой. Четверо, без всяких затей, улетели в темноту, откуда чуть погодя, послышались невнятные причитания по поводу резкого ухудшения самочувствия. Вожак, и бывший обладатель телескопической дубинки, остались лежать в пятне света, пребывая без сознания.
- Учишь вас, учишь... - С капелькой сожаления пробормотал Шатун, собирая с асфальта ножи, и всё остальное: конечно же - изобретённое человечеством в самых гуманных целях. - Душу вкладываешь. А отдачи - никакой...
Седьмой член стаи, с тотальным неверием в глазах, наблюдал громилой. Нож, который он держал возле груди девочки, во взгляде которой бурлили примерно схожие эмоции - мелко подрагивал. Шатун закончил со сбором металлолома, и подошёл к ним.
- Есть желание присоединиться к ним? - Он кивнул в темноту, откуда стонали всё тише. - Или как?
Последний участник бандочки, растерянно опустил нож, потом поднял его повыше, к горлу девочки.
- Не балуй... - Предупредил его громила. - А то покритикую так, что будешь завидовать остальным. Отпускай. Я честно выиграл, если ты ещё не понял...
Тот медлил, и Шатун сделал короткое движение: неуловимое взгляду, конечно же... Лезвие ножа оказалось зажатым между его большим и указательным пальцем правой руки. Он легонько шевельнул пальцами, и нож сломался пополам, половинка звякнула где-то под ногами последнего из семёрки.
- Говённая сталь. - Громила проговорил это уже в спину убегающему представителю мелкого криминалитета. - Мне было бы стыдно, с такой рухлядью - на людей бросаться...
- Красавец. - Лихо подошла к Шатуну, пряча "Феникса" в кобуру. - Воспитательный процесс прошёл во всём великолепии. Аплодировать не буду, потому что иной результат был невозможен в принципе. А, знать наперёд - это несколько сглаживает остроту восприятия, согласись?
- Вы кто? - Девочка, до сих пор не вполне осознавшая, что линия её судьбы изогнулась под другим углом: окончательно, и бесповоротно; поочерёдно глядела то на Шатуна, то на Лихо.
- Мы? - Лихо с самой доброжелательной улыбкой посмотрела на неё, подмигнула. - Мы - добрые феи. Патрулируем вот... Ты не смотри, что у Шатуна физиономия нисколько на волшебную, и уж тем более - на добрую не смахивает. Бывают и такие феи: всякие бывают.
- А эти? - Девочка с тревогой посмотрела туда, где затихали стоны проигравших пари.
- А что эти? - Лихо недоумённо посмотрела туда же. - Лежат себе смирно, ногами больше никого не бьют. Или у тебя есть по этому поводу какие-то сожаления? Надеюсь, нам не предстоит узнать, что они были невинными овечками, в кои-то веки, набравшимися храбрости покарать злобное чудовище - то бишь тебя? И мы совершили фатальную ошибку, за которую нас немедленно лишат полагающейся порции волшебного эликсира. Без которого, мы больше не сможем совершать добрые поступки, и переключимся на плохие...
- Нет. - Спасённая девочка выставила вперёд руки, этим жестом доказывая обратное. Охнула, схватилась одной рукой за бок: удар ногой не прошёл бесследно. - Семён им всё отдал, всё - что был должен. Они уже просто решили отобрать у него всё, полностью. Гады...
Она заплакала, вытирая слёзы свободной рукой. Шатун бросил на блондинку быстрый взгляд, та кивнула. Непонятно, что хотели отобрать у пока что неизвестного Семёна, но Лихо не уловила ни малейшего искажения, указывающего на ложь.
- Ну-ка, ну-ка - слёзы спрятали, слякоть не разводим... - Лихо приблизилась к девочке, и рукавом куртки, принялась вытирать ей лицо. - Всё уже закончилось, и это верно. Вернее и быть не может...
Та всхлипнула ещё несколько раз, и успокоилась: с какой-то особенной беззащитностью глядя на своих спасителей.
- Ты вообще - где обретаешься? - Блондинка мягко, но настойчиво повлекла её к "Горынычу". - Давай, мы тебя подкинем до адреса. Заодно, может быть - посоветуешь, куда нам в плане ночлега обратиться. Первый раз в ваших краях, никого не знаем... Тебя, кстати, как зовут-то?
- Ульяна. - Девочка улыбнулась уже без страха: светло, доверчиво. - А вас?
- Зови меня - Лихо. - Блондинка картинно повела плечами. - Похожа? А вот этот любитель набить кому-нибудь наружность - Шатун. У машины - Алмаз. И последний - красавец мужчина, и мой тайный воздыхатель - Книжник. Вся четвёрка в сборе. Не фантастическая, как этот умник в очёчках когда-то пытался называть: но вполне себе боеспособная. Ну, я думаю, ты уже успела убедиться в полном объёме, что я нисколько не преувеличиваю...
Девочка забралась в машину, сев между Шатуном и Книжником.
- Куда ехать? - Мотор снова заработал, Лихо повернулась к их новой спутнице. - Давай, указывай направление. Только лево, и право не путай - а то был у меня один знакомый...
- Прямо, на первом повороте налево, потом сразу направо. - Ульяна с любопытством озиралась в салоне "Горыныча". - А классная у вас машина! У нас в Челнах, ни у кого такой не встречала...
- Вот, встретила... - Лихо повела внедорожник по заданному маршруту. - Как вы тут поживаете, в Набережных Челнах? Судя по тому, что Шатуну пришлось слегка попотеть ещё на окраине - живёте вы нескучно. Или я всё-таки ошибаюсь? А случившееся с тобой - не более, чем досадное недоразумение.
- Всплеск был? - Книжник, рядом с которым сидел новый источник информации, вылез на передний план. Не утерпел. - Только не говори, что у вас всё гладко. Мы вот, не далее, чем сегодня утром, один такой сказочный городок покидали в жуткой спешке. А начиналось всё так роскошно... Но закончилось - хуже некуда.
- Всплеск был с месяц назад. - Ульяна капельку испуганно посмотрела на него. - Обычный Всплеск, пересидели полдня с задёрнутыми окнами, и всё... Семён рассказывал, что беспокойнее стало, но я как-то пока не вижу. Вроде бы всё в порядке.
- Что конкретно он рассказывал? - Подала голос Лихо. - Поподробнее нельзя?
- Я запоминаю плохо... - С виноватым видом сказала девочка. - Имена, лица, мелочи какие-то - запоминаю. А вот рассказы о событиях - плохо. И чужие рассказы - тем более. Но вроде бы, он говорил, что зверьё чаще нападать стало... Даже стаями, причём такими, какие и представить себе нельзя... И у брата очень растерянное лицо было, вот это точно помню.
- Не удивлены... - Прокомментировала Лихо. - После разухабистого трио шипачей, чуть не обкорнавшего Шатуна, по самое "не балуйся": в остальное верится как-то проще... Сейчас точно налево? Ничего не перепутала?
- Налево. - В голосе Ульяны не было и тени сомнения. - Потом направо.
"Горыныч" свернул, куда было сказано. Спустя несколько минут, он подъехал к обшарпанной панельной пятиэтажке, подкатив к крайнему подъезду.
- Вот и всё. - Блондинка повернулась к девочке. - Иди. Мы тебя не задерживаем.
- А вы? - Ульяна с благодарностью оглядела всех. - Куда, на ночь глядя?
- Найдём что-нибудь... - Лихо ободряюще взъерошила ей волосы. - На самый худой случай - прямо в машине переночуем. Не развалимся. Не мы, и не "Горыныч"... Ты, кстати - не подскажешь, где можно пару коек арендовать? За умеренную плату.
- Пойдёмте к нам. - Ульяна сделала приглашающий жест ладошкой. - Места на всех хватит. И платы никакой с вас не возьмём. Какая может быть плата, после того, как вы меня спасли?
- А брат твой как? - Алмаз испытующе поглядел на неё. - Может, мы ему не в радость будем, а напротив даже... Мало ли, как он у тебя к незнакомым людям относится. И неважно, что они сделали четверть часа назад. Всякое бывает...
- Да вы что! - Девочка изумлённо всплеснула руками. - У него, кроме меня - никого нет больше. Ни в этом городе, ни вообще. Он вас на руках носить будет, за то, что меня от Демона отбили!
- Демон - это тот, лопоухий, с кастетами?
- Он, самый.
- Ну, до демона ему ещё тянуть, и тянуть. - Смешливо сказала блондинка. - То, что я видела сегодня - это не демон. Так, третий помощник младшего среднеответственного специалиста по чистке котлов для предварительной вечерней варки грешников. Чепушилка безрогая.
Шатун ничего не сказал, но очень выразительно улыбнулся самыми уголками губ.
- Ну что, сообщество? - Лихо оглядела друзей. - Доставим людям удовольствие, своим ночлегом? Тем более, что мне до одури хочется увидеть - как Шатуна на руках таскают. Зрелище будет эпическим и душераздирающим - одновременно.
Алмаз с Книжником хохотнули. Шатун ничего не сказал, но вид у него стал донельзя загадочный.
- Дежурим поочерёдно. - Лихо повернулась к спутникам. - Сначала Алмаз, потом Шатун, потом я. Книжник от дежурства освобождается.
- Почему это?! - Очкарик возмущённо свёл брови вместе, приготовившись поднять вселенский хай, по поводу ущемления его прав. - Я что...
- Ты - ничего. - Лихо легонько щёлкнула его по лбу, прервав эмоциональный выплеск. - Ты - отдыхаешь, потому что, я так сказала. Не посетуй, но ты на "Горыныча" - ни с профиля, ни с анфаса - не похож. Если мы бибику, после твоего дежурства, не обнаружим - ты нас на себе повезёшь? Слышал, что Ульяна сказала? - нет в Челнах второго "Горыныча"... Зато, я так полагаю - желающих обзавестись оным: хоть отбавляй. Верно я говорю?
Вопрос адресовался к девочке, и та кивнул, не особенно раздумывая.
- Могут украсть, запросто... Особенно зная, что это чужая машина, не местная.
- А это значит, что не местную, и очень привлекательную внешне, машину: должен стеречь не местный, и способный на решительные меры человек. - Блондинка поставила в разговоре последнюю точку. - Не в Суровцах, мать вашу.
- Суровцы - это где? - Ульяна удивлённо посмотрела на Лихо. - Далеко? Вы оттуда?
- Суровцы - это в прошлом... - Книжник перестал пыхтеть в приступе праведного возмущения, и как-то сразу понурился, запечалился. - Нет больше Суровцев.
- Ладно, проехали. - Лихо, в глазах которой на миг разверзлась, и тут же исчезла - тёмная пропасть тоски: посмотрела на Ульяну. - Веди, давай, где там твоё пристанище...
Девочка выбралась из "Горыныча", и пошла к подъезду. Лихо, Шатун и Книжник потянулись за ней. Алмаз остался в машине, заблокировав двери, и устраиваясь поудобнее.
На первом же этаже, Ульяна подошла к двери квартиры, на которой до сих пор виднелась поцарапанная табличка с номером "43", заколотила кулачком по некогда полированным рейкам, которыми была обита дверь. Теперь на них в нескольких местах, красовались подпалины, пара реек была выломана напрочь.
- Сеня! - Ульяна ещё несколько раз ударила по двери. - Открывай, это я!
Дверь резко распахнулась внутрь, и Лихо разглядела в темноте квартиры, напрягшийся мужской силуэт. Который имел при себе какую-то, определённо огнестрельную приблуду, нацеленную Лиху точно в голову.
- Вы кто?
- Вообще-то, нам обещали, что здесь будут на руках носить. - Лихо невозмутимо посмотрела вглубь квартиры. - Но, как я уже успела осмыслить, не с порога - точно...
- Сеня! - Девочка моментально загородила блондинку, что, впрочем, нисколько бы не помешало её брату засадить Лиху чуть пониже макушки - свинцовую блямбу. - Они меня от Демона отбили! Если бы не они...
В течении следующей минуты, Лихо со спутниками выслушивали идущие по нарастающей комплименты, в которых обрисовывались сугубо положительные качества спасителей. В начале второй минуты, брат Ульяны опустил оружие.
- Ладно, входите...
Они не преминули воспользоваться приглашением. Почему бы не войти, коли уж, так мило зазывают. Не от всей души, конечно. Но, как говорится - чем богаты...
- Не обижайтесь. - Семён зажёг несколько бензиновых светильников, сделавших жильё немного внутреннее убранство квартиры, немного поуютнее. - Сами понимаете - я вас не знаю, а жизнь с каждым днём катится куда-то, хрен разберёт. И не скажу, что к лучшему...
Ему было лет тридцать восемь-сорок. Ростом где-то с Алмаза, густые русые волосы, правильные черты лица. Карие глаза. Уверенные движения человека, многое повидавшего на своём веку, и судя по всему - сделавшего из всего увиденного, правильные и логичные выводы.
- Не берите в голову. - Лихо присела на подрасшатанное кресло. - Никого ведь не утяжелили на несколько грамм. А остальное - как-нибудь урегулируем. Утрясём и рассортируем.
Шатун топтался на месте, не зная, куда присесть. Вся остальная мебель выглядела как-то хлипковато, и наверняка капитулировала бы при первом контакте с весом громилы. Вздохнув, Шатун прислонился к стене. Книжник занял второе кресло.
- Спасибо вам. - Брат Ульяны признательно оглядел всех троих. - Ульянка - это последнее, что у меня в жизни осталось. Я уж не знал, что делать, куда бежать. Этот сраный Демон, со своими демонятами... Беспредельщики без таланта.
- Бывает и такое. - Лихо невозмутимо кивнула. - Но ведь главное, что все, кто надо - цел. А все, кто не надо - получил по болевым точкам. Грамотно получил, добавки не потребовалось.
- А он их как отделал! - Ульяна, глаза которой загорелись восторгом от приятных воспоминаний - указала пальчиком на Шатуна: старательно делавшего вид, что к выдаваемой тираде, он не имеет никакого отношения. - Они как полетят в разные стороны! Ножи - туда, дубинка - сюда! Класс!
Семен подошёл к громиле, и с нескрываемым уважением протянул ему руку. Кисть брата Ульяны, без остатка утонула в лапище Шатуна, принявшего рукопожатие.
- Спасибо.
- Да, я-то что... - Смущенно пробасил громила. - Это всё она. Остановилась, мозги этим начала на место вправлять. Я только хотел, чтобы никто не пострадал. В смысле - не убили.
- Гуманист он у нас. - Серьёзно сказала блондинка. - Если и задумают когда увековечить чистый, без примесей, гуманизм с человеческим лицом: то вот, пожалуйста - это наш дражайший Шатун, никуда больше ходить, и никого искать не надо. Гуманизм в подлиннике.
- Может, чаю? - Предложил Семен. - Свеженького заварить - минут десять, не больше...
- Не помешало бы. - Шатун печально оглядел комнату, в очередной раз убедившись, что никуда присесть, кроме как на пол - ему не светит. - И покрепче.
- А потом спать. - Лихо посмотрела на стоящую на подоконнике "плескалку". - Надеюсь, что никакие треволнения нам сегодня не грозят. Очень бы хотелось на это надеяться.
Брат Ульяны ушёл в направлении кухни. Через десять минут, как и было обещано, он принёс три разномастных ёмкости с чаем. Шатуну досталась литровая банка, Лихо и Книжник - получили более соответствующие ритуалу чаепития - кружки.
- Больше кружек нет. - Он извиняющее посмотрела на Шатуна, начавшего маленькими глоточками прихлёбывать обжигающий напиток. - Живём вдвоём, нам больше и не надо...
- Всё нормально. - Прогудел громила. - Как раз мой размерчик.
- А вы откуда сами-то? - Семен внимательно посмотрел на Лихо. - Лица незнакомые, это я могу сказать точно. Издалека будете?
- Они из Суровцев! - Сказала Ульяна. - Вот только где эти Суровцы - не знаю. Говорят - в прошлом.
- Мы из Тихольесья. - В разговор влез Книжник, и тут же осёкся. Посмотрел на Лихо, словно спрашивая разрешения на дальнейшее повествование. Блондинка кивнула, разрешая.
- Едем... по делам. - Обтекаемо выразился очкарик. - А Суровцев больше нет. Накрыло Всплеском. Можно сказать, что только нас стороной и обошло.
- Не знаю - сочувствовать вам, или поздравлять. - Проникновенно сказал Семён. - С одной стороны - вы живы. С другой стороны - остаться без дома, оптимизма не прибавит никому. Да и времена нынче пошли какие-то ненадёжные. Позавчера набег фауны был - камнерезы, вперемешку со свистоплясками. Никогда такого не видел. Лезли, как осатанелые. Еле отбились. Штук около двухсот положили, и народу тоже потеряли - человек тридцать с гаком. Был бы Матвей Иосифович жив, было бы по другому... Предотвратить набег полностью - это вряд ли, но людей бы столько не полегло. В худшем случае - десяток.
- А Матвей Иосифович - это кто? - Поинтересовался Книжник, в перерыве между глотками пахучей жидкости. - Наверное, на нём всё и держалось?
- Можно сказать и так... - Семён потёр висок, в глазах промелькнуло что-то вроде тоскливого сожаления. - Суровый был мужик: но в Челнах, при нём был порядок. Всегда, сколько я его помню. А теперь... Шушера какая-то банковать лезет, здравого смысла - ни на грош. А оттого, что не мутанты - нисколько не легче, если честно... Куда катимся?
Книжник разинул рот, как пить дать - собираясь похвалиться, что в скором времени повсюду непременно разольются молочные реки, в кисельных берегах. И, с прянично-карамельными коттеджами, на этих самых берегах стоящими. Но перехватил пробирающий до глубины души, взгляд Лиха, и закашлялся, сделав вид, что именно этим он и собирался заняться, открывая рот.
- Спасибо за чай. - Блондинка отставила кружку. - А теперь, я буду очень признательна, если вы покажете, где нам можно прилечь. Буквально до завтрашнего утра, после наступления которого мы покинем сию гостеприимную обитель.
- Ложитесь на диване! - Семён показал на несколько ободранный, но ещё вполне крепкий двуспальный диван. - Вы с Ульяной вдвоём как раз поместитесь. А остальным придётся на полу, во второй комнате. Не взыщите за скудость обстановки: но если бы знал, что будут гости, придумал бы что-нибудь ещё...
- Ладно. - Книжник махнул рукой, прерывая монолог гостеприимного хозяина. - Можно и на полу. Мы привыкли по спартански, ничего страшного.
Через десять минут все улеглись. Под окнами не было слышно никаких подозрительных звуков, наводящих на вывод, что "Горыныча" всё же пытаются угнать, преодолевая героическое сопротивление Алмаза.
Через четыре часа, Шатун сменил Алмаза на посту. Ещё через четыре - Лихо сменила Шатуна. Ещё через два - над Набережными Челнами начал подниматься бирюзовый рассвет.
Лихо вынырнула из зыбкой дрёмы, в которой бултыхалась, сидя в "Горыныче". Из подъезда выходили спутники, в сопровождении Семена. Увидев красавец внедорожник, он почти очарованно замедлил шаг, остановился.
- Машина - зверь... - Он обошёл вокруг "Горыныча", попинал переднее колесо, потрогал решётку бампера. - На такой - никакие камнерезы не страшны. И вообще - никто не страшен.
- Как сказать. - Хмыкнула Лихо, вспомнив их вчерашний проезд через Новокузино. - Я бы не была так уверена.
- А вы, в какую сторону теперь? - Спросил брат Ульяны. - Дорогу могу подсказать, чтобы вам не кружить без толку. Я, всё-таки родился здесь, эти места с закрытыми глазами обойду - не собьюсь. Так, далеко вам?
- Мы в Уфу. - Книжник произнёс это прежде, чем Лихо успела послать ему очередной остужающий взгляд. - М-да...
- Короче, смотрите. - Семен подошёл к сидящей за рулём Лихо, и принялся объяснять. - Едете очень просто. Сейчас налево, потом прямо, километра три. Потом через пару кварталов, два раза направо, оба первых поворота. Возле полуразрушенного торгового центра снова налево. Не ошибётесь, там ещё два фонарных столба друг с другом верхушками сцепились, буквой "л" стоят. А потом всё время прямо, и как раз на трассу попадаете.
- Насколько я знаю, маршрут должен быть немного иным. - Книжник удивлённо смотрел на него, поправляя очки. - Налево, потом ещё раз налево...
- Там дорогу разбило. - Семен чиркнул раскрытой ладонью по верхней части сжатого кулака. - Наглухо. Не то, что ваш красавец - никто не пройдёт. Если хотите потерять некоторое количество времени - вперёд. Отговаривать не собираюсь.
- Ладно, разберёмся. - Лихо отвела взгляд от его лица, на которое смотрела всё время, с того момента, как Книжник усомнился в правильности навязываемого маршрута. - Спасибо за ночлег. И за чай.
- Да не за что. - Семен благожелательно улыбнулся, и протянул ей руку. - Счастливого пути.
- А я спросить хотел. - Книжник, уже сидящий в кабине, опустил стекло, и высунул голову. - Почему у вас с Ульяной, такая большая разница в возрасте?
- Мать её родила в сорок пять. - Семен как-то беззащитно дёрнул левой щекой, потёр её ладонью, словно успокаиваясь. - А через три года - матери не стало. Вот мне её, трёхлетнюю, и пришлось растить. Ещё раз спасибо, за то, что вчера сделали... И удачи!
- И вам не хандрить...
"Горыныч" тронулся с места, на небольшой скорости удаляясь от дома. Лихо задумчиво барабанила пальцами по кожаной оплётке руля, наблюдая, как брат Ульяны смотрит им вслед, не двигаясь с места.
- Что-то не так? - Книжник удивлённо посмотрел на неё, сам пребывая в некотором смятении. - Если ты про дорогу, то всё верно. После моего маршрута - это самый короткий путь. Или тебя торкнуло?
- Да нет... - Блондинка начала поворачивать налево. - В том-то и дело, что - нет. Всё гладенько, прямо-таки отполировано. Но есть какое-то неуютство, есть. Сама не пойму.
- Нормальный мужик... - Шатун поскрёб пятернёй, уже начинающую превращаться в подобие окладистой бородки - щетину. - Если бы мне единственную родственницу спасли, да я бы, не то что дорогу получше: "Горыныча" бы на себе поволок, если надо.
- Может, мне и показалось... - Лихо отобразила на лице присутствие внутреннего борения. - Может, ты и прав, Шатунчик. Ведь не торкнуло же, как ни крути... Это, кстати - очень большое моё слабое место, если вдуматься. Привыкла всегда, целиком и полностью - полагаться на дар. А ведь есть много нюансиков, мои хорошие. Иногда можно и не врать. Можно просто недоговаривать... Мне бы ему пару вопросиков задать, контрольных. Да что-то я сплоховала...
- Да всё хорошо будет. - Алмаз сплюнул в приоткрытое окно. - Мне, если честно - ничего не мнится. Отдыхать надо больше: а у нас с этим в последнее время - тотальная напряжёнка.
- Ну, раз коллектив высказывается положительно, мне остаётся только подчиниться. - Лихо прибавила скорости. - Поехали, как аборигены подсказывают... Да и Книжник, ничего жутко противоречивого не глаголет. Только учти, книголюб - прощаю последний раз. Если будет еще, хоть одна попытка развязывания языка при посторонних - пеняй на себя.
- Да понял, понял...
Проехали полуразрушенный торговый центр, не встретив ничего подозрительного. "Горыныч" выскочил на прямую. Замелькали окраинные домишки, ангары, мелькнула явно фабричная труба, разрушенная на одну треть.
- Через триста километров - Уфа! - Торжественно возвестил Книжник. - Ещё через триста пятьдесят - Челябинск. Ночевать будем на границе Урала и Сибири, с видом на реку Миасс. Недовольные есть? Недовольных нет.
- Недовольных-то нет... - Процедила Лихо, прикипевшая взглядом к зеркалу бокового вида. - Есть люди, которых кое-что настораживает. Например - эти три драндулета, севшие нам на хвост. Говорила же - свербит... Но почему-то кажется, что это не сыграло бы большой роли. Ну, появились бы на пять минут попозже, какая разница?
- Может, это не за нами? - Алмаз повернулся на сиденье, и нашёл глазами быстро увеличивающиеся в размерах машины, приближающиеся к ним. - Может, это автопробег до Уфы. С ударом по бездорожью и остальному прилагающемуся негативу. С последующим возложением почти новой автопокрышки, к памятнику Салавата Юлаева. Чего ты сразу свою паранойю напоказ выпятила...
- Может, и - не за нами. - Лихо покачала головой. - Только, я же говорю - свербит.
Два "Киа Мохаве" - различной степени раздолбанности, и один "Форд Вертек" - выглядящий более чем пристойно, догнали "Горыныча". Заднее окно "Вертека" опустилось, и оттуда показался Семён, делающий знаки, которые недвусмысленно давали понять, что Лихо должна немедленно остановиться.
- Надо полагать, что он рвётся ещё раз, засвидетельствовать нам свою признательность. - Лихо отвернулась от машущего рукой человека. - Можете гордиться, судари мои. Целую автоколонну собрал, в которой наверняка наличествуют не самые последние люди, из города Набережные Челны.
Предлагаю обойтись без излишних нежностей. Проще говоря - ну их в жопу!
"Горыныч" начал набирать скорость. Дорога выглядела не слишком покарябанной Сдвигом, но Лихо понимала, что в скоростной гонке, против этих кроссоверов - у неё, нет ни малейшего шанса.
Задние стёкла обеих "Мохаве" начали опускаться.
- Хороший арсенал. - Прокомментировал Алмаз, глядя на то, как их окон показались дула "Зет-07" - правнука пистолета-пулемёта, обладающего мощностью штурмовой винтовки - "НК-53". - Это вам не Демон, с корявым куском свинца в кармане. Что делать будем?
- Колёса прострелят. - Лихо быстро прокачала в голове все возможные варианты. - Не успеем мы всех ошарашить, как следует. Прострелят, сукой буду... За "Горынычем" они рванули, чтоб мне так жить. Думайте, мальчики, думайте: останавливаться, так, или иначе - придётся. Вот только есть выбор - с простреленным колесом, или без. Их там - человек двенадцать, как минимум. И, с Шатуном, по вчерашней схеме - они явно биться не будут. Правда, есть у меня подозрение, что при хорошем поведении - нас отпустят. Пешком, и с пустыми карманами. Как вам перспективка?
- В жопу такую перспективку. - Ёмко определил своё отношение к безрадостному будущему Алмаз. - Останавливай. Колесо менять неохота.
- Останавливай. - Пробасил Шатун. - Горючкой разживёмся. Плохо, что ли...
- В каждом минусе, надо искать свои плюсы. - Лихо начал прижиматься к обочине. - Работаем, как обычно? Или будут какие-то импровизации?
- Как обычно... - Алмаз передёрнул затвор верного "дыродела". - Я ставлю музыку, Шатун танцует. Остальные в жюри.
- Только Семёна мне в сознании, и желательно - не слишком скукоженного предоставьте. - Лихо остановила внедорожник. - Хочу узнать, где это я так бездарно прокололась... И, мальчики - с остальными не сюсюкайтесь. Ибо не фиг. Книжник, только попробуй мне нос высунуть на свежий воздух, пока танцульки идут. Под сиденье упал, и потух. Всё, пошли.
Они вышли из машины. "Киа" с "Фордом" тоже затормозили, метрах в пятнадцати от "Горыныча", из открывшихся дверей стали выпрыгивать вооружённые люди. Лихо насчитала одиннадцать статистов будущей заварушки. Которые, если не знать истинного расклада, были на все сто десять процентов уверены, что в этой партии - у них на руках все восемь тузов.
Из Форда, неспешно выбрался невысокий персонаж, в лёгком, светлом кожаном пальто, белой шляпе, и с раскосыми глазами, выдающими в нём уроженца востока.
Семён уже стоял возле "Форда", как-то неловко переминаясь с ноги на ногу, словно ему было не по себе от всего происходящего. Белошляпный деловито оглядел стоящего возле обочины "Горыныча", и снисходительно похлопал Семёна по плечу. В этом похлопывании ясно проглядывало отношение барина к холопу, выполнившего какую-то, порадовавшую хозяина прихоть.
- Хан, можно я им объясню... - На лице Семёна появилась какая-то неуверенность, смешанная со стыдом. - Они же совсем посторонние, у тебя же к ним ничего нет. Хан, можно...
Восточный человек, то ли с именем, то ли с кличкой - Хан, лениво посмотрел на него, и ничего не ответив, перевёл взгляд на стоящую возле внедорожника троицу.
- Вы, двое, и тот в машине - можете быть свободны. - Выговор у него был какой-то ухающий, как будто до встречи с Лихо, Шатуном и Алмазом, он общался только с филинами и совами. - Оружие оставили, машину, и женщину - тоже. Тогда вас никто не тронет.
- А ты знаешь, что вытаскивать шляпу из собственной задницы - это очень хлопотная процедура. - Лихо беззаботно подмигнула ему, как будто разговаривала со старым приятелем. - С учётом того, что она утрамбована туда с особым прилежанием?
Глаза у раскосого полезли в район лба, сдвигая шляпу на затылок. Во всяком случае, Лиху так показалось. Вот что значит - найти нужные слова, в нужном месте, и в нужный момент.
- Работаем, мальчики...
Ребятки Хана, по десятибалльной шкале, выглядели на твёрдую семёрку. Некоторые даже на все восемь баллов. Несуетливые мужички, все, как на подбор - лет по сорок. Если опираться на их небрежно-бывалый вид, то можно было смело утверждать, что они были готовы почти ко всему. Но только не к тому, что произошло спустя долю секунды, после того, как Лихо дала команду.
Стоящая слева Лихо прянула в сторону, выдёргивая "Феникса" из кобуры, ловя на мушку, заранее облюбованную цель. Алмаз уже перевоплотился, и двое из бойцов раскосого, осели на асфальт, без явных признаков жизни.
Шатуна тоже не было на прежнем месте. Он прошёлся по рядам противника с грацией гибрида комбайна и асфальтоукладочного катка, по какой-то причуде создателя, наделённому почти сверхзвуковой скоростью. Хруст, вой, молниеносные звуки ударов. Тесаки остались в ножнах, громила работал голыми руками, и как водится - уследить за его передвижениями, было невозможно. Между растерянно дергающимися людьми, пытающимися хотя бы понять, что вообще творится: метался смазанный силуэт, сметающий всё на своём пути.
"Бах! Бах!" - Алмаз отработал ещё двоих, без всякого внутреннего содрогания засадив по пуле в жизненно важные точки организма. Во лбу у каждого, распустился аленький цветочек, наглядно доказывающий, что с этой стороны, больше никаких сюрпризов, ожидать не придётся.
Лихо опустила "Феникс", не сделав ни единого выстрела. Алмаз ещё раз прошёлся прицелом по общей картине, что бы всё было чётко, без помарок. Правки не требовалось.
Шатун, почти не напрягаясь, волок в сторону Лиха сразу двух индивидуумов. Семёна и Хана. Волок - это конечно громко сказано. Сграбастав их сзади за шеи так, что они семенили на цыпочках, боясь сделать лишнее движение, которое могло быть истолковано, как агрессия. Со стороны это смотрелось довольно комично, если не знать, что громила легко мог сломать шейные позвонки обоим. Просто сжав пальцы чуть посильнее.
- Ваш заказ. - Побелевшая от неожиданно свалившихся на них переживаний, парочка замерла пред светлыми очами Лиха. - Даже с перевыполнением. Но я подумал, и решил, что с этим зябликом тебе тоже побалакать захочется.
- А тож... - Лихо широко улыбнулась, глядя прямо в глаза Хана. - Ведь этот чирей вальяжный, на меня, если память не изменяет - ещё совсем недавно, виды какие-то имел. До жути хочется узнать - не изменились ли планы? А, Хан?! И, как бы примитивно это не звучало: но на язык так и просится каламбурчик. Пришла Хану хана. Но ведь что удивительно, и самое главное - закономерно, не Хан будет хану, или как там правильно? - нагибать со всем удовлетворением. А она его приладит, со всем старанием, да впердолит, со всего разгона... Грустно, узкоплёночный? Да не молчи ты, в Мальчиша-Кибальчиша надо было в босоногом детстве играть, а не сейчас.
Хан молчал. Его правая рука безвольно висела, вне всякого сомнения, покритикованная Шатуном, до полной потери функциональности.
- Да, ладно. - Лихо похлопала его по физиономии, и брезгливо вытерла ладонь о его же плащ. - Могу тебя обрадовать. Шляпу тебе в анус, никто утрамбовывать не будет. Это я пошутила. Мы тебя просто грохнем. Без всяких затей. Тоже шутка. С затеями, конечно же. Сейчас Шатун чего-нибудь изобретёт, позаковыристее: и приступим.
Лицо Хана стало пепельного цвета. Не то, от боли в шее: которую немилосердно стискивал Шатун. Не то, от обрисованных Лихом перспектив.
- А ведь страшно тебе, сука... - Протянула Лихо, насладившись видом Хана. - Я, если честно, женщина спокойная. Но ведь такие скоты, в пижонских плащиках - вынуждают зверствовать. Ехали бы мы себе, и ехали... Шатун, сломай ему вторую руку, и хватит с него. А с этим, образом добродетели и гостеприимства, я сама пообщаюсь.
Шатун отпустил Семёна, и отошёл чуть в сторону. Через пару секунд, оттуда послышался хруст, подкреплённый проникновенным воплем, доложившим о выполнении задания. Следом раздался удар, и звук падающего тела. Шатун вернулся обратно, хмуро воззрившись на брата Ульяны.
- Шатуну тебя отдать... - Лихо задумчиво оглядела стоящего перед ней человека. - Или самой яйца отрезать? По самый кадык. Медленно, привычно, с параллельным прочтением лекции о вреде разочарования женщин.
Она извлекла из ножен "Потрошителя", с лёгкой печалью на лице, продемонстрировав его Семёну. Тот взирал на её телодвижения, с непонятным выражением на физиономии.
- Ляпни хоть что-нибудь... - Блондинка плашмя похлопала его по лицу лезвием ножа. - А то прямо нет сил, на тебя смотреть. Скажи, что вынудили тебя, ещё чего-нибудь придумай... А я послушаю, глядишь - девичье сердце оттает, отчекрыжу только половину мошонки. Ради этого ведь стоит постараться? Или я не права?
Семён молчал, глядя куда-то под ноги. Потом поднял глаза.
- Я не думал, что всё так получится...
- Ясное дело. - Лихо поиграла "Потрошителем" у него под самым носом. - Ты ведь рассчитывал, что будешь ехать в "Горыныче", крутить баранку, и думать - что жизнь прекрасна, и удивительна.
- Я не про это...
- А про что тогда?
- Знаете, как трудно выживать в одиночку? - Семён в упор посмотрел на блондинку. - Когда Матвей Иосифович за Челнами смотрел, то житуха была более-менее сносной. Я у него вроде адъютанта был, знаю, что он себе куска в рот не положит, если кто-то с пустым животом рядом сидит. А как его не стало, почти сразу разброд начался. Каждый одеяло на себя тащит, все сразу самыми умными стали... Как-то получилось, что остался я сам с собой, да Ульянка сбоку. Четыре года перебивался кое-как, да всё хуже и хуже.
- Я сейчас разрыдаюсь. - Лихо ловко крутанула нож в ладони. - Коли уж такие откровения пошли, в самый раз начать затапливать всё горючими слезами. И человека с тяжёлой судьбой, то бишь тебя - отпускать восвояси. Подарив "Горыныча" со всеми потрохами.
- Мне от вас ничего не надо.
- Оно и заметно! - Блондинка согласно закивала головой. - А остановили вы нас, для того, чтобы вручить почётный знак "Миллионный гость города Набережные Челны". Я так растрогана...
- А когда Демон со своими, наезжать начал, я понял, что дальше всё - край. - На скулах Семёна вспухли желваки. - При Иосифовиче такую шпану гоняли пинками, особо не заморачиваясь. Надо было к кому-то на поклон идти. Только кому нужны двое нахлёбников? У Хана и так людей хватает, ему одним больше, одним меньше - роли не играет... А если бы ваша машина, с моей наводки, Хану отошла - нас бы приняли без разговоров. Я надеялся его уговорить, чтобы вас не трогал, только внедорожник взял...
- Милосердие так и брызжет... - Лихо спрятала "Потрошителя" обратно в ножны. - Я уже вся забрызганная стою, прямо не знаю, найдётся ли что-нибудь адекватное для утирания. Или не водится таких больших полотенец...
- Вы не понимаете. - Упрямо повторил Семён. Лихо видела, что его было не переубедить, он зациклился на том, что было для него дороже всего. На остатках своей семьи. В какой-то степени его можно было понять. Каждый сам за себя. Даже если люди, имуществом которых ты собирался выкупить дальнейшее благополучие для своей сестры: спасли её если не от смерти, то от насилия и издевательств - точно. Но в его глазах - Лихо со спутниками были людьми пришлыми, случайными. Которыми можно было пожертвовать. Тем более, что он, судя по всему - до последнего думал убедить раскосого, чтобы тот сохранил им жизни. Но получилось всё не так.
- Если б ты, сука, знал - поперёк чего, яйца сунул... - Лихо с некоторым сожалением посмотрела ему в глаза. - Мудак. Ох, мудак...
- Мне очень жаль.
- Жаль тебе, ага... Можно подумать, ты бы ночами не спал, скупую слезу роняя в горсть. Вспоминая нас, невинно убиённых. И кусок бы тебе в глотку не лез, и вообще - жизнь не в радость. Ты мне лучше скажи - когда ты нам дорогу подсказывал, это было сделано для того, чтобы мы подольше в городе попетляли?
- Нет. - Семён удивлённо посмотрел на блондинку. - На академика Королёва, и в самом деле дорога в хлам разбита. Я скорее подсказал для того, чтобы вы в городе не заплутали. Ищи вас потом... Я ведь знал, куда вы едете. И что догнать вас, Хану проблем не составит. С его-то автопарком... А зачем это вам?
- Да так... Тест на потерю ориентации в пространстве. Шатун!
Громила выжидательно уставился на Лихо, делая в воздухе жест, словно сворачивал шею невидимому курёнку. Блондинка отрицательно помотала головой. Семён покосился через плечо, пытаясь сохранять непроницаемое лицо. Но его левая щека снова дёрнулась, выдавая обуревающие его чувства. Лихо приблизилась к нему так, чтобы стоять лицом к лицу.
- Запомни, падаль. - Слова выпадали вязкими, обжигающими сгустками, от которых Семёну хотелось держаться подальше. - Я тебя в живых оставляю не потому, что у меня неуместное сострадание хлопьями из одного места падает. А потому, что, на твоё везение - у тебя есть сестра. Которая, без тебя, наверняка пропадёт. Только поэтому, тебе сегодня выпал счастливый билет. Несмотря на тот громадный косяк, который ты сподобился упороть. Если бы ей было, хотя бы восемнадцать, я бы тебя с чистейшей совестью, лично, из, вот этого "Феникса" - свинцовым горохом нашпиговала. И плевать, что на горох по форме и не похоже... А так - отделаешься строгим порицанием. И смотри у меня, гнида, чтобы навсегда запомнил, как тебе повезло. Шатун!
Громила дозировано тюкнул его по темечку кулачищем, не стремясь выбить дух полностью. А только вырубить, примерно на полчасика. Семён кулём опустился на асфальт.
- В "Форд" его закинь, и двери закрой. - Распорядилась Лихо. - А то приблудится какая-нибудь свистопляска, и получится у меня вместо гуманистического акта - сплошная похабщина... Конечно, когда Хан в себя придёт: Семёну тоже не поздоровится. Но, это он пускай сам суетится. Не маленький.
Шатун выполнил поручение, почти бережно закинув пребывающего в беспамятстве Семёна, в кабину "Вертека". Захлопнул все двери.
- Время собирать бонусы! - Лихо открыла багажный отсек "Горыныча", начав вытаскивать оттуда пустые канистры. - Не настолько же мы добрые, чтобы ещё и горючку им оставить. Книжник, стволы собери. А то я ума не приложу - нахрен мертвякам стволы? А уж этому, со старательно переломанными конечностями, и подавно.
- Логично. - Проворчал Алмаз, вытаскивая две канистры, и направляясь к "Мохаве". - Смотреть, как человек, неспособный даже своё очко, после сортира, бумажкой обиходить - за ствол цепляется... Сердце кровью обольётся. Лучше уж не соблазнять.
Через двадцать минут весь дизель был слит, оружие собрано, душевное равновесие восстановлено. "Горыныч" тронулся в дальнейший путь.
- Хан как чувствовал, что нам горючка нужна. - Алмаз принялся чистить "Калаш". - Заправился почти по самые горловины. И чего он, Лихо, в тебе нашёл с первого взгляда? Дерзкая, нечесаная, синяк ещё не прошёл. Странные вкусы у этих косоглазых...
- А я знаю? - Блондинка подняла вверх левую бровь. - Получается - опять маху дала. Надо было про это в первую очередь узнавать. А, я то, дурочка - про всякую ересь выпытывала...
- Одно слово - блондинка. - Алмаз вздохнул с крайне утомлённым видом. - Никакой практической пользы от этой жизни. Одни эмоции...
- Что-то вроде, мальчики. Что-то вроде, и где-то около...
- Что, и даже словесной пикировки не будет? - "Огорчился" Алмаз. - Прямо так, без боя сдаёшься?
- Запиши пол-очка на свой счёт, и не отвлекайся. - Сказала Лихо. - Неохота мне с тобой лясы точить, на предмет того, кто языком с одного взмаха делянку вырубит... Тайм-аут, Алмазик.
- Ну, как знаешь.
"Горыныч" проехал поворот на Верхний Текермен. Алмаз продолжал чистить автомат, вполголоса напевая какую-то шансонщину, в которой присутствовали крестовая дорога, падлы вертухаи, старушка-мама, и потерянная за рваный рупь, десятилетка. Остальные молчали.
- А это что за митинг единства, и согласия? - Лихо вгляделась вперёд, туда, где серую полосу шоссе, полностью перекрывала какое-то неподвижное скопление невысоких фигур. - Не догоняю я что-то, что бы это значило...
- Гейши. - Шатун уверенно кивнул, когда "Горыныч" приблизился ещё на сотню метров. - Одни гейши. Сплошняком. Что делать будем?
Внедорожник остановился метрах в семидесяти, от плотно стоящих друг к другу тушек ящерообразных монстров, загораживающих всю дорогу, и выпирающих на обочину - ещё метра на три-три с половиной. Больше нигде их не было видно, они были только здесь, перегородив дорогу, безмолвные, обездвиженные, непонятные...
- Есть желающие выйти, и попросить освободить дорогу? - Книжник нервно хохотнул, осматривая собравшийся перед машиной паноптикум. - Вежливо, по-хорошему...
- Только после тебя. - Алмаз не отрывал глаз от открывающейся впереди картины. - Да сколько же их тут? Сотен пять, не меньше... Дрочить мою аномалию!
- Они, что - закаменели? - Шатун старательно пытался найти хоть один признак жизнедеятельности гейш. Но они стояли каменными истуканчиками, не шевелясь, подняв вытянутые головы чуть вверх. Совершенно не реагируя на "Горыныча", урчащего мотором менее чем в сотне метров от них. То ли пребывая в каком-то гипнотическом трансе, то ли ещё по какой-то, схожей причине...
- Что делать будем? - Повторил громила. - Объехать не получится. Сковырнётся наш "Горыныч", как два пальца... Разве что - напрямую. А если они очнутся?
- Книжник! - Лихо оторвалась от созерцания пребывающих в идеальной неподвижности существ. - Добудь-ка штучки три "эфок". Устроим заезд со спецэффектами.
Очкарик обрадовано полез в рюкзак.
- Что, товарищ тяжеловес? - Блондинка повернулась к Шатуну. - Норматив по метанию бризантных приспособлений, выполнить готовы?
- Да хоть до края Материка... - Громила принял от Книжника три мелкорубчатых металлических овала, окрашенных в маскировочный колер. - Подача будет произведена в лучших традициях, не сомневайтесь...
Лихо сдала задним ходом, увеличив разрыв между ними, и гейшами - примерно до ста пятидесяти метров. "Горыныч" взревел мотором, готовый рвануться вперёд. Ящероподобные продолжали стоять, как будто были массово поражены вирусом полной и законченной неподвижности.
- Не застрять бы... - Шатун с некоторым усилием протиснулся в верхний люк. - Я, конечно мальчонка верткий, но поймать ртом с пару дюжин осколков - поищите другого ловкача... Входит, и выходит. Ебулдыцкий шапокляк. Лихо, я начинаю...
Три рубчатых сгустка верной смертушки, лишённые предохранительной чеки, поочерёдно, с интервалом с полсекунды: полетели в самую гущу никак не реагирующих созданий. Скопление гейш, было где-то метров шесть в ширину, и "эфки" легли как по линеечке - где-то метра в полтора друг от друга. Шатун, резко выдохнув, нырнул обратно в кабину, закрывая люк.
Лихо ударила по газам, внедорожник прыгнул вперёд, туда, где вот-вот должно было рвануть до полного недержания. И мочи, и души в теле...
Гейш разметало в радиусе нескольких метров, образовав проезд, достаточный для комфортного передвижения "Горыныча", усеяв кровавыми ошмётками всё вокруг. Тушки ящероподобных поглотили разлетающиеся по сторонам осколки, и до внедорожника не долетело практически ничего. Пара кусочков "эфки" вскользь царапнула бронированную "шкуру" "Горыныча", не причинив никакого весомого вреда.
Оставшиеся в целости гейши продолжали стоять на том же месте, на котором их, в первый раз увидел экипаж внедорожника. Это было невероятно, непостижимо, но снаружи не долетало, ни единого звука боли, учитывая то, что красочно расписанные новой экологией Материка твари, были очень восприимчивы к этим неприятным ощущениям. Порою, отступая при одном-единственном пойманном своей шкурой, ударе...
Колёса "Горыныча", с хрустом вмяли в асфальт первые, разорванные ударной волной тушки. Лихо смотрела только вперёд, но периферийное зрение цепляло окаменело замершие фигуры гейш, с оторванными конечностями, рваными ранами - из которых вытекала тёмно-розовая жидкость. Они по-прежнему не сдвинулись, ни на миллиметр, словно их держала невидимая сила, бывшая сильнее самого мощного явления в этом мире. Тяги к жизни.
Книжник непроизвольно посмотрел себе на грудь: "хамелеон", просто обязанный захлёбываться радужным переливом, был безжизненным, серым. И у него, и у сидящего рядом Шатуна. Как будто вокруг "Горыныча" не было ни малейшего признака присутствия аномального, чужеродного. Бред, чушь, нелепица...
Внедорожник преодолел расчищенное взрывами пространство, за считанные секунды, оставив на дороге две раздавленные, тёмно-розовые колеи, с мозаикой из давленой плоти. Короткий хруст ломающихся под широкими колёсами скелетов гейш, остался в ушах у четвёрки даже тогда, когда "Горыныч" выскочил за пределы препятствия. Лихо точно видела, что существа были живые. По влажному блеску глаз, по лёгкой подвижности брюшка, выпирающего, и втягивающегося назад при дыхании. Но они стояли, глядя в никуда, сквозь бронированного монстра, проезжающего мимо них... Это не могло быть засадой, или даже живым заслоном: у данного случая, просто не было нормального, логичного объяснения, какой-либо частички разумного. Это был жутчайший, запредельный сюрреализм, ставший действительностью.
- Твою в гроб на колёсиках, и с места без пробуксовки... - Алмаз, стискивающий рукоятку "Глока" чуть вспотевшей рукой, пошевелил пересохшими губами. - Не хотел бы я, чтобы меня так же...
Они уже удалились от странного препятствия метров на триста, и "Горыныч" давно перестал оставлять на серой полосе трассы - тёмно-розовый, влажный след протекторов: а уцелевшие гейши, всё так же стояли, то ли не желая, то ли не имея сил стронуться с места. Спустя полминуты, они целиком исчезли из вида.
- Кто скажет, что это было? - Книжник отвернулся от заднего окна, к которому прилип, до последнего ожидая увидеть, как прореженное тремя взрывами и громадиной "Горыныча" - скопление ящероподобных, всё же стронется с места. Не дождался.
- Если уж ты расписался в полном информационном бессилии... - Лихо тряхнула головой, явно прогоняя сидящее в мозгу наваждение, наверняка не имеющего ничего общего, с белоснежным и шёлковым. - То нам вообще, только остаётся гадать. На той гуще, по которой "Горыныч" недавно колёсами чавкал... Что было - не знаю. Но ощущения - непередаваемые...
- Пробирает, бля... - Шатун согласно выпятил нижнюю челюсть. - Я как-то привык с этими попрыгуньями в подвижном режиме общаться. А тут... Прямо, как что-то постыдное сделал. Не по совести. Понимаю, что дурость это всё: но всё равно, кажется, что схимичил, сжульничал...
- Так вышел бы, порезвился... - Алмаз улыбнулся, но улыбка была натянутой, глупой. - Не видел к этому препятствий. На гранатах бы сэкономили...
- А вдруг бы они встрепенулись? - Громила легонько вздрогнул. - И это была бы, очень красивая, и очень безмозглая кончина. Причём - скоропалительная.
- Да уж. - Книжник живо представил себе картину эпического побоища. - Зато как...
"Плескалка" на передней панели, зашлась в какой-то, беспримерно хаотичной "светомузыке", мгновенно переключая все мысли и устремления - к одному ориентиру. Всплеск!
- Не суетимся мальчики! - Лихо плавно притормозила, и без малейшей суетливости полезла в карман, где лежало всё необходимое. - Окуляры - на бельма, затычки - в локаторы. Желающие могут высунуть задницу в окно - для наглядной демонстрации того, что последние из суровцевских этого дерьма уже наелись. И не жаждут повторения. Пусть Всплеск обломается...
Спустя шестьдесят секунд, комплект "противовсплесковой" защиты, красовался на всех. "Горыныч" покатил дальше. "Плескалка" продолжала надрываться, сигнализируя о скором приходе Всплеска. С момента, когда она начнёт светиться ровным, немигающим, ярко-лазурным светом - можно было начинать отсчёт очередной попытки младшего брата Сдвига: прожарить мозги всем, кто не успел обезопаситься. Когда она полностью погаснет, визит Всплеска можно считать завершённым.
При хорошем раскладе, можно даже было надеяться на то, что "Горыныч" успеет вывезти четвёрку за границы действия Всплеска, до его наступления. Но обольщаться не стоило.
"Плескалка" вдруг замерла, налившись неестественно ярким, слепящим светом. Привычный лазурный, медленно начал сменяться зеленоватым. Что-то было не так, привычная схема взаимоотношений человека, и насквозь губительной аномалии - ломалась на глазах, перестраиваясь в новый порядок. Порядок, способный убивать, без оглядки на прошлые правила игры.
Лихо вдруг выгнулась почти дугой, вцепившись руками в руль, закричала. "Горыныч" вильнул к обочине, чуть не съехав кювет. Алмаз среагировал молниеносно: метнулся к "баранке", выкручивая её в обратную сторону. Внедорожник вильнул, вернувшись обратно на шоссе. Лихо трясло, как в припадке, Книжник с Шатуном таращились на неё сквозь стёкла солнцезащитных очков, не понимая абсолютно ничего из происходящего.
Следующим закричал громила, от боли вжавшийся в сиденье, задевший Книжника плечом, отчего тот влип в дверцу машины, охнув скорее от неожиданности, чем от болевых ощущений.
- Во-о-о-от тва-а-а-рь! - Утробным голосом прорычала блондинка, на короткое время вернувшаяся в чувство. - А-а-а-а-а!!!
Было видно, что ей очень больно, и она держится на самом пределе своих возможностей, чтобы снова не окунуться в изматывающий поток страдания. "Горыныч" мчался вперёд, Лихо смотрела через лобовое стекло, сжимая зубы так, что крошилась эмаль. Мутное марево боли застилало глаза, хотелось закрыть их, сжаться в комочек, упасть на пол внедорожника, и во весь голос выть, выть, выть...
Книжник отлип от дверцы, и застыл, боясь пошевелиться - Шатуна корёжило не на шутку. Он сжал громадные кулаки так, что из-под ногтей выступила кровь. Очкарик поймал его взгляд, когда он открыл глаза, словно пережидая очередной накат: и обрадовался. Глаза были, конечно же - шальными, опалёнными страданием - но живыми, чувствующими. Нисколько не похожими на те, неживые бельма "стиляг". Что-то было не так. Если бы Всплеск добрался, то они все уже превратились бы в пучок водорослей, в безмозглый кусок живого мяса, в нежить... Спустя мгновение, Книжника тоже накрыло волной беспощадного мучения.
В нервные окончания словно ткнулось по раскалённой игле, начавшей скручиваться, наматывая нерв на себя. Как будто в вышине колыхался малиновый "кисель", способный вызывать подобные ощущения. Но по небу плыли самые безобидные, из всех возможных облаков - желтовато-серые. И это было страшнее всего - потому что прежние знания, которые накапливались годами, прежде чем оформились во что-то безошибочное, и унёсшие немало человеческих жизней: мгновенно стали бессильными. Бессмысленными увертками, финтами из прошлого, отказывающимися работать.
Книжник не помнил, сколько прошло времени. Они изредка выныривал из жгучего водоворота, корёжащего тело, и каждый раз на глаза попадалась только "плескалка", по-прежнему излучающая ровный, негаснущий свет. Зелёный, фиолетовый, бежевый, вишнёвый...
Он не помнил, что, и - как он кричал от боли, лишь каким-то незамутнённым уголком сознания отмечая то, что ещё способен осознавать реальность: что он ещё не превратился в частичку того, к чему всегда испытывал отвращение, непримиримость. Всеобъемлющую и рассудочную ненависть.
Иногда, разрозненными фрагментами, сознание всё же схватывало лица спутников. Шатуна с Алмазом, не произносящих ни звука - кромсало изнутри, так же, как и его самого. И, каким-то неосознанным чувством, Книжник понимал, что они не кричат только потому, что нашли в себе силы терпеть. Он пытался подняться над болью, но ничего не выходило: с каждым новым приступом его опрокидывало обратно в ад. И с каждой секундой, таяла надежда на провал в спасительное беспамятство. Боль держала его на грани, словно испытывая, насколько его ещё хватит, насколько долго она сможет управлять этой марионеткой...
Лихо по-прежнему управляла "Горынычем", с белым, как "родимое пятно" Сдвига: на котором контрастно выделялись солнцезащитные очки - закаменевшим лицом. Машина, летела по шоссе, не останавливаясь. В закрытых окнах, и верхнем люке, не было ни крохотнейшей щели. Их закрыли сразу же, как представилась такая возможность, но легче стало ненамного, на одну десятую - если, конечно же, боль можно измерять десятыми, сотыми, и остальными математическими величинами. Боль разливалась внутри, вгрызаясь в каждую частичку тела, но блондинка, как загипнотизированная, смотрела вперёд, сконцентрировавшись только на одном - на поиске убежища. Желательно таком, в котором мог бы поместиться и "Горыныч". Других вариантов спасения, она не видела. Если не поможет и это...
Заброшенная заправка возникла справа, ещё чуть дальше находился добротный кирпичный ангар, изрядно обросший мхом, на крыше которого росло несколько молодых деревцев. Железные ворота, качественно тронутые ржавчиной, но не дошедшие ещё до состояния полного убожества: были нараспашку, словно приглашая заехать внутрь.
Лихо направила внедорожник внутрь, сметая бампером какие-то обветшавшие стеллажи, ящики, покрышки. Ангар был глухим, без окон. Когда-то он освещался с помощью висящих под потолком ламп, но теперь, по прошествии такого количества лет, о подобном роскошестве - можно было только мечтать. Блондинка нажала на тормоз, "Горыныч" застыл в полуметре от задней стенки ангара, подняв густое облако пыли.
Лихо вышла, точнее - выпала из кабины, непослушными руками распахнув дверцу. Под рёбра ткнулись какие-то обломки: наверное, даже очень больно. Но блондинка была в таком состоянии, что если бы ей сейчас стали загонять иголки под ногти, или дробить кости кувалдой: сильно хуже - она бы себя не почувствовала.
Из задней двери выкарабкался Шатун, по лицу которого стекали крупные капли пота. Громилу шатало, он сделал два шажка на подгибающихся ногах, и упал навзничь, не попытавшись даже смягчить падение. Но почти тут же стал подниматься, двигаясь к воротам, которые требовалось закрыть. Закрыть любой ценой.
Створки начали сближаться с невероятным визгом, заржавевшие петли упорно отказывались капитулировать, поворачиваться. Шатун налёг всем весом, переступая ватными ногами, толкая проклятую створку вперёд, к спасению. Полметра, метр, ещё немного...
Доведя процесс до логического завершения, он глухо зарычал: и, шатаясь - присоединился к Лиху, которая почти безжизненно повисла на своей части ворот, пачкая камуфляж ржавчиной. Не желающие сгибаться пальцы, оплели приваренную к створке скобу, и громила откинулся назад, всем весом, закрывая ворота полностью.
И сразу же наступило облегчение, как будто запертые ворота отсекли их от мира, в котором не имелось ничего, кроме кромешного, исступленного страдания. На самом деле - так оно и было...
Их обоих вырвало прямо около закрытых ворот, желудок выворачивало наизнанку, опустошая до сухости, до полного вакуума. Боль не исчезла сразу, и совсем: она ещё цеплялась за бренные тела, но потихоньку слабела, таяла. Лихо с Шатуном поднялись на ноги, с какой-то бешеной, взрывной радостью понимая, что снова обвели костлявую вокруг пальца.
- Чтобы я ещё раз, куда-нибудь, с вами поехал... - Алмаз, закончивший блевать прямо в открытую дверь машины, подал голос. - Я чувствую себя так, как будто меня целый месяц насиловали во все отверстия, попутно наделав с десяток новых. И граждан со слабой потенцией - там не было. Сплошь и рядом - одни половые гиганты... Ебулдыцкий шапокляк!
- Книжник! - Позвала Лихо, не обращая внимания на жалобы Алмаза. - Живой?
- Лучше б меня сожрали, и высрали в Новокузино... - Книжник трясущимися руками, поправил сползшие на кончик носа, очки. - Что-то дохрена экстрима, для одного-то денёчка. Ой, бля...
Он зашёлся в непрерывном, жестком, сухом кашле, держась обеими руками за горло. "Плескалка" на передней панели - продолжала монотонно менять цвета, и не было даже мизерного намёка на то, что свечение скоро погаснет.
Осторожно ступая в груде давленого и битого хлама, Лихо добралась до кабины, залезла внутрь, не снимая очков. Организм понемногу отходил от полученной, мягко говоря - "встряски".
- Не хочется делать хорошую мину при плохом настроении. - Лихо включила фары внедорожника, осветившие дальнюю стену ангара. - Но, что-то не вижу я среди окружающих меня лиц, ни одного кандидата в "пешеходы"... Обновлённый Всплеск - это несказанно удручает, но, тем не менее - мы всё ещё живы. Вот только очков снимать, и от ваты избавляться - никому не советую. Сдаётся мне, что нас не окончательно не угробило только потому, что старые методы безопасности всё ещё на что-то годятся. Хотя, мало никому не показалось...
Ей приходилось говорить громко, задраенные ватой уши не располагали светской беседе вполголоса.
- Положите "плескалку" на крышу, что ли! - Вдруг рявкнул Шатун. - Тошнит уже!
Та, и действительно разошлась не на шутку, полыхая так, что пробивало сквозь очки. Цвета всё так же менялись, не останавливаясь, и не было ни единого намёка на то, что всё это скоро закончится...
Алмаз взял капсулу из плексигласа, и, высунувшись из кабины, положил её на крышу "Горыныча", обеспечив разноцветное освещение помещения, в которое их загнала острая нужда, в виде Всплеска. Который был уже не тем Всплеском, знакомым им всем, как собственная пятка.
- Жрать хочу. - Коротко сказал Шатун, и полез назад, доставая один из пакетов с сухим пайком. - Как никогда. Да открывайся ты, давай...
Он рванул упаковку сухпая, свинтил пробку у бутылки с водой, и начал есть. Жадно, быстро, как будто провёл вынужденную недельную голодовку. Прикончил один пакет, и полез за вторым.
- Мне тоже достань. - Алмаз вдруг ощутил бурление в желудке, бывшее предвестником тут же подступившего голода. - Кровохлёба живьём готов оприходовать...
Через минуту, все четверо ели с какой-то осатанелостью, набивая животы до упора, жадно отпивая из пластиковых бутылок, большими глотками.
- Ни хрена себе - побочные эффекты... - Книжник вытер рот от прилипших крошек галет: и допил остатки воды в бутылке. - А если бы у нас запасов не оказалось?
- Покрышек кругом много. - Лихо сыто икнула, выбросила опустошённую бутылку куда-то в сторону. - Жевали бы себе потихоньку.
Шатун съел два с половиной пакета, часть отдав Лиху и Алмазу, не отказавшихся от добавки. Книжнику хватило одного.
- Какие прогнозы, искатели приключений? - Блондинка отодвинула сиденье, как можно дальше, потянулась, устраиваясь поудобнее. - Когда дальше - через час, через три?
- А хрен его знает... - Мрачно посопел Шатун, глядя на разноцветные всполохи, прыгающие по ангару. - Наверное, через три. Дня...
Он оказался почти прав. "Плескалка" угомонилась на исходе третьего дня, медленно затухнув на крыше, откуда её никто и не подумал возвращать обратно в кабину.
- Гостиница "У Горыныча". - Пошутила Лихо, направляющаяся к воротам ангара. - Ваша жопа, никогда не простит вашей голове...
Створка ворот завизжала, приоткрываясь. Блондинка высунула голову на воздух, готовясь получить очередную болезненную взбучку. Сзади стоял Шатун, готовый, в случае чего, снова начать закрывать ворота. Но Всплеск кончился.
- Поехали, обормоты...
Внедорожник вырулил из спасшего их убежища, и взял прежний курс, на Уфу. Три дня, проведённые в бесперебойно освещаемом "плескалкой" ангаре, была наполнены бездельем. Спали, вяло разговаривали, ели. Подмели почти весь запас сухого пайка, осталось только четыре упаковки, и две бутылки воды. То ли от нервов, то ли это и в самом деле, был побочный эффект нового Всплеска: но есть хотелось просто беспрецедентно. Жевать, запивать водой: снова жевать. Книжник ничего не говорил, но поглядывал на валяющиеся возле "Горыныча", древние покрышки, с какой-то опаской. Если бы на третий день, жор не прошёл, пришлось браться бы и за них тоже.
- Жаль, Германа с нами нет... - Сказал Книжник. - Тот бы, наверняка решил проблему. У него всегда получалось. Это ж надо - столько пройти, такого повидать: и встретить эту суку, с заточкой в рукаве. Герман, Герман...
- Он бы справился. - Без всякой иронии согласилась Лихо. - Ломоть покрышки бы себе в ноздрю запихивал, или ржавчины с ворот наелся, прежде чем свой шнобель - на воздух высунуть для эксперимента: но как избавиться от того геморроя, которым нас в лохмотья растаскивало - придумал бы. Тут ты прав.
Очкарик ничего не ответил. "Горыныч" мчал вперёд, и все со скрытой опаской косились на лежащую, на прежнем месте "плескалку". Как будто, всё должно было начаться снова.
Но ничего не происходило.
- Я почему-то, всегда думал, что в Уфе живут уфологи. - Надоевшего томиться бессмысленным, и не сулящим ничего приятного - воспоминанием, Книжника, потянуло на общение. - Потом Герман рассказал, что никаких уфологов там сроду не водилось, а сплошь и рядом - были уфимцы.
- А кто такие уфологи? - Лениво спросил Алмаз, сменивший Лихо за рулём. - Если отталкиваться от названия - зверь почище камнереза. Просвети, всё равно заняться нечем...
- Да были такие персонажи... - Книжник воодушевлённо подобрался, готовый излить на головы слушателей информационную прорву. - Занимались НЛО, и всем, что с этим связано.
- НЛО, это - "Нашу Лихо Обманули"? - Хохотнул Алмаз. - Или что-то другое, менее невероятное?
- Ну, как сказать... - Замялся очкарик. - Вообще-то, это расшифровывается, как "неопознанный летающий объект". И никак иначе.
- Понятно. - Теперь оживился Шатун. - Если вдруг Лихо попробовать обмануть, полетишь измордованный до полной неопознаваемости. Ногами вперёд, и так - низенько-низенько... Быстро-быстро.
- ""НЛО" летали низко, очень часто, и очень энергично. Должно быть, скоро Всплеск... - Подумала Лихо" - Заржал Алмаз. - Это, конечно, совсем не в тему разговора, но как-то навеяло.
- Рискованно шутите, сударь. - Сказала Лихо. - Я, девушка подкованная, понимаю, что Всплеск -дважды по одному, и тому же месту - звездануть не должен. Во всяком случае - так было раньше. Очень хочется надеяться, что хотя бы часть былых повадок Всплеска останется в прежних рамках.
Но ведь - кто его знает, как оно обстоит на самом деле...
- А вы заметили, что "хамелеоны" никак не отреагировали? - Спросил Книжник. - Тогда, когда мы с гейшами на дороге встретились. Прямо не "хамелеоны", а чёрт знает что...
- Заметили. - Алмаз прекратил ухмыляться, каким-то своим приятным мыслям. - Чего тут не заметить... Ничего оптимистичного в этом открытии, собственно я - не нашёл. Не знаю, как вы - но догадываюсь, что аналогично.
- Да... - Шатун задумчиво постучал кулаком о раскрытую ладонь. - С такими открытиями, прямо не знаешь - чего больше бояться. То ли того, что он полыхает вовсю. То ли - что он зачах, и не фурычет. А в это время - подбирается к тебе что-то такое, непонятное...
- Я думаю, что это зависит от новых факторов. - Лихо хрустнула суставами пальцев. - Возможно, "хамелеоны" просто не могут улавливать все эти, дополнительно свалившиеся на нас веселухи. Полностью согласна с Шатуном: и вынуждена с грустью признать, что хлопот у нас прибавилось. Причём, как я пессимистично полагаю - самых разнообразных, и - далеко не из разряда "Ребята, давайте жить дружно!".
Все замолчали, как будто сделанный блондинкой вывод, начисто лишил желания продолжать разговор, о чём бы ни было. Шатун угрюмо сопел, глядя в пол. Лихо разминала кисти рук.
- Так что там с уфологами? - Спустя минуту, тоном, в котором не было ни малейшего интереса, спросил Алмаз. - Где они живут-то, если не в Уфе? Расскажи, раз уж начал...
- А чего рассказывать? - Вяло ответил Книжник. - Уфологи есть везде...
- Понятно...
И тишина снова вторглась внутрь "Горыныча", на этот раз уже надолго. Глухая, безрадостная.
- Слышите? - С момента последнего сказанного слова, пролетело не меньше двух с половиной - трёх часов. Лихо ёрзнула на сиденье, прислушиваясь к чему-то далёкому, происходящему впереди.
- Стреляют... - Спустя несколько секунд, Книжник поднял вверх указательный палец. - Палят почём зря. А впереди у нас - Кушнаренково, до Уфы ещё километров шестьдесят двигать. Точно, не Уфа.
Через минуту, по левую сторону дороги открылись очертаний нескольких многоэтажек. Там же, маячила труба, и корпуса каких-то предприятий. Небольшой посёлок, ага - точно, мелькнул дорожный указатель, приведённый в божеский вид каким-то патриотом здешних мест. "Кушнаренково".
Автоматные очереди становились всё слышнее. Лихо переглянулась со всеми, словно ожидая ответа на незаданный вопрос.
- Едем дальше. - Вдруг сказал Книжник, даже не выговаривая, а отчеканивая слова. - Это - не наше дело, и неважно, что там творится. Мы не имеем права, рисковать лишний раз. Мы - едем дальше.
Это уже звучало как приказ. Очкарик подобрался, словно ожидал, что ему начнут возражать, и отнюдь не с помощью красноречия. Глаза, за стёклами очков, блестели каким-то новым чувством. Уверенностью в своей правоте. Сопряжённой с нелёгкостью принятого решения, скорее всего, поставившего крест на чьих-то жизнях.
Автоматная очередь простучала уже где-то неподалёку, и из-за самой приближённой к трассе пятиэтажки выскочили два человека, ожесточённо отстреливающиеся от кого-то, пока ещё невидимого.
- Мы - едем дальше! - Как заклинание повторил Книжник, заметив, что Алмаз заколебался, воочию увидев боевые действия. - Мать твою, я сказал - едем!!! Вперёд, не останавливаться!!!
Алмаз повиновался. В голосе очкарика звенели яростные нотки, противостоять которым было нелегко. Кушнаренково придвинулось почти вплотную, дома находились метрах в тридцати от дороги, видимость всего происходящего - была просто идеальная.
Следом, за парой, бегущей к шоссе, выскочило сразу четыре камнереза. Один передвигался как-то скособочено, приволакивая за собой заднюю, чешуйчатую конечность, но не останавливался. Добыча, хоть и огрызавшаяся довольно болезненно, была уже почти рядом. И, учитывая численный перевес в стане мутантов - никуда не должна была деться. Вопрос начала пиршества тёплой, человеческой плотью - был делом нескольких минут.
- Едем!!! - Взревел Книжник, рубанув кулаком по подлокотнику водительского кресла. - Едем!!!
"Горыныч" приближался: один из отстреливающихся увидел внедорожник, отчаянно замахал руками. Его простоватое, бесхитростное лицо, исказилось в нешуточной надежде, что сейчас помогут, и всё обойдётся...
Бронированный монстр проскочил мимо, не притормозив. В последний момент, когда "Горыныч" уже разминался с беглецами от смертельной опасности, Алмаз, как будто в замедленном показе, увидел, что губы человека, который был всего-то в полутора десятках метров от шоссе, как-то предельно ясно, и - с непоколебимой жестокостью, выплюнули короткую фразу.
"Будьте вы прокляты!".
Алмаз прибавил скорости, сжав руль так, что побелели костяшки пальцев.
- Это - не наше дело... - Книжник оцепенело глядел вперёд, шепча своё "заклинание". - Едем дальше. Дальше. Дальше...
- Шипачи! - Вскрикнула Лихо, показывая пальцем вправо.
Оттуда, и в самом деле, бежало два шипача, делая участь брошенных людей, крайне очевидной. Если с камнерезами ещё можно было пободаться, даже с помощью имевшихся у обречённых, "Калашей": то шипачи - это был чёткий, и недвусмысленный приговор.
Больше пассажиры "Горыныча", ничего не увидели, машина вписалась в поворот, Кушнаренково в подавляющей своей части, скрылось из вида. А спустя ещё полминуты - исчезло целиком.
- Сука! - Алмаз с размаху врезал раскрытой ладонью по оплётке руля. - Сука! Мы же могли им помочь! Какого хрена?!! Полный багажник стволов, матёрые душегубы в кабине. Не голожопня сопливая! Какого хрена?!
- Это - не наше дело... - Книжник был бледен, но в глазах, до сих пор метался горячечный блеск. Который, должен был хоть немного омертвить душу очкарика. По-другому, просто не могло быть.
Когда сам, принимаешь такие решения, продавив их до конца, не отступив, не переиграв...
- Остынь, стеклорез... - Негромко сказала Лихо. - Он был прав, прав, прав.. На всю, блядь - жопу! Это - не наше дело! Мы здесь проездом, и по другому делу. Забыл?!
- Но ведь я мог хотя бы шмальнуть, помочь... - Руки Алмаза растерянно шарили по рулю. - Если бы не был, за этой долбанной баранкой! Сдохли бы эти камнерезы, как миленькие! Не останавливаясь, шмальнул бы, и на душе бы хоть немного легче было. Нельзя же было их так бросить, ну - нельзя...
- Ты Семёна уже забыл? - С ядовитым сожалением спросила Лихо. - Как он нам, за добро отплатил? Есть ещё аргументы в твою пользу? Если нет, то - заткнись!
- Да прав Книжник... - Сказал Шатун. - Может, мы бы и помогли. А может, и - нет. Ничего нельзя сказать наперёд. Мы сделали всё правильно...
- Да понимаю я! - Алмаз ещё несколько раз приложил руль раскрытой ладонью. - Но, меня же, сука, так воспитали! И вас тоже! А-а, твою мать... Спасители мира.
Он несколько раз скрежетнул зубами, выматерился - зло, тоскливо. И погнал внедорожник дальше, замкнувшись в себе, не говоря ни слова.
Шатун похлопал по плечу, всё так же пребывающего в подобии ступора - Книжника. Тот взрогнул, как-то виновато посмотрел на громилу, и отвернулся к окну.
- Если вас всех успокоит, то я тоже - не собиралась останавливаться. - Сказала Лихо. - Книжник попросту опередил. И, я бы - точно не позволила остановиться. Даже если бы там детей живьём глотали. Последней тварью буду, если соврала хоть на букву...
- Да чего ты оправдываешься... - Пробурчал Шатун. - Мы, конечно - почти идеальная команда, но... Хрен его знает, как бы оно повернулось. Всякое бывает.
В Уфе сделали остановку, обменяв оружие банды Хана, на съестные припасы. Торговец-меняла, на физиономии которого, ясно прочитывалась склонность к неделикатному ведению процесса товарообмена: попытался сбагрить им, как минимум половину непригодного к употреблению товара.
Лихо, безошибочно просёкшая гнилое нутро, намечающейся комбинации ушлого труженика прилавка - мило поведала о недопустимости подобных поступков. А в отношении к её персоне - в особенности. Демонстрации "Потрошителя", или привлечения Шатуна не понадобилось.
Жуликоватый негоциант, хоть и имел за спиной охрану, в виде трёх хмурых мордоворотов, имеющих облик людей бывалых, и решительных - свёл всё к путанице с коробками, и вечной занятости, которая мешает выбросить скопившийся хлам: с вымученным видом, обменял товар на качественный. Лихо поблагодарила за оперативное реагирование на замечание, и пожелала удачной торговли, и довольных клиентов. Таких, как она.
Автодорога "Урал", она же "М5" - берущая своё начало в давно покинутой первопрестольной, и заканчивающаяся в Челябинске: выглядела так, как будто знаменитое танковое сражение на Курской дуге, по какому-то стечению обстоятельств, произошло здесь. "Горыныч", естественно, справлялся, но унылая езда, со скоростью не более тридцати километров в час, утомляла. Никто, разумеется - не ныл, но все сидели с несколько обалдевшим видом, ожидая куска трассы поприличнее, где можно разогнаться хотя бы до шестидесяти. Лихо уже по три раза поменялась местами с Алмазом, игнорируя Книжника, почти напрямую требовавшего дать ему порулить. И только после лежащего в низине, между горами, городка с лаконичным названием Сим, трасса стала походить на дорогу, взгляд на которую не вызывал душевных терзаний, даже у владельцев "Горыныча".
В Челябинск въехали уже заполночь. Но, несмотря на позднее время, "Танкоград" не выглядел спящим. Снующие по улицам группки, и отдельные личности, как правило - имеющие при себе как минимум одну единицу огнестрельного оружия, создавали антураж какого-то прифронтового города. Готового вот-вот принять на свои бульвары и проспекты - горячку боевых действий.
- Вот, мы и в гостях у мамы-анархии... - Прокомментировала Лихо. - Мы, насколько я помню, и так не в последнее время не грешили состраданием к ближнему... А теперь придётся утроить это прекрасное чувство. Потому как - чревато дурными последствиями. До всех дошло?
Мужская часть экипажа промычала что-то несколько невнятное, но - несомненно, утвердительное.
- Не поняла?
- Да. - Один за всех, ответил Книжник. - Дошло, и впиталось.
- Вот и ладушки. Честно говоря, мне только от тебя и нужно было это услышать. Нет, я нисколько не сомневаюсь, что в этом прекрасном городе, всё-таки есть какая-то верховная власть. Но у меня, также есть железобетонное подозрение, что эта власть живёт по тем законам, которые какой-то разумный деятель, некогда нарёк "волчьими". Имея на то, все основания.
- У тебя-то, есть шансы, в случае чего - блеснуть своими данными, не имеющими ничего общего с умственными. На блондинок многие западают... - Алмаз, повинуясь указанию Книжника, повернул налево. - А нам что остаётся? Брутальным пришельцам из цивилизованных краёв? Разве что, молниеносно провести смену правящего режима... Проще говоря - самим в паханы пролезть. Книжник - чем не авторитет? По фене ботаете, юноша?
- Чё за кипиш, братва? - Очкарик сделал "рожу кирпичом". - Вы, чё мне в макитру порожняк махровый насыпаете сверх нормы? Ботало привяжи, пока рога не посшибал. Будет мне тут в ухо пердеть. Фуфел позорный.
- Ботает. - Вздохнул "человек без промаха". - Теперь я могу чувствовать себя защищённым, спереди и сзади. Пока Книжник, местному обществу будет в ухо пердеть, мы успеем слинять по-тихому...
Очкарик обиженно замолчал.
- Да ладно тебе. - Алмаз объехал обгоревший кузов машины, имеющий все признаки вдумчивой и бурной беседы: в виде пулевых пробоин. - Не кипишуй. Обычная проверка боевой готовности.
- Вы как хотите, а я желаю эту провести эту ночь, как нормальный человек. Приняв горизонтальное положение, на чём-нибудь, вроде мягкого матраца. - Лихо потянулась, зевнула. - Три дня мять задницу в "Горыныче" - это серьёзно. В конце концов - мы ничем не отличаемся от обретающих здесь вольноопределяющихся гавриков. А уж что касается умения, надавать по наружности - сами можем открывать платные курсы, для подавляющего большинства собравшейся здесь шелупони. Есть веские аргументы в пользу того, что меня не надо слушаться? Нет...
Постоялый двор, имеющий все неоспоримые признаки если не лидирующего злачного места в округе, то наверняка находящегося в первой тройке - назывался "Уральский". Пару раз, пока они шли от "Горыныча" ко входу в гибрид гостиницы и шалмана, им предложили "ширнуться по вене", продать торчащую за поясом у Книжника "Гюрзу", и посторожить внедорожник за скромную плату. Иначе, с ним к утру могут произойти удивительные метаморфозы. Не в лучшую сторону.
Первые два предложения, Лихо проигнорировала вглухую, а что касается третьего - немного поразмыслила, и велела Шатуну расстаться с одной "эфкой", в виде платы за предлагаемую услугу. Прозрачно намекнув нанятому в сторожа товарищу, что в случае чего - вторая такая же, с лёгкостью может очутиться в его заднем проходе. В качестве окончательного расчёта.
Интенсивные заверения в кристальной честности, сопровождаемые убедительными жестами, и не менее красноречивым "бля буду!", поставили точку в этом насквозь житейском эпизоде. Конечно же, блондинку убедили не честные глаза нанятого: а то, что её дар - молчал: точно так же, как внушительно возвышающийся позади неё Шатун.
- Нам бы пожрать. - Завёл свою вечную шарманку громила, когда были получены ключи от "апартаментов", которые, как подозревала Лихо, были элементарной халупой. Хорошо, если без клопов в матраце, и топчанами на всех ножках.
- Кабак напротив. - Угрюмый портье, на физиономии которого не было заметно ни единой добродетели: зато отчётливо просматривалась склонность, к криминальным причудам не меньше средней степени тяжести - махнул рукой в сторону входной двери. - Там всё есть.
- А в номер нельзя? - Шатун "добродушно" улыбнулся, но на портье это не произвело никакого шокирующего эффекта. Сам мог изобразить нечто подобное.
- Нет. - Он отвернулся, давя понять, что разговор окончен.
- Кто со мной? - Громила посмотрел на спутников, явно не собираясь отказываться от намерения набить желудок на сон грядущий. - Подхарчиться не помешает...
Алмаз с Книжником неопределённо пожали плечами, но по их лицам было понятно, что они скорее склоняются к отрицательному варианту ответа.
- Пойдём. - Лихо стоически вздохнула, понимая, что отговорить Шатуна - может стоить ей как минимум половины отведённого на сон времени. Быстрее будет сожрать какой-нибудь антрекот из шипача, и на этом угомониться.
- Может, и мы с вами? - Книжник посмотрел на блондинку, готовый выполнить любое её распоряжение. - Успеем выспаться.
- Не надо. - Лихо помотала головой. - Идите. Пока тараканам объяснять будете, от запаха чьих портянок - они будут подыхать сегодня в этой комнате. Пока то, да сё... Надеюсь, что эта прорва уже насытится.
Алмаз понятливо кивнул, и, взяв пребывающего в некоторой неуверенности Книжника, под локоть; повёл по длинному коридору, выискивая нужную дверь.
Шатун с Лихо вышли на воздух, и через полминуты, стали посетителями харчевни, не имеющей названия: но зато сочетающей в себе черты притона, и ещё раз - притона. Шум-гам, табачный дым, в котором Шатун без опаски за то, что они могут брякнуться на пол, мог повесить свои тесаки. Но, зато опасаясь, что они могут затупиться о плотную дымовую завесу. Судя по количеству народа, заведение пользовалось успехом. Лихо нашла единственный, условно свободный столик в самом углу, за который можно было присесть. Условно свободным он перестал быть почти тотчас же, когда Шатун нежно переместил дрыхнущего за ним, в дупель пьяного индивидуума - в уголок, приспособив в позе эмбриона. Индивидуум никак не отреагировал на вторжение в его личную жизнь. Наверное, потому, что на столе стояло две бутылки: одна - пустая, а во второй было на донышке, и из нёё шибало жутким сивушным духом, от которого намертво спирало дыхание. А вот какой-либо закуски, даже самой скудной и непритязательной - заметно не было.
- Сиди, я схожу... - Лихо направилась к стойке, за которой маячил приземистый тип, с лоснящейся, улыбчивой ряшкой. Ещё у типа была солидная плешь, пухлые уши, нос в красных прожилках: и вдохновенный, незамутнённый взгляд высококлассного пройдохи, подвизающегося на ниве удовлетворения естественных народных потребностей. То есть - продавая этому самому народу, калории и градусы.
Пухлоухий уставился на блондинку так, как будто встретил любовь всей своей жизни.
- Откуда такие красивые?! - Лучезарная улыбка вспыхнула, и засияла, Лиху даже показалось, что от этого сияния, по плеши распорядителя безымянного шалмана - скакнул солнечный зайчик. - Что будем заказывать? Не сомневайтесь - всё наисвежайшее! Вам, как новым людям, любой скажет, что у Михеича всё без обмана! Заказывайте, не сомневайтесь.
- Мы, из полной, и законченной жопы... - Лихо криво ухмыльнулась, и показала пальцем в угол, где сидел Шатун. - Во-о-от того, широкоплечего видите? С расчётом на его конституцию - пожрать сообразите. Побыстрее. Пить ничего не будем, на этот счёт можете не суетиться.
На стойку легли две обоймы от "Калашникова". Лыбящийся, как скоморох на деревенской ярмарке, удачно рассмешивший хозяина питейного дома: тип за стойкой, тут же прибрал их к рукам. Скорости его упитанных конечностей, мог бы позавидовать и Шатун.
- Сейчас всё будет! - Улыбка прибавила в мощности, рассыпавшись ворохом фейерверков, и прочих огненных забав. - А кушать точно, насухую будете? У меня есть просто изумительная самогоночка, по лучшим рецептам, сохранившимся ещё с того времени.
- Спасибо, не надо. - Лихо развернулась к нему спиной, давая понять, что заказ сделан. - У него желудочек слабый. Язва, ебулдыцкий шапокляк...
"В моём лице..." - подумала она, отходя от стойки. Пухлоухий сожалеючи тряс головой, улыбка меркла, угасала. Лихо начала пробираться обратно, протискиваясь между столиками, в виду экономии места, очень близко стоящими друг к другу. Рожи, у посетителей данного заведения с очень сомнительной репутацией - были как на подбор. Людей с такими смазливыми мордашками, покойный Глыба, не подпустил бы к Суровцам на предельное расстояние выстрела, из какой-нибудь "ОСВ-96". Даже бука портье, по сравнению с некоторыми из них, выглядел как выпускник элитной школы прекрасных манер, получивший высший балл по итогам финального экзамена.
Лихо почти добралась до своего столика, не получив ни единого шлепка по заднице. Неизвестно, что сыграло решающую роль в том, что это не произошло. То ли вид голодного Шатуна, то ли повадки самой Лихо, с головой выдающие в ней даму с характером.
- Да, на большой и бугристый, я тебя накручивал! - Рявкнули сбоку, определённо без тени иронии. - Ты что думаешь, я перед тобой буду очком вибрировать? Ты кто вообще такой?!
Блондинка скосила глаза вбок, и замерла в пяти шагах от своего столика. Шатун озадаченно уставился на неё, не понимая, что стало причиной её остановки. Лихо во все глаза смотрела на сидящего в компании ещё троих, самого серьёзного вида организмов - высокого, гибкого мужчину, чуть старше её самой. Правая половина лица которого, выглядела так, словно её изобретательно и с особым тщанием, познакомили с куском раскалённого металла. И только в прорези глаза, поблёскивало что-то мутно-багровое, живое...
- Никита? - Окликнула она его, неуверенно, вполголоса, словно не была уверена в том, что увидела. - Никита? Хлыст?!
Человек с обезображенной половиной лица, и в самом деле, чем-то напоминал хлыст. Пока ещё свёрнутый, но готовый взвиться в воздух, чтобы хлёстко обжечь ударом, от которого все мысли разбегаются в никуда, и остаётся только налитый раскалённой болью, набухающий багровый рубец.
- Никита... - Лихо сделала один шаг к этому столику, встав почти вплотную. - Это же я, Лихо... Ты куда пропал? Что случилось?
- С какой это тиходрочки, ты вдруг стал Никитой? - Один из присутствующих за столиком, бугай, с мордой, лицезрение которой наверняка могло довести до нервного тика - и шипача в самый разгар "малиновки": подозрительно глянул на собеседника, перевёл взгляд на Лихо. - Да ещё и Хлыст... Что за баба? Слышь, абориген? - насколько я помню, с утра тебя представляли Мёртвым: или что-то переменилось? Так ты растолкуй, мы покумекаем, что за кадр нам извилины полощет...
- Ты кто? - Хлыст-Мёртвый повернулся к блондинке, изгибая только левую половину рта: правая шевелилась еле-еле, с видимым трудом. Целая сторона его лица выражала лишь бесконечное раздражение. Эмоцию человека, в трудный разговор которого вдруг влезают с насквозь неуместными вещами.
- Это же я, Лихо... - Блондинка вгляделась повнимательнее. Ошибки быть не могло - это был именно тот человек, которого она когда-то очень хорошо знала. - Тихолесье, Суровцы... Вспоминай, Никита. Ну, вспоминай...
Человек, к которому она обращалась, на мгновение дрогнул лицом, словно что-то давно, и прочно забытое - пыталось прорваться из глубин памяти. Но мгновение испарилось безвозвратно, и перед Лихо снова оказался Мёртвый, который никогда не знал ни её, ни всего остального, на что она опиралась, пытаясь обратить на себя внимание.
- Я её не знаю. - Он повернулся к собеседникам, напоследок жутко мазнул по блондинке мутным блеском глазного провала. - Бред какой-то...
- Бред, говоришь? - Задумчиво протянул второй из присутствующих за столиком: худой, похожий на изголодавшегося стервятника субъект, у которого на левой руке не было двух пальцев - безымянного и мизинца. - Может, и бред... А может - что-то другое. Объяснить бы надо, Мёртвый... Иначе - хрень какая-то получается. А я, таких вещей - не люблю.
Лихо стояла, как приклеенная к одному месту, неотрывно продолжая глядеть на человека, которого она знала как Никита Хлыст. И которого теперь называли Мёртвым. Для которого она не существовала никогда.
- Вали на своё место. - Распорядился третий, круглолицый шатен, самый молодой из всех присутствующих, обращаясь к Лихо. Несмотря на возраст, который был где-то в районе тридцати: у него уже были абсолютно седые виски, и глядящий набок нос, свёрнутый грамотным ударом. - Пока я тебе, по жёсткому не разъяснил - почему нам мешать не следует... Вали.
Блондинка чуть помедлила, и пошла к своему столику, напоследок ещё раз глянув на потерявшего к ней интерес Мёртвого. Это точно был Хлыст, она готова была прозакладывать голову против гильзы от "Калаша" Алмаза, готова была спорить с кем угодно...
Никита Хлыст покинул Суровцы лет шесть назад, внезапно, не попрощавшись ни с кем. Взяв только самое необходимое, и исчез, растворился на просторах Материка. С Лихо у них был роман. Не сказать, чтобы захлёстывающий пламенными чувствами и всепоглощающей страстью: но уверенно дрейфующий в сторону чего-то, некоторым образом схожего.
Накануне, у него произошла размолвка с Андреичем, касательно некоторых взглядов на жизнь в Суровцах. В отличие от обстоятельного, домовитого Глыбы: Хлыста всегда отличала склонность к, порой неоправданным авантюрам, подвергающим опасности не только его самого. Он десять лет, был правой рукой Андреича, и причина, вынудившая его покинуть Суровцы, должна была быть очень веской. Несмотря на дар, Лихо, она так и не смогла вызнать у Глыбы эту причину. Тот просто-напросто замыкался, не отвечая ни на какие вопросы.
Вместе с Никитой, ушли ещё двое его случайных приятелей, ничем не привязанных к посёлку. Дальнейшую судьбу Хлыста, Лихо узнавала по редким слухам, иногда приносимых все тем же Знатоком. Слухи были нечёткими, но одно Герман утверждал точно - что Хлыст стал тем, кого принято называть "охотник за головами". С явным уклоном, в стезю наёмного ликвидатора. Все данные для этого, у него имелись. Хорошее знание человеческой психологии, уверенность в себе, физическая сила и отличное владение оружием. И, конечно же - уже упоминавшаяся склонность к авантюрам.
Несмотря на то, что после Сдвига - очень многое встало вверх тормашками, человеческая сущность осталась прежней. А это означало, что всегда найдутся одни людишки, которые чем-то не угодили, или мешают другим двуногим. При наличии достойной платы, Хлыст брался разрешить почти любую проблему, связанную с существованием неугодных, или опасных кому-то субъектов.
Почему Лихо не бросилась вслед, за становящимся ей дорогим - человеку: она впоследствии не могла объяснить сама себе. Что-то удержало её в Суровцах, чтобы, спустя шесть лет, свести их вместе. Здесь, в третьесортном челябинском шалмане. На пути к спасению мира. Но все эти шесть лет, в сердце у Лихо - не заживала крохотная ранка, которая начала обильно кровоточить чуть больше минуты назад.
- Это кто? - Шатун встретил блондинку самую капельку встревоженным взглядом. Ему нечасто доводилось видеть цельнометаллическую амазонку, в почти напрочь раздрызганных чувствах.
- Это? Никита это... - Лихо на ватных ногах опустилась на колченогий стул. - Только я не черта не врубилась, что с ним стряслось. Это другой человек, непонятный. Полностью другой... И зовут его по-другому. Мёртвый.
- Поговорить с ним? - Шатун вопросительно посмотрел на Лихо. Он был в курсе взаимоотношений этой парочки, в суровцевский период их жизни. - Может, придёт в себя...
- Не надо. - Лихо незаметно посмотрела в направлении столика, где чётвёрка что-то обсуждала, скупо, но яростно жестикулируя. Обсуждение шло - уже явно на повышенных тонах. И, как успела понять блондинка, Хлыст-Мёртвый был сам по себе, отдельно от троицы. Возможно, ему хотели предложить работу. Возможно, у него были какие-то проблемы. Возможно... Да, ебулдыцкий шапокляк! - зная характер Никиты, возможно было очень, и очень многое. А, учитывая нынешние реалии - можно было предполагать вообще всё.
- А с лицом у него что? - Громила смотрел на Лихо, но она точно была уверена, что он сейчас не выпускает из виду и сидящую неподалёку четвёрку. - Кляксы дебош устраивали?
- Не знаю.- Лихо вроде бы безучастно пожала плечами, и вдруг обмякла, из глаз показались слёзы. - Ничего не знаю! Да что со мной, блядь! Успокойся, дура... Успокойся!
- Ну, тихо. Тихо... - Участливо пробормотал Шатун, ощущая себя фантастически неловко, в роли утешителя плачущей дамы. - Хватит, Лихо. Не надо...
Лихо скрипнула зубами, ещё раз всхлипнула, и решительно вытерла слёзы рукавом камуфляжки.
К столу вдохновенно протискивался пухлоухий распорядитель, лично несущий плошку, наполненную жареным мясом. Блондинка почему-то вспомнила тот шашлык из собачатины, закончившийся гибелью Германа, и в левой стороне груди, у неё глубоко, неприятно кольнуло, словно предвещая какие-то изменения. Причём, далеко не к лучшему.
- Приятного аппетита! - Плешивый Михеич чуть ли не раскланялся, поставив заказ на стол. - Может, всё-таки ещё чего-нибудь? Всё свеж...
- Ты, вон того, у которого пол-лица кляксы на сувениры растащили, знаешь? - Лихо невежливо перебила назревающее словоизлияние, и незаметно ткнула пальцем в сторону Хлыста. - Правильно, головой вертеть не надо, некрасиво... Так что, владеешь информацией?
- Это Мёртвый. - С готовностью сообщил Михеич, наклонившись к Лиху поближе, почти касаясь её уха губами. - Страшный человек.
- Я это уже поняла. - Лихо чуть убрала голову, чтобы пухлоухий сластолюбец не обслюнявил ей ушную раковину. - Ты его хорошо знаешь?
- Ну, как... - Замялся Михеич, впрочем - без любых признаков виляния. - То часто заходит, то пропадает на какое-то время. Лично я, с ним не знаком. Он толком, ни с кем не корешится. Да и правильно. При его-то роде занятий...
Лихо потёрла большой палец об указательный, и быстро чиркнула большим пальцем, слева направо, по горлу. Посмотрела на Михеича. Тот опустил веки, подтверждая её догадку.
- Что, совсем нет никого, кто с ним по душам гутарил? - Блондинка сделала над собой усилие, и заискивающе улыбнулась своему визави. - Есть же кто-то, по глазам вижу. Ублажи слабую женщину, сориентируй пальчиком. Или там - глазками покажи...
Распорядитель шалмана, в некоторой степени разомлевший от нежной улыбки блондинки, отвернул голову, поискав кого-то взглядом, и повернулся обратно.
- В углу, слева. Старый хрыч с кривым носом, и - двумя пустыми кружками.
Лихо положила на стол ещё одну обойму.
- Через минуту, эти две кружки должны быть полными. Бегом, сладкий мой. Не разочаровывай даму, бывает опасно для здоровья...
Обойма испарилась со стола, и Михеич исчез в плотном табачном облаке, самым магическим образом. Видимо, деловая жилка в нём, забивала все остальные тяги и устремления. В том числе, и тягу к прекрасному полу.
- Ешь, не торопись... - Сказала Лихо, и Шатун усердно замолотил челюстями, начиная пережёвывать первый кусок мяса. - Я пойду, потолкую со старожилом...
Она встала, и направилась к указанному Михеичем столику, за которым обретался гомо сапиенс, с физиономией бывалого флибустьера, на старости лет завязавшего с рискованным ремеслом. И, в данный момент с глубочайшим прискорбием - пришедшего к выводу: что последний золотой дублон - является фальшивым. Вследствие чего - непригодным для обмена на благородный напиток.
- Скучаем, уважаемый? - Лихо гибко присела на свободный стул, тоже оказавшийся колченогим. - Позвольте скрасить ваше одиночество? Чисто визуально.
- В обмен на что? - "Бывший флибустьер" посмотрел на неё немного задорным, и пьяненьким взглядом, но не утратившим цепкости и настороженности. - Имейте в виду, что все военные тайны, я продал ещё позавчера: гнусавому типу, в чёрном макинтоше, и страдающему косоглазием. Так что, если вы по этому делу...
- Если небольшое, но более-менее въедливое освещение вон той личности - это из разряда военных тайн... - Лихо лёгким кивком определила объект своего интереса. - То хотелось бы попросить, сделать исключение.
Михеич притащил две кружки, полные пенного напитка, и поставил их на стол, как будто это были сосуды с эликсиром вечной молодости. Заверив, что если дама пожелает ещё чего-либо, то он всегда, везде, и как только - так сразу. Лихо благосклонно улыбнулась, и он отчалил обратно за стойку.
- Ну, так как? - Блондинка посмотрела туда, где дискуссия четвёрки никак не шла на спад. На Лихо уже никто не обращал внимания, тем более, что её полностью закрывал широкой спиной, какой-то верзила, сидящий за следующим столиком.
Новый знакомец Лиха, посмотрел на неё, потом на кружки. Подцепил одну из них, и сделал большой глоток. Крякнул, и отхлебнул ешё. Поставил кружку на стол.
- Что вы знаете о Мёртвом? - Блондинка смотрела на него, не отводя взгляда. - Какие он носит подштанники - мне глубоко начхать. А вот - как давно вы его знаете, и как он здесь появился... Почему у него такое лицо. И почему, он - Мёртвый...
- Вы его знали? - "Бывший флибустьер" чуть прищурил глаза, и снова сграбастал кружку. - У вас такой... такой растрёпанный вид; в моральном смысле, конечно же. Такие лица бывают у людей, встретивших своё прошлое, которое изменилось: и совсем не тот направлении, каком бы хотелось...
- Вопросы задаю я. - Лихо задавила ворохнувшееся внутри состояние. - Такого словосочетания, как Никита Хлыст - от него слышать не доводилось? Поодиночке, или все вместе...
- Нет. - Собеседник покачал головой. - Никогда. Все четыре с половиной года, с тех пор, как я его нашёл. Хлыст, говорите? Подходит, точно...
- Где нашли?
- Да занесла меня нелёгкая в Притчино. Это верст пятьдесят с гаком отсюда. Там я его и нашёл. Еле живого. А внешность у него, что характерно, уже вот такая и была. Как будто он, сам себе, по лютому душевному расстройству: решил пластическую операцию калёным утюжком смастрячить. Да неудачно получилось, как видите... Только тогда она ещё свежая была, как будто только-только закончил. Честно говоря, не думал я - что он выкарабкается. На ладан дышал. Но, видать - ворожит ему кто-то, не самый слабосильный: девять из десяти - точно бы загнулись... А он - выбрался.
- Дальше.
- А дальше, что? Притараканил я его сюда, дня три в чувство приводил: всем, что под рукой было. Хотя было не так уж много... А он не помнит ничего. Совсем. Кто он, что он, куда, откуда, почему, зачем. Хорошо хоть, что штаны перед оправкой, снимать не разучился. Короче - мёртвая зона у него в памяти образовалась...
- Так вот оно как... - Лихо рассеяно провела рукой по щеке. - И, как я догадываюсь, до сих пор - кто он, что он, откуда, почему...
- Чистейшая правда. - Собеседник блондинки завёл глаза к потолку. - Ни имени, ни родины, ни жизненных приоритетов. Совершеннейшая пустота.
- Так вот оно как... - Повторила Лихо. - А почему тогда - Мёртвый?
- А тут две точки зрения имеются. Первая, это потому, что все, кого ему заказывали - долго не зажились. Ни один не уцелел. И стали мертвее мёртвого. Квалифицированно сработанные жмурики, доложу я вам, барышня. Талант у человека, как ни кривись по поводу выбранного ремесла...
- А вторая?
- А вторая... Тут всё ещё грустнее, если вдуматься. Он сам, внутри - неживой. Мёртвый. Не могу сказать, что это такой "пешеход" новой формации: не совсем так. Есть у него чувства, только вот сплошь чёрные. Злость, ярость, какая-то непримиримость - целый букет в мрачных тонах. В лучшем случае, он может быть просто нейтральным. Если бы я был поэтом, то сказал бы, что всё хорошее в нём, умерло тогда, когда ему изуродовало половину лица. А может быть, он таким и был. Или нет?
- Нет. - Покачала головой Лихо. - Не был он таким. Не скажу, что у него нимб вокруг макушки сиял, но вот чего не было - так это того, что у него в душе была только темнота. Я - знаю.
- Ну, если так... Вам виднее.
- Точно... Только вот не легче от этого. Не легче.
- Вы, это... - "Бывший флибустьер" допил первую кружку. - На всякий случай предупреждаю. У него бывают... заскоки, что ли? - когда ему под руку лучше не попадаться. Завалит, и не поймёт, что откуда взялось, и почему вокруг штабель хладных тел образовался. Бросьте, не суйтесь, какая бы там любовь в прошлом не полыхала. Мёртвый он.
Лихо ничего не ответила, глядя в умеренно заплёванный пол. Подняла глаза, поискала взглядом столик, за которым сидел Никита. Там, всё заваривалось круче с каждой секундой. Один из троицы, тот, который был похож на стервятника, что-то говорил Хлысту, вперив в него гипнотизирующий взгляд. Тот иногда что-то отвечал, коротко, резко. Потом собеседник Никиты вдруг схватил его сзади за шею, начиная пригибать вниз, словно хотел уложить его лицом на стол. Хлыст перехватил жилистую руку, и с некоторым усилием, снял её с шеи. Но не отпустил, а неторопливо развернул раскрытой ладонью к себе, и смачно плюнул в неё. Отпустил, бесстрастно продолжая наблюдать, за дальнейшим развитием событий.
"Стервятник" ошалело посмотрел на "униженную" конечность, вытер ладонь о край стола, и она медленно поползла вниз, к поясу. Мёртвый, нисколько не изменившись в лице, сказал несколько слов и, поднялся. Троица, обменялась мгновенными взглядами и, сделала то же самое. Через секунду, все четверо начали пробираться к выходу.
- Не ходите... - Визави Лихо перехватил её взгляд, в котором легко прочитывались возникшие намерения. - Мёртвый он.
Распахнулась дверь кабака, выпуская всех четверых на воздух. Лихо, пребывая в полном смятении чувств, глядела вслед Никите, который уже не был прежним. Тем Никитой, которого она знала, наверное, лучше всех в Суровцах.
Дверь закрылась. Мысли в голове Лихо встряхнулись, перемешались и, уже не думали принимать какую-либо упорядоченность. Ей ещё казалось, что она сидит на стуле, глядя на закрывшуюся дверь, а ноги уже несли её к выходу.
- Как знаешь... - Долетело со спины. - Я предупредил. Спасибо за угощение.
Она торопливо пробиралась мимо столиков, которые, казалось, стали стоять ещё ближе друг к другу. Толкнула дверь от себя. Выскочила на улицу, несколько суматошно оглядываясь влево-вправо, отыскивая, куда пропали вышедшие незадолго до неё. Никого не было видно. С момента, когда хлопнула дверь, закрывшаяся за бугаём с рожей Франкенштейна, отмотавшего четверть века на урановых рудниках - прошло всего полминуты, не больше.
Из-за угла, донёслась какая-то возня. Чуть погодя, раздался влажный, пробирающий до дрожи хруст: потом короткий, но очень эмоциональный вой, заткнувшийся почти моментально. Лихо, не рассуждая, бросилась за угол.
Первое, что бросилось ей в глаза на небольшом пустыре за кабаком, было дёргающееся, не иначе, как в агонии - тело круглолицего шатена. Бугай лежал уже неподвижно, широко разбросав мощные ноги: из-под его спины, быстро растекалась тёмная лужица.
Мёртвый, выставив правую руку вперёд, в стойке застыл напротив третьего. Жилистого и битого, в руке которого поблёскивала острозаточенная сталь. Мёртвый сделал плавное движение, будто раскрываясь навстречу противнику, шагнул чуть вперёд - вроде бы неторопливо, даже как-то неуклюже. Вызывая соблазн - начать атаку.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ