- Путешествие из Петербурга в Москву - вещь довольно утомительная, доложу я вам... - Лихо старательно объехала упавшее, и перегородившее половину дорожного полотна, дерево. - Хорошо ещё, что никакие зяблики, вроде "зубоскала", под колёса не норовят сигануть: атмосферу дружеского вояжа испоганить. Ч-чёрт... кажется, накаркала. Точно. Накаркала. Держитесь!
"Горыныч" резво прибавил в прыти, хотя дорога в данной точке, не располагала к скоростному режиму. Впереди замаячили несколько долговязых силуэтов, передвигающихся быстрыми, очень необычными скачками. К бабке не ходи - существа мчались навстречу внедорожнику, смешно взмахивая тонкими, гибкими, суставчатыми верхними конечностями. Это были, не только что упомянутые Лихом "зубоскалы". Это были "гуттаперчевые мальчики", и осознание этого факта ни принесло никакого облегчения. Напалм, кинжального огня - не слаще.
Через несколько секунд Алмаз сосчитал поточнее - "гуттаперчевых" было пятеро. Пять подвижных фигур, двигающихся как будто на многочисленных шарнирах, то припадая к земле, то снова вырастая в полный рост, достигающий примерно двух с половиной метров. Алмаз глядел на них с холодной яростью - стрелять было бесполезно, "Горыныча" трясло, пусть не как эпилептика на вибростенде: но - довольно непрерывно. А у каждого дара, всё же есть свои пределы - в такой обстановке скорее можно совершить нечаянное самоубийство, попав дулом себе в рот, чем в цель. К тому же, у "гуттаперчевых" была одна особенность: одной пули, для полного и законченного отдыха от мирских забот - им было маловато. Как минимум три: и при условии, что каждая должна сидеть точно в определённой точке организма. Иначе - махровый бесполезняк, и пустая трата патронов. Сейчас можно было думать только об одном - как прорваться, оставив "гуттаперчевых мальчиков" позади. Или воплотить в жизнь что-то вроде садистского стишка. "Едет мальчик на машине, весь размазанный по шине...". Но, это уж - как повезёт им. Или - не повезёт "гуттаперчевым".
Сзади довольно сдержанно матерился Шатун, доходчиво разъясняя всем, как прихотливо, интенсивно, и с какой частотой, он видел родительницу шарнирных спринтеров, на широко известной области мужского организма.
Если бы "гуттаперчевых" было один-два, вопрос бы не стоял так жёстко - Шатун без лишних треволнений в очередной раз исполнил бы свой коронный "Танец с тесаками". Но тварей было пятеро, и по скорости они немногим уступали громиле. Плюс - их просто феноменальная гибкость, за которую они и получили своё прозвище. Завершали список - полное отсутствие страха перед любым противником, и владение какой-то техникой моментального воздействия на сознание. За один пристальный взор, делающей любого профессионального костолома и головореза, не вреднее плюшевой божьей коровки. Потом в ход шли мелкие, острые клыки, которыми была полна пасть любого из существ. Такой вот дерьмовый цирк, граждане!
- Какого хрена на том заводе, на котором вас лепили, не водилось бракоделов! - Лихо накручивала руль, бросая "Горыныча", то влево, то вправо. - Что ж вы такие шустрые-то...
Конечно, при закрытых окнах внедорожника, пробраться внутрь было довольно проблематично. Но даже простое присутствие чужеродных организмов на крыше, или на капоте "Горыныча", не прибавляло уверенности в будущем. А твари они были цепкие, способные держаться на практически любой поверхности, не прилагая основательных усилий.
- Я-то думала, что Сдвиг уже ничем нас не порадует... - Блондинка, яростно сверкая глазами, притоптала педаль газа, но тут же сбросила скорость - дорога была самая препохабная, не располагающая к скоростным заездам. - Но ведь нет предела совершенству. И ведь разминуться никак не выйдет, бля... Сдали пикового туза к одиннадцати! Сука!
"Гуттаперчевые мальчики" поравнялись с внедорожником, Лихо попыталась отправить одну из долговязых фигур под колёса, но безуспешно. Создания Сдвига взвились в воздух, пластично, даже с какой-то ленцой явного превосходства. Два "гуттаперчевых" приземлились на капот, закрывая обзор. Остальные, судя по всему - облюбовали крышу "Горыныча". "Хамелеоны" у всех членов команды неторопливо замерцали, сообщая о том, что люди и так прекрасно знали.
- П-пш-шёл отсюда! - Рявкнул Алмаз, впрочем, без особой надежды на то, что его послушаются, и с виноватым видом покинут занятую территорию. Ближний к нему "мальчик", незамедлительно оскалился, показывая внушительный набор, мелких, игольчатых клыков. Алмаз, старательно отводя взгляд от выпуклых, мутно-зелёного цвета глаз "гуттаперчевого", кое-как продемонстрировал ему тушку "Калаша", но тварь оскалилась ещё более угрожающе, словно понимала, что стрелять в такой тряске - всё равно, что ходить по большой нужде, стоя вверх ногами. Может кончиться если не трагично, то довольно конфузливо.
Алмаз бессильно выругался, глядя через лобовое стекло. Выход из ситуации был только один. Ехать, не обращая внимания на неожиданных, хотя и очень нежелательных попутчиков. Вреда от них, в их нынешнем положении, было не больше, чем от комаров, точно так же сидящих на стекле. Если, конечно, в свете последних событий, они не вдруг не обзавелись какими-нибудь дополнениями, вроде тех, что позволяют разрезать бронебойное стекло. Вроде супер-алмаза. Всё может быть...
- Хреновый каламбур получится! - Алмаз непроизвольно озвучил пришедшую в голову мысль. И Лихо, продолжающая сосредоточенно управлять "Горынычем", не давая ему прочно засесть в подходящей для этого ямине, с кратким удивлением покосилась на боевого товарища.
- Ты что это?
- Да так, нахлынуло... - Отмахнулся Алмаз. - Рули, давай. План не созрел?
- Какой тут план! - Лихо остервенело крутнула "баранку", ещё немного сбавив скорость. - Едем, состязаемся - кто больше матюгов сложит на эту напасть... Главное - чтобы обзор уж совсем не заслоняли. А то "Горыныч" у нас, всё-таки, вопреки канонам - не летает, засядем ещё на брюхе. Рыдай потом наперебой. Угораздило меня родиться в это нескучное время...
Долбанные "гуттаперчевые" продолжали щерить пасти, уверенно прилипнув к "Горынычу". Лихо тоже старалась не встречаться с ними взглядом, дабы избежать лишних трудностей. Нельзя сказать, чтобы многосуставчатые с полвзгляда подчиняли жертву своей воле: требовалось две-три секунды на установление полного контакта. Которые Лихо никоим образом не собиралась давать, рыская рассеянным взглядом туда-сюда, и при этом, не выпуская дорогу из-под контроля. Сидящий с её стороны "гуттаперчевый" не терял надежды встретить её глаза: на нужный ему, временной отрезок.
Выглядело это, как не доведённая до ума, игра в "гляделки", в которой одна из сторон категорически отказывается принимать прямое участие.
Лихо приходилось нелегко. Вольготно расположившиеся на капоте "мальчики" загораживали примерно три четверти обзора, мешая уже не на шутку. Один раз, внедорожник качественно повело вбок, грозя на корню пресечь дальнейшее комфортное передвижение: Лихо успела сманеврировать, поддав газу, и бронированный монстр вынес команду на более-менее приемлемый путь.
- Едем, как фекалия на колёсах! - Шатун, с тревогой наблюдающий за дорожными виражами Лиха, треснул кулаком по сиденью. - Только вместо помойных мух - другое паскудство облепило. А мы внутри, в бледном виде. Сидим, как глисты - не высунуться, ни возразить! Может, мы их всё-таки - того? А, Лихо? Тормозни, а? Понимаю, что дурость, но ведь сил никаких нет, дальше смотреть - как это пособие по нереальному прогибу, вместо пупсика на капоте скалится.
- Не сейчас... - Сквозь зубы процедила Лихо. - Погодь чуток, сейчас местечко поровнее пойдёт, придумаем чего-нибудь. Мне самой это единение с этими пассажами Сдвига уже осточертело... Потерпите. Недолго осталось.
Минут через десять, ползущий с максимальной черепашьей скорость "Горыныч" выехал на почти девственно ровный участок. Который, как помнила Лихо, простирался без малого - до самой златоглавой. Внедорожник взревел мотором, прыгнул вперёд - Лихо разгонялась, и резко тормозила, пытаясь заставить группу сопровождения покинуть капот и крышу.
"Гуттаперчевые мальчики" держались снаружи, как комочек бубль-гума, на который случайно сели в автобусе. Намертво. Спустя километра три, Лиху надоела эта забава, тем более, что оборзевшая фауна почти наглухо перекрыла обзор. "Горыныч" остановился.
- Что делать будем? - Шатун азартно прищурил глаза. - Двоих я на себя оттяну, без всяких трепетных колебаний. Алмаз, ты как?
- Двое... - Кивнул Алмаз, отворачиваясь от прилипшей к стеклу морды "гуттаперчевого", всё так же пытающегося поймать взгляд человека на переднем сиденье. - Больше вряд ли.
- Лихо, выходит - один тебе. - Подытожил громила. - Расклад все поняли? На счёт три - выкатываемся в разные стороны. Мои - те, что на крыше. Алмаз - смахнёшь шушеру с капота, и сразу подсобляешь нашей прекрасной половине команды. Если, конечно, она сама до этой поры не справится во всём великолепии. Все согласны?
- Есть вариант попроще. - Блондинка повернулась к Шатуну, глаза блеснули мрачноватой непреклонностью. - Без гарантий, правда, но зато, если всё срастётся - вам попроще будет. Тем более - что я давно об этом мечтала...
- Ну, давай... - Шатун заинтригованно посмотрел на неё, примерно догадываясь, что она хочет сделать. - Только подумай сперва - оно тебе надо?
Вместо ответа, Лихо опустила веки, и повернулась в сторону лобового стекла. Твари впились в неё взглядами, но взгляды были явно обеспокоенными, непонимающими. Они не могли поймать глаз человека, который навязывал им какую-то свою игру, и определённо знал, что делал.
- Вяяя-яяуу-уу! - по прошествии всего нескольких секунд, как-то по-кошачьи, истошно взвизгнул один "гуттаперчевый", и, дёргаясь, словно от непереносимой боли, начал сползать с капота.
- Я хоть и не одноглазое, но тоже кое-что умею... - Лихо повернула голову к другому. - Пошли, пошли, работаем!
Вторая тварь тоже шмякнулась с капота, дёргаясь, словно в конвульсиях, а Шатун с Алмазом уже вылетели из "Горыныча", захлопывая за собой дверцы. Прогибаемся, сукины дети, и разбегаемся, кто успеет! Не ходите монстры, в Тихолесье паскудить, может не обломиться!
"Калашников" трижды прокашлялся одиночными, и с крыши кувыркнулся один из продолжающих скалить пасть, монстров. Не успевших осознать, что расстановка сил на игровом поле поменялась, и беспомощно матерящиеся внутри железной повозки двуногие вдруг показали зубы. Да как показали!
"У Лихо, конечно сегодня будет нехилый головняк. - Алмаз заботливо, и навсегда - угомонил слабо трепыхающихся у переднего бампера "гуттаперчевых". - Но, кто к нам с головняком придёт, того мы от него же, и излечим. С гарантией".
Он в пару прыжков оказался с другой стороны внедорожника, где Шатун схлестнулся с другим тандемом, не желающим прогибаться под новые жизненные обстоятельства.
Там уже почти всё было в норме. Один суставчатый уже отходил в мир иной, любовно порубленный на неидеальные составляющие. Шатун явно не собирался красоваться, и отсекать симметричными ломтиками - рубил как получится, но наверняка. Оно и верно. Не до понтов.
Вторая тварь непередаваемо грациозно изгибалась примерно в полутора метрах от Шатуна, всё так же пытаясь поймать взгляд противника. Ещё одной особенностью "гуттаперчевых" было какое-то непостижимое, беспредельное нежелание отступать перед каким-либо противником. Что, в принципе, вполне увязывалось с отсутствием у них, чувства страха. Но, создавалось впечатление, что и инстинкт самосохранения - тоже был удалён их создателем, без возможности восстановления.
У последнего, пока ещё стоящего на своих конечностях "гуттаперчевого", уже висела на жиденьком лоскутке кожи левая конечность, попотчеванная тесаком Шатуна. Но тварь даже не думала отступать, злобно шипела, наполовину от боли, наполовину от непонимания, почему всё идёт не по привычному сценарию. Который обычно заканчивается сытым обедом, ещё живой, дёргающейся от боли, но не понимающей своего конца жертвой. Сегодня всё было диаметрально противоположно.
Шатун глядел ублюдочному созданию примерно туда, где у человека располагается межключичная впадина. Чутко сторожа каждое движение существа, и не давая ему полностью заглянуть в глаза.
"Гуттаперчевый" дёрнулся, пытаясь достать громилу, пустить кровь, обездвижить. Шатун сделал встречное движение, казалось, что он неминуемо попадёт под размашистый удар, но Алмаз уже примерно знал, что случится. Потому что ему было не впервой наблюдать, как атакует его старый друг. Пусть даже насквозь неуловимо для зрения.
Тварь была быстрой, очень быстрой, но Шатун всё-таки был немного быстрее. Вторая конечность полетела на асфальт, громила оказался позади существа, и тесаки два раза крест-накрест врубились в плоть. Сверху вниз. Третий удар снёс "гуттаперчевому" голову.
- Скажи, я красавчик. - Шатун пнул затихающего противника, и с легчайшим оттенком гордости посмотрел на друга. - Единственный в своём роде.
- Ага. - Алмаз оглянулся вокруг, убеждаясь, что всё действительно закончилось. - Красавчик. "Мясорубка Стайл". Тащи Лихо на заднее сиденье, пускай с ней Книжник понянькается. А то у неё отходняк ещё с полчаса продлится. А нам ехать надо.
Лихо уже лежала на руле, вцепившись в него всеми десятью пальцами, и тихо стонала от нахлынувшей головной боли. Шатун осторожно отцепил её от "баранки", и на руках отнёс на заднее сиденье, к Книжнику. Тот принялся гладить лежащую на его коленях голову Лихо, сбивчиво приговаривая что-то успокаивающее, расслабляющее.
"От таких нежностей, глядишь, у Лихо и через пять минут процесс адаптации завершится. - Алмаз забрался на водительское место. - Надеюсь, на сегодня норма приключений выполнена..."
"Горыныч", наконец-то вырвавшийся на оперативный простор, незамедлительно "расправил крылья", и набрал скорость. По российским дорогам, в большинстве своём - никогда не блиставшим особенным качеством, а уж тем более - после Сдвига: и девяносто вёрст в час - почти крейсерская движуха.
Проехали Вышний Волочек, Тверь, Клин - до Москвы оставалось совсем немного. То ли у Сдвига всё-таки имелся какой-то лимит на выделение по - творчески разнообразного негатива, то ли четвёрке попросту фартило: но больше им никто не досаждал. Тихолесье, всё-таки... Пусть и на своих дальних границах.
Только единожды, метрах в пятидесяти от едущего внедорожника, зашевелились придорожные кусты, и судя по некоторым несомненным признакам - это была незатейливая тварюшка, под названием "прилипала". Безобидная, в общем-то, пакость, нападающая только на беспомощных, раненых, и так далее. Она, так сказать - "прилипала" к выбранной жертве, и таскалась за ней в некотором отдалении до тех пор, пока не подворачивалась удобная возможность пустить в ход клыки и когти. Первая не нападала никогда, и если потенциальных жертв было две, или больше - "прилипала" исчезала бесследно, даже не пытаясь что-либо предпринять. А уж напасть на мчащегося "Горыныча", с четырьмя представителями рода человеческого, которым нечего терять...
"Прилипала" мгновенно утихомирилась, и когда внедорожник проезжал мимо вышеозначенных кустов, там уже была тишь и благодать. Заниматься форменным идиотизмом, вроде охоты на исчезнувшую в неизвестном направлении фауну, никто даже не думал. Благодушие (которого, в принципе, с утра не имелось вовсе), простёрлось настолько, что вдогонку ей даже не метнули "УРку", чтоб не забывала, кто тут всё-таки главный. Проехали, и проехали...
Миновали Солнечногорск, от которого, после окончания первой десятилетки Сдвига, остался насквозь неприглядный пейзаж, на довольно продолжительный период времени вызывающий стойкие ассоциации если не с преисподней, то с её преддверием. Побывав в Солнечногорске, можно было написать не один научный труд на тему "Нестабильное распределение аномального влияния Сдвига на окружающую среду". Если, конечно, осталось, кому и когда писать эти пухлые тома словесной зауми, вместо того, чтобы озаботиться становящейся всё более актуальной - проблемой выживания.
Лихо уже полностью восстановилась, хотя, по её личному признанию - мигрень продолжалась примерно в полтора раза больше, чем это бывает обычно. "Сдвиг крепчал" - сжато высказалась сама Лихо по этому поводу, и добавила несколько бодрящих высказываний, от которых Книжник покраснел, как воспитанница заведения для благородных девиц, по какому-то дикому недоразумению попавшая в компанию привокзальных шалав, отмечающих юбилейное заражение триппером.
Алмаз с Шатуном никак не прокомментировали замечание соратницы. От сотрясения воздуха легче станет разве что на душе, но никак не в окружающем мире. Алмаз уверенно вёл "Горыныча" в быстро густеющих сумерках не самого безобидного, фиолетового колера, приближаясь к МКАДу. После далёких от человеколюбия и гуманности - выкрутасов Сдвига, могущих вызвать у душевно нестойких индивидуумов мгновенное помутнение рассудка: население бывшей златоглавой, сократилось до двух с четвертью миллионов. Против тринадцати с лишком миллионов, проживающих там же, до катаклизма. Окраины опустели, и народишко перебрался поближе к центру, пережив все прелести, сопутствующие некоему аналогу Смутного Времени. Мародёрству, грабежам, разброду в умах, неуверенности в завтрашнем дне. Одним словом, всё то, что было описано в литературном, фантастическом ширпотребе, так беззаветно любимом Книжником. И в один (прекрасный, ага...) день, сделавшемся доподлинной реальностью.
В общих чертах, бывшая первопрестольная, являла собой некое, относительно удачное подобие Суровцев, с поправкой на некоторые критерии, конечно же. Управлять трёхтысячным посёлком, или городом, где население, пусть и сократившееся в разы, но превышает два миллиона? Что вы выберете, учитывая то, что экологическая, экономическая, политическая и прочие обстановки - изменились кардинально? Вот то-то...
- До центра бы добраться... А то не люблю ночевать на улице, тем более - в незнакомой местности. - Шатун выкинул в окно ветошь, которой чистил тесаки. Конечно, мусорить где попало - не входило в число его любимых привычек. Но отвлекаться на реверансы перед экологией, зная, что эта самая экология сможет прозаически и безобразно загнуться во весь рост уже в скором времени - было бы неуместно. Всё-таки, есть первостепенные задачи, которые надо выполнить при любом раскладе. А что касается всего прочего - это пускай Гринпис, или как там его? - хлопочет. Если, опять же, его оставшиеся в живых активисты в состоянии вести этот самый, досдвиговый образ существования.
- Не помешало бы. - Алмаз неторопливо преодолел преграду в виде лежащего поперёк дороги фонарного столба. - Думаю, доберёмся, места цивилизованные. Это дальше - вольному воля, а здесь, если, конечно верить нашему "детектору лжи" - вполне порядочные люди обитают.
- Во всяком случае - месяца три назад они такими вроде бы являлись... - Лихо с лёгкой задумчивостью кивнула головой. - Но, в связи с недавними событиями - могут возникнуть некоторые варианты. Вот так навяжет судьбина узелочков - а ты мучаешься. Особенно если перед этим все ногти до мяса обкусал... Ладно, до ближайшего поста дотянем - а там и заночуем. С утречка двинемся, я вас с государственным мужем познакомлю. Смокинги и вытягивание во фрунт не обязательны: достаточно кивать головой, особенно когда он про единую и неделимую балаболить будет. И между вами, сразу же установится чуткое и законченное понимание... Вон, Книжника вперёд пустим - он у нас мальчонка начитанный, не говоря уж о том, что помнит всё, что прочитал. Пойдёшь, Книжник, со всем пылом - на амбразуру государственности?
- Для вас, мадам - готов что угодно. - Очкарик вызывающе прищурился, словно впереди уже замаячила та самая, пресловутая амбразура. - Даже "кляксу" наизнанку выверну. Не говоря уж о небольшой политической дискуссии.
- Теперь я точно знаю, что наша миссия обречена на успех. - Лихо улыбнулась уголком рта. - Когда такие люди, в стране, и рядом есть. Алмазик, сверни сейчас направо, и - до упора. Должен быть пост, если меня память не подводит. Я конечно - не Книжник, да и с электричеством в этой части города - полный караул. Как и везде, впрочем. Хотя здесь, как ни крути - особенно ужасно. Но кажется, всё-таки - туда.
Пост, и точно - обнаружился во всём великолепии, ровнёхонько там, где его и ожидала встретить Лихо. Алмаз остановил "Горыныча" метрах в пятидесяти от поста, пригасил фары. Луч прожектора, бьющий с другой стороны, прошёлся по кабине внедорожника, и замер в паре метров от капота. Впереди маячили определённо напряжённые фигуры, с оружием наизготовку. Шатун насуплено глядел в сторону поста, потом повернулся, в глазах стоял вопрос, обращённый сразу ко всем.
- Сидите! Должны тут знакомые физиономии обретаться. Не дёргайтесь зря. - Лихо открыла дверь, и неспешно выбралась наружу. Подошла к кругу света. Прожектор дёрнулся, и пополз вверх, освещая блондинку, с ног до головы.
- Лихо, ты что ли? - Голос, донесшийся от поста, был хриплым, словно простуженным, в довесок ко всему - иногда проглатывающим окончания слов. - Или у меня со зрением какая-то ахинея приключилась? А лицом у тебя что? Надеюсь, что тот, кто это сделал, умер быстро и безболезненно.
- Неужели я вновь слышу этот неповторимый, полный чувственной эротичности, голос Бубы Полушкина? - Без малейшей иронии крикнула в ответ Лихо, и со стороны поста послышался явственный гогот пары глоток, впрочем, тут же смолкший. Лихо терпеливо ждала.
- А где Глыба? - Послышался новый вопрос. - Первый раз я тебя без Андреича вижу, так что не посетуй на формальности...
- А нету больше Глыбы. - Меланхолично проинформировала Лихо, пока ещё находящегося в некотором отдалении, собеседника. - Такая вот печальная новость. Мне долго ещё изображать утомлённую прожекторным светом, не подскажешь?
- С тобой кто?
- Свои. Суровцевские.
- Ладно, проезжайте. Только без глупостей.
- Как скажете, милейший. Хотя я ещё могу постоять, и послушать ваш неотразимый голос, от которого девичье сердце тает, словно сосулька в заднице сталевара со стажем...
На посту снова заржали, и так же быстро заткнулись. Лихо обернулась, и махнула внимательно - но безо всякой нервозности следящему за происходящим Алмазу. "Горыныч" тут же зарокотал движком, и медленно поехал в сторону поста. Лихо не стала садиться в машину, топая на пару метров впереди.
Сумерки уже почти перешли в полноценную полночь, и видимость вокруг была почти нулевая. Почему-то приход Сдвига, визуально в наибольшей степени коснулся дня, оставив почти нетронутой ночь. Разве что, иногда сделав ночи непроницаемо тёмными, и темнота эта была непробиваемо вязкой, концентрированной, долгой. С которой не справлялись ни немногочисленные из уцелевших приборов ночного видения, и даже самые яркие фонари вязли, пробивая лишь с десяток метров кромешной черноты. Одна радость, что многочисленные порождения Сдвига по каким-то причинам старались не высовывать клювы, и прочие носопырки в именно такие ночи, плотно залегая в своих убежищах. А к людям, оказавшимся на свежем воздухе в такую ночь, на следующее утро в гости заваливалась отъявленная, лютая депрессия, длившаяся до вечера. Конечно же, нормальный командир старался беречь своих людей, и избегать излишней жизнедеятельности на свежем воздухе. Но в данном случае можно было не беспокоиться лишь за местную фауну, которая, как уже было сказано - вряд ли пойдёт шастать в непроглядной темноте. Но как быть с некоторыми гомо сапиенсами, которым такая погода была в самый раз для того, чтобы отчебучить какую-нибудь гадость на чужой территории? Вот и приходится жертвовать личным самочувствием на будущий день, во благо общественной безопасности. Впрочем, те же толковые командиры старались загонять на такие дежурства только провинившихся, дабы те, дерьмовым самочувствием искупали свою вину. И в следующий раз трижды думали, прежде чем выкинуть какой-нибудь непорядок, могущий привести к неурочному дежурству в "тёмную, тёмную ночь". И ведь способствовала почти образцовой дисциплинке подобная мера, знаете ли...
Как бы то ни было, Лихо мимолетно посочувствовала тем, кому выпало дежурить в наступающую ночку. Сама попадала несколько раз, как же было препогано впоследствии, эт-то что-то... Никому не пожелаешь. Разом хочется залезть в петлю, убиться с разбегу об стену, вскрыть вены, и провернуть ещё с дюжину схожих, милейших телодвижений, ведущих к - на редкость однообразному и удручающему финалу. Андреич, после таких дежурств, выбивал подобные побочные эффекты из голов - старинным способом, действующим безотказно. Стакан первача, и депрессия если не улетучивалась полностью, то хотя бы принимала малость расплывчатые очертания, переставая грызть напропалую. Насколько знала Лихо, москвичи не придумали ничего более прогрессивного, и обходились точно так же, разве что, не сумев выклянчить у Глыбы рецепт его шикарного первача. Который теперь оказался безвозвратно утерян.
Буба Полушкин стоял, мрачно сопя в роскошные, вразлёт, как у гусара-сердцееда - усы. Невысокого росточка, чем-то неуловимо напоминающий покойного дядю Книжника, он смотрел, как приближается Лихо, демонстрирующая тотальное безразличие к его уязвлённой гордости.
- Я вас ничем не огорчила? - Мимоходом поинтересовалась блондинка, широко и наивно раскрыв глаза. - Порой мне говорят, что я ужасно воспитана... А поделать ничего нельзя - я уже навсегда останусь испорченной скверным влиянием улицы. Сама страдаю, и никто не в состоянии утешить!
- Иди-иди... Без комментариев. - Пробурчал Полушкин, стараясь не глядеть в направлении Лиха, уделяя львиную долю внимания проезжающему мимо него "Горынычу". Шатун с Алмазом сидели с напрочь индифферентными рожами, и только Книжник таращился во все глаза - для него это было равносильно выходу в большое плавание.
Лихо, насквозь проигнорировав высказывание командира поста, остановилась прямиком напротив него, глядя с восторженной доброжелательностью. Лицо Бубы медленно становилось пунцовым, и это было отлично заметно даже в вплотную подступившей темноте. Сзади раздались негромкие смешки, и от одного из маячащих там силуэтов долетело сдавленное: "Прищемили Бубу...".
- Кому Буба, а кому - Яков Миронович Блотнер! - Роняя слова в темноту чугунными гирьками, Буба покосился за спину, где опять же мгновенно воцарилась тишина. - Или мне повторить?
Ответом стало извиняющееся покашливание, доказывающее, что авторитет у отца-командира, отвечающего за данный пропускной пункт - всё-таки имеется. Хотя и не совсем железобетонный.
- Чего тебе надобно, белобрысая? - Обречённо вопросил Яков Миронович, по-прежнему стараясь не смотреть на Лихо. - Не стой над душой, сама понимаешь, какое утречко поджидает. Ещё ты тут... Спрашивай, ежели чего накипело, и отвали. Ну?
- Как дела? - Блондинка перестала валять дурака, и смотрела цепко, неотрывно. - Что-то вы сегодня в расхристанных чувствах, я уж думала - не пустите на ночлег. Случилось что? Только не лепи мне морально уродливого - сам понимаешь, моё разочарование в людях, оптимизма ещё никому не прибавляло. Лупить тебя, на глазах у твоих орлов, я, конечно же - не буду. Но огорчусь мгновенно и качественно. Не надо огорчать женщину, даже если она языком всю душу в лоскуты изрезать способна за пятОк невинных замечаний... Ну?
- Да никак дела... - С полностью покаянным видом раскололся Буба. - Вообще никак. Такое ощущение, что плющить нас начнёт ещё задолго до рассвета. И непонятно - с чего бы такие мысли? Но витает вокруг, витает, липнет... Сам не пойму - что это. А, да - совсем забыл: "иголка" позавчера крякнулась. С концами.
- То-то я еду, и ни рожна не понимаю - чего-то не хватает в пейзаже... - Лихо изумлённо покачала головой. - А, эвон что сотряслось. Наш ответ Пизанскому перекосу благополучно накрылся...
Останкинская телебашня, "игла", наклоненная шаловливой ладошкой Сдвига, все двадцать с лишком лет торчала в окружающем пейзаже, под углом в семьдесят пять градусов. Не отклонившись от этой величины ни на йоту. Это, собственно, была не единственная "шалость" Сдвига. Но в столице, пожалуй - одна из самых впечатляющих.
- Красиво дюбнулась. - Поделился подробностями Буба. - Лично видел. И неожиданно так, как будто невидимую подпорку вышибли. Самое интересное, что шарахнулась она не в ту сторону, в которую по всем параметрам должна была чебурахнуться. А как раз - в противоположную. Вопреки всем законам физики, и здравого смысла.
- А где ты последние тридцать пять зим, которые и на зимы-то не похожи - видел здравый смысл? Что касается законов физики - здесь ещё не всё так похабно. Но ведь не врёте, гражданин Полушкин. Отсюда вывод - садиться на унитаз теперь надо с большой опаской. Мало ли что...
- Ну, в принципе - всего можно ожидать.
- Это всё? - Деловито уточнила Лихо. - Давай, женщина любит ушами... Не останавливайся.
- Да были днём какие-то нестандартные передряги... Не в нашей степи, правда. С южной стороны. Точно ничего не знаю, вроде бы зверья попёрло, как из прорвы, еле отбились. Обычно перед такими ночками, они тише воды, ниже травы - а тут такой аврал. Не припомню я такого. Вот и дёргаюсь, честно говоря...
- Всплеска не было? - Вылезший из "Горыныча" Книжник присоединился к беседе, больше напоминавшей предельно мягкий, но вдумчивый допрос.
- Нет.
- Точно?
- Куда уж точнее! - Яков Миронович удивлённо посмотрел на него. - Раз уж я тут стою, и разговоры с вами разговариваю. Ещё вопросы имеются?
- А чтобы ты хотел, чтобы я у тебя спросила? - Лихо обозначила легкомысленную улыбочку, поведя бедром. За спиной у Бубы отчётливо, и восторженно крякнули.
- Ничего. - Буба Полушкин начал отворачиваться, давая понять, что если вопросы исчерпаны, то разговор завершён в полной мере.
- Мы тут рядышком с тобой заночуем? - Лихо довела улыбочку до предела, и тотчас погасила её, став полностью серьёзной. - Можешь не отвечать, вижу, что жаждешь утром увидеть меня, и понять, что начавшаяся депрессия - это далеко не самое большое из всех зол. И дружеское предупреждение - "плескалки" держите поближе. Непонятное что-то происходит, точно тебе говорю.
Она повернулась, и пошла к машине. Алмаз терпеливо ждал, на всякий случай не став глушить мотор. Лучше перестраховаться.
- Какие прогнозы? Что дальше? - Шатун внимательно посмотрел на вернувшихся Лихо, и Книжника. - Судя по вашим лицам - ничего особенно жуткого вы не услышали.
- И ничего такого, что заставляло бы загадочно лыбиться, как та Дуня из Лувра. - Блондинка почесала бровь. - Разве что - "иголка" навернулась. Причём, я бы сказала - нестандартно загремела. Что удручает, и наводит на весьма скверные мысли... Ладно, ночуем в машине. Алмаз - давай туда, к стеночке припаркуйся, и на боковую. Завтра полюбуемся на лица новых знакомцев, искажённые душевной мукой, и будем продвигать свой проект по спасению этого бардака, не останавливаясь ни на минуту. У них тоже что-то началось, но пока что - без особых перегибов. Книжник, подай-ка голодной женщине пакет с сухпаем. Надо перекусить, и идти бить Морфею по личности. При условии, если он не покажет мне добрый, и очаровательный сон. Идущий вразрез, с нашей убогой и непривлекательной се ли ви. Вот и весь расклад. Вы как хотите, а я дрыхать...
- Слушай, Лихо... - Нерешительно остановил её Книжник. - Это, конечно - не моё дело. Но...
- Что "но"? - Скучающе спросила блондинка. - Сдаётся мне, что хочешь ты попенять на моё не совсем серьёзное отношение к разворачивающимся событиям. Шуткую чересчур много, перегибаю порой слегонца... И всё такое прочее. Не так ли, мой юный друг?
Книжник, насупившись, кивнул.
- А ты не куксись. - Посоветовала ему Лихо. - Я тебе так скажу - хохмила, и отжигать буду. По крайней мере - с шуточкой помирать легче, выпади такая планида. Тебе, то же самое советовать не берусь - каждый перед лицом смертельной опасности, изгаляется по-своему. Надеюсь, я всё доходчиво растолковала? Чтобы никто больше не думал, что это у меня от полного и законченного отсутствия некой материи, прозываемой совестью...
Через полчаса все спали, и только бойцы Бубы Блотнера исправно несли свою службу, заранее маясь дурным предчувствием подступающего вселенского уныния.
Шатун вынырнул из сна: в первую очередь, оглядываясь вокруг. А уж потом, начиная протирать заспанные глаза. Утро уже наступило, и что характерно - вполне оптимистическое утро, не дающее никаких поводов для уныния.
"Сейчас проснётся Лихо, и всё опошлит... - Вяло подумал громила. - И плевать, что вокруг ни батальона, и даже одного-двух пешеходов не наблюдается. Не говоря уже о свистоплясках с зубоскалами".
Он вылез из "Горыныча", потянувшись до хруста, размял ноги, сделал несколько наклонов вперёд, прогоняя остатки сонливости. Утро действительно было замечательное - бледно-изумрудное небо, оранжевые, с лазурной каёмочкой - облака. Одним словом - никакого видимого сдвига Сдвига, к полному и безоговорочному слиянию параллельных миров.
Орлы Якова Мироновича находились на своём посту, безо всякого удовольствия созерцая царящую вокруг благодать. Оно и понятно - если знать, что вскоре навалится тонна негатива, которую способна приглушить лишь выпитая залпом цистерна алкоголя. Да только вот незадача, никто эту самую цистерну не даст, в лучшем случае - ещё полстакана набулькают, а дальше как-нибудь сами. Чай, не впервой... Немного радовало лишь то, что Буба оказался хреновым прорицателем, и паскудное состояние души не заявилось в гости в более сжатые сроки. Хотя - часом раньше, часом позже. Эх, жизнь-жестянка...
- Мужики, а где у вас умыться можно? - Шатун подошёл к ним, доброжелательно улыбаясь. Собственно, даже самая добродушная улыбка у него выглядела так, что у всякого увидевшего её, в голове молниеносно созревала череда ассоциаций. Самая безобидная из которых, вызывала стойкое желание больше никогда не появляться на пути обладателя этого "чи-и-иза!". Пара хорошо заметных тесаков, убедительно дополняли эту картину.
- Туда, за угол зайди, там рукомойник приколочен. - Указавший нужный ориентир был наголо бритым, коротконогим крепышом, примерно ровесником Шатуна. От внешнего уголка его левого глаза, змеясь сверху вниз, и пересекая губы, тянулся тонкий шрам: немного не доходящий до горла. Крепыш выглядел тёртым караваем, но при надобности Шатун мог порвать его на шелуху, не особенно утруждаясь. Не спасла бы даже неплохая штурмовая винтовка "эЛэР-300", которую обладатель шрама держал в руках довольно уверенно.
- "Гейша"? - Спросил Шатун, указывая на шрам крепыша, и убрав улыбку, от которой у саблезубого тигра с лёгкостью мог начаться неконтролируемый приступ чёрной зависти.
"Гейшей" называли ящероподобную, вертлявую тварь, имеющей что-то общее со "свистопляской". Очень красивую, и очень опасную. Концы её передних конечностей были перепончатыми, раскрывающимися наподобие веера. И на конце этого "веера" имелись острейшие коготочки, способные "расписать" вдоль и поперёк организма, любого зазевавшегося любителя прекрасного. Но ведь в натуре - красива была, зараза. Как настоящая, грациозно танцующая перед клиентами гейша.
- Она, прошмандовка... - Кивнул крепыш, невольно касаясь лица правой рукой. - Хорошо, что Мироныч не стал хлебалом в щелкунчика играть, а то лежал бы я сейчас в холодном виде.
- Да, свезло Котовскому... - Включился в беседу второй блокпостовец, гибкий, рыжеватый малый, с глазами то ли хорошего психолога, то ли профессионального мошенника. Наиболее вероятным был первый вариант, потому что людей с выдающимся криминальным прошлым на таких местах не водилось. Они либо поднялись повыше, или же переместились на метр-полтора под землю, получив последнее пристанище в виде безымянной захоронки. Хотя, учитывая то, как всё перемешалось в этом, далеко неидеальном мире, после Сдвига, можно было ожидать всего.
- Свезло... - Повторил он. - Мироныч, у нас, конечно же - человек без чувства юмора, но зато с хорошей реакцией, и чутьём на всякие гадости. Не будь его рядышком, в ту драматическую минуту, Котовскому пришлось бы печально... А так, хоть есть про что матрёшкам позадвигать. Котовский любит проникновенно трындеть, как он один - против пяти "камнерезов" бился. Бабы верят!
- А вы сами-то откуда будете? - Спросил бритоголовый Котовский. - Буба вчера пробурчал что-то про Тихолесье, но я до конца не въехал. Оттуда будете?
- Оттуда.
- И как там? Курорт?
- Ага... - Мрачно осклабившись, кивнул Шатун. - Приходишь себе на пляж, а там от "пешеходов" не протолкнуться... Шипачи, опять же - по трое стали носиться. Видел когда-нибудь такое?
- Такого - нет! - С чуточку охреневшим видом сказал Котовский. - Если уж шипачи стали на троих соображать... Что вообще творится?
Шатун с видом "сам удивляюсь!", пожал могучими плечищами, и пошёл умываться. Дружеская симпатия - это одно, а вот разбазаривание эксклюзивной информации - это совсем другое. Тем более - людям, которых он знает всего пару минут. Тем более, что вероятность возникновения паники после утечки данной информации - довольно велика. Не факт, что его новые знакомые, узнав об этом - сохранят олимпийское спокойствие. То, что Лихо о возможных жизненных сложностях намекнула владельцу придорожной шашлычной - это полбеды. Он, если можно так выразиться - вольный стрелок. А вот эти двое - это люди из Системы. Шатун, Лихо, Алмаз и Книжник тоже были частью Системы, пока сторонние и непредвиденные факторы, не привели ее, в состояние полной недееспособности. Вписываться в новую - это как получится, особенно после намечающейся беседы с местным авторитетом. А как поведёт себя другая Система, узнав о планах и мотивах четвёрки - не мог предсказать никто. Возможно много вариантов, некоторые из которых далеко не блещут миротворческой составляющей. Поэтому - меньше болтаешь, лучше самочувствие...
- Ну, что, гадский папа? - напропалую выбалтываешь наш эпохальный план по спасению Вселенной? - Лихо подошла сзади, почти неслышно. - Вот дадут нам по темечку, заберут деактиватор - и не видать нам лавров спасителей, как Книжнику - моей благосклонности. Пересмотри своё отношение к проблеме, друже, пока не поздно.
- Да ну тебя... - Шатун пригладил волосы, и стряхнул оставшуюся воду с рук. - С каким бы превеликим удовольствием я отказался от этой почётной миссии, ты даже не представляешь. Надеюсь, что твои надежды на сегодняшний визит к этому деятелю, будут не напрасными...
- А уж я-то, сама, как надеюсь...
Вскоре проснулась оставшаяся часть команды. Наскоро ополоснувшись, и не озаботившись даже лёгким перекусом, они двинулись дальше. Котовский попытался как бы невзначай выведать у Лихо ещё что-нибудь о происшедшем в Тихолесье, но получил в ответ лучезарный, полный непонимания взгляд, подкреплённый частым хлопаньем ресницами. Когда крепыш попытался сослаться на уже имеющуюся информацию, полученную от Шатуна, блондинка расплылась в очаровательной улыбке.
- Да вы его не слушайте! Он у нас контуженный, совсем контуженный! Вон, видите на машине вмятину?
Вмятин на "Горыныче", не то, что бы хватало с излишком, но некоторое количество всё же присутствовало. Помявшись, Котовский закивал головой. Есть же вмятина, неважно какая...
- Это он год назад, головой с разбегу приложился. Теперь иногда всякую ересь несёт, особенно незнакомым. А с виду - нормальный человек.
Лихо жеманно захихикала, и пошла к внедорожнику. Неважно, поверили ей, или нет - этим ребятам через пару часов станет не до разбора свежих новостей. Лютая депрессия, да на целый день - это серьёзно, господа...
"Горыныч" завёлся с пол-оборота, и покатил прочь от блокпоста.
- А почему "Буба Полушкин"? - Спросил Книжник у Лихо. Ему со страшной силой хотелось общения, и только осознание серьёзности поставленной перед ними задачи - удержало его от продолжительного разговора с Котовским, и его товарищами. В Суровцах, от излишней болтовни его удерживали книги. Но книг не стало, а троица спутников не была предрасположена к болтовне без повода. Гибель Германа на время поумерила желание общаться, но сейчас всё возвращалось на круги своя.
- Да всё просто. - Лихо сдержанно фыркнула. - Из Одессы он. Фильм есть старенький, может быть, ты его и видел... Там такой Буба Касторский куплеты поёт. "Я одессит, я из Одессы. Здрасьте!". Вот поэтому и Буба. Только тот, из киношки, хохмил, как заведённый. А у Якова Мироновича со смешуёчками и звездахаханьками - не складывается ни в какую. Контраст полнейший. Может быть, не совсем так дело обстоит, но товарищ Блотнер придерживается именно такой версии. Пока её ещё никто не опроверг.
- А "Полушкин"?
- Не "Полушкин", а - "Пол-ушкин". - Пояснила Лихо. - У него, когда Сдвиг по-настоящему загулял, в первый же месяц - какая-то живность, из новых: пол-уха смахнула. Вот тебе и весь расклад. Так-то он мужик неплохой. Вот только с чувством юмора у него напряг жуткий. Я бы даже сказала - тотальный.
- Заметно. - Сказал Алмаз, проезжая мимо заброшенной станции метро, на которой сохранилось название "Сокол". - То-то он на тебя глядел, как "торчок" на Глыбу. Обречённо...
"Горыныч" двигался по Ленинградскому шоссе, держа путь в сторону центра. Даже после всех пережитых сотрясений, Москва относительно вернулась в прежний жизненный ритм. Конечно же - с поправками на новые реалии. Москве повезло - от начала Сдвига, до появления почти адекватно ориентирующейся в пространстве власти, прошло чуть меньше года, и это сыграло далеко не последнюю роль в сбережении порядка. Материальную базу, как ни странно - Сдвиг почти не тронул, основная проблема была в людях. Даже не в людях, а в квалифицированных кадрах, способных начать вытягивать всё заново. Прогресса, понятно, не наблюдалось, но и назвать всё, что происходило внутри МКАДа - полным убожеством и апогеем безнадёги, было бы несправедливо. Заводы, в новом понимании этого слова конечно же: дымились через пень-колоду, потихоньку доходя до нулевой стадии производства. Пароходов, самолётов, и прочих "Жигулей"; понятное дело - никто не строил. Про печатное слово, тоже если не позабыли напрочь - то определённо не торопились налаживать прежний полиграфический расцвет. Но с голодухи никто не пух, и "свистопляски" по улицах не шастали, чувствуя себя хозяевами положения. Главной, и основной задачей - было выживание. И исходя из этого - производство предметов первой необходимости. Еда, одежда. Оружия и боеприпасов, по армейским складам осталось немеряно. Труднее было с топливом, но тоже как-то выкручивались. Одним словом - выживали. И бывшая златоглавая, была далеко не самым наихудшим местом на искорёженной Сдвигом планете. Сюда, как и в Суровцы, тянулись желающие нормально устроиться, и попытаться дожить свой земной век в относительно приличной обстановке. Благо, с жильём здесь было крайне вольготно. А всё остальное, приходило по мере личного вклада в окружающую среду обитания. Беспредельщиков, и прочих синьоров фортуны, готовых лупить очередью от пуза - здесь не жаловали, и не терпели. Умеренное количество криминала, конечно же - водилось, но это был так сказать - домашний, дающий лапу если не при первом свистке, то где-то из этой оперы. Чтобы в стольном граде, да без криминала? Это вообще ни в какие ворота. Хамьё, начинающее складывать жмуров в штабеля - не заживалось ни под каким соусом. Хоронили, и забывали, как звали, и где прикопан на скорую руку. Подобные типы, как водится - всё же просачивались в желанные края: Москва, всё-таки - город большой, на весь периметр блокпостов не напасёшься. Но нежелание жить по общепринятым правилам, очень скоро приводило к вышеупомянутому итогу. Хотя Москва была лакомым куском, чего уж там... А так, в большинстве своём - приходилось облизываться издалека, потому что свойства пули не изменились даже с приходом Сдвига. А средств личной защиты у жителей бывшей столицы было предостаточно. Имелось даже энное количество ученого люда, бьющегося над разгадкой феномена Сдвига. Причём почти каждый месяц, бодро рапортующего о максимальном приближении к желанному результату. Вследствие чего, спустя энное количество лет, веры этим столпам науки и техники не стало ни на грош, но скрепя сердце, им разрешили продолжать исследования. Авось, и выплывет чего... Хотя, несколько лишних пар рабочих рук на посадке картошки, которая в нынешних условиях вырастала ярко-голубого цвета, но зато размером с прежний ананас, были бы предпочтительнее.
- Скоро будем на месте. - Лихо несколько раз вдохнула и выдохнула, словно настраиваясь на что-то, требующее титанических усилий. - А там видно будет, насколько мы в этом мире с голой задницей... Или же не всё так плохо.
"Горыныч" проехал Садовое кольцо, оказавшись на Тверской.
- Почти приехали. - Блондинка выглядела полностью собранной, той самой цельнометаллической амазонкой. - Любит Лукавин сибаритствовать, спасу никакого нет. Я, конечно, понимаю, что с квадратными метрами в первопрестольной нынче полный простор, но захапать себе целый особняк недалеко от Кремля - это, на мой целомудренный взгляд - несколько пошло. Ладно хоть, толку от сего государственного мужа - в избытке. Но фамилии своей он соответствует на полную катушку, проходимец с понятием... А с другой стороны - если положительный вклад в общее дело есть, то вроде как, и не проходимец вовсе. Ладно, сами всё увидите. Почти приехали.
...Толпа колыхалась недалеко от пересечения Тверской и Охотного Ряда, немаленькое такое сборище народных масс, человек в триста. В толпе резко выделялась группа людей в камуфляже, даже не самим камуфляжем, которым было никого не удивить, а целеустремлённостью движений, каким-то ясным пониманием невидимой экипажу "Горыныча" цели. Она вроде бы находилась в толпе, и в то же время была как бы наособицу, словно вживлённый по необходимости в нужную среду обитания - чужеродный организм. "Камуфляжники" были вооружены: добротно, на совесть.
Помимо легко улавливаемой, и объединяющей их всех целенаправленности, каждый из них имел нарукавную нашивку красного цвета, с изображённым на ней символом, примерно похожим на половинку пятиконечной звезды. Несколько "полузвёздных" пробежали мимо внедорожника, определённо держа путь от толпы, но это не смахивало на бегство, скорее на взятие улицы под контроль. Больно уж несуетливыми, деловитыми были рожи "камуфляжных", вне всякого сомнения, действующих по чёткому плану. Блондинка скользнула по ним взглядом, напряглась...
- Сверни-ка направо... - Лихо вдруг стала другой, словно почуявшей опасность, матёрой зверюгой. - Давай, давай Алмазик, естественно, без дёрганий. Не нравится мне это скопление решительно настроенных личностей, с хорошими дыроделами в опытных ручонках. Подсказывает мне мой опыт, что была здесь какая-то буча. Где-то я эти нашивочки видела, не могу вспомнить где...
Алмаз неторопливо повернул руль, сворачивая на первом же перекрёстке, не доехав до толпы, метров сто пятьдесят. Проехал примерно столько же, остановился. Все вопросительно уставились на Лихо. Та напряжённо размышляла. Через полминуты она обвела всех взглядом, в котором не было ничего ободряющего. Скорее наоборот.
- Делаем так. - Блондинка ещё мгновение поколебалась, быстро оглядела друзей, словно выбирая кого-то определённого. - Книжник с Алмазом идут прощупать почву. Я с Шатуном остаюсь здесь. Есть у меня стойкое подозрение, что никакой аудиенции нам сегодня не светит. Ни сегодня, ни вообще. Но надо убедиться основательно, чтобы ни малейших сомнений...
Она ещё раз посмотрела на друзей. Алмаз остался бесстрастным, Книжник же всем видом выражал готовность пойти и разузнать всё обо всех, в радиусе десяти километров.
- Алмаз, присматривай за этим романтиком. - Лихо поглядела на очкарика жёстко, и тот слегка умерил пыл. - Ваше дело - ходить, нос совать куда сможете. Вопросов лишних не задавайте. Я бы сама с превеликим удовольствием прогулялась... Только боюсь, если мои выводы верны, может получиться сущее непотребство, с пальбой, и игрой в догонялки. Вернётесь, доложите. Слишком не задерживайтесь. Если почувствуете, что вам уделяют внимания больше, чем бы того хотелось - сваливайте. Всё понятно?
- Сделаем. - Кивнул Алмаз, выбираясь из машины. - Пошли, книгочей. Пора собирать информацию.
Они прогулочным шагом вышли из-за угла, и направились к уже несколько разросшейся толпе, стараясь не привлекать излишнего внимания. Подошли, и начали сливаться с массами, что не составило труда - в толпе преимущественно находились лица сильного пола, возрастом от сорока годочков, и выше. Лихо бы и вправду выделялась бы в этом сборище, как фламинго среди ястребов.
- Смотри... - Шепнул Алмаз Книжнику. - Во все глаза. Языком не мели, и от меня ни шагу. Понял?
Очкарик кивнул. В глазах у него, не до конца притушенный стальными интонациями Лиха, горел огонёк идущей по следу гончей.
- Что случилось? Чего случилось-то? - Алмаз расчетливо проталкивался через толпу, стараясь обходить стороной людей с красными нашивками, и пробираясь туда, где были слышны голоса, способные дать хоть какое-то понимание ситуации. Книжник прилежно шёл за ним, вертя головой во все стороны, закачивая информацию.
- Что случилось, мужики? Что за переполох? - Алмаз остановился возле двух персонажей, только что оживлённо обсуждавших что-то, и замолкших при приближении незнакомцев. - Я, бля, с земляком договорился здесь через пять минут пересечься. Прихожу, а тут такой аншлаг. Что стряслось, просветите, если не государственная тайна, конечно...
Вид у него был до упора простецкий, располагающий к себе. Он глядел на стоящих напротив него людей, терпеливо ожидая ответа. Высокий, чем-то похожий на филина мужик раскрыл рот, вне всякого сомнения - собираясь что-то ответить, но в этот момент ситуация поменялась.
Дверь находящегося неподалёку особнячка резко открылась. Из неё - в сопровождении нескольких вооружённых, впечатляюще - даже по мерках Алмаза, выглядевших организмов: вышел человек среднего роста, шагающий размашисто, легко, упруго. Лицо у него было резким, властным, в грубоватых чертах проглядывало что-то хищное, жёсткое.
Но дело было даже не в походке, или тонких, изогнутых в довольной усмешке губах. У человека было лицо победителя. Такие выражения лиц, бывают у людей, только что одержавших важную победу, к которой они шли не один день.
Лёгких ропот, ползающий по толпе, молниеносно смолк, одновременно с появлением нового действующего лица. Книжник повернулся в сторону вышедшего на улицу, намертво схватывая подробности, нюансы, штришки... Поджарый, левша, короткая стрижка: левая штанина забрызгана кровью чуть ниже колена. Хорошо забрызгана; и пальцы правой руки - тоже испачканы, только кровь уже успела высохнуть.
- Крыса! Пидор! - В толпе вдруг наметилось оживление, и из неё выскочил растрёпанный человек, направляющийся прямо к победителю. - Будь ты проклят, ублюдок! Да я тебя...
Хищнолицый, самую чуточку сбившись с темпа, поднял руку. В руке, как успел заметить Алмаз, находилась отличнейшая полуавтоматическая машинка для вправления, или же для выбивания (в зависимости от обстоятельств) мозгов. Давно заслужившей международное признание, немецкой фирмы "Вальтер". Пистолет коротко тявкнул, и растрёпанный получил пулю в голову, кулем свалившись на асфальт.
- Есть ещё желающие? - Беззаботно, даже с какой-то веселостью - поинтересовался победитель, нацелившись в толпу. - Давайте, высказывайте свои пожелания. Сегодня последний день, когда можно. Завтра все плюрализмы отменяются. Все поняли?!
В его голосе заплескался раскалённый металл, и толпа частично попятилась, Алмаз явственно почуял волну страха и неуверенности, исходящую от людей. Бойцы с красными нашивками отделились от толпы, и теперь стояли, держа автоматы наизготовку. То, что они будут стрелять по толпе, при самом мизерном намёке на сопротивление - не вызывало у Алмаза ни единого сомнения.
- Разойдись! - Скомандовал победитель, не опуская руку с пистолетом. - Не заставляйте меня делать "пиф-паф!". Я сегодня уже достаточно натрудил руку, расчищая для вас же - дорогу к светлому будущему. Расходитесь, граждане! Жизнь продолжается, пускай и немного по другим правилам.
Толпа начала рассеиваться, хищнолицый смотрел на этот исход со снисходительно улыбкой человека, нисколько не сомневавшегося, что так оно и будет. Алмаз потянул Книжника за рукав.
- Пойдём, здесь больше ловить нечего. Кроме пули...
Они направились туда, откуда пришли.
...Когда фигуры Книжника и Алмаза скрылись за углом дома, Лихо пересела за руль, не выключая двигателя. Готовая в любой миг сорваться с места, петляя по центру, отрываясь от возможной погони. Предчувствия, сидящие у неё в душе, были самыми скверными. Но за неимением достоверных данных, крохотнейшая надежда ещё была. Оставалось лишь дождаться ушедших друзей, чтобы окончательно расставить все точки над "ё".
Звук выстрела раздался спустя несколько минут после того, как Алмаз с Книжником ушли на разведку. Шатун напрягся, и вопросительно посмотрел на Лихо. Та отрицательно мотнула головой. "Сидим, и ждём". Точка.
Дверь в подъезд, находящаяся прямо напротив припаркованного "Горыныча", распахнулась, выпуская двух одетых в камуфляж субъектов, имеющих точно такие же нарукавные нашивки с половинкой звезды. Оба имели при себе, последыша снайперской винтовки "СВ-98". Который в новой реинкарнации носил задорное имечко "Кусака". Вид у обоих "полузвёздных" был донельзя довольным, какой бывает у людей, избежавших большой стычки со стрельбой.
Они прошли мимо внедорожника, Лихо краем глаза ухватила выражение одного из них, мгновенно напряглась, уловив какую-то несообразность происходящего. Через секунду она поняла, в чём дело.
Один из парочки, её наверняка знал, и сейчас пытался скрыть гримасу нешуточного удивления, сменяющегося тревожной озабоченностью. Ещё через секунду Лихо вспомнила - где, и при каких обстоятельствах они встречались.
- Вяжем, быстро! - Почти не разжимая губ, процедила она, будучи уверенной, что Шатун её услышит. - Только не зажмурь, Шатунчик, я тебя умоляю... Особенно вон того, носатого.
- Эй, мужики! - Мигом врубившийся в новую вводную громила, нарочито неуклюже начал выгружать свои габаритные телеса из "Горыныча". - А что больше - Солнце, или Луна?
Двое, похоже, ожидавшие чего угодно, только не такого вопроса, застыли с идиотскими гримасами. Через долю секунды, только что находящийся в шести-семи шагах от них, Шатун, был уже рядом.
Что-то неразличимо мелькнуло в воздухе, раздался звук удара, и один из снайперов осел на тротуар, полностью выпав из реальности. Второй дёрнулся, с трудом понимая, что происходит что-то, не укладывающееся в рамки его понимания. Громила без всяких виеватостей, вроде удара пяткой с разворота, шарахнул его кулачищем в лоб. Хотя, мог и пяткой - при его скорости и умении, финал был бы точно такой же...
Спустя четверть минуты, вырубленный пленник лежал на заднем сиденье "Горыныча", пока что пребывая в счастливом неведении, относительно своего нового положения. Ещё через полминуты из-за угла показались тотчас прибавившие шагу Книжник с Алмазом, как только узрели Шатуна, отволакивающего второго потерпевшего в проход между домами.
- Уматываем! - Понимая экстренность ситуации, все сноровисто попрыгали в "Горыныча", и Лихо тронулась с места, держа курс на удаление от места происшествия.
- А это кто? - Книжник с удивлением покосился на их гостя, помимо своей воли свёдшего тесное знакомство с кулаком Шатуна. - Заложник, что ли?
- Почти. - Лихо гнала внедорожник дальше от центра, выбирая местечко побезлюдней. - Если бы Шатун его не уговорил составить нам компанию на некоторое время, то он бы нас всех через пару минут заложил, в лучшем виде. Так что ты, Книжник, можно сказать - в самое яблочко угодил, того не ведая... Да вот только нам свезло, а ему, как легко можно догадаться - нет.
- И что нам с ним делать теперь? - Очкарик никак не мог угомониться. - Допрашивать? Пытать будем? А можно я?
- Чего - пытать? - Вся троица синхронно хмыкнула, представив Книжника в роли начинающего злыдня, выполняющего допрос третьей степени. - А ты умеешь?
- Ну... - замялся Книжник. - Теоретически...
- Я подумаю... - Лихо кивнула, не дрогнув ни единым мускулом. - Если уж теоретически, то я обещаю подумать. Хорошо подумать. Расскажите лучше, что вы там увидели. О деталях я не беспокоюсь, ты Книжник, главное не присочини ничего. Теоретически.
Очкарик начал выкладывать всё, что он успел загрузить на свой "винчестер". Лихо внимательно слушала, не задавая вопросов. Книжник закончил повествование, и блондинка резко погрустнела, на долю мгновения уйдя в себя, отрешившись от этого мира.
- Допрыгался, старый хитрован... Доигрался в космополита. Дурень. Говорили ему - гнильё надо выпалывать. Не послушал, зря. Ох, зря... Растерял хватку, Лукавин. Как некстати-то это всё, вот сволочной поворот сюжета. Кто ж знал? Не завтра, ни на полусуток попозже... Ч-чёрт!
Она свернула во двор, выглядящий достаточно заброшенным и пустынным, как нельзя лучше подходящим для беседы по душам. Учитывая то, что один из участников предстоящего мероприятия постарается всячески саботировать готовящийся разговор. Оглянулась на всё ещё пребывающего в беспамятстве обладателя красной нашивки.
- Шатун, я тебя, конечно, уважаю, как человека, почти всегда знающего меру. Но очень сильно надеюсь, что сейчас не тот случай, когда чувство меры тебе по каким-то неведомым причинам отказало. Скажи, что мои сомнения беспочвенны.
- Да всё в ёлочку, Лихо. - Пробасил Шатун. - Вон, гляди, очухивается...
Пленный и в самом деле зашевелился, приходя в себя. Громила внимательно следил за ним, готовый вмешаться при острой необходимости. Не понадобилось.
- Ну, что? - Задумчиво протянула Лихо, разглядывая "заложника". - Настало время для задушевных бесед? Надеюсь, что мужчина не страдает косноязычием, и мы получим нужную информацию быстро, и в полном объёме... Приступим?
Пленник уже пришёл в себя, озираясь по сторонам, с особой опаской косясь на сидящего в полуметре от него Шатуна. Громила обаятельно улыбнулся ему, и хрустнул костяшками пальцев.
- Шатун, ты ещё ему щелбана дай, для полной кондиции. - Посоветовала Лихо. - Только не увлекайся. А не то получится, как тогда с Базилио. Был Базилио полноценным членом общества, да стал сущим дебилом. Как ещё выжил, сама до сих пор удивляюсь...
Громила с людоедской ухмылкой, поднял правую руку, примериваясь влепить чуть повыше переносицы. "Заложник" уже откровенно шарахнулся от него, вжимаясь спиной в сиденье.
- Остановите его!
- Проняло мужчину. - Прокомментировала Лихо, с непонятной гримасой наблюдая за метаниями пленника. - Тормозни, Шатун. Судя по искренности выражаемых эмоций, клиент с чистой совестью готов идти на вербальный контакт. Так ведь?
Пленник кивнул.
- А ведь ты, плесень, даже и не спросишь - что нам надо? - Блондинка посмотрела ему прямо в глаза. - Плюсуем сюда твою реакцию, которую я, к моему превеликому облегчению - засекла там, откуда мы тебя увезли. И наклёвывается у нас вывод простой, и недвусмысленный. Ты меня помнишь. Так ведь? Ну, польсти тетёньке, кивни старательно.
Тот снова кивнул, ещё раз огляделся. Пока ещё не затравленно, но уже без чёткой надежды на какой-либо либеральный исход встречи. Лихо удовлетворённо кивнула.
- Помнишь, сучара. Ещё бы - такие оплеухи из памяти не скоро стираются. Тем более, что прошло всего-то месяцев пять. Ах, как я тебе тогда звезданула... Приятно вспомнить.
Пленника слегка перекосило, но он тут же справился с эмоциями, потух лицом. В отличие от Лихо, те самые воспоминания, на которые она в данный момент упирала: не приносили ему никакого душевного равновесия.
- Значитца, так... - Тон Лихо стал насквозь скучным, и в то же время - до предела деловым, возражать которому было себе дороже. - Я сейчас начну внедряться в дебри сложных жизненных взаимоотношений ваших политических мэтров, а ты будешь меня контролировать, и подправлять, если где какая неточность проскользнёт. Усёк, выкидыш? Только учти, я любую лажу - просекаю без вариантов. Где сфальшивишь - там я отмашечку дам, и Шатун тебя подкорректирует, чтобы ты не заблуждался по поводу того, что ты тут самый хитрозадый. Сразу прими к сведению, что за хорошее поведение сможешь у меня амнистию получить. День у нас - и так не задался, с вашей же подачи: так что в твоих интересах сотрудничать пламенно, и чутко. И не злить никого из присутствующих. А то, честно говоря, я девушка вполне мирная, да и эти двое - тоже не любят с утречка кожу сдирать с первого попавшегося. А вот этот сударик - сущий инквизитор, ему только дай взять кого-нибудь за прямую кишку, да пассатижами, да сделать широкий жест...
Она кивнула в сторону Книжника, моментально принявшего самый кровожадный вид, разве что, не клацая от нетерпения зубом. Изображая, что ему жутко невтерпёж, и чем скорее ему отдадут на растерзание этого бедолагу, тем лучше. Пленник отшатнулся подальше от очкарика, поближе к Шатуну.
- Я же говорила. - Сделав вид, будто узрела нечто привычное до безобразия, сказала Лихо. - А у него, ко всему прочему, ещё и обострение бывает после таких ночей, как прошедшая. Так что смотри мне - испражняйся дочиста, насухую. Тебе прощение, ещё - ой, как! - заслужить надо. С Лукавиным всё - амба? Списали?
Она посмотрела на покрывшегося крупными горошинами пота, "заложника", часто закивавшего головой. Повела подбородком, подталкивая к диалогу.
- И Газурова тоже. - Пленник торопливо сглотнул, вне всякого сомнения, засевший от свалившихся на него впечатлений - комок в горле. - И Туршина, и Биркулаева. И Ружанского. Всех кончили.
- Я в полном умилении от того, как мы слились в едином порыве, устанавливая истину... - Сказала Лихо, но в глазах у неё колыхалось подобие непонятной печали. - И ведь не соврал, ни полсловечка, вижу без увеличительного стекла. Продолжай в том же духе. А запевалой в вашем весёлом кружке путчистов, как я понимаю - Муринов? Волевой мужчина с большими амбициями. Которому поперёк организма все царящие вольности, и ненужные, как ему мнится - отпущения грехов. Не тотальные, но всё же... Диктатуры ему подавай. Во главе с собой, обожаемым. Ну?!
- Он самый. - "Заложник" нервно дёрнул кадыком. - Всё верно.
- Да, вот такая я умная, и вдобавок красивая. Жалко, что это делу уже не поможет. Не по-мо-жет...
Лихо задумчиво побарабанила пальцами по обивке сиденья.
- А Муринов не боится, что ему, после доброкачественного жертвенного танца, вместо кресла диктатора, достанется в сраку что-нибудь эдакое, никаким местом в неё не лезущее: однако ж - бесцеремонно загнанное до упора? Я так понимаю, что без Кривенкина там не обошлось... Хотя это уже лирика. Нам от этого - однотемпературно...
- Не знаю, нас в такие детали не посвящали. - Пленник усердно помотал головой. - Моё дело было - обеспечить огневое прикрытие в обозначенном секторе. Больше ничего. Отбой дали - значит всё прошло идеально. Остальное меня не интересует.
- И опять не врёшь... - Вздохнула Лихо. - Что ж мне с тобой, делать-то теперь? И вроде хулить тебя не за что. И Книжника расстраивать не охота. Дилемма, чтоб её...
На лице пленника отражались нешуточные внутренние терзания. Сказать, что он бросал на Лихо умоляющие взгляды - значит максимально преуменьшить накал страстей.
- И что это я такая добрая? - Блондинка снова вздохнула. - Придётся Книжнику сегодня без практики остаться. Стерпишь, Книжник?
Судя по взгляду последнего, он был несколько разочарован. Но исключительно тем, что театр масок на сегодня закрыл гастроли. Но виду не подал.
- Ладно. - Благосклонно кивнула Лихо. - Книжник, можешь ему... Да не щитовидную железу до колена растянуть: что ты прямо, как не знаю кто... Двинь по витрине, оставь сувенир на память. Тем более, что заслужил он его, одним только участием во всей этой сучьей канители. Пусть считает, что легко отделался. Тем паче, что так оно и есть...
Очкарик старательно прицелился, и неумело двинул "заложника" в нос. Толку оказалось ровно столько же, сколько бывает кошачьих слёз, на открытии рыболовного сезона. Пленник даже не охнул.
- Что-то ты сегодня не в ударе. - Деланно выпучила глаза Лихо. - Может, Шатуну передоверить столько деликатное дело? Обычно нам всем за тобой ловить нечего, а тут такой конфуз. Книжник, Книжник... Теряешь хватку.
Очкарик обиженно посмотрел на неё, но ничего не ответил.
- Ладно, разговор по душам можно считать состоявшимся безо всяких эксцессов. - Блондинка повернула ключ в замке зажигания. - Шатун, выпроводи клиента из салона, и повежливее.
Она незаметно от пленника, подмигнула громиле, и тот сгрёб незадачливого собеседника Лихо за шиворот, потащил наружу. Тот вяло трепыхался, не веря в своё счастье. Шатун выволок его из кабины, и без фанатизма, только выполняя приказ Лиха, тюкнул кулачищем по темечку. "Заложник" закатил глазки, и мягко осел на землю, во второй раз, за сегодняшнее утро, выпав из реального мира. Шатун залез обратно в "Горыныча", и Лихо неспешно повела машину прочь.
- Я так понимаю, что мы с четверть часа назад, стали свидетелями переворота... - Подытожил Алмаз, связав воедино уведенное на Тверской, и диалог Лиха с пленным. - В результате которого, наша заначка на помощь со стороны, была самым хамским образом изничтожена человеком по фамилии Муринов. С чьей-то там ещё подмогой, но это действительно, как меланхолично заметила наша боевая подруга - лирика чистой воды. Точно?
- Точно, Алмазик... - Лихо ехала километров сорок, не привлекая ничьего внимания. - Самый настоящий переворот, он же - путч, оно же - свержение действующей власти. Хотя, если вдуматься - путч получается какой-то половинчатый, скорее даже не путч - а финт ушами. Надо признаться - чудесный такой финт, воздушные волны от которого наломают немало дров. Точнее - не наломают, если мы спустим деактиватор в ближайший унитаз, и пойдём пропивать "Горыныча", забив на всё и вся. Пока побочные эффекты, с которыми не смогли сладить академические, или какие там - умы, из параллельного мира - не постучатся в дверь кабака с коллективной повесткой на Страшный Суд.
- Не имею такого желания. - Металлическим голосом отчеканил Книжник, гордо вздёрнув подбородок. - Абсолютно.
- Ну, я уже высказывалась по поводу несомненного успеха нашей миссии, когда рядом такие титаны духа... - Лихо держала путь в сторону "Трёх Вокзалов". - Могу заверить, что мои моральные принципы остались без перекосов. А, что касается путча - выглядит это примерно так. Кривенкин - формальный глава сего населённого пункта, Муринов - тёмная лошадка, которую, сдаётся, мне - хитрый жук Кривенкин, так же втёмную и разыграл. А пятёрка государственных мужей, с фамилиями Лукавин, Газуров, Туршин, Биркулаев и Ружанский, ныне, как я уже точно убеждена - ставшие для нас вечной памятью: ближайшее окружение Кривенкина. И, с некоторых пор - тайная оппозиция.
- Я всегда подозревал тебя в предрасположенности к антигосударственному образу мыслей... - Иронично сказал Алмаз. - Теперь у меня есть неопровержимые доказательства. Общение с оппозицией, надо же...
- Смейся, смейся... Короче - Кривенкин, ручками Муринова убирает "могучую кучку", которая, кстати - сама собиралась забацать нечто приближённое к этому. В самом ближайшем будущем. Но, как уже всем ясно - не успели. Не знаю, что там наобещал Кривенкин Муринову: то ли добровольное освобождение трона, в связи с накопленной усталостью, и осознанием того, что у него, наконец появился достойный преемник. То ли, ещё что...
- А что, Муринову было не с руки подсуетиться самому, безо всякого благословления Кривенкина? - Подключился к разговору Шатун. - Чих-пых, и - в дамки...
- Вот тут уже на сцену выходят моральные аспекты, и прочая лабуда. - Лихо невесело поморщилась. - Не знаю, что там у Муринова с психикой, но хочется ему на трон взойти законно. Не сорвиголовой, у которого вдруг оказалось под рукой достаточно ресурсов, чтобы узурпировать власть - а именно законно. Полностью, без всяческих условностей и шероховатостей. Такой вот у человека бзик. Хотя, какие, к чёртовой матери, сейчас законы! А Кривенкин, вроде бы как согласился уступить - пардон! - передать на законных основаниях местечко, но в обмен на некоторую услугу со стороны будущего претендента на трон. В итоге мы имеем. Отсутствие оппозиции - раз. Преогромную вероятность того, что Муринов вместо желанного скипетра с державой - получит девять грамм в лобную кость - два. И, спасителя златоглавой от посягателя на устоявшийся образ жизни, Муринова: мудрого государственного мужа Кривенкина - три. А Муринов - вот злодей! - лишил жизни выдающихся людей современности, сослуживших пытающейся выжить в непростых реалиях, столице - неоценимую службу.
- А если Муринов всё же займёт место на троне? - Спросил Книжник. - А вдруг?
- Вообще-то, он производил впечатление не самого придурковатого индивидуума. - Задумчиво поддержал его Алмаз. - Отнюдь...
- Кривенкин, если верить Лукавину - тоже не из собачьего дерьма в песочнице слеплен. Если дело дошло до той точки, свидетелями которой мы сегодня стали - значит, он держит руку на пульсе. Девяносто девять процентов, что так оно и есть. Сволочь, конечно, первостатейная - но мозги выдающиеся, кто бы спорил. Такие мозги, что даже вся потенция в них ушла. Видела я его разок, так он на меня - ноль эмоций, хотя мужик ещё в самом расцвете сил; ещё даже полтинника не стукнуло... А это уже показатель, мальчики. Можете мне поверить.
- А всё же, если предположить другое развитие событий? - Упорствовал Книжник.
- Честно?
- А как же ещё?
- А если честно. - Сказала Лихо. - То мне целиком и полностью наплевать. Потому что, ни с Муриновым, ни с Кривенкиным я не стану иметь дело. Лукавин сотоварищи - тоже были далеко не бессеребренники и альтруисты, но они в большинстве своём - хоть делали что-то для всех, а не давились в одно жало. И надо сказать - немало делали. Так уж получилось, что эта паскуда Кривенкин, оказался на самом верху, и с ним приходилось считаться. Долиберальничались. Давно надо было эту гниль выполоть, пока у Муринова крылышки не окрепли. Так что нет у нас теперь никакой помощи. Придётся самим, граждане, всё самим...
- Что такое "охренеть", и как с этим уживаться... - Вздохнул Алмаз. - А с этим гавриком, который был так мил в приватной беседе, я так врубаюсь - ты уже где-то сталкивалась? И чует моё сердце - не при самых позитивных обстоятельствах.
- Да уж, звезданула я ему тогда знатно. - Улыбнулась Лихо, прибавляя скорости. - Мы, тогда как раз с Андреичем, у Лукавина гостили. По делам, естественно. А Муринов, со своими гаврошами припёрся - деловые контакты налаживать, свою политическую платформу в полном великолепии предъявить. Слово за слово, возник политический конфликт. Деловое общение застопорилось наглухо, началась ни фига не творческая дискуссия, по поводу кардинальных перемен в обществе. По итогам которой, пришлось господина кандидата в диктаторы, совокупными усилиями, выкидывать вверх тормашками на Тверскую. Мне вот этот кадр и попался.
- Судя по его лицу, это короткое знакомство очень сильно запало ему в душу. - Коротко хохотнул Шатун. - Сильнее некуда.
- А господин Муринов, я так понимаю, вряд ли бы нашёл в себе силы, чтобы простить такой пассаж... - Хмыкнул Алмаз. - И если бы Шатун, любезно не пригласил того индивидуума на диалог, то сейчас бы за нами по всей первопрестольной гонялись ухари потенциального диктатора. Даже не за то, что битая морда - это очень обидно. А за то, что мы с некоторой долей вероятности могли оказаться людьми из команды Лукавина. Вследствие чего - представляем собой опасность, грозя сорвать, вроде бы успешно воплощённый в жизнь план.
- А где уверенность, что находящиеся в подчинении у Муринова люди, после возможного его устранения, будут служить Кривенкину, а не снесут ему голову, поставив во главе кого-нибудь из своих? - Книжник удивлённо поглядел на Лихо. - Ведь прав тот, кто в конечном итоге остался в живых. Не так ли?
- Ага. - Лихо кивнула, нисколько не ёрничая. - Только ты, как человек, прочитавший книг больше, чем мы втроём настругали кровохлёбов, и подобной гадости: должен знать, что ситуацию под контроль могут взять только личности. А вот с личностями, в данном раскладе - как раз проблема. Нема, как сказала крайне известное историческое лицо - матёрых человечищ, или как там правильно... Если не будет вожака - то останется только стадо, которое потеряет чёткий ориентир. Неважно - будет это грабёж соседних угодий, или же - форсированное строительство нового социального строя. А личностей этих осталось ровным счётом - две. Кривенкин и Муринов. Слабо утешает только одно. Возможно, после последних перемен - Кривенкин слегка задумается, и начнёт делать что-то для социума, а не только для себя. Остальные детали происходящего уже известны.
- А почему тогда Лукавин с остальными не ударили первыми? - Не унимался Книжник. - Хуже бы не было, наверняка.
- Не было бы. - Согласилась Лихо. - Только вот есть одна заковырина, сыгравшая глобальную роль в этой истории. Лукавин со своими реформаторами - люди, как бы помягче сказать: не совсем соответствующие этим ролям. Умные - да. Можно даже сказать - что нетрусливые. Но тут всё-таки требуется наличие некоторых качеств, которых у них никогда не наблюдалось. Они бы смогли выпихнуть Кривенкина на покой, возможно, даже вечный. Но для этого им нужно было дойти до какого-то предела, до точки невозврата. Но им попросту не дали времени. Муринов тогда пытался намекать на помощь, но при условии, что наверху будет красоваться его историческая личность. Не договорились, конечно же... Если бы договорились, не пришлось бы нам сегодня делать то, что сейчас делаем. Но - уж как сложилось...
- А, нас из города-то выпустят? - Поинтересовался Шатун. - Коль пошла такая чехарда... Остановят где-нибудь на окраине, и шарахнут из чего-нибудь тяжеловесного, чего даже "Горыныч" не переварит. Не опасаешься?
- Вот чего не боюсь - так этого. Собственно, сегодняшняя делёжка власти - это верхушечные игрища. Не будут они объявлять сегодня чрезвычайного положения, чтоб мне так жить. Если Муринов действительно пошерудит у Кривенкина в нежном месте куском арматурины - тогда, скорее всего, с завтрашнего дня начнётся усиление, переформирование, и прочие забавы путчистов. Пока он думает, или хотя бы предполагает, что Кривенкин поступит с ним по-джентльменски - он будет играть по правилам, без лишних усугублений. Если же Кривенкин до конца разыграет свою партию - то ничего не будет вообще. Поправьте меня, если я где-то нафантазировала.
- Да нет, ничего невероятного... - Признался Алмаз, и Книжник с Шатуном молча кивнули, соглашаясь с выводом. - Разве что стоит допустить дохленькую вероятность того, что что-то пойдёт не так, и начнётся кавардак с повсеместным применением огнестрельного...
- Вероятность всегда есть. Вот если она вдруг выпрыгнет, как бесёнок из коробочки, тогда и приспосабливаться будем. Я хоть девушка и не совсем бесталанная, но всё предусмотреть не могу. Поживём - увидим. В конце концов, вокруг ведь никто не торопится по нам ахнуть, хотя бы из рогатки. Или выкинуть ещё какую нездоровую ахинею. Так ведь?
Ей никто не ответил. Блондинка не стала переспрашивать, прекрасно понимая, что услышана, и понята в полном объеме. "Горыныч" мчал через утреннюю столицу.
- Короче, господа подельнички. - Лихо выгнала заползшее в салон внедорожника молчание. - План у нас такой. Запастись жратвой, и горючкой в путь-дороженьку, и дёргать дальше. Притворяясь туристами, или кем ещё там: Книжник, придумай - ты у нас самый информационно подкованный...
Сама знаю, что туристов здесь уже двадцать пять годочков, как не водится, можете не ржать во весь голос. Можем, кстати, задвигать, что у нас с Книжником медовый месяц. А Алмаз, с Шатуном - свидетели. Ну, вот так вот получилось, что не свидетель, и свидетельница: что поделаешь... Допустим, потому - что мама Алмаза ждала девочку, а родился вот такой ворошиловский стрелок, помноженный на что-то невероятное. Если смотреть на проблему с этой точки зрения - вроде бы как и всё на своих местах. Относительно, конечно же...
- Тьфу на тебя! - Беззлобно сказал Алмаз, глядя на гогочущего Шатуна. - Мне вот страшно интересно, кто бы из тебя получился, не произойди в нашей реальности такого бардака, как Сдвиг. Небось, учительницей младших классов была бы. Или этой, как её - в самолётах обслуживают... Книжник, напомни.
- Стюардессой.
- Во-во - стерводессой. - Просиял Алмаз. - Словечко, каюсь - только что сам сочинил, но ведь твою подлинную сущность, иногда всё же проглядывающую сквозь маску пай-девочки - отражает полностью. Поправьте меня, если я где-то присочинил.
- Один-один. - Заметила блондинка, под дружный хохот троицы. - Матч будет продолжен, при наступлении первой же подходящей ситуации. Алмаз, ты же знаешь - я никогда не проигрываю. Так, что - ты сильно рискуешь. Одумайся, о - безумец, и я пощажу тебя, оставив твоё чувство юмора не посрамлённым. Так как?
- Всё-таки я рискну. Должно же хоть когда-то повезти!
- Дуракам, бывает, везёт...
- Два-один, пожалуй. - Хмыкнул Алмаз. - Следующий ход - мой. Буду бить ласково, но по самым болевым точкам.
- Договорились.
Столичная жизнь шла своим чередом. Площадь трёх вокзалов, в просторечии - "Трёшка": к которой подкатил "Горыныч", уже врубила активную жизнедеятельность на максимальные обороты. Являя собой причудливую помесь делового центра, и глобальной барахолки. На которой, любой платежеспособный обитатель этой планеты, мог найти практически всё. Поезда здесь не ходили уже, понятно с каких времен, а после того, как от Лужников осталась только воронка геометрически правильной формы с оплавленными краями, и глубиной примерно в шесть-семь метров: вся торговая братия, по мере восстановления хоть какого-то подобия денежно-товарных отношений, облюбовала именно площадь трёх вокзалов.
- Власть может меняться хоть дюжину раз на неделе. - Лихо окинула взглядом великанскую "толкучку". - Но она обязана соблюдать одно-единственное условие. Никогда не покушаться на "Трёшку". Иначе она обречена на поражение. И это так же верно, как то, что Книжник сейчас самозабвенно созерцает мою задницу. Хочешь, я тебе с "Трёшки" какую-нибудь сговорчивую мамзель притараканю? За твою "Гюрзу", она из тебя настоящего самца изваяет, с душой и страстью. Без всяких комплексов. А то ведь, небось, только в теории силён. А, Книжник?
Пунцовый очкарик сделал вид, что неотрывно, и восторженно любуется до сих пор идущими часами на главном фасаде Казанского вокзала.
- Ну, не хочешь - как хочешь. - Лихо вышла из кабины внедорожника. - Слёзно уламывать не стану, это дело сугубо добровольное: и каждый сам за себя решает, когда ему, и - с кем ему... В общем, так, други мои. Расклад такой же, как, и на Тверской. Только теперь мы с Шатуном по торговым рядам прогуляемся, а Алмаз с книгочеем - стоят на страже личного имущества. "Трёшка" всё-таки: не консерватория. Колёса у "Горыныча" уведут за полминуты, только отвернись. Законы толкучки, ничего не попишешь. Классика жанра, в конце концов... Пошли, Шатун.
Они направились к ближайшему, самодельному торговому павильону средних размеров, украшенному довольно бездарно выполненной вывеской. Уведомлявшей любого, владеющего грамотой, что данное заведение называется неприхотливо, и без претензии на оригинальность - "У Севы Есть Всё". Именно так - с большой буквы. Дверь, как и полагается - была нараспашку, призывая заходить, и безраздельно окунаться в пучину приобретательства. Лихо зашла внутрь. Шатун остался на улице, краем глаза наблюдая сквозь мутноватое стекло за процессом общения блондинки, и хозяина торговой точки.
- Чего изволите? - Обретающийся внутри организм лет шестидесяти, с бородой старика Хоттабыча, и юркими глазками проныры, моментально сбросил с себя налёт сонливости. - Запчасти, шмотки, ещё кое-то по мелочи...
- Горючка, жратва, и карта автомобильных дорог страны. - Перечислила Лихо. - Нам идти дальше, или же вывеска у входа некоторым образом отображает реальное положение вещей? А, Сева?
Торговец погрустнел.
- Консервов маленько наскребу. А так, вообще-то...
- Понятно. - Констатировала блондинка. - Налицо все устаревшие финты для заманивания доверчивых покупателей. Советую добавить на вывеске слово "почти". "У Севы Есть Почти Всё".
Всегда будет наличествовать отмазка, на тот эпизод, когда вдруг клиент попадётся крайне щепетильный, в плане соблюдения обнародованных обязательств. Всегда можно будет развести ручками, и с видом безграничного сожаления сообщить - что, оригинал мумии Рамзеса, или там -
философский камень: были проданы буквально пять минут назад. А потом уже предлагать консервы, и прочие залежалости.
Обладатель джинновой растительности на физиономии, внимал с видом вселенского раскаяния, но в глазах стояло непрошибаемое выражение - "Не учите меня торговать!". Лихо пожала плечами, и развернулась, собираясь уходить.
- Как выйдете, сверните направо. - В спину ей сообщил Сева, на лице которого незамедлительно начала появляться утраченная ранее сонливость. - Метров двести пройдёте, до оранжевого павильона с таким ба-альшим ржавым пятном возле входной двери. Там ещё раз направо. Уткнётесь в двухэтажный серый ангар, без названия. Спросите Ашота. Там всё будет. Только скажите, что вы от Севы.
- Гран мерси. - Лихо покинула павильон. - Гребём к Ашоту. Надеюсь, что тот минимум, который необходим нам для выживания, у него имеется. Иначе разочаруюсь в "Трёшке", к бениной маме...
Они двинулись в заданном направлении, и через пять минут уже стояли возле того самого ангара. Цветом точь-в-точь, напоминающего находящегося в состоянии покоя "хамелеона".
Одна створка широких ворот была лишь немного приоткрыта, и несколько несуетливых, но шустрых личностей выносили какие-то картонные коробки, загружая их, в припаркованный рядом с ангаром -не первой молодости минивэн. Лихо неторопливо прошла внутрь. Шатун держался сзади - безымянный ангар выглядел солидно, и расслабляться не следовало. "Трёшка" всё-таки...
- Тебе кого, да? - Возникший на пути Лихо персонаж, был самую малость старше её, и таращился на блондинку чёрными, навыкате глазами. - Жэнские трусы не продаём, видишь, да? И "Тампакс" тоже нэт. Ничего нэт. Пэрэучёт, да...
- Мне бы, с Ашотом парой слов переброситься. - Лихо могла слёту срифмовать, куда представитель южных народов мог бы засунуть себе отсутствующий в продаже "Тампакс": но сдержалась. - Мы от Севы. Товар нужен.
- Какой Сэва? Нэ знаю никакого Сэву! - Он потянулся к плечу Лиха, намереваясь развернуть её лицом к выходу, и начать выталкивать из помещения. - Иди отсюда!
Блондинка поймала жилистое запястье в захват, когда оно почти коснулось её плеча, и сделала короткий поворот, приплюсовав к этому - лёгкий наклон туловищем. Абрек взвыл, подламываясь в коленях, и шлёпаясь на бетонный пол. Лихо держала его, не собираясь отпускать, но и не усиливая нажим. Черноглазый работник безымянного ангара стоял на карачках, неконтролируемо выдавая такие перлы нецензурной словесности, что Лиху захотелось довести приём до логического завершения. Но тогда бы это закончилось двойным переломом.
- Рот закрой. - Лихо всё же слегка усилила нажим, перекрывая поток брани, и внимательно наблюдая за тем, как к ним уже спешат четверо, правда, безо всякого оружия. При наличии тут Шатуна, эта четвёрка никак не выглядела приличным сопротивлением. Блондинка ждала.
- Ай, тихо, тихо! - Пузатый, чёрный, как грач, ростом чуть пониже Шатуна - персонаж выкатился откуда-то сбоку, успокаивающе размахивая руками. - Зачем кричим, зачем беспорядок делаем?
Четвёрка сразу сбавила темп, остановившись метрах в трёх от выразительно улыбающегося громилы, даже не думающего тянуться за тесаками. Судя по их лицам, появление толстяка их скорее обрадовало, чем огорчило.
- Что случилось, дорогая? - Толстяк встревожено посмотрел на спокойно стоящую Лихо. - Зачем Арут на коленях стоит? Перед такой красивой женщиной не устоял, да?
- Трусы мне продавать не хочет. - Блондинка задумчиво смерила взглядом вновь прибывшего. - А как прожить простой русской бабе, без нижнего белья, в суровом, перманентно меняющемся мире? И с Ашотом тоже знакомить не хочет. И вообще - ведёт себя очень невежливо. Очень.
- Я Ашот. - С достоинством ткнул себя пальцем в грудь толстяк. - Что хочешь, говори.
- Нас сюда отправил Сева. - Для полного понимания, Лихо свободной рукой изобразила бороду до пояса. - Сказал, что у тебя есть то, что нам надо.
- А вы не от Занозы? - Ашот произнёс это будничным тоном, но Лихо уловила в его голосе, скрытое напряжение. - Нет?
- Мы - сами по себе. Нам нужна горючка, еда, и карта автомобильных дорог страны. - Терпеливо разъяснила блондинка. - Платить будем "стволами". Рабочими, боекомплекты прилагаются. Договоримся? Или есть какие-то сложности?
- Какие сложности?! - Расцвёл Ашот, и нетерпеливо замахал руками на застывшую в ожидании какого либо поворота ситуации, четвёрку. - Идите, работайте! Дорогая, красивая - Арута отпусти, пожалуйста. Он больше так себя вести не будет, я слово даю. Слово Ашота Татуляна. Я ему сам потом расскажу, как себя с людьми вести надо. Он здесь недавно, ещё не освоился как следует. Отпусти, очень прошу.
Лихо ослабила захват, и черноглазый поднялся с колен, потирая пострадавшую руку.
- Трусы люблю чёрные, с кружевами. - Поведала ему блондинка. - Панталоны не предлагать. Очень надеюсь на вашу сообразительность, и расторопность. Нам бы очень не хотелось задерживаться у вас. Хотя люди здесь, как я уже непоколебимо успела понять - на редкость душевные...
Арут убрался, подгоняемый укоризненно-отеческим взглядом Ашота.
- Не вините мальчика... - Сказал толстяк. - Он хочет, как лучше. Тем более что времена наступили какие-то непонятные, у всех нервы на пределе. Давайте лучше о деле поговорим...
- Дизель, литров двести пятьдесят. Сухие пайки, штук сорок. Вода в пластиковых бутылках. Карта автомобильных дорог России. Всё.
- Дизель есть, вода-еда - тоже. С картой придётся подождать с полчасика, пока Арут поищет. Сама понимаешь - сейчас не так, как раньше. Ездят мало, ездят недалеко. Но думаю, что-нибудь найдём. Если не секрет - далеко собрались?
- В Шамбалу. - Лихо посмотрела на него открытым, незамутнённым взглядом. - К истокам Великого Знания, и Перворожденной Мудрости. Хватит жить в грехе, и невежестве. Хотите с нами?
- Спасибо, я как-нибудь тут, по старинке. Без прикосновений к истокам мироздания... - Ашот подозвал одного из подручных, и отдал необходимые распоряжения. - Через полчаса всё будет готово. Чаю хотите?
- Нет, спасибо. - Лихо обернулась к неотвязно маячившему за её спиной Шатуну. - Сходи за нашими, пусть Алмаз "Горыныча" подгонит. Я тут подожду.
Громила покинул своды ангара. Ашот стоял рядом с Лихо, иногда поглядывая на наручный хронометр. Блондинка чётко улавливала исходящие от него волны тщательно скрываемой нервозности.
- Ждёте гостей?
- А? Что? - Толстяк виновато улыбнулся, но нервозность никуда не делась. - Да, должны клиенты подъехать... Запаздывают немного. Бывает.
"А ведь ты, милый, брешешь сейчас. - Лихо по-прежнему продолжала смотреть на него взглядом "Мы едем в Шамбалу, Шамбалу, Шамбалу...". - Как барон Мюнхгаузен, напропалую дрючащий на конюшне сивого мерина. Почему у тебя нервишки-то позвякивают, а, деловой?".
Прошло ещё минут пять. Уже виденные Лихом, шустрые огольцы, до этого таскавшие картонные коробки, начали подносить к воротам ангара - пластиковые канистры с горючкой. Ашот нервничал.
Лихо наблюдала.
Звук удара! - один из носильщиков, вышедший за ворота, спиной вперёд влетел в помещение, без сознания растянувшись на полу. Его лицо было разбито в кровь. Ашот встрепенулся, с невыразимой мукой в глазах, глядя на входящих в ангар, новых посетителей. Иссиня-чёрная щетина, контрастно смотрелась на его мгновенно побелевшей физиономии.
Через четверть минуты в помещении стало гораздо больше народу. Восемь человек, из которых ни один не пришёлся Лихо по душе, рассредоточились по ангару, выставив напоказ целую коллекцию разнокалиберного оружия. К Ашоту, развязной, расхлябанной походочкой, подошёл один из гостей, поигрывающий жутким раритетом - "Тульским Токарева", он же - "ТТ".
- Ну, чё, муфлон шелудивый... - Лексикон гостя не отличался изысканностью. Впрочем, он и сам выглядел не на миллион безвозвратно канувших в былое "баксов". Долговязый, будто бы скособоченный на левый бок. Жёсткая, блуждающая по губам ухмылочка. Лягушачьи черты лица. Редкие волосы, водянистые, бесцветные глаза. И расширенные во всю радужку зрачки.
- Ну чё, козлина... - Долговязый подошёл вплотную, и упер "тэтэшку" в лоб Ашоту. Лихо, стараясь не производить лишних движений, смотрела, как его палец выбивает чечётку на спусковом крючке.
- Ну, чё, барбос вонючий... - Несомненно, "вмазанный" какой-то дрянью, начинал фразу, и замолкал, то ли забывая, что хотел сказать дальше, то ли просто так было надо.
"Он что, весь зоопарк намеревается перечислять? И вообще - хоть бы руки приказал поднять... Никакого уважения, и никакой опаски к незнакомым людям. Когда его жизнь научит?" - Мимолётно огорчилась Лихо, внимательно оглядывая остальных, полукругом стоящих спиной к воротам. Ни признаков мутации, во всяком случае - явных: ни наркотического опьянения, она больше ни у кого не нашла. Что хоть немного, но радовало.
- Ну, чё, хомячок сортирный... - Долговязый наконец-то совершил вербальный прорыв. - Ты подумал? Или мне надо тебе помочь? Например, мозги твои вот этой штукой на пол извлечь, чтобы они проветрились, и смогли работать в правильном направлении... Не слышу!
Ашот застыл, как изваяние, закатив глаза кверху, и глядя на пистолетное дуло, упершееся ему чуть повыше переносицы.
- Не слышу! - Рявкнул долговязый, и, оторвав пистолет от его головы, ударил его рукояткой по носу. Раздался хруст, и пронзительно взвизгнувший торговец схватился за лицо.
- Стоять, жопой не дрыгать... - Процедил наркоман. - Не дрыгайся, я сказал. Кончу, нахрен.
За воротами ангара послышался звук подъезжающей машины. Долговязый обернулся, кивнул двум мордоворотам из семёрки.
- Рубанок, Пичуга! Гляньте, кто там припёрся. Скажите - лавочка закрыта по техническим причинам. Будут шуршать поперёк - дайте по почкам. Делайте, живо...
Парочка вразвалку отправилась за ворота. Лихо, примерно догадывающаяся, что может произойти в самое ближайшее время, сконцентрировала своё внимание на долговязом, снова поворачивающему к бедолаге Ашоту.
- Ну, чё, конь дряблый... - Долговязый похлопал торговца по щеке дулом пистолета. - Я смотрю, у нас с тобой человеческого разговора не получ...
- Уважаемые, я бы желал приобрести крупную партию дырок от бубликов. - У входа в ангар, стоял Алмаз, искательно оглядывающийся вокруг, и физиономия у него была самая безобиднейшая, даже можно сказать - придурковатая. - Желательно сразу пять контейнеров. И поставьте их красиво - три слева, и два - справа. Особенно красиво должны стоять те, что слева. Чтобы душа радовалась. Есть такая возможность?
- Чё? - Вожак восьмёрки, которая с очень недавних пор, как стойко подозревала Лихо - превратилась уже в шестёрку, недоумённо повернулся назад. - Какие дырки?
- Вот такие. - Алмаз шагнул в сторону, сделав почти артистический взмах обеими руками за спину, и в каждой появилось по пистолету. Бесплатная раздача дырок начинается!
Алмаз ещё только заканчивал свой коронный трюк под названием " Ловкость рук, и никакого мошенничества", а Шатун уже ворвался в ангар, следуя озвученному Алмазом раскладу, и начиная работать с левой тройкой. Одного подхватило, перевернуло, и унесло в сторону, крепенько приложив о сложенные штабелем ящики. Ящики, вопреки всем киношным канонам, и не подумали разлетаться в разные стороны: безмолвной и недрогнувшей массой, встретив летящее в них тело. Тело кратко вякнуло-ёкнуло, соприкоснувшись с ними, и обездвиженной кучкой биомассы сползло на пол. Следующие двое, кажется успевшие понять, что происходит нечто, не вписанное в сценарий - начали реагировать. Получилось, честно говоря - отвратительно, то есть - не получилось вообще. "Калашников" в руках одного из них, вдруг, против воли владельца, описал неширокую дугу, и приклад с приятным хрустом въехал в нижнюю челюсть хозяина. Естественно, сворачивая её на сторону, совершенно непотребным образом. После чего, травмированного согнуло вдвое, как будто ему со всей дури дали в брюхо кулаком. Собственно, так оно и было.
В глазах у третьего полностью оформилась мысль, что надо бы как-то попытаться остановить надвигающуюся катастрофу. Но, в отличие от него, Шатун не думал, а делал. Третий представитель криминального мира столицы, просто грянулся лицом об пол, словно получив убойнейший подзатыльник, сбивший его с ног. Минус три!
Алмаз закончил чуть быстрее Шатуна, и стоял, чутко ловя любое постороннее движение, готовый действовать. Его двойка только начинала скулить, держа на весу простреленные кисти обеих рук, и имея по пуле в бедре правой ноги. Разбитое выстрелами, личное оружие потерпевших, валялось на полу, никчёмными кучками металла и пластика. Минус пять!
Ашот, продолжающий прижимать ладони к пострадавшему лицу, широко раскрытыми глазами созерцал картину свершившегося блицкрига.
- Мамай, или там - Атилла, за то, чтобы такие ребята пополнили их славные ряды, много бы отдали... - Сказала Лихо поучительным тоном, удерживая долговязого в донельзя неудобной для последнего позиции - правая рука вывернута так, что при малейшем желании блондинки, могут хрустнуть сразу два сустава. - Золотом по весу - уж точно. Хорошие у меня напарнички? А, муфлон рыночный? Тебя где таким манерам общения учили? В прямой кишке дефективного хомячка? Ну, мяукни что-нибудь, только не слишком заезженное. Ведь ручка-то - вот она, никакой костоправ не спасёт, с полным знанием предмета тебе говорю.
Долговязый взвыл что-то насквозь непечатное, и Лихо, с гримаской вселенской грусти слегка довернула кисть. Её подопечный заорал так, что заложило уши.
- И что с тобой делать, ущербное создание? - Вслух размышляла блондинка, не дожидаясь, когда крик - превратится в скулёж. - Ашоту тебя отдать, на воспитание, что ли... А куда ты ему нужен такой, почти однорукий? Смешно даже...
Ашот смотрел на неё так, как будто ему предлагали за три минуты приручить свистопляску, и даже научить её петь "Ах, мой милый Августин...". Помотал головой, что-то неуверенно, и невнятно пролепетав сквозь сомкнутые на носу ладони.
- Мне отдайте. - В ангар вошли ещё несколько человек, с оружием наготове. Лихо цепко посмотрела на говорившего - самого заурядного на вид мужчину, лет сорока пяти. Только, глаза у него были двумя кусочками вечной мерзлоты, которую для полного счастья заморозили в криогенной камере. Приятные такие, немигающие глаза, взгляд которых - давал понять, что такому человеку, лучше говорить только правду. И, естественно - ничего, кроме правды.
Частный предприниматель по фамилии Татулян, при виде вошедших, расцвел самым форменным образом. Лихо расслабилась, догадавшись по реакции Ашота, что, скорее всего - повторной бесплатной раздачи дырок, больше не состоится.
- Кирилл Глебович! - Торговец сделал усилие, и убрал руки с лица, предъявляя на всеобщее обозрение покорёженную личность. - Я уж думал, вы не приедете! А они заявились, а вас нет. Меня побили, работника моего искалечили. Звери, беспредельщики! Сделайте что-нибудь!
Человек с немигающим взглядом подошёл к стоящему на цыпочках долговязому, и оглядел его с ног, до головы. Перевёл взгляд на Лихо.
- С этим дебилом всё понятно. А позвольте полюбопытствовать - вы кто?
- А вы смеяться не будете?
- Не буду. - Заверил её Кирилл Глебович. - Я вообще не расположен смеяться в присутствии людей, которые, порвали кодлу Занозы, не заработав при этом ни одной царапины. Поверьте, я говорю это без малейшей иронии, или сарказма.
- Я сюда трусы зашла приобрести. - Заговорщицки сообщила ему Лихо. - Но даже померить не успела - верите, нет? Набежали какие-то буйные, начали хозяина этой милой лавочки пистолетом по лицу охаживать, даже толком ничего не объяснили - чего им надо. Хорошо, что я не одна была. Представляете, какой стресс? - забегают, бьют, хорошо хоть - не насилуют.
- А друзья, я так полагаю - группа поддержки при мерке нижнего белья? - Задумчиво покивал Кирилл Глебович. - Дело нужное, никто не спорит. А кроме трусов, ещё думали брать что-нибудь?
- Да, так - по мелочи. Горючка, еда, водички в дорогу.
- Ашот! - Человек с немигающим взглядом повернулся к пытливо ловящему каждое его слово торговцу. - Отдашь этим людям то, на что договаривались, и не возьмёшь с них ничего. Понял?
- Понял, да! - встрепенулся Ашот. - А...
- Я на два месяца освобождаю тебя от налога. В качестве компенсации за моё опоздание. Если бы не этот сраный пост, откуда он только взялся? Сроду его на этом месте не было...
Он в первый раз позволил себе проявление эмоций, и тут же убрал возникшее раздражение, как будто прихлопнул ладонью севшую на рукав муху. Снова поглядел на Лихо.
- Да отпустите вы этого убогого... - Он сделал движение головой, и двое из его команды подскочили к долговязому, мигом прибрав к рукам. - Недолго ты, Заноза, сидел у меня в заднице. А ведь я предлагал сработаться по-хорошему. М-муда-ак...
- Сука ты, Критик... - Долговязый поднял голову, расширенными зрачками ловя взгляд стоящего напротив него человека. - Да я тебя ещё в очко буду жахать, как только...
Кирилл-Критик отточено, без замаха, ткнул его сложенными указательным и средним пальцами в кадык. Заноза поперхнулся собственными словами, и захрипел, пытаясь глотнуть воздуха. Следующий удар Критика размозжил долговязому нос.
- Убрать. - Коротко бросил он, сразу потеряв интерес к Занозе.
Обмякшего долговязого потащили куда-то вглубь ангара. Туда же, спустя несколько секунд, подгоняемые красноречиво наставленными на них стволами, похромали способные держаться на ногах, соратнички Занозы. Остальных, потащил появившийся неизвестно откуда, персонал Татуляна.
Блондинка с друзьями проводила процессию равнодушным взглядом. Что случится с восьмёркой, как их будут "критиковать" дальше - не интересовало ни капли. Каждый сам выбирает свой путь, и только капризная фортуна иногда ставит на пути такие препятствия, которые невозможно обойти при любом желании. Сегодня таким препятствием для Занозы, и его архаровцев, стала их тройка.
- Есть какие-то просьбы? - Критик без особых эмоций посмотрел на Лихо. - Я, как вы уже, наверное, сообразили - некоторым образом оказался обязан вам, за ту помощь, которую вы мне оказали. Признаюсь честно - не люблю быть обязанным. Но хуже этого - прослыть человеком, который не способен отвечать адекватно, на слова и поступки. Про меня никогда такого не говорили.
- Просьб нет. - Блондинка отрицательно покачала головой. - Сейчас дождёмся полного комплекта приобретённого, и отчаливаем. Полагаю, наша помощь больше не понадобится.
- Как скажете. - Кирилл Глебович смотрел, по-прежнему не мигая. - Если что-то вдруг не устроит - обращайтесь сразу же, я буду здесь ещё с полчаса. И приношу вам свою благодарность. Конечно, Заноза не тот субъект, который способен доставить безмерное количество крупных хлопот... Но, согласитесь, что репутация, которую зарабатывают годами, требует постоянного подтверждения. А неприятность, могущая сегодня иметь место, с человеком - который находится под моей опекой: негативно сказалась бы на репутации. Не смертельно, но неприятно. Ещё раз примите мою благодарность. Если что - я здесь.
Он размеренным шагом отправился туда, куда увели и унесли поверженного противника. Шатун с Алмазом приблизились к блондинке.
- Вот так живёшь, по газонам не шляешься, законы чтишь, окурки - и те, в отхожее место бросаешь... - Лихо легонько хмыкнула, глядя вслед Кириллу-Критику. - А потом - бац! - и ты на стороне криминала, причём не самого мелкого. Такие вот пируэты от тётушки судьбы, дорогие мои землячки, и сообщнички. Как вам такой поворот на сто восемьдесят? Угрызения совести наличествуют?
- Хрен дождёшься... - Пробасил Шатун. - У меня эта самая совесть, после Суровцев и Замурина - целиком и полностью атрофировалась. С чертом из одной плошки парашу хлебать буду - лишь бы Сдвиг раком примостить половчее.
- Аналогично. - Высказался в пространство Алмаз. - Идейно подписываюсь под предыдущим высказыванием. Без дополнений и редактирования стиля.
- И чего это я, с вами такая согласная? - Насмешливо протянула Лихо, очаровательно улыбаясь пробегающему мимо Ашоту. Тот уже успел где-то умыться, и привести себя в божеский вид. На улыбку блондинки он часто закивал, и лично бросился подносить к воротам ангара, упаковку бутылок с питьевой водой.
- А один их тех-то, которые вышли нас со стеклорезом жизни учить - мутант, однако... - Вдруг сказал Шатун, словно вспомнив что-то, слегка забытое. - Гадом буду, мутант. И, шустрый, гадёныш... Не шустрее меня, естественно, но - расторопный. Не многовато ли их, за последнее времечко развелось?
- Есть немного. - Лихо чуточку озадаченно почесала макушку. - Не могу сказать, что всё заполонили, но как-то странновато всё это выглядит... Понаехали, не иначе.
- Может, совпадение? - Неуверенно предположил Алмаз. - Два - это ещё не дюжина. Если, конечно, среди тех, кого увели на ускоренное покаяние - найдутся ещё экземпляры, тогда - да, можно озадачиваться...
- А ты сходи, проверь. - Посоветовала блондинка. - Скажи - так мол, и - так: есть у меня подозрение, что есть среди нас эдакие сограждане, которые нам, как вы понимаете, совсем не классово близкие... Что, не хочешь простирать свои контакты со столичным криминалом, до таких заоблачных высот? Ну, и не надо...
- Все равно - как-то настораживает...
- Да уж, поводов для оптимизма - не наблюдаю. - Лихо проводила взглядом очередного "шныря", волокущего к воротам канистру с горючкой. - Но, и поводов для преждевременной тревоги - тоже. Ну - мутант. Ну - даже если пять. Они же хорошие мутанты, потому что, согласно классической поговорке - почти неживые... А то, что они непременно будут неживые - я нисколько не сомневаюсь. Или я совсем не разбираюсь в людях, а в частности - в Критике. Тут главное что? - что ты живой, а они - вовсе даже нет...
- Ладно, проехали... Может быть, действительно, всё это эпизодические эксцессы, не подразумевающие под собой ничего глобального. В конце концов - сэкономили немного на дорожных расходах. - Алмаз повернулся к воротам, из которых выглядывал пребывающий в состоянии напряжённого любопытства Книжник. - В конце концов, нельзя же быть всегда хорошими, иногда приходится бросать окурки мимо...
Философию Алмаза прервал появившийся Арут, притащивший отлично сохранившееся издание автомобильной карты дорог России, датированное годом Сдвига. Лихо милостиво приняла презент, развернула, ознакомилась. То, что надо.
- Можем покидать первопрестольную. - Блондинка посмотрела на друзей. - Не вижу абсолютно ни одного нюанса, из-за которого нам следовало бы задерживаться здесь ещё хоть на минуту. Вперёд?
- А тож... - Сказал Шатун. - В столице отметились, побузили малёхо. Хватит.
- Тем более что Книжник уже от нетерпения сгорает. - Добавил Алмаз. - Очень нашему очкарику хочется в очередной раз убедиться, что попутчики ему достались самые незаурядные. Способные доброкачественно дать по соплям любому супостату. Поехали, чего ждать-то...
Столица осталась позади. "Горыныч" катил по Горьковскому шоссе, держа путь на Владимир. Критик сдержал своё слово, и о продовольственных запасах, так же - как и о запасах топлива для внедорожника, можно было не переживать.
- Короче, крутые парни... - Сказала Лихо. - Если никакая мэ-эрзость поперёк дороги не вылезет, чтобы бесповоротно испортить позитивный настрой, то часа через два будем во Владимире. Есть желающие поглазеть на историко-архитектурное наследие? Книжник, что там имеется-то? Просвети некультурных, сделай милость...
- Успенский собор. Золотые ворота. - Начал перечислять очкарик. - Дмитриевский собор. Относятся к памятникам домонгольского зодчества...
- Одним словом - страшно пронизанные духом старины, места. - Перебила его Лихо. - А что, мальчики - есть желание расширить свои знания в области домонгольского зодчества? Погода - чудная, погуляем, вы мне с десяток комплиментов на нежные ушки повесите. На Золотых воротах тоже что-нибудь историческое накарябаем. Типа "Кранты Сдвигу! Суровцевские рулят!". Как вам предложение?
- Никак. - Сказал Алмаз. - Без энтузиазма.
- Правильно! - Лихо подняла вверх указательный палец. - Потому что, если не заезжать во Владимир, то к вечеру мы должны будем добраться до Нижнего. Там архитектурного наследия - не в пример больше. Да и не факт, что Золотые Ворота на месте. Очень даже может статься, что их там нет уже. Может быть, они уже давно числятся, как "Унесённые Сдвигом", в самую дурную неизвестность. А что там у нас в Нижнем Новгороде - а, книгочей?
- Кафедральный Собор Александра Невского. - С постным лицом забубнил Книжник. - Печерский Вознесенский монастырь. Благовещенский...
- И многое, многое другое! - С многозначительной гримасой опять перебила его блондинка. - Нет, я точно не удержусь, и где-нибудь оставлю автограф. "Здесь была Лихо". Местные, правда, могут неправильно понять...
Книжник с осуждением откашлялся.
- Чудится мне, что в вашем кашле, молодой человек - присутствует скрытое порицание, за готовящееся осквернение памятников культуры... - Лихо посмотрела в зеркало заднего вида, на потупившегося очкарика. - А если поцелую, при условии, что сам напишешь что-нибудь? Напишешь ведь... Вприпрыжку не побежишь, но ведь в итоге, каллиграфическим почерком, чтобы в архитектурный ансамбль вписывалось - начертаешь. Точно знаю.
Книжник упрямо таращился в окно, но уши полыхали большевистскими стягами, выдавая его с головой. Лихо игриво подняла левую бровь, наблюдая за душевными раздорами худосочного спутника. Алмаз с Шатуном, втихомолку посмеиваясь, наблюдали.
- А ведь стерва я? - Блондинка опустила бровь, с непонятным сожалением глядя на очкарика. - Ладно, не буду больше. Во всяком случае - постараюсь. По отношению к тебе, Книжник. Эти-то двое - непрошибаемые, как шипачи. Их без толку устными раздражителями пичкать - не ведутся, вот незадача. Но, всё равно: не годится боевых товарищей из душевного равновесия выводить по пустякам. И ты сам, хоть раз бы меня, по классическим канонам заборной словесности послал, что ли... Глядишь, стервозности у меня и поубавилось бы, на пару делений.
Книжник молчал.
- Ладно, считай это моими окончательными извинениями. - Добавила блондинка. - Во всяком случае, если мы все, организованно всё же переместимся на тот свет, у меня не будет занудствовать совесть: по поводу того, что не успела попросить у тебя прощения за все моральные измывательства, и остальные прелести. Которые, ты терпел от меня, на протяжении последних нескольких лет. Так как - к сведению принял? Или мне продублировать вышесказанное, с большим прилежанием?
Очкарик задумчиво отвёл взгляд от окна, и посмотрел на Лихо. Улыбнулся.
- Не надо. Хватит и этого.
- Вот и ладушки! А то я уже отчаялась встретить толкача индульгенций, чтобы хоть как-то балласт с души откантовать. Пришлось с тобой напрямую объясняться. И не могу сказать, что меня это жутко ущемило. Только ты не обращай внимания, это у меня остаточное вылезает. По инерции. Со временем исправлюсь, клянусь своим натуральным цветом волос. Ты, кстати, карту вдумчиво изучил? Доставать больше не придётся?
- Не придётся. - Книжник отрицательно помотал головой. - Маршрут проложен.
- Мы поедем, мы помчимся... - Пропела Лихо, тихонько преодолевая довольно гнусную по своим характеристикам трещину, расположившуюся посреди дороги. Какой-нибудь "Мерседес" уныло спасовал бы перед этим препятствием, но "Горыныч", урча мотором, проехал, не особенно и надрываясь.
- Может, без остановки? - предложил Алмаз. - Будем за "баранкой" меняться. Горючки по возможности добудем - места ещё не скоро пойдут совсем уж необитаемые. И ласточкой - до финиша. Если повезёт, конечно же. По-моему - не самый убогий вариант...
- Отличный, Алмазик. - Согласно кивнула Лихо. - Только, я думаю, надо всё-таки сделать остановочку в Нижнем. На историческом наследии, конечно же, паскудить не будем - это я пошутила в меру своей испорченности. А вот привести себя в порядок, в относительно цивилизованных местах: бельишко простирнуть, горячего на зуб кинуть... Согласись - не помешает.
- Да уж точно... - Поддакнул Шатун. - Третий день уже, как беспризорники - не помыться толком. Голосую "за". На ночку притормозить можно будет, думаю, ничего страшного не произойдёт.
- Ладно, ладно - не спорю! - Алмаз шутливо поднял руки вверх, сдаваясь доводам друзей. - Просто у нас в последнее время, не жизнь - а сплошной адреналин. Я уже начал забывать про банальные житейские радости, вроде соблюдения личной гигиены. Остановимся, передохнём, приведём себя в порядок. Если, конечно же - Нижний на месте, а не провалился в тартарары, повинуясь пошлой фантазии Сдвига, получившего второе дыхание.
- Вот и ладненько. - Сказала Лихо. - Судя по молчанию Книжника, он никоим образом не думает отрываться от коллектива. И это правильно.
Очкарик улыбнулся и, неопределённо пожал плечами.
- Только не надо многозначительное личико делать, я тебя умоляю... - Блондинка усмехнулась, глядя на книгочея. - Я, как никто другой, понимаю, что тебе невероятно хочется бежать впереди паровоза. Может быть, у тебя и будет такой шанс. Кто знает? Давай-ка лучше займёмся более насущными делами. Расскажи нам, что там Герман говорил, про эти, тёмные места. Как там их кличут? - "чёртова душегубка" кажется... Давай, расставь акценты, должны же мы знать, в какую кучу предстоит вляпаться, и насколько неароматно от неё может разить.
- Да я, не так уж и много знаю, если честно... - Замялся Книжник. - Только то, что Герман рассказывал. Тут кусочек, там эпизод. Подробно не успел выведать.
- И засмущался наш Книжник, и начал лепить из себя человека, которому дали зубочистку и вибратор, велев с их помощью построить дворец культуры и спорта. И ведь, что самое интересное - он может это сделать... - Вздохнула Лихо. - Рассказывай, что знаешь. Я же не прошу у тебя про каждый квадратный сантиметр этих территорий отчитываться. Смущаться и отнёкиваться, будешь, когда вся прекрасная половина человечества начнёт смотреть на тебя полными обожания взглядами. Ещё бы! - сам Книжник, Великий и Несгибаемый. Человек, укротивший Сдвиг. Титан морально-волевых качеств. Как устоять перед таким очаровашкой? А чтобы на тебя так глядели, надо сейчас перестать валять ваньку, и вдумчиво поведать боевым товарищам, что ты знаешь про эти паскудные стороны фортуны, которые нам могут выпасть. Давай, тарахти. Аудитория уже замерла в ожидании, и благоговейно трепещет.
- Если допустить, что мы не отклонимся от заданного маршрута. - Начал Книжник, поправив очёчки, и оглядев своих слушателей одухотворённым взглядом. - То выходит, что нам, со стопроцентной долей вероятности, придётся пройти через зону, носящую обиходное название "Зайти - не выйти". Немного погодя мы самым краешком можем задеть "Чёртов заповедник", но если дать невеликий крюк - то этого вполне можно избежать. "Душегубка" вообще лежит в значительном отдалении от нашего пути, и думаю, что на ней не стоит заострять своё внимание.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ