Перевести стрелки

Глава 9

Хорошо смазанные петли бесшумно провернулись, тяжелая даже на вид створка с привычной легкостью подалась на меня.

Внутри царил не слишком привычный для этого места полумрак. Лишь над одним из верстаков горели несколько светильников, освещая довольно интересную конструкцию. На рабочем столе была установлена подставка с закрепленным каркасом, в котором явно угадывались морские мотивы.

Отца и его советника — мага-механикус Арнольда Фаворисовича, я заметил сразу. Они склонились над моделью и о чем-то негромко спорили... До того мига, пока я не запустил чуток летнего солнца в мастерскую, отвлекая обоих от обсуждения.

Аккуратно прикрыв дверь, я сделал несколько шагов внутрь не такого уж маленького помещения и... Застыл едва ли не по стойке смирно на месте, не совсем понимая, что именно сейчас можно сказать.

— Ну, что встал, сын? — Негромко произнес отец. — Проходи, рассказывай.

"Ну, с Богом!", — мысленно выдыхаю, делая первый шаг вперед. Всего их понадобилось восемнадцать до того мига, пока я не дошел до собираемой модели. Замерев, я дал возможность родителю разглядеть себя.

Тот негромко усмехнулся, неопределенно покачав головой. Однако и он, кажется, не сразу подобрал слова, чтобы выразить... Что?

— Добрый день, Константин Александрович. — Вполне искренне улыбнулся зам по производственной части.

— Здравствуй... Отец, — негромко сказал я, слегка склонив голову. — Здравствуйте, Арнольд Фаворисович.

— Здравствуй-здравствуй, сын, — ответил отец, недолго задержав взгляд на моих погонах. — Вижу, свой путь ты выбрал.

Я вытянулся, фактически вновь замерев по стойке смирно, и четко отчеканил:

— Точно так, отец!

Говорят, перед лицом начальствующим вид нужно принять лихой и придурковатый. Вот только с родителем моим такие штуки не проходят. Слишком хорошо он меня знает. Да и неуважение это сплошное выходит, издевательство над тем самым лицом начальствующим. А я папу люблю. И уважаю. Даже если он не примет мой выбор.

— А мы тут новый проект строим! — Жизнерадостно сообщил маг, будто не замечая неловкости момента. — Вот только у нас корпус с чертежом не сходится. Где-то то ли мы ошиблись, то ли неточность в документации.

С трудом оторвав взгляд от лица своего самого родного человека, я скосил взгляд на верстак.

— Это тьялк? — Через несколько секунд спросил я.

Учили меня хорошо, а парусные корабли и их история были моей страстью. А вот в Училище, альма-матер господина Краснова, я поступать даже не думал. Любить море я предпочитал на расстоянии. Или на пляже. Здесь стоит добавить, что наши мастерские регулярно брали заказы как на изготовление настоящих небольших лодок и даже малых судов, так и моделей декоративных, но пользующихся большим спросом. Это обеспечивало примерно пятьдесят процентов дохода от наших производств. Остальное "добивалось" восстановлением вещей и механизмов эпохи Изобилия: от оружия, до куда более сложных механических конструкций.

А тьялк — штука по нынешним временам недорогая и вполне удобная. По рекам ходить с парусным вооружением — так самое оно! Дешево и сердито. А мы еще и небольшой дизелек ставим — так вообще красота!

Что касается нынешнего проекта, то моделизм — штука ответственная. Хороший заказ стоить будет не меньше полноразмерного судна. Дарить их очень любят уважаемым людям.

Только маленький какой-то тьялк выходит совсем, судя по расположению... Хм...

— Уж не "Святой Николай" ли? — Поинтересовался я, неожиданно увлеченный зрелищем. Историю я любил — так что копию ботика, на котором Петр I по Яузе судном править учился, узнал сразу!

— Он самый! — С восторгом согласился механикус. — Первому министру подарок будет... Посмотришь?

— Я... — Хотел было сказать "с удовольствием!", но вспомнил о том, что я тут вообще-то еще "под следствием". — Отец?

Родитель вздохнул и предложил:

— Попробуй сын, а то второй день бьемся...

Я сделал шаг к кульману, на котором были закреплены несколько чертежей будущей модели в разной проекции... И на полчаса просто выпал из мира, увлеченный интересной задачей! Потом "отмер", и рванул к мерительному инструменту.

— Да у вас тут несовпадение размеров... — Выдохнул я. — Чуть ли не пара миллиметров тут и тут. Выберите два вида, подгоните размеры, а остальное уже по ним и выбирайте. Я бы выбрал проекцию обводов и боковую.

Механикус с отцом отвлеклись от рассматривания каркаса.

— Можно я?.. — Указывая на ботик.

Возражений не встречаю.

Итак, пара шагов к заготовке и мои ладони начинают скользить вдоль "заготовки". "Неправильность" нахожу почти сразу.

— Здесь! — Сообщил я, ощущая неправильность силовых элементов.

По рукам пошло привычное тепло, и пара деталей каркаса, выполненных из двухмиллиметровых деревянных пластин слегка сместились согласно запомненному мной чертежу.

— Все! — Сообщил я, оседая на один из стульев.

Нелегко мне далось подобное воздействие. Но то дело привычное!

Арнольд Фаворисович тут же налил мне воды из графина, и вернулся к модели. Отец уже вооружился мерительным инструментом, и каким-то явно самодельным калибром. Ближайшие минут десять можно смело отдыхать всем будет не до меня!

Удар об упоры распахнувшейся двери заставил меня вздрогнуть.

— Где он?!! — Рявкнули на разные лады два голоса: молодой девичий и рык привыкшего раздавать команды старика.

Цветной вихрь прямо с порога рванулся ко мне. Я едва успел встать и поймать буквально запрыгнувшую на меня сестренку в ярком сарафанчике смотревшейся осколком солнечного лучика, ворвавшемся осветить это темное помещение.

— Коооооолька! — Щебетала она, болтая ножками в воздухе.

Я стоически терпел, удерживая ее на весу. А ей же уже далеко не шесть лет! Шестнадцать в прошлом году исполнилось. И крепкая спортивная деваха "вес молодого барашка" в полста кило все же перешагнула! А тут еще и доп нагрузка в виде болтания ногами, помноженная на "отягощение", очень похожие на попытки задушить в объятиях!

— Светкаааа!.. — С трудом прохрипел я, капитулируя. — Пощаааааадыыы!..

— Как же ты в Диких землях и городах работать собрался, если даже такой противник тебя в секунду поборол?! — Усмехнулся дядька Игорь, дождавшись своей очереди помять мое уже "пострадавшее" неоднократно за сегодня тело.

— Так то враги, дядька! — Чуть возмущенно, но больше вновь сдавленно прохрипел я. — От них отбиваться можно!.. А Светланка-то у нас создание нежное и мягкое... От которого спастись невозможно!

Девушка вскинула кулак в воздух, мол, вот она какая я!

— Боюсь и трепещу! — Заверил я, поднимая вверх руки.

Однако мне все покоя не давало, что так долго молчит отец. И что-то будет, когда он вынесет свой вердикт.

Слово его значило в нашей семье многое. Да и мне самому было бы куда легче идти дальше по выбранному мной пути, ощущая за спиной его молчаливую поддержку. Однако здесь и сейчас предсказать, как именно он поступит, я бы не рискнул. Очень уж вопрос... Животрепещущ. Очень уж он надеялся, что я сделаю другой выбор.

— Сын, — наконец заговорил он, дождавшись пока первая волна восторгов схлынет, позволяя ему высказаться. — Я всю жизнь мечтал, что ты займешься нашей мастерской...

Все собравшиеся примолкли. Даже егоза Светка прекратила изображать из себя русоволосое торнадо, замерла на месте.

— ... Ты принял другое решение. К моему сожалению. Не скажу, что я не замечал твоих увлечений, но очень надеялся, что они так и останутся на уровне подростковых интересов. Что ж, жизнь распорядилась иначе.

Папа сделал паузу, словно бы собираясь с духом. Я же и вдохнуть не смел. Впрочем, в этот миг затаил дыхание далеко не только я.

— ... Теперь мне остается только принять твой выбор.

Выдох. Шумный. Долгий. Словно я пытался разом изгнать им все сомнения и смуту, что терзали меня последнее время.

Я бросился отцу на шею. Есть в этом свое огромное счастье, когда близкий человек готов поддержать тебя, даже если сам не согласен с выбранной тобой мечтой.

— Ладно-ладно! — Проворчал он секунд через тридцать, похлопывая меня по спине.

Удивительно, но тот, чьи песни много лет пели детям, сам своих чувств выражать не умел совершенно. Вот сколько себя помню, он всегда таким и был — строгим и сдержанным. От этого мы любили его не меньше, но иногда хотелось...

"А, к черту все! Отец меня поддержал!", — ликование буквально вытеснило из моей, как оказалось, не слишком большой черепной коробки все плохие мысли. Не хватило им там места. Пришлось уступить вспышке безграничного и ничем не замутненного счастья!

Отец аккуратно отстранил меня, словно бы рассматривая, после чего (немыслимое дело!) довольно усмехнулся, пробежавшись глазами по сегодняшним "зарубкам" на моем лице, оставленным кадетом Красновым.

— Смотрю, осваиваешься!.. — С непонятной интонацией протянул он — я даже не сразу понял, что это шутка. — Ну, раз ты у нас уже совсем взрослый...

Я смущенно пожал плечами. Уверенности в "совсем" или "не совсем" у меня еще не было. Однако желания проверить — хоть отбавляй!

— Тогда... — Отец снова посторожел, еще раз окинув меня взглядом.

Сердце пропустило такт, а дыхание вновь застряло где-то в груди.

— С Днем рождения тебя, сын! — Просто закончил он.

Нехитрые слова словно бы послужили индульгенцией остальным к тому, чтобы "затискать" меня до полного изумления.

"Двадцать лет! Должно же это хоть что-то поменять в жизни, а?!", — думал я, чувствуя себя попавшей в бетономешалку лягушкой. А ведь меня еще и по рукам передали!

Очередная порция восторгов завершилась под насмешливым (я почти уверен, да!) взглядом отца. Но от него не веяло чем-то неприятным. Доброй была та усмешка!

— Ну а раз ты у нас уже взрослый, то пусть и подарок тебе будет таким же! — В голосе папы вновь скользнули нотки официоза, словно бы он произносил очередную речь — это от волнения, мне кажется. — От нашей Мастерской, Семьи... А, ладно! Колька...

Я аж вздрогнул. Лет с десяти моих, этот человек обращался ко мне исключительно "Николай". Особенно когда понял, что именно заставляло меня раз от раза приходить с улицы либо с разбитым носом, либо кулаками.

— ...Владей! — Просто закончил он, вложив мне в руку ключ с небольшим брелоком.

Сначала я разглядел только искусно стилизованную букву "М" — Меньшиков... И лишь потом обратил внимания на пристегнутый к нему простой ключ. От понимания ЧТО ЭТО у меня забилось чаще сердце. ТАКИЕ подарки в нашей семье делают крайне редко. Их ВООБЩЕ делают нечасто. И позволить себе могут крайне немногие.

Отец довольно улыбнулся, взмахнув рукой. Кинетиком он был довольно слабым, но на то чтобы сместить рубильник у входа в его личную мастерскую, великих сил и не нужно. Вспыхнул свет, заливая не такое уж и малое пространство. И вот теперь становилось ясно, ЧТО я не разглядел в углу — накрытый серым чехлом подарок. И уже по обводам, я мог сказать, что именно это такое... Вот только даже в такой миг боялся загадывать.

— Откроешь? — С улыбкой поинтересовался отец.

— Спрашиваешь! — Усмехнулся и я, в двенадцать шагов достигая цели.

Одно резкое движение, и...

— Ох!.. — Резко выдохнул я.

Да, это была она. Одна из пяти побитых временем и обстоятельствами машин, что мы взяли в качестве своей доли во время прошлогоднего похода за "трофеями" в небольшой городке в пятидесяти километров отсюда. Их готовили под починку и перепродажу. Нам тогда достались два "Хантера", одна "коробочка" с индексом ВАЗ-2107, мотоцикл неопознанного производителя, которому еще только предстояло встать в очередь на восстановления. И, конечно, она — красавица 21-й модели! Волга. Совсем не более поздние выпуски, которые гнили едва ли не на глазах. Да, не новодел, но состояние! Машина 1962 года выпуска впервые не глянулась никому: старая, с облупившейся краской и грязная. Даже в момент Катастрофы данная модель считалась уже древней. Но какой же задел прочности был заложен в нее создателями... Именно я настоял, чтобы имевшая тогда совсем другой вид "Волга" была взята на буксир... И не прогадал! Двигатель нам удалось запустить за пару месяцев. Еще полтора сезона ушла на доведение технической части в идеал. Как время было, мы с Арнольдом Фарисовичем возились, привлекая по возможности мастеров с основного производства. Вообще-то, планировалось, что она займет свое место в общем гараже Меньшиковых. Получить ТАКУЮ вещь в свое личное пользование я и не мечтал... Правда, когда я уходил на в Академию, внешний вид ее оставлял желать лучшего. Сейчас же было видно, что над этим очень хорошо и качественно потрудились. Вместо облезающей слоями краски, борта блестели свежим лаком, образующим двучветный окрас из черного и неопознанного мной оттенка серого цветов. Хром блестел так, будто очищен был "по-волшебству" (впрочем, никто и не сомневался, что как минимум пару-тройку одаренных к подобной работе да привлекли!). Даже несущийся вперед олень, гарцующий на капоте, которым я так восхищался на старых фотографиях и переснятых в Центральной Технической Библиотеке чертежах... И его откуда-то нашли!

А вот диски явно "не родные". Это уже что-то ближе к концу эпохи Изобилия, но оттого общая картина смотрится ничуть не хуже! Эти "тапочки" придавали классическим чертам авто некую агрессивность и завершенность.

— Ну, что скажешь, сын? — Усмехнулся отец. — Что ты там бормочешь?..

— ... Четыре, пять... — Досчитал я, и громко объявил вслух. — Пятеро. И мест в салоне по числу нас! Прокатимся?!

Никто не отказался. И ответа от меня никто не ждал. Восторг в моем голосе и без того был слышен за километр!