Перевести стрелки

Глава 3

"Вот ведь нехороший человек!", — решил я, пожелав икоты и других "удовольствий" неизвестному доносчику.

Испортил, зараза, мне весь торжественный завтрак неприятными размышлениями. Ведь подобные обвинения — не могут быть случайностью. Так кто? Большинство здесь вообще издалека прибыли, и чтобы воспылать ко мне столь "сильной" любовью... Это надо постараться. Ведь работа со слухами и доносами — дело такое... Обоюдоострое. Стоит попасться, и проще самому отчислиться из Академии, попытавшись найти себя даже не в вооруженных силах, а где-нибудь на гражданке. Репутация доносчика не даст нормально устроиться ни в одном подразделении. Даже штрафбат будет закрыт. Более того, в штрафных штурмовых частях, где фактически смертники искупают (исключительно добровольно!) свой долг перед обществом, вполне реально пасть "смертью храбрых" от "вражьего снайпера". Правда, если провести экспертизу, то окажется, что во время очередной атаки заранее неизвестный стрелок стрелял в спину пулей пистолетного или револьверного калибра, да еще и с расстояния в упор.

Простые там нравы, незамутненные. А как еще держать всю это вольницу в рамках, если не ежовыми рукавицами?

Чуть разогнать душевную хмарь удалось уже перед самым торжественным выходом в город, когда я рассматривал свое зеркальное отражение в новеньком и идеально подогнанном новеньком кителе с заветной буковкой "К" на погонах. Все-таки сытная еда под добрый чай любого мужчину способна расположить к этому миру достаточно быстро. Так что уже искреннюю улыбку у меня вызвала знакомая попа моей случайной знакомой.

— Николай Меньшиков, — представился я, подходя со спины. — Рад знакомству с коллегой.

— Да уж знаю! — Усмехнулась классическая голубоглазая блондиночка нордического типа. — За твоей спиной стояла, когда мазута на гусеницы кое-кого намотать пыталась. Ольга Синицина. Тверское воеводство.

Я уважительно покачал головой. Суровое место. И подготовку тамошние ребята получают замечательную... Хотя бы потому, что она прошла отбор и теперь стоит в таком же как и я мундире.

— Благодарю... Коллега! — слегка растерялся я, кажется, досадливо поморщившись.

Блондинка звонко и как-то легко рассмеялась.

— Да уж, начать учебу в Академии с подобного... Инцидента — это надо уметь... Коллега! — Сообщила она, осматривая меня с ног до головы, будто впервые увидев. — Любит тебя кто-то!

Вообще повод призадуматься, но... Не сегодня. Желания нет просто! Глядя в сияющие счастьем голубые глаза и беззаботную улыбку, как-то не слишком хотелось думать о грустным.

— Внимание, на пять часов. — Не убирая улыбки с лица неожиданно подобралась Синицина.

Я успел бросить взгляд вперед, где в зеркале увидел знакомую фигуру со знаками различия танкового взвода.

— Оу, паааалехче, уважаемые! — Тут же раздался голос Оболенского за спиной. — Одно дело делаем.

"Мда... А вот эту проблему придется решать. Кто бы ни спланировал утреннюю фигню, он вбил незримый, но оттого не менее явный клин между нашими факультетами!", — Пришло в голову мне. Мысль не самая приятная.

— Господа, дамы! — Мозг сработал мгновенно. — Позвольте вам представить Алексея Оболенского из Калужской губернии! Мой хороший приятель!

Надо "топить" лед между стрелками и мазутой. Срочно. Пока конфликт не дошёл до инструкторов, воспитателей и, что самое главное, особистов... Хотя о последнем можно и не мечтать! Слишком уж ярко мы с утра "выступили".

— Доброе утро! — Лучезарно подхватил тот, моментально ухватив мою мысль. — Господа и дамы бронебойщики, позвольте от лица танкистов поздравить тех, кто поступил и пожелать удачи в следующем году остальным!

Напряжение слегка спало. Все-таки воспитанию молодого поколения в нынешних условиях внимания уделялось немало, так что почти все поздоровались в ответ, пожелав самому Оболенкому удачной службы... Да-да, срок обучения в Академии засчитывается в срок действительной службы.

Хотя кое-где и просматривались взгляды не то чтобы злые, но весьма напряженные. Как-то не слишком соответствовала недавняя сцена идеалам сплоченного воинского братства. А ведь у каждого из нас была идеальная картинка местных порядков. Иначе до нынешнего момента было просто не добраться. Даже самая сильная воля без веры заставила бы сдаться. Но многие из присутствующих вставали там, где, казалось бы, сил уже не остается. Делали еще один шаг. Сначала сколько могли, а потом сколько нужно. Даже до трехмесячной аттестации были допущены только лучшие из лучших.

"Эх, теперь бы мне доказать это еще собственному отцу!", — вздохнул я мысленно, прикидывая как он "обрадуется" моему успешному поступлению. Все-таки глава Рода Меньшиковых человеком был сугубо гражданским, хоть в смутные времена ему и не раз приходилось менять гитарный гриф на цевье винтовки. Однако как только опасность отступала, он вновь и вновь возвращался к занятиям мирным.

— Все для того, чтобы оружие никогда не пришлось брать в руки тебе! — Не раз с укоризной отчитывал он меня по очередному возращению с полигона.

Дядька Игорь только прятал улыбку в густой бороде. Он давно уже понял, что гражданского из меня не выйдет. Увы. Характер, воспитание... И слишком частые напоминания, что наследным дворянством одаривают, как правило, за ратные труды, а не за "детские вирши". С самого детства я был уверен... Нет, не так! Я знал, что Род Меньшиковых запомнят не только как людей искусства, но и как тех, кто всегда способен встать на защиту империи.

Своего отца я уважал. Он сделал многое, для того чтобы Новгород Великий спал спокойно. И столь же немало для того, чтобы дети по всей стране засыпали под хорошие песни. Однако поэта и композитора из меня не вышло, а чистая инженерия, пусть я и получил неплохое образование в этом вопросе, совершенно не привлекала, не смотря на то что Дар Механикус у меня был развит куда сильнее Ветра.

— Спасибо, папа! — Едва слышно пробормотал я, наблюдая краем глаза за удаляющейся спиной Оболенского. — Но дальше свой путь я буду выбирать сам!

Куда-то подевалась и симпатяжка Олечка. Но то ничего. Встретимся еще! В конце концов, на ней та же форма, что и на мне, а не гражданское платье.

Кивнув своим мыслям, я направился в сторону выхода с территории Академии, куда уже подтягивались как разъезжающиеся по домам абитуриенты, так и полноправные кадеты. У каждого было еще с полчаса, чтобы обменяться контактами, напоследок перед разлукой наговориться всласть и раздать кучу обещаний обязательно писать... Половина из которых никогда не будет выполнена. Однако здесь и сейчас это понимание еще не стало очевидным для собравшихся, а оттого и не портило праздничного момента.

Как и десятки лет до этого мига, главные ворота распахнулись ровно в полдень, выпуская на волю весело галдящую толпу, полноценной рекой вплеснувшуюся на городские улочки. Традиционным шествием все мы дошли до центральной улицы Новгорода — Пушкинского тракта. Отсюда начиналась следующая фаза, когда одиночки и целые компании откалывались от веселой толпы в разные стороны. Кто-то спешил домой, либо к поезду. Кто-то надеялся поспеть к эллингу, где даже отсюда была видна громадина рейсового дережабля. Да-да, в Академию мечтали попасть и отпрыски очень богатых семей. Иные воздушный транспорт позволить себе не могли.

Однако большинство все-таки оседали в барах, кормчах и тавернах, которых в центре было немало.

— Туда! — Предложил Оболенский, заметив привлекательную вывеску со схематическим изображением кружки пенного напитка.

— Алексей, — резонно заметил я. — Алкоголь не сделает нас счастливыми!

Кадеты и с десяток абитуриентов аж с шага сбились, с каким-то странным подозрением покосившись на меня.

Я же только расхохотался!

— Хотя... — Выдержал я театральную паузу, и тут же весело выкрикнул. — Кто его знает?! Айда экспериментировать!

Такая "наука" пришлась по душе всем. Так что веселой гурьбой мы направились в указанном Алексеем направлении.

"Подопытным" вызвался побыть каждый!