Перед пробуждением читать бесплатно онлайн полную версию книги

Глава 5

Коридоры скрытой части Института пустовали: Директор Фуюцки в честь победы распустил на следующие сутки всех, кроме минимального состава дежурных смен и Второго отдела. Тихое журчание сервомоторов камер видеонаблюдения, ритмичное уханье вентиляционных систем да редкие шаги охранников – вот и все, что тревожило покой подземных лабиринтов. Едва ли не самым насыщенным звуками местом в это время стал огромный сад – единственная роскошь подземелий NERV. Тихий шелест листьев, крики птиц, журчание ручьев, шипение систем орошения – странный оазис жизни в недрах безмолвного научного центра.

Рей сидела на берегу озерца, одетая в свою школьную форму, ее туфельки стояли на камне рядом, и девочка медленно болтала ногами в холодной воде. Слева от нее на земле лежал телефон и открытый блокнот, в котором за день появилось сразу несколько заполненных страниц.

Рей Аянами решила не уходить из Института: она ждала приказа явиться в кабинет Директора. Ее улыбка Икари-куну, очевидно, не осталась незамеченной, и даже если Фуюцки сам не обратил на нее внимания, наверняка кто-нибудь более наблюдательный его проинформирует. Слишком долго ее безэмоциональность была приоритетом работы целой группы психологов.

"Я боюсь разговора с Директором?

Нет. Я не хочу, чтобы он формулировал мою проблему. Она мне неприятна. Я не хочу думать о ней. Это раздражает.

Думала ли я о последствиях, подбадривая Икари-куна?"

Девочка наклонилась вперед, ища свое зыбкое отражение в озерце. На нее взглянуло очаровательно улыбающееся лицо.

Зазвонил мобильник.

*****************************

Директор Фуюцки вновь и вновь перечитывал последние отчеты Кацураги и сотрудников Второго отдела, следящих за Синдзи и Рей. Растирая виски, профессор навис над бумагами и вспоминал свой разговор с Лоренцем о Детях после победы над Первым Вестником: "Старый колбасник… И как он предвидит неприятности…". Фуюцки скосил глаза на фотографию у себя на столе: Юй, Гендо, он сам и маленький мальчик стояли на берегу красного моря и смотрели на фотографа с широкими улыбками на лицах, хотя искренен, пожалуй, был только крошка Син. Поводов для радости было достаточно тогда у всех: восстановилась власть ООН, прекратил расти уровень окрасившихся океанов, Япония, наряду с Германией, мирно превратилась в лидера послеударного мира… Но мальчик на фото радовался тому, что у него не болит голова, а взрослые, увы, на тот момент знали уже слишком много, чтобы надеяться хоть раз еще так искренне улыбнуться, еще хоть раз.

Раздался писк, и на экране электронного секретаря высветилась надпись: "Первое Дитя. Рей Аянами, 15 лет. Причина аудиенции: вызов Директора. Принять / Предложить подождать" Фуюцки вздохнул и пощелкал кнопками пульта. Двери открылись, и Рей прошла в кабинет, не отрывая взгляда от профессора.

– Здравствуйте, Директор.

– Здравствуй Рей, присаживайся. Догадываешься, о чем я хочу поговорить?

Девочка села, сложив руки на коленях, немного помолчала и ровно произнесла:

– Я предполагаю, что да.

Фуюцки выжидающе смотрел на нее, и Рей продолжила:

– Ваш приказ прийти обусловлен изменениями в моем эмоциональном состоянии.

– Верно.

Директор намеренно не спрашивал прямо, он хотел воочию увидеть перемены: прежняя Аянами реагировала только на четко поставленные вопросы по сути. И вот теперь перед ним сидело явленное чудо, совершить которое не смогли квалифицированные психологи NERV.

Рей Аянами нервничала, почти как любая другая флегматичная девочка ее возраста, которая предвкушает разговор о мальчике. Фуюцки под своей нейтрально-заботливой маской был шокирован: к такому его не подготовили даже доклады.

– Я… Слушаю ваши вопросы, – почти прошептала Рей, явно не выдерживая молчания.

– Почему тебе помог Икари, а не штат психологов?

Девочка задумалась лишь на секунду, она явно задавала себе этот вопрос раньше:

– Полагаю, сработало подобие эмпатической связи, поскольку первое переживание, которые мы обсудили с ним, было общим – чувство вины. Мы осознавали его идентично, потому мне было проще наладить с ним эмоциональный контакт…

"Мы", – с горечью и радостью одновременно мысленно отметил Фуюцки, слушая ее объяснения. Рей никогда раньше не употребляла этого местоимения.

– Хорошо, это понятно и вполне логично, – Директор помолчал, боясь своего следующего вопроса. – Что ты чувствуешь к нему самому?

– Заботу. Благодарность, – без раздумий и колебаний произнесла Рей.

– И… Все?

Аянами задумалась. Директор напряг свои уже слабеющие глаза, силясь не упустить ни одной черточки, ни одного микровыражения ее лица: Рей испытывала сомнения и размышляла, что стоит говорить, а что – нет. Наконец она твердо ответила:

– Возможно, еще что-нибудь, но эти чувства мне пока неизвестны.

Фуюцки позволил себе улыбнуться: она уверенно контролировала свои интонации, но не кожу. Это была бы идеальная ложь, если бы не удивительный легкий румянец.

– Рей, – мягко сказал профессор. – Не надо мне лгать. То, что ты начинаешь чувствовать, но пока не понимаешь – естественно для человека. И ты уже знаешь, что запретить чувствовать нельзя. Тогда зачем лгать?

Девочка неожиданно побледнела и твердо сказала:

– Я не совсем человек. И я не лгу. Я не уверена.

Фуюцки обругал себя за неосторожность. Доверительная беседа сорвалась.

– Рей. Давай посмотрим правде в глаза: я рад, что ты начинаешь понимать себя, но это создает много проблем. Во-первых, вы с Икари даже неосознанно будете больше заботиться друг о друге, чем о выполнении приказов на миссиях. Во-вторых, ваше общение эмоционально нестабильно и ставит под угрозу вашу успешность… В-третьих, он может… умереть, а при развитии твоих эмоций это ослабит твою волю…

Еле заметно для глаза вздрагивая, девочка опускала голову ниже и ниже, но профессор, даже чувствуя угрызения совести, должен был расставить все акценты.

– … и, наконец, последнее… Я не сомневаюсь, что ты выполнишь свое предназначение, но… Ты понимаешь, что он увидит, если он доживет до исполнения Договора?

Аянами вдруг подняла голову и посмотрела ему в глаза:

– В одном из трех вариантов, наилучшем для всех, он не вспомнит даже, что я когда-либо существовала в его жизни. Что касается двух остальных, то, полагаю, их не стоит даже обсуждать.

Директор был поражен: Рей, как и он сам, думала о будущих чувствах Синдзи. Но оставался еще один вопрос.

– А что если ты сама… вновь погибнешь до того времени? Каково будет ему видеть тебя после этого?

Боль. Отчаяние. Неприятие. Немало времени понадобилось Фуюцки, чтобы понять, что все это одновременно отразилось на ее лице.

– Я… Я постараюсь не погибнуть. Но если вы прикажете, я не буду больше… общаться с Икари.

Фуюцки видел, чего ей стоило это признание, но лишь с горечью покачал головой:

– Поздно. Это, к сожалению или к счастью, тоже уже не решение проблемы. Если я тебе прикажу… Больно будет вам обоим, и я потеряю сразу двух Детей в разгар войны… Может, вы оба еще успеете понять, почему.

Аянами смотрела на Директора, ожидая продолжения, но он не стал развивать свою мысль. Некоторое время они сидели молча, потом Фуюцки встал, обошел стол и с трудом присел на корточки перед изумленной Рей:

– Послушай, я отдам тебе только один приказ, но ты ему будешь рада. Позаботься о том, чтобы Синдзи был счастлив к тому моменту, когда наступит время Договора, а потом… Потом о его счастье позабочусь я.

– Счастлив? – Рей моргнула и нахмурилась. – Я не понимаю, что такое счастье. Как я могу сделать счастливым кого-то?..

– Если я прав, то ты можешь еще успеть осознать это.

– Как я могу это осознать?

Директор встал и пошел к своему креслу:

– Просто продолжай действовать так же, как действуешь.

Рей тоже поднялась, чтобы уйти, но потом спросила:

– Директор, я могу задать личный вопрос?

Фуюцки остановился, уже почти обойдя стол, заинтересованно обернулся и кивнул.

– Почему вы так заботитесь об Икари-куне, но при этом сами назначили его Третьим Дитя?

– Это целых два вопроса, – твердо ответил он. – Я не смог сделать ничего, чтобы выжили его родители. А его статус… Увы, Рей, у меня не было выбора. Или я защищаю человечество, надеясь на лучшее, или его самого, но тогда надежды нет.

Аянами вышла, впервые не попрощавшись. "Видимо, – с тоской подумал Фуюцки, глядя на закрывающуюся дверь, – у нее появилась своя точка зрения на мой выбор".

**********************

Неделю спустя

Мяч влетел в корзину, совершив два красивых полных оборота по кольцу. Болельщики взвыли от восторга, а Синдзи, хоть и был донельзя доволен своим броском, поморщился, ведь баскетбол на больную голову – весьма экзотическое удовольствие. Он в последнее время делал большие успехи на физкультуре, и отлынивать от большой игры уже не мог: принципиальный соперник – параллельный класс – традиционно был на голову сильнее, и каждый боец из 2-А был на счету.

Сегодня его третий подряд трехочковый сделал его крайне полезным игроком, и это не считая десятка обычных попаданий. Тодзи почти рыдал от восторга, заполучив себе в команду такого ценного легкого форварда, и теперь почти все стоящие передачи вываливались на Синдзи. Впрочем, у успеха была и обратная сторона: против Икари начали играть очень жестко. Щуплое телосложение, неконфликтность и незнание тактики хитрых нарушений делали его легкой добычей более опытных игроков.

После очередного немягенького приземления Синдзи трибуна 2-А взвилась с воплями протеста. Громче всех орала, естественно, Аска: ее личного дурака избивали у всех на виду, и от ругани немки уши одноклассников не вяли только потому, что самые крепкие выражения звучали на ее Muttersprache. Команда соперника в пылу сражения не думала о жизни после игры, а зря, ведь каждый игрок, который хотя бы пальцем тронул живую собственность Чертовки Сорью, был уже записан в ее личный список покойников. Одноклассники также то и дело поглядывали на сидящую особняком Аянами, надеясь на хоть какое-то проявление чувств к страдающему "бой-френду", но, к их негодованию, девочка оставалась хладнокровной. Естественно, учащенного дыхания и прищура никто в расчет не принимал.

Перед самым свистком Синдзи отдавал передачу и был снова аккуратно брошен почти за пределы площадки, но Тодзи, подхватив мяч, успел вколотить его в кольцо, закрепляя триумф 2-А.

Несмотря на победу, класс в первую голову жаждал крови за неслыханно грубую игру. Ругаясь, как гамбургский докер, Аска бурей пролетела мимо все еще лежащего Синдзи, вслед за рыжей лидершей ринулся весь класс, а более опытный и дальновидный Тодзи тем временем сел на уши судье-физруку. Икари же тоскливо смотрел на результаты своего первого победного матча, ощущая только избитое тело, адскую головную боль и разочарование, пока жаркое послеполуденное солнце не скрылось за силуэтом подошедшего человека. Синдзи повернул голову, и в тот же момент прохладная ладошка легла на его плечо.

– Аааянами?

– Больно, Икари-кун? – спросила девочка, усаживаясь рядом. Ее интонации были очень странными, но Синдзи все понял, покраснел и заулыбался: это было участие.

С противоположного конца стадиона донесся вой страдающего мальчишки, свидетельствующий о том, что Аска добралась-таки до кого-то из обидчиков Икари. Физрук, воспользовавшись ситуацией, удрал от Судзухары и рванул разнимать драку, свистя на бегу. Разочарованный Тодзи двинулся было к герою игры, но, заметив Аянами, картинно ахнул, подмигнул и побежал к общей толпе, рассчитывая в суматохе сунуть кому-нибудь из врагов в бок.

– Они еще некоторое время подерутся и придут чествовать тебя. Ты очень хорошо играл.

Рей бесстрастно смотрела в направлении свалки. Вокруг дерущихся суетился и подпрыгивал Кенске, снимая на камеру такой достойный финал исторического поединка. Синдзи вздрогнул:

– Аянами, а что если…

– Ты хочешь убежать от них? – уверенно предположила Рей.

Удивленный парень закивал.

– Почему?

Синдзи покраснел. Он и сам не понимал почему: только что он валялся, разочарованный невниманием к нему поглощенных местью одноклассников, и вот, представив неизбежные скорые почести, уже хочет скрыться от них… Тем временем Аянами, не дождавшись ответа, поднялась и тихо сказала:

– Пожалуйста, Икари-кун, забери вещи и возвращайся ко мне.

Смущенный и заинтригованный парень крадучись стащил свой портфель и сумку с одеждой из раздевалки, прислушиваясь к галдежу ожесточенной драки, после чего вместе с Рей покинул школьный стадион и вышел на улицу. Помолчав немного, Синдзи спросил:

– Аянами, а куда мы идем?

– Домой.

Синдзи разочарованно вздохнул:

– Ух… Эээ… это не очень удачная идея. Т-там меня найдет Аска, и вообще…

– Мы идем ко мне домой, – уточнила Рей.

Икари затормозил, будто налетев на стенку:

– Аянами! Но почему?! Ч-что… Это… Не… неудобно…

– Это вполне удобно, – терпеливо объяснила Рей, тоже останавливаясь. – Там тебя не найдут, ты сможешь умыться, переодеться и отдохнуть, не испытывая никаких неудобств. Если пожелаешь, мы сможем также поговорить. У меня появились новые вопросы.

– Ааа… Ты т-точно не против? – стеснительность парня все еще слабо боролась с нарисованной в его сознании идиллией.

– Да, Икари-кун. Я сама это предложила, – Рей улыбнулась, вбивая тем самым последний аргумент в сознание Синдзи.

*************************

Когда драка утихла, и физрук раздал зачинщикам наказания, Тодзи, к своему изумлению, обнаружил, что ему тоже перепало: ему надлежало немедленно отправляться в кабинет директора. Впрочем, очень быстро выяснилось, что вызов вовсе не касается послематчевых беспорядков.

– Судзухара, я не знаю, почему! Бегом к директору, иначе я тебе припомню пререкания со мной! – физрук благоволил хулиганистому спортсмену, но четко держал видимость справедливости. Тодзи согнулся в поклоне и ринулся в школу.

Аска же нагло проигнорировала приказ мыть полы в спортивном зале и отправилась искать своего дурака, исчезновение которого, наконец, обнаружила. Добрые люди уже поделилась с ней предположениями о некой голубоволосой причине пропажи Синдзи, и Сорью была полна решимости задать трепку обоим коллегам.

Капитан Судзухара, маршируя по административному крылу, был преисполнен гордости за команду и чувства триумфа, не омрачаемых даже вызовом к руководству школу: Тодзи за свои проделки частенько ходил этим маршрутом, и даже не парился, почему его вызвали.

Секретарша в приемной собирала вещи, направляясь на выход, когда обнаружила у дверей парня и округлила глаза:

– А, это тебя там ждут, Судзухара? Что ты такого натворил?

– Не могу знать! – бодро ответил Тодзи с широкой улыбкой. – Может, вы подскажете?

– Давай быстро в кабинет, Судзухара. Только тебя там не Тайра-сан дожидается, он уехал уже, а Кацураги-сан и еще какая-то серьезная дама. Мне велели дождаться в холле, пока вы побеседуете, а потом вернуться и все тут закрыть…

Шокированный таким сообщением, парень поспешил к двери и постучал.

В кабинете директора Тайры Судзухару пригласили присесть. Тодзи взглянул на психологичку Кацураги: бесшабашная училка строго смотрела на него, будто оценивая. Вторая женщина подала ему свою визитку с гербом и всего несколькими словами.

"NERV. Рицко Акаги. Доктор IT"

**************************

Синдзи был чист, одет во все свежее и пил чай, разговаривая с девочкой, которая ему очень нравилась. По правде говоря, если бы не головная боль, Синдзи Икари был бы уверен, что он спит и видит прекрасный сон.

Квартира Рей оказалась маленькой, по-спартански обставленной, но очень чистой и с характерными запахами недавнего ремонта. Синдзи пару раз со смущением ловил себя на размышлениях о том, как может выглядеть квартира этой необычной девочки, и теперь, удовлетворив любопытство, был слегка разочарован: тут не было ничего личного, никакого отпечатка личности хозяйки. "Наверное, так выглядят номера в гостиницах", – подумал он.

Общаясь с Рей, Синдзи все больше ощущал усталость, от падения в сон удерживали только внимательные красные глаза хозяйки, но его непривычное к спортивным перегрузкам тело все более настойчиво требовало отдыха. Некоторое время он еще продержался на смятении, когда Аянами озадачила его описанием чувства брезгливости, а потом, прямо посреди фразы, широко зевнул, едва успев прикрыть рот.

– Ты очень устал, Икари-кун, – констатировала Рей. – Прошу прощения, что не сразу обратила внимание.

– Нет, что ты, Аянами, я просто… – смущенный Синдзи с трудом подавил еще один зевок. Легкая голова почти не болела, но на плечах держалась очень неуверенно.

– Икари-кун, я вызову тебе машину…

Парень испугался: дома ждала разозленная его бегством и выключенным мобильником Аска, которая наверняка не даст ему поспать. Он представил себе неоднократное пробуждение от ударов по голове и задрожал. Синдзи вдруг понял, что знает выход, был ужасно смущен своими мыслями, но тяжелое, давящее желание отдохнуть оказалось намного сильнее предрассудков:

– Ааааянами… Могу я… недолго поспать у тебя?

Рей застыла с телефоном в руках, и Синдзи почти проснулся, понимая, что его сейчас, скорее всего, отчитают. Девочка сложила "раскладушку" и подошла к кровати, внимательно глядя ему в глаза:

– Разумеется. Когда тебя разбудить?

– Ооо, спасибо!!! – простонал счастливый Икари, вновь зевая. – Мне всего пару часов нужно…

– Хорошо. Ложись, я разбужу тебя в восемь пятнадцать, – она убрала с постели блокнот, ручки и свой портфель, позволяя парню устраиваться. – Я займусь подготовкой уроков.

– Аянами, ты… самая лучшая, – промурлыкал ничего не соображающий Синдзи, уже находясь за гранью реальности. Если бы он задержался еще на пару мгновений, то мог бы увидеть изумленную розовощекую Рей, которая от этих слов замерла у кровати.

Девочка стояла над ровно дышащим парнем, погрузившись в размышления.

"Почему он это сказал? Что это? Это благодарность? Или нечто большее? И почему я так странно себя чувствую? Я надеюсь, что это нечто большее?"

Рей сомневалась. До разговора с Директором она оформила бы сомнения в блокнот и потом вогнала в краску Икари прямым вопросом. Он, скорее всего, не ответил бы сразу, и выяснение затянулось не на один день. И раньше это было приемлемо. Но после вызова к Фуюцки девочка поняла, что значит для нее время. Рей села рядом со спящим мальчиком, протянула руки над его головой и, запрокидывая голову, закрыла глаза.

"Я спрошу сейчас".

*************************

Синдзи проснулся в полумраке от хорошо знакомого пиликанья будильника. На его лице блуждала счастливая улыбка – он возвращался в явь в отличном настроении. Парень слепо пошарил вокруг, наткнулся на телефон прямо у своего носа и выключил звук, а потом потянулся и упал куда-то вниз. Перепугавшись, он вскочил и обнаружил несколько вещей: во-первых, он у Аянами, во-вторых, он свалился с ее кровати, в-третьих, самой девочки нигде нет. Вспомнив обстоятельства последних часов, Синдзи, наконец, погрузился в свое привычное состояние: "Слабак! Что я наделал? Что она теперь обо мне подумает??? Она даже ушла куда-то, чтобы меня не видеть…"

Последняя тревожная мысль вернула его к действительности, и он, поборов смятение, решился набрать номер мобильного Рей. Звук рингтона из лежащего на полу портфеля девочки еще больше встревожил Синдзи. Парень задумался: она оставила телефон, значит, просто вышла ненадолго, вряд ли ее не было все два часа, пока он спал. Если так, то он найдет ее недалеко от дома, все равно ведь ему пора.

Синдзи быстро собрался и, не переставая себя ругать, вышел, захлопнув за собой дверь. У подъезда он остановился, повертел головой: девочки поблизости не было. Вздохнув, он сел на лавку в скверике напротив дома и приготовился ждать. Ему надо было возвращаться к себе домой, но Синдзи не мог уйти, не дождавшись Рей. Думая о ней, он вдруг вспомнил свой сон, засмущался, но светлая радость от пережитого была такой неожиданно отчетливой, что Синдзи погрузился в детали видения.

… Это было как продолжение их общения. Он вместе с Рей шел великолепным парком, в котором по причудливым законам сна переплелись цветущие и уже усыпанные плодами деревья, роняющие золотые листья кусты и вечнозеленые стрельчатые великаны. Над парком в самые небеса уходила величественная, нет – неимоверная! – черная башня. Синдзи говорил с Рей, она отвечала и… смеялась. Тихий звон ее смеха был таким странным и приятным… Потом Рей о чем-то спросила его, вдруг став серьезной, а он вместо ответа поцеловал ее в губы. Или это и был его ответ? Рей опустила голову на его плечо, и они пошли дальше, не говоря ни слова…

Синдзи вздрогнул и покраснел: будто подслушав его мысли, рядом на лавку садилась Рей.

– Аянами! Я так волновался… П-прости…

Девочка странно посмотрела на него. Уже было довольно темно, и выражение ее белого лица сильно скрадывали поздние сумерки, но Синдзи показалось, что она тоже смущена и обеспокоена.

– Я вышла пройтись. Ты хорошо отдохнул?

– Эээ… Да, Аянами, я очень… тебе благодарен. Мне так неловко…

Она промолчала, и парень собирался продолжить извинения, как вдруг позади зашуршало, и из-за спины ему кто-то засветил в ухо. Гудящая голова вспыхнула ослепительной болью. Синдзи упал с лавки на четвереньки, ощущая все свое ноющее после баскетбола тело. Он быстро поднялся и увидел, как из кустов выходят пятеро парней его возраста. Его сегодняшние соперники по игре.

– Давай, супермен, пообщаемся, – сказал самый рослый из них, капитан команды Сигэкадзу.

Синдзи поднялся, оглядываясь в поисках Рей: девочка лишь встала с лавки и внимательно оценивала ситуацию. Ребята обратили на нее внимание, и один из них тихо произнес:

– Альбиноска, кыш отсюда, к тебе вопросов нет.

Рей сузила глаза, но промолчала и не сдвинулась с места.

– Ну как хочешь, крошка, – нехорошо ухмыльнулся Сигэкадзу. – Главное, не лезь.

– П-послушайте, – выдавил Синдзи, которого обращение нападавших к Аянами наконец привело в чувства. – Что вам надо?

Парни живо окружили его, а капитан подошел вплотную, глядя сверху вниз ему в глаза:

– Что надо? А ты не допер еще сам?

– М-мы честно у вас выиграли…

Сигэкадзу схватил его за воротник рубашки и зарычал в лицо:

– Ты издеваешься, сволочь? При чем тут игра? Твоя рыжая сука унизила меня и Дзюна при всех! Защитница, мать ее!..

У Синдзи в голове будто щелкнуло: "Ну конечно. Аску они бить в ответ не станут, им после этого лучше сразу в другую школу. А за свою честь можно и по-другому отомстить… Жаль, что Аянами это все увидит…" – думал он, пропуская ударную часть ругани в адрес Аски.

– …так что извиняй, но твое празднование с подружкой мы закончим, – закончил Сигэкадзу, отталкивая его от себя. В спину Синдзи немедленно врезался толчок стоявшего позади парня. Он едва не упал, но в просвет между телами баскетболистов вдруг увидел Рей: с острым блеском в глазах девочка подходила к ним.

"Только не это! Они не должны ее задеть!!!"

Мир вспыхнул и застыл, кулак, летящий в его ухо справа, замер, не долетев до цели. Мысли звоном отдавались в свободной от боли голове. В воздухе повис тоненький писк на грани слышимого, странно изменилось поле зрения.

"Все так просто, – вдруг понял Синдзи с отчетливой ясностью. – Надо лишь слегка наклонить корпус вперед, избегая удара. Одновременно основанием правой ладони – в челюсть Сигэкадзу, и сразу же – левой ногой в колено стоящему сзади. Падая, капитан заденет Второго-Справа, тот растеряется, и на целую долю секунды его можно не брать в расчет…"

"Потом, не ставя левую ногу, перенести ее вперед и зафиксировать ею стопу капитану, чтобы он в падении назад своим весом сломал себе плюсны или вывихнул голеностоп…"

"Потом…"

…

– СИНДЗИ, НЕТ!!!!

Крик Рей не мог остановить удара, опускающегося в лицо лежащему врагу, но все же Синдзи дернулся, и его кулак влепился в асфальт, отдаваясь ослепительной болью по всей руке.

Шокированный парень встал с колена и огляделся. Вокруг него изломанными куклами лежали баскетболисты из параллельного класса и слабо стонали. Синдзи посмотрел на свой кулак и обнаружил на нем крошки дорожного покрытия. И ни единой ссадины.

Голова загудела, колени немедленно подкосились, и если бы не обхватившие его руки Рей, он осел бы на землю. Обнимая Синдзи, девочка дотащила его до лавки, потом решительно прошлась к каждому лежащему и ощупала их. Послышались стоны. Парень тупо взирал на это зрелище, его сердце вылетало через горло, мышцы крутило чудовищными спазмами, будто от ударов тока. Окончив осмотр пострадавших, девочка подошла к нему, достала из его портфеля мобильный телефон. Ему было все равно.

– Рей Аянами… Необходима команда прикрытия… Раненные могут ждать еще десять минут, после этого я буду вынуждена вызвать скорую… Да… Да.

Синдзи слушал ее спокойный голос, как с того света. Рей нажала отбой, подошла к нему и села рядом. Он вздрогнул и отодвинулся:

– Ч-что со мной?

– Это "Берсерк".

– Что?

Синдзи дрожал. Начинались постэффекты адреналинового шока, но зато понемногу возвращалось сознание.

– Ты очень захотел дать отпор, а не убегать, и твое тело восприняло это как команду…

– Команду?

– Да, Икари-кун. Ты заснул.

– Заснул?!

– Последней командой разума был приказ драться, а лучше всего внутри твоего "Я" умеет драться Евангелион… И ты на десять секунд психологически стал им.

Парень, не соображая, что делает, потянулся к ней и прижал к себе. Ему было плохо, холодно и очень страшно, он ничего не понимал, а ее спокойствие было таким теплым… Рей обняла его, поколебалась и все же положила голову ему на плечо. Синдзи вздрогнул и отключился.

Передав Икари агентам Второго отдела и медикам, Аянами попросила подождать ее и на секунду задержалась возле того места, где парень едва не убил лежащего противника. Она присела на корточки, внимательно глядя вниз.

Ей не нужен был свет, чтобы увидеть, что место удара кулака в асфальт оплавлено.

***************************

Синдзи пришел в себя в уже знакомой ему палате госпиталя NERV. Болело все тело, ужасно ныла, по-видимому, отлежанная левая рука, но он первым делом, испытывая чувство дежа-вю, посмотрел на стул в углу у входа. Пусто.

Парень взглянул на свою онемевшую конечность и окаменел: на его предплечье покоилась голова искомой девочки. Она спала, сидя на придвинутом к постели стуле и наклонившись вперед так, чтобы голова лежала на его руке. Парень покраснел и постарался дышать тише, но, видимо, его пробуждение все же не обошлось без движений: девочка просыпалась. Рей поднесла сжатый кулачок к лицу и потерла глаза, с тихим стоном выпрямляясь в сидячее положение. На бледном лице сразу же появился румянец, почти скрадывая покрасневшую отлежанную щеку.

Синдзи напоминал себе, что перед ним та же Рей Аянами, которую он почти месяц назад впервые встретил в подземельях NERV, и сам не верил в это. Перед ним, все еще сонно глядя ему в глаза, сидела заботливая одноклассница и розовела от того, что ее заботу обнаружили.

Дверь открылась, и в палату влетела Аска, сразу подбегая к постели:

– Привет, дурак Синдзи! Говорят, будешь жить?

Синдзи пробормотал что-то невразумительное. Аска внимательно смотрела на парня, широко улыбаясь. Она была рада, что дурак проснулся, что он скоро поедет домой, что… Сорью скучала по нему, но скорее отрезала бы себе палец, чем созналась в этом:

– Слушай, дурак, гони свою Чудо-девочку отсюда, пусть отдохнет. Пока ты тут два дня валялся без сознания, она, по-моему, только на тесты и в туалет от тебя отходила…

– Два дня? – шокировано произнес Синдзи, краснея и глядя на розовеющие щеки Рей. Она кивнула.

Аска ухмыльнулась. Эти двое так мило вместе смотрелись.

– Да, отдохнул ты не слабо. Но, хоть ты и слабак, а мерзавцев славно отделал! Их счастье, что они в гипсе с ног до головы, а то добавки бы отхватили…

– Сорью… – предостерегающе сказала Аянами, но было уже поздно.

Синдзи, на которого после слов Аски обрушилась вся тяжесть угрызений совести, ненависти к себе, страха и тысячи прочих чувств, вдруг сел в кровати, обнял колени и зарыдал. Он раскачивался, всхлипывая и подвывая, совершенно не заботясь, как это выглядит: тепло и очарование пробуждения рассеялись, как дым. Он чувствовал себя чудовищем.

– Девочки, вон отсюда.

В дверях палаты стояла Мисато Кацураги с тонкой папкой в руках. Тон беззаботной обычно женщины был весьма понятен: старший научный сотрудник однозначно не была настроена терпеть возражения. Аска кивнула Рей и они вышли, оглядываясь на всхлипывающего Синдзи.

Мисато дождалась, пока дверь закроется, села на кровать, бесцеремонно взяла парня за подбородок и вздернула голову, фиксируя его взгляд своим:

– Слушай сюда, Синдзи-кун. Ты ни в чем не виноват. Это первая мысль, которую ты должен сейчас усвоить. Если ты этого не поймешь, не примешь, – ты сломан. Навсегда. Ты больше ничем не поможешь Институту и своим друзьям.

Синдзи вытер под носом и сказал, отводя глаза:

– То есть, я так важен, что могу калечить и убивать каждого встречного без угрызений совести, да?

– Рей сказала мне, что ты уже знаешь от нее о "Берсерке". Тогда ты понимаешь, что ты лишь решил драться, остальное – вне твоей воли, – твердо сказала Мисато.

– Я опасен, Мисато-сан!

– Как любой человек, Синдзи-кун… Хорошо, – видя, что он собирается возразить, подняла руку женщина. – Как любой вооруженный человек.

Синдзи отстранил ее руку и освободил голову:

– Я чудовище. Со мной нельзя быть рядом. Это опасно!

Мисато впервые улыбнулась.

– Нельзя? Рей, на глазах у которой это все произошло, двое суток пробыла с тобой. Ты и бредил, и кричал, и бился, но она была рядом. Она жалеет тебя, а не боится. Ты не поверишь, заходила даже Аска, – Мисато откровенно ухмылялась. – Правда, она, зная правду, увы, скорее восхищается твоими действиями…

Синдзи уставился на свои колени. Он был смущен.

– Ми… Мисато-сан, а они… Тоже?

– Рей не может. Не знаю почему, но – не может… Аска способна стать "Берсерком", но у нее, ты будешь смеяться, очень высокий самоконтроль. Плюс годы тренировок… Мы бы и тебя подготовили, но ты не показывал никакой предрасположенности, все волновые показатели мозга свидетельствовали… Короче, – оборвала себя Мисато, – мы стратили. Прощелкали. Затупили.

Парень поднял голову. Теперь Кацураги смотрела в сторону:

– Если кто и виноват перед этими идиотами, то это мы.

– Что теперь будет? – спросил Синдзи, с изумлением понимая, что Мисато и правда винит себя.

– Ничего. Рицко… Команда доктора Акаги промыла им мозги. Новая разработка. Бедолаги уверены, что они нажрались после своего поражения, и их отлупили хулиганы. Полиция уже ищет этих… хулиганов, – неуместно хихикнула женщина.

Синдзи вновь вскинулся:

– И это, по-вашему, правильно?!

– Да. На NERV ничто не должно указывать. Кстати, чтоб ты знал, на их лечение и реабилитацию выделил деньги некий интересный благотворительный фонд, – Мисато вздохнула. – Увы, Директор неумеренно щедр к засранцам, посмевшим напасть на моего маленького Син-куна…

Парень порозовел и впервые слабо улыбнулся. Кацураги с любопытством посмотрела на него:

– Все?

– Да.

– Отпустило?

-…Д-да…

– Синдзи-кун, поверь мне, мы больше этого не допустим. С тобой поработают конфликтологи, и после пары занятий ты поймешь, что к чему.

– Спасибо, Мисато-сан… А м-можно…

– Не будешь больше при девочках рыдать, стыдобище?

– Мисато-сан!!!!

– Все-все, иду звать твоих сестер милосердия.

Кацураги поднялась, но потом снова села:

– Да, Синдзи-кун, совсем забыла. У нас в команде новый игрок.