Перед пробуждением читать бесплатно онлайн полную версию книги

Глава 8

С трудом понимая слова Мисато, Синдзи вслед за девочками выпрыгнул из тумана к подножью огромного строения и обмер.

У самого основания темно-зеленой, словно окислившаяся медь, пирамиды стоял Тодзи, широко раскинув руки и глядя в небеса, а оттуда к нему сыпались крохотные люди, всасываясь просто сквозь броню Евы, приобретшей странные синие вставки на всех сочленениях.

Длинный "подбородок" опустился и пылающие глаза уставились на Детей. Черный Евангелион мотнул головой, лицевая маска треснула, и из открывшейся угольной пасти вырвался низкий утробный вой.

"Это… Не Тодзи… Это не Тодзи… Это… Тварь…"

Синдзи стоял, опустив клинок света, он ничего не мог с собой поделать – просто смотрел, как черное существо опускает внезапно удлинившиеся руки и начинает медленно идти к нему. Ему было очень страшно, но заставить себя действовать он не мог и начал опускать глаза, хоть и понимая, чем ему грозит промедление.

Аянами заметила смятение парня и сдвинулась, становясь между приближающимся Вестником и Синдзи. Девочка с трудом принимала сложившиеся обстоятельства, но годы холодного, не отягощенного эмоциями существования, взяли свое, и Рей даже быстрее Аски осознала, что или они убьют черную Еву, или она их. Собственно, новая душа девочки тоже толкала ее на этот шаг – в ней вместе с пульсом билась решимость защитить Икари любой ценой.

Вестник остановился и склонил голову набок.

Аска вздрогнула. Черная Ева сейчас стояла в точно такой же позе, как Чудо-девочка, и отличалась от нее лишь наклоном головы. Сорью, оценив ситуацию, начала плавно смещаться в сторону, намечая фланговую атаку. Между тем Вестник немного скользнул вперед, упорно глядя только на Аянами и будто приглашая немку к решающему прыжку. Красный Евангелион замер, не поддаваясь на провокацию: Аска, собирая всю волю в кулак, подавила желание действовать немедленно. Она хотела выяснить, насколько тварь умна.

Немка могла поклясться, что перед прыжком на Чудо-девочку черная Ева ей одобрительно кивнула.

Рей собралась, готовясь принять удар. Ей нельзя было уходить в сторону – позади все еще не мог прийти в себя Икари, хотя Кацураги отчаянно орала на него в эфире, пытаясь пробиться сквозь его ступор.

Девочка напряглась и вдруг увидела в отточенных движениях прыгнувшего Вестника что-то ужасно знакомое, и только за мгновение до контакта она поняла, что это ее собственный стиль боя.

Синдзи услышал тихий вскрик, пробившийся даже сквозь вопли Мисато и больно ударивший его по ушам. Парень вскинул голову и увидел, как кувыркается подброшенная в воздух Рей, а Аска, напоровшись на прямой встречный удар ногой, пропахивает широкою борозду в рыжем сухостое, улетая в туман.

Все происходило слишком быстро для него.

Вестник ударил падающую Рей, оглушил, перехватил за плечо, вздернул вновь и подпрыгнул вместе с ней, выкручиваясь в странной позе.

Холодея, Синдзи узнал этот пируэт.

"Сейчас он развернет ее в полете, сместится немного ниже и, оказавшись первым на земле, подставит колено под брюшной отдел позвоночника. Потом…"

Икари не хотел видеть, что будет потом.

****************************

– Директор, я протестую!

– Рицко, МАГИ с почти шестидесятипроцентной вероятностью предсказывают существенное ослабление Вестника в случае физической смерти носителя!

– Но если Дети его победят, то, возможно…

– Возможно? А если победит он, Рицко?

Акаги замолчала, переводя дыхание. Директор смотрел на нее поверх развернутой экстренной панели, с которой одним нажатием можно было скомандовать впрыск в тело Тодзи нейротоксина. Если бы зараженный объект попытался пробудиться, с этой же панели запускался генератор высокотемпературной плазмы, способный испарить капсулу вместе с содержимым за полторы секунды. Еще с нее можно было ввести в капсулу особый реагент, превращающий жидкость в клей. Еще…

Словом, взгляд Фуюцки, державшего руки на этой панели, обретал дополнительную выразительность, но доктор не собиралась отступать.

– Директор, я понимаю, вы пытаетесь защитить прежде всего Икари…

– Во-первых, – оборвал ее Фуюцки, – всех троих. А во-вторых, доктор Акаги, не прикрывайтесь заботой о Судзухаре. Я так понимаю, вам захотелось получить живой образец?..

Многоголосый вскрик отвлек руководство от дебатов.

Поле зрения Рей крутилось, как будто девочка попала внутрь невидимого шейкера.

А поле зрения Икари, в котором сплелись в смертоносном танце две Евы, вдруг потемнело. Из динамиков раздался громовой хлопок, и Синдзи, в долю секунды преодолев немалое расстояние, буквально вынес Вестника из-под падающей Аянами.

Мисато тупо смотрела на данные Икари, не замечая воплей медиков: парень во Сне преодолел с места звуковой барьер, спонтанно, вопреки всем ограничителям, достиг синхронизации почти 98 % и остался жив и пока невредим. В какой-то неуместной эйфории, она сжала кулаки: "Если это не любовь, то я ни хрена не понимаю в жизни".

*************************

Аска, отброшенная назад в туман и ошеломленная ударом, не сразу догадалась поднять взгляд в небо, чтобы найти направление. Пока она приходила в себя, в эфире вскрикнула Рей, послышались крики из Догмы, а потом…

Волна звукового удара смела мглу, и немка увидела, как Аянами жестко приземляется на землю, а вдалеке Икари на излете впечатывает черную Еву в наклонную стену пирамиды. Донесся хруст камня. Пока Аска бежала к Рей, Чудо-девочка со стоном едва поднялась, но все же уверенно мотнула головой, призывая Сорью продолжать движение к сражающимся. Красная Ева кивнула, пробежала мимо нее и взяла более высокий темп, краем уха слушая отчет бубнящих медиков о лошадиных дозах впрыснутых Аянами спецсредств.

Вестник отбросил Икари и, перебирая всеми четырьмя конечностями, выбрался из проломленной стены. Синдзи взмахнул руками, вновь зажег клинок, и встал напротив, стремясь ограничить врагу маневренность. Черная Ева какую-то секунду постояла неподвижно, а потом тоже подняла руки, в которых немедленно образовался такой же меч.

Клинки с треском разрядов встретились, запуская ветвящиеся молнии в землю, стену пирамиды, в своих владельцев. Обе Евы усиливали натиск, стремясь продавить сопротивление врага, порождая еще более интенсивное свечение, которое вылилось во взрыв.

Соперников отбросило в разные стороны, но оба одновременно вскочили.

Аске надоело быть зрителем.

Красный Евангелион заложил широкий вираж влево от сражающихся, ускорился и, взбежав на наклонную стену, резко изменил направление: теперь немка неслась к ним вдоль основания пирамиды на высоте, превышающей рост Вестника.

Взмах.

Клинки мечников, столкнувшись, высекли еще молнии, и Аска в блеске обжигающих разрядов обрушилась сверху на черную Еву, уверенно рубя клинками. Уклоняясь, Вестник взвыл, получив таки два удара в спину, ушел перекатом и заодно попытался избавиться от Икари.

Синдзи на пике синхронизации воспринимал мир Сна по-другому: мысленно замедлив время, он словно бы видел туманный след, указывающий, куда покатится враг и что дальше он взмахнет длинной рукой, пытаясь достать ногу его фиолетовой Евы. Синдзи знал, где приземлится Аска, и как она из низкого выпада ограничит черную тварь справа. Синдзи чувствовал, как за спиной тяжело подбегает Рей, и опережающий ее дымный силуэт указывал, что девочка, не в силах противопоставить врагу скорость, попытается сдержать его, прижав к земле его ноги.

Рей…

Он видел только Вестника, пытавшегося убить Рей.

Синдзи перехватил меч для колющего удара сверху вниз и вновь запустил послушное время.

В падении черная Ева сгруппировалась, взмахнула рукой, но фиолетовый соперник легко убрал ногу с траектории удара. Сорью, не выпрямляясь после приземления, взмахом двух рук отсекла возможность подправить выпад, а бело-голубой Евангелион неуклюже, но стремительно рухнул, сжал сопернику ноги…

В следующее мгновение длинный клинок вошел в грудь Вестнику.

Вой перешел в ультразвук, а потом по видимым швам брони зазмеился яркий слепящий свет.

Неимоверной силы взрыв просто снес Детей, отбрасывая их далеко от пирамиды.

Синдзи ни на секунду не оставляла ясность мысли, и он увидел все: и то, как излучение взрыва втянулось в титанических размеров белую фигуру, вставшую на месте поверженного врага, и как вокруг фигуры сформировалась и потекла в небо двойная спираль, разрывая облака и расшвыривая их кольцом, и как полетели прочь глыбы зеленой пирамиды…

Лицо белого титана поплыло, меняясь, и превратилось в лицо Тодзи Судзухары.

Глаза гигантского образа Четвертого Дитя были закрыты, его тело тряслось в судорогах, он рухнул на колени, протягивая руки к небу, и вопль боли огласил рыжие равнины, сбросившие туманный покров. Тодзи поднес руки к глазам, с мукой на лице пытаясь открыть себе веки, но у него ничего не вышло, и он остервенело начал раздирать их, окрашивая свою белизну в багрянец.

Фигура впилась ногтями себе в горло и вдруг отчетливо, громогласно, но в то же время как-то спокойно и жалобно сказала голосом Тодзи:

– Пожалуйста, разбудите меня кто-нибудь, умоляю!

Синдзи завизжал, зажимая несуществующие уши.

Невероятная боль слепящего существа с окровавленным лицом рвала его на части.

Невидящие кровавые глаза титана смотрели прямо на Икари, а потом двойная спираль, все еще крутящаяся вокруг него, сжала белое тело, с оглушительным чавканьем умяла в тонкую нить и утянула в небо.

****************************

Синдзи открыл глаза и уставился в потолок палаты.

Впервые все впечатления боя вернулись сразу после пробуждения, и он застонал, комкая укрывающую его ткань: боль в груди была чудовищно сильной, перекрывала и глушила даже головную боль, будто Синдзи в бою вогнал световой клинок в солнечное сплетение себе, а не… Своему другу.

Потолок поплыл, размываемый первыми слезами.

– Синдзи.

Парень всхлипнул и приподнял голову. У кровати сидел Директор Фуюцки, и, судя по его усталому виду, сидел достаточно давно. В дальнем конце палаты ковырялись техники, пакуя какое-то сложное переносное оборудование, но едва старый профессор обернулся, они исчезли, оставив свою работу.

– Синдзи, я хочу, чтобы ты знал…

– Замолчите…

Боль в груди… Боль в голове…

"Боже, как же много боли надо ощущать, чтобы быть непочтительным…"

Синдзи четко и раздельно произнес:

– Вы хотите сказать, что я не виноват. Что я сделал все правильно. Что я спас мир.

Фуюцки, замолчавший до того со странным выражением лица, неожиданно спокойно кивнул:

– Это само собой. Хорошо, что ты это сам понимаешь. Что-то еще?

Парень сел в постели, подстегиваемый своей неукротимой болью.

– ЧТО-ТО ЕЩЕ?! Я УБИЛ СВОЕГО ДРУГА!!! НА ХЕР МНЕ ВАШ МИР???

Профессор Фуюцки молча смотрел на него, прекрасно зная, что любой намек на сочувствие или понимание парень сейчас сочтет оскорблением.

– Синдзи, он был заражен, необратимо подчинен Вестником, и то, что вы видели – гибель врага, а не друга.

Икари ненавидяще смотрел на него, слова с шипением рвались сквозь сведенное спазмом горло:

– Да? Тогда почему Я ВИДЕЛ смерть друга?! По-вашему, я во Сне не смог бы ощутить правду?!

– По-моему, Синдзи, не смог бы. Собственно, ты и не смог.

– НЕ СМЕЙТЕ МЕНЯ ПОУЧАТЬ, ДИРЕКТОР!!!! ПО ВАШУ СТОРОНУ ЭКРАНОВ ВСЕ ПО-ДРУГОМУ!!!!

Фуюцки вдруг подался вперед, выбросил руку, сжал ухо Синдзи всеми пальцами и притянул его голову к своему лицу. Маска старого Директора пошла вразнос – на парня смотрел дряхлый изможденный безумец:

– Икари, ты ничего не знаешь о Сне! Физически твоего друга убил я!

Синдзи, до того ухвативший старика за руку, обмяк, расширив глаза:

– ВЫ???

– Я.

Маска вернулась на место, профессор отпустил парня и сел на место, все еще глядя на него:

– За четыре секунды до того, как ты нанес ему удар, я впрыснул в капсулу нейротоксин. Через две секунды тело Тодзи Судзухары умерло. Умерло здесь, в яви, а ты, Синдзи, убил Вестника. Вестник же почти за минуту до того полностью поглотил личность твоего друга.

Профессор встал:

– Синдзи, мир – это очень много Судзухар, и в данный момент тысячи человек оплакивают своих умерших во сне друзей, а могло быть так, что уже сегодня некому бы стало плакать. Поверь мне, жизнь человечества – на словах всегда пафос и всегда банальность, не стоящая жизни единственного живого существа. Ты, спасающий мир лично, увы, так это и ощущаешь. А для меня, жалкого кукловода за твоей спиной, это нечто другое.

Опустошенный Икари некоторое время медленно опускался на подушки, думая только о своей боли. Все так логично, так правильно… Но оставалось одно "но"

– Профессор…

Уходящий Фуюцки обернулся. На него смотрел измученный, но льдисто спокойный парень с взглядом его лучшей ученицы.

– Профессор, вы, наверное, правы. Но я ЗНАЮ, что Тодзи Судзухару убил я.

Фуюцки внутренне содрогнулся от этой уверенности и вышел из палаты. За дверью Директор коснулся груди, поглаживая ноющее сердце.

"Еще два Вестника… Четвертое Дитя потеряно, а у Третьего начался распад тоналя… Рей, пожалуйста, помоги ему…"

**************************

"Икари-куну плохо… Мне тоже плохо… Мне надо к нему…"

Рей, как и другие Дети, проходила полное обследование, призванное убедить ученых NERV, что она не получила ментальное заражение. Девочка была полностью уверена в себе и в остальных, медики и психологи симптомов тоже не выявили, но процедура должна была быть выдержана неукоснительно, хотя бы для отчета в SEELE.

Девочка открыла, глаза, почувствовав очередной укол.

Обнаженная Аянами еще не успела выбраться из неприятного кресла универсального диагностического интерфейса, окруженного целым ворохом игл, сканеров и сенсоров, когда в палату вошла Акаги и выпроводила оттуда всех медиков. Рей молча кивнула ей, наблюдая за действиями доктора.

Женщина несколькими энергичными ударами по клавишам запустила сервомоторы, и часть диагностических приборов сложной формы отъехала в сторону, открывая возможность подойти к обследуемой слева. Улыбающаяся Акаги показала девочке наполненный шприц:

– Небольшая инъекция контрольного раствора, прежде чем я запущу сканер. Новая компьютеризированная обработка данных требует моего личного участия.

Рей кивнула:

– Конечно.

Тонкий аромат спирта, укол, поглаживание шершавой ватки… Девочка вдруг ощутила странное помутнение взгляда, по всему телу поплыла слабость, и она смежила веки. Акаги, настороженно сощурив глаза, тем временем достала из кармана шприц побольше и приставила иглу к локтевому сгибу бледной руки Аянами, отыскивая крупные сосуды.

В следующий момент на ее запястье сомкнулась рука Рей.

Рицко вздрогнула, подняла взгляд и встретилась с кроваво-красными глазами Аянами.

"Какого дьявола она не спит?!" – изумилась женщина.

– Доктор Акаги, вам должно быть известно, что набирать образцы для проведения анализа моей ДНК запрещено.

– А… Какой анализ? – не очень естественно изумилась все еще потрясенная Рицко. – О чем ты?

– У вас в руках – специфический шприц для забора крови в количестве, достаточном для множественных генетических тестов. Прошу предъявить письменное разрешение Директора.

Рей говорила очень холодно и спокойно, хотя уже успела отметить, что камера слежения в углу мерцает красным огоньком, сигнализируя об отключении. Дверной замок также защелкнут, и в контрольной панели осталась ID-карточка. Девочка оценила всю предусмотрительность Акаги и выбралась из кресла.

Рей сняла с крючка халат, набросила на себя и повернулась к доктору.

Акаги же тем временем пыталась сообразить, как выкарабкаться из неожиданной затруднительной ситуации, но в голову ничего толкового не приходило. "Увы, очевидно, настало время решительных действий".

– Послушай, Аянами… Мне стало известно кое-что о тебе, что никому не понравится… И прежде всего – Синдзи Икари-куну.

Рей вздрогнула и сузила глаза, ожидая продолжения. Видя, что это произвело эффект, женщина приободрилась:

– Рей, мне бы не хотелось, чтобы Синдзи случайно узнал, что ты вовсе не редкий мутант с неясной биографией, а… не совсем человек…

Аянами заморгала и приоткрыла рот, собираясь что-то ответить, но в последний момент передумала и все же промолчала. Рицко устраивала такая реакция, и она, наконец, сформулировала суть компромисса:

– Давай договоримся. Некий молодой человек ничего не узнает, а я получу интересующие меня подробности о твоем происхождении, – видя каменеющее выражение лица Рей, она поспешила уточнить. – Только для себя, обещаю! Нам ведь еще вместе мир спасать…

Акаги позволила себе ободряюще улыбнуться.

Рей с трудом сдерживалась. Внутри бушевали такие чувства, что она всерьез прикидывала, что достаточно острое или тяжелое из находящегося в комнате можно ухватить в один прыжок. "Мразь… Тварь… Она… Меня шантажирует… Я должна ее победить, иначе Икари-куну будет больно… Спокойнее…" Рей вспомнила о вычитанном в одной книжке способе и начала про себя считать. Раньше ей подобная мелочь никогда не была нужна, но сегодня весьма пригодилась. Со стороны это выглядело как напряженное раздумье, и вместе с успокаивающими холодными цифрами действительно пришло решение.

– Доктор Акаги, я полагаю, что сделка между нами возможна.

Рицко улыбнулась: "Все же она лишь странный влюбленный подросток", – но Рей неожиданно продолжила.

– … Однако я вношу уточнение в условия. В обмен на ваше молчание я не дам крови, но ничего не расскажу о нашем инциденте Директору Фуюцки.

– ЧТО??! Ты мне угрожаешь?!

– Нет. Я вас информирую о своих условиях.

Акаги вне себя от гнева и страха смотрела в глаза поганой куклы, но Рей возвращала ей лишь лед и спокойствие.

– Доктор Акаги, Директор имеет определенные планы в связи с моим существованием, и до их реализации сохранение моей тайны имеет крайне высокий приоритет для него. Мне бы не хотелось… – в ее голосе прорвалась едва сдерживаемая злость, – случайно узнать, что вы погибли в результате несчастного случая. От любопытства, к примеру.

Ошеломленная Акаги, пытаясь запустить выгоревшие мозги, смотрела, как Рей в одном лишь халате подходит к выходу, вынимает карточку и открывает дверь.

– Полагаю, – холодно сказала девочка, не оборачиваясь, – нам не требуются формальности для соблюдения договора?

Ожидая, что Рей сейчас выйдет из палаты, Рицко обмякла, с трудом усаживаясь на стул. Проклятая голубоволосая девка уже открыла дверь и обернулась с выражением гнева на лице:

– И еще одно, доктор… Никогда больше не пробуйте меня усыпить.

**************************

Синдзи мучили кошмары.

Он вернулся домой, и Мисато уже двое суток не могла выспаться – ее подопечный по семь-восемь раз за ночь кричал во сне, кричал страшно, с диким подвыванием. Аска, которая первые несколько раз порывалась избить буйного соседа, в дальнейшем при первых воплях лишь накрывала голову подушкой и сдавленно стонала у себя в комнате, слушая очередной приступ Икари.

Самое ужасное, что ни психологи NERV, ни полисомнография не находили никаких отклонений в его психике и сне.

Кацураги подбросило в постели: Синдзи-кун опять кричал.

"03:14"

Он опять убивал своего друга в неведомых науке недрах сна.

Мисато распахнула дверь в его комнату и замерла, стоя в проеме: в полумраке было хорошо видно, что голова все еще тяжело просыпающегося после кошмара парня лежала на коленях Аски, а ладонь девочки холодила его лоб. Увидев Мисато, Сорью вопреки всем ожиданиям не стала истерить, а лишь махнула огненной гривой и сказала тихо:

– Думаю, если он чаще будет видеть свою Чудо-девочку, ему будет немного легче.

Кацураги кивнула и вышла. Старший научный сотрудник вдруг поняла, что ничуть не удивлена необычно ласковым поведением взрывной немки.

"Подобное к подобному", – с тоской подумала Мисато и пошла в кухню за льдом для Синдзи и пивом для себя.

***************************

Синдзи проснулся.

Сквозь задернутые шторы в комнату лился серый свет раннего предрассветного утра, но сон прошел. Парень сел в постели.

"Кажется, мне ничего не снилось… Я выспался"

Он тихо оделся и вышел в коридор, стараясь никого не разбудить. Серый свет проникал уже и сюда, так что Синдзи без проблем нашел путь в уборную. Оглушительная ватная тишина превращала каждый его тихий шаг в бухающий удар, а едва слышный шорох одежды – в скрежет. До унитаза парень дошел уже в предынфарктном состоянии, ошеломленный своим обостренным восприятием. Удивительно, но звука льющейся мочи он не расслышал.

Синдзи долго стоял перед невесть когда успевшим запотеть зеркалом и долго размышлял, стоит ли открывать кран: уж шум воды-то точно всех разбудит. Решившись, он крутанул кран и с изумлением уставился на бурный поток, бешено закручивающийся в слив раковины и не издающий ни единого звука.

Парень склонился, зачерпывая почти ледяную прохладу, и ополоснул лицо. Забивающая дух холодная вода остудила разгоряченную кожу, сердце приятно замерло, замедляя сумасшедший ритм.

Синдзи выпрямился и выяснил, что зеркало уже полностью запотело.

"Что за…" – раздраженно подумал он, вытирая конденсат и вдруг услышал наконец шипение воды.

Из зеркала на него смотрели располосованные кровавые веки Тодзи Судзухары.

Синдзи прорвал спазм в горле и заорал, просыпаясь.

*************************

Парень перевел дыхание, опираясь обеими руками в края разделочной доски.

"Ффф… блин… Заснул на ходу… Гадский NERV, ну почему никто мне не может помочь?.."

Синдзи в отчаянии осмотрелся: слава небесам, дома никого нет. Он может спокойно казнить себя за убийство друга, сходить с ума и при этом все еще будет приносить пользу. Синдзи наклонился, поднял упавший нож и вернулся к порезке овощей для супа.

Парень отчетливо ощущал, как его разум пасует после того сражения у пирамиды. Он соскальзывал, будто вновь стоя перед Вторым Вестником, он ощущал, что перед ним лежит какой-то новый путь, загадочный и ужасный, полный неизъяснимого страдания и крови. Он почти видел ту пронизанную молниями тьму…

"Бля!.."

Синдзи вскрикнул от боли и поднес к глазам порезанную левую руку: крови почти не было, но болело так, будто палец вот-вот отвалится.

"Поделом мне… Или куховарить, или с катушек слетать", – он глупо хихикнул, копаясь в ящике в поисках чего-то вроде бинта. Хрустнула отделяемая подложка лейкопластыря. Залепляя крохотную ранку, Синдзи вдруг сообразил, что у него не болит голова, и настроение как-то поднялось.

Вода в кастрюле потихоньку закипала, и рядом на тарелках уже расположились нужные ингредиенты. Синдзи упер указательный палец в подбородок и пересмотрел их еще раз, соображая, не забыл ли он чего. Вдруг прозревая, что не достал из микроволновки размороженное мясо, он хлопнул себя по лбу и полез в печку.

Поражаясь своему усталому скудоумию и пытаясь отвлечься от посторонних мыслей о сумасшествии, он начал медленно пластать синтезированное мясо так тщательно, будто от этого только и зависел вкус будущего блюда.

"Не хватало еще, чтобы Аска снова отругала меня за стряпню…" – подумал он, и тут же услышал за спиной голос рыжей:

– Надеюсь, в этот раз будет получше, дурачок?

Синдзи вздрогнул ("Как она вошла?") и быстро развернулся.

Одетая в свое желтое платьице Аска с улыбкой обняла его за шею и вдруг страшно вскрикнула. Синдзи опустил взгляд и с ужасом увидел, что все еще зажатый в его руке нож вошел в живот немке. По желтой ткани поползло, увеличиваясь, бурое пятно.

Хрипя на вдохе, широко разинув рот, он уставился в переполненные страданием озера ее слепяще-голубых глаз. Аска, не отпуская его, начала оседать и побледнела:

– Больно… как… дурак…

– А-аска!! Я сейчас позвоню!!! В скорую!!!

Синдзи дернулся было, но девочка сжала руками его шею и задержала его, просительно глядя в глаза:

– Пожалуйста, Синдзи, разбуди меня, умоляю!

Из ее глаз на белое, как мел, лицо потекли кровавые слезы.

– НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!!!!!!!!!!!! РЕЕЕЕЕЙ!!!!!!! СПАСИ МЕНЯ!!!!!!!!!

***************************

Парень вскинулся, задыхаясь.

Он сидел за обеденным столом в кухне, в окно лился ослепительный свет полуденного солнца. Дома никого не было.

Он потерял счет своим ужасающим сновидениям, перепрыгивая из одного в другое.

"А не сплю ли я опять?"

Синдзи внимательно осмотрелся: он решил узнать наверняка и проверить свое состояние несколькими известными ему способами. Некоторое время он бродил по квартире, открывая и закрывая книжки ("…текст всегда тот же, он не меняется, как было бы во сне…"), щелкая выключателями ("…все правильно, загорается и гаснет лампочка…") и параллельно пытаясь вспомнить, как он заснул.

Если верить испытанным старым методам, он бодрствовал, но кое-что настораживало ставшего маниакально подозрительным парня: во-первых, не болела голова, что бывало наяву очень редко, во-вторых, он даже примерно не представлял себе обстоятельств с утра и до момента пробуждения. Синдзи сел за стол и задумался. Второе можно списать на усталость и недосыпание, частично на лекарства. Но первое? Голова часто прекращала болеть, когда он думал о Рей или был рядом с ней…

В прихожей зазвонил звонок.

Синдзи вздрогнул и пошел открывать. За дверью обнаружилась Аянами в брючном костюме, что очень насторожило парня: во сне желания или спонтанные мысли очень часто воплощаются…

"К тому же, если это кошмар, то видение ее смерти меня убьет" – в отчаянии подумал он.

– Здравствуй, Икари-кун. Я могу войти?

– Д-да, Аянами… Конечно.

Глядя на разувающуюся девочку, Синдзи соображал, какие осторожные вопросы можно ей задать, чтобы уяснить, спит ли он, и при этом не вызвать у нее подозрений, если все же окажется, что он в реальности.

Они прошли в кухню, и Синдзи набрал чайник, невольно прислушиваясь к шуму воды: напор из-под крана звучал вроде как положено.

– Как ты себя чувствуешь, Икари-кун?

Парень обернулся к ней и нащупал крышку чайника:

– Да вроде хорошо… А ты как?

– Сорью сказала, ты плохо спишь…

При упоминании имени недавно убитой во сне Аски Синдзи побледнел.

– Д-да… – чайник приземлился на конфорку, и парень устроился напротив девочки. – Кошмары… Тодзи, кровь, убийства… Я не могу так, Аянами…

Заготовленные вопросы пошли прахом. Он жаловался, чувствуя, как внутри что-то плавится, как плывет мир и меркнет свет за окном. Синдзи даже успел обрадоваться, что просыпается.

– Мне тоже не по себе, – вдруг призналась Рей. – Я… только что с похорон Судзухары…

Икари сглотнул и опустил взгляд:

– Расскажи… Пожалуйста…

– Ты уверен?..

– Да, – Синдзи поднял на нее глаза побитой собаки. – Я хочу тоже… похоронить его…

Рей подумала и начала рассказывать, делая частые паузы.

– Много скорби… Пришли наши одноклассники… Сорью поддерживала Хораки… Староста, мне кажется, любила его… Кенске так плакал… Директор не мог… сказать всей правды, но сказал, что благодаря Судзухаре будут спасены многие жизни… Что NERV не спас его, но теперь поможет другим, и те своими жизнями будут обязаны его памяти…

Синдзи покачал головой: он хотел ненавидеть Фуюцки, но не мог. Директор кругом был прав, даже во лжи. Даже не раскрыв тайны, уверил всех, что смерть Тодзи не напрасна.

Засвистел чайник.

Парень встал, только увидев, что Рей, заметившая его задумчивость, поднимается сама. Синдзи улыбнулся ей и протянул руку к чайнику, но промахнулся мимо теплоизолированной ручки.

– АААААаааааай!!!

Синдзи расширившимися от боли глазами смотрел на обожженный палец.

Тот самый, что он порезал в одном из прошлых снов.

К нему быстро подошла Рей и, уверенно взяв за руку, подвела к раковине, открыла воду. Холод быстро унял боль, но они так и стояли рядом, прижимались друг к другу, рука в руке, слушая шипение воды и глядя друг на друга. Парень смотрел на нее, краснея и будто впервые понимая, что хочет ее. В унисон его мыслям вспыхнул румянец на ее бледных щеках.

"Сон…" – уверился Синдзи, когда девочка обняла его шею и поцеловала, сразу же отстраняясь.

– Рей…

– Синдзи…

Прикосновение губ забивало почти все страхи, но он каким-то краем разума ждал чего-то ужасного. "Сон или не сон?" – напрягал остатки разума парень, чувствуя, что поцелуй становится все более страстным и все менее детским, и вдруг, когда они оторвались друг от друга, задыхаясь, его взгляд случайно упал на электронные часы на панели микроволновки.

Прибор вместо времени уверенно показывал какие-то закорючки.

Осознание того, что это все же сон, сорвало ограничитель в мозгах подростка. Синдзи немного отстранился и расстегнул пуговицы на ее пиджаке. Какие-то секунды Рей изумленно смотрела на него, смертельно пугая парня, но потом дернула плечами, сбрасывая этот предмет одежды. Синдзи услышал ее слабый стон, когда он наклонился и нежно поцеловал ее шею над воротником блузки. Пальцы девочки сомкнулись на его футболке, и Синдзи поднял руки, позволяя Рей снять ее…

– Ох, да я помешала?!

Радостно-шокированный голос Мисато сковал Синдзи. Уже почти лишившаяся блузки Рей смотрела мимо него, краснея еще больше, но вдруг перевела взгляд на лицо парня и выражение ее лица стало встревоженным.

– Синдзи?

Перепуганный парень обернулся. Довольную улыбку Мисато смыло, и женщина побледнела:

– Синдзи-кун, не двигайся! У тебя кровь идет!!

Перепуганный Икари мазнул мгновенно вспотевшей ладонью по лицу и с ужасом обнаружил на руке багрянец. Оглушительно зашипел сбитый его движением чайник.

Синдзи слабо вскрикнул и погрузился во мрак.

***************************

Синдзи проснулся в своей кровати и поднял руку глазам: крови на ней не было.

Зато рука была фиолетовой, когтистой и имела зеленую вставку на локте.

Икари заорал, видя, как вокруг него рушатся стены дома, как осыпается прахом мир, и обнаружил себя на верхушке пирамиды.

Перед ним стоял белый титан с лицом Судзухары. Великан доверчиво протянул к нему руку и раскрыл ладонь. Икари знал, что должен делать: он шагнул, и, бережно сжимая его, Тодзи сквозь ветер понес Евангелион к своему лицу.

Синдзи зажег меч, вытягивая его в длину и слегка изгибая клинок усилием воли.

Тодзи невидяще кивнул ему и улыбнулся.

Синдзи взмахнул мечом, прорезая веко. Хлынула кровь. Великан задрожал, и над равнинами пронесся громовой стон, но пальцы и ладонь, держащие Евангелион, не дрогнули. Рука сместилась, поднося спасителя к другому глазу.

Взмах. Поток крови заляпывает фиолетовые руки.

Лицо Тодзи страшно задрожало в судорогах, и огромный образ друга, все еще держа Синдзи недалеко от головы, с натугой поднял рассеченные веки.

В открывшихся глазницах полыхали молнии и клубилась тьма.

Икари закричал, и через миг его Евангелион превратился в смесь металла и мяса.

****************************

Синдзи метался из сна в сон, пропуская пробуждения. Рушился Токио-3, над горизонтом вставали гигантские тени, тысячи Рей смотрели на него, глупо улыбаясь. Мир рождался и умирал в корчах. Он ходил в школу и выигрывал матчи в баскетбол плечом к плечу с Тодзи, он убивал Мисато, его забивал до смерти Кенске, а огненный бич Аски пластал небосклон….

"Синдзи!"

Фуюцки превращался в белого гиганта… Аоба превращался в белого гиганта… Синдзи открыл шкафчик в раздевалке, и оттуда хлынула наэлектризованная тьма…

"Синдзи, пожалуйста, ответь!"

Икари опять умирал в руке Тодзи…

"Синдзи!"

Парень огляделся. Вокруг был мрак переулка, и пока ничего ужасного не происходило.

"Я сплю?"

"Да"

Парень наконец узнал голос Аянами.

"Рей, это ты?"

"Да, Синдзи, это я".

"Ты мне снишься?"

"Нет…"

Синдзи помолчал, прозревая:

"Ты в моем… сне?"

"Да… Прости"

"За что ты просишь прощения?"

"Мне позвонила Кацураги-сан и сказала, что ты бредишь, и тебя не могут разбудить. Я попросила пока не вызывать медиков… Я могу вытащить тебя из кошмаров, а врачи – нет".

"Рей! Пожалуйста, спаси меня!"

"Да, Синдзи. Но мне нужно твое согласие. Я не хочу больше красть твои сны…"

"Рей, пожалуйста!!! Вытащи меня!"

Голос помолчал.

"Хорошо… Приготовься"

"По… Подожди!"

Синдзи был в отчаянии. Ему протянули руку помощи, чтобы вытащить из сна… Но куда? В очередной сон? Логика пасовала перед этими нескончаемыми цепями снов, которые изматывали его душу, и он не мог поверить, что все кончится. А что если это будет снова сон? А потом еще один?

Он сел на асфальт. В просвете между домами мелькнуло что-то большое и белое, и Синдзи забился между мусорными баками.

"Синдзи?"

"Рей… Как я пойму, что ты меня вытащишь в реальность, а не в сон?"

Голос затих, и парень испугался, что эта спасительная соломинка ему померещилась.

"Я… сначала перенесу тебя в сон… на двоих, тот, где ты уже был. Его нельзя подделать. Туда нельзя попасть обычному человеку, ни при каких обстоятельствах, это… сердце Экстрасомнии".

Икари вздрогнул. Идея Аянами звучала куда бредовее его кошмаров, и потому он неожиданно поверил:

"Я понял, Рей… А… Потом?"

"А потом… Я просто разбужу тебя".

Почти счастливый, Синдзи улыбнулся:

"Понимаю… Пожалуйста, Рей, спаси меня…"

Мир вокруг покрылся трещинами, как старое стекло, и со звоном лопнул, обнажая чистый свет.

*************************

Синдзи пришел в себя, лежа на скамейке.

Из осенней кроны на голову упал, кружась, желтый резной листик, а через мгновение бледная рука бережно смахнула пришельца с его лица. Синдзи заворочался и обнаружил, что его голова покоится на коленях Рей. Девочка, одетая в белое длинное платье, полулежала, откинувшись на покатую спинку большой кованой лавки, и очень серьезно смотрела на него.

Синдзи покраснел, поднялся и устроился бок о бок с ней, вертя головой.

Вокруг бушевало безумие природы, уже знакомое парню. Над их лавкой рос пожелтевший дуб и изредка ронял с могучих ветвей листья, усыпая ими дорожку дикого камня, зеленую траву и странные альпийские горки, покрытые незнакомыми парню цветами. Буквально напротив лавки цвела райская яблоня, и ее нежные лепестки встречались на траве с опавшими покровами осеннего дерева. Неподалеку росла особняком группа слегка искривленных сосен, крайние ветви которых силились затенить как можно больше простора своими игольчатыми лапами. Парень повел взглядом: весна… осень… лето… В отдалении слегка шевелили голыми ветвями какие-то раскидистые великаны, намекая, что в странном парке есть место и зиме.

А над всем нависала башня.

Циклопическое черное сооружение по площади основания, должно быть, соперничало с огромным городом, если не обманывала перспектива, но все равно смотрелось удивительно стройным и неимоверно высоким. Синдзи поднял взгляд. На невероятной высоте, не меньше нескольких километров, вокруг башни висели в воздухе целые островки с какими-то диковинными не то замками, не то целыми крепостями, да и поверхность самой твердыни тоже будто бы облепляли башенки, галереи и переходы.

Икари вдохнул ароматы этого сна, с удивлением ощущая их полноту и завершенность. Это место, несмотря на свой размах, порождало чувство неимоверного покоя и умиротворения, которого даже на миг не было в его жизни и в его снах.

Парень обернулся к Рей. Девочка, не отрываясь, все это время смотрела на его лицо.

– Спасибо тебе, Рей… Ты спасла меня…

– Ты… – девочка поколебалась, внимательно глядя ему в глаза. – Ты веришь мне?

– Да…

– Тогда я могу разбудить тебя прямо сейчас.

Синдзи помолчал, смущаясь, но все же спросил:

– Скажи, Рей, а где ты?

– Что ты имеешь в виду? Ты нечетко меня видишь? – с изумлением и тревогой поинтересовалась она.

– Нет… Нет, я не о том… Где ты… Физически?

– Аа… – Рей улыбнулась. – Я могу создать сон для нас двоих, только будучи рядом… Так что сейчас я сплю, сидя над тобой у твоей кровати.

Икари тоже улыбнулся, порозовев.

– Синдзи, я готова тебя разбудить прямо сейчас. Но… Я хочу кое-что рассказать тебе… О себе…

Глядя на встревоженную девочку, он поднес пальцы к ее губам, удивляясь легкости своих поступков здесь.

– Пожалуйста… Не надо. Ты необычная, ты необычайная, и мне пока этого достаточно… Я не знаю, что скрывает твое прошлое, но… сейчас я просто хочу немного покоя… С тобой. Когда-нибудь расскажешь обязательно, если захочешь, хорошо?

Синдзи говорил, слушая себя и поражаясь: слова были странными, не похожими на те, что он, заикаясь, издавал обычно в присутствии Рей. Но эти слова были его собственными и были правильными. Пораженная Аянами кивнула:

– Спасибо, мне и правда нелегко говорить… об этом. Разбудить тебя?

Икари открыл рот и с удивлением поймал себя на мысли, что сейчас, когда избавление так близко, он хочет сказать "нет": ему было так хорошо в этом удивительном месте, с ней. По-своему истолковав его замешательство, Рей начала объяснять:

– Синдзи, ты больше не увидишь своих кошмаров пока… Я могу это пообещать тебе. События во Внешнем Сне повредили твою человеческую личность очень глубоко, почти раскололи твой… тональ…

– Тональ? – парень напрягся, вспоминая, что где-то уже встречал это слово.

– Не могу объяснить точно… Это твой облик, твое восприятие в яви. Оно очень ограниченно, отрезает от огромного мира… Оно не дает тебе встречаться с тем, к чему ты не готов. Я немного укрепила его, и пока ты сам не захочешь, твой мир больше не будет ломаться.

Синдзи вспомнил, что когда-то читал об этом и кивнул:

– Я понял. Но… Я не из-за кошмаров не хочу просыпаться… Можно я… Послушаю тебя?

Рей заморгала, а потом улыбнулась и кивнула. Синдзи опустил голову ей на колени, ее ладонь легла ему на волосы.

– Что ты хочешь услышать?

– Не знаю…

Девочка подняла голову, глядя куда-то вверх, на теряющуюся в небесах верхушку башни, и грустно улыбнулась.

– Я… Расскажу тебе сказку…

Завозившийся было Синдзи затих от звуков ее голоса.

– Когда-то очень давно жило одно царство, где рядом с людьми обитали призраки, разносящие сны. Люди не знали о них, а призракам было очень тоскливо: люди желали только боев, грусти, страданий, серости, и призраки носили им эти сновидения. Призраки, как дети, радовались редким огонькам света и радости в каждом видении. Они не могли по-другому, ведь жили, только пока люди видят сны. Но однажды в мир призраков пришли странные существа и сделали призраков сильнее. Существа решили: встретимся с людьми и скажем им, что призраки не хотят больше скорби, не хотят страдать, они хотят подарить людям настоящее счастье и настоящую силу. Призраки обрадовались, и существа стали их Лордами…

Синдзи заворожено смотрел вглубь парка, чувствуя магию сказки и боясь пошевелиться.

-… Тысячи и тысячи лет призраки искали встречи с людьми, чтобы предложить им дар счастья. Но царство менялось, люди хотели все больше жестокости, все больше серости, и даже Лорды начали ощущать бремя их ужасных снов. Наконец, мудрецы людей и Лорды призраков встретились с помощью колдовства и договорились попробовать жить вместе и в мире. Они сообща построили башню и назвали ее "Эдем"…

Рей вздохнула и погладила волосы парня:

– … Прости, Синдзи. Надо просыпаться. Кацураги-сан боится теперь за нас обоих и скоро вызовет медиков.

– Пожалуйста, Рей… – разочарованно прошептал Икари.

– Все равно это грустная сказка, Синдзи. Пора вставать, – девочка с тоской глядела в сторону, но вдруг посмотрела на него. – Поцелуй меня…

Синдзи успел только прикоснуться к ней губами, когда мир вокруг померк.

*****************************

Он сел в своей постели в ярко освещенной комнате и заморгал. Мисато нажала отбой на трубке телефона и обеспокоенно посмотрела на него:

– Син-кун? Хвала небу! Как ты?

Синдзи огляделся. Совсем рядом с его подушкой сидела Рей и подслеповато моргала спросонья, а у кровати на стуле располагалась Аска и смотрела на него с усталой, но наглой улыбкой:

– Ну наконец, дурак! Чудо-девочка вовремя справилась, Мисато уже вам обоим санитаров вызвала.

Кацураги посмотрела на Рей с каким-то суеверным страхом:

– Ты… справилась. Как ты это сделала?..

Рей промолчала. Мисато быстро поняла, что ответа не будет и сменила тон на беззаботный:

– Рей, может, останешься с нами? И нам спокойнее будет, и Син не обидится…

Девочка покачала головой, не отрывая взгляда от Синдзи:

– Синдзи-кун не увидит больше плохого во снах, и вы отдохнете. А мне надо идти. Спасибо за предложение.

– Рей? – слабо попросил парень, но девочка с видимым колебанием все же вновь отказалась, поцеловала покрасневшего парня в щеку и вышла в сопровождении сокрушающейся Кацураги. Аска сорвалась за ними, и Синдзи показалось, что немка тихо выдавила что-то вроде "спасибо", прежде чем вернуться к нему.

– Ну, спящая красавица, с пробуждением! Здорово ты отоспался…

Синдзи нехорошо взглянул на нее исподлобья. Аска ухмыльнулась:

– Окей, не буду… Кстати, я смотрю, за два дня бреда у тебя наблюдались-таки неслабые просветления!

– Ты о чем? – Синдзи вертелся, сидя в кровати, растягивая затекшие и задубевшие мышцы. Его ни на секунду не покидала вера в то, что он бодрствует. Боль согласно постучала ему по голове.

– Как о чем? О том, как Мисато вчера помешала превращению Чудо-девочки в Чудо-женщину прямо на кухне, – Аска откровенно захохотала.

Икари похолодел. В веренице его снов был и такой…

– Но… Мне же это снилось… Я что, опять сплю? – Синдзи сам себе не верил: все естество протестовало против мысли о сновидении.

– Тогда это и Мисато приснилось тоже, идиот! И мне она во сне рассказала!

– Но… Чайник… Часы на печке… Кровь…

– Кровь? Ну да, ты весь умылся ею, извращенец. А что ж ты хотел? Дни и ночи по кошмарам бегал, а потом полез с девушкой зажиматься! Было бы странно, если бы у тебя носом кровь не пошла. А что с чайником?

– Я… Обжегся…

Синдзи глянул на руку: ожог на пальце был в наличии и слегка блестел от слабо пахнущей мази. Он поднял голову.

– Ага, ясно, – заметила наблюдательная немка. – А при чем тут, во имя неба, часы?

– Ну… Во сне часы показывают время неправильно… Как те, на микроволновке… Это один из способов проверить, спишь ты или нет… Если бы я знал, что это не сон… я бы…

Аска запрокинула голову и с размаху залепила себе ладонью лицо:

– O Mein Gott! Синдзи, ты жалок!!! Не вздумай говорить, что не решился бы ее лапать, если бы не часы на печке!!! Да они сто лет назад сдохли!

Багровый от стыда, Синдзи не знал, куда девать глаза. Вошла Мисато, но, даже услышав окончание разговора, не стала развивать тему, хоть и поняла прекрасно, о чем идет речь.

– Аска, прекращай, не надо сейчас над ним издеваться. Синдзи, кстати, скажи спасибо ей: она утешала тебя и успокаивала, когда ты кричал во сне. Ты не помнишь этого?

От немедленной расправы женщину спас только звонок из Института. Отчаянно жестикулируя, Кацураги выскочила прочь, а злая Аска, пиная полотенца и старые компрессы, валяющиеся на полу, тоже направилась на выход, но уже в дверях была остановлена:

– А-аска… Большое тебе спасибо…

Синдзи увидел, как девочка ссутулилась и обернулась. Парень был поражен: он впервые увидел ту Аску, у которой не было детства, которая убивала Рыцарей с восьми лет и закончила колледж в четырнадцать. В огромных голубых глазах плавился стыд:

– Не за что… Я не тебя успокаивала и баюкала, дурак, а себя.

Синдзи встал и подошел к ней – тысячи лет в кошмарах все еще работали на его решительность. Аска покорно дала себя усадить на кровать, обнять и лишь затем вздохнула, пряча взгляд.

– Я… В семь лет в состоянии "Берсерка" убила любовника своей матери. Мама отказалась от меня и сошла с ума. Я два года просыпалась с криками, снова и снова во сне ломая тому козлу хребет. Вот так вот, Икари…

Она все же поднялась, не желая слушать, что брякнет шокированный Синдзи, и выходя сказала:

– Ладно, дурак. Если наскучит одному – приходи в зал. Я там буду на приставке играть.

Дверь аккуратно задвинулась, и Синдзи рухнул на кровать, глядя в потолок. Он не боялся спать, – вера в слова Рей была нерушима, – но кошмары оставили ему слишком сильно ноющие шрамы. Синдзи хотел уже было встать и присоединиться к Аске, когда вдруг почувствовал, что глаза наполняются слезами. Парень согнулся в рыданиях, зажимая себе рот.

После всех ужасов, разочарований и редких радостей последних дней он впервые мог наяву скорбеть о своем друге.