Перед пробуждением

Глава 12

Синдзи притормозил, взбив облако пыли и каменного крошева, и обернулся: у расщелины, из которой они выскочили, поднимался быстро тающий грибовидный клуб светящегося тумана.

– Синдзи-кун, ложись!!!

В ушах зазвенело от крика из Догмы, но ни слух, ни даже концентрация для выполнения приказа были не нужны: с различимым на пределе слышимости гудением кольцо прошло буквально над головой рухнувшей Евы. "По крайней мере, Каору не погиб… – подумал Синдзи, уверенный в правильности своего вывода, и прямо из лежачего положения выстрелил свое тело в пружинистый бег. – Однако…"

Фиолетовая Ева заложила крутой вираж и вышла на направление к Вестнику, а идущая в лоб Аска, петляя и совершая сумасшедшие кульбиты, уже почти преодолела крутой склон. Из-за скального выступа показалась Рей, уверенно использующая для ускорения на неудобной поверхности наименьшие выступы и углубления.

Синдзи поднял взгляд, воспользовавшись вынужденным снижением скорости, и увидел, что Вестник замер, хотя в его руке уже горело готовое к полету кольцо. Враг широко расставил свои "человеческие" руки, Экстрасомния тяжело ухнула, и вокруг него в воздухе повисло еще не меньше пары дюжин таких снарядов. Мир накрыло низким глухим свистом, и все они, каждый по своей траектории, одновременно ушли к Детям.

– Аска, Синдзи, не вздумайте повторять, на вас подействует!

Парень кивнул сам себе, его интенсивно работающий разум уже и так успел понять это.

Тем временем Аска с кошачьей грацией ввинтилась между двумя кольцами, отделявшими ее от ближнего боя, и ринулась в атаку, испустив воинственный клич. Вестник сделал шаг назад, но Рей в подкате въехала ногой ему по стопе и заставила остановиться. Противник немедленно перенес все внимание на нее, о чем сейчас же напомнила рыжая. Пылающие клинки впились ему в область живота, стремительно прорезали глубокие раны, и красная Ева в один прыжок оказалась вне зоны досягаемости рук Вестника, ожидая его ход. Рей тем временем тоже откатилась в сторону, выходя ему в тыл.

Синдзи выскочил на поле боя, оказавшись рядом с Аской, и еще в прыжке зажег погашенный на бегу меч.

– Синдзи-кун, – послышался взволнованный голос из Догмы, – не нервничай! Твой синхроуровень колеблется!

Парень оторвал взгляд от пропитанных багрянцем бинтов и вздрогнул. Он выставил перед собой меч и медленно двинулся вперед, чувствуя, что атаковать такого соперника, рассчитывая на скорость, не стоит.

– Аска, прикрой его!

– Geschlossen… – прошипела рыжая, вновь приближаясь к Синдзи справа. – Без сопливых…

Колющий удар копьем Синдзи с огромным трудом отбил в сторону. Вся его сущность сотряслась, когда меч соприкоснулся с оружием Вестника, но, к счастью, это касанием было недолгим.

Аска также отбросила направленное на нее копье, но, видимо, меньшая длина ее клинков позволила чужому разуму быстрее подобраться к ней. Немка упала на колено, Синдзи скосил взгляд, и этого оказалось достаточно.

Полыхнули под низкими бровями глаза Вестника, копье изогнулось, словно живое, и обе идущие рядом Евы оказались в тугой петле.

Золотая рука выбила из Синдзи дух, и последнее, что он услышал, это сдвоенный тяжелый стон – Аски и его собственный.

– РЕЕЕЙ!! АСКААА!!!

– Ты странный, Синдзи Икари.

Ища источник голоса, он крутнулся. Прямо у кромки воды на корточках сидел человек в тяжелой темно-золотой рясе и смотрел в морскую даль. Потерев ладони, словно пытаясь согреть их, он поднялся и обернулся лицом к парню.

Синдзи попятился: не смотря на то, что внешне, кроме цвета одежды, ничто не напоминало в этом человеке Вестника, он был уверен, что видит перед собой именно посланника Сна. Круглое лицо, внимательные глубокие глаза неясного цвета, убранные назад волосы, стянутые в хвостик, выглядели вполне мирно и по-человечески, но общее ощущение мощной угрозы, исходящее от коренастой фигуры, буквально обдувало Синдзи острыми иглами, принуждая бежать прочь, в пустыню, куда угодно.

– В чем дело? Страх? Ты ведь уже общался с подобным мне?

– Что тебе нужно? Ты убил меня?

– Еще нет.

– Но почему?

– Ты понял, как я убиваю, Синдзи Икари?

Он задумался. Знакомое разветвление мыслей, наплыв ассоциаций, странные рывки, будто бы на бумаге зачеркнутые версии…

– Думаю, да, – уверенно сказал он, поражаясь своему хладнокровию. – Ты проникаешь в душу и заставляешь ее переживать самое страшное ощущение, вновь и вновь, пока душа не убьет себя сама…

– Почти.

Вестник если и не улыбался, то был близок к этому. Синдзи озадаченно смотрел, как к нему приближается убийца десятков тысяч человек, и чувствовал только болезненное любопытство.

– А в чем я ошибся?

– Душа может убить себя и радостью. Я ищу самое сильное воспоминание, самую сильную мечту, то, что способно разорвать саму сущность человека, уничтожить его тональ.

– Умереть… От счастья?

– Умереть… – задумчиво повторил Вестник. – Нет, скорее, уйти в вечный сон, туда, где такие сильные переживания больше не беспокоят. А как только уйдут Дети, уйдут и все остальные. Разве это не прекрасно?

– Зачем я здесь?

– Ты слишком сложен. Много сильных ощущений. Много счастья. И очень много боли.

Парень шокировано смотрел на Вестника, который пытливо глядел ему в глаза.

– Но тогда…

– Именно. Мне даже не нужно ничего искать, чтобы ты захотел сам умереть. Мне захотелось посмотреть, как выглядит человек, который настолько счастлив в своем мире боли, что даже не хочет умирать.

Синдзи опустился на песок: слова Вестника впивались в него, заставляя в считанные секунды пережить всю его жизнь. "Да как такой, как я, вообще может быть счастлив?" Подошедший Вестник взял его за подбородок и поднял лицо вверх:

– Поэтому я решил, что ты умрешь от счастья.

Мир вокруг начал стремительно закручиваться в водоворот, центром которого стало внимательное лицо посланца Сна.

– Хххаа… Аааа… Аааааах…

– М-мама?

– НЕНАВИЖУУУ!!!

Взметнулась ночная рубашка, и в неуловимый миг стену и потолок заляпало кровью. Истошный, непрекращающийся женский визг, хруст костей, жалкий умирающий хрип…

Искупанная в крови девочка спрыгнула с кровати и не устояла, с хлюпаньем упав в какие-то скользкие обрывки. Огромные голубые глаза в шоке посмотрели на грязно-багряные ладони, а потом подняли взгляд на стоящую в дверном проеме Аску.

Пятнадцатилетняя Аска Сорью Ленгли упала на колени. Ее вновь накрывала тьма, а впереди вновь прочерчивался светящийся прямоугольник. Шатаясь и дрожа, она встала и пошла вперед.

– Я тебя прощу, если ты спешил ко мне!

– Я спешил к тебе… От Сорью!

– Извращенцы!

– Эй! Мы друзья!

– А за друзьями в душе подглядывают? – задорно поинтересовался голос сверху. – А то я об него всю руку отбила!

– Врет. Это я мылся, – угрюмо сообщил Синдзи, поднимаясь с ее помощью. – А она приперлась в ванную…

– Э, э! – предупреждающе замахнулась Аска, багровея. – Мечтай, хентайщик!

Они побежали, теперь все вместе. Синдзи едва понимал, кто кого догоняет, кто убегает, кому сейчас перепадет, а кто должен закрываться от ударов портфелем. Но это было весело, как и все последующее утро. Хотя Мисато им на первом же уроке наставила самых низких оценок. "Еще бы, весь вечер у Тодзи просидели, сводили этого придурка с Хикари… Прикладная психология со школьной несовместимы…" – подумал Синдзи ухмыляясь.

Завибрировал телефон, и Синдзи тотчас спрятал его под парту. Украдкой заглянув в полученное от Рей мультимедийное сообщение с темой: "Душ. Теперь мы с Аской в расчете", – Синдзи густо покраснел, прочно зажал нос и поднял глаза. Девушка с невинным видом обозревала заоконные пейзажи, но увидев в отражении его лицо, показала ему кончик языка. Парень потянулся пальцем к пункту меню "стереть изображение", но так и не смог нажать.

– Все, все, конкурс поцелуев вы выиграли! – Мисато за уши растащила самозабвенно целующуюся под дверями учительской парочку. – Смотри, присосались!

Синдзи смотрел в глаза раскрасневшейся Рей, которая тоже уделяла Мисато ноль внимания. Наконец, ощутив боль в ухе и восстановив дыхание, Синдзи услышал окончание издевательского воспитательного момента:

– … позорище, не заслуживаешь ты Рей. Вот расскажу Кадзи-сану, что его любимчик целуется, как босяк, он тебе всыплет…

– Главное, чтобы он вам всыпал, Мисато-сан, – сказал Синдзи, ухватил свою девушку за руку, и они припустили прочь от остолбеневшей учительницы.

…Переводя дыхание, пара забилась в угол возле раздевалки. Икари осторожно высунул голову в коридор:

– Все, оторвались. Пойдем на пробные тесты?

– Эээ… Рей?

– А… Может, лучше домой? Ко мне, например?

– Это, Рей…

– Ну, ты же не хочешь, чтобы наш первый раз случился прямо здесь…

Синдзи судорожно сглотнул, глядя на ее соблазнительную улыбку, но потом кивнул, и они побежали к черному ходу. Уже на бегу опомнившийся парень остановился, обнял ее и прошептал:

– Слушай, сколько ж можно называть это "первый раз", а?

– А ты от остальных названий противно смущаешься!

– АЯНАМИ! ИКАРИ!!! КУДА?!!

Крик Сорью, показавшейся в другом конце коридора, заставил их обернуться.

– Извини, Аска, – крикнул Синдзи и повернулся убегать. – Третьего не берем!

– …Пока что, – добавила Рей и звонко засмеялась, когда Синдзи едва не упал.

По дороге они задержались в магазине, чтобы купить мороженое, и Синдзи, расплачиваясь на кассе, увидел выпавшие из сумки Рей информационные буклеты разных школ:

– Ты…

– Дедушка хочет, чтобы я сделала осознанный выбор будущей школы, – спокойно сказала Рей.

– Ясно…

– Эй, Синдзи, – вдруг посерьезневшая девушка положила ладонь на его щеку. – Запомни, я всегда буду вместе с тобой. Понял?

– Да… – он проваливался в ее красные глаза, веря каждому слову. – Всегда…

– Настоящая ты сейчас дерешься там, одна. Ты умрешь. И оживешь. А я – нет. Я умираю, видя тебя рядом. Умираю от счастья… Никогда не думал, что это такая страшная смерть.

Синдзи сел на пол, чувствуя, что больше не может удерживать этот мир от движения. Он не мог оторвать взгляда от обожающей его девушки, которая поклялась быть всегда с ним.

– Прости, Рей, но мне нужна настоящая ты.

– Спасибо, Вестник.

– Команды на пробуждение не проходят!

– Перебирайте импульсы! От 0,5 до 0,565!

– Подключите третье ядро МАГИ к перебору!

– Медики, внимание…

Отключившиеся бойцы все еще пребывали в неведомых недрах Сна, и вытащить их пока что не было никакой возможности.

На обзорном экране Рей кипела круговерть боя. Поле зрение размывало от скорости, с которой Ева неутомимо металась, пытаясь отыскать бреши в мельтешении копейных ударов и блоков. Медкоманда ее капсулы дважды заправляла стимулирующие пакеты и поставила Догму в известность, что четвертая перезарядка будет впрыснута уже в труп.

Акаги смотрела на пляску ударов золотого титана, и ничего не могла с собой поделать: она до скрипа стискивала зубы, изо всех сил молясь за победу наглой, хладнокровной девчонки, не имеющей ничего общего не только с людьми, но и со всем этим миром.

"Иронично… Последний солдат по нашу сторону фронта происходит из стана врага…"

Рицко взглянула на свои панели управления и в который раз увеличила подачу напряжения на ядра. Фуюцки на этот счет распорядился предельно ясно: оплавленную машину можно восстановить, а заменить Синдзи и Аску некем. Поэтому МАГИ работали в подкритическом режиме, перебирая неимоверно сложные последовательности импульсов, призванных достучаться до умирающих Детей.

– Внимание! Медкоманда!

Рицко едва не пропустила момент, когда последовательность пробуждения достигла, наконец, сознания Аски. Поглядывая на звенящую пляску боя, она разрывалась между управлением суперкомпьютером и картинкой из капсульной лаборатории, где медики извлекали кажущееся безжизненным тело Сорью. Впрочем, если показатели не врали, это был лишь очень глубокий обморок.

Внимание Акаги переключилось на последнего пленника Сна, и как раз вовремя.

– Пробуждение! Есть!

– Открывайте!..

Акаги недоуменно смотрела на надпись: "Сигнал отторгнут", – и продолжающийся перебор последовательностей напротив фамилии "Икари". "Он проснулся… Сам?"

Чудеса, однако, не заканчивались. Внимание оторопевшего заместителя Директора привлек странный шум, в каше которого Рицко разобрала поначалу только одно:

– … Верните меня немедленно!

Рицко мазнула по ползунку громкости и недоуменно уставилась на полуоткрытую капсулу, в которой Синдзи изо всех сил отбивался от медиков, пытающихся его оттуда достать.

– Синдзи! – рявкнул Фуюцки. – Сейчас мы погрузим Каору, его подготовка заканчивается, а тебе надо хотя бы пройти осмотр и стимуляцию…

– Не надо, Директор… – выдавил парень, отталкивая медбрата, и выкрикнул. – Да уберите их!

Несчастный медработник покатился по полу, сшибая коллег и стойки с оборудованием.

– Синдзи, чем быстрее мы… – предостерегающе начал пораженный Фуюцки, но Третье Дитя ему закончить не дал. Он мазнул рукой по переносному лотку с хирургическими инструментами, и быстрее, чем Рицко успела моргнуть, осмысливая его скорость, приставил себе к шее скальпель.

– Я иду туда сейчас, или не иду вообще.

– Синдзи!

– Мисато-сан… – Синдзи вдруг обмяк, но скальпель не убрал. – Понимаете, я должен. Она одна.

– Да как вы не поймете, что она там одна?!!

Фуюцки открыл рот, чтобы спросить что-то, но передумал. Директор молчал, и Рицко недоуменно смотрела на него: "Он что, серьезно хочет отправить парня сейчас? Ради этой… Да она и умереть толком не может!" Наконец, Директор открыл рот и холодно произнес последний аргумент:

– Она уже мертва для тебя, Синдзи.

– Нет. Мне кое-что объяснили. Пока я – это я, она жива, и мне надо к ней. Закрывайте капсулу.

Синдзи, укладываясь, так и не выкинул свое оружие, и удивление Рицко достигло предела, когда остолбеневший Директор коротко скомандовал:

– Закрыть капсулу.

Акаги рванулась было доказывать, что это идиотизм, что парень не выдержит такого скорого повторного погружения, что риск глуп, что то время, которое понадобится на восстановление и стимулирование Икари, оправдает гибель тысяч людей, ведь он вернется в строй бойцом, а не мешком… Все это застыло у нее в горле, когда она на мониторе увидела, с каким лицом засыпает Синдзи.

Даже в его лучшие дни Акаги не видела на этом лице такую безоблачную улыбку.

– Синдзи-кун…

Голос Мисато ощутимо дрожал, никакого фонового шума из Догмы не было слышно.

– Мисато-сан, куда мне?

– Прямо по хребту, на котором ты стоишь. Бой за отрогом на одиннадцать часов.

– Принято.

Тяжелая нога оторвалась от земли. Синдзи подавил стон и поставил ее немного впереди. "Я смогу. Я разработаюсь. Это мой разум. Я смогу…"

С едва слышным, но вполне отчетливым лязгом тело пришло в движение. Шаг… Другой… Третий…

– Синдзи-кун… Медики подготовили… Пакет стимуляторов, но мы не уверены…

– Согласен, – прошипел парень, переходя на шатающийся, медленный, но все же бег.

По телу прошла волна огня, вытесняя боль и усталость куда-то на края сознания, но сердцебиение стало совсем уж невыносимым. Он ринулся вперед, чувствуя только одно – нарастающий страх не успеть и на этот раз, страх открыть глаза только для прощания с ее призраком. В стремительном темпе он обошел нужный отрог и увидел, как Вестник пригвоздил Рей к земле, пробив ей копьями ладони.

– Синхронизация – 94%!

– Что?!! – Мисато очнулась и быстро окинула взглядом приборы.

Синдзи на пике эмоционального подъема опять пошел старым путем – сознательно или нет, но он форсировал свое главное, пусть и крайне нестабильное оружие – уровень синхронизации. Но если в предыдущих сражениях это гарантировало победу, то при нынешней усталости – ускоряло его гибель.

Мисато, не помня себя, щелкнула по колпачку кнопки экстренной отсечки, когда на обзорном экране Рей стало видно, как Вестник поймал на копья сразу обе ее руки и опрокинул бело-голубую Еву, распиная на земле.

– Сигнал на пробуждение отторгается!

– У кого?

– У обоих!

И тут же эта картинка, но с другого ракурса, появилась в поле зрения Синдзи.

У всех в Догме заложило уши от оглушительного, нечеловеческого воя, и только сработавшие предохранители спасли персонал от полной глухоты.

Поле зрения Икари посерело, а прямо над Рей вознеслось для удара третье копье Вестника.

Мисато сразу же открыла малодушно зажмуренные глаза, и была в полной мере вознаграждена: над приподнявшей голову Рей стояла, широко расставив ноги, фиолетовая Ева и поднятыми над головой руками держала копье, мешая Вестнику завершить удар.

– Синхронизация – 101%… – помертвевшим голосом сказала в полной тишине Майа.

Обзорные экраны, показывающие поле зрения Синдзи, погасли, а с точки зрения Рей было видно, как задрожала рука Вестника, пытающегося сверху протолкнуть оружие к лицу бело-голубой Евы.

– Копье… – ахнул кто-то, но Мисато уже и сама понимала: Синдзи держал руками оружие, которое должно было его убить при касании или по меньшей мере отправить в бездны Сна.

– НЕЕЕТ!!!

Панцирь трескался, обнажая чистейшее сияние, ослепляющее Рей, и девушка отвернулась, а Догма зашлась в крике, среди которого вдруг выделился охрипший голос Майи:

– 145… процентов… 152 процента…

Мисато рухнула на колени и ошарашено смотрела на жизненные показатели Синдзи Икари, которые летели к чертям один за другим, уже пошла прямая линия кардиограммы… И только невозможная, нереальная шкала синхроуровня, пробив абсолютный барьер в 100 процентов, продолжала ползти вверх.

Рей повернула голову, почувствовав, как угасает сияние, и в это момент взрыв разнес броню фиолетовой Евы.

Перед глазами Мисато на шкале горел показатель "200%", а в поле зрения Первого Дитя стояла сотканная из света фигура, отдаленно напоминающая Евангелион Икари, но увеличенный в несколько раз.

Цветные брызги, сопровождающие какое-то сложное движение рук сияющего гиганта, ознаменовали конец одного из копий Вестника, после чего Ева, отрастив шесть крыльев, просто размолола ими оружие, приковавшее к земле Аянами. Рей немедленно отскочила в сторону, и странный бой теперь был виден не из-за широкой светящейся спины, а со стороны. Некоторое время противники изучали друг друга, но первый ход сделал Вестник.

– Реанимация! Экспресс-сброс жидкости!..

– Отставить!

Мисато подняла взгляд на приборы, не веря ушам и глазам: один за другим с пронзительным писком оживали датчики жизнедеятельности Синдзи. Пульс… Давление… Альфа-ментограмма… Медленно спадающая рваная ПСГ, типичная для здорового пробуждения…

Она вбежала в лабораторию и увидела, как из капсулы выбирается ее подопечный, уже записанный в покойники, причем выбирается сам, впервые за всю историю его битв с Вестниками. Синдзи подставил руку врачу, на ходу крепящему датчик, пошел было к каталке, но потом наклонился, опустил руку в рабочую жидкость и достал оттуда скальпель. С растущим изумлением Мисато смотрела, как парень с нейтральным выражением лица покрутил перед глазами блестящий кусок металла и положил его на лоток.

– Мисато-сан, – заметил ее Синдзи и сдержанно улыбнулся. – Спасибо. Вы меня здорово поддержали.

"Что с ним? Тут что-то не так…" – Кацураги посмотрела на медиков, но те были больше поглощены пациентом, чем обеспокоенными глазами начальства. И тут взгляд Синдзи замер. Мисато проследила его и увидела Рей, которую вывезли на каталке из толпы сотрудников. Девочка, чьи голубые волосы после капсульной жидкости стали почти синими и туго облепили голову, была в сознании, несмотря на обильно кровоточащие руки, и Мисато хотела распорядиться "отключить" ее, но была остановлена действиями Синдзи.

Парень подошел к Рей, опустился на одно колено и бережно взял пробитую руку. Шокированные медики даже не подумали останавливать его. Под пустым взглядом Рей Синдзи все так же осторожно поднес руку к губам и поцеловал, после чего поднял голову и посмотрел ей в глаза.

– Наверное, я должен быть счастлив, что успел к тебе, Аянами.

Несколько тягучих секунд Рей молча смотрела на него, а потом вдруг кивнула.

– А я, вероятно, должна чувствовать благодарность, Икари.

Мисато смотрела на два эти лица, и понимала, что ее с первого взгляда встревожило во внешности выбирающегося из капсулы Синдзи: бесстрастное выражение Рей теперь было словно зеркалом его апатичного лица.

…Женщина пришла в себя в туалете и обнаружила, что энергичными движениями успела размазать тушь, в то время как ей всего лишь надо было ополоснуть лицо. Именно собственное мертвецкого вида отражение и привело ее в чувства. Заодно в зеркале отразилась стоящая позади Рицко Акаги, которая с отсутствующим выражением почти докуривала фильтр.

– Риц, да загаси ее, – не выдержала Мисато.

Доктор вздрогнула, посмотрела на зажатый между пальцами крошечный окурок и быстро опустила его в урну. Пока Мисато расправлялась с последствиями умывания, она услышала, как Акаги подошла к зеркалу и сказала:

– Знаешь, я впервые поняла сегодня, что мы создаем чудовищ, а не спасаем мир.

– Что?

– … А еще я впервые испугалась загадки, – будто не слыша подругу, продолжила Рицко.

– Рицко?

Доктор поводила пальцем по своему отражению в зеркале и жутковато улыбнулась:

– Да здесь я, Ми-тян, здесь… Ты поняла, что такое двухсотпроцентная синхронизация?

– Да. Он теперь как Рей… – хрипло ответила Мисато, с внутренней дрожью вспоминая лицо Синдзи напротив лица бывшей любимой.

– Ххах… Ах-ха-ха… Как Рей? Да неужто? Боюсь, он так не сможет… – она вдруг оборвала себя и серьезно сказала. – Да плевать, тут все равно не то. Главное, что на восемьдесят три секунды Синдзи Икари полностью – и душой и телом – перенесся во Внешний Сон.

– Что ты несешь, Риц?!!

Акаги окончательно успокоилась, осторожно вытерла слезу и полезла в карман за пачкой сигарет:

– По данным контроля рабочей жидкости, за время, пока синхронизация шла от сотни до двухсот, из капсулы исчезло около пяти сотых кубометра объема. С пробуждением Синдзи – мгновенно восстановилось.

– А при чем тут жидкость?

– Мисато… Не тупи! Естественно, не при чем! Датчики разрабатывались без учета того, что из закрытой капсулы может что-то пропадать, кроме жидкости, которая, как ты знаешь, циркулирует… Да неважно. Но они засекли общее падение уровня жидкости. Поняла?

Кацураги, остолбенев, слушала этот бред и проникалась его реальностью, глядя в безумные глаза своей подруги.

– Но… Комбинезон, датчики…

– Капсульная камера, как и все сенсоры жизнедеятельности, пребывала в отключке с момента пробоя стопроцентного барьера.

– Добрый вечер, Директор.

Фуюцки кивнул ему и сел у кровати. В синих глазах парня прочно обосновалась холодная сталь и будто… седина. "Становишься поэтом, старик…" – подумал Директор, глядя на ребенка своих учеников. Синдзи поднял верхнюю часть постели и теперь полулежал, положив залепленные датчиками и инжекторами руки поверх одеяла.

– Вы хотели поговорить о чем-то?

Кивая, Директор продолжал внимательно следить за лицом Икари, пытаясь найти в нем движение переживаний или эмоций, но ничего не обнаружил.

– У меня несколько новостей для тебя, – начал Фуюцки. – Во-первых, и это самое главное, битвы с Вестниками окончены.

– То есть, мы победили?

– Пока нет, и это вторая по важности новость. Но об этом в конце. Ты полностью изменился, практически стал другой личностью… Осознаешь это?

Парень задумался, провел рукой по лбу, но все же утвердительно кивнул снова:

– Да, Директор.

– И в чем, по-твоему, главное изменение?

– В отсутствии боли.

Пораженный скоростью ответа, Фуюцки вновь всмотрелся в него: ни малейшего признака удовольствия, радости, хотя бы удовлетворения не читалось на лице парня.

– Хорошо, – все же произнес Директор. – А еще?

– Я не чувствую давления эмоций. Появилась способность быстро принимать сложные решения, обострилась интуиция. Остальные изменения или зависят от этих, или малозначимы.

– Понимаю. Синдзи, есть еще одна новость. По поводу Сорью…

Икари внимательно смотрел на Директора, ожидая продолжения. Только и всего.

– Мы не можем вернуть ее в сознание. Вскоре после извлечения она впала в кому.

– Я могу увидеть ее?

– Ты что-то чувствуешь к ней?

– Нет. Но я должен ее навестить. Полагаю, это правильно.

Последние сомнения развеялись. Новая личность Икари проявляла сложные социальные навыки, среди которых важное место занимало чувство долга, не замутненное никакими переживаниями. Директор опустил голову: "То, о чем мечтали индийские отшельники, греческие мыслители, получил парень, спасающий человечество. Думаю, высшая справедливость все же существует".

– Ясно. После окончания процедур тебя к ней проводят. И еще одно. На три недели я выписываю тебя из госпиталя, и ты возвращаешься к Кацураги. Отдыхай, гуляй, привыкай к своей личности, можешь даже ходить в школу, но постарайся не привлекать к себе излишнего внимания…

-…Но по истечении этого времени ты вернешься сюда, чтобы узнать, зачем ты прошел весь этот путь. Тебе предстоит, наверное, самый важный последний визит во Внешний Сон.

– Понимаю. Однако не означает ли прекращение боли невозможность погружаться в Экстрасомнию?

– А ты как полагаешь?

Синдзи на секунду закрыл глаза, а когда вновь открыл их, в них быстро гас отблеск странного сияния:

– Полагаю, нет.

– Мисато-сан?

Кацураги едва не подпрыгнула, услышав голос парня за спиной, и быстро обернулась: буднично одетый Синдзи, несмотря на холодноватое выражение лица, выглядел куда менее страшно, чем навоображала себе Мисато.

– Синдзи-кун, здравствуй! А почему ты… Ты же должен был ждать меня дальше… Ну, там…

– Вы не заблудились, не переживайте. Я заходил к Аске.

– И… Как она?

– Без изменений.

– Понятно, – Кацураги невольно приняла этот тон обмена репликами. – Идем домой?

– Да, Мисато-сан.

Они направились к выходу, и женщина с готовностью отдала роль ведущего своему подопечному.

– Ты знаешь, что Рей и Каору тоже выписали? – нарушила тишину Мисато.

– Да.

Молчание. Тяжелый стук эскалаторов. Все больше людей, последний КПП "глубинного" NERV, вокруг начали появляться студенты и практиканты, и, наконец, Синдзи и Мисато оказались у служебного выхода Института. Уже открывая дверь, Мисато поддалась внезапному порыву:

– Синдзи, скажи, что ты чувствуешь, посещая Аску?

– Я чувствую, что она заслуживает уважения. Она боролась, даже когда вы этого не видели.

– Боролась? С кем?

– С собой.

– Син-кун… Слушай, ты мне так и не сказал, за каким… кхм… дьяволом ты рванул спасать Аянами?

– Я думаю, это очевидно. Я любил ее.

– Но ты же знал, что очередная ее смерть во Внешнем Сне уже ничего не изменит, так? Может, ты все же спешил спасать человечество?

– Знал. Человечество не при чем.

– Тогда… Ты знал, что можешь умереть… в реальности… Рисковал, чтобы спасти безразличную к тебе девушку… Человечество по боку… И ты до сих пор считаешь это правильным?

– Считаю.

Мисато механически щелкнула кольцом очередной банки, чувствуя, что быстро трезвеет.

– Объяснишь?

– Думаю, стоит попробовать, – Синдзи сложил руки на столе и слегка нахмурился, подбирая слова. – У меня был выбор: спешить ей на помощь или нет, но в обоих случаях я рисковал собой. В первом случае я мог умереть либо стать таким, каким стал, во втором – я бы предал единственного близкого человека, который сказал, что любит меня.

– Но… Ты не думал, что ты любил немного другого человека, а не ту Рей, которая вернулась после битвы с Четвертым Вестником?

Мисато вдруг осознала, что и с кем обсуждает, и покраснела, чувствуя ненависть к себе, но реакция Синдзи целиком оправдала ее взрослый тон беседы:

– Нет. Это та Рей.

Интонации ответа споров и уточнений не предусматривали, и Кацураги начинала жалеть, что затеяла эту проверку подопечному: "Он-то выдержит, а я?" Внезапно она припомнила одну ранее сказанную парнем фразу и оторопела.

– Ээээ… Синдзи-кун?

– Да, Мисато-сан?

– Ты сказал, что мог или умереть, или… стать таким, каким стал… Ты что… знал?..

– Догадывался.

– Но… Тогда зачем? Ты знал, что даже в лучшем случае утратишь свои… чувства к ней? ЗАЧЕМ??? – женщина хлопнула ладонями по столешнице, отказываясь принять этот абсурд: "Блин, ну скажи, что ты просто не думал ни о чем… Что ты не продумал… Некогда тебе было думать!! Некогда, понял?!!"

– Она любила меня, Мисато-сан. А я любил ее. Поступи я по-другому, и наше общее, пусть крохотное, прошлое потеряло бы всякий смысл.

Женщина опустила голову на руки, напрасно пытаясь убедить себя, что разговаривает с подростком. Хмель вновь окутал сознание, и она всерьез помолилась за то, чтобы их общение оказалось пьяным бредом.

"Он рос без родителей… Прожил всю жизнь с жуткой болью… Пережил гибель любви единственного близкого человека… Может, он уже заслужил такую мудрость? Блин… Какая жуткая награда…"

– Мисато-сан?

– А?

– Вы задремали. – Синдзи стоял рядом, держа в руках легкую ветровку. – Прошу прощения, я могу сходить пройтись?

– А… Да… Конечно, Синдзи-кун…

– Я, возможно, задержусь допоздна, хочу размяться и подумать. Ужин я приготовил, разогрейте, если захотите.

– Конечно. Спасибо, Син-кун.

Парень дошел до дверей, когда Мисато сообразила, что он может ей помочь еще с одним делом. "Да ладно, в конце концов, ему ведь теперь все равно…"

– Подожди, пожалуйста, – она сняла со спинки стула пиджак, покопалась в кармане и извлекла два конверта. – Я забирала в бухгалтерии твою обновленную зарплатную карточку, и мне всучили еще и карточку Аянами. Раз уж ты идешь… Не мог бы ты…

– Конечно. Я могу ей занести.

Когда пискнул дверной замок, Кацураги почти сразу вновь заснула, понимая, что Синдзи прошел ее проверку с блеском.

– Икари? Что ты здесь делаешь?

– Кацураги-сан попросила занести тебе твою новую банковскую карточку.

Повисло молчание. Подростки смотрели в глаза друг другу, и парень, наконец, кивнул:

– Полагаю, я могу идти.

– Всего доброго, Икари.

– Все доброго, Аянами.