Пенсионер А.С. Петров вернулся в СССР, чтобы предупредить тов. Сталина

Глава 6. Жизнь в Сиблаге

Вечером эшелон после сортировки отправился в Сиблаг — Тайгинский отдельный лагерный пункт № 2, что располагался у разъезда «Сосновый Лог» в Кемеровской области. Это был один из десятков лесных лагерей, где зэки рубили лиственницу и перегружали бревна в вагоны.

Надо тут обязательно сказать для разъяснения, что слово «зэк» — сокращённое название заключённых в СССР, которое употребляется в русском языке в качестве сленгового слова. Слово происходит от обозначения «з/к» (заключённый), которое использовалось в официальных документах в период с начала 1930-х по конец 1950-х годов.Существует также версия, что «з/к» — сокращение от «заключённый каналоармеец». По этой версии, так называли невольных строителей Беломорско-Балтийского канала, соединяюего Белое море с Онежским озером и имеющий выход в Балтийское море и к Волго-Балтийскому водному пути. Канал был построен в рекордно короткий срок с 1931 по 1933 года, открыт 2 августа 1933 года

Поезд свернул на насыпной подход к лагерному участку в вырубленной просеке, участок углубляли дальше в лес по мере вырубки. Вагоны остановились у деревянного помоста, и можно было разглядеть вдалеке плохо осветлённую табличку: «Пункт № 2 Сиблага».

— Вот и приехали, рыжий! — сказал Анатолий, — будешь с зэками. Они будут лес пилить, а ты мышей ловить!

После этих слов конвоир взял пенсионера за шкирку и закинул в заранее приготовленный мелок закинул на плечо и вышел на стоявшую на шпалах деревянную платформу.

На конце платформы стоял мужчина в серой шинели, валенках и ушанке. Короткий ремень, планшет, на поясе кобура. Капитан Михайлов, начальник пункта Сиблага. Анатолий знал его с ВОВ. Январь 1943 го, станция Касторное, южнее. Там их батальон стоял в обороне после прорыва немцев к железнодорожному узлу, и сутки шёл бой за депо.

Ночью по путям тянули «тридцатьчетвёрки», глохли и снова заводились. Автоматчики легли вдоль насыпи. Михайлов тогда был старшим лейтенантом, командовал взводом. Анатолий — сержант, санинструктор роты. Немецкий миномёт накрыл подход к платформе. Разорвался ящик с патронами, загорелась цистерна с топливом. Пехота залегла. Михайлов рванулся вперёд за оставшимся пулемётом. Анатолий увидел, как его навалило после взрыва, и, не дожидаясь команды, пополз. Тащил за воротник, по шпалам. Дотащил, вложил в рот ватный тампон, перетянул жгут, дал морфий. Михайлов пришёл в себя уже на полу в конторе станции, с перевязанной грудью и левой рукой в лонгете. После боя они молча закурили на крыльце. С этого дня и началась дружба.

Анатолий приблизился и подал честь. Михайлов едва кивнул.

— Получил телеграф, — сказал начальник сухо.

— Есть одно дело… — Анатолий поднял мешковину. — Кот рыжий. Одна штука. Мышей ест. Возьми, богом прошу. Я такого же в 42-ом съел. Совесть мучит.

Капитан опустил взгляд в мешок. Рыжий комок дёрнул ухом.

— Ладно. Оставь. На складе с зерном крысы ходят колонной. Как звать?

— Да вроде Кузя.

— Ты ещё долго зэков будешь возить? Вытащил бы ты тебя, товарищ, — сказал Михайлов.

— Куда? Здесь приказ. Там приказ. Разницы нет. Везде своя нужда, везде своя прелесть. Жизнь прожить — не поле перейти. Там где суждено умереть, там мне не погибнуть, товарищ.

Лагерный пункт стоял в низине, лес примыкал к забору, ворота в котором отворялись и рельсы вели дальше в лес — по этим рельсам каждое утро возили заключённых на заготовки.

Три барака для «основного контингента», один — штрафной, ещё один — больничный. Пилорама, сушильный сарай, склад пиломатериалов, кухня, контрольно пропускной пункт.

Работа — валка, обрубка сучьев, волокуши к погрузке. Бригадиры — из «политических» и «уголовников» вперемешку. Учёт — в журнале у табельщика. План день ото дня разный в зависимости от участка, сезона и погоды. Не выполнил план — остался без пайки.

В лагере звучали такие разговоры:

— Нам сегодня довели — десять кубов на бригаду. Нас девять. Значит, по кубу с носа и ещё чуть сверху, чтоб пайку не урезали.

— На прошлой неделе план — восемь кубов в день, сегодня говорят — двенадцать. Табельщик, козёл, говорит: «Снег твёрдый стал — валить легче, значит, и норму поднимем».

Кузю Михайлов взял в свою комнату в административном бараке. Там стояла маленькая кроватка, на которой начальнику приходилось спать скрючившись, но было сухо, стояла своя железная печка-буржуйка, труба от которой выходила в заколоченное фанерой окно, был большой деревянный стол, обитый зелёным сукном, на котором лежали разлинованные ведомости, папки, и стояла зелёная лампа.

Днём Кузя бродил по складу с мукой, зерном и крупой. Солдаты прозвали его «Начпрод» — начальник провизии.

По началу пенсионер наотрез отказывался ловить мышей. Только периодически гонял их. Сам ел остатки каши и корки хлеба. Иногда повариха бросала кость.

Но однажды дверь склада хлопнула. Вошли двое — начсклада Пастухов и капитан Михайлов.

— Пастухов, — сказал Михайлов, — отчёт за декаду видел. Потери по крупе опять выросли.

— Видел. Мыши жрут, Илья Сергеевич. Крысоловки ставим, яд — по инструкции, а толку… Этот рыжий, которого твой конвой притащил, не ловит. Гоняет — да. А толку? Мне по акту что писать — «кот устрашал грызунов морально»?

— Санитаров спрашивал?

— Санитары говорят: «кошак бездельничает — выведи». Или «истреби». По складу кошек не числят, серу жечь — проще.

— Утопить, что ли, предлагаешь?

— Не обязательно. Можно в санчасть — пусть мышей в аптеке ловит. А нет — пристрелим. На складе порядок нужен.

Михайлов молчал, постукивал пальцами по крышке бочки.

— Слышишь, Пастухов. Давай так: неделя испытательного срока. Если за неделю мышей не станет меньше — снимем вопрос радикально.

Когда они вышли, пенсионер сел и начал горевать. Рыжий кот плакал. Но слезами горю не поможешь — выжить захочешь, не то что мышей, лягушек ловить придётся. В это время наглый мыши вышли из укрытий. И пенсионер решил действовать. Он ловко прыгнул на одну, придушил, на вторую, третью. В нём проснулся дух убийцы! Да, чтобы попасть на доклад к тов. Сталину, придётся извести не одну мышиную душу.

— Вот видишь, говорил на следующий день Михайлов, когда начсклада позвал его показать трупы мышей, — а всего-то надо было пригрозить. Мышей прокрути через мясорубку и зэкам в похлёбку. Тоже мясо как-никак. А коту выдать ливера.

Пенсионер облизнулся: советскую ливерную колбасу он любил. Особенно с ядрёной горчицей. Но сейчас съел и так, с грязного пола, аж за ушами трещало: чего не сделаешь, чтобы перебить противный вкус шерсти вонючих грызунов во рту.

Теперь каждый день был как пытка. Васька-Кузя-Петров вставал пораньше и шёл вместе с начсклада Пастуховым на склад. Двери запирались, и в холоде пенсионер бегал, прыгал и убивал грызунов. Такая работа длилась бесконечно долго. И вскоре он мог уже зароптать и попроситься назад на больничную койку в современную Россию (как говорится, лишь бы не работать), но в Сиблаге случился бунт заключённых и пенсионер снова попал в историю. Бойся своих желаний — они могут исполниться, поэтому загадывай, учитывая все нюансы, иначе…