Паутина долга

Нить пятнадцатая.

Заклятый враг моей юности, Валлор послужил одной из причин, породивших цепочку произошедших со мной несчастий. Заметьте, говорю: «одной из», и вовсе не самой главной. Главная причина — моя самоуверенность, и сие качество за прошедшие годы было изрядно мной растеряно, сменившись холодным расчётом на каждый случай. Конечно, разобраться во всех «за» и «против» и выбрать правильный путь удаётся не всегда, но я стараюсь. Чтобы не попадать впросак хотя бы там, где имеются очевидные и не представляющие опасности решения.

Всё тот же замшевый костюм с двойной шерстяной подкладкой, в котором я видел Валлора последний раз. Плащ небрежно расстегнут, капюшон скинут на спину, открывая ёжик чёрных, как смоль, волос. Если у Галчонка шевелюра сразу наводит на мысль о перьях, торчащих в разные стороны, то у моего знакомца каждый волосок не блестит, а кажется, поглощает падающий на него свет, из-за чего Вэл вечно выглядит мрачным и таинственным, на радость впечатлительным юным особам женского пола. Даже сейчас, будучи отлучённым и крайне редко прилюдно вспоминая о заклинательском искусстве.

Глубокие синие глаза как нашли меня, так уже и не спускали взгляда с моей персоны. Согласно правилам выживания, в группе знакомых или незнакомых врагов необходимо скорейшим образом определить самого опасного противника и уделять ему большее внимание, нежели прочим. Если допустить, что Валлор следует упомянутым правилам, лестно сознавать свою «опасность». Правда, она скорее надуманная, а не реальная. И всё же, кто сказал, что на остальных можно вовсе не обращать внимания? Да, гаккар не сможет достойно противостоять Заклинателю. Но вполне способен попытаться атаковать и доставить некоторое беспокойство. Почему же...

— Наносишь визит вежливости?

— Возможно. А что привело сюда тебя?

Валлор поправил:

— Не «что», а «кто». Один маг, обеспокоенный появлением и неограниченной свободой перемещения существа, именуемого гаккар. Этот самый маг обратился с донесением в Анклав, а тамошние мудрецы не нашли ничего лучшего, как пожаловаться Заклинателям: наше же детище, в конце концов. Совет рассмотрел жалобу и направил меня для ознакомления с делом, принятия и осуществления решения.

— Ты пришёл, как отлучённый?

Согласный кивок:

— Разумеется. Заклинатели, не изгнанные из семьи, чтут закон и исполняют принятые обязательства. Сотворить гаккара мог только отщепенец, потому естественно предоставить исправление ошибки такому же отщепенцу.

Вообще-то, Валлор лукавит. Его отлучение было добровольным, а потому не привело к озлоблению и потере разума, чем и воспользовался Совет, включив моего знакомца в ряды своих тайных лазутчиков, скитающихся по городам и весям и докладывающих о нравах и настроениях граждан Империи полнее и достовернее, чем это делают службы, подчинённые императору лично.

— Уверен, что ошибка нуждается в исправлении?

— Подумай сам. Первое. Имеется существо, запрещённое к появлению и существованию. Второе. Означенное существо напало на представителя магического сословия, нанеся тому ущерб, едва не ставший причиной гибели. Третье. Судя по полученным свидетельствам, существо не подчиняется управителю или вовсе не имеет такового, а посему представляет собой угрозу для любого одарённого, рядом с которым окажется. Перечисленного вполне достаточно для...

— Ты пришёл убивать, — коротко закончила витиеватую мысль Валлора Ришиан.

Тот не посчитал нужным спорить:

— Меня наделили необходимыми полномочиями.

— Так не медли! Попрошу только об одном: не причиняй боли моей сестре. Я знаю, ты можешь сделать это быстро, так, что она не почувствует... Сделай. Прошу тебя.

Дурацкий поворот событий. И всё из-за одного дурака, который только и может стоять и хлопать ресницами и ушами, глядя, как вокруг него легко ложатся на чаши весов жизни и смерти. Может, хватит?

— Никто никого убивать не будет. Не сегодня. Возможно, никогда.

Валлор вопросительно приподнял бровь:

— Ты предложишь другое решение проблемы?

Вот в чём кроется главная ошибка: всё и всюду считать недостойным права на существование. Я тоже каждый день своей жизни больше сталкиваюсь с трудностями, а не с приятными сюрпризами, но в отличие от многих других бывших и настоящих знакомых, не заявляю: «Уничтожить!», а предлагаю: «Рассмотрим варианты».

— Вообще не вижу проблемы.

— Вот как?

— Вина этой женщины состоит только в том, что она появилась на свет. Но при этом ни её желания, ни мнения никто не спрашивал.

— Она напала на мага, — мягко напомнил Заклинатель.

— После того, как маг явил собой угрозу для человека, в свиту которого она входила.

— Ты можешь это утверждать? — Заинтересованно сузились голубые глаза. — На каком основании?

— Всё происходило на моих глазах.

— Оу! — протянул Валлор. — Значит, по-твоему, гаккар действовал исключительно для защиты хозяина?

— Да.

— Хорошо, второй пункт обвинений снимается. Но первый и третий остаются.

— Она не просила её создавать.

— Охотно допускаю. Но она могла избрать другой путь. Если не желаешь жить чудовищем, всегда остаётся выход. В небытие.

Друг детства прав, как всегда. Не хочешь страдать, покончи со своими страданиями сам. Но это возможно далеко не в каждом случае. У меня, например, подобной возможности не было. И у Риш — тоже.

— Она была бы рада умереть. Но не могла принять на себя грех смерти своей единоутробной сестры.

— Осталась ради сестры? Любопытно.

— Тот, кто творил гаккара, не обратил внимания, что вместо одного зародыша воздействует сразу на двух, коверкая жизнь и одному, и другому ребёнку.

— Так их ещё и двое? — Изумился Валлор, а эхо потока, отправленного им в сторону Шиан для получения подтверждения услышанному, ноющей болью отозвалось в изгибах печати, настороженно шевелящейся в моей груди.

— Теперь понимаешь?

Заклинатель засунул большие пальцы под опоясывающий бёдра ремень и качнулся с пяток на носки.

— Пожалуй, с первым пунктом я тоже не буду торопиться. Но остаётся пункт третий, — синева глаз снова внимательно смотрит на меня.

— Забудь.

— Невозможно.

— Разве он так важен?

— Более чем.

— Глупость.

— Традиция, доказавшая свою состоятельность.

— Насилие.

— Помощь.

— Не вижу надобности.

— Ты просто не способен её увидеть.

— Не способен?

Валлор сощурил глаза, от чего их внешние уголки стали казаться не просто опущенными, а совсем сползли вниз.

— Конечно. Ты слишком рано... перестал быть.

Ага, значит, всё упирается в моё происхождение. Да, я не добрался до заклинательского совершеннолетия, но почему это должно мне мешать понимать простые вещи? Ришиан не нужен управитель: сама прекрасно справляется с чувствами и мыслями, потому что смысл жизни для неё состоит не в истреблении людей, наделённых даром, а в защите и опеке сестры-близнеца — самого близкого существа, какое только может быть. Управители требовались во времена войн, для указания беспрекословно подчиняющимся убийцам цели. Надо ли говорить, что эту задачу исполняли Заклинатели, поскольку им гаккар ничего не может противопоставить из своего арсенала? Покорность и послушание — вот добродетели, угодные Валлору от женщины, вся вина которой состоит только в появлении на свет. И единственное, что может спасти Ришиан от гибели.

— Слишком рано? Да, наверное. Хочешь сказать, поэтому я не способен отличить необходимость от опасливой чрезмерности?

— Ты должен понимать: она нуждается в присмотре.

— Присмотр и полное подчинение — не одно и то же.

— Не одно. Но только управитель вправе сделать выбор.

— Неужели? У тебя уже есть кто-то на примете?

Заклинатель задумчиво опустил взгляд.

— Пожалуй. И насколько могу судить, он будет справедливым. Хотя жёстким и требовательным — тоже.

— Ей не нужны надсмотрщики.

— Но может быть, необходим наставник?

— Она справится сама.

— Я так не думаю, — медленно и отчётливо проговаривая каждое слово, заключил Валлор. — К тому же, если гаккар не получает управителя, единственное, что остаётся...

— Нет.

В синих глазах мелькнуло досадливое удивление:

— Почему? Другого выхода не нашлось. Поэтому...

— Даже не пытайся.

— Запрещаешь?

— Прошу.

— У тебя нет права голоса.

— И всё же. Если отказываешься выполнять просьбу, я...

— Ты?

— Я просто не позволю.

Валлор закинул голову назад, весело переглянувшись с потолком.

— Ты серьёзно?

— Я разбужу печать.

— Её сил не хватит, чтобы справиться со мной.

— А мне и не нужно справляться. Мне нужно всего лишь не пропустить.

— Надеешься справиться?

— Справлюсь, не сомневайся.

Насмешливое движение бровями:

— К тебе вернулась самоуверенность?

— Нет. Я уверен. Просто уверен.

— В себе? Слишком шаткий фундамент.

— Не только. Есть ещё...

Рычание, раздавшееся из угла комнаты, где под стулом прятался Хис, прокатилось по стенам дома настоящей дрожью. Стёкла окон звякнули почти испуганно, словно хотели убежать подальше от надвигающейся бури, да рамы не пустили. Валлор мгновенно развернулся в сторону новой угрозы, а я с опозданием вспомнил, что не могу приказывать зверушке, стало быть, если она пожелает разорвать Заклинателя на клочки, мне останется только смотреть на кровавую бойню. Аглис подери! Действительно, самоуверен донельзя. По-прежнему. И как быть? Хис почувствовал опасность? Теперь не угомонится, пока не устранит её источник. Молиться о ниспослании покоя? Это идея. Но только кому?

Вечный и Нетленный, я не хотел! Вернее, хотел, но... Вовремя не одумался. Прости своё неразумное дитя и помоги не доводить начатое до греховного окончания. Я больше не могу ясно слышать тебя, но ведь ты по-прежнему способен проникать в каждое моё чувство! Загляни в душу, некогда бывшую ничтожной частью тебя, загляни и убедись в её слабости... Я знаю, тебе милы сражения, особенно между Заклинателями, но разве этот поединок будет равным? Прошу, покинь помыслы детей своих! Битва состоится. Когда-нибудь. Только не сегодня. Не сейчас...

Рык умолк, но Хис выбрался из-под стула и доковылял до моих ног. Я присел на корточки, хватаясь пальцами за складки шкуры на загривке. Так и есть, ещё рычит, внутри. Можно перевести дыхание? Наверное. Но расслабляться рано.

— Это то, о чём я думаю? — осторожно спросил Валлор.

Я помедлил и, стараясь скрыть внезапно нахлынувшее смущение, ответил:

— Да.

— Как странно... — он всмотрелся в пса, никак не желающего успокаиваться от моей ласки. — Кто бы мог предположить? Но тебе удалось. Браво!

— Всё не совсем так, как кажется! Понимаешь, это скорее договорённость, чем...

— Обстоятельства имеют значение только для участников сделки. Для всех прочих довольно видеть и знать: ты одержал победу.

Победу ли? Она только сильнее ограничила свободу моих поступков. Казалось бы, ожидался обратный эффект, а на деле вокруг воздвиглись кольца новых крепостных стен. Конечно, они прежде всего призваны защищать меня, но и я не волен ими пренебрегать.

— Вэл, я не собирался...

— Воспользоваться его услугами? — Заклинатель качнул головой. — Конечно, нет. Ты пожалел о своём страхе раньше, чем отпустил его на волю.

Верно. Но я сам с трудом разобрался в собственных ощущениях, откуда же... Прочитал, гад?

— Какого...

— Извини.

А улыбается так ехидно, что не остаётся ни малейших сомнений: читал каждое моё чувство. С одной стороны, понимаю: уклоняться от струй Потока, значит, тратить силы на бессмысленные, но трудоёмкие действия. Но с другой... Мог бы сделать над собой усилие и не подглядывать в чужую душу! Ненавижу быть открытой книгой. Но увы, изменить положение не могу, потому придётся смириться с тем, что Валлор, ухмыляющийся у останков двери, раньше меня узнаёт о переменах в моём настроении. И всё же... Гад, он и есть гад.

— Что ж, вопросы по третьему пункту, как мне думается, тоже прояснены.

Кажется, я упустил из рук нить беседы.

— Прояснены? Значит ли это...

Заклинатель подтвердил мои опасения:

— Проблема управителя решена.

— Нет. Только не говори...

Он не промолвил и слова. Только синие глаза лучисто улыбнулись.

— Я не могу!

— Боюсь, доказать свою «немощность» тебе уже не удастся.

— Но всё равно: правила требуют...

Валлор строго сдвинул брови:

— Правила запрещают создание гаккаров, но один из них всё же ходит по земле. Правила предписывают назначение управителем того, кто способен договариваться с Хаосом, а я вижу рядом с тобой Зверя. Нарушение там, нарушение здесь... Глоток воды, глоток вина, и в чаше плещется напиток, вполне пригодный к употреблению.

Понимаю, он рад: спихнул на меня все трудности и может быть свободен. А мне что прикажете делать? К тому же... Я теперь тоже должен приказывать. Хоть иногда, чтобы не терять вес.

— Вэл...

— Да?

— Это всё хорошо и удобно, но... Тебя больше ничего не тревожит?

— Тревожит, — признается Заклинатель. — Личность того безумца, что нарушил правила. Очень хотелось бы знать её черты.

— Так спроси!

Чуть виноватая, но больше предвкушающая удовольствие улыбка:

— Думаю, спрашивать уместнее тебе.

Да, верно. Если уж я назначен управителем... Правда, что значит «назначен»? Разбирательства между двумя бывшими врагами-друзьями, перескакивающих от шуток к угрозам и обратно — разве их достаточно для исполнения ритуала?

— Риш, — поворачиваюсь к гаккару. — Ты не могла бы...

Блеклые глаза смотрят сквозь меня.

— Ты теперь мой хозяин, да?

— Можно и так сказать, но я бы...

— Я должна подчиняться, да?

— Всё не совсем ...

— И если ослушаюсь, ты отдашь меня своему псу, да?

Уф-ф-ф... Женщины почему-то обожают подобные игры: сначала доводят мужчин до белого каления, а потом милостиво уступают, намекая на неизбежность следующего сражения. Ришиан тоже принадлежит к женскому полу, и её повадки если и претерпели изменения, то крохотные, почти незаметные. Хочет вынудить меня сдаться? Проверяет на прочность? Глупая. Ей кажется, что ситуация позволяет выйти победительницей, хоть на короткое время? Как бы не так! Неужели она ещё не осознала? Малейший шаг в сторону от угодного Валлору направления, и спустя вдох мир забудет о существовании близнецов. Я могу колебаться. Заклинатель, посланный для устранения угрозы, не испытывает сомнений. Да, он рассмотрит все возможные варианты и выберет наиболее выгодный, но если планы нарушатся, ничто не помешает вернуться к первоначальному решению.

— Вот что, Риш. Слушай внимательно, потому что повторять не буду. У тебя нет выбора. Больше нет. До момента, как меня назначили твоим управителем, ты могла умереть по собственной воле, теперь же твоё сопротивление будет считаться ослушанием, и смерть — наказанием, а не свободным желанием.

— В твоих глазах! — Прошипел гаккар.

— Да, в моих. Но они единственные будут взирать на будущее, места в котором ты хочешь себя лишить. Отказываешься подчиняться? Хорошо. Мне начинать придумывать подходящую кару? Воображение у меня, конечно, не слишком богатое, но ради такого случая сподоблюсь. И начать могу вовсе не с тебя, а...

— Шиан не принадлежит тебе!

— Верно. Но позволь напомнить: она не принадлежит ни мне, ни кому-то ещё по очень простой, хоть и печальной причине. Твоя сестра живёт на этом свете взаймы. Благодаря тебе. Её жизнь в книге судеб записана между строками твоей. Шиан не должна была прийти в мир. Она нежеланная гостья, и её уход не вызовет никаких изменений.

Злобное, даже не шипение, а хрип или стрекот. Хочет броситься на меня и растерзать? Опоздала: я заблаговременно обзавёлся защитой и поддержкой. Оконченная партия игры осталась за мной. Не может признать поражение? Её трудность.

— Итак? Ты ответишь на вопросы?

Узкие губы кривятся, беззвучно шепча проклятия, но голова утвердительно, хоть и немного судорожно, кивает.

— Тот, кто наставлял тебя. Что ты о нём помнишь?

— Он нечасто приходил. Оставлял нас на попечении слуги, а тот не больно-то разговаривал, и мы никогда не знали, когда учителя ждать снова. А потом оба неожиданно ушли и больше не появлялись. Он старый. Наверное... — неуверенно добавила Риш. — Тогда он казался нам старым. Тёмноволосый. Кожа тёмная, как земля. Глаза — синие стёклышки: в них можно было видеть своё отражение, но больше ничего... Он всё время дрожал. Трясся, как в лихорадке. Но его движения всё равно оставались точными. На лбу вечно выступали капельки пота... Мутные и пахучие. Ещё у него вокруг правого запястья был обмотан шнурок, на котором болталась бляшка: я хорошо её запомнила, потому что когда он меня ругал, всё время размахивал руками перед моим лицом... Тёмный камень с вырезанной картинкой. Такая маленькая, но различимая до последней чёрточки.

— И что на ней изображено? — Спросили хором я и Валлор.

Гаккар немного удивился нашему оживлению, но ответил:

— Горный склон, превращающийся в волну.

Два взгляда напряжённо коснулись друг друга и снова воткнулись в лицо Риш.

— Гора? — Переспросил Заклинатель.

— Волна? — Уточнил я.

Ришиан смотрела на нас не на шутку испуганно, чем в любое другое время здорово бы повеселила: угрозы пропустила мимо ушей, а самый обыкновенный азарт приняла с опаской. Впрочем, в дальнейших пояснениях мы не нуждались, равно как и в чужом мнении:

— Дурной знак.

— Согласен.

— Надо обсудить.

— Разумеется.

— Здесь поблизости я вроде видел тихий трактир...

— Эй, heve! Это всё, что вы хотели услышать, да? А что дальше?

Я непонимающе взглянул на гаккара:

— Дальше?

— Да, именно дальше! Если ты теперь мой хозяин, должен заботиться обо мне, да?

Вот. Этого я и боялся. Попытка настоять на своём провалилась, и женщина начала атаку с тыла. А возразить-то нечего.

— Должен.

— Тогда, если ты такой сильный и могущественный, вылечи мою сестру!

Она слушала в детстве много сказок? Странно: вроде некому было быть рассказчиком.

— Всё не так просто.

— Правда? — Ришиан ехидно округлила глаза. — Но хозяин потому и называется хозяином, что может...

Честное слово, надо было позволить её прикончить. Тогда удалось бы избежать заслуженных насмешек и справедливых обвинений.

Валлор смерил гаккара недовольным взглядом и позвал:

— Лаймисс, зайди к нам!

Она стояла за порогом, совсем рядом с дверью, но осторожно дотронулась до печати в моей груди своим сознанием только теперь, отвечая на зов брата.

Та самая танцовщица у фонтана, только одетая скромнее и незаметнее, да к тому же закутанная в плащ. Чёрные волосы заплетены в косы и уложены вокруг головы под капюшоном с меховой оторочкой. Карие, вишнёвого отлива глаза смотрят предельно внимательно, словно их обладательница боится пропустить малейшее слово и движение. Смуглая кожа щёк разрумянена морозцем. Занятно... Она не пользовалась своими умениями? Наверное, в угоду Валлору, по долгу службы не торопящемуся открывать свою принадлежность к Заклинателям.

— Не заскучала? — Ласково спросил мой друг. Ну да, она же его родственница, дальняя и младшая, что подразумевает вольную или невольную опеку.

— Напротив, всё было очень познавательно.

Голос глубокий, богатый интонациями, хоть и резковатый. В самом деле, талантливая девочка.

— Хочу предложить тебе попрактиковаться в изменении тканей.

— Не откажусь. Что именно нужно сделать?

— Посмотри эту женщину, — Валлор указал на робко дожидавшуюся своей участи Шиан. — Она — недоделанный гаккар.

— Такое возможно? — Вспыхнули звёздочками интереса глаза Лаймисс.

— Как видишь. Но ей трудновато жить, насколько я понимаю.

Заклинательница быстрым шагом пересекла комнату, приблизила своё лицо к лицу сестрёнки гаккара, едва не соприкасаясь носами, потом отстранилась и доложила:

— Да, трудновато. Вторая пара желез ленится работать, но и первая не напрягается. Она не способна быть полноценным гаккаром.

— Это и мне понятно. Но я, как ты помнишь, не силён в целительстве, потому хочу спросить у тебя: возможно что-то поправить?

Лаймисс задумчиво нахмурилась, размышляя:

— Поправить... Вывести железы на один уровень отдачи? Надо бы посмотреть протоки поподробнее...

Правая рука Заклинательницы стремительно вылетела из складок плаща и вцепилась в горло Шиан. Гаккар сделал было неуверенный шаг к сестре, но наткнулся на подставленное мной плечо. Левое. Боль снова напомнила о себе, пришлось давить стон стиснутыми зубами.

— Не трогайте её!

— Успокойся, Риш, никто не причинит твоей сестре вреда. Не причинит, верно?

Лаймисс повернула голову в мою сторону жестом, смутно напоминающим поклон:

— Всё будет, как пожелает hhyde-o-hhies... Готово! Я немного расширила протоки желез: теперь количества вырабатываемого яда и противоядия будут равны между собой.

Шиан, чьё горло освободилось от хватки Заклинательницы, растерянно перевела взгляд на меня.

— Я... больше не буду болеть?

— Почему же? Будешь. Простуду, к примеру, можешь подхватить запросто, ведь один добрый дядя не умеет стучаться в дверь, а предпочитает её сносить, чтобы войти. Но поцелуи сестры тебе больше не понадобятся.

— Правда? — Тёмно-синие, столь же глубокого цвета, как у Валлора, но невероятно нежные и хрупкие глаза сверкнули слезинками.

— Правда.

Она прижалась к моей груди, изо всех сил стиснув пальцами рукава куртки.

— Это так... странно... я не могла и мечтать, а теперь...

— Вообще-то, благодарить надо не меня: я в исцелении участия не принимал, да и не мог принять.

Шиан замотала головой:

— Но без вас ничего бы не случилось!

— Она права, Тэл. Без тебя ничего бы не случилось, — улыбнулся Валлор.

— Лучше бы и не случалось! Этим девицам некуда деваться: с прежней службы их отпустили, а найти новую не так уж просто. Куда я их дену?

— Придумаешь.

— Тебе легко говорить, а я...

— А ты сейчас отцепишь красотку от своей груди и уделишь мне несколько минут для важной беседы, — непререкаемо заявил Заклинатель.

— Дверь!

— Что «дверь»?

— Верни на место!

— Вообще-то, я не запоминал структуру и...

— Верни, кому говорят! Иначе — никакой беседы!

— Как пожелает hhyde-o-hhies, — не допуская даже тень улыбки на лицо, поклонился Валлор. И вместе с обратным движением выпрямляющейся спины древесная труха вспорхнула в воздух, перемешиваясь, склеиваясь в волокна, сплетаясь... Чтобы снова стать дверью. Только цельной, а не сколоченной из досок.

Трактир мог считаться тихим лишь в силу довольного раннего времени суток, то бишь, полуденного. В неотягощённые празднествами дни посетителей и вовсе не было бы, но Зимник внёс свою поправку: несколько загулявших ещё с ночи горожан невнятно чему-то радовались в одном из углов полутёмного зала с низким потолком. Мы, разумеется, заняли другой угол, подальше от любопытных глаз и ушей, и к разговору приступили исключительно после того, как подавальщица, доставившая к нашему столу эль и хладные останки капустного пирога, вернулась на кухню.

Не знаю, как мои спутники, а я заказывал еду и питьё не для отвода глаз, и подтвердил намерения делом, жадно вгрызаясь в слегка размякшее тесто. Валлор, кажется, не обратил внимания на моё сражение с пищей, а вот Лаймисс наблюдала за поглощением пирога с заметным удовольствием, о чём и сообщила:

— Мужчина должен много и хорошо кушать. Особенно, когда ему нужны силы для восстановления здоровья.

Что она имеет в виду? Ах, уже успела добраться до моей раны... Быстрая девочка.

— Ничего, вот всё восстановлю, стану клевать, как птичка, по зёрнышку!

— Проверим?

Она игриво улыбнулась и положила ладошку мне на грудь. Печать недовольно прислушалась к голосу чужого Потока, но, по некоторому размышлению, не усмотрела в нём враждебности и потеснилась, позволяя целителю делать свою работу. Прорезанные ткани и порванные сосуды вернулись к своему изначальному состоянию за считанные мгновения: я успел только выдохнуть и снова сделать вдох, а на следующем выдохе от раны не осталось и воспоминания.

— Вы настоящий мастер, hevary.

— Ну что вы! Я ещё не заслужила права так называться. Нужно будет провести не одно восстановление нарушенных тканей, чтобы получить право проводить настоящие изменения.

Всматриваюсь в смуглое лицо Заклинательницы.

— Вы стремитесь именно к этому?

Она промолчала, предоставляя возможность ответа Валлору:

— Как и всякий «водник». Изменять, оставаясь в предначертанных пределах. «Каменщики» больше всего ценят незыблемость, «огневики» — безумную смену очертаний, «ветрогоны» — неощутимое, но непреодолимое влияние... Такова наша природа.

— Ваша природа.

— Тэл, как ни упирайся и ни отбрыкивайся, ты всё равно остаёшься одним из нас. И сопящий под столом пёс — лучшее тому подтверждение.

М-да, пёс. За которого пришлось сунуть в лапу хозяину трактира лишнюю монету.

— Думаешь, меня это вдохновляет?

Валлор вздохнул:

— Не думаю. Тебе, должно быть, очень трудно. Но судя по всему, ты справляешься!

— Справляюсь, ещё как! Вот, посадил себе на плечи ещё и двух девиц неизвестного происхождения... Кстати, о девицах: мне не нравится рассказ Ришиан.

— Мне тоже. Рисунок на камне... Я хотел бы ошибиться, но в этот раз не получится.

Верно. Не получится. Мы оба слишком хорошо знаем, откуда взялось изображение горы, переходящей в волну...

У Заклинателей не существует особых правил по выбору супруга: женщина начинает Танец, мужчина разделяет его, и наследственные особенности не имеют решающего значения. Когда-то давно, в самом начале Совет пытался следить за чистотой родовых линий, но после заметного угасания жизненной силы в потомках тщательно подобранных пар было принято решение: пусть соединяются достойные друг друга, а не назначенные сверху. Супруги должны быть примерно равны по силе, чтобы их дети не утрачивали многообразие оттенков дара, а наоборот, порождали в себе всё новые и новые.

Но всё равно, определённые традиции сложились сами собой. Так, к примеру, очень часто и охотно составлялись пары из любителей одной стихии, что вело к усилению способностей, правда, только при управлении либо огнём, либо землёй, либо водой, либо воздухом. Пары из разных стихийщиков подбирались реже и старались следовать нехитрой детской считалочке: «Ветер вздымает волны, раздувает пламя, но замирает, встречая на пути скалу. Волны по песчинке уносят берег и убивают пламя. Лишь в окружении камней костёр горит ровно и ярко». Говоря проще, мой несостоявшийся брак с Тайрисс, «огневицей», считался весьма удачным, а вот если бы я выбрал в супруги ту же Лаймисс, неизвестно, чем завершилось бы дело. Скорее всего, расставанием, потому что «водница» могла разрушить меня и понести убытки сама. Как, собственно, и произошло с одним из моих предков, тем, что когда-то тоже выбрал своей стихией землю.

Халлор встретился с Венадисс на каком-то из семейных праздников и влюбился. Позже начали ходить слухи, что прекрасная «водница» ещё в первую встречу пробуждённым зерном Хаоса начала разрушение души моего двоюродного деда. Не знаю. Всё может быть. Но вряд ли она искренне желала того, чего добилась... Халлор довольно быстро утратил душевное равновесие: мог казаться спокойным и рассудительным, а в следующий миг взрывался необоснованным гневом. И однажды его поведение стало вызывать серьёзные опасения. Спешно собравшийся Совет не нашёл ничего лучшего, как отлучить безумца. Подобное решение почиталось вернейшим, потому что вдали от других Заклинателей, лишённый поддержки семьи, отлучённый всё больше и скоре сходил с ума, разрушая себя сам и погибая. Но никто не учёл силы любви: Венадисс ушла вместе с моим дедом. Ушла в никуда, пропав в безвестности. Многие десятилетия о паре отлучённых ничего не было слышно, и вот...

Рисунок на каменном медальоне. Горный склон, подмываемый волнами. Знак любви, знак, выбранный при заключении супружеского союза. Уже тогда он предсказывал крах, но случившееся затмило все мрачные предположения.

Где-то бродит Заклинатель, не имеющий представления о правилах или же, напротив, наученный им не подчиняться... Это грозит дурными последствиями. Очень дурными.

— Халлор?

— Его отпрыск. Хотелось бы верить, что единственный.

— По словам Ришиан, он плохо выглядит.

— Конечно, плохо! Ему же приходится всё время бороться с хаосом внутри себя: где уж тут время и силы для заботы о внешности.

— Но его истинный возраст...

— Немногим за шестьдесят, я думаю. Халлора отлучили, когда твоему отцу было больше лет, чем сейчас Тэллору. Ты родился ещё примерно через два десятилетия. Так что...

— Дядюшка в самом соку.

— Именно.

Валлор вперил угрюмый взгляд в миску с кусками пирога. Будь капуста чуть поживее, она бы убежала, честное слово!

— Что будешь делать?

— Сначала доложу Совету.

— А потом?

— Потом... — Он с силой зажмурил глаза, снова распахнул веки. — Потом возьмусь за исправление ошибок.

— Почему именно ты?

— Потому что Венадисс была моей бабкой.

В самом деле... По долгам предков всегда отвечает их потомок — последний в роду на момент объявления проступка. Но это означает...

— Я тоже участвую.

— Ты?!

— А кого прикажешь привлечь к ответственности? Тэллора? Попробуй. Я буду долго и громко смеяться!

— Тэл, ты не совсем понимаешь всю опасность, — осторожно заметил Валлор. — С безумцем невозможно договориться.

— Кто-то собрался устраивать переговоры? Лично я — нет. Только после того, как поймаем его и скрутим, не раньше!

— Ох... — он расстегнул ворот камзола. — Мне не нравится твоё воодушевление.

— Знаешь, мне тоже. Но я лучше тебя понимаю, на что способен сумасшедший Заклинатель.

— Неужели? — Прищурились синие глаза.

— В конце концов, я сам едва не... Впрочем, оставим пока эту тему: hevary заскучала без нашего внимания.

Лаймисс улыбнулась, сделав вид, что польщена оказанной честью:

— Ваши дела важнее моей скуки, heve.

— И всё же, пользуясь случаем, я хочу кое о чём вас расспросить.

— Буду рада помочь, — кивнула чёрнокосая голова.

— Вам, как женщине, это должно быть известно лучше, чем кому бы то ни было... В каком возрасте Заклинательница начинает по-настоящему чувствовать свою силу?

Тёмно-вишнёвые губы задумчиво выпятились.

— Есть незначительные различия, но чаще всего вскоре после первой кровопотери.

— То есть, лет в двенадцать-тринадцать?

— Да, примерно. Но проходит некоторое время прежде, чем ощущения из неосознанных и непонятных становятся настойчивыми и требовательными. Тогда появляются вспышки гнева, потребность в ласке, первая влюблённость... Очень тягостное время для родителей и наставников. Почему вы спрашиваете?

— Есть причина... А Танец? Когда он начинает приближаться к своему истинному виду?

— Ближе к совершеннолетию, конечно же. Лет с восемнадцати и далее, а до того больше похож на неуклюжие попытки пройти по канату, лежащему на земле.

Значит, есть ещё немного времени: принцессе сейчас шестнадцать, и у меня в запасе около двух лет, чтобы... Чтобы что? Чему я могу научить Мииссар? Может быть, стоит довериться Валлору и всё рассказать? Нет. Не сейчас. Пусть мой друг занимается внезапно объявившимся безумцем, а её высочество и Империя подождут.

— К чему такие странные вопросы, Тэл?

— Любопытничаю. Нельзя?

— Можно, — соглашается Заклинатель. — Но насколько помню, даже в ранней юности ты никогда и ничего не делал просто так. Это тайна?

Смотрю в глубину синих глаз, не отводя взгляда.

— Не моя, Вэл. Извини.

— Как знаешь, — он пожимает плечами. — Я всё равно сейчас обеспокоен другим.

— Да, этим родственничком... Он, должно быть, искусно прячется, если ухитрился вырастить гаккара без ведома Совета.

— И найти его будет непросто, — подводит итог Валлор.

— У тебя получится.

— Твоими молитвами, если только.

— Уповаешь на мой глас, достигающий божьих ушей?

— Если ты выпросил зверушку у Хаоса, неужели не уболтаешь кого-нибудь из небожителей?