Пасынок

Хороший мальчик

25 лет назад

Еда для неё не была необходимостью. Но, отчего-то, почти все вампиры её ели, хотя могли бы не есть. Возможно оттого, что она всего-навсего была вкусной, намного вкуснее, чем кровь. Кровососы без зазрения совести заказывали ночью в ресторанах стейки, брали десерты и салаты, правда, такая еда голод не убирала, и не дарила чувство сытости. Всплеска энергии после таких блюд не ощущалось, даже если то был самый крепкий кофе. Многие пили кофе по утрам, скорее, по инерции, по привычке из прошлой людской жизни, нежели потому, что это было на самом деле нужно.

Они могли спать. А могли и не спать. Сон не восстанавливал силы, сонливость возникала чаще всего от голода, и не проходила, пока не удавалось попить чьей-нибудь свежей крови. Чем свежее она была, тем больше сил давала. Но, в случае Кристы, даже консервированная была неплохим таким вариантом. Как экстренный паёк, который долго и легко хранился, а еще его просто брать с собой.

Днем девушка, все же, предпочитала спать. Во-первых, чтобы зловещее солнце побыстрее скрылось за горизонтом, а во-вторых так было проще внушать себе, что она ни капли не устала. Напротив, отдохнула и выспалась.

Она стеклянными глазами смотрела, как ребенок увлеченно сидел возле телевизора и играл в игровую приставку. Криста не покупала себе ничего из людской еды больше двух месяцев, чтобы купить ему такой подарок, но, несмотря на вынужденную диету все равно чувствовала себя самой счастливой на свете. Он был так рад, когда она ему её принесла. Так рад, даже обнял. Хотя совсем не любил разговаривать, и еще больше не любил, когда к нему лезли обниматься.

Милый мальчик. Кто-то, ради кого стоит жить.

Ветер гонял мимо окна редкие желтые листья, которые срывал с деревьев, слегка качались пыльные бордовые шторы. Холодало, и погода теперь навязывала новую статью расходов. Одежда, ибо пасынок рос очень быстро. А одевать его в ношенную кем-то одежду совсем не хотелось. Сквозняк пробивался сквозь старые щели подоконника и гулял по комнате, но никто на этот холод внимания не обращал.

— Нил, нужно ложиться, уже десять часов. — Девушка опустила глаза. — Завтра в школу не встанешь.

— Я не пойду в школу. — Спокойно ответил тот, глядя в кинескопный экран. — Ненавижу её.

— Ишь ты какой. — Она прищурилась. — А что же ты будешь тогда делать? Играть в игры?

— Пойду на работу. — Вдруг ответил он, безотрывно глядя в экран. — На работе денег дают, а в школе ничего не дают.

— Где ж ты видел такую работу, куда берут детей? — Криста хитро улыбнулась. — Сперва заканчивают школу, а уже потом идут работать. Без школы не выйдет.

— Тебя, получается, не берут на работу, потому что ты тоже еще ребенок? — Нил едко улыбнулся.

— Чего-чего? — Девушка прищурилась. — Сейчас как дам поджопник, улетишь в кровать, спать.

— Не злись. — Спокойно ответил мальчик. — Ты некрасивая, когда злишься. Сейчас допройду уровень и лягу.

— Ловлю на слове. — Пробубнила Криста и перевернулась на другой бок.

Так или иначе, Нил был хорошим ребенком, даже если иногда подначивал свою вынужденную воспитательницу. Обычно называл её просто «ты», или редко когда по имени. Он слушался, не был капризным или привередливым. Ел то, что ему давали, сам собирал свои вещи и почти что не играл в игрушки. Единственное, что ему по-настоящему нравилось, это новая игровая приставка, от которой он не отходил. Иногда даже любовно протирал её тряпочкой и раскладывал на ней игровые картриджи.

Нил сам мыл свои тарелки, ложки с вилками, сам себя обслуживал, не боялся оставаться один, и всегда со сдержанной улыбкой встречал сожительницу с работы. Было, гладил её по спине, будто чувствовал, как сильно она уставала за рулем. Как сильно уставала носиться курьером, и как натянуто пыталась смеяться от этой усталости. Чувствовал, и пытался быть рядом. Так, как умел.

— Криста. — Раздалось где-то над ухом. — А как тебя зовут? У меня есть девочка в классе, её зовут Кристабель. А буфетчица Кристина. Ты тоже Кристина? Или Кристабель?

— Кристаллин. — С грустной улыбкой ответила вампирша. — Меня зовут Кристаллин.

— Красиво. — Он уселся рядом, и тихо хрустнул диван с давно продавленными пружинами.

— Что, хочешь полежать со мной? — Она с той же улыбкой подняла брови. — Иди сюда.

— Вообще-то, ты заняла мой диван. — Отвернулся пасынок. — Иди к себе спи.

Девушка вздохнула, и принялась медленно вставать. Как было бы здорово, если бы сон на самом деле восстанавливал ей силы, но увы. Криста поднесла худые ладони к голове, запустила их в черные, как вороново крыло волосы с синим отливом и слегка их взъерошила. Они итак вечно стояли торчком во все стороны, словно её ударило током, а так еще хуже. Но искоренять странную привычку взлохмачивать саму себя просто не было сил. Ходить к парикмахеру не было ни времени, ни денег, поэтому волосы она часто подравнивала сама себе тяжелыми кухонными ножницами.

— Почему ты много работаешь, а у нас постоянно нет денег? — Вновь с каким-то мнимым укором спросил Нил, накрывшись светлым одеялом. — Родители моих одноклассников работают меньше, и у них деньги есть. Почему у тебя не так?

— Потому что... — Взгляд становился пустым. — Потому что у меня не было денег на образование. А тем, у кого нет образования, платят не очень. Плюс ко всему, я плачу за твою страховку….

— Что значит «образование»?

— Университет после школы. Ты выбираешь, кем хочешь работать, и там тебя учат, как работать. Потом ты получаешь специальную бумагу, которая подтверждает, что ты можешь идти на работу. Тебя принимают, и… и все. Кем ты хочешь работать, когда вырастишь? — Она неловко улыбнулась. Понимала, что еще слишком рано для таких вопросов, но ответ услышать хотелось.

— Тем, кто получает больше всего денег. — Мальчик повернулся на спину и закинул руки за голову. — Кто это?

— А, ну… инженеры. Программисты. Врачи, адвокаты. Риелторы. Финансисты там всякие… на хороших должностях. Бизнесмены. Ученые… в общем, чем сложнее профессия, обычно, тем больше за неё платят. В правлении еще.

— Понятно. А кто из всех них получает больше-больше всего?

— Бизнесмены я думаю. — Криста пожала плечами. — Но это сложно. У многих не получается, и они прогорают.

— Значит, я буду бизнесменом. — Уверенно сказал ребенок.

— Ладно. — Девушка вновь невольно улыбнулась.

— А у нас будут деньги на образование? — Вдруг напрягся Нил, словно вспомнил о самом важном.

— Да, будут. — Уверенно ответила мачеха. — Будут. Неважно, кем ты захочешь стать. Ты им станешь, я обещаю.

* * * 22 года назад

Она тяжелым взглядом смотрела на стол, когда перед ней резко поставили тарелку с супом. В ароматном овощном бульоне плавала брюссельская капуста, ровные кубики картошки и моркови, болгарский перец, и… что-то еще. Криста медленно подняла брови, затем перевела взгляд на мальчика, который стоял у плиты и лениво помешивал суп небольшим половником.

— Это ты сам? — Тихо спросила та, словно не заметила, как Нил готовил, когда на дрожащих от усталости ногах вползла на кухню.

— Ешь. — Отстраненно ответил он.

— Но ты, но... — Она проглотила ком. Тело тут же захватил внезапный стыд оттого, что девушка не успела приготовить ему какой-нибудь нормальной еды, прежде чем бежать на работу, из-за этого стыда хотелось спрятаться.

Взяла мальчика, чтобы о нем заботиться. Чтобы дать ему любовь и ласку, образование, вырастить и проводить в мир. Ну и каков итог? Из-за работы ребенок её мало видит, предоставлен, практически, сам себе. Теперь дошло до того, что Нил ей готовил, хотя должно было быть строго наоборот. Вместо того, чтобы топтаться с половником у плиты, он должен сейчас гонять с ребятишками в футбол или баскетбол. Или, хотя бы, играть в приставку, если уже сделал уроки. А он сделал. Хороший мальчик почти никогда не доставлял никаких проблем. Его хвалили учителя, его приглашали на олимпиады, он даже… даже никогда не болел. Почему-то.

Идеальный ребенок. А она — дерьмовая воспитательница.

— Милый, прости меня пожалуйста. — Едва выдавила из себя Криста. — Прости… хочешь, в выходной пиццу закажем? Или я тебе тоже что-нибудь вкусное приготовлю? То, что скажешь…

— Ешь давай. — Повторил он.

Она проглотила ком. Вновь стыд. Вина. Отчуждение и печаль. Холодной рукой девушка взяла железную ложку, зачерпнула суп и поднесла ко рту. Вкусно пахнет.

И так же замечательно на вкус.

— Спасибо. — С улыбкой прошептала Криста, пока слезы катились по носу в тарелку. — Очень вкусно. У тебя отлично получилось. — Волосы падали на лицо, заслоняли дрожащий подбородок и опущенные уголки рта.

— Угу. — Нил кивнул, перекладывая на столе какие-то тарелки. Похоже, собирал в раковине грязную посуду.

Взяла к себе мальчика, потому что не сумела расстаться с ним. Потому что… с ним было теплее и лучше, чем одной. В итоге обрекла его на бедное детство. Обрекла на время у плиты и на мечты о заработке. Эгоистка. Если бы нашла в себе силы отказаться, он, возможно, жил бы в нормальной, полной, обеспеченной семье. А, возможно, так и сидел бы в детском доме.

— В следующий раз такой готовить? — Равнодушно спросил ребенок, раскладывая посуду по железной сетчатой полке. — Или что-нибудь еще будешь?

Вновь подкатывал ком. Десятилетний ребенок спрашивает, что его несуразная, безответственная сожительница будет есть.

— Давай я тебе что-нибудь приготовлю, милый? — Вампирша выдавила из себя улыбку. Знал бы он, что еда не дает ей сил. Но… за то это все равно очень вкусно. Вкусно и хорошо.

Нил слегка обернулся, и как-то странно покосился на неё через плечо. Будто… не верил в её слова. Не верил, что она найдет время и силы что-то готовить, и уж тем более по просьбе. Он вздохнул и вновь вернулся к посуде, закатав рукава свободной белой рубашки. На затылке виднелся крошечный схваченный темной резинкой хвостик, от его вида Криста вновь стыдливо отвела глаза. Нет времени даже сводить его в парикмахерскую. Опять тело захватил приступ вины и печали.

— Милый, знаешь я о чем подумала? Давай я дам тебе денег, пусть миссис Макконер сводит тебя в парикмахерскую. Как считаешь?

— Не надо. Так пойдет. — С привычным равнодушием ответил пасынок, больше не оборачиваясь. — Ты доела? Дай тарелку помою. — Он забрал из-под носа девушки пустую тарелку и понес к раковине.

— Спасибо. — Тихо отвела та, вновь глядя на спину Нила, неловко вставая из-за стола.

— А в парикмахерскую лучше сама сходи. Заросла, на веник похожа.

Криста обиженно прищурилась, так ничего и не сказав. Медленно вышла из кухни в привычно темный коридор, где под потолком обои покрылись небольшими подтеками. Оставшись во мраке, она достала из кармана тонкую пачку долларовых купюр, и принялась их считать. Так же медленно вошла в комнату, присела возле громоздкого кресла, затем тихо достала оттуда крупную, черную, глянцевую коробку из-под зимних сапог. Сняла с неё крышку, тяжело вздохнув.

На дне лежали кучи таких же небольших пачек, свернутых пополам и перетянутых резинкой. Вампирша перетянула еще одну, и бросила к остальным, потом принялась их считать. Даже если она не может нормально позаботится, с ней Нил получит образование. И медицинскую страховку. Выйдет в люди, станет тем, кем пожелает. Этот факт хоть как-то успокаивал несостоявшуюся мачеху, да, Криста не готовит ему суп сейчас, но есть вещи поважнее супа. Например, будущее. В конце концов, она живет вечно. А у пасынка… время жизни строго ограниченно. Он должен смочь стать тем, кем захочет. Должен смочь завести семью, стать счастливым.

Деньги были дорогой в это лучистое, светлое будущее.

Девушка закрыла коробку и вернула её назад, на место. Еще одной чертой идеального мальчика было то, что Нил не лазил по её вещам. Не лез в личное пространство, хотя не очень-то подпускал к своему. «Не лезь ко мне обниматься!». «Не трогай мою футболку, я сам постираю!». «Не суйся в мои учебники, я там пометки для себя, а не для тебя сделал!».

Становилось немного грустно от такого, но, все же, Нил был отличным ребенком.

Но только ребенком.

* * * 17 лет назад

Он катастрофически быстро рос. И был заметно выше сверстников, которые ходили с ним в один класс. В парикмахерской так больше и не был, носил привычный хвост на затылке, который с каждым годом становился все длиннее. По-прежнему хорошо готовил, ставил тарелку перед носом девушки, когда та приползала под утро с работы, и иногда подозрительно косился, ведь еда не делала её бодрее и свежее. Подозрительно косился, оттого что за десять лет жизни с непосредственной Кристой у неё не появилось ни одной новой морщины. Словно однажды она застыла в своем возрасте. Застыла, и больше из него не выходила.

Она в самом деле казалась ему непосредственной. Слишком мало думает, слишком много смеется, слишком сильно переживает по пустякам. Может внезапно забыть, куда шла, развести руками и пойти в другую сторону. Беда, а не женщина. Мало того, еще и расчёсывается раз в неделю, смотрит выходными ночами мультики, а потом тащит его пересматривать их вместе с ней.

Непосредственная до раздражения. До тошноты. Но Нил, почему-то, ухмылялся, глядя на неё. Отставлял голову всякий раз, когда Криста пыталась его погладить, затем мерзко улыбался и сам гладил её по голове. Кто кому тут воспитатель? Если он не напомнит, она забудет, где припарковала машину и оставила куртку. Бесящая, безответственная. Свалилась же на его голову.

Десять лет назад, когда неизвестные ворвались в его старый дом и устроили там резню. Она ему так говорила. Но то, что случилось на самом деле, парень не помнил. Все было как в тумане, как во сне. Первым его воспоминанием из детства было и оставалось яичное пирожное, которое Криста принесла ему, однажды, с работы. В памяти не было даже лиц родителей. Единственное — Нил помнил, что его родная мать была шатенкой. Со строгим голосом, собранной и совсем неулыбчивой. Правда, то был, скорее, ассоциативный ряд.

Иногда ему было интересно, не стал ли он таким же. Или, может, таким же, как отец. Вечно занятым перфекционистом без лишних эмоций. Должно быть, Криста на второй день сгнила бы, если б оказалась в его реальной семье. Ну, или сбежала бы.

Он с привычной ухмылкой разливал суп по тарелкам. Хлопнула старая скрипящая входная дверь, и в коридоре послышалась возня.

Три… два…

— Нил, Нил! — На кухне в дверном проеме показалась взъерошенная черная голова. — Утречко! Знаешь, что я тебе купила?! Попробуешь угадать?!

— Если на этой футболке опять будет роза, сама будешь носить. — Подросток усмехнулся себе под нос. Сломанный голос заметно сел и, временами, отдавался тяжелой хрипотцой.

— Не знаю, чем тебе в тот раз не понравилось. — Криста слегка сконфузилась. — Так много кто ходит, я видела.

— Кто? Твои подружки из таксопарка? — Он едва заметно закатил глаза, затем медленно подошел к столу, и поставил на стол тарелку с небольшим сколом. — Ешь. Суп с фрикадельками.

— Спасибо. — Девушка искренне улыбнулась и схватила ложку, украдкой глядя на уродливую скатерть с фотореалистичными лилиями.

Она на самом деле выглядела как девушка.

— Криста. — Нил медленно развернулся и отошел к раковине. — А сколько тебе лет, если не секрет?

— Двадцать... — Та очевидно смутилась и замялась. — Двадцать восемь. Мне двадцать восемь.

— Понятно. — Он отчуждено кивнул.

— Так что я тебе купила, угадаешь?

— Какую-то ерунду опять.

— Ничерта не угадал. — Вампирша обиженно прищурилась. — Я купила тебе цепь.

— Что? — Парень сконфуженно поднял брови. — Якорную? Велосипедную?

— Шути сколько влезет. — Бубнила Криста, запихивая в рот фрикадельку. — Цепь для ключей, на пояс. Я видела, сейчас много кто так ходит. Вот, у тебя тоже будет.

Он едва держался, чтобы не рассмеяться во весь голос. Губы ходили волнами на лице, само собой дергалось веко на левом глазу.

— У тебя на работе что, портал в другое измерение? — Сквозь зубы цедил Нил, только бы не прыснуть. — Портал в прошлый век?

— Портал на улицу. — Девушка отвела глаза. — Ты то в школе, то дома. Не гуляешь, никуда не ходишь. Уже, наверно, забыл, как люди выглядят. Как… одеваются. Это же сейчас важно. Что модно, там, что не модно. — Ей действительно казалось, что для подростков это было крайне важно. Определяло симпатии, создавало репутацию. Как ни странно, в этом непоседливая Криста была права.

— А в школе людей нет, да? — С усмешкой спросил он.

— У тебя, ну. — Она чуть смутилась и опустила глаза. — Подружка есть хоть? А то все ребята по парам. А ты? Тебе… кто-нибудь нравится?

Нил недобро прищурился. Ему явно не понравился этот вопрос.