Пасынок

Прощай

— Это что? — Крис как-то мрачно усмехнулся, глядя на домашний тортик на столе и на нетронутые стейки. — Выглядит вкусно.

— Нил ушел, но так ничего и не попробовал. — Девушка понуро опустила глаза, словно сдерживала очередной порыв заплакать. — Мы поссорились утром.

— Как обычно. — Гость закатил глаза. — В лучших традициях. У тебя есть что-нибудь выпить? Я сейчас обосрусь от напряжения. Гавно, а не утро. Пиздец. Как я вляпался в эту хуйню? — Он словно говорил это сам себе, медленно присев за кухонный стол. — Ну так что? Пиво, там, хотя бы, или лучше чего покрепче. Мне надо снять напряжение. Сука, ну и денек.

— Сейчас посмотрю. — Глухо ответила Криста, и полезла в один из старых деревянных кухонных шкафчиков. — Есть водка, но она старая. Я ею… ранки обрабатывала.

— Годится. — Крис довольно кивнул. — Хоть что-то, блять. Вилка есть? Ложка?

— Зачем? — Ллейст сузила глаза.

— В смысле как? Еду есть. Твой пасынок еду не ценит, ему вообще насрать.

— Это для Нила. — Зрачки жутко блеснули в свете дня. — Для Нила, я это готовила для него. У него сегодня день рождения. Даже если он не стал — плевать. Тебе могу предложить сендвич с сыром и суп из лапши.

Гость усмехнулся, раздраженно поджал губы, но ничего на это не ответил. В итоге просто стиснул зубы и процедил:

— Окей. Давай сюда сендвич, и налей мне.

Девушка глубоко вздохнула и полезла в холодильник, на котором тихо звякнули два круглых магнита с мультяшными мордочками кота и зайца. Она медленно убрала со стола еду для парня, затем достала тарелки со вчерашними сендвичами и небольшую бежевую эмалированную кастрюлю. Так и не дождавшись рюмки, Крис снял крышку у бутылки с водкой, сделал большой глоток и тяжело выдохнул.

— Странные у вас отношения, однако. — Он оскалился. — То он мне яйца оторвать обещал, а ты за ним вдогонку понеслась, гостей дома бросила. То, теперь, он к друзьям каким-то свалил, а ты для него жратву бережешь, как будто он её реально есть станет.

— Нил не любит чужаков, я предупредила тебя об это сразу. — Криста сжала кулаки. — А еще он вспыльчивый. Все подростки такие.

— Ой-ой, хватит уже, а. Не заешь, что ляпнуть, лишь бы только его выгородить. Хотя, давай на чистоту, ведет он себя как паршивый выродок. — Крис сделал еще глоток. — Уши бы ему кто надрал, только мне это нахер не сдалось.

— Не смей его оскорблять. — Прорычала Ллейст. — У всех есть недостатки, но не смей его оскорблять. Мой любимый и единственный пасынок. — Она вытаращила глаза, затем со звоном бросила тарелку с сендвичами на стол. — Еще и в моем доме.

— Не заводись. — С упреком процедил гость. — За то, что он мне тогда выдал, я имею право быть недовольным. Нормальный мужик не спустил бы такое с рук, а с ноги бы ему заехал, чтоб уважал старших. И нормальная баба была бы благодарна за воспитание из щенка мужчины, как в армии. — Крис явно быстро пьянел. От трех, хотя и крупных глотков разрозненно ухмылялся, тяжело дыша. — Слушай, Крист. Ты, случаем, со своим пасынком не спишь?

— Что? — Девушка раскрыла глаза, отшатнувшись. Тело тут же охватила кислота гневной ярости, гостю хотелось дать пощечину. — Ты больной?!!

— Не дури. — Мужчина покачал головой. — Не дури и не бесись. Вы, все же, не кровные родственники, так что я спросил. И не мать ты ему нисколько.

— И что теперь?!

— Ладно, ладно, все. — Вздох.

Ллейст сжала челюсти и пошла в комнату, чтоб больше не видеть это наглое полупьяное лицо и не провоцировать скандал. Казалось, чем больше времени проходило, тем сильнее Крис менялся. Совсем… не в лучшую сторону. Сперва он был, вроде бы, милым парнем который встретил её, упавшую в городе, готов был предложить помощь и одно неловкое, странное свидание, просто потому что незнакомка ему очень понравилось. Но годы шли, и каждым новым мужчина становился все циничнее, все раздражительнее. Злее. В целом, его устраивала сложившаяся модель отношений с Кристой, но иногда он порывался съехаться, и в тот момент всегда мешал сожительствующий воспитанник. Досаждающий двухметровый пацан, который явно попутал берега, когда с ним разговаривал.

Девушка глубоко вздохнула и присела на незаправленный с утра диван. Белая наволочка, тонкое одеяло в таком же тонком пододеяльнике. Нил уходил впопыхах. Хотелось взять его подушку, прижать к себе, и попросить прощения. За все. За то, что так получилось. За обиду. За кольцо, которое словно горело в кармане джинсов, которое она не могла принять.

Ллейст даже не думала сейчас о том, что он сам её потом отослал. Оскорбил. Криста чувствовала, что разбила ему сердце. Разбила сердце, и, возможно сейчас, оставшись один, он бы схватился за лицо и едва сдержал бы слезы. Больно. Но девушка ничем не могла ему помочь.

— Эй. — Над ухом раздался пьяный шепот. — Твоего мальчишки-собственника дома нет. Может по-быстрому? — В ту же секунду на плечах оказались чужие тяжелые руки.

— Крис. — Пробормотала вампирша. — Я… я не хочу, извини.

— Не понял. — Голос становился жестче. — Ты, типа, моя женщина. Сегодня мне надо расслабиться, у меня тяжелый день. Что значит «я не хочу», издеваешься??

— Это значит, что я не хочу. — Ллейст опустила глаза на постель пасынка. — И вообще тебе лучше уйти.

— Охереть. — В ту же секунду мужчина одернул руку, и Криста почувствовала, как ладонь коснулась её головы, сомкнулась в волосах и с силой дернула их вперед. — Мало того, что поддержки от тебя — ноль, так ты еще и просто трусы снять не можешь, не хочет она! — Рявкнул гость.

Резкая боль пронзила кожу. Внезапно девушка ощутила сильный толчок перед, ноги подкосились, и она упала на постель Нила. Пальцы вдавливали её лицо в пружины старого дивана, которые скрипели прямо у уха. Тело онемело от шока и страха, раздался треск джинсов. Мужчина стаскивал их с её бедер.

— Уйди! — Закричала Ллейст в простыню. — Уберись, тварь, или я вызову полицию и сдам тебя!!

— Что ты сказала?! — Сипло процедил Крис. — Мне что, вырвать тебе язык?? Напрашиваешься на проблемы, да?? Если бы ты просто молча дала, ничего бы сейчас не было, ничего!

Нажатие на голову все усиливалось, ткань джинсов продолжала рваться. Она вновь издала истошный крик, который услышал лишь диван. Стиснула зубы, попыталась податься вперед, но мужчина навалился сверху, как мешок со старым, прелым, вонючим зерном. Сердце сжималось от страха, органы в животе напрягались до страшной боли. Холод гулял по телу, пальцы рук начинали дрожать. Что он делает? Человек, которому Криста, вроде бы, доверяла. Гуляла с ним, смотрела на звезды, принимала от него картонные стаканчики кофе.

Из глаз начинали медленно вытекать слезы и впитываться в пододеяльник. Боль мешалась с яростью и обидой, волны страха вызывали тяжелый тремор. Вновь Ллейст изо всех сил закричала, попыталась поднять голову, но ладонь тут же зажала ей рот.

— Заткнись, сука!! — Едва не визжал Крис, но внезапно почувствовал, как руку пронзила чудовищная жгучая боль. Девушка укусила его, так сильно, что раздался хруст, а пальцы на больной руке словно отнялись. — Дерьмо! Тварь!! Любишь пожестче, да?? Пожестче любишь, стерва! Я тебе засажу сейчас, неделю не встанешь!

Он пристраивался сзади. Криста сжала в зубах простыню, и на ней оставались кровавые следы от укуса. В ту же секунду в коридоре послышались тихие шаги, и от этого звука потемнело в глазах.

Страх. Стыд. Боль. Вина.

— Полагаю, ты уже нашла себе мужчину мечты, так? — Послышался холодный, жуткий голос в дверях. Крис резко дернулся и обернулся, девушка это почувствовала, но не могла знать, какое у него, или у пасынка выражение, оттого её трясло. Голос осип от крика, слюна медленно стекала по подбородку.

— Что, явился, шкет? — Прохрипел Крис, правда из интонации внезапно исчезла куда-то вся злость и уверенность. — Тёте нельзя напряжение снять, или что?

— Я задавал вопрос не тебе, мусор. — Спокойно ответил Нил, и с его стороны послышался какой-то шелест. — Помню, предупреждал, что разобью тебе череп, так? Предупреждал. В следующий раз будешь слушать.

Тут же раздался резкий, глухой удар, после чего Криста почувствовала, как её гость рухнул на пол. Подняла зареванное лицо, видя боковым зрением кусок металлической трубы в руках у парня, а еще кряхтящее, ползущее в сторону от дивана тело бывшего друга.

Он медленно подошел к его голове, и наступил на неё кроссовком с жуткой, тяжелой улыбкой.

— Нил. Не надо. — Изо всех сил сипела Ллейст, с ужасом глядя на эту картину.

— Что? — Молодой человек поднял брови. — Опять ты его защищаешь? Ну конечно. Чего я ожидал?

— Милый. — Сквозь слезы пищала она. — Тебя посадят. Умоляю, не надо. Умоляю.

— Ну да, ну да. — Он ухмыльнулся и закатил глаза. — Тебя конечно волнует только это. Совсем не то, что твой любимый ухажер, который минуту назад тебя драл, пытался изнасиловать, сейчас останется без зубов. И без волос. И с проломленной головой. — Он усиливал нажатие, отчего Крис под его ногой тихо заскулил. — Пытался изнасиловать. Убью.

— Нил, пожалуйста. — Вновь слезы градом лились из глаз, падали на диван. — Я умоляю…

— Ладно. Давай договоримся так. Я сохраню ему жизнь. — Взгляд становился жутким. — Это мой… тебе подарок, любимая. Я сохраню ему жизнь. И все на этом. — Парень убрал ногу с головы гостя, но затем тут же ею замахнулся и ударил носком в лицо.

На старый коричневый ковер полетели брызги крови.

Она едва могла выдавить из себя хоть что-то, через горло вырывались лишь тяжелые сиплые вопли. Сквозь пелену Криста видела, как парень волок за ногу её бывшего друга и любовника, слышала, как тот кряхтел, а затем резко захлопнулась входная дверь. По телу тут же прошли волны мурашек, лоб покрылся холодным потом. Девушка хотела встать, и погнаться вслед за ними, но ноги дрожали и подкашивались от страха.

Нужно бежать следом. Нужно заставить его остановиться. Как бы не был плох Крис, что бы он не сделал, можно заявить в полицию. Можно оборвать с ним все контакты, так она и собиралась сделать, но никак не позволять Нилу становиться преступником. Становиться… монстром. Ей казалось, что психика необратимо менялась, если человек творил такие вещи. Она ломала рамки меж дозволенным и недозволенным. Ломала рамки между «нельзя» и «можно».

Однако, она не кидалась следом. Сползла по дивану на пол, схватилась за мокрое лицо, за красные щеки. Где-то глубоко внутри кипела ярость. Какая-то часть Ллейст наслаждалась тем моментом, когда парень ударил её несостоявшегося насильника ногой в лицо. Чувствовала себя, в каком-то роде, отомщенной, ведь ни за что бы не позволила себе поступить так же. Никогда. А он позволил, и сделал это за нее. Заступился.

До этого за Кристу никто никогда не заступался. Обычно девушка старалась либо избежать конфликта, либо уйти от него, если тот, все же, начинался. Уйти по-английски, сбежать, пропасть с горизонта. Но её пасынок не такой. Он давил в конфликте, пока не ломал противника, и сегодня противником оказался Крис.

«Подонок» — сипела она себе под нос, глядя на забрызганный кровью ковер. Вновь тело охватывал страх за парня. В ушах гремел пульс.

Через пару минут входная дверь вновь скрипнула, и темный силуэт Нила появился в коридоре. Затем, она тут же захлопнулась, следом послышался то ли вздох, то ли смешок.

— Твой любовник станет достойным украшением мусорного бака. — Рычал тот, затем тут же выдохнул и разжал кулаки. — Он ничего тебе не повредил? Ты в порядке? Тебя отвезти в… больницу? Не знаю, куда возят вампиров в таких случаях. У вас есть подпольные больницы, или типа того?

— Милый. — Прошептала Ллейст, затем тут же бросилась с объятиями на воспитанника, правда тот перехватил её руки в воздухе. Остановил, и отвел свое лицо в сторону, оно тут же скрылось за волосами.

— Не надо. Объятий. — Голос вновь переходил на рык, правда в этот раз рефлекторно. — Не надо меня трогать.

Она проглотила ком и отступила назад. До сегодняшнего дня Нил обнимал её, даже искал повод, чтоб это сделать, но теперь, видно, все будет иначе.

— Отоспись сегодня. Отдохни. Приди в норму. — Глухо продолжал он. — И не пускай больше отбитых дегенератов на свой порог. Это мой тебе… дружеский совет.

Криста кивнула. Отчего-то все внутри снова охватывал страх, только в этот раз какой-то другой. Страх… который вызывал любимый человек, стоя перед ней. Милый добрый мальчик… саркастичный молодой мужчина с невероятной агрессией и силой, которой от него просто фонило. Словно до этого он сдерживал себя, улыбался, кивал, а сейчас все это в одночасье рассеялось, превратилось в мираж. Осознание не помещалось в голове.

— Милый, я люблю тебя. — Зачем-то сказала Криста, пытаясь разглядеть в темноте коридора его взгляд. — Все хорошо… все же хорошо, так?

— Конечно. — С ехидной улыбкой сказал Нил и тут же прикрыл глаза. — Отдыхай, не думай обо мне, все кончилось. Тебя никто… больше не обидит. Я обещаю.

Она все еще не могла до конца понять, что случилось. Что… произошло. На ватных ногах прошла в комнату, наплевав на пятна на ковре, упала на свой диван, уткнувшись носом в подушку. Ллейст прижала её к своему лицу, слезы лились сами собой. Парень что-то делал на кухне, иногда гремела посуда.

Красная коробочка с кольцом по-прежнему натягивала ткань кармана старых джинсов. Раз за разом по телу проходил холод паники, который не получалось унять. День рождения пасынка прошел просто ужасно, оттого ощущались только вина и стыд.

Вина, стыд и боль.

В какой-то момент голову все же накрыл тяжелый, могильный сон, который совсем не восстанавливал силы, но словно перематывал время. Заставлял пережить минуты, которые вообще не должны были случиться. Заставлял… немного перезагрузить осознание реальности. Сквозь сон Криста слышала какой-то шорох, но сил подняться больше не было.

И сердце вновь предательски сжалось, когда чужие руки поправили ей одеяло. Даже после всего. Даже сквозь сон.

Вампирше не так часто доводилось спать ночью. Когда она просыпалась, и видела за окном свет, то выпадала в осадок, оттого что нужно все равно сидеть дома и ждать ночи. Убийственная особенность её бессмертия — невозможность видеть солнечные лучи. Стоять под ними, прогуливаться по парку в солнечный день, это можно было прировнять к самоубийству. Ощущения от такой прогулки были бы сродни чудовищному ожогу от кипятка, и, скорее всего, пережить бы её не удалось.

Она медленно поднялась с кровати, затем сунула босые ноги в мягкие смешные тапочки с кошачьими мордами. Ллейст очень любила кошек, и не заводила их только потому, что не так уж и часто бывала дома, как и юный трудоголик Нил. Животное бы попросту заскучало, возможно, впало бы в депрессию от одиночества. А быть плохой хозяйкой, на ряду с незримым клеймом плохой опекунши не очень-то хотелось.

Криста неловко осмотрелась по сторонам, и тут же сдвинула брови.

Что-то поменялось. Правда, что конкретно, она не могла уловить, но что-то определенно поменялось. Плюс ко всему, парня не было, и этот странный факт заставлял рефлекторно сжать кулаки. Куда он делся в такую рань?

«Нил?» — неловко позвала Ллейст, вновь осматривая все вокруг, а отвечала ей лишь тишина холодных старых стен. Его правда не было. Куда-то делся.

Она прошла на кухню, хотя ноги опять становились мягкими от волнения. Перед глазами проносились жуткие воспоминания предыдущего дня, как немое кино, как плохое видео с низкой частотой кадров в замедленной съемке. От этих воспоминаний подкатывала нервная тошнота, руки начинали дрожать.

Пустая кухня. Задвинутые шторы, сквозь которые все равно пробивался дневной свет, которого девушка так избегала. На старом, как мир, столе с очередной уродливой скатертью лежал тетрадный лист с запиской, сделанной быстрым, но очень аккуратным почерком с сильным наклоном. Криста взяла записку, затем непонимающе поднесла её к лицу.

«Откроешь свою тумбочку, найдешь в ней план города. Красными крестами обозначены ветклиники, отходы из которых выносят каждый день, и оставляют во дворе до утра до приезда уборщиков. Синими — ветклиники, отходы из которых выносят каждую неделю, над крестом — день недели. На обороте действующие адреса фермермеров-людей, которые согласны сцеживать кровь без лишних вопросов за небольшую плату. Съезди к ним. Скажи, что от меня. Договорись, по каким дням тебе будет удобно её забирать.

Я перебрал тебе двигатель, отогнал твою машину в сервис, чтобы почистили салон. Там же, в столе возьмешь квитанцию об оплате и договор, по нему заберешь авто.

Завтрак в холодильнике.

А, и еще. Не ищи меня. Ты свою задачу выполнила. Ты помогла, вырастила, как и хотела. Спасибо, с тобой было хорошо. Я благодарен. Но смотреть, как ты обжимаешься с другими мужчинами я не буду, извини. Береги себя.

Прощай».

В глазах потемнело. Не помня себя, Криста выронила записку и помчалась назад в комнату, к шкафу. Резко дернула за деревянные дверцы и тут же раздался скрип старых петель.

Пусто. Полки, на которых сын хранил одежду, пустовали. Видя это, девушка отшатнулась, а руки задрожали. Следом она бросилась к креслу, достала из-под неё походную сумку, заглянув внутрь.

Деньги, которые она столько лет копила. Мечтала, что милый мальчик, самый близкий человек теперь станет тем, кем он захочет. Деньги, бесконечные пачки, перетянутые старыми резинками, уже слегка покрывшиеся пылью, так и лежали там. Тело затрясло в приступе нервного озноба, сами собой стали вытекать из глаз слезы и падать на пол. Бледной, мокрой от нервов рукой Ллейст схватила телефон, и стала набирать номер парня.

Абонент недоступен, конечно.

Страх передавливал горло. Столь сильно, что Криста не могла заставить себя сказать ни слова. Только хрипела, глядя на пол и тряслась. Шок застилал глаза, слез становилось все больше. В какой-то момент сила воли, что держала вампиршу на ногах, треснула. Она упала на колени, схватилась за голову и оскалилась в порыве разрыдаться. Ему восемнадцать лет. Он может уйти. Он волен делать, что хочет.

Ллейст не помнила, столько сидела в своей немой истерике. Как поднялась снова, хотя все вокруг размывала пелена соленой воды. Губы дрожали. В надежде увидеть что-то еще, девушка вновь приволоклась на кухню, и взялась осматривать записку со всех сторон.

Ничего. Вновь, как упрек или насмешка мимо зрачков пронеслось напоминание о завтраке. Словно зомби Криста подошла к холодильнику и заглянула внутрь.

На центральной полке, прямо перед носом стоял высокий стакан темно-красной жидкости, которая еще даже не успела полностью остыть. Разило человечиной. Запахом, который невозможно было спутать ни с каким другим, а рядом лежала запакованная пластиковая трубочка.

Она вновь рухнула на колени прямо перед холодильником. Затем тут же вскочила, и яростно помчалась в коридор, принявшись натягивать шапку и ветровку. Может, раз кровь еще не до конца остыла, он ушел не так далеко. Может, его еще можно догнать и остановить. Плевать на ожоги, плевать на все.

Может быть. Но что-то внутри предательски ныло, что уже нет, и слезы вновь обжигали лицо.

Уже поздно.

Тело ныло от боли. Руки, покрытые багровыми синяками, получерный торс. Ноги практически онемели, сломанный нос не позволял дышать, и лишь иногда из него выходили черные сгустки вязкой крови, которая теперь слегка напоминала мазут.

«Я тебя убью, сволочь» — сипел Крис, едва-едва собирая силы, чтоб подняться из-за мусорного бака. От вони накатывала тошнота, джинсовые бриджи с левой стороны пропитались какой-то вонючей гниющей жижей. Асфальт ощущался холодным, но там же смердящим и мерзким. Ржавчина осыпалась с обратной стороны бачка, слегка покорёженный имел вмятины и потертости от долголетнего использования. Вновь тошнота.

Странное чувство охватывало тело, словно хотелось то ли пить, то ли есть, а, может, одновременно. Сил практически не осталось, боль от побоев будто ощущалась сильнее с каждой секундой. Крис едва поднялся на ноги, хотя почти не мог держать равновесие. Покачиваясь, он вышел из-за бака на дневной свет.

И тут же шарахнулся назад в тень от очередной порции дикой боли, словно на кожу пролили кипяток. Сердце застучало в страхе, опустилось куда-то в желудок, глаза бегали по асфальту. Губы дрогнули, отступая, мужчина почувствовал за спиной холодную стену и медленно по ней сполз.

Что происходит?