Паразиты: Пророк

Глава 63

Филипп Каррьер смотрел на мужчину в дорогом костюме и с зализанными назад волосами с вежливой улыбкой на устах, но в душе он скрежетал зубами от ярости. Главу прославленного рода Каррьер, потомственного графа в черт знает каком поколении, владельца одной из крупнейших компаний в сфере строительства, аренды и продажи недвижимости и одного из богатейших людей Версальской Республики совсем не принимали всерьез. И кто? Сэр рыцарь в первом поколении? Молодой нувориш, удачно вложившийся в судостроительную и судоходную компанию? Земля, недвижимость, связи — вот что определяет настоящего аристократа. А все эти мерзопакостные коммерсы, кто они такие? Ну, и что, что у тебя есть деньги? В этой стране все определяет правительство, а не бизнесмены… Определяло правительство…

С начала вторжения Дамоклов меч государственной власти потерял свою силу и блеск. Способные люди начали выскакивать один за другим, как грибы после дождя, и требовать к себе иное отношение. А народная чернь, это тупое было все искало простую таблетку для решения всех проблем. Они не понимали, или не все понимали, что только родовая знать, которая задавала курс стране и управляла всеми ими на протяжении столетий, только она одна могла взять на себя ответственность и была достаточно мудра, чтобы преодолеть нынешний кризис. Чернь же только и заглядывала в рот людям, рисующим перед ними несбыточные мечты и сладкие картинки. И этот новоявленный судостроитель, а также тот ублюдок — одни из таких людей.

В общем, переговоры о новой экспедиции с самого начала пошли совсем не так, как предполагал Филипп и старейшины семьи Каррьер. Каждая собака норовила выскочить вперед и воспользоваться слабостью семьи Каррьер, ввиду их неудачной последней экспедиции. Им и невдомек было, что Филипп просто хотел решить вопрос по быстрому, поэтому не использовал всю силу семьи в первый раз. И что ублюдку просто повезло использовать мутантов в нужный момент. Теперь каждый желал себе кусок от имущества Каррьеров, да побольше. Это все вызывало головную боль у главы семьи. Хотя в глубине души он понимал, что взять Леон будет не так просто, как он думал изначально. Их остановили еще на подступах к городу, а что будет в самом городе, было неизвестно. Только поэтому во второй экспедиции он хотел использовать не только силу своей семьи, но и привлечь к этому делу других именитых и влиятельных людей города.

Кто бы мог предположить, что этот ублюдок сумеет так укрепиться менее чем за два месяца. Не было ни одного правительственного лагеря в мире, который бы полностью очистил хотя бы один крупный город. А мелкий подонок очистил уже два. Конечно, у многих фракций была такая сила, хотя это и тяжело было бы в городских условиях, но бригада, а может быть, даже пара батальонов солдат смогла бы провести зачистку. Однако, это было бы слишком дорого. Сейчас, когда производства по всему миру остановлены, каждый патрон был по цене золота. Никто не хотел столь бессмысленно и бесполезно тратить ресурсы. Ведь выживших в городе затем еще придется кормить и обеспечивать их быт. А также они могут требовать к себе лучшего отношения или даже поднять бунт.

Таким образом, в Лютеции, как и во всех других столицах, были освобождены от зомби только несколько элитных районов, где застряли важные люди города и страны, и дальнейшего продвижения не происходило. Вместе с предместьями в Лютеции проживало почти пятнадцать миллионов человек. С учетом тридцати порталов вторжения, там должно было быть до тридцати миллионов древних и новообращенных зомби. А это — тридцать миллионов патронов, минимум. Это если каждый солдат будет точно попадать в голову, что было абсолютно нереально. По итогу, пришлось бы потратить сотни миллионов патронов на одну только Лютецию.

Этим и был ценен Леон. Для его освобождения нужно было бы потратить до десяти миллионов патронов. Их и можно было посчитать первоначальной стоимостью города. Но там были еще и другие преимущества и возможности. А также люди. Но наиболее ценными были десять тысяч импмэнов. Крупные фракции только сейчас поняли настоящую ценность импмэнов. Каждый такой боец мог сэкономить сотни или даже тысячи дефицитных патронов. И, конечно, многие фракции начали выращивать свои собственные армии импмэнов. Но момент был в некоторой степени упущен. Под защитой военных было не так много людей, готовых рисковать своей жизнью в битве против зомби. Более того, сильных зомби сейчас стало больше, и выращивание импэма усложнилось в несколько раз, по сравнению с тем, что было в самые первые дни. Оставалось только проклясть дешевую удачу ублюдка, который успел создать свою армию на начальной стадии вторжения и теперь, опираясь на значительный первоначальный фонд, мог расширять и улучшать ее дальше. Даже если у него не будет новых бойцов, постоянно поднимающих уровень десяти тысяч импмэнов было достаточно, для вольготной жизни в условиях пост-апокалипсиса.

Разумеется, у центрального правительственного лагеря Версальской Республики, как и у почти всех других, было более десяти тысяч импмэнов. В одной только семье Каррьеров, включая скрытые элитные силы, их было более трех сотен, и количество росло. Но они не были едиными, как у дешевого ублюдка. Не могли выступать объединенным фронтом, если бы только лагерю не грозила великая опасность. И в условиях, когда для каждой отдельно взятой силы импмэны были драгоценностью, последние требовали к себе особенного отношения, зачастую. Они требовали много ресурсов и даже женщин. А также, по большей части, работали по желанию. Не более нескольких часов в день. Действительно опереться семья Каррьеров могла на горстку преданно элиты. У ублюдка же его импэны были, как грязь под ногтями. В лагере Седьмое небо импмэны были везде, куда ни плюнь. Поэтому они не чувствовали своей исключительности. Над ними всегда был какой-то еще, более сильный импмэн, и за место под Солнцем они должны были конкурировать с другими улучшенными людьми. Поэтому лишь могли подавить свою гордость и слушать приказы командования, как обычные люди. Филипп, как и многие другие аристократы и чиновники, очень завидовал такой атмосфере. Ему и самому приходилось убивать зомби, которых ему доставляли его люди, чтобы быть достаточно сильным и не быть презренным улучшенными людьми. Иначе, кто знает, не захотят ли они еще большей свободы в будущем. Когда у солдат кончатся патроны и снаряды, кто сможет сделать этих монстров, кроме точно таких же монстров?

Все понимали, что действовать в отношении лагеря Седьмое небо нужно было быстро. Каждый день лагерь креп, а они каждый день расходовали патроны, так как одних только ленивых импмэнов их фракций было недостаточно для сдерживания зомби и поиска провизии и ресурсов в Лютеции. И когда наступит новый мир, мир улучшенных людей, дешевый ублюдок сможет вознестись в небеса одним махом. Встать на вершине. Тогда уже никто не сможет угрожать его положению. Все это понимали, но никто не хотел рисковать просто так. Им нужны были преимущества и выгоды. Пресловутая земля, которая в Леоне теперь стоила сотни патронов за каждый квадратный метр и тысячи или десятки тысяч патронов за каждый отдельно взятый дом. Но больше всего они хотели заполучить себе послушных и обученных импмэнов. Импмэнов семьи Каррьер! И никто не соглашался на конкретные цифры. Все, и Филипп в том числе, думали, что в Седьмом небе должно быть больше импмэнов, чем доложили шпионы. Можеть быть даже до пятнадцати тысяч. А если их будет двадцать тысяч? Никто не хотел получать лишь половину потенциальной выгоды. Все хотели процент от добычи, а не число. Это также вызывало у Филиппа головную боль.

Было бы хорошо, если бы это была предыдущая эпоха интернета, тогда вычислить количество импэмов было бы проще. Но в настоящее время это было нереально. А обычный человек не смог бы на глаз определить разницу между толпой в десять тысяч или двадцать тысяч человек. Тем более, что импмэны Седьмого неба никогда не собирались в одну группу, а действовали сменами по разным направлениям. В данный момент даже правительство Версальской Республики не знало, где конкретно действовали бригады Седьмого неба и в каком количестве. Были ли это одни и те же бригады или разные.

Когда был освобожден какой-нибудь городок, то информация худо-бедно могла дойти до верха. Так можно было проследить примерную область действий Седьмого неба. Но было неизвестно, отклонялась ли бригада в стороны, чтобы освободить деревни. Все ли деревни вдоль главных дорог были освобождены или только некоторые. Тем более, ничего нельзя было сказать о деревнях и населенных пунктах в глухих районах, о многочисленных фермерских хозяйствах. Никто, даже сами жители Леона, не знал, сколько в Леоне сейчас проживало выживших. Кого-то привозили в город, кого-то доставляли в Манрок, кто-то решил свободно жить в небольших городках за пределами Леона, несмотря на трудности с электричеством и водоснабжением.

Несколько небольших фракций или групп туристов пытались проникнуть на территорию Седьмого неба, дальний край которой находился всего в нескольких десятках километров от правительственного лагеря, но они либо возвращались ни с чем, увидев лишь пустые деревни и городки, либо встречались с бандитами, недобитыми Седьмым небом, либо были схвачены бригадой, и дальнейшая судьба некоторых из этих экспедиций была неизвестна. Кто-то подозревал, что они отправились отнюдь не за провизией или ресурсами, а за развлечениями. Таких людей в Седьмом небе не жаловали. Несколько групп были напрямую депортированы за пределы территории Седьмого неба к Лютеции, а иные были отправлены в Манрок, лишившись лидеров. Кто-то был взят под арест.

Однако, все это лагерь Седьмое небо делал очень аккуратно, и возмущения схваченных людей не оставляли на системном форуме даже кругов на воде. Образ этого лагеря в умах бесчисленных людей был довольно крепким и положительным, несмотря на серьезную пропаганду со стороны многих сил и фракций. Лидеры общественного мнения напрямую могли лишиться своей репутации и последователей, когда необоснованно выступали против Седьмого неба. Им просто не верили. Лагерь же, если и совершал какие-то преступления, то не оставлял после себя следов и свидетелей. По крайней мере, в информационной среде это был крепкий орешек, который не так просто было бы вскрыть. Подавить его можно было только силой, для этого и нужна была экспедиция, которая уже задержалась на три дня по сравнению с расчетной датой. И когда экспедиция соберется полностью, было точно неизвестно, как и конечный состав сил.

Филипп со своими партнерами изначально планировал использовать правительственные войска, но те не только заломили большую цену за свою помощь, но и разинули пасть на значительный кусок Леона. Поэтому от этого плана пришлось отказаться. Аристократы даже вынуждены были сдерживать амбиции чиновников, некоторые из которых хотели собрать свою собственную экспедицию для захвата Леона, и тогда семья Каррьеров в лучшем случае получила бы только огрызки. Если бы им вообще что-нибудь дали. Это была еще одна из проблем, которая в последнее время донимала Филиппа.

Тем временем, чиновники, которые также хотели присутствовать на пире, но были сдержаны влиянием корпораций и аристократов, также пребывали в смятении. Это был город Версальской Республики. Их город. У нас давно уже установилась демократия, и в Версальской Республике даже не было конституционной монархии, как в Империи Рома, Империи Рейха или в Грейт-Саксонии. Теперь власть принадлежала не аристократам, а народу. Чиновники же, как представители и избранники этого самого народа, имели все легитимные права на владение городом, в отличие от аристократов. К сожалению за ними стояло только шаткое народное мнение, которым было слишком легко манипулировать людям с достаточным капиталом. У аристократов и корпоратов такой капитал был, а у большинства чиновников не было. Более того, большинство чиновников были ставленниками или даже прямыми подчиненными влиятельных аристократических семей или крупных корпораций. Они не могли пойти против своих хозяев.

Пресловутый мэр Леона, лишившийся почти всего влияния, несколько раз поднимал вопрос о возвращении города в лоно Версальской Республики, но был быстро подавлен членами своей же собственной фракции. Да, у него сейчас была своя небольшая вилла с крохотным задним двориком, некоторое количество охраны и пара молодых горничных, но по сравнению с теми условиями, которые у него были в Леоне после вторжения, это была практически жизнь собаки. Даже его любимая секретарша, которую он так и не успел оприходовать, хотя и почти подобрался к этому, пропала во время беспорядков в правительственном лагере. Куда она исчезла, было неизвестно. И в лагере Седьмое небо ее деятельность не была замечена, сколько бы мэр не предпринимал усилий для поисков информации. Достойная элитная красавица, которая была не только чрезвычайно красива, но и очень умна и сильно помогла мэру до вторжения и сразу после него, вот так легко ускользнула из его рук. Это его очень раздражало.

Некоторые влиятельные военные, также положившие глаз на Леон, были даже в меньшей способности организовать свою экспедицию, чем чиновники. Если это был бы какой-нибудь окраинный лагерь, где чиновники были не так сильны и влиятельны, то у генералов была бы сила говорить за счет своей армии. Но здесь, в центральном правительственном лагере, чиновники были гласом народа. А армия состояла из солдат — выходцев из народа. Генералы в современном развитом государстве были не полководцами и лидерами, а только лишь высокоуровневыми управленцами. Они не могли действовать без приказа сверху, так как солдаты служат не им, а государству. В центральном правительственном лагере, где все еще оставались сильными позиции легитимной власти, и где было много выживших и беженцев, которые могли бы поддержать легитимную власть, и среди которых были семьи, родственники или друзья солдат, генералы не могли верховодить. И не могли отодвинуть от власти избранных чиновников.

Да, они могли бы призвать своих солдат к восстанию, но здесь было слишком много генералов, кому должны были подчиняться солдаты? Кроме того, чтобы солдаты пошли за ними, эти генералы должны были иметь большое влияние на солдат. Однако, нынешние времена не были прошлыми временами. Даже после начала вторжения. Генералы не были прославленными лидерами и любимцами солдат. У какого-нибудь простого полковника или даже майора, а порой и у обычного капитана было больше влияния и признания солдат. И не только в их собственных подразделениях, но и в других. Ведь солдаты — те же люди, они все общаются между собой и передают информацию друг другу.

А у генералов, возжелавших Леон, практически у всех, была плохая репутация среди солдат и младших офицеров. И последние нашли бы любой способ игнорировать приказы высшего командования. Без поддержки и приказов чиновников у генералов не было возможности организовать крупную операцию. Они могли бы использовать своих ближайших приспешников, чтобы организовать некоторые силы и разделить прибыли с теми же самыми аристократами, но задействовать всю армию они не могли. Таким образом, три стороны амбициозных и жадных людей сдерживали друг друга от поспешных действий. И это без учета того, что отношения внутри этих сторон также были неясными и противоречивыми. Подставы, предательства и тайные убийства случались практически каждый день. И внутренние распри и течения были даже более сильными, чем внешнее давление со стороны Седьмого неба. Если бы не Филипп Каррьер, возглавивший движение, неизвестно, когда бы центральный правительственный лагерь обратил бы столь пристальное внимание на Седьмое небо.