Паранойя. Маскарад

Глава 8

Глава 8.

Рваные синапсы.

Энтони заснул в машине. Он запрокинул голову на подголовник сиденья, чтобы остановить кровь, и теперь изредка подергивался во сне.

Он жил в Чилсайде, районе маленьких аллеек с идеальным газоном, тихих улиц и добродушных соседей. С трудом ориентируясь в одинаковых домах, сделав три круга вокруг одного и того же места, я всё-таки нашёл его дом, оставил машину между двух тополей и растолкал напарника. Он молча побрел покачивающейся походкой в дом, а я попытался ещё раз дозвониться Джессике. Сейчас мне нужна была компания.

Её телефон был выключен.

Ну и черт с ней.

До своей квартиры я добрался на такси. Оставил свет на кухне, открыл окно, упал на диван и закурил.

Зацепок больше не было. Мы лажанулись, повели себя непрофессионально, – сыграли нервы. В результате мы остались с ничем.

Я попытался дозвониться до профессора Аддерли, но его телефон был недоступен.

Использовав последний шанс, я всё же решился. Извини, Тони, я должен вызвать поддержку. Тянуть больше не было смысла.

Я отыскал номер человека, которому был обязан тому, что я оказался в этом проклятом городе. Специальный агент Роберт Патрик Холлер. Крайне неприятная личность с синдромом бога. Если так, то пусть сыграет свою роль, роль бога из машины.

Он тоже не взял трубку. Я перезвонил ещё раз, прождал десять гудков и попробовал снова. Никто не ответил.

На меня неожиданно навалилась апатия, но она оказалась до того пористой и спокойной, что я сам почувствовал себя легче. Мне стало глубоко плевать на поведение напарника, молчание профессора, болезнь Шефа и напыщенность Альберта, бомжа Барри, голубей, монстров в шкафах, убийц за дверью, культистов, НЛО и вампиров. На всё плевать.

Я просто хотел отдохнуть. Выспаться хоть раз для разнообразия.

К черту их всех.

Поразившись столь элегантному и простому решению, я заказал огромную пиццу пепперони и открыл банку пива. По телевизору шел невероятно тупой фильм про двух копов, которые стреляли больше чем разговаривали.

Круто! Прямо как мы с Тони, то что мне и нужно.

Набив желудок великолепным фаст-фудом и будвайзером, я уснул, в то время, как один из напарников на экране выкапывал второго, зарытого в гробу живьем.

Я разлепил веки лишь когда утреннее солнце заглянуло в мою пыльную обитель через открытые жалюзи. Надо же, я проспал до утра, если так и дальше пойдет, синие таблетки мне и не понадобятся. Или они были зелеными?

Я принял контрастный душ, побрился и зачесал волосы назад, и даже непослушный локон поддался моим стараниям, а после прошёл на кухню. На улице щебетали какие-то пичуги, солнце ярко играло на мокрой траве лужайки под домом, там же пинали мяч двое ребятишек. Я помыл чайник, поставил его на плиту, и нашёл в шкафу полбанки кофе.

Насыпая кофе в кружку, я заметил нечто странное, но сначала не понял что именно. Я замер, пытаясь понять, что конкретно меня насторожило. Что-то в этой картине было не так. Банка кофе, обычная такая красная банка, чайная ложка в ладони, белая кружка в руке. Стоп. Вот оно.

Я поставил кружку на стол и поднял правую руку, с удивлением рассматривая ладонь.

Не было безымянного пальца.

Пальца не было.

Его срезали до третьей фаланги, но крови тоже не было, он просто исчез.

Сердце застучало в ушах в бешенном ритме, воздух закончился, грудь сжало спазмом, перед глазами поплыли разноцветные круги. Я сполз под стол, глотая ртом воздух и прижимая к груди искалеченную руку. Меня трясло как от переохлаждения, я пытался что-то сказать, но изо рта вырывались нечленораздельные звуки.

За окном прогремел гром. Через шум в ушах пробился гул дождя.

Не знаю, сколько я так просидел, то закрывая лицо ладонями и беззвучно содрогаясь, то опять баюкая правую ладонь, пока следующий раскат не привел меня в чувство.

Сделав усилие, я сглотнул вязкую слюну и протёр глаза. Палец всё так же отсутствовал. Его будто ампутировали годы назад, так чисто, что даже рубца не осталось. Но как я мог забыть об этом? Я нашёл сигареты, закурил, с трудом поймав дрожащее пламя зажигалки. Осторожно выглянул в окно.

На улице поливал дождь и давно, скорее всего, он не прекращал всю ночь. Детей и пичуг не было, улицу сезам смыло в канализацию.

И тут я внезапно всё понял. Это наркотики.

Таких галлюцинаций не бывает. Меня накачали чем-то, однозначно.

Я начал осмотр рук и ног на предмет следов уколов, но ничего не нашёл. Хотя бы остальные пальцы были на месте, уже что-то. Значит это было нечто, что я съел или выпил.

Мысли заметались в голове как мухи в общественном туалете.

Свистящий чайник бросил мне подсказку.

Вода. Конечно же, вода, а что же ещё? Они отравили водопровод, всех в этом городе!

Это объясняет странное поведение людей, потерю памяти, вспышки агрессии, галлюцинации в конце концов…

Голос разума подсказывал, что это глупая мысль. Идея настоящего параноика, но я был уверен в своей правоте. Я не псих.

Я должен был предупредить всех, позвонить в участок... Нет, мне никто не поверит.

Может быть, у меня и не было пальца никогда? – Пришла глупая мысль.

Нет, быть не может. Я бы не среагировал так резко, не был бы шокирован.

Значит, я получил травму и забыл об этом. Что ещё я мог забыть?

Какой сегодня день недели? Кажется, вторник, или нет?

Что я делал вчера?

Была стычка в баре, остальное как в тумане. Я вез Тони домой? Не помню.

Я прошёл в комнату, на тумбочке лежала пачка синих таблеток, пустые коробки от гамбургеров и ополовиненная бутылка виски. На этикетке значок производителя – Клермонт, штат Кентукки, отлично, сюда они ничего подмешать не могли. Я глотнул из бутылки и почувствовал, как мне стало легче, мысли успокоились, – пьяным я мог мыслить трезво.

Экран смартфона показывал, что сегодня среда, 8 утра. Вторник я пропустил, ну и хрен с ним, никогда не любил вторники. Я опять закурил, сигарета привычно скользнула в пустое место между пальцами. Так даже удобнее, все равно я в разводе.

Телефон младшего детектива был выключен, я должен был его отыскать.

Чтобы со мной не происходило, я был ещё в игре, ещё жив и расстроен этим фактом. И сдаваться я не собирался.

Я не сразу нашёл участок. Память перенесла его на половину квартала ближе к парку.

Я прошёл через пустующую проходную в главный зал, остановился в нерешительности.

Если вчера участок показался мне пустыней, где не хватало только перекати-поля, то сегодня ситуация изменилась. Он был полон, но жизни в нём не было.

Офицеры спокойно сидели за рабочими местами, чинно и по одному подходили за кофе с пончиками, тихо было как в библиотеке. Их что зомбировали всех?

– Эй, Фрэнк. – Обратился я к одному из них, имя которого помнил. – Ты Тони не видел?

– Кого? – Удивленно переспросил он.

У меня опять появился шум в ушах. И ещё эта заевшая музыка.

– Энтони, – стараясь говорить спокойно, повторил я, – моего напарника не видел?

– Ах, Тони! Так бы сразу и сказал! Нет, его сегодня не было.

Это было на него не похоже. Он всегда предупреждал меня или шефа, если опаздывал или уезжал по делам следствия. Кстати, вспомни дьявола он и появится, – в кабинете шефа горел свет. Неужели старый вояка вернулся?

Чужие физиономии тоже исчезли, я не смог приметить ни одного из детективов, что приезжали с других участков. Такое ощущение, что дело о массовом убийстве стерли из реальности и сегодня был просто обычный рабочий день.

Я зашел без стука в кабинет к Шефу и опять встал столбом. За столом капитана сидел не кто иной, как Альберт собственной персоной. С важным видом он подписывал бумаги.

– Влад, Доброе утро. Стучаться не учили?

А сидеть в чужом кресле?

– Где Шеф? – Прямо спросил я.

– Кто? – Насмешливо переспросил он.

Они что все издеваются? Это какой-то глупый розыгрыш?

– Капитан.

– Он еще болеет. Похоже, всё серьёзно, неизвестно когда на работу выйдет.

– А Тони не звонил? Не могу дозвониться до него.

– Нет, не звонил. Где вы были вчера? В участке вас не было.

– Мы следовали наводке специалиста из ФБР.

– Ах да… Мистический советник из бюро. А вот до меня дошли другие слухи, что вы затеяли пьяную драку в баре.

– И откуда ты услышал подобное, Альберт?

– От надежного источника.

А точнее от Бронсона, который рассказал о назойливых детективах нанимателю, а наниматель передал информацию тебе, так Альберт? Продажная ты крыса. Значит Тони был прав.

– Источника, да?

– Влад, мне, если честно, надоели твои инсинуации. Если что-то хочешь сказать, говори.

– Альберт, где детективы из других участков?

– Они все на выезде. – Не моргнув глазом, ответил он. – А что, тебе мало общения?

– Пустовато тут. Не похоже на активное расследование, тебе так не кажется?

– Нет, не кажется. И если тебя это так тревожит, Влад, знай, – дело почти раскрыто. Есть подозреваемый. На него указывают все улики. Не волнуйся, твоему культу недолго осталось.

– Тогда почему об этом не объявили в прессе?

– Это история прошлой недели. Ты же знаешь журналистов, они едят только то, что ещё жарится на сковородке.

Я сделал вид, что поверил. Словно я подавлен новостями, осознаю, что вел придуманное расследование и чувствую себя глупо.

– Вы вдвоём… – Альберт тяжело вздохнул. – Вы меня разочаровываете, пропадаете целыми днями где-то, ввязываетесь в драки в барах. Тони простительно, он следует за тобой, но ты… Ты воюешь с ветряными мельницами, Влад. И я понимаю, работать в таком режиме очень тяжело, начинаешь, как бы это сказать, – путаться. Думаю, правильным решением было бы отдохнуть, тебе так не кажется? Мне на днях дозвонился человек из профсоюза, как его там… Вроде бы, Рон Пейтсон... Очень волновался по поводу твоего отпуска, дело серьезное, если он даже начальству звонит. Так что скажешь?

– Касательно чего?

– Касательно отпуска, конечно же. Нам выговоры и штрафы не нужны. Дело уже почти раскрыто, твоя помощь в отделе пока не требуется. Я даже новые дела распределил так, чтобы у тебя было свободное время. Тебе это нужно.

Вы хотите убрать меня с дороги так? C самого начала, как только я стал всем тыкать в морду этим рисунком. С тех пор как я принялся связывать дела во единое и пытался доказать, что это не первая серия убийств. Теперь я видел картину более ясно, и, как бы это всё глупо не звучало, начинал верить во всеобщий заговор.

– Да… Да, не спорю. – Кивнул я. – Мне отправить заявление?

– Нет, не волнуйся, – пренебрежительно махнул он рукой, – все в порядке, я сам подготовлю документы. С завтрашнего числа можешь отдыхать. Сегодня передай все дела напарнику… Ах да, Тони то пропал.

– Думаю, он скоро отыщется.

– Хорошо бы. Постарайся его найти.

Уж я найду.

***

Я подъехал к дому Тони в районе полудня. Тучи стали светло-серыми, ливень на время прекратил, дал городу передышку. Слабые столбы света кое-как пробивались сквозь туманные клубы мышастого занавеса, улица, на которой жил напарник, выглядела умиротворенно унылой. Складывалось обманчивое впечатление, что дождя больше и не будет, и с такой перспективы, всё казалось более ясным, радужным что ли. Однако утренний эпизод научил меня тому, что верить проблескам этой ясности не стоит, похмелье после неё куда хуже, чем после бухла. Эйфории не место в моей сумрачной реальности.

Шевроле стоял там же, где я его и припарковал, значит Энтони обязан быть дома, но почему телефон выключен? Может, разбил его ненароком во вчерашней потасовке?

Терзаемый дурными мыслями, я прошел по лужайке к дому, надавил на серебристый звонок на двери. Я прождал пару минут, звонил и стучал, но дверь открываться не спешила. Тогда я решил поступить как детективы в фильмах, дернуть за ручку. На моё удивление дверь оказалась не заперта. Надо же, работает.

Это ведь ничего хорошего не предвещало, так?

Я осторожно зашел внутрь, осмотрелся в коридоре. Где-то в коре мозга заерзали синапсы, ускоряя играющее пианино, делая музыку тревожнее.

Я обошел пространство дома. В гостинной стояли грязные туфли, на вешалке висел дождевик и спортивная куртка, блестящего плаща не было. Чистая спальня, кровать заправлена, но покрывало смято, – кто-то мучился бессонницей. В большой комнате работал телевизор, канал с мультфильмами, горел торшер рядом с диваном. Зайдя на кухню я понял, где он провел остатки ночи.

Из крана капала вода, на раковине стояла немытая посуда, шкафчик сверху был открыт, в нём лежала рассыпанная банка кофе. На столе, что был подвинут к окну, стояла пепельница, набитая окурками, открытая бутылка текилы, выжатый лимон и сэндвич без салата. К еде он так и не притронулся, сделал на автомате, но забыл поесть. Я глотнул текилы с горла, ну и дрянь ты пьешь, детектив.

Стол был усыпан мятыми окровавленными салфетками, похоже кровотечение остановить было нелегко. Я приподнял одну из салфеток за край, бумага была ещё влажной, значит ушел он недавно, кровь высыхает быстро.

Куда тебя понесло?

Просиживать штаны в ожидании не было смысла. Я оставил записку на салфетке, с просьбой срочно перезвонить и вышел к машине.

***

Я заехал в аптеку, – выпил горсть успокоительных и несколько таблеток обезболивающих. Решил остановиться у кафе, перекусить, ведь так делают нормальные люди?

В небольшом заведении мажорного типа я сел у окна и заказал стейк рибай и виски. У меня отпуск, в конце концов.

Закурил, вновь удивившись отсутствию пальца. Как же непривычно. Ну почему наоборот не бывает, – просыпаешься, подходишь к зеркалу, а там, вместо твоей мятой рожи, улыбается Том Круз.

Опять попытался дозвониться до Аддерли, всё так же телефон был вне зоны доступности сети. В первый раз за всё время расследования я не знал, что мне делать. Я был потерян, лишен соратников, уверенности в собственном разуме, зацепок.

Виски оказался отвратным, но сам напиток был ни при чем. Это был вкус поражения, омерзительный, как поцелуй проститутки. Я сидел здесь, и бездействовал, потерял советника, напарника, все преимущества. Наверное также чувствовал себя Зейлин, перед тем как весело отправиться на перрон безумия. Запертый в зеркальных стенах собственной беспомощности.

Проклятье, сейчас, когда я сидел, так упорно погружаясь в волны хандры, можно было снимать музыкальный видеоклип с нарезкой Джонни Кэша или даже Металлики.

А ну, верни самообладание, Влади-бой.

Так меня называл только этот урод, - М. Почему я опять про него вспомнил?

Я ощущал тревогу и никак не мог от неё избавиться. Она жгла меня изнутри, мерзкий голосок нашептывал дурные вести. Это уже было не око Мордора, это была его пламенная громадная задница, что норовила рухнуть на меня с небес в вихре молний.

Сегодня что-то случится. Что-то непоправимое точно произойдет и я не могу этому помешать. Всегда нужно помнить, как бы ни было хреново, всё может быть ещё хуже.

Ну, у меня хотя бы был графин оранжевого пойла, который поможет мне встретить это неизбежное. Пусть он не тушит пламя беспокойство, а лишь разжигает его, плевать.

Пусть всё горит.

***

Погрязнув в депресивных самоистязаниях, я и не заметил, как на улице зажглись фонари. И когда последние капли виски упали в стакан из графина, мой телефон проснулся и затрубил радостную мелодию. Тони вышел на связь.

– Тони, где тебя носит? – Вырвалось у меня, как только я ответил на звонок. – Куда ты, запропастился?

– Привет, Влад. – Сказал он спокойным голосом. – У меня всё хорошо. Я должен тебе кое-что показать.

– Всё в порядке? Где ты?

– Да, я же сказал, что всё хорошо. Влад, кажется, Зейлин был прав.

– Где ты?

– Я в метро, точнее, был там. Связи там нет, вышел позвонить. Зеленая линия, Оберкоми-лэйн.

– Что ты там делаешь?

– Приезжай, мне нужно тебе кое-что показать. Слушай внимательно, спустишься на станцию Оберкоми-лэйн, оттуда свернешь налево и вниз к путям. Самый левый тоннель, к станции Белмонт, там поезда не ходят, но свет есть. Я буду тебя ждать там, приезжай быстрее.

– Хорошо, еду.

Я расплатился, проложил маршрут к Оберкоми-лэйн, что, к счастью, была в получасе езды, и прыгнул в Форд. Тони что-то нашёл, опять. Нечто важное, раз он не хочет говорить об этом по телефону. Что-то неприятное, учитывая тон его голоса.

Ночная дорога неслась впереди, летела, извивалась черной змеей с цветастой чешуей. Пролетали смазанные лица, мерцающие фонари, вереницы горящих витрин, мертвые фасады...Пролетали лживые указатели, оскалившиеся небоскребы, тупиковые проулки, пустынные бульвары, нарисованная кровью разметка… Летели проклятые кварталы, убийственные магистрали, искусственные эстакады… Летели глаза в окнах, что пристально следили за мной. Летел сам город, поднимая к небесам шпили своих строений, словно атлант. Вот только мне казалось, что на полёт это мало похоже. Город низвергался в пропасть, а я падал следом.

Прячась от дождя, я спускался по ступеням в подземку, а навстречу поднимались бездушные серые тела. Толпы зомби, искусственных людей, лишних в этой жизни, погрязших в муках.У них был бесцельный взгляд, безэмоциональные черты, одинаковая походка и одни и те же мысли на всех. Нерасчленимым, растянутым и бесполым существом они выползали из недр огромного чудовища, следовали проторенному маршруту, своей единой идее существования. Они были конечностями этого города, его длинными пальцами, его щупальцами, его рабами. Они были частью моего врага.

Нужно было выпить больше таблеток. Или виски.

Я прошел через станцию, белую, чистую, мертвую, как и всё остальное. Мне нужен был её уродливый двойник. Расталкивая ждущих поезда людей, я достиг конца платформы. Два тоннеля ждали меня впереди. Оба зияли темной пастью, желали меня поглотить. Чувство тревоги росло, заболела голова, музыка стала громче.

Я спрыгнул на рельсы и никто даже не обратил на это внимания. Левый тоннель встретил меня холодным дыханием затхлости.

Он сказал, что тут есть свет. Как же. Тусклые желтые лампы по бокам тоннеля не справлялись с мглой, освещения едва хватало. Чтобы увидеть куда идти под ноги приходилось направлять фонарик телефона. Старая проводка иногда искрилась, озаряя мой силуэт яркими вспышками. Рельсы метро вели меня в глубину, ноги послушно ступали по путям в такт капающей с потолка воде. Моя тень прыгала в пятне света, удлиняясь и стремясь вперед, как на постерах классических кинолент.

Станция Белмонт. Её полностью залило водой, в том самом наводнении, что практически смыло Дрешер десять лет назад. Соседние станции восстановили, а Белмонт оказался покинут и забыт, – средств городского бюджета не хватило наверное.

Мимо меня пробежала огромная крыса, так близко, что я едва на нее не наступил. Если бы не фонарик, я мог решить, что это кошка, до того тварь была огромной. Черт, Тони, что в следующий раз, канализация?

Станцию размывали сточные воды, влага проступала через трещины в камне, стены лоснились холодной испариной. Вода журчала тонкими ручейками между шпалами, бежала из труб и чавкала под ногами.

Интересно, что Тони имел в виду, упоминая, что Зейлин был в чем-то прав. Чтобы это не значило, звучало это странно. Старик был полностью не в себе и навряд ли проронил хоть крупицу полезной истины.

Чем дальше я шел, тем яснее становились масштабы бедствия. Бетон покрывался зеленой плесенью, тухлый запах застоявшейся воды резал нос, шпалы распухли и покрылись скользким налётом. Неведомый паразит окрасил и без того неприглядный коридор в ненавистный мне зеленый цвет, да ещё и породил некие твердые образования, похожие на коралловые полипы, смесь ракушечника и застывшей болотной массы, что вырастали вдоль стен безобразными структурами. Свет в конце трубы знаменовал финиш, и я не мог не выдохнуть с облегчением, вырываясь из этого уголка Инсмута на открытое пространство.

Заброшенная станция была освещена яркими лампами и дышалось здесь гораздо свободней. Стены были расписаны граффити, везде валялся мусор и обгорелые части шпал. Субкультурные представители видимо ранее занимали это место, и зависали здесь частенько. Каким образом Тони тут очутился? Что он нашёл, и как это связано со стариком?

Кряхтя я залез на платформу, осмотрелся. На другой стороне стояла одинокая фигура, недвижимо уставившись в стену. Переступая через лужи и пустые бутылки, я осторожно приблизился. Мы были в этом месте одни.

– Тони, я здесь. – Сказал я. – Что ты нашёл?

Он медленно обернулся, плечи его поникли, глаза поблескивали из черноты проёмов. Всё это время он пялился на знакомый рисунок членистоногой маски, что был изображен на стене.

– Влад, я нашёл правду. – Сказал он тем же спокойным тоном.

С ним было что-то не так, я чувствовал это, видел, но отказывался верить. Я лишь надеялся, что это тот же Тони, которого я знаю и которому привык доверять.

– И что это за правда?

Он сжимал в руке пистолет. Черт, как же всё это было нехорошо. Напряжение разрядом прошло по моим мышцам, кровь бросилась в лицо, зачесались кончики пальцев. Я осторожно, будто поправляя свою длинную куртку, положил ладонь на кобуру, медленно расстегнул застежку.

– Зейлин был прав. – Пожал плечами Энтони. – Он во всём был прав.

– Брось, напарник, ты же несерьезно.

– Ты ему мешаешь. Так нельзя. – Говорил он так, будто я понимал его мысли.

– Кому мешаю, Тони? О чем ты, черт побери, говоришь?

– Я видел его, Влад. Я видел его лицо.

Я сглотнул вязкую слюну. Он разговаривает, значит, не всё потеряно. Нужно продолжать болтать, попытаться разобраться, урезонить его.

– Расскажи, что произошло. – Попросил я, как можно спокойнее. – Чье лицо ты видел?

– Бога. – Ответил Тони. – Я видел лицо Бога.

Он приставил ствол пистолета к своему виску и выстрелил.

Где-то над нами, над камнем, бетоном и слоем асфальта, где-то в невообразимой вышине, оглушающему звуку выстрела вторил гром.