Память героя

Четверг часть 11

Вопрос о бездействии авроров волновал и Северуса Снейпа, который всё же ощутил вызов Лорда. Переместившись в Министерство, предварительно наколдовав себе маску и мантию упивающегося, маг поспешил пройти на место встречи. В это время вместо очищения сознания профессор размышлял над тем фактом, что ни в Отделе Тайн, ни в зале с Аркой, куда и привёл его вызов, не было и следа ушедшего ранее Сириуса Блека. В тот же момент зельедел подумал, что Лорд наверняка позаботился о защите захваченной им территории, так что вокруг Министерства уже наверняка поставлены дополнительные щиты, не пропускающие никого, кроме магов, которых призвал сам змееликий. Этим и объяснялось то, что Блек, несмотря на угрозу для крестника, не смог пока проникнуть в Министерство. Однако сей факт только уменьшал и так небольшие шансы противников Лорда выбраться живыми из захваченного здания.

Но что было ещё удивительней, чем отсутствие анимага, это отсутствие в зале самого Гарри Поттера. На возвышении возле Арки стоял трон. На нём и восседал весьма довольный собой Лорд, которого зельедел поспешил поприветствовать глубоким поклоном. У ног сидящего лежала верная Нагайна, а за спинкой кресла стоял собранный и невозмутимый Теодор Нотт. Однако преподавателю, учившему парня пять лет, было понятно, что на самом деле Тео чувствует себя очень неуютно. Сказывалось влияние близко находящегося мощного артефакта, Арки Смерти. Да и приказ стоять возле трона Тёмного Властителя, рядом с его сверхчувствительным фамильяром, никак не придавал слизеринцу позитивных эмоций. В этой ситуации магу оставалось только порадоваться, что его подопечный настолько хорошо контролирует себя, что даже в столь сложной ситуации никак не выдаёт своих истинных чувств.

Внизу же на некотором расстоянии от трона Лорда стоял почти весь внутренний круг упивающихся, среди черных капюшонов которых резко выделялись рыжая шевелюра Рона Уизли и белокурые локоны Полумны и Ксенофилиуса Лагвудов. Зельедел не понимал, зачем Тёмному магу понадобилось вызывать в захваченное Министерство отца с дочерью, но факт оставался фактом, семья издателя была в плену у Лорда. Возле каждого подростка и старшего мага стояло по двое упивающихся. Такая усиленная охрана ясно давала понять, что пленниками змееликий маг дорожит и поэтому любая попытка бегства обречена на неудачу. Между тем, сами пленники ничего не предпринимали, дабы освободиться. И если гриффиндорец бросал на врагов гневные и презрительные взгляды, то отец с дочерью стояли так, словно находились на каком-то торжественном приёме, а именно широко улыбались всем присутствующим. Снейп не удивился бы, если девушка взяла бы в руки небольшое зеркальце, висящее на цепочке подобно кулону на её груди, и стала, глядя в него, поправлять причёску. Привыкший обращать внимание на все необычные детали зельевар отметил, что на сей раз волосы девушки не распущены, а наоборот, уложены в какое-то замысловатое сооружение. Скрепила же прическу юная ведьма богато украшенной сеткой, которая фиксировалась небольшой изящной палочкой.

Несмотря на то, что профессору хотелось более внимательно рассмотреть необычные украшения Полумны, он заставил себя отвести взгляд. Конечно, маска упивающегося отлично скрывала лицо и не давала возможности отследить, на кого конкретно он смотрел, но всё же рисковать не стоило. Необычные аксессуары юной ведьмы могли быть данью её эксцентричности. Однако за последнее время профессору не раз пришлось убедиться, что за, на первый взгляд, глупыми и нелепыми поступками его учеников кроется хитрость и тонкий расчёт. Так что Снейп не сбрасывал со счетов вариант, при котором своеобразные украшения ведьмы могли служить защитными артефактами.

Тем временем профессор обвёл взглядом фигуры, одетые в одинаковые чёрные мантии и скрытые белыми масками лица, пытаясь отыскать нужных ему магов. Задача эта была несложной - Люциуса выдавала его осанка, а что касается Гевина, то его легко было узнать, поскольку он, почти не отрываясь, смотрел на сына. Делом нескольких минут стало для Снейпа незаметно пробраться к друзьям. Уже вблизи, по тому, как едва заметно кивнул Малфой, зельевар понял: аристократ недавно испытывал сильную боль. И профессору оставалось только догадываться, была эта боль следствием полученного Круциатуса от Лорда или же Малфой, понимая, что сегодняшний день решающий, окончательно определился со стороной и свёл метку с помощью предоставленной Роберто повязки. Оставался только один способ выяснить правду, и преподаватель незаметно дотронулся до правой руки аристократа. Рукав рубашки, скрытой традиционной мантией упивающегося, был ещё мокрым. Сомнений не осталось - Люциус убрал метку.

Понимая, что и ему нужно последовать примеру друга, Снейп стал ждать момента, когда Лорд перестанет разглядывать своих слуг и отвлечётся. Именно тогда профессор рискнул бы применить заклинание и свести со своей руки рабское клеймо, несмотря на угрозу раскрытия из-за боли, которая должна будет непременно возникнуть при этом.

А между тем Лорду действительно надоело бездействие, и он, покручивая в руке палочку, негромко заговорил:

- И всссё же какая несссерьёзная нынче молодежшшь пошла. Ничего нельзсся поручить. Вот, казалосссь бы, Поттер, знаменитый Мальчик-Который-Выжшшил. Казалоссь бы, изссбранный, а ссс просстым заданием ссправитьсся не может.

Присмотревшись повнимательней, Северус понял, что палочка в руке у Лорда на самом деле не принадлежит ему. В руках у змееликого была палочка Поттера. Этот факт ясно давал понять, что на этот раз Лорд собирается исправить свою ошибку, допущенную в прошлом году. Теперь он не даст гриффиндорцу ни малейшего шанса на спасение. В этот раз не будет даже пародии на дуэль, как раньше. Сегодня Лорд собирался просто убить безоружного парня без каких-либо проволочек или разговоров.

Осознание, что всем четверым пленникам уже вынесен смертный приговор и осуществление его - только вопрос времени, заставило преподавателя применить беспалочковоую магию и активизировать повязку на метке. Боль мгновенно пронзила тело мага. Ужасающая, раздирающая каждую частичку, каждую клетку на мелкие кусочки. Боль, заставляющая падать на пол и биться в судорогах, крича до сорванных связок, налетела на несчастного подобно морской волне. И только отблеск мысли, что скоро всё закончится и он, наконец, обретёт свободу, не позволил зельеделу упасть или закричать.

Люциус и Гевин, которые и сами недавно пережили подобные ощущения и знали, как тяжело не выдать себя, переместились, чтобы иметь возможность поддержать обессилевшего Снейпа. При этом Малфой стоял так, чтобы загораживать друга от взгляда Лорда. Предосторожность не лишняя, поскольку монстр время от времени осматривал своих слуг.

Между тем Тёмный маг своё внимание переключил на Рона Уизли. До затуманенного болью сознания профессора долетали только обрывки фраз из речи змееликого, в то время как голоса гриффиндорца он не слышал вообще. Несмотря на ужасающее состояние, Снейп всё же понимал, что оскорбления Лорда весьма болезненные и вспыльчивый рыжий уже давно должен был дать гневный ответ. Мысль о том, что же заставляет парня молча слушать, никак не реагируя на гадости, позволила преподавателю несколько отвлечься от разрывающей его тело боли.

Тем временем змееликому магу надоело нападать на безмолвного Уизли, и он обратил своё внимание на семейство Лавгудов.

- Вот мы и вссстретилиссь с тобой, Ксенофилиусс. Пришшшло время ответить за сссвоеволие, - шипение монстра на многих магов наводило ужас, но белокурый издатель даже не поморщился, всё так же продолжая улыбаться. Такое поведение только ещё больше раззадорило монстра, и он продолжил с ещё большей яростью: - Ты поплатишшьсся за то, что отказалсся ссотрудничать ссо мной.

- В «Придире» нет политической колонки, так что статью о безумии Гарри Поттера я никак не мог разместить, - Лагвуд говорил так спокойно, словно рядом с ним не находились два охранника, а он сам не был безоружным пленником.

Даже профессор, переживающий разрывающую тело боль, не мог не удивиться столь мужественному и в то же время глупому ответу. Издатель не просто только что подписал себе и своей дочери смертный приговор. Тот был подписан ещё тогда, когда журнал «Придира» стал единственным печатным изданием, которое не участвовало в травле Национального Героя.

Нет, только что Ксенофилиус Лагвуд своим ответом, а точнее, оскорблением Лорда перед всей его свитой, приговорил себя и Полумну к пыткам, болезненным и изощрённым, во время которых жертва молит палача о смерти. Тёмный Лорд после воскрешения был мастером в таких пытках, это профессор знал точно, и милосердие никогда не входило в список добродетелей змееликого мага.

Смотря, как разъярённый Лорд поднимается со своего трона и делает шаг по направлению к Лагвудам, которые при этом продолжали сохранять спокойствие, Снейп понял, что боль, терзающая его тело, отступает, оставляя после себя массу неприятных ощущений, но всё же несравнимых с мукой, которую он терпел ещё минуту назад не было. Подавив в себе внезапно появившееся желание закатать рукав и убедиться, что пропитанная зельем повязка сработала и позорной метки на руке уже нет, зельедел сконцентрировался на разворачивавшийся перед его глазами трагедии.

- Как сссмеешшь ты так говорить сссо мной?! - Лорд буквально прошипел это в лицо невозмутимому магу, подойдя к нему вплотную. - Я сссейчасс…

Что именно хотел сделать с Лагвудами змееликий, так и осталось загадкой, поскольку одна из ведущих в зал дверей распахнулась. В помещение, сопровождаемый братьями Лестранж, вошёл Гарри Поттер. Взглянув на него, Северус Снейп едва не застонал. В руках гриффиндорец нёс маленький стеклянный шар, внутри которого серебрился туман. Гарри Поттер принёс в зал шар с пророчеством Сивиллы Трелони о рождении Избранного ребёнка.