Паладин душ

Глава двадцать пятая

Иста как раз закончила мыться или, скорее, обтирать себя тряпкой, смоченной в кружке воды. Когда Лисе вернулась в её спальню. В руках она сжимала ворох белых одеяний, так что внутреннюю дверь ей пришлось открывать бедром.

— Это лучшее, что женщинам Каттилары в спешке удалось найти, — сообщила она.

— Хорошо. Положи всё на кровать. — Иста снова запахнула перепачканный чёрный халат и подошла осмотреть принесённое. Конечно, это не назовёшь купанием в полном смысле слова, но то, что чистой одежды будет касаться менее липкая кожа, не казалось чем-то неправильным. — Как марчесса?

— Сейчас она спит. Или лежит без сознания. Глядя на неё, точно не скажешь. Она вся бледная, даже посерела как-то.

— В любом случае, хорошо. Кровь, пролитая на башне, даёт ей право на покой.

Иста перебирала ворох платьев. Льняная рубаха цвета свежих сливок, украшенная тончайшим шитьём, на вид была достаточно короткой, чтобы не путаться в ней ногами. Изящное платье, вышитое сверкающими белыми нитями, от которых подол делался тяжелее, совершенно очевидно, было нарядом для празднования Дня Бастарда. Неизвестная вышивальщица пустила по его краю очаровательную вереницу крошечных переплетающихся мышей и воронов.

— Замечательно, — пробормотала Иста, беря платье в руки. Она заметила, что снежинка с левой ладони исчезла, хотя холодное ощущение на коже осталось.

— Миледи… а вам не кажется это некоторой провокацией — отправиться в руки кватернианцев, одетой в цвет Бастарда?

Иста мрачно улыбнулась:

— Пусть они так считают. Думаю, настоящее значение этого им не разгадать. Нужно поторопиться. Завяжи, пожалуйста, ленты на спине потуже.

Лисе подчинилась, стянув ей изящную талию. Иста надела платье, встряхнула широкими рукавами и сколола ткань под грудью серебряной аметистовой траурной брошью. Значение этой фамильной ценности, с тех пор как она вступила во владение ею, изменилось раз десять. Все старые беды, которые она символизировала до этого, полностью исчезли прошлой ночью. Теперь Иста носила её, предаваясь горькой скорби о Эрисе и о тех, кто отправился с ним. В этот час всё в ней должно быть по-новому.

— Теперь волосы, — сказала она, усаживаясь на скамеечку. — Главное — быстро и аккуратно. Не хочу быть похожей на безумную, повалявшуюся под забором, или на стог сена после удара молнией. — Она улыбнулась, вспомнив. — Заплети их в косу.

Лисе напряжённо сглотнула и начала расчёсывать пряди. И произнесла в четвёртый, а то и в пятый раз после того, как они спустились в башни:

— Мне очень хочется, чтобы вы взяли меня с собой.

— Нет, — с сожалением ответила Иста. — В обычной ситуации безопаснее быть служанкой ценного заложника, чем оставаться в рассыпающейся на глазах крепости, вот-вот готовой сдаться. Но если мне не удастся сделать то, что я намереваюсь сделать, Джоэн сделает из тебя пищу для демонов, заберёт себе твой разум, воспоминания и отвагу. Или заменит тобой магов-рабов, которых Эрис убил прошлой ночью, и приставит ко мне не как служанку, а как стражника. А то устроит ещё что похуже.

Если Исте удастся… она понятия не имела, что случится потом. Святые не менее восприимчивы к оружию, чем маги, как доказала её предшественница из Раумы.

— А что может быть хуже? — длинные движения расчёской прекратились. — Думаете, она уже поработила Фойкса и его медвежонка?

— Через час я это узнаю.

Что может быть хуже, если Лисе попадёт в руки Джоэн, — вдруг пришло в голову Исте. Это будет совершенный, жуткий союз двух сердец: скормить Лисе медведю Фойкса и позволить чувствам Фойкса свести его с ума от ужаса и печали, когда их души воссоединятся… Потом она задумалась, чей ум чернее и изощрённее: Джоэн, чтобы сделать такое, или её собственный, чтобы подумать так о Джоэн. Похоже, я всё же не очень-то приятный человек.

Это хорошо.

— Тут есть несколько белых лент. Вплести их?

— Да, пожалуйста. — Сзади послышался знакомый приятный шорох заплетаемой косы. — Если у тебя будет шанс, я хочу, чтобы ты сбежала. Это теперь твой первостепенный долг передо мной, мой курьер. Донести всё то, что произошло здесь, несмотря на то что тебя могут счесть сумасшедшей. Лорд ди Кэсерил поверит тебе. Доберись до него любой ценой.

Из-за спины не доносилось ни звука.

— Скажи «обещаю, рейна», — твёрдо приказала Иста. Непродолжительное упрямое молчание, а потом шёпот:

— Обещаю, рейна.

— Хорошо.

Лисе туго затянула последний узел, Иста поднялась. Белые шёлковые туфельки леди Каттилары Исте не подошли, но Лисе опустилась на колени и завязала у рейны на щиколотках ленты прелестных белых сандалий, которые оказались впору.

Лисе провела её через внешнюю спальню и открыла ведущую на галерею дверь, через порог которой Иста перешагнула.

Снаружи лорд Иллвин опирался на стену, скрестив руки на груди. Судя по всему, он тоже отыскал чашку воды, чтобы умыться, и несмотря на то, что воняло от него всё равно знатно, на ладонях и на свежевыбритом лице не было пятен грязи и крови. Одет он был в цвета придворного траура, в лёгкие ткани, подходящие для северного лета: чёрные сапоги, чёрные льняные штаны, чёрная туника без рукавов, отделанная тонкими лавандовыми полосами, фиолетовый парчовый пояс с чёрными кистями, перехватывающий талию. День стоял жаркий, и он отказался от лавандового плаща, который Горам, беспокойно топчущийся рядом, держал, перекинув через руку. Грум собрал волосы хозяина в элегантную причёску из кос, как в первый, раз, когда она увидела его; морозно-чёрная коса, спускавшаяся на спину, была перетянута лавандовым шнурком. При виде Исты Иллвин выпрямился и отвесил ей принятый при дворе поклон, только усечённую его версию, потому что, как догадывалась она, полную ему мешала исполнить слабость, вызванная потерей крови.

— Что это? — с подозрением спросила она.

— Уж не думал, что ты так медленно соображаешь, милая рейна. А на что это похоже?

— Ты со мной не пойдёшь. — Он улыбнулся ей:

— То, что Порифорс, отдавая в плен вдовствующую рейну Шалиона-Ибры, не предоставляет ей сопровождающего, весьма превратно отразится на чести Порифорса.

— А я что говорила, — проворчала Лисе.

— Но теперь крепостью командуешь ты, — запротестовала Иста. — Тебе ни в коем случае нельзя покидать её.

— От Порифорса остались одни руины. Уже практически нечего защищать, да и некому, но это я пока хочу скрыть от Сордсо. Утренние переговоры о твоей сдаче подарили нам то время, которое мы не смогли бы купить кровью. Так что если это последняя вылазка Порифорса, я по праву требую участия в ней. По несчастной логике этой ситуации, благодаря моей недавней бредовой идее, я не мог поехать со всеми и в полпрыжка исправить мою стратегию. Такая логика не имеет здесь права на существование.

— Если бы ты поехал со всеми, это бы ничего не изменило.

— Знаю.

Она в замешательстве изучала его:

— А ты случаем, впав в это отчаянное настроение, не пытаешься превзойти своего брата?

— Я никогда не мог превзойти его; и не вижу необходимости пытаться сделать это сейчас. — Он взял её за руку и большим пальцем принялся выводить успокаивающие круги у неё на ладони. — В юности я был отдан в учение Ордену моего бога, но я упустил его тихий зов. Я не упущу зов дважды. Тем более что я не вижу, как мне это сделать, потому что он стучит у меня в голове и орёт мне в ухо «Услышь!» так, что скоро обрушатся потолочные балки замка. Я провёл зрелость бесцельно, хотя и славно послужил моему брату, но у меня не было лучшего направления. А теперь есть.

— Возможно, лишь на час.

— Часа будет достаточно. Если это правильный час. — Осиротевший паж Эриса влетел в каменный дворик и ещё у основания лестницы крикнул:

— Рейна? Они ждут вас у бокового входа.

— Иду, — ласково откликнулась Иста. Она хмуро посмотрела на Иллвина. — А джоконцы позволят тебе пойти со мной?

— Они будут счастливы заполучить ещё одного знатного пленника, причём без всяких усилий. И ещё это отличное прикрытие, под которым я смогу осмотреть их лагерь и подсчитать силы.

— И много ты насчитаешь, будучи пленником? — она недоверчиво покосилась на него. — Чем же ты будешь прикрываться?

Он поджал губы:

— Трусостью, милая Иста. Они думают, что мы предаём тебя в страхе за своё имущество, и поэтому решат, что я пошёл с тобой, чтобы спасти собственную шкуру.

— Не думаю, что им в голову придёт такая мысль.

— Тем лучше для моей бедной репутации.

Она моргнула, почувствовав странную лёгкость в голове:

— Если я потерплю фиаско, из тебя сделают пищу для демонов. Настоящий пир для джоконского мага-офицера. Может быть, для самого Сордсо.

— Да, но если тебе всё удастся, рейна! Ты подумала о том, что произойдёт потом?

Под его неуютным, тёмным, настойчивым взглядом она отвела глаза:

— То, что будет после, меня не касается.

— Так я и подумал, — торжествующим тоном произнёс он. — И ты обвиняешь меня в том, что я отчаялся! У меня больше нет аргументов. Пойдём?

Она поняла, что опирается на его руку, всё ещё пытаясь решить, удалось ли ему её убедить, или только смутить. Он повёл её вниз по ступеням, как будто бы они вдвоём возглавляли какую-то процессию, то ли свадебную, то ли коронационную, то ли просто праздничную, или вообще танцевали на паркете дворца рея.

Иллюзия пропала, когда они прошли мимо печальных руин двора в форме звезды, — здесь лежали распухшие трупы ещё двух лошадей, умерших сегодня утром, — миновали тень арки и попали в суматоху, царившую в парадном дворе. Дюжина человек — почти все в замке, кто мог стоять, — толпилась на стенах и глазела на джоконское посольство, замершее в ожидании по ту сторону укреплений. Две короткие круглые башни выдавались наружу из передней стены парадного двора, позволяя обстреливать с двух сторон внешние ворота. Ещё несколько солдат и широкая знакомая фигура в незнакомой одежде стояли у левой башни, в которой скрывалась боковая дверь. Иста и Иллвин, сопровождаемые Горамом и Лисе, остановились рядом с ними.

— Мудрейший. — Иста благосклонно кивнула ди Кэйбону. Он избавился от отличительных одежд своего Ордена не только потому, что его замызганные тряпки можно было, не задумываясь, бросить в огонь. Теперь на нём была дикая смесь разномастных вещей, которые в большинстве своём едва сходились на нём. Любой цвет, только не белый, — отметила про себя Иста.

— Рейна, — он сглотнул. — Прежде, чем вы пойдёте… Я хотел попросить у вас благословения.

— Тогда хорошо, что мы встретились; потому что, прежде чем идти, я хотела попросить благословения у вас.

Она встала на цыпочки, опёрлась на его грустно уменьшившийся живот и поцеловала служителя в лоб. Если бог и передал послание ему, то оно было столь неуловимым, что даже её внутренний взор не различил его. Ди Кэйбон ещё раз сглотнул и положил руку ей на лоб. Какое бы церемониальное благословение он ни задумал, ничего не вышло, потому что он разрыдался; ему только удалось выдавить:

— Да поможет нам Бастард.

— Шш-ш, — попыталась утешить его Иста. — Всё хорошо.

Или, учитывая обстоятельства, всё хорошо, насколько это возможно. Она пристально посмотрела на него. Часы, проведённые без сна, болезнь, насланная магами, требование от него того, чем он не обладал, заметно сказались на нём. Кровавый ритуал на северной башне измучил его окончательно. Его бог, подумала она, поставил его душу слишком близко к прорыву, доводя его практически до срыва, хотя сам служитель едва ли понимал это. Богам несказанно повезло, что они направили на исполнение Своего задания в Порфорс двух таких мулов… Неужели ди Кэйбон — их вторая палочка-выручалочка?

Пятеро богов, а можно ли помолиться о том, чтобы её бремя перешло к нему? Осознание этого потрясло Исту, и она моргнула, чтобы очистить помутневшее зрение. У неё было отвратительное ощущение, что ответ — да. Да. Да! Пусть ответственность за все беды перейдёт к другому, не к ней, не снова к ней…

Если только не считать того, что шансы ди Кэйбона выжить, не говоря уже об успехе, ещё меньше, чем у неё. Она подавила отчаянное желание броситься на служителя, умоляя занять её место. Нет.

Я заплатила за это место. Его цена не оставила от меня ничего. Я не отдам его никому.

— Выше нос, ди Кэйбон, или идите прочь, — сердито побормотал Иллвин. — Твои слёзы ей только мешают.

Ди Кэйбон снова сглотнул, беря себя в руки.

— Простите. Простите. Мне так жаль, что мои ошибки привели вас сюда, рейна. Мне не нужно было присваивать себе руководство вашим паломничеством. Это было слишком самонадеянно.

— Ну всё же, если бы не вы, богам пришлось бы заставлять совершать ошибки кого-то ещё. — Ещё кого-то, кто свернул бы с дороги. — Если вы хотите помочь мне, то останьтесь в живых и будьте очевидцем. Так или иначе, вашему Ордену необходимо знать всю правду об этом.

Он энергично закивал, а потом вдруг застыл, как будто бы факт освобождения от обязанностей оказалось осознать сложнее, чем думал. Он поклонился и отступил назад, нахмурив брови.

Иллвин снял меч и передал его Гораму.

— Сохрани это до моего возвращения. Не вижу смысла вручать отцовский клинок Сордсо как подарок, если только этот меч сам не станет смыслом.

Горам склонил голову и попытался изобразить решимость, но вместо этого его черты отразили муку.

Иста обняла Лисе, которая, покосившись на ди Кэйбона, умудрилась не расплакаться. А потом Иллвин повёл Рейну в темноту, к проходу под башней. Дверь распахнулась к свету, солдат крякнул и бросил сверху нечто, что упало с глухим стуком, а потом посторонился, позволяя им двоим пройти.

Загадочным предметом оказалась узкая доска, которую он перебросил через глубокую расщелину под стенами замка. Иллвин замер, и Иста решила, что он, скорее всего, вспомнив, какие беды обрушились на Порифорс вчера, задумался, а не догадался ли какой-нибудь подлец заколдовать этот самодельный мостик. Он быстро взглянул на неё, ободряюще улыбнулся через плечо и решительно ступил на доску. Та опасно прогнулась в середине, но всё-таки выдержала.

Иста посмотрела на джоконское посольство, расположившееся напротив ворот в ожидании сдающихся. Десяток всадников — в основном солдаты — и три офицера. Князя Сордсо Иста узнала сразу же. Офицер-переводчик беспокойно стоял рядом. Другой офицер, тяжеловооружённый, затянутый в кожаные доспехи, с бронзовой кожей и серо-бронзовыми волосами, тоже оказался магом-рабом, Иста видела, как фиолетовое пламя демона заполняло его тело. Так же как и от Сордсо, от его живота в сторону стоящих в отдалении зелёных палаток тянулась кручёная лента света.

Прикованным полосой света оказался и другой всадник, а точнее, всадница: женщина в дамском седле, по рокнарскому обычаю, боком сидела позади слуги на обитом мягким материалом сидении, располагавшемся на крупе коня; её ноги изящно упирались в специальную подставку. На колдунье было платье со шлейфом, какие принято носить при дворе, голову украшала широкополая шляпа, завязанная тёмно-зелёными лентами под подбородком. Женщина была младше Джоэн, но не отличалась ни молодостью, ни красотой. Она пристально наблюдала за Истой.

Иста последовала за Иллвином, не сводя глаз с его лица, чтобы не смотреть на дно расселины, словно специально подчёркнутое скалами и блеском битого стекла. Сандалии Каттилары скользили под влажными ступнями. Иллвин потянулся, крепко схватил её за руку и вытащил её на твёрдую, пыльную землю. Доску тотчас же убрали, втащили в боковую дверь, которую сразу же захлопнули.

Женщина подъехала ближе. Но как только Иста подняла глаза, чтобы встретить её взгляд, демонский свет внутри колдуньи стал меркнуть, и скоро Иста видела только кожу и одежду. Осталось только выражение лица, а цвета души исчезли. У Исты перехватило дыхание, и она снова посмотрела на Сордсо. Теперь он был обычным золотоволосым молодым человеком верхом на гарцующем чёрном коне. Никто из магов больше не вскидывал руки, прикрываясь от божественного сияния Исты, демоны внутри них больше не сжимались при виде неё — она сама не видела демонов внутри них.

У меня украли внутренне зрение. Я слепа.

Не хватало чего-то ещё. Давление бога, которое сзади подталкивало её вперёд, словно во сне, с самого кровавого рассвета на северной башне, тоже пропало. Теперь за спиной висела лишь тишина. Бесконечно пустая, лишь мгновение назад бывшая бесконечно полной. Иста судорожно пыталась сообразить, когда в последний момент она ощущала руки бога у себя на плечах. Она была уверена, что Он был с ней в парадном дворе, где она разговаривала с ди Кэйбоном. Она думала, что Он с ней, ступая на доску, переброшенную через расщелину.

Но когда я оступилась Его со мной уже не было.

Бесполезное обычное зрение затуманилось от ужаса и утраты. Она едва могла дышать, как будто бы её грудь туго стянули крепкими верёвками. Что я сделала не так?

— Кто это? — спросил Сордсо, указывая на Иллвина. Маг с бронзовой кожей направил коня к князю и удивлённо посмотрел на Иллвина, который холодно взглянул на него в ответ.

— Думаю, это сьер Иллвин ди Арбанос собственной персоной, ваша светлость. Незаконный брат лорда Эриса, бич наших пограничных земель.

Светлые брови Сордсо поползли вверх:

— Новый командир Порифорса! Спроси его, где другая женщина, — он сделал знак переводчику.

Офицер подъехал к Иллвину:

— Эй, ди Арбанос! По соглашению вы должны были привести вдовствующую Рейну и дочь марча Оби, — сказал он на ибранском. — Где леди Каттилара ди Льютес?

Иллвин отвесил ему лёгкий, ироничный поклон. Глаза его были льдисто-чёрными.

— Она вместе с мужем. Когда прошлой ночью, глядя с башни, она почувствовала, что он погиб, то бросилась с парапета и передала свою скорбь скалам. Теперь она лежит и ждёт, пока её похоронят, если вы уйдёте, как обещали, а мы сможем добраться до кладбища. Вместо неё пришёл я, заодно я буду слугой и хранителем рейны Исты. Увидев однажды вашу армию и весьма сомнительную дисциплину, рейна не захотела приводить с собой горничных.

Брови переводчика сошлись на переносице не только от услышанного завуалированного оскорбления. Он повторил новость для Сордсо и всех остальных. Колдунья подтолкнула своего всадника, заставляя подъехать ближе.

— Это правда? — спросила она.

— Тогда ищите сами то, что вам нужно, — сказал Иллвин. — Думаю, отсюда Сордсо смог бы распознать то, что осталось от его сестры Юмеру, если бы она всё ещё была… ну, жива не совсем подходящее слово, не так ли? Если бы она всё ещё была внутри леди Каттилары, скрывающейся за этими стенами.

Переводчик подпрыгнул в седле, удивившись то ли тому, что Иллвин сказал, то ли тому, на каком языке это было сказано, — Иста не была уверена. Сордсо, офицер с бронзовой кожей и колдунья хором повернули голову к Порифорсу, выражение на их лицах было напряжённое и одновременно отсутствующее.

— Ничего, — выдохнул Сордсо через секунду. — Он пропал.

Колдунья покосилась на Иллвина:

— Этот тип слишком много знает.

— Моя бедная невестка умерла, а до существа, которое вы потеряли, вам не добраться, — сказал Иллвин. — Может, покончим на этом?

По кивку князя двое солдат спешились. Сначала они обыскали пояс и сапоги Иллвина на предмет спрятанных ножей; он стерпел прикосновения их рук с видом скучающего недовольства. Его длинное тело напряглось, когда один из солдат подошёл к Исте, и расслабилось немного только тогда, когда мужчина опустился на колени перед её белоснежной юбкой:

— Вам нужно снять обувь, — обратился к ней переводчик. — Вы отправитесь к августейшей Матери босиком и без головного убора, как подобает женщине низкого звания и еретичке-квинтарианке.

Иллвин вздёрнул подбородок и сжал челюсти. Что бы ему не хотелось сейчас сказать, сжатые зубы не позволили словам вырваться. Забавный ход, — подумала Иста, — они не стали требовать у Иллвина снять сапоги. Это неравенство лишь подчеркнуло его неспособность защитить её.

Горячие руки мужчины схватили ленты, столь недавно завязанные Лисе вокруг щиколоток Исты. Она стояла не шевелясь, не сопротивляясь. Он снял с неё сандалии и отбросил их в сторону. Затем поднялся на ноги, отступил и снова влез на коня.

Сордсо подъехал к ней и оглядел с головы до ног. То, что он увидел, заставило его мрачно ухмыльнуться. Или, скорее, то, что он не увидел. В любом случае, теперь он не боялся повернуться к ней спиной, потому что он жестом приказал ей следовать за его конём. Иллвин попытался предложить ей руку, но офицер с бронзовой кожей вытащил меч и сделал ему знак клинком идти позади неё. Сордсо взмахнул, и процессия тронулась в путь по выжженной, испещрённой трещинами земле.

Иста едва обращала внимание на медный жаркий полдень, через который шагала. Она судорожно продумывала сложившуюся ситуацию, мысли проносились вихрем — но всё было тщетно. Молча осыпала Бастарда проклятиями. Потом тихими молитвами. Ничего не происходило.

Как джоконские маги делают это? Отрицая бога в мире материи? Конечно, эти противники не могут подавить этого бога?…

Это не провал Бога, это её провал; врата её души почему-то снова захлопнулись, сломались, покосились под натиском камней страха, злости или унижения, перекрыв путь…

Она совершила ошибку, какую-то ужасную ошибку, в течение этих последних убежавших в никуда минут. Может быть, ей следовало всё же передать задание, передать бога ди Кэйбону. Может быть, то, что она оставила всё себе, было ужасной самонадеянностью, фатальной самонадеянностью. Какая наглость считать, что такое задание доверено ей. Кто достаточно глуп, чтобы доверить такое задание ей?

Боги. Дважды. Загадка, как столь безграничные существа могут так безгранично ошибаться? Знала, что им нельзя доверять. И вот я здесь… снова.

Острые камешки резали ступни. Процессия свернула в сторону рощи и двинулась по низине, заполненной грязью, которая поглощала стук копыт и воняла прелой водой и лошадиной мочой. Они преодолели небольшой подъём. Иста слышала чавканье жижи под ногами Иллвина, его частое и неровное дыхание, которое выдавало, как бы он ни пытался это скрыть, его истощение. Роща нависала над ними, её тень на фоне немилосердно жарящего солнца была настоящим благословением.

Ох. Вовсе не благословением. Они шли по дороге мёртвых. С левой стороны, словно свидетели процессии, специально были разложены трупы солдат Порифорса, которые погибли прошлой ночью во время вылазки Эриса. На них не было одежды, вокруг выставленных на всеобщее обозрение ран жужжали радужные зелёные мухи.

Она посмотрела на ряд бледных тел и сосчитала. Восемь. Восемь из четырнадцати, которые выехали против полуторатысячной армии. Значит, остальные шестеро ещё живы и находятся в плену в джоконском лагере, возможно раненные. Среди неподвижных силуэтов не было мускулистого тела Фойкса. Но зато был Пежар.

Иста взглянула ещё раз и пересчитала: пятеро ещё живы.

Здесь же был и девятый, но трупом это было назвать сложно. Скорее… куча. Рядом с ней в землю было воткнуто копьё, на которое была насажена обезображенная голова Эриса, смотрящая невидящим взглядом на джоконский лагерь. Когда-то потрясающие глаза были вырезаны обезумевшим от страха солдатом, который пытался отомстить павшему врагу.

Слишком поздно. Он ушёл раньше, чем ты добрался до него, джоконец. Её босая нога наткнулась на какой-то сук, и Иста зашипела от боли.

Иллвин шагнул вперёд и подхватил её под локоть, прежде чем она успела споткнуться и упасть.

— Они издеваются над нами. Смотри в сторону, — пробормотал он сквозь стиснутые зубы. — Не упади в обморок. Постарайся, чтобы тебя не стошнило.

С ним самим вот-вот случится и то и другое, — подумала она. Лицо его было серее, чем у любого из трупов, однако глаза горели ярче, чем у любого из виденных Истой мужчин.

— Не в этом дело, — прошептала она в ответ, — я потеряла бога.

Его брови дрогнули от ужаса и смятения. Бронзовокожий офицер с мечом наголо жестом скомандовал им двигаться туда, где заканчивалась роща, но не стал заставлять Иллвина отойти от Исты. Должно быть, внешне она тоже была на грани обморока.

Она решила, что замечание Иллвина насчёт издевательства верно. Если бы они оба скрывали в себе какие-то ещё нерастраченные возможности, или хотя бы силы, то это зрелище окончательно лишило бы их и этого, — этакая яростная пощёчина самодовольным врагам. Если бы она была колдуньей или хотя бы имела при себе меч, то Сордсо жизнью поплатился бы за ту ухмылку, которую он позволил себе, когда Иста споткнулась у останков Эриса. Но, судя по всему, неудавшаяся святая для джоконцев особой опасности не представляла.

— Они хотели, чтобы Катти прошла мимо этого, — едва дыша прошептал Иллвин. — Прибавьте и это к их счёту, и я, клянусь богами, приду забрать его…

Он переводил взгляд от палатки к палатке, прикидывая путь ночного нападения, подмечая состояние людей и лошадей. Тоненькие серебристые полоски скользили по его щекам, но он не считал ниже своего достоинства вытирать их на глазах у толпы подшучивающих рокнарцев, собравшихся посмотреть на их своеобразный парад. Иста недостаточно хорошо знала солдатский рокнари, чтобы перевести оскорбления, однако Иллвин, сомневаться не приходилось, понимал всё отлично. Он продолжал настойчиво шептать:

— Они не собираются сворачивать лагерь. Они готовят нападение. Мы удивлены? Ха. Но сразу видно: они не знают, насколько мы на самом деле слабы. Иначе готовились бы к прогулке…

Он пытается отвлечься от надругательства над телом брата? Иста молила, чтобы эта уловка помогла. Она изо всех сил пыталась расширить собственные ослеплённые чувства, пыталась найти бога хоть где-нибудь. Ничего. Джоэн и Сордсо поместили голову Эриса на её пути, чтобы ознаменовать её провал, это удар по её отчаянию. Ди Льютес чувствовал себя таким же опустошённым, когда его волосы коснулись воды во второй раз?

И всё же символ, выставленный врагами, одновременно напоминал о триумфе. Присутствие в отсутствии. Странно.

Бог может отсутствовать, но я всё ещё здесь. Быть может, это задание предназначено для материи, а что материя делает лучше всего: продолжает существовать. Итак. Она глубоко вздохнула и продолжила идти.

Они подошли к самой большой из зелёных палаток. Одна её сторона была закатана наверх, открывая помещение, оказавшееся переносным тронным залом. На земле были расстелены толстые ковры. В дальней части располагался помост, на котором стояли два резных кресла, украшенных золотыми листьями, вокруг были разбросаны подушки. Благочестивый тёмно-зелёный цвет, выражавший степенное вдовство и материнство, был повсюду, он даже перебивал цвет зелёной морской воды, характерный для джоконского вооружения, и никогда этот цвет не казался Исте столь отвратительным.

Вдовствующая княгиня Джоэн, одетая в другое, но так же искусно отделанное многослойное платье, — пятеро богов, неужели они встретились на дороге только вчера? — сидела в том кресле, что было пониже и поменьше. Её фрейлина стояла на коленях на подушках, а несимпатичная, круглолицая молодая женщина, судя по всему её дочь, скорчилась у ног матери. Иста не могла сказать, кто из них маг. Дюжина офицеров выстроились в линию по обе стороны от тронов. Интересно, — подумала Иста, неужели все выжившие демоны Джоэн присутствуют на этом… на этой демонстрации.

Двенадцать. Фойкс неподвижно стоял среди джоконских офицеров. Лицо его было в синяках и царапинах, но чистым; одет он был в джоконскую форму и плащ с летящими белыми пеликанами. Выражение лица несколько ошеломлённое, странная улыбка словно вымученная и неестественная. Исте даже не нужно было второе зрение, чтобы сказать, что новая светящаяся змея соединяет его с женщиной на помосте и что клыки этой змеи глубоко врезались ему в живот. Глаза Иллвина тоже нашли Фойкса: он, если это возможно, стиснул челюсти ещё сильнее.

Возможностей для новых издевательств было предостаточно. По счастью, времени было мало. Бронзовокожий офицер вытолкнул Исту вперёд, на ковры, в центр, ближе к Джоэн. Иллвина остриём меча остановили в двух шагах позади Исты, и она больше сожалела о том, что не видит его, чем о том, что он видит её. Какое же последнее унижение готовят для неё?

Ох. Вовсе не унижение. А контроль. Унижение потешило бы только потрёпанных вылазкой офицеров Сордсо. Женщины здесь более практичны.

Иста моргнула, увидев Джоэн в первый раз без внутреннего зрения, без тёмной угрозы демона, сидящего у неё в животе, словно смолянисто чёрная дыра, в которую можно свалиться и исчезнуть навсегда. Без демона она была просто… маленькой, угрюмой пожилой женщиной. Совершенно не способной вызывать уважение и верность; казалось, от неё легко сбежать. Маленькая. Пятеро богов, но она была маленькой; все её способности сжались в ней: единственный её оплот и сила. Железная воля без ума.

Мать Исты однажды заполнила дом властью от края до края. Муж провинкары правил Баосией, но внутри собственного замка даже он жил с её разрешения. Старший брат Исты, унаследовав владения отца, счёл, что проще перенести столицу в другой город, чтобы сбежать от вечного детства, которое ожидало его в доме матери, чем пытаться заявить о своих правах там. Но даже в самых тяжёлых случаях старая провинкара знала границы, и занимала пространства не больше, чем могла заполнить.

Джоэн же, как показалось Исте, старалась заполнить Джокону своей властью, как женщины заполняют хозяйство, причём теми же самыми способами; но никто другой не мог распространить её так далеко. В безграничном мире бесконечного пространства можно двигаться согласно своей воле, но нельзя забывать оставлять место для воли других. Ведь даже боги контролируют не всё. Люди порабощают тела друг друга, но молчаливая воля души священна и нерушима больше, чем что-либо другое. Джоэн же берёт своих рабов целиком. То, что Джоэн делает с врагами, можно назвать войной, но то, что она делает со своими людьми, носит имя кощунство.

Князь Сордсо занял положенное по рангу место, запрыгнув в кресло, повинуясь привычному движению тела, которое не удалось искоренить демонской дисциплине. Он поморщился, осматривая комнату. Взгляд матери упал на сына, и он сел ровно, изобразил внимание.

Исту снова привлекла круглолицая княжна, сидевшая у ног Джоэн. Девушке на вид было около четырнадцати, но она была хилой для своего возраста, пальцы были корявыми, глаза странными — поздний ребёнок, который родился недоумком, обычно такие долго не живут. Она была из тех княжон, которые не смогут сбежать из дома с помощью замужества в дальней стране. Рука Джоэн опустилась на голову девочки, только совсем не ласково, и тогда Иста поняла: Она использует дочь в качестве временного хранилища для демона. Презренная душа её собственной дочери — стойло для него.

Для демона, которого она хочет поселить во мне.

Джоэн поднялась навстречу Исте. С отчётливым акцентом она произнесла на ибранском:

— Добро пожаловать к моим вратам, Иста ди Шалион. Я Мать Джоконы.

Её рука отпустила голову девочки, словно вытащив оттуда что-то, и разжала пальцы.

Внутри Исты расцвёл бог.

Внутреннее зрение снова ворвалось в мозг Исты, словно ослепительный луч света, луч, о котором едва ли можно мечтать, осветил странный пейзаж. Она снова увидела всё, хватило одного взгляда: двенадцать демонов, извивающиеся, искрящиеся ленты силы, бьющиеся в агонии души, плотный, тёмный волнующийся демон Джоэн. Тринадцатый демон, безумно нёсся по воздуху к Исте, таща за собой зловещую пуповину.

Иста разжала зубы в жестокой улыбке и одним махом проглотила его.

— Добро пожаловать к моим, Джоэн из Джоконы, — сказала Рейна. — Я — Уста Ада.