Паладин душ

Глава девятнадцатая

Оказавшись перед выездом в парадном дворе, Иста с изумлением рассматривала коня, которого Лисе привела для неё. Высокий, сверкающей белой масти, мягкий серый нос, грива и хвост, словно шёлковые знамёна, — Ферда просто изошёл бы на поэзию. Все пятна, которые обычно остаются после стойла, аккуратно смыты, и только едва заметные жёлтые разводы напомнили Исте пятна на белых одеяниях ди Кэйбона. Конь фыркнул и ткнулся в неё носом, большие влажные тёмные глаза глядели дружелюбно.

— Что это? — спросил Иста, пока Лисе вела коня к скамеечке, чтобы рейне было легче оседлать его.

— Мне сказали, что его зовут Пух. Это сокращение от Лопух. В конюшне я попросила привести для вас самую вышколенную лошадь, они просто умоляли взять его, потому что с тех пор, как лорд Иллвин заболел, этот жеребец только и делает, что ленится, ест и толстеет.

— То есть это личный конь лорда Иллвина? — уточнила Иста, перекидывая ногу через широкую спину животного. Конь стоял спокойно, пока она осторожно пристраивала перевязанные коленки и искала ступнями стремена. — Понятное дело, это не боевой конь.

— Да, у него есть другой жеребец для этого — злющий рыжий грубиян, весь в шрамах, к которому никто, кроме самого лорда Иллвина, и близко не подходит. — Лисе взлетела в седло курьерской пегой лошади, которая протестующе пошла боком и даже собралась взбрыкнуть, но успокоилась под строгой рукой девушки. — Он нападает на грумов. Они даже показывали мне следы общения с ним. Очень впечатляет.

Рука Фойкса взмыла вверх и опустилась, он и Пежар верхом на своих скакунах направились к воротам; Лисе, Иста и ещё полдюжины оставшихся гвардейцев Ордена Дочери последовали за ними. Они выстроились вереницей, чтобы спуститься по крутой дорожке, ведущей мимо деревни. За её стенами они свернули на дорогу из Толоноксо, по которой Иста прибыла сюда так много дней назад. Фойкс взял резвый, но не убийственный шаг, и они принялись взбираться на холмы, спускаться по склонам и пересекать ровные участки. Кличка Лопух оказалась клеветой, потому что конь тотчас же отвечал на малейшее движение Исты, стоило ей только тронуть повод или шевельнуть пяткой, так что даже казалось, что достаточно только подумать о своём желании. Его рысь напоминала, скорее, покачивание на волнах, лёгкий галоп заставлял вспомнить паланкин. Доброта животного успокоила Исту, потому что от седла до земли расстояние было впечатляющее. Конечно, у лорда Иллвина и должна быть высокая лошадь.

Проезжая по влажному, поросшему лесом берегу реки, их отряд подвергся нападению больших жужжащих лошадиных слепней. Иста морщилась и старалась прихлопнуть тех, до которых могла дотянуться, когда насекомые жадно опускались на шелковистые бока Пуха. Они противно хрустели и оставляли у Исты на ладони кровавый след. Пегая лошадь Лисе брыкалась и возмущённо ржала. Фойкс через плечо оглянулся назад; только Иста видела лёгкое фиолетовое мерцание, сорвавшееся с его пальцев, но мерзкие слепни от лошади Лисе отстали. В качестве компенсации они стали в больших количествах досаждать Истиному коню, но прежде чем она успела пожаловаться, кавалькада выехала на солнце и слепни остались позади.

Они миновали крутой подъём с равнины и остановились напоить лошадей в деревне, неподалёку от оливковой рощицы, в пяти милях от Порифорса. На сей раз в тени милосердно не оказалось кровососущих насекомых. Пежар отправился расспросить местных жителей о преследуемой повозке. Иста обнаружила, что стоит и потягивается рядом с Фойксом в тени огромного ствола оливы, пока взмокшие лошади шумно хлебают воду из ручья.

— Продолжаешь развлекаться с мухами? — мягко поинтересовалась Иста. — Я видела твой фокус. Только больше не надо, пожалуйста, или я расскажу обо всём служителю.

Парень покраснел:

— Но это же было хорошее дело. Кроме того, я хотел сделать Лисе приятное.

— Хм, — она помедлила. — Прислушайся к моему совету и не используй магию, чтобы ухаживать за ней. Главное — не поддавайся искушению вызвать её благосклонность напрямую.

Судя по смущённой улыбке, он отлично знал, что она имеет в виду; значит, мысль о каком-нибудь любовном заклинании уже не раз приходила ему в голову.

— Мм-м. — Голос Исты продолжил:

— Потому что, если ты так сделаешь, а она узнает, это разрушит её веру не только в тебя, но и в её собственный разум. Она больше никогда не будет уверена, что та или иная мысль или чувство действительно принадлежит ей. Она начнёт постоянно сдерживаться, подозревать, заниматься самокопанием. А эта дорога ведёт к безумию. Если ты возьмёшь боевой молот и сломаешь им ей обе ноги — это и то будет менее жестоко и более похоже на поступок любящего человека.

Его улыбка стала приклеенной:

— Как прикажете, рейна.

— Я говорю с тобой не как рейна. И даже не как осенённая богом. Я говорю как женщина, которая прошла по этому пути до конца и вернулась, чтобы доложить о возможных трудностях. Если от той сообразительности, что была при тебе с самого начала, осталась хотя бы половина, если ты действительно ищешь любви, а не простого удовлетворения, то ты прислушаешься к моим словам как мужчина.

На этот раз поклон у него получился гораздо более задумчивым, а от ухмылки не осталось и следа.

Вернулся Пежар и принёс новости, что повозка и её сопровождающий действительно останавливались в этой роще и провели здесь времени достаточно, чтобы распрячь и напоить четверых лошадей; повозка покинула это место не более получаса назад. Фойкс довольно поморщился и сделал их отдых как можно более коротким.

Ещё четыре мили езды после длительного подъёма привели их на вершину холма. Наконец, они увидели цель, подпрыгивающую на ухабах дороги: уменьшенный расстоянием крытый верх повозки, украшенный эмблемой гарнизона Порифорса, виднелся в ярком солнечном свете. Фойкс приказал отряду следовать за ним. Они уже успели сильно сократить расстояние, когда кто-то сидящий в повозке заметил преследователей. Невидимый возница подстегнул упряжку, но медлительные лошади-тяжеловозы, обременённые грузом, который они тащили за собой, не могли соревноваться с быстрыми скакунами преследователей.

Гвардейцы Фойкса с двух сторон окружили громыхающую повозку, чтобы перехватить ведущую пару поводьев. И заставляя своего коня обогнуть телегу, Иста слышала протестующий голос Каттилары. Повозка поехала медленнее, а потом и вовсе остановилась.

Каттилара, одетая в элегантное серо-золотое платье для путешествий, расположилась на сидении кучера и на все лады бранила перепуганного Горама, который сидел скорчившись, закрыв глаза и крепко сжимал поводья трясущимися руками. Иста прищурилась от света материального мира и попыталась добиться максимальной чувствительности внутреннего зрения, чтобы не просто найти духов, прячущихся в мире материи, а разглядеть душу отдельно. Должно быть, так боги видят мир. К великому облегчению Исты, демон Каттилары не распространился по хозяйке, не владел ею, а снова плотно сжался внутри. Ещё один слуга, одна из молоденьких фрейлин Каттилары и паж Эриса сидели в повозке, прижавшись друг к другу.

Две едва различимые фигуры лежали внутри рядом со слугами. Несмотря на преграду из полотна и дерева, которая мешала обычному зрению Исты, она с лёгкостью нашла то, что искала. Тонкую нить белого огня, вяло текущую из одного тела в другое; на уровне ощущений Иста нащупала сеть фиолетовых лучей, расходящуюся в три стороны, — проводник заклинания.

Она сжала пальцы, и Пух без малейших возражений остановился. Иста дала поводьям упасть ему на холку и вытянула руки, позволив своему духу следовать за телом. Позволив в первый раз выплыть за пределы тела. Бастард, помоги мне. Будь ты проклят. Она ещё не осмеливалась, не пыталась разбить сеть колдовства демона, но установила собственную связь и призвала вернуться почти иссякшее пламя души. Белая линяя между Иллвином и Эрисом вспыхнула, как загоревшаяся в ночи солома.

Изнутри послышался глубокий голос Эриса, в нём слышались раздражённые нотки, как будто бы марча только что разбудили:

— Что это такое? Иллвин?

Визгливая брань Каттилары вдруг прекратилась. Она сунула голову под тент повозки, а затем снова выпрямилась. Задыхаясь, она буравила Исту взглядом.

Внутри повозки слышалось движение: скрип, шаги сапог по деревянному полу. Эрис высунул голову и огляделся.

— Ад Бастарда! Где мы?

Знакомый пейзаж, похоже, ответил на его вопрос, потому что он нахмурился и посмотрел на всхлипывающую жену:

— Каттилара, что ты наделала?

С другой стороны телеги напряжённый Фойкс с облегчением вздохнул и благодарно отсалютовал Исте. Лиловый огонёк в его ладони угас.

Каттилара развернулась у себя на сиденье и умоляюще обвила руками мужа. Горам отпрянул с её пути.

— Милорд, милорд, нет! Прикажи этим людям уйти! Скажи Гораму ехать дальше! Мы должны бежать! Она злая, она хочет довершить твою смерть!

Он машинально стал гладить её волосы. Его непонимающий взгляд упал на Исту, которая криво ухмыляясь, наблюдала за этой сценой:

— Рейна? В чём дело?

— Что вы помните, лорд Эрис? — Его брови сошлись на переносице:

— Каттилара срочно послала за мной, чтобы я помог ей в конюшнях гарнизона. Я пришёл туда и увидел эту повозку, стоящую наготове, а потом… потом ничего, — он нахмурился ещё сильнее.

— Вашей жене пришло в голову увезти вас прочь и искать для вас спасения за пределами Порифорса. В какой степени на неё повлиял демон, не знаю, но в любом случае, он помогал ей в этом. Иллвина принесли в повозку раньше, полагаю, как вашего уполномоченного представителя. — Эрис вздрогнул:

— Оставить пост? Оставить Порифорс? Сейчас? — Каттилара дёрнулась, услышав в его голосе сталь. Слёзы на сей раз не помогли, они оказали лишь смягчающий эффект. Когда он повернулся и посмотрел в лицо жене, Иста видела, как напряглись сухожилия его рук, выступив, словно канаты, на его бледной коже.

— Каттилара. Подумай. Это бегство предаёт веру в меня, ломает все данные мною обеты. Провинкару Карибастоса, рейне Исель и рею-консорту Бергону… моим людям. Это невозможно.

— Это не невозможно. Предположим, ты заболел, ох, какой-нибудь другой болезнью. С любым такое может случиться. Ты болен. Теперь твой пост должен занять другой офицер.

— Единственный, кому я могу доверить Порифорс при нынешнем положении вещей, это Иллвин. — Он помолчал. — Был бы Иллвин, — поправился он.

— Нет, нет, нет! — Она откровенно колотила его кулаками в приступе отчаяния и ярости.

Иста изучала пульсирующие нити пламени. Могу ли я сделать это? Она не была в этом уверена. Что ж, я уверена в том, что можно попробовать. Итак. Она тихо опустила свои настоящие руки из плоти и крови на подол и снова потянулась призрачными руками. Всё так же не трогая сети демона, она уплотнила связывающий Иллвина и Эриса луч.

Эрис упал на колени; губы его удивлённо раскрылись.

— Если вы хотите, чтобы он ходил и двигался, — обратилась Иста к Каттиларе, — вам следует поддерживать его в таком состоянии самостоятельно. Не надо больше красть.

— Нет! — крикнула Каттилара, когда Эрис, наполовину потеряв сознание, упал на неё. Горам подхватил его, не давая тяжёлому телу упасть с повозки. Каттилара в ужасе смотрела на бледное смущённое лицо Эриса, не желая принимать суровую действительность. Пламя её души поднималось по её телу и собиралось около сердца.

Да! — подумала Иста. Ты сможешь. Давай, девочка!

Вдруг Каттилара, испустив стон и белую вспышку, потеряла сознание. Из её сердца вырвался необузданный белый поток, принявшийся беспорядочно метаться в границах заклинания. Иста снова вытянула прозрачную руку. Пламя унялось, успокоилось. Не очень быстро, иначе его запасы иссякнут сразу же, но и не очень медленно, чтобы всё же выполнить цель. Вот… так. Её внутренний взгляд проверил линии. Тоненькая струйка жизни продолжала течь из Иллвина только для того, чтобы поддерживать связь. Иста не осмеливалась касаться искусной сети демона, она вообще не была уверена, что ей не удастся порвать её, даже если она попытается. Эрис моргнул, размял челюсть, нетвёрдо встал на ноги, одной рукой опираясь на плечо Горама.

— О, благодарю вас, — пробормотал Фойкс в благословенной тишине.

— Иногда, во время первого приступа скорби, я вела себя и не так, — сквозь зубы ответила ему Иста, поёжившись от неприятного воспоминания. — Почему, во имя пятерых богов, никто не успокоил меня, почему все отвернулись от моих страданий? Этого я не узнаю никогда.

Из повозки донёсся хриплый голос:

— Демоны Бастарда, теперь ещё что?

Вспышка радости озарила черты Эриса:

— Иллвин! Вылезай наружу!

Шлёпанье босых ног; Иллвин, одетый только в льняную рубашку и напоминающий человека, проснувшегося слишком рано после вчерашней попойки, споткнувшись, высунулся из повозки и застыл, моргая от яркого утреннего света, ухватившись за раму, на которую натягивался тент.

Взгляд Иллвина упал на Исту, и его лицо просияло.

— Безмозглый! — восторженно воскликнул он. Это странное приветствие, как запоздало сообразила Иста, относилось к коню, который принялся прясть ушами, пыхтеть, раздувать ноздри и чуть не — но всё же не окончательно — сдвинулся с точки, где наездник приказал ему стоять.

— Рейна, — продолжил Иллвин, склонив перед ней голову. — Надеюсь Лопух подошёл вам? Пятеро богов, почему никому не пришло в голову урезать его рацион?

— Он почти настоящий рыцарь, — заверила его Иста. — На мой взгляд, он очень фигурист.

Иллвин посмотрел вниз на Катти, теперь покоящуюся на трясущемся плече Горама.

— А это что такое? С ней всё в порядке?

— Это временно, — пояснила Иста и ему, и Эрису, который смотрел на свою жену всё более неуверенно. — Я, ээ… устроила так, что она на некоторое время поменялась с вами местами.

— Не знал, что вы это можете, — осторожно заметил Иллвин.

— Я тоже не знала, до тех пор как секунду назад не попробовала. Заклинание демона продолжает действовать, теперь оно просто… перераспределено.

Эрис, с суровым от печали лицом, всё же опустился на колени и взял Каттилару на руки. Иллвин ощупал правое плечо и нахмурился; он нахмурился ещё сильнее, когда его взгляд коснулся красного пятна, расползавшегося по плечу Каттилары. Он отступил с дороги, пропуская брата и его ношу внутрь повозки. Иста вручила поводья Лисе и перебралась из седла на сиденье повозки; Иллвин протянул ей руку, помогая перебраться.

— Нам нужно поговорить, — сообщила она ему. Он кивнул, от души с этим соглашаясь.

— Горам, — добавил он. Грум с явным облегчением посмотрел на хозяина. — Разворачивай повозку и направляйся обратно в Порифорс.

— Да, милорд, — радостно ответил Горам.

Иста нырнула внутрь вслед за Эрисом и Иллвином, а Фойкс принялся отдавать команды своим людям, помогая развернуть упряжку с повозкой обратно. Эрис уложил Каттилару, чья голова безвольно свисала вниз, на тюфяк, который недавно покинул сам. Под полотняным тентом после яркого солнечного света снаружи стоял полумрак и пахло плесенью, но глаза Исты быстро привыкли. Слуга, фрейлина Каттилары и паж испуганно забились в заднюю часть повозки и прятались среди трёх или четырёх небольших дорожных сундуков. Весьма скромные запасы, но среди багажа без сомнения где-то скрывается шкатулка с драгоценностями марчессы.

Эрис отослал слугу и фрейлину вперёд к Гораму. Паж, глаза которого были круглыми от беспокойства, опустился рядом с хозяином; марч ободряюще потрепал парнишку по волосам. Эрис сел, скрестив ноги, рядом с головой жены. Иллвин помог Исте устроиться на втором тюфяке. Согнув колени, она почувствовала, как под бинтами лопнула корка ссадин. Иллвин сел было рядом с ней, тоже скрестив ноги, но поняв, что узкая рубашка не даст ему этого сделать, примостился на коленях.

Эрис смотрел на жену:

— Никак не могу смириться с тем, что она решила, что я смогу покинуть Порифорс.

— Ничего такого она не решала, — возразила Иста. — Отбросьте эту мысль. — Она помолчала. — Трудно, когда вся твоя жизнь зависит от решения других, а ты не можешь сделать ничего, чтобы хоть как-то повлиять на результат.

Повозка окончательно развернулась и медленно двинулась назад. К тому времени как они преодолеют десять миль, отделявшие их от замка, упряжка лошадей просто выдохнется.

Эрис коснулся плеча Каттилары, на котором проступило красное пятно от раны, скрывавшейся под тканью:

— Так нельзя.

— Так будет, пока мы не доберёмся до Порифорса, — мрачно сообщил Иллвин. Он шевелил руками, разминал ладони и дёргал плечами, будто бы заново привыкая к телу, которое стало ему чужим.

— Остаётся только надеяться, что во время моего отсутствия гарнизон не впал в панику, — сказал Эрис.

— Как только мы приедем, — заметила Иста, — нам ещё раз нужно попытаться допросить демона Каттилары. Я должна знать, что происходит в Джоконе и, самое главное, кто всё это затеял.

Иста повторила Иллвину историю офицера о внезапных переменах, произошедших с Сордсо Пьяницей.

— Очень странно, — откликнулся Иллвин. — Раньше Сордсо не испытывал таких семейных чувств.

— Но… Сможем ли мы расспросить это существо? — спросил Эрис, не сводя глаз с Каттилары. — В прошлый раз нам это не очень-то удалось.

Иста, немного всё же сомневаясь, покачала головой:

— Тогда у меня не было советов ди Кэйбона. Не было помощи Фойкса ди Гьюра. Мы можем напустить одного демона на другого, и, может быть, это даст какой-нибудь положительный результат. Или… просто результат. Когда мы вернёмся, я посоветуюсь со служителем.

— Тогда я посоветуюсь с братом, пока это возможно, — сообщил Эрис.

— А я посоветуюсь с доброй порцией еды, — заявил Иллвин. — В этой повозке есть что-нибудь?

Эрис наказал пажу поискать; мальчик порылся в запасах и нашёл ломоть хлеба, мешочек сушёных кожистых абрикосов и мех с водой. Иллвин устроился поудобнее и принялся старательно жевать, пока Эрис излагал ему рапорты лазутчиков Порифорса.

— Нам не хватает вестей с северной дороги, — заметил Иллвин, когда Эрис закончил свой быстрый доклад. — Мне это не нравится.

— Да. Меня очень беспокоят два отряда, которые и сами не вернулись, и не прислали курьера. Я как раз подумывал послать за ними очередной патруль, когда мои утренние дела были так неожиданно прерваны. — Он недовольно посмотрел на лежащую без сознания жену. — Или отправиться за ними самому.

— Умоляю тебя, не стоит, — сказал Иллвин, потирая плечо.

— Ну… да. Возможно, при сложившейся обстановке это было бы не очень мудро. — Его взгляд на Каттилару, если это возможно, сделался ещё более тревожным. Она казалась пугающе беззащитной. Напряжение от беспрестанных хитростей и уловок сошло с её лица, снова уступив место природной красоте.

Он поднял глаза и вымученно улыбнулся Исте:

— Не беспокойтесь, рейна. Даже если какая-то невидимая сила приближается к нам с той стороны, они ничего не смогут сделать против Порифорса. Стены крепкие, гарнизон верный, осадные машины подвести крайне сложно, тем более что замок стоит на цельной скале. Нельзя прорыть подкоп, поддержка из Оби прибудет раньше, чем нападающие успеют разбить лагерь.

— Если только одновременно не нападут и на Оби, — пробормотал Иллвин.

Эрис отвернулся:

— Последние несколько дней я часто разговаривал с храмовым нотариусом и под его присмотром изложил свою последнюю волю. У управляющего замком есть допуск к моим бумагам. Я назначил тебя душеприказчиком и опекуном маленькой Лавианы.

— Эрис, — сказал Иллвин, в его голосе слышалось сомнение. — Замечу, что нет никакой гарантии, что и я выберусь из этой переделки живым.

Его брат кивнул:

— В таком случае содержать Лавиану будет её дедушка, и он же сохранит для неё владения ди Льютесов. При любых обстоятельствах, ввиду того, что у нас с Катти нет детей, я собираюсь вернуть её под опеку лорда Оби.

— Каттилара вряд ли послушается, если это предложу сделать я, — согласился Иллвин. — Спасибо тебе от нас обоих.

Эрис понимающе кивнул:

— Если же… если же ты не сможешь взять это бремя во имя Лавианы на себя, то тогда Порифорс переходит во власть провинкара Карибастоса, который передаст его, кому сочтёт нужным. Я написал ему, чтобы предупредить… мм, пока только о том, что я болен и чтобы он на всякий случай подыскал мне замену.

— Ты предусмотрел всё. Как бы неприятно это ни было. — Иллвин уныло улыбнулся. — Ты всегда заботился о нас, как отец. Разве не понятно, какому богу так не терпится забрать тебя к себе? Но пусть Он подождёт ещё немного. — Он бросил взгляд на Исту.

Но его не ждёт никакой бог, подумала Иста. Именно это и означает «отверженный». Эрис пожал плечами:

— Дни грызут меня, как мыши грызут труп. Я это уже чувствую, всё отчётливее и отчётливее. Как это ни печально, но я тут слишком засиделся. Рейна… — Его взгляд был неприятно пронзительным. — Вы можете отпустить меня? Вы приехали сюда поэтому?

Иста ответила не сразу:

— Я едва ли знаю, что в моей власти, а что нет. Но если я действительно могу творить чудеса, то это не будет моим первым деянием. Ведь природа чудес такова, что человек не имеет права выбирать, какое чудо свершить, он лишь может сказать «да» или «нет». Только магию демона можно подчинить своей воле. Подчинить бога невозможно.

— И всё же, — задумчиво протянул Иллвин, — говорят, что Бастард наполовину демон. Мне кажется, он отличается от остальных членов святого семейства. Быть может, и его чудеса иные?

Иста нахмурилась в замешательстве:

— Не… не знаю. Во сне он был так же далёк от меня, как и его Мать, явившаяся ко мне в видении двадцать лет назад. Я просто попыталась несколько перераспределить силу, которая связывает вас троих. Я не пробовала разорвать сеть, удерживающую эту силу, не пробовала заставить демона поступить против воли своей хозяйки, хотя и так понятно, что тогда он бросит всё и постарается улететь как можно дальше.

— Попробуйте сейчас, — предложил Эрис.

Иста и Иллвин одновременно начали протестовать, а потом посмотрели друг на друга.

— Потому что, если вы не сможете сделать этого, я тоже должен об этом знать, — терпеливо настаивал Эрис.

— Но… есть только один способ попробовать — сделать это. А потом я не смогу вернуть всё на круги своя.

— Я не предлагаю вам возвращать.

— Но я боюсь оставить вас проклятым.

— Ещё более проклятым, чем теперь?

Иста посмотрела в сторону, признавая поражение. Она видела следы глубокого душевного истощения на его лице; с каждым часом он всё больше стремился оборвать свои мучения, даже если за ними его ждёт ничто.

— Но… но что, если это не то, зачем я была послана сюда? Что, если я делаю ошибочные выводы снова? Я была бы счастлива, если бы мне было дано исцелить вас. Я не хочу убивать ещё одного ди Льютеса.

— Однажды вы это уже сделали.

— Да, но не магией. Утоплением. Этот способ не подействует на вас. За последние пятнадцать минут вы ни разу не вздохнули.

— Ах, да, — он смутился и попытался вдохнуть. Глаза Иллвина расширились:

— Что это за история?

Иста посмотрела на него, скрипнула зубами и сказала:

— Арвол ди Льютес умер не на допросе в подземелье Зангра. Иас и я утопили его, ошибочно пытаясь сотворить чудо во имя Шалиона. Обвинение в измене было чистейшей клеветой.

Что ж. С каждым разом рассказ становится всё более кратким. Ещё несколько секунд Иллвин сидел с разинутым ртом. Наконец, он выдавил:

— Ох. Мне всегда казалось, что расплата за измену была странно жестокой.

— Ритуал не состоялся, потому что Арволу не хватило смелости. — Она замолчала. А потом выпалила: — Но я могла спасти его в последний момент, если бы призвала чудо исцеления. Даже тогда, когда он лежал мёртвый у наших ног. Мать, богиня целительства, стояла по правую руку от меня, на… грани восприятия. Если бы только мою душу тогда не наполнили ярость, страх, скорбь, что там не осталось места, куда мог бы войти бог. — В трёх первых признаниях отсутствовало это уточнение, отметила про себя она. Иста снова взглянула на Иллвина. — Или если бы я любила, а не ненавидела его. Или если бы… не знаю.

Иллвин откашлялся:

— Большинству людей не удаётся совершить чудо. За такое упущение расплачиваться не нужно.

— За моё — нужно. Я была призвана. — Она задумалась, а повозка, скрипя, ехала дальше. Теперь я снова призвана. Но зачем? Она подняла глаза на Эриса. — Как бы изменилась наша жизнь, если бы ваш отец всё-таки призвал вас ко двору? Быть может, мы опустили в бочку не того ди Льютеса. — Перед её глазами появилось видение. — Каким он был двадцать лет назад, Иллвин?

— Ох, таким же, как сейчас, — отозвался Иллвин. — Не таким искусным и опытным, может быть. И плечи были поуже. — Воспоминания разбудили улыбку на его губах. — Не таким рассудительным.

— Не таким мёртвым, — проворчал Эрис, хмуро глядя на руки, которые он снова разминал. Проверяет, не оцепенели ли? Или теперь оцепенели ещё больше?

— Когда я была молода и красива при дворе Кардегосса… — Когда Эрис ещё не был женат даже в первый раз. Когда всё ещё было возможно. Смогла бы она сделать ди Льютеса своим любовником и превратить лживую клевету в правду? Ведь тогда мрачное проклятие Фонсы губило все побеги надежды, появлявшиеся при дворе… на какие ужасы была бы обречена эта сладкая мечта, в каких бедах утонул бы блеск юности Эриса? Правдиво или ложно утешительное для Эриса предположение, что Арвол держал сына на расстоянии для его же блага? Она едва не пожала плечами. — Было всё равно слишком поздно.

Эрис удивлённо моргнул, упустив нить рассуждений, но Иллвин горько усмехнулся:

— Представьте, что бы было, если бы вы встретили его прежде, чем вышли замуж за Иаса; но до тех пор, пока вы взвешиваете все свои «если бы»… — сухо посоветовал он и как-то странно посмотрел на неё.

— До этих пор все мои «если бы» обречены на провал.

Повозка подпрыгнула и качнулась, ознаменовав таким образом поворот дороги. Иста высунулась наружу и выяснила, что они вернулись в укреплённую деревушку и снова остановились в оливковой роще, чтобы напоить лошадей. Солнце достигло зенита, становилось всё жарче и жарче.

Иста ненадолго вылезла из повозки, чтобы размять почти зажившие ноги и попить. Лисе продолжала держать белого коня лорда Иллвина за повод, давая ему напиться из ручья. Иллвин выглянул и с тоской посмотрел на него, а потом вдруг быстро исчез за тентом. Из-за полотна послышались голоса, какой-то спор между Иллвином, Горамом и слугой. Несколько минут спустя Иллвин появился снова, весь сияющий и довольный: теперь помимо рубахи на нём были кожаные штаны грума и сапоги слуги. Штаны были стянуты на талии и едва доходили ему до икр, но сапоги скрывали этот недостаток.

Иллвин потребовал своего коня и, улыбаясь, уселся верхом. На лице мужчины светилась радость от того, что он снова владеет своим телом и может передвигаться в этом ярком мире, как пожелает, хотя теперь, возможно, он острее ощущал всю хрупкость момента. Он позволил Лисе увеличить длину стремян, поблагодарил её, устроился в седле поудобнее и весело отсалютовал Исте.

На Гораме, к великому облегчению Исты, теперь были льняные штаны, найденные, судя по всему, среди нехитрого скарба, а злополучный слуга так и остался босиком. Гвардейцы Ордена Дочери помогли кое-где скатать полотно тента, потому что полуденная жара делала духоту более грозным врагом, чем дорожная пыль. Не то чтобы, была вынуждена признать Иста, лорд Эрис вообще заметил это. Они двинулись дальше. Фойкс приказал четверым всадникам ехать впереди грохочущей повозки и двоим — позади, Лисе и Иллвин ехали по бокам телеги, так что можно было беспрепятственно говорить.

Выехав из деревни, они четыре мили тащились вверх, свернули направо вдоль склона и начали спускаться в широкую долину, на страже которой стоял Порифорс. Они объехали очередную купу деревьев, когда Фойкс вдруг вскинул руку. Маленький отряд остановился.

Иллвин приподнялся на стременах, глаза его расширились. Иста и Эрис пробрались к голове повозки и выглянули наружу. Эрис поджал губы и скрипнул зубами; из них двоих только Иста сдавленно вдохнула, пуская в лёгкие шершавый горячий воздух.

Прямо перед ними, не сбавляя шага, на дорогу сворачивала колонна кавалерии. Белые пеликаны Джоконы сияли на их плащах цвета зелёной морской волны. Блестело оружие. Наконечники копий длинной вереницей сверкали на солнце, словно драгоценности, украшающие платье придворного, складками разложенного по равнине.