Оторва. Книга третья

Глава 4

Меня едва не снесло с дивана нахлынувшими эмоциями, а Валера превратился чуть ли не в красавца. С трудом удержалась, чтобы на радостях не стиснуть его в своих объятьях и не показать наглядно, как нужно целовать свою невесту.

Убедить меня пойти на девять дней у Валеры всё равно не удалось. И дело было вовсе не в критических днях, хотя и это сыграло свою роль. Самое главное я узнала. День и место.

Пришлось, конечно, ненавязчиво расспросить об усадьбе, но едва он стал рассказывать про особняк, который был подарен, «согласно Его Императорского Величества» какому-то французскому дворянину за заслуги перед отечеством, ещё в начале XIX века и объяснять о месте его расположения, я вспомнила. Проходили с мальчиком Петенькой, когда шли с кладбища, мимо двухэтажного строения обнесенного высокой каменной стеной.

Ну, а узнав все необходимые сведения, мне до боли в висках хотелось, чтобы Валера заткнулся и шёл по своим делам. И как можно быстрее. Еле дождалась этого момента. На прощание он меня снова обслюнявил (поцеловал в смысле) и пообещал прийти завтра.

А я сразу бросилась в комнату к карте. В какой-то момент мне показалось: что-то не так. То ли обложка не соответствовала образцу, отложенному в голове, то ли что ещё, но я решила на этом не зацикливаться. Прикрыла глаза, вспоминая, как требовалось сложить карту, Убедилась, что ничего не забыла и приступила. Получилась лодочка, делали такое на уроках труда в далёком детстве. Вынула из подушечки, висящей на стене иголку и ещё раз осмотрев творение своих рук, проткнула иголкой место на карте, где значился особняк и хищно улыбнулась.

— Попался, маньяк неврастеник!

Поковыряла иглой бумагу, расширяя отверстие, и развернула карту. Отметила жирными кружками при помощи карандаша все места, которые удалось продырявить и зависла.

Кишинёв, к слову сказать, богат водоёмами. На карте обнаружила 24 озера, несколько ручейков и когда-то, судя по описанию, могучую реку Бык. И в окрестностях города, в непосредственной близости, ещё два десятка озёр. Вот только ни одно отверстие, проделанное моей иголкой, не оказалось рядом ни с одним из них.

Решив, сделала что-то не так, развернула карту, снова сложила. Нет, я не ошиблась, но в тоже время в мои расчёты на каком-то моменте закралась чудовищная ошибка, и будущее место гибели Марии — Антуанетты осталось загадкой.

Поворочала извилинами и на ум пришла ещё одна подсказка, которой кичился маньяк на следствии. Все убийства происходили на углах двух равнобедренных треугольников. Представила их масштабы исходя из карты и из трёх листов, вырванных из альбома для рисования, изготовила один, более или менее соответствующий. Нижний правый угол одного треугольника, должен был упираться в особняк, где нашли Нину Арбенину, а два других указывать места, где обнаружили первых двух жертв душителя. Увы, хоть на плане и были два озера подходящие, но они лежали в стороне, и как я не пыталась изменить размеры треугольника, приблизиться к водоёмам не удалось.

С правой стороной карты совсем была беда. Мою конструкцию просто не к чему было закрепить, чтобы она симметрично упиралась углами в озёра, ну или хоть приблизительно.

За этим занятием меня и застала мама Евы.

Пристроилась рядышком на диван и с удивлением уставилась на мои манипуляции. Предвосхищая её вопрос, сказала:

— По географии дали задание на лето, топографию города изучить. Я и подумала, каждый день буду час посвящать этому занятию, и к первому сентября от зубов будет отскакивать.

— Умничка моя, — и тётка ласково приобняла меня за плечи.

Ага, умничка, буркнула я, — в воскресенье помнится козой драной была.

Прасковья Дмитриевна приблизилась ближе и поцеловала меня в щёку.

— Ева, — и в голосе появились извиняющиеся нотки, — прости меня. Ты же знаешь, я совсем не пью. (Она совсем не пьёт? Шутит так? Видела я эту непьющую). Не знаю, что накатило. С тобой неприятности, на работе, с Ильёй. (А с майором, что не так? Они же из постели не выбирались сутки. Кстати, а где он? Как в понедельник на работу ушёл, так его и не видела). Вот и выпила, всего-то 100 грамм. Я ведь даже на свадьбе у Кудряшёвых вино только пригубляла, весь вечер просидела с одной рюмкой. Это у меня ещё с юности. Пьянею от детской дозы. А с другой стороны, — она рассмеялась, — не было бы так, с твоим отцом могла не познакомиться. Пожалел он выпившую девушку и пошёл меня провожать, чтобы я в дурную историю не попала. А потом всю жизнь вспоминал, как мы пешком через весь город шли. Меня в трамвае сразу тошнить начинало. Каблук себе сломала на босоножках и шла босиком. Говорил, что в такую, слегка пьяненькую, в тот вечер и влюбился, — и мама Евы мечтательно уставилась на оленей.

Неожиданно. Я вдруг про себя впервые подумала об этой тётке — как о маме. Даже тёплые чувства вспыхнули где-то внутри. И вовсе она беззлобная, это я такая сволочь циничная. Приволокла из XXI века всё самое хреновое. Да ещё и совпало, и у меня не самый лучший день был в воскресенье и у нее, судя по всему не самый счастливый. А я в тот момент только о себе и думала, что в принципе делала всю свою сознательную жизнь, за исключением периода, когда рядом был Алан.

И вдруг почувствовала, как буквально волной захлёстывает стыд. Меня, тренированную машину, лишённую всяких эмоций. Не отличницу Бурундуковую, а именно Синицыну. И уши, их не просто кипятком окатили, они полыхнули так, что если бы в комнате внезапно перегорела лампочка, мы могли этого не заметить.

— Ты ведь не против Ильи, — внезапно спросила Прасковья Дмитриевна, и я пообещала себе, даже мысленно не называть её тёткой.

Прижалась к ней и тихо пробормотала, не получилось иначе, словно ком в горле застрял:

— Нет, мама. Конечно, не против. А, кстати, где он?

— А, — отмахнулась Прасковья Дмитриевна, — июнь месяц, закрывают полугодие.

Наверное, у меня в голове извилины столкнулись. Закрывает полугодие? Создалось впечатление, что бравый майор работает на заводе по сборке образцов для оперативно-розыскных мероприятий. И это полугодие? А что они тогда в канун Нового года делают? И как это вообще можно расшифровать.

Прасковья Дмитриевна, будто отвечая на мой вопрос, сказала:

— Да, вот так у них всегда. Илюша перед Новым годом, помнишь, как возмущался? А, нет, ты же Новый год с Люсей встречала. В двадцатых числах в новостройках на Измайловской, считай самый центр. А квартиры, какие там! Начальник цеха делала новоселье и меня пригласила. Трёхкомнатная квартира 100 м2, это же уму непостижимо. Настоящие хоромы. Вот в одной из квартир произошло убийство. Просто жуть. Там пенсионеры вселились, и к ним явился какой-то дальний родственник и попросил прописать. Без прописки никак на работу не устроиться, а он к тому же бандит, только из тюрьмы вышел. Конечно, ему отказали. Но и он не сразу завёл разговор, Пришёл не с пустыми руками, выпили, за жизнь поговорили, а когда с пропиской отказ вышел, этот уголовник разозлился и зарезал обоих. Кто-то из соседей увидел незнакомого мужчину в наколках и вызвал наряд. По горячим следам сразу определили, но во время задержания, он оказал сопротивление, схватился за нож и получил пулю.

Прасковья Дмитриевна снова замолчала, уставившись на оленей.

— И что дальше?

В, принципе, рядовая история. В 90-х, да и позже таких преступлений было пруд пруди. И перед Новым годом галочку поставить за раскрытие по горячим или в ходе розыскных, это только плюс.

— А что дальше. Наверху решили, что тройное убийство перед Новым годом, очень плохо может отразиться на доклад в Москву, тем более что уже отрапортовали — Кишинёв спокойный, тихий город. Вот и дали команду, пенсионеры — отравились газом. Забыли кастрюлю на плите, а бандит-уголовник под лёд провалился. И всё списали на несчастный случай. А потом выяснилось, что при таком раскладе квартира не стоит опечатанная полгода и туда быстренько въехал кто-то из шишек. Из МВД или прокуратуры, — Прасковья Дмитриевна вдруг спохватилась, — только ты не вздумай хоть где-то, кому-то рассказать. Поняла? — и, приняв строгое выражение лица, добавила, — уши надеру.

Я рассмеялась и полезла обниматься.

А вообще, конечно, полная жопа. По факту — три убийства замазать. Яркий пример для подражания личному составу. Вот так всё и начиналось. А может и с этими девчонками нечто неформальное? Закрыли несчастным случаем и готово. А учитывая, что по третьей жертве мне не удалось установить место, где погибнет Мария — Антуанетта, нужно было выяснить, где за последние два месяца нашли тело — подобное Арбениной. И помочь мне в этом мог только бравый товарищ майор.

Прасковья Дмитриевна, уже выходя из комнаты, вспомнив о наставление, о котором забыла мне сообщить, сказала:

— И не засиживайся допоздна. Ложись спать.

— Хорошо, мама, — ответила и тут же подскочила с места, — подожди. А Илья Спиридонович сегодня тоже не придёт?

Прасковья Дмитриевна смутилась.

— Понимаешь, когда ты лежала в больнице, он жил здесь, а сейчас не знает, как поступить. Переехать к нам насовсем, или тебе это будет неприятно. Ему показалось, что ты этому не очень рада. К тому же работает допоздна, утром рано вставать.

Я подошла вплотную и обняла её.

Ай да бравый майор. Девчонки-малолетки застеснялся.

— Мама, у тебя телефон есть, надеюсь?

Она вскинула на меня удивлённый взгляд

— Есть, а зачем тебе?

Я рассмеялась.

— Секрет фирмы.

— Какой фирмы?

— Мама, просто дай мне номер, — я прошла в коридор и, подхватив телефон, потащила его на кухню. Хотя, с таким длинным шнуром он легко мог достать и до моей комнаты.

Мама пришла минут через пять и положила передо мной раскрытый блокнот на букве «И». Успела за это время осмотреться на кухне. Пюрешка ещё полкастрюли, котлет десяток, салатик. Всё правильно, мы вдвоём не смогли съесть, а товарища майора покормить нужно. И поставила чайник.

Илья — рабочий и домашний. Ну да, где-то же он жил раньше. Как-то не подумала.

Он поднял трубку после третьего звонка и я, постаравшись сделать строгий голос, сказала:

— Майор Козырев? Илья Спиридонович.

— Так точно, — донеслось из трубки, — с кем имею честь?

Я прыснула.

Трубка покашляла и спросила:

— Не понял. Ева, ты что ли?

Я заржала в голос и сказала, передразнивая его:

— Так точно, товарищ майор. Докладываю: цель нейтрализована. Повторных атак не ожидается, обстановка спокойная, хотя и попахивает нафталином.

Трубка снова покашляла.

— Я что-то не совсем понял. Что ты имеешь в виду?

— Сообщаю. Обстановка нормальная и интересуюсь когда майор Козырев в конце концов явится домой. Потому что без него тут обстановка накаляется, — подумала и добавила, — очень накаляется.

В трубке наступила тишина.

— Алло, — тихо сказала я, когда молчание уже затянулось, — кроме Прасковьи Дмитриевны, вы нужны срочно мне. Нужно немедленно обсудить с вами одну очень важную тему.

— Какую тему? — тут же откликнулся Илья Спиридонович.

Вот щас, сказала. Он тогда точно не придёт, а у меня в голове возник гениальный план. Как всё обставить так, чтобы на меня не упало подозрение в лёгкой ненормальности.

— Исключительно по вашему профилю. Убийство.

— Что, что, что?

— А больше я вам ничего не скажу, пока не придёте. И поторопитесь, — и положила трубку на рычаг.

Любопытно стало, как далеко рабочий кабинет бравого майора и как быстро он прибежит домой.

Оказалось совсем близко. Дверной звонок противно известил об этом ровно через восемь минут. И это с учётом подъёма на пятый этаж по ступенькам. Опорный пункт или как это называется, в соседнем подъезде?

Прасковья Дмитриевна тоже выглянула из комнаты и, увидев Илью Спиридоновича, замерла на пороге, улыбаясь.

Майор оценил спокойную обстановку и повернул ко мне хмурое лицо.

— Ева, и как понимать твои слова?

— Товарищ майор, — произнесла я официальным тоном, — пюре с котлетками, приготовленные самым лучшим шеф-поваром, Прасковьей Дмитриевной, будете? И салатик с помидорами.

Брови на лице Ильи Спиридоновича нахмурились ещё сильнее, но горячий домашний ужин, всё же, пересилил. А я, не давая ему времени на раздумье, добавила:

— Мойте руки и за стол. И пока вы будете поглощать еду, я вам всё расскажу.

Лицо майора разгладилось. Вероятно, хотел настоять на объяснении, но раз можно объединить прекрасное с полезным. И он, сняв туфли, пошёл в ванную, а я разогревать ужин.

Следом за мной прискакала Прасковья Дмитриевна и зашептала в ухо:

— Что ты ему сказала, что он так быстро пришёл? Никогда меньше чем полчаса не проходило.

— Волшебное слово, — я улыбнулась, — пойди в комнату, мне нужно с Ильёй Спиридоновичем тет-а-тет переговорить.

Она заговорщицки подмигнула и тут же умчалась. Ну, вот может когда хочет не рычать и разговаривать вполне любезно. Главное ключик подобрать. Единственное осталось невыясненным — почему они с эскулапа деньги содрали за мою тушку. Очень непонятный момент. Есть парочка мыслей, но лучше точно узнать, чтобы закрыть последнюю страницу и начать жить с чистого листа.

Но это потом. А сейчас, Синицына, вспоминай, как можно беззастенчиво врать, и чтобы никто не заподозрил. Всё-таки целому майору будешь в уши дуть, а он уже не одну собаку съел, раскалывая подозреваемых.

Илья Спиридонович остановился на пороге, глянул в сторону закрытой двери, за которой спряталась мамочка и с подозрением уставился на меня.

— А что вообще здесь происходит?

— Всё в порядке, — я пересыпала картошку в тарелку, добавила две котлеты и достала из хлебницы батон, — садитесь есть, пожалуйста, а я вам всё расскажу.

Майор хмыкнул, но всё же, уселся на табуретку. Я отрезала от батона два куска и пристроилась напротив.

— Сегодня приехал Валера Сазонов.

Илья Спиридонович замер на мгновение, потом кивнул.

— Уже приехал. Быстро он обернулся. И что?

Правильно рассудила, что сына первого секретаря ЦК ВЛКСМ, должен знать. Папа, какая ни есть — шишка в городе.

— А то, — сказала я, — он сообщил, что на озере несколько дней назад, девушку нашли задушенной, и чтобы я не гуляла одна по парку.

Илья Спиридонович отмахнулся.

— Того кто её задушил, уже поймали.

Ага, поймали, как же. Кучу невиновных пересажали, показания выбивали всеми доступными средствами. Я-то это точно знала.

— А Валера сказал, что за последние два месяца ещё две девушки были убиты аналогичным способом.

Майор замер с ложкой в воздухе.

— Валера сказал?

Взгляд удивлёно — растерянный. И как это понимать? У них что, сводки по городу отсутствуют? Каждый район сам за себя? Да бред. Быть такого не может.

На всякий случай кивнула.

— Впервые слышу, — подумав, сказал Илья Спиридонович, — в этом году пока одно убийство было.

— А вы можете уточнить? Вполне возможно, что так оно и есть, а Валера, беспокоясь обо мне, напридумывал. А мне теперь страшно даже в школу идти.

Майор усмехнулся чему-то своему и, поднявшись, прошёл в коридор, закрыв плотно за собой дверь. Я выдохнула. Надеюсь, не переборщила. Начнут выяснять, а Валера ни сном, ни духом. Отбрыкаюсь, конечно, скажу, что выдумала для большего спокойствия. Про одно Валера ведь рассказал.

Вернулся Илья Спиридонович минут через десять и сел доедать остывший ужин. Предложила разогреть, но он только отмахнулся, о чём-то сосредоточено думая. Доесть ему не дали, зазвонил телефон.

В этот раз разговор длился не больше нескольких минут, но лицо майора посмурело. Открыл дверь и с порога спросил:

— Что ещё Валера говорил?

По спине побежал холодок. Что-то зацепила своими выдумками?

— Ничего, — я пожала плечами, — только-то что сказала, — и он, снова исчез.

Я бочком подобралась к двери и медленно приоткрыла. Голос у Ильи Спиридоновича был тихий и глухой, но я расслышала каждое слово.

— Понимаешь, есть две потеряшки по первому пункту и по оперативке их нашли, но сообщили не нам, а в ЦК, а оттуда молчок. Что-то нехорошее намечается, вот чую своей жопой. Нужно завтра встретиться и перетрындеть.

Всё что мне нужно было узнать, я услышала, вот только что теперь с этой информацией делать? Закрыла дверь и села.

Когда майор вернулся, я уже приняла решение, а потому сразу, не давая ему остыть, сказала:

— Мне нужно знать точную дату потеряшек. Число, месяц и приблизительное место исчезновения.

Возможно, в этот раз голос у меня не был визгливым и противным, но майор размышлял всего секунду, а потом полез в карман и положил на стол листок, вырванный из блокнота.

Глянув на фамилии, я сразу вспомнила обеих девушек. Толчка не хватало. Вот только обострившаяся память, мне ничем не могла помочь. Их на самом деле найдут, но после смерти Марии — Антуанетты, и только тогда начнут шевелиться, но будет поздно. Всё что я могла сделать, имея точные даты пропаж девушек — это высчитать день четвёртой жертвы. Расшифровать ребус маньяка и узнать, сколько ей осталось жить.

Вот на такой высокой ноте меня и прервали. Мама заглянула на кухню и, улыбнувшись, сказала:

— Ева, чуть не забыла. Свари борщ к моему приходу. Справишься? И унеси пустые банки с балкона в гараж. Уже развернуться негде.

Меня аж передёрнуло.

Гараж? Люся!