Оторва. Книга 6

Глава 3

Каренин сидел напротив и вскрывал ножом консервные банки, а я, откусывая большие ломти хлеба, быстро орудовала ложкой, которую принёс один из вояк.

После того как вскрыли ЗИПовую, капитан меня всю облапал, никак не веря, что перед ним находится живой человек, а потом, схватив за уши, притянул к себе и начмокал обе щеки. Захотелось чего-то большего, но я пересилила себя. Во-первых, вокруг нас собралась толпа, и неизвестно, как оценили бы мой порыв, а во-вторых, сладким убедить желудок в его сытости не удалось.

Пацаны весело ржали над охранником, а тот в десятый раз, довольный тем, что привлёк к себе массу слушателей, пересказывал свою историю, которая с каждым разом обрастала новыми волнующими подробностями.

— Вот вы сами прикиньте, — распалялся он всё больше и больше, — стою, смотрю на ящики, чтобы, значит, их никто не уволок, и вдруг мне прямо в руки невесть откуда падает чушка. Деревьев нет, упасть неоткуда, а она — бац! — и ладони обожгла, как будто в костре всё это время находилась. И вдруг кто-то как зарычит нечеловеческим голосом. Поднимаю голову, а передо мной лохматый леший, неизвестно откуда взявшийся, с рогами, в чёрных лохмотьях и кого-то ест. Показалось, что ЗИП от КАМАЗа зубами рвёт. У нас в деревне не один раз такого видели, и кому довелось остаться в живых, описывали именно так. Старики говорили — не к добру это, когда нечисть за околицей гуляет. А у меня даже автомата нет, чтобы защищаться, а с ножом против него нечего и думать. Порвёт на куски. Я и позвал на помощь. А что мне было делать?

Каренин ухмылялся, слушая солдатика, да и я сама давилась смехом. Меня полночи дымом окуривало, и даже долгое плавание в солёной воде не смыло полностью черноту. А в волосах ещё и какие-то ветки застряли, вот и походила на неизвестно что. Капитан сам признался: узнал меня лишь по тому, как торт уплетала, да по факу, который ещё вчера запомнил, но совершенно не знал, что этот жест означает. Не стала объяснять, чтобы не обиделся, а сама подумала, что очень повезло с охранником. Имел бы оружие — весь рожок в меня выпустил бы с перепугу.

— Наелась? — спросил Каренин, когда я отставила пятую пустую банку.

Кивнула.

— Ага, а то думала, сдохну от голода.

— Ну, положим, ты имела возможность сдохнуть не только от голода, — ухмыльнулся он, — но если ты уже сыта, поехали в лагерь. Там чёрт знает что творится. Только недавно сам оттуда приехал. По дороге расскажешь, как умудрилась не взорваться.

— Вот так? — я оглядела себя. — Мне бы в душ и одежду чистую.

— Поехали. Связи нет, где-то обрыв, там в душ сходишь. Твоя подруга, Люся, целый день в истерике бьётся. Да много чего. Помнишь, как в последнем фильме про неуловимых они с короной появляются? (1) Какой эффект у зрителя? Так и ты в этой одежде замечательно смотришься. А гимнастёрка твоя у меня. Накинешь сверху — и вперёд.

Про каких-то неуловимых я не помнила, и только слова о Люсе колыхнули меня. Девчонка могла разрыдаться на ровном месте, а уж вести о моей преждевременной смерти могли совсем свести с ума. Хоть я двести раз объясняла, что нельзя быть такой впечатлительной. Начнёт лет через несколько смотреть «Рабыню Изауру» (2) и свихнётся от своих переживаний.

А так с удовольствием растянулась бы на койке и дала на массу минут пятьсот.

Оглянулась на свою провизию, но Каренин, догадавшись, о чём я думаю, тут же сообщил, что всё загрузят в УАЗик, вплоть до пустых консервных банок. И я кивнула.

Подхватила босоножки за лямки и пошла вперёд, словно ледокол, только не сквозь толщу льда, а сквозь толпу солдат, которые хлынули в разные стороны, освобождая проход.

— Не хочу, чтобы ты оставалась здесь, — сказал капитан, когда мы отъехали от части на сотню метров. — Есть у нашего комбата свои соглядатаи и обязательно доложат о тебе, как только связь восстановят. Тут так всё закрутилось, что и не понять, как разруливать. В лагере проще. Там ты предстанешь перед многочисленной толпой из разных союзных республик, и замолчать такое дело даже генерал не сможет, а тем более полковник. Есть там два журналиста, вполне весомые. Один с «Комсомолки», а второй — француз. Получил аккредитацию на весь слёт. Его уж точно никто со счетов сбрасывать не будет. Сделает несколько снимков, возьмёт у тебя интервью — и считай, победа. Весь мир будет тобой восторгаться.

Он с лёгким восхищением посмотрел на меня.

— Ты даже не представляешь, какие силы раскачала. У нас и так с ментами каждый раз возня, а тут целая война наметилась.

По правде говоря, я его не слушала. Сидела вполоборота и любовалась профилем. Сильный, крепкий, надёжный. Мне с первого взгляда понравился, хотя наше знакомство к этому не располагало. А уж его чёрные глаза — это целая песня. Короткие чёрные волосы и тело. Отлично было видно, как под рубашкой играли мускулы. И, вероятнее всего, пресс состоял из сплошных кубиков, до которых внезапно захотелось прикоснуться до одури.

— А ещё возникла дополнительная проблема. Кто на самом деле сгорел на пожарище, — донеслось до меня словно из погреба. — Ты случаем никого не видела?

Я пожала плечами.

— Нет, да и не до того мне было.

Да и сейчас не до того, я чуть ли не плыла, внезапно оказавшись с капитаном наедине. Как будто отсекло всё окружающее нас. Только он и я.

Каренин свернул с грунтовой дороги в сторону небольшой чащи, состоящей в основном из пирамидальной туи и акаций. Остановил автомобиль под раскидистым деревом и, развернувшись ко мне, сказал:

— Ну.

Словно разгадал мои тайные мысли. Ну так ну. Вот я была абсолютно за. Руки и лицо отмыла, а для остального сзади, между сиденьями, стояла двадцатилитровая канистра с водой. Когда садилась в машину, специально уточнила. А у меня среди запаса вещей было и мыло, и шампунь. Так что подала бы себя на блюдечке с голубой каёмочкой. Но это чуть позже. А пока наклонилась вперёд и впилась ему в губы, совершенно не заботясь о том, что подумает капитан о таком поцелуе. В конце концов, это ведь просто поцелуй.

Каренин ответил машинально. Это я по его глазам поняла, но едва мои ручки полезли ему под рубашку и нащупали те самые кубики, вырезанные словно из мрамора, он мгновенно пришёл в себя и оттолкнул меня обеими руками. Не слабо так оттолкнул. Врезалась спиной в дверцу и охнула от боли.

— Бурундуковая, ты совсем рехнулась? Вот что это сейчас было? — он ещё и возмущаться начал, как будто не он меня пнул, а я ему апперкот выдала.

Я машинально оглянулась. Ну и? Завёз нас в укромное место, значит, проснулось желание уединиться, и что не так? В конце концов, я как объект его обожания тоже не против.

И не обязательно меня называть по фамилии. И по имени уменьшительно-ласкательно тоже не айс. Совершенно не нравилось, когда меня называли: Евочка. Уже пару умников умудрились это сделать, и у меня мгновенно сложилось полное отрицание.

А вот Ева — да. Уже привыкла и даже начало нравиться, хотя ни в каком сравнении с моим предыдущим именем — Ольга.

— Какой объект обожания? — в голосе Каренина было столько искреннего удивления, что при других обстоятельствах я бы прыснула.

Но в данный момент показала, что сержусь на него. Поджала губки и буркнула:

— А то я не вижу, как твой котик надулся и почти принял активное участие в наших переговорах.

— Какой котик? — У Каренина в глазах, кроме удивления, проступило полное недоумение. И только спустя несколько секунд лицо стало приобретать лиловый оттенок.

Он стремительно выбрался из автомобиля, врезался лбом в ветку, свисающую с дерева, шагнул в сторону, потирая ушибленное место, и остановился ко мне спиной, издавая нечленораздельные звуки и при этом отдуваясь, как паровоз.

Я выдохнула. И с какой радости решила, что мужик свободный? Наверняка дома любящая жена и сопливые дети. Он её, конечно, обожает и мыслей нет ей изменять. Во всяком случае, судя по его реакции, так оно и было. В отличие от котика, который сделал на кукольную мордашку Евы правильную стойку. А у меня такого парня и в прошлой жизни не было, и в этой, наверняка, не будет, потому как таких расхватывают ещё в юном возрасте. Да, Алана я любила, но он давно погиб, и с тех пор я поменяла несколько раз свои ценности.

Пока размышляла, морща свой носик от очередной неудачи, Каренин, вероятно, успел договориться со своим зверьком и забрался в автомобиль совершенно спокойным. Даже лиловые разводы исчезли с лица.

— Тебя как звать-то? — поинтересовалась я, оторвавшись взглядом от него, чтобы и дальше ничего не накручивать в голове бестолковой Бурундуковой. Досталось же наследство.

— Евгений, — у него даже голос прозвучал ровно, а потом перешёл в наступление. — Ты вообще кто такая? Откуда у тебя такие мысли возникли? Ты соображаешь, что делаешь?

— Да ладно, Жень. Завёз в кусты, я и подумала.

— Подумала она, — его голос чуть повысился и тут же стушевался. — Мы почти приехали, — он глянул на часы, — через сорок минут вечернее построение, открытие слёта, и я хочу, чтобы ты попала именно на него. Чтобы тебя сразу все участники увидели. Не знаю, что там сейчас, вот и подстраховаться решил. А сюда свернул, чтобы случайный патруль нас раньше времени не обнаружил. Ну и послушать твои приключения, потому как у меня к тебе масса вопросов организовалась.

Я пожала плечами.

— Ах, вот ты о чём! Ну, спрашивай. Отвечу на все, кроме тех, где расписалась о неразглашении.

— Чего? — И опять уставился на меня изумлённым взглядом.

— Шучу, — я выдавила из себя улыбку, — но откуда мне было знать, что у тебя жена и куча ребятишек? Ты же мне ничего не рассказал о себе. Вот я и подумала: хочешь сделать предложение, от которого я не смогу отказаться.

Каренина подбросило на сиденье, словно ему в задницу заехали небольшим электрическим разрядом. Хорошо, что кабриолет, а то головой крышу запросто мог продырявить.

Мы несколько секунд смотрели друг на друга, примерно так, как в тот момент, когда я ему сообщила, что являюсь агентом британской разведки: глаза в глаза.

Не знаю, о чём он подумал, но до меня внезапно дошло: этот парень такой же, как я в прошлой жизни. Нет у него ни жены, ни детей. Перекати-поле. И со мной с удовольствием бы развлёкся, тем более я на это конкретно намекнула, но в силу моего возраста у него даже помыслов таких не было и не могло быть. Он, в отличие от многих парней, думал не головой котика.

Именно тот, кто мне нужен!

А не какой-то сын партийно-комсомольского работника.

— Даже не вздумай, — проговорил он, не отрывая своего взгляда и догадавшись о моих намерениях.

Ага, вот сейчас отпущу его вместе с этими глазами и кубиками. Или он меня вообще за дуру держит? Чтобы, пока я десятый класс заканчивала, его окрутила какая-нибудь вертихвостка? А у меня вполне серьёзные намерения. Осталось только вбить ему в голову, что это не у меня они, а у него.

Но чтобы не торопить события, замерла, а то уже оторвалась спиной от дверцы и приготовилась атаковать губы Каренина повторно. Ничего зазорного. Просто поцелуй.

Но, по ходу, он и на него не был готов, как мальчик Петенька зарделся, но и я сдавать занятые позиции не собиралась.

— Ладно, давай договариваться, — я снова, облокотившись на дверцу, приняла расслабленную позу.

И рассмеялась, увидев, как у Каренина вытянулось лицо.

— В смысле, договариваться? О чём?

— Ну, — я постаралась сделать серьёзное выражение, хотя и сомневалась, что получилось, — рассказываю тебе всё, что хочешь знать, — покрутила извилинами, соображая, что всё точно не расскажу, — а потом у нас два, — подумала пару секунд и исправила, — нет, три поцелуя. Не чмоки-чмоки и без пинков, а то я себе рёбра едва не сломала о дверцу, когда ты меня оттолкнул.

Каренин покряхтел, как старый дед, и около минуты собирался с мыслями.

— Ева, — наконец выдавил он из себя, — давай говорить откровенно. Ты очень красивая девушка. Да, ты мне понравилась с первого взгляда, едва увидел на обрыве. И ты вообще такая, что в тебя невозможно не влюбиться, но, — он поднял руку, заметив, что я подалась вперёд.

Ну а что? В любви уже признался, осталось закрепить наше дружественное соглашение крепким поцелуем. А с другой стороны — врал бессовестно. Если бы я агентом не представилась, сдал бы меня ментам без разговоров. И встретил меня как законченную преступницу, у которой за спиной лет двадцать на нарах.

— Но, — повторил он и замолчал, словно подыскивая нужные слова, — мне тридцать один год. Я для тебя слишком старый.

Старого нашёл. И не объяснишь ведь, что мы одногодки и с ним мне гораздо уютнее, чем среди придурков-одноклассников с их комсомольскими лозунгами. Скучно мне с ними.

Старым он себя почувствовал. Когда ему будет 95, а мне 80, большая будет разница?

— Между прочим, — ляпнула я, чтобы сбить капитана с той глупости, которую он ещё собирался выдать, — Кэтрин Зета-Джонс в 31 год вышла за 56-летнего Дугласа и родила ему двух детей. Это называется любовь.

Кусать себя за язык было поздно.

Каренин с непониманием уставился на меня.

— Какая Зета Кэтрин?

— Актриса, американская, читала про неё в «Советском Экране». Колонка там такая есть: «Новости из-за».

Каренин несколько раз моргнул, а потом отмахнулся.

— Капиталисты, что с них взять.

Едва не ляпнула, что Зудина вышла замуж за Табакова тоже в тридцать, а Олегу Павловичу на тот момент было шестьдесят.

Порыскала в голове в поисках примеров более подходящих кандидатов, но, кроме Пугачёвой, никто на ум не пришёл. Но с Примадонной совсем плохо: последний муж младше дочери. Чем-то напомнило Ришара в комедии «Игрушка».

Выдохнула и сказала:

— Когда тебе будет 45, мне будет 30. По-моему, отличная пара. И если тебя сдерживает только возраст — тогда ты полный дурак, — и с силой пнула ногой по пластиковой обшивке, потребовав тоном, не допускающим возражений: — Заводись, поехали. А то, не дай бог, кто-то увидит, что у тебя со мной шуры-муры. Будут потом неудобные вопросы задавать на партсобраниях.

Упёрся в меня взглядом, как в изваяние, но я даже не оглянулась, чтобы увидеть его глаза: вспучились, как два блюдца, или нет. Эпоха, блин, социализма. Про ДНК ещё ничего не знают, любая может ткнуть пальцем и заявить: вот, мол, папаша, и никуда не денется. Хотя, если честно, в 22 году тоже не всё весело. В Госдуме с подачи Минтруда подняли вопрос об единой выплате беременным школьницам. Понятное дело, несколько лет будут усердно прорабатывать сей вопрос, а потом решат, что для демографии это самое то. И ничего, что девчонкам по 15–16 лет. То есть, по сути, собирались поддержать несовершеннолетних мамочек по Библии: плодитесь и размножайтесь.

Ну так хотя бы последовательными были, что ли, а то ещё год назад произведения отечественных авторов с подобными крамольными мыслями попали под запрет. Именно отечественные, а вот книги иностранных писак про то же самое по телевизору рекламируют. Где справедливость?

— Один, — прервал мои мысли очнувшийся Каверин.

Я мгновенно оживилась.

— Ну ладно, — даже задираться не стала.

Придётся выводить рыбку на чистую воду медленно, а у меня такого опыта хоть отбавляй. Если бы в прошлой жизни не проявила инициативу, у нас с Андреем ещё лет несколько продолжался конфетно-букетный период, и он так и таскал к чаю гематоген из аптеки. Вспомнила и спохватилась. А как сегодня дела обстоят по этому поводу? Уже продаются разные гаджеты, чтобы предохраняться от нежелательной беременности, или на самом деле гематоген?

Выдохнула и уточнила:

— Один так один. Но не паршивый чмок, а вполне вкусный, минут на десять.

Мне показалось, что Каверин поперхнулся. И ведь вроде не ел ничего в этот момент.

Примечание:

1. Каренин имеет ввиду последние минуты фильма: «Корона Российской Империи или снова неуловимые».

2. Бразильский сериал. В СССР впервые показан в 1988 году.