Отморозок 4

Глава 4

Виктория Смирнова на цыпочках тихо подошла сзади и обняла пожилого сухопарого мужчину, который, сидя в кресле, читал газету перед включенным телевизором.

— Привет, деда!

— Привет, непоседа! — Оторвался от газеты мужчина, сдвинул очки на лоб и повернулся к девушке. — Проказница, застала меня врасплох. Подкралась незаметно как хищная кошка.

— Нет, это ты просто весь ушел в свою газету и ничего не слышишь, — беззаботно рассмеялась Вика. — Стареешь, дед, раньше ты бы меня еще от порога услышал.

— А я и услышал, но хотел доставить тебе удовольствие почувствовать себя львицей на охоте, — хитро улыбнулся дед.

— Врешь ты все! — показала язык девушка и танцующим шагом отошла от деда и плюхнулась на удобный диван. — Скажи просто, что зачитался и не заметил, как я подошла.

— Ну, если тебе так хочется думать, — протянул дед и положил сложенную газету на журнальный столик рядом с собой. — Ну, давай рассказывай, что нового и интересного в мире делается?

— Что в мире делается, это ты лучше меня знаешь по своей службе, — ехидно вставила девушка. — А про себя рассказать могу, если тебе интересно.

— Конечно, интересно, — снова улыбнулся дед. — Давай, рассказывай, не томи, я же по твоим хитрым лисьим глазам вижу, что тебе не терпится со мной поделиться чем-то новеньким.

— Все ты видишь, — фыркнула Вика, но продолжила. — Я вчера познакомилась с одним интересным человечком, хотела тебе про него рассказать.

— Давай рассказывай, что за человечек такой? Наверное, молодой, красивый и интересный? — Беззлобно поддел внучку мужчина в кресле.

— Молодой, моложе меня на целых три года. Ему, как он сказал, семнадцать. Что красивый — не сказала бы, но интересный. — важно кивнула Вика. — Я вчера была в гостях у Танюшки Березовской, с Борюсиком Грачевым и Сявой, ну ты их всех уже знаешь. Мы все болтали о разной ерунде и попутно нарабатывали разговорный английский. У Тани на кухне еще с утра потек кран, и она позвонила на работу отцу, а тот вызвал сантехника из ЖЭКа. Как раз в то время, когда мы были у Тани в гостях, пришел этот сантехник. Таня еще удивилась, потому что обычно сантехники бывают пожилые усатые дядечки или какие-нибудь алкаши, а тут пришел молодой симпатичный парень.

— А это точно был сантехник? — Улыбаясь, спросил дед. — Может, это какой-то тайный Танюшкин воздыхатель?

— Нет, деда, это был действительно сантехник, — безапелляционно заявила Вика. — Таня пошла ему показывать текущий кран на кухню и осталась там, пока он должен был им заниматься. Мы с ребятами через некоторое время тоже пошли на кухню. Я тогда его впервые и увидела. Он выглядит лет на восемнадцать-двадцать, высокий, мускулистый, сразу видно, что он неплохой спортсмен. Двигается очень мягко и даже вкрадчиво, как большой хищный кот, или нет, как леопард. Когда мы только зашли, я сказала парням, что он выглядит очень здоровым и крепким и сразу видно, что спортсмен. Они мне возразили, что он неуклюжий и ему далеко до грации каратиста. В общем, мы стали его бесцеремонно обсуждать.

— Неприлично как-то обсуждать человека в третьем лице в его присутствии, — укоризненно посмотрел на внучку дед.

— Вот и Таня тоже нам так сказала. Вот только мы обсуждали его на английском языке и думали, что он нас не понимает. А он, продолжая ремонтировать кран, совершенно спокойно нам ответил на прекрасном английском, что мы абсолютно спокойно можем разговаривать хоть на английском, хоть на испанском, хоть на русском языках в его присутствии, и что он нем, глух и слеп.

— Молодец! Как он вас уел, однако, — весело рассмеялся дед. — И поделом вам, мажорам мамкиным, нечего кичиться в обществе простых людей знанием иностранных языков.

— Ладно, что он нас понял и смог ответить достойно на отличном английском, но было еще много интересного. — Не сдавалась Вика. — Мы с ним познакомились. Ему, как я уже говорила, всего семнадцать лет, и он только приехал в Москву из какого-то маленького заштатного городка в глубинке. Сейчас он работает в ЖЭКе дворником ради служебной квартиры и прописки и готовится к поступлению на вечерний в следующем году. А так как он понимает и в сантехнике, и в электрике, его иногда могут направить на вызов, когда никого другого под рукой нет.

— Ну и что тут необычного? — Удивился дед. — В Москву едет много молодых дарований из провинции. Многие с первого раза не поступают и устраиваются кто на заводы, кто дворниками, чтобы потом учиться на вечернем. И кстати тебе скажу, зачастую подобные ребята добиваются в жизни большего, чем коренные москвичи из хороших семей.

— Понимаешь, он какой-то необычный. Уж очень уверенный в себе. Абсолютно не стушевался в нашем обществе. А я-то знаю, как обычно ведут себя провинциалы среди коренных москвичей, как комплексуют, нервничают или наоборот хамят, чтобы доказать, что они ничем не хуже. Особенно когда в компании есть еще и красивые девушки. Я без ложной скромности знаю, как парни реагируют на меня и на Таню. А этому вообще ничего доказывать не надо было. Он вел себя как, не знаю, как точнее это передать, ну как какой-то наследный принц инкогнито. Когда Борюсик нам стал рассказывать какие-то забавные случаи из своей жизни в Лондоне, этот Юра несколько раз поправил или дополнил его рассказ, причем очень малоизвестными деталями, так что у меня сложилось такое впечатление, что он тоже там был. Хотя этого просто не может быть!

— И как он объяснил свою осведомленность? — Заинтересовался дед.

— Сказал, что много читает, — рассмеялась девушка.

— Может, он действительно такой начитанный?

— Ну, может быть, хотя у меня сложилось другое впечатление, такое что он не читал, а именно знает о чем говорит. Потом мы заговорили о спорте, и Танюшка ввернула, что я с ребятами занимаемся карате у ученика самого Рауля Рисо.

— А вот это зря, — покачал головой дед. — Эта информация не для посторонних ушей.

— Извини, деда, — потупилась Вика. — Танюшка не специально, просто хотела произвести впечатление на этого непробиваемого сантехника.

— Ну и что, он удивился?

— Нет, он удивил нас. Я запомнила дословно, что он ответил. — «Рауль Рисо, Черные осы и школа Дзесинмон. Знаю.»

— Он так и сказал? — даже подался вперед дед.

— Да, именно так, — подтвердила внучка. — Он сказал, что сейчас занимается самбо, а раньше немного занимался карате под руководством одного из учеников Рауля Рисо.

— Ну, может быть, — побормотал себе под нос дед. — Вот только откуда он знает о «Черных осах»?

— А кто это такие? — с интересом спросила Вика.

— Это особо засекреченный отряд кубинского спецназа, — задумчиво ответил дед. — О нем очень мало кто знает в нашей стране, да и вообще в мире.

— Вот и я говорю, что этот парень знает слишком много, чтобы быть обычным дворником или сантехником, — закивала девушка. — А вдруг он американский или английский шпион?

— Ага, шпион и так легко прокололся перед кучкой избалованных мажоров, — иронично хмыкнул дед.

— Деда, ну ты же сам меня учил наблюдательности. Я хорошо помню все твои уроки. Каждое замеченное в нем несоответствие образу, само по себе пустяк, и может иметь подходящее логичное объяснение. Но в случае с этим Юрой несоответствий слишком много. Он же еще молодой, может не выдержал конспирации и распушил хвост как павлин перед двумя красивыми девушками. К тому же откуда он мог знать, что у меня такой боевой дед, как ты?

— Не знаю, не знаю, может ты тоже проболталась из какой ты семьи. — Засмеялся дед.

— Ну деда! Ничего я не проболталась, — нахмурилась Вика, и тут же улыбнулась, добавив. — Мы кстати завтра договорились его проверить. Ребята предложили ему учебный бой. У этого парня, ко всему прочему, как он говорит, есть собственный спортивный зал. Вот мы завтра вечером пойдем к нему в зал и ребята попробуют его на слабо, не хвастун ли он.

— Все интересней и интересней, — задумался дед. — Свой спортивный зал, говоришь?

— Да, — кивнула Вика. — Он и в Москве то пару месяцев всего, а у него уже свой собственный спортивный зал. Представляешь?

— Однако, как я посмотрю, он весьма шустрый молодой человек. А Боря и Славик сильные бойцы?

— Они занимаются уже примерно три года. Славик до этого занимался еще несколько лет дзюдо, был чемпионом Москвы по юношам. Он, как боец, посильнее Борика будет. Не самый сильный в нашей группе, но где-то в первой тройке.

— Тогда я ожидаю от тебя рассказа об этом эпическом событии, когда оно состоится, — кивнул дед и перевел тему разговора. — Как там у тебя дела в институте?

— Нормально все, — беззаботно махнула рукой Вика. — Ты же знаешь, что мне учеба легко дается.

Мы с Верочкой в обеденный перерыв стоим на детской площадке возле металлических гаражей. На улице легкий морозец минус пять, и девушка одета в короткую, чуть ниже пояса белую шубку из искусственного меха и синие джинсы, на ногах у нее мягкие полусапожки. Я, как обычно на работе, одет в старую куртку и рабочие черные штаны. Мы весело смеемся, разговаривая о всяких пустяках.

— Ты сегодня вечером как обычно идешь на тренировку? — С явным подтекстом интересуется у меня Вера.

— Да, конечно, — утвердительно киваю я. — Мне пропускать тренировки никак нельзя, у нас знаешь какой тренер строгий. Целый майор милиции, у него точно не забалуешь.

— Ого! Ничего себе, целый майор, — округляет глаза Верочка и добавляет. — А я думала, может мы с тобой сходим в кино в «Киргизию» после работы? Там сейчас идет новый фильм «Любовь и голуби», девчонки говорят, что фильм очень душевный и смешной.

Сюжет фильма «Любовь и голуби» я знаю, наверно, наизусть и могу говорить цитатами из этого фильма. Вере я этого не скажу, и в принципе можно было бы и сходить на этот фильм, но точно не сегодня и не завтра. Сегодня у меня тренировка, а завтра встреча с мажорами.

— А давай мы с тобой лучше сходим на этот фильм в субботу, часиков на шесть вечера, — предложил я девушке. — Как раз будет выходной, а потом мы с тобой можем посидеть где-нибудь в кафе, мороженое.

— Давай! — Радостно захлопала в ладоши Верочка и от полноты чувств чмокнула меня прямо в губы. — Ладно, я побежала, а то меня Виктор Семенович заругает, если я с обеда опоздаю.

Верочка сорвалась с места и быстрым шагом пошла по направлению к конторе. Я проводил ее глазами, и после того как она скрылась за гаражами, решил, что за оставшееся до тренировки время можно будет начать разгребать и вывозить большую кучу снега, которую я насобирал за несколько дней. Уже собрался воплощать задуманное в жизнь, как услышал голос знакомого позади себя.

— Погоди, студент, не торопись. Разговор к тебе есть.

Я развернулся и увидел Семена с сумкой инструментов, который шел со стороны школы. Рожа у него была решительная и злая. По всей видимости, он увидел меня с Верочкой и видел, как она поцеловала меня в губы перед тем, как уйти. Ну что же, этот разговор все равно рано или поздно должен был состояться, так почему бы и не сейчас. Вокруг никого нет. Только нужно поосторожней, чтобы не покалечить этого бешенного ревнивца. Не хочется из-за такого пустяка потерять все то, что я так усердно налаживал в последние месяцы.

— Чего тебе? — Спросил я вполне миролюбиво, не желая быть зачинщиком ссоры.

— Я тебе говорил, студент, чтобы ты не подкатывал свои яйца к Вере?

Семен подошел вплотную, и поставив сумку на дорожку, как глыба нависал надо мной. Я парень не маленький, но он выше как минимум на полголовы и в плечах пошире. Одним словом — красавец атлет и любимец женщин. Только одна беда — у него есть жена и ребенок, что впрочем не мешает Семену ухлестывать за всеми симпатичными девушками в сфере досягаемости. В последнее время он запал на Веру и оказывает ей всяческие знаки внимания, которые Вера игнорирует, но Семен парень настырный, и в глубине души уверен, что у него все получится. А тут не кстати появился я, по всем параметрам, кроме свободы от брачных уз, уступающий Семену, и Вера явно отдала предпочтение мне. Семену обидно, а мне смешно.

— Сема, я не понимаю твоего эзопова языка, какие еще яйца? Ты что, яйца где-то потерял? А я-то тут причем? — Дурашливо спрашиваю я и внимательно наблюдаю за реакцией оппонента, охватывая периферийным зрением все его тело, особенно следя за руками.

— Дерзишь, студент?

Внезапно успокаивается Сема, напуская на лицо злобную ухмылку. И вдруг с опущенных рук, нежданчиком, бьет боковой мне в челюсть. Если бы я не был готов к подобному развитию событий, то с большой вероятностью пропустил бы этот удар, настолько он был быстрым и незаметным. Я заметив движение быстро нырнул под бьющую руку и сразу, скользнув противнику за спину, крепко прихватил его за талию и швырнул прогибом в падении через себя. Сема, несмотря на свою массу под девяносто кило, взлетел как ракета и воткнулся головой в сугроб, оказавшись животом на снегу, а ко мне спиной. Я тут же оказался сверху и, навалившись всем весом, прихватил своей правой рукой его под подбородком за воротник куртки и сильно давя ладонью левой вниз, стал затягивать ткань, впившуюся ему в горло, пережимая сонные артерии. Сема бешено засучил ногами по снегу и в панике захрипел. Тогда я чуть ослабил давление, чтобы он у меня не «уснул».

— Сема, остынь. Я тебя сейчас отпущу, а ты отряхнешься от снега и пойдешь дальше по своим делам, — внушительно прошипел я ему на ухо. — И больше не будешь доставать ни меня, ни Веру. Попробуешь еще раз меня ударить, я тебе руку сломаю. Если ты меня понял, мявкни что-нибудь.

Сема нехотя заугукал прямо в снег, и я, отпустив удушающий захват, поднялся на ноги. Отойдя в сторонку, я настороженно наблюдал за поднявшимся на ноги Семеном. Тот не спеша отряхнулся от снега и, сжав кулаки, угрожающе двинулся ко мне, с ненавистью выплюнув из себя:

— Ну все, студент, пиздец тебе! На этот раз ты нарвался по крупному. Я даже не знаю, что я с тобой сейчас сделаю.

Вот же ж зараза! Не хватило ему с первого раза. Ну почему подобные ему люди такие тупые? Пока их не поломаешь по-настоящему, ни за что не поймут. Беда в том, что ломать мне его нельзя, мне не нужны разборки с милицией или с руководством ЖЭКа. Ладно, будем работать аккуратно, но больно.

Я отступил назад и стал смещаться вбок за левую руку Семена, чтобы затруднить ему работу сериями.

— Ссышь, сука? — Увидев, что я отступаю, Семен нехорошо ухмыльнулся и двинулся вперед, раздергивая меня и играя левой рукой, держа правую руку заряженной под нокаутирующий удар.

— Поссыкиваю, — охотно согласился я и продолжил смещение, держа удобную мне дистанцию.

— А ну, что это такое! Вы тут что устроили⁈ Вот я сейчас милицию вызову, — неподалеку от нас остановилась женщина средних лет, одетая в серое пальто с меховым воротником. Лицо ее выражало искреннее возмущение. — Я ваши рожи бандитские запомнила. Сегодня же все участковому напишу.

Семен неохотно остановился и опустил руки. Он узнал женщину и назвал ее по имени.

— Настасья Аркадиевна, что вы, какая милиция? Вы что, меня не узнали? Я Семен Караваев, электрик из ЖЭКа, помните, я к вам на днях заходил розетку починить. Это мы с приятелем просто греемся. На улице холодно, вот мы и решили немного размяться. — Семен повернулся ко мне. — Правда же, Юрец?

— Конечно правда, Семушка, — охотно кивнул я и добавил. — Ладно, пойду я, помахаю лопатой и согреюсь, у меня снега неубранного еще целая гора. Если сильно замерзнешь, то приходи, поможешь снег вывозить.

— Как-нибудь в другой раз, у меня и своих дел полно. — Недобро блеснул глазами Сема и, подхватив с земли свою сумку с инструментом, пошел прочь.

— Ну вот, как подурачиться, то все горазды, а помочь снег вывезти, помощников не допросишься, — сказал я, посмотрел на женщину и развел руками.

— А вы наш новый дворник? — спросила меня женщина, резко подобрев.

— Да, — кивнул я. — Я всего пару месяцев тут работаю.

— У нас с вашим появлением намного чище стало во дворах, — улыбнулась мне она. — Вы меня извините, что я на вас накинулась. Я подумала, что у нас опять хулиганы дерутся. Надоели сволочи, совсем от них житья нет.

— Да ничего страшного, — улыбнулся я ей. — Я же понимаю, что вы из лучших побуждений.

Вечереет. Обнесенный высоким деревянным забором дом с большим двором на Лесной улице на окраине деревни Демихово Орехо-Зуевского района. Во дворе, с лицевой стороны дома под навесом, рядом с большой дровяной поленницей, стоит новенькая синяя «семерка». Чуть поодаль, под открытым небом, стоит бежевая шестерка, укрытая недавно выпавшим снегом. Дальше вглубь двора бревенчатая баня, к которой ведет протоптанная в снегу тропинка. Еще одна тропинка идет к воротам с калиткой, весь остальной двор занесен неубранным снегом. За домом большой сад с фруктовыми деревьями, а почти сразу за забором начинается занесенный снегом хвойный лес.

В самом домике в центре задымленной сигаретным дымом большой комнаты разложенный стол, заставленный разной снедью. На столе стоит несколько открытых бутылок водки и пива. По центру стола большое блюдо с кусками жареной курицы, рядом тарелка с отварной картошкой, тарелка с нарезанной толстыми кусками докторской колбасы, тарелка с нарезкой сыра и нарезанный большими кусками черный хлеб на большой деревянной доске. За столом сидит компания из пяти весьма колоритных мужчин, перед каждым наполненные водкой стопки.

Во главе стола сидит крепкий жилистый мужчина лет тридцати с абсолютно лысым блестящим черепом, на котором отражаются блики от лампочек висящей на потолке пятирожковой люстры. Он одет в расстегнутую на груди черную шелковую рубаху, из-под которой виднеется толстая золотая цепь с большим золотым же крестом и черные брюки с выглаженными до бритвенной остроты стрелками. На ногах у него начищенные дорогие черные импортные туфли из тонкой кожи. Мужчину зовут Александр Смоляков, но те, кто в курсе, знают его как преступного авторитета Земелю, с двумя ходками за грабеж. Земеля молча оглядывает собравшихся за столом мужчин и задумчиво ковыряет в зубах заостренной спичкой.

Справа от него сидят два почти одинаковых здоровяка в спортивных костюмах «адидас», лет двадцати на вид. У обоих здоровяков бычьи накачанные шеи, крепкие руки и ломанные уши. Это братья близнецы: Толик или Амбал, и Антон или Антоха. Братья очень похожи, оба плотные, среднего роста, черноволосые, с крупными мясистыми носами, но все же они отличаются, даже не внешне, а больше выражением лиц. Амбал с выражением превосходства на лице, выглядит туповато, больше похожий на сильное животное, от которого не знаешь чего ожидать, и поэтому к нему нужно относиться с опаской. У Антохи лицо имеет более осмысленное выражение, а в живых черных глазах играют лукавые бесенята. Оба брата с аппетитом уминают то, что лежит у них на тарелках. И в этом они разные. Амбал ест торопливо, как будто спешит набить брюхо побыстрее, сальными толстыми пальцами он держит большой кусок куриного мяса, громко чавкает и вообще ест неаккуратно. Антоха наоборот, осторожно отщипывает небольшие кусочки от грудки курицы и кладет их себе в рот, прожевывая их основательно и не спеша.

По левую руку от Земели сидит тощий вертлявый тип со светлыми жирными волосами, висящими сосульками, бегающими голубыми глазами и незапоминающимся каким-то бесцветным лицом. Парень весь дерганый и непоседливый, он одет в обычные немного мятые черную рубашку и брюки. Его тонкие длинные пальцы, украшенные вытатуированными синими перстнями, постоянно в движении. Он разминает их, тянет до хруста и снова разминает. Это Вобла — вор-карманник. По нему сразу и не скажешь, сколько ему лет. С одной стороны не больше двадцати, а с другого ракурса можно легко дать и за тридцать. На самом деле ему двадцать три года, шесть из которых он провел частично на малолетке, а частично на взрослой зоне. Тарелка перед ним почти пустая, зато пепельница, стоящая рядом, полна окурков. Один из них все еще дымится, догорая.

Последний из пятерки за столом, резко контрастирует с остальной компанией. У него хорошая осанка, выделяющая его на фоне вольготно развалившихся на своих стульях близнецов и согнутого дугой Воблы. Он довольно высокий, у него широкие плечи и узкая талия, кожа на лице и руках загорелая и продубленная ветром. Его сильные руки лежат на столе. Мужчине на вид около двадцати пяти — двадцати семи лет. Он одет в красную клетчатую рубашку и удобные темные джинсы, на ногах у него мягкие спортивные кроссовки. Взгляд у мужчины внимательный, острый и цепкий. Он уверен в себе, несмотря на то, что попал в эту компанию в первый раз и внимание остальных присутствующих обращено на него.

— Ну давай, дорогой гость, расскажи нам о себе немного, — прерывает молчание Земеля. — За тебя хорошие люди поручились, я им верю, но хочется и от тебя услышать, что да как.

— Хорошо, — спокойно кивает мужчина. — Зовут меня Иван Карабанов, я бывший военнослужащий, служил в десанте. После срочной службы остался на сверхсрочную, дослужился до прапорщика. Последний год службы заведовал складом ГСМ в военной части под Ташкентом. При очередной проверке у меня на складе была обнаружена крупная недостача. Был осужден на три года. Освободился месяц как. На зоне близко сошелся с Жекой Кудрявым, он мне и дал твои координаты, когда я освободился, и сказал, что сможешь помочь, к хорошему делу пристроить.

— Много горючки спиздил? — с усмешкой спросил Амбал выдувая большой пузырь из жвачки.

— До меня все спиздили, а на меня повесили, — угрюмо ответил Иван.

— Так уж ничего не прилипло? — недоверчиво хохотнул Вобла.

— Ладно, всем ша сейчас. Сначала я побазарю с нашим гостем, — вмешался в разговор Земеля. — Была от Кудрявого малява, что обратится ко мне хороший человечек — ты стало быть. А кого ты еще знаешь из авторитетных людей? Кто был на вашей зоне смотрящим?

— Знаю Гасана Сухумского, Борю Ветра, Диму Большого, Алика Ушастого и они меня знают — спокойно ответил Иван, — а смотрящим, на тот момент, что я чалился, был Огонек.

— Складно базаришь, — задумчиво кивнул Земеля. — А кто кумом у вас на тот момент был?

— Майор Тутберидзе Георгий Вахтангович.

— Что умеешь? — спросил Земеля, не сводя внимательного изучающего взгляда с Карабанова.

— Много чего. В машинах разбираюсь, могу водить, могу починить. Стрелять умею из всего, что стреляет. Часового могу снять. В рукопашную могу. Ну и еще так по мелочи.

— Я тебя потом проверю в какую рукопашную ты можешь, — хмыкнул со своего места Амбал, поведя могучими плечами.

— Ша, Амбал, я сказал. Сейчас я говорю, — зыркнул на Толика Земеля и снова повернулся к Ивану. — Навыки у тебя специфические, Воевал?

— Был за речкой два с половиной года. — спокойно кивнул Иван.

— За речкой, это в Афганистане? — уточнил Земеля.

— Да.

— Знаешь, чем мы занимаемся?

— Знаю, что ты человек деловой и серьезный. Жека сказал, что ты можешь к хорошему делу меня пристроить. Вот и все, что я знаю. Он вообще лишнего не любит говорить.

— А почему не захотел пойти устроиться куда-нибудь на завод, например? — Земеля испытывающе смотрел на Карабанова. — У нас тема, сам понимаешь, может быть опасной.

— А куда мне после зоны со справкой об освобождении устроиться? На нормальную работу не возьмут. Семьи у меня нет, я сам детдомовский. Мне одна дорога в грузчики или в дворники. Не хочу я такой жизни.

— Ладно, угощайся. Посидим за столом, о жизни поговорим. Жить пока будем здесь все вместе. Ты вместе с Воблой в комнате, там есть еще одна кровать. Без моего разрешения отсюда никуда, это закон для всех. Меня, как ты знаешь, Земеля зовут, это Амбал и Антоха. Слева от меня Вобла, ну а ты для нас будешь Десантурой. Мы тебя в деле потом проверим, если не обломаешься и заднюю не врубишь, будешь с нами работать. Ну а если врубишь заднюю… Ну, не будем о плохом. Давайте лучше все выпьем за знакомство.

Земеля поднял свою стопку и обвел окружающих пристальным взглядом, все остальные, подхватив свои со стола, чокнулись с ним. Земеля, Амбал и Антоха выпили содержимое одним махом. Вобла выхлебал свою порцию маленькими глоточками, а Карабанов на несколько секунд задержался, но увидев, что Земеля с недоумением смотрит на него, одним движением вылил обжигающую жидкость себе в рот.

— Я не очень люблю это дело, но за знакомство грех не выпить, — спокойно пояснил он.

— Будешь с нами работать, полюбишь это дело, — самодовольно хрюкнул Амбал, впиваясь крепкими зубами в куриную ножку.

В этот момент громко хлопнула входная дверь, и через несколько секунд в комнату вошла высокая статная девушка с черными глазами и чувственными полными губами. Девушка была одета в дорогую дубленку, а из-под белой вязанной шапочки с большим бубоном выбивались длинные и густые черные волосы.

— Фу-у! Надымили, хоть топор вешай, — недовольно пробурчала она и, подойдя к окну, открыла форточку, через которую в комнату потянуло холодом с улицы.

— А это Инга, моя подруга, — сказал Земеля, обращаясь к Карабанову, при этом подчеркнув слово моя. И повернувшись к Инге, кивнул на Ивана. — Знакомься, это Десантура. Он теперь будет работать с нами.

Инга сняла шапочку, встряхнула головой, так что волосы эффектно рассыпались по плечам, и подошла к Земеле, положив руку с пальцами, унизанными золотыми кольцами, ему на плечо. Оценивающе посмотрев на Ивана, она усмехнулась.

— Хорош! — потом, наклонившись к уху Земели, не отводя взгляда от Ивана, она, дерзко улыбаясь, спросила. — Не боишься, что я влюблюсь в такого красавчика?

— Куда ты от меня денешься, дурочка, — самодовольно засмеялся Земеля, притягивая Ингу к себе, и многозначительно сказал. — Десантура парень умный и чужого трогать не станет.

Ранним утром Карабанов тихо поднялся со своей узкой железной кровати с провисшей панцирной сеткой. Несмотря на вчерашние возлияния и неудобную кровать, он чувствовал себя хорошо отдохнувшим. Ему в жизни нередко случалось спать в гораздо более суровых условиях. Мельком взглянув на сопящего на своей кровати свернувшегося калачиком Воблу, он достал из стоящей рядом сумки аккуратно сложенный синий шерстяной спортивный костюм. Быстро одевшись, он натянул на ноги кроссовки и вышел из комнаты. Пройдя по коридору мимо закрытых дверей остальных комнат, он вышел в небольшой тамбур и, натянув на голову черную шерстяную шапочку, а на руки шерстяные перчатки, открыл дверной замок и вышел на улицу. Тщательно умывшись чистым снегом, чтобы прогнать остатки сна, он приметил стоявшую у стены широкую металлическую лопату для уборки снега. Взяв лопату и взвесив ее в руках, он с энтузиазмом принялся за расчистку двора от снега.

Спустя час весь двор был очищен, а снег сгорнут в несколько аккуратных куч, расположенных так, чтобы не мешать проходу людей и выезду машин. Поставив лопату обратно к стене, хорошо разогревшийся Иван стал выполнять свой обычный комплекс утренней гимнастики, делая вращения руками, корпусом, махи ногами, отжимания и приседания с выпрыгиваниями вверх. Послушное сильное тело требовало еще и еще нагрузки. Иван стал боксировать с тенью, время от времени вставляя после серий руками удар ногой или имитируя выход на бросок. Он так увлекся, что не заметил, как во двор вышел одетый в спортивный костюм Амбал. Потирая заспанные глаза, он с интересом наблюдал за отточенными движениями Карабанова.

Из завешенного прозрачной тюлью окна, за тренировкой новичка с интересом наблюдала абсолютно голая Инга. Она буквально минуту назад выскользнула из-под теплого одеяла, под которым она лежала рядом с Земелей, чтобы босиком по пушистому ковру подойти к окну и посмотреть, как там на улице, и замерла, увидев боксирующего с тенью Ивана. Земеля поднялся на локте и какое-то время любовался красивым телом девушки на фоне занавешенного тюлью окна. Гибкая, грациозная как лань, с длинными ногами, тонкой талией и небольшой аккуратной грудью Инга была восхитительна. Рассыпанные по плечам густые черные волосы, доходящие до середины спины, подчеркивали абсолютную белизну кожи. Земеля снова почувствовал возбуждение, несмотря на то, что половину ночи он жал и мял это упругое девичье тело, ритмично вдавливая его в широкий двуспальный диван.

— Иди сюда, — хрипло сказал он, не отрывая помутневший от желания взгляд от обнаженной девушки.

— Погоди, — отмахнулась она. — Сейчас, по моему, Десантура крепко зацепится с Амбалом, дай посмотреть кто кого уделает.

— Хочешь посмотреть на гладиаторский бой, — усмехнулся Земеля и легким движением поднялся с дивана, чтобы подойти к окну.

Он был тоже абсолютно голым. На плечах и на коленях мужчины были выбиты воровские звезды, показывающие, что их обладатель топтал зону и был злостным нарушителем режима — отрицалой, заключенным, отказывающимся от любых форм взаимодействия с администрацией в лагере и с органами власти на воле. Отрицалы отказывались выходить на работу в лагере и тем более считали «западло», предпочитая быть наказанными ШИЗо, но не уронить своего авторитета перед другими заключенными. Многие из них надеялись со временем стать положенцами, или даже ворами в законе, поэтому любое проявление слабости для них было не позволительно.

Земеля встал рядом с Ингой и, приобняв ее за талию, стал с интересом смотреть во двор на разворачивающиеся там события.

— По воздуху махать руками и ногами каждый дурак может, — раздался презрительный голос сзади.

Иван обернулся и увидел одного из братьев близнецов, стоящего на крыльце. Он вчера уже немного научился различать их. Судя по выражению лица, это был Толик. Толик вчера весь вечер провоцировал Ивана и только присутствие Земели не давало ему повести себя совсем грубо. По всей видимости, Толик хотел с самого начала прогнуть новичка и поломать его под себя, тем более что он был уверен в поддержке брата. Карабанов понял, что надо расставить точки над «ё» именно сейчас. Что же ему не в первый раз. Еще в детдоме он привык выгрызать зубами право быть самим собой и ни под кого не прогибаться. Потом была секция самбо с наглыми старшаками, потом срочная служба в армии, где «деды» пытались его поломать, но и там, и там, он сумел правильно себя поставить и завоевать высокое место в местной иерархии.

— Пиздеть тоже любой дурак горазд, — спокойно бросил Иван.

— Как ты меня назвал? — сорвался с места Амбал и угрожающе пошел на Карабанова.

— А ты что, на свой счет принял? — Издевательски ответил отступая Иван, на самом деле выбирая лучшую позицию. — Не думал, что ты себя считаешь дураком и пиздуном.

Амбал ускорился и сходу выбросил мощный боковой удар, метя в челюсть Ивану, но тот легко просчитав это действие, нырнул под руку и одновременно пробил в живот здоровяку жесткий удар левой рукой, а на выходе из нырка пробил боковой в челюсть правой. Большинство крепких парней после такой ответки просто ушли бы в аут, но черепушка у Амбала была крепкая и он только помотал головой как оглушенный дубиной бык и с ревом ринулся на противника. Иван снова ушел и хлестнул еще одним ударом по голове Толику. Тот остановился и наконец вспомнил, что он борец. Расставив руки, он пригнулся и пошел вперед, выжидая момент для выхода на ближнюю дистанцию, чтобы взять захват.

Карабанов легко двигался, играя левой рукой и ожидая действий от противника. Он увидел, что Амбал взял себя в руки и теперь уже не собирается бездумно кидаться вперед, а ждет удобного момента. По манере двигаться и ломаным ушам он с самого начала узнал в нем борца вольника и приблизительно представлял, что последует дальше. Так и есть. Амбал показав рукой движение в сторону головы пошел в ноги. Несмотря на внушительный вес и на то, что Карабанов был готов к такому развитию событий, Амбал оказался достаточно быстрым, чтобы прихватить впереди стоящую ногу противника. Вот только на этом его успех и закончился. Иван отдав ногу сумел, вытащив Амбала вперед и перебросить его в падении через себя, оказавшись в конце приема сидящим у него на груди. Карабанов сразу же вышел из этой позиции на рычаг локтя, заставив хрипящего от боли и от злости Амбала сдаться.

— Все? — спросил Иван, ослабляя давление на руку.

— Все, все, отпусти! — Сквозь зубы простонал Толик.

Карабанов отпустил захват и скатился со своего противника, оставаясь впрочем настороже. Амбал тяжело сопя поднялся на ноги, его взгляд упал на лопату, стоящую у стены. Сделав резкий рывок, он ухватил лопату как алебарду и с бешеными глазами повернулся к отскочившему назад Ивану.

— Все, закончили базар! — раздался негромкий повелительный голос.

Амбал не выпуская лопату из рук обернулся и увидел Земелю, который стоял на крыльце босиком в одних спортивных штанах по пояс голый и поигрывая охотничьим ножом угрожающе смотрел на него. Амбал помедлил еще секунду, а потом бросив лопату на землю пошел прочь, не глядя ни на кого.