Отморозок 4

Глава 2

Налегая всем телом на широкую лопату, сделанную из плоского листа дюралюминия, я толкаю вперед валик мокрого тяжелого снега, выпавшего за ночь. Вчера я вернулся к себе в полуподвал около двенадцати ночи, а сегодня с полшестого утра я уже на ногах. Мне нужно успеть почистить тротуары на вверенном мне участке до того, как основная масса жильцов устремится на работу, в детсады и в школы. Может, и хорошо, что я вчера не попал домой к Верочке, тогда бы я точно не успел вернуться так рано и убрать некстати выпавший снег. Мы бы с ней полночи кувыркались в постели, а потом нам пришлось бы вставать не позднее шести и невыспавшимися ехать сюда на работу.

Верочке нужно быть на работе к восьми, она работает у нас делопроизводителем, а мне к восьми утра уже нужно сделать основную часть работы по очистке своей территории от снега, иначе получу нагоняй от начальника ЖЭКа Виктора Семеновича. Он мужик не злобный, но порядок знает и от других требует того же. На сто процентов, он с утра лично пройдется по участкам, чтобы посмотреть, убран ли снег с тротуаров и посыпаны ли они песком. Ну и пусть смотрит, у меня будет все чисто и красиво.

Пока чищу снег, нужно будет придумать отмазку для Верочки, почему вчера я к ней так и не приехал. У меня с ней закрутились отношения совсем недавно. Я работаю дворником в ЖЭКе всего полтора месяца. За это время я перезнакомился со всеми коллегами: дворниками, сантехниками и электриками, и, конечно же, не мог не заметить высокую статную девушку с длинной русой косой и синими-синими глазами, которая работает делопроизводителем в нашей конторе.

Первое время мы только здоровались и почти не разговаривали, но как-то, через пару недель после своего трудоустройства, я помог ей перетаскивать тяжеленные папки с бумагами в архив и раскладывать их там по стеллажам. Тогда мы и разговорились, и я узнал, что ей двадцать два года, живет она с родителями в Подмосковье и учится на заочном в Московском педагогическом институте имени Ленина. С легкой руки инженера по эксплуатации Валентины Павловны меня все звали студентом, а я и не возражал. «Студент» по любому лучше, чем «Отморозок», хотя я и от старого прозвища не комплексовал. Верочка, подавая мне папки, которые я раскладывал на стеллажах, спросила меня, где я учусь. Я объяснил ей, что только планирую поступать на следующий год на вечерний. Мы тогда разговорились и к концу работы болтали уже совсем непринужденно, как старые знакомые.

Потом, через несколько дней, я помог ей с английским, с которым у нее было, скажем прямо, слабовато, чем заслужил горячую благодарность в виде короткого поцелуя в щечку. Через неделю она задержалась на работе допоздна, и я предложил проводить ее до железнодорожной станции Новогиреево, откуда она обычно ездила к себе в Купавну. В этих краях на востоке Москвы по вечерам бывает неспокойно и полно хулиганья, поэтому Верочка с благодарностью приняла мое предложение.

Получилось так, что проводив Веру до станции, я незаметно сам для себя запрыгнул вместе с ней в вагон электрички и доехал до Купавны, а там уже проводил до самого дома — панельной пятиэтажки на улице Матросова. На улице было темно и пусто, мы остановились возле подъезда, и Верочка сама прильнула ко мне, нежно прижавшись своими пухлыми чувственными губами к моим. Мы долго целовались, пока она не опомнилась и не отпрянула, на прощанье нежно проведя мягкой теплой ладошкой по моей щеке.

Я еще пару раз провожал ее домой в те дни, когда у меня не было тренировок по самбо. Мы также подолгу целовались возле ее подъезда, а потом она легкой птичкой убегала домой, а я шел обратно на станцию, чтобы успеть на обратную электричку до Москвы. И вот вчера Верочка, встретив меня на участке, где я скалывал лед с тротуара специальным приспособлением в виде топора, насаженного на стальной прут, многозначительно сказала, что ее родители уезжают на ночь к родственникам на какие-то семейные празднования, и она останется дома совершенно одна. Намек понят.

Все к тому и шло, и я рассчитывал вскоре и сам пригласить Верочку в гости в свою комнатушку после того, как закончу там ремонт и обставлю ее новой мебелью. Сейчас в моей служебной квартире можно только спать и есть, и то с минимальными удобствами. Ужаснувшись ее состоянию, я в первый же день вычистил лестницу, площадку перед дверью и само помещение от грязи, мусора и старой мебели. Теперь, в свободное время, я активно занимаюсь ремонтом, приводя свою комнату в человеческий вид.

Хорошо, что руки растут у меня из нужного места, и ремонтов в свое время мне пришлось сделать немало. Худо было то, что достать нужные стройматериалы даже в Москве в середине восьмидесятых было совсем непросто, но деньги и нужные связи могут творить чудеса. Деньги у меня были, а работая в ЖЭКе, нужными связями и стройматериалами обзавестись не так уж и сложно. Конечно, это совсем не то, к чему я уже привык в своем времени, но и с тем, что мне удалось достать, можно было сделать что-то приличное из моего скромного жилища. Но сейчас там была полная разруха, и приглашать туда девушку никак было нельзя.

Через наших сантехников я достал на стройке, которая велась неподалеку, неплохую плитку бежевого цвета самостоятельно занимался кладкой этой плитки у себя в санузле. По этой причине мыться сейчас можно было только в эмалированном тазике. В самой комнате я уже выровнял и заново побелил потолок, сорвал старые обои, зачистил, выровнял и зашпаклевал стены. Теперь нужно было подождать недельку, пока все высохнет, чтобы наклеить новые вполне приличные обои, которые я достал опять же на соседней стройке, купив их у вороватого сторожа. Естественно, что в такую разгромленную ремонтом комнату я не мог привести девушку, а она не стала долго ждать и пригласила меня к себе сама.

Упускать столь заманчивое предложение мне никак не хотелось, но вечером у меня была тренировка по самбо на метро «Аэропорт», и пропускать тренировку мне тоже не хотелось. Немного помявшись, я сказал Верочке, что у меня тренировка, и я никак не могу ее пропустить, но обязательно приеду часикам к одиннадцати вечера. Против моего ожидания Верочка совсем не обиделась, а только чмокнула меня в щеку, и сказав, что будет меня ждать и приготовит к этому времени что-то вкусненькое, умчалась обратно в контору.

И вот случился такой облом с дракой в электричке. Можно было, конечно, плюнуть на все и поехать к Верочке на том же самом бомбиле, на котором я уехал в Балашиху, но уж больно плохо упал тот детинушка после моего удара в голову. Он ведь стукнулся затылком о спинку сидения и лежал в проходе, совсем не подавая признаков жизни. В такой ситуации мне ну никак нельзя подставляться, а береженого, как говорится, сам бог бережет. Поэтому, как бы мне не хотелось, я не поехал вчера в гости к Верочке, предпочтя безопасность плотским утехам.

Кстати, насчет тренировок. Кроме ремонта служебной квартиры, это было одно из первых дел, которым я занялся, немного обосновавшись в Москве. Я ежедневно тренировался самостоятельно утром и вечером. Пока не наступили настоящие холода, занимался на школьном стадионе в спортивном городке. А к наступлению холодов у меня уже был свой зал. Еще при первом осмотре служебной квартиры, я приметил довольно большое пустующее помещение по соседству. Поработав пару недель и зарекомендовав себя как хороший работник, и достойный доверия человек, я подошел к начальнику ЖЭКа и договорился с ним, что вычищу приглянувшийся мне пустующий подвальчик и отремонтирую его, превратив в спортивный зал. Свою просьбу я сопроводил конвертом со ста рублями, который положил на стол. Виктор Семенович увидев конверт осторожно посмотрел внутрь, и увидев сотенную бумажку удивленно поднял бровь. Потом кивнул, и пряча конверт во внутренний карман пиджака сказал.

— Далеко пойдешь Костылев, если вовремя не остановят.

— Спасибо Виктор Семенович! — горячо поблагодарил я, поняв, что это разрешение.

Через пару недель после приезда, немного обосновавшись, я наладил контакт с Ваней Разуваевым, который в этом году поступил в СТАНКИН. Еще перед отъездом я узнал координаты Ваньки у его родителей, и в один прекрасный вечер, заявился к нему в общагу, которая располагается неподалеку от метро Савеловская. Сказать, что Ванька обрадовался это преуменьшить раза в два. Он чуть кости мне не сломал в своих дружеских медвежьих объятиях. Он обрадовался еще больше, узнав, что я в Москву надолго.

Всего за две недели мы с Ваней сделали из выбитого мной подвальчика вполне приличный бойцовский зал. Для начала, мы вытащили на помойку весь хлам, попросив о помощи дворника с соседнего участка Каюма, с которым я быстро наладил контакт с помощью небольших подношений. Потом, мы заново протянули свет, заменили одну тусклую лампочку под потолком на три двойных больших светильника дневного света и сделали пару розеток. Побелили потолок и стены. Больше всего пришлось повозиться с бетонным полом. С помощью того же Каюма и Вани, мы застелили бетонное основание полиэтиленом в несколько слоев, потом мы положили десятислойную водостойкую фанеру, и все это застелили новым линолеумом. На половине зала застелили маты, подбив их планками на подобии того, как это было у нас в нашем прежнем зале. Получилось довольно симпатичненько, и самое главное функционально.

Когда помещение было полностью готово, мы закрепили на стенах самодельные макивары, повесили большую боксерскую грушу в одном углу и резиновый мяч на жгутах в другом. Совершив набег на магазин «Спорттовары» я прикупил там гири, гантели и секцию шведской стенки, которую мы с Ваней потом закрепили на одну из стен, дополнив ее самодельным турником, который мне за пару бутылок водки с закусью сварил наш ЖЭКовский сварщик Серега. Так я стал обладателем собственного бойцовского зала в Москве. Если принять к сведению, что у меня еще есть и отдельная служебная квартира, то можно признать, что это был неплохой прогресс всего за месяц с небольшим пребывания в столице. Теперь Ванька приезжает ко мне пару-тройку раз в неделю, на тренировку, а в остальные дни я занимаюсь один.

Самостоятельных тренировок и тренировок с Ваней мне было явно недостаточно, поэтому я, по рекомендации своего тренера по самбо Федора Степановича, отправился на стадион «Динамо», прямиком в знаменитый борцовский подъезд №9. Под трибунами старого стадиона еще советской постройки было много разнообразных спортивных помещений. На самом углу, если идти по правой стороне от метро, и находился тот самый подъезд №9 с большим, на четыре ковра, борцовским залом, несколькими оборудованными душевыми раздевалками и еще несколькими малыми борцовскими залами.

По наводке тренера, мне нужен был малый зал, где тренировались ребята из группы боевого самбо. С улицы туда никого не брали, а основной костяк учеников составляли сотрудники милиции. Тренер — Василий Иванович Ведерников был старым приятелем Федора Степановича, неоднократно в бытность еще спортсменами они пересекались на ковре, да и потом встречались на крупных соревнованиях уже в качестве руководителей команд. Именно этот факт давал мне надежду попасть в закрытую группу, где я мог бы работать с опытными универсальными бойцами и быстро восстановить свою бойцовскую форму. Благодаря ежедневным медитациям по методике даоса Сергея, головные боли после травмы меня уже не мучали. Чисто физически я чувствовал себя здоровым на сто процентов, а техническую часть должен буду восстановить за пару-тройку месяцев регулярных занятий.

Я приехал на стадион сразу со спортивной сумкой. Сменив у входа под одобрительным взглядом дедушки вахтера свои ботинки на легкие полукеды, я спросил у него, как мне найти тренера по самбо Василия Ивановича Ведерникова.

— Пройдешь прямо по коридору, и смотри третью дверь справа, там будет написано тренерская. Тебе именно туда. Там и спросишь. — Охотно пояснил мне дедуля.

— Спасибо большое, — поблагодарил его я и, положив ботинки в отдельный пакет, решительно двинулся в указанном направлении.

Дойдя до нужной двери с надписью «Тренерская», я аккуратно костяшками пальцев постучал и, услышав приглашение войти, сразу же им воспользовался. В комнате находилось трое мужчин от тридцати до пятидесяти пяти лет на вид. Двое сидели на старых диванах, а третий обосновался за большим столом. Методом исключения я решил, что Василием Ивановичем мог быть только самый старший — крепкий невысокий мужичок с усами и почти лысой головой вольготно развалившийся на диване. При моем появлении оживленный разговор между мужчинами затих, и все они вопросительно уставились на меня.

— Здравствуйте, Иван Васильевич, я Юрий Костылев. Я к вам от Федора Степановича Карданова из Энска. Я там у него занимался самбо, а теперь переехал в Москву, хочу продолжить тренировки и он мне порекомендовал к вам прийти. — Обратился я к лысому усачу.

— Ошибся ты немного, парень, Василий Иванович у нас вот за столом сидит, — усмехнулся усач и кивнул на сидящего за столом худощавого мужчину среднего роста, которому я на вид не дал бы больше сорока лет.

Ни фига себе! Карданов говорил, что в молодости пересекался на ковре с этим Василием Ивановичем, а как-то по возрасту не похоже. Карданову пятьдесят четыре, он весит за сотку, а этому можно от силы сорок дать, и весит он чуть больше восьмидесяти. С весом-то понятно, мой тренер с возрастом мог прибавить пару десятков кило, но что у этого Ведерникова не так с возрастом?

— Извините, ошибся, — я перевел взгляд на мужика за столом. — Значит, я к вам.

— Сколько ты занимался у Карданова? — Лениво поинтересовался тот.

— Чуть больше года, — после короткой заминки ответил я.

— А почему он тебя направил именно ко мне? У меня своя специфика, я работаю либо с детскими группами, либо со взрослыми опытными мужиками из органов. Тебе по твоему сроку занятий и опыту больше к юношам нужно, вон к Сергею Олеговичу лучше. — Кивнул Ведерников обратно на лысого усача.

— Да я и занимался у Федора Степановича со взрослыми ребятами, там многие из органов были, мне с ними вполне комфортно было тренироваться, — пожал я плечами.

— А с кем ты боролся из взрослых ребят у Карданова? — Сразу заинтересовался Ведерников.

— Со Смеловым Денисом, Татовым Русланом, Гонгадзе Георгием, да и с другими ребятами, — перечислил я наших топов.

— Гонгадзе, это который пару лет назад на внутриведомственных соревнованиях по боевому самбо второе место взял? — Искренне удивился Ведерников.

— Да, с ним, — утвердительно кивнул я. — Мы с ним по боевому самбо в основном и работали.

— По боевому самбо? — снова недоверчиво уточнил Ведерников и, увидев мой утвердительный кивок, сказал. — Даже интересно стало. В сумке у тебя спортивная форма?

— Да, я взял с собой, на всякий случай, — снова кивнул я.

— Ну, тогда давай, Юра, пойдем в наш зал, посмотрим, что из себя представляет боевое самбо в твоем исполнении, — предложил мне Ведерников.

Все вчетвером мы вышли из тренерской и, пройдя по длинному коридору, остановились около раздевалки. Мы с Ведерниковым зашли внутрь, а оба других тренера остались ждать нас в коридоре. В раздевалке я поставил сумку с вещами на лавку и не спеша переоделся, аккуратно развесив свою одежду на крючок. Ведерников тоже переоделся, достав из запирающегося на ключ шкафчика синюю самбисткую куртку и длинные синие же спортивные штаны из синтетики. Закончив переодеваться почти одновременно, мы один за другим вышли в коридор. Пройдя по коридору дальше, зашли в небольшой, метров до ста квадратных зал с застеленным во весь пол ковром. Стены на метр вверх были обложены черными матами, а в конце зала на толстых цепях висели три большие тяжелые груши. Там же в углу лежали несколько манекенов для борьбы, несколько пар боксерских лап и большая подушка для отработки ударов ногами.

— Разминайся пока, потом посмотрим, какая у тебя боевая подготовка. — Предложил мне Василий Иванович и отошел в сторонку, разминая пальцы и кисти рук.

Я поставил свою сумку рядом со входом и, отойдя ближе к окну, начал свою обычную разминку, прорабатывая в первую очередь все суставы и разогревая мышцы тела. Наконец, закончив качать задний мост, я встал, растер до ощущения тепла нос и уши и, вопросительно посмотрев на Ведерникова, спросил:

— Работаем в перчатках?

— Не надо, — махнул рукой тренер. — Давай сейчас поработаем в легкую, без особой жести, в корпус контакт, по голове работаем ладошками. Ты готов?

— Да, — ответил я и вышел на центр ковра.

Ведерников подошел ко мне, мы пожали друг другу руки и оба одновременно сделали шаг назад. Я встал в классическую стойку тайского бокса, чуть пританцовывая на месте, а Василий Иванович сделал резкое движение левой рукой, демонстрирующее атаку в голову, и тут же молниеносно пошел мне в ноги. Я неоднократно сталкивался с таким началом боя, работая с борцами вообще и с Жорой Гонгадзе в частности, и хорошо знал, что нужно делать. Можно было встретить Ведерникова коленом в голову, но не факт, что сработало бы, а если бы сработало, то на встречном движении это был бы нокаут, чего в первый день на тренировках допускать совсем не хотелось, тем более против самого тренера. Поэтому чуть замешкавшись, я накрыл его корпусом сверху, отбрасывая ноги назад, чтобы избежать захвата за ноги.

Уйти-то я ушел, но полностью убрать ноги не успел, Ведерников был чрезвычайно быстрым и успел прихватить меня левой рукой за мою левую ногу над коленом. Но особого преимущества ему это не дало. Я все равно накрыл его, прихватив его корпус руками и давя всем своим весом вниз, а он, используя мою захваченную ногу как опору и отталкиваясь своими ногами, попытался опрокинуть меня на ковер, забегая вбок.

Ситуация на несколько секунд застыла в шатком равновесии, но тренер весил килограмм на пять больше, был весьма техничен и очень силен, поэтому раздергав, ему все же удалось опрокинуть меня вниз и он, развивая успех, тут же вышел на боковое удержание, стремясь вырвать мою руку на узел. Я, с усилием вытянув локоть на себя, спрятал руку под корпус и после короткой возни умудрился выползти из удержания, взяв Ведерникова в гард. Он тут же попытался его разорвать, но я держал крепко, удерживая его руками за куртку и изо всех сил сдавливая нижние ребра Ведерникова своими ногами, доставляя ему тем самым ощутимый дискомфорт. Он делал попытку за попыткой, пока я, воспользовавшись его ошибкой, не разомкнул гард сам, чтобы попытаться сделать ему рычаг локтя, закинув ноги верх. Оказалось, это была вовсе не ошибка, тренер сознательно сделал вид, что отдает мне руку, а сам, когда я разжал гард, просто стряхнул меня мощным рывком, вырвав свою руку из захвата. Он тут же отпрянул от меня, а я резким кувырком назад вышел обратно в стойку.

— Неплохо, — показал мне большой палец Ведерников. — Лучше, чем я думал поначалу. Давай еще схваточку.

Я едва успел кивнуть, как он вновь пошел на меня вперед, расслабленно выкинув хорошую двоечку: прямой и сразу боковой в голову, а потом еще одну апперкот в печень и боковой в голову. Я ушел назад, разрывая дистанцию, и из какого-то пацанячьего бахвальства крутанул в прыжке красивую вертушку, желая поймать противника на движении вперед. Моя нога должна была впечататься по кругу точно в голову атакующего, но тот удачно закрылся подставкой рук и сразу пошел вперед, сшибая меня с ног мощной подсечкой.

Я полетел вниз так, что ноги оказались выше головы, причем Ведерников умудрился мне еще в полете сбить дыхание, попав ударом кулака в солнышко. Несмотря на это, я приземлился грамотно со страховкой и попытался сразу же вывернуться из-под накрывшего меня сверху противника, но тот грамотно контрил мои действия, попутно осыпая меня болезненными тычками кулаком по корпусу. Сейчас сильно сказывались разница в весе и мой долгий перерыв в нормальных полноценных тренировках. Я просто не успевал за своим противником в партере и был вынужден пока только защищаться, отдав всю инициативу ему в руки.

Противник, прижав меня сверху весом, потащил мою руку на себя, отжимая ее на рычаг, а я изо всех сил вцепился в свою куртку и заблокировал свободный ход второй рукой, чтобы не дать провести себе болевой на руку. Тогда Ведерников, не став тратить время на преодоление моего сопротивления, мгновенно переключился и атаковал мою ногу, выходя на рычаг колена, и мне, после того как я проморгал эту атаку, ничего другого не оставалось, как несколько раз хлопнуть ему по ноге, признавая свое поражение.

— Неплохо. Партер, конечно, нужно подработать, а ударка у тебя, я как вижу, хорошая. Стойку в борьбе мы потом посмотрим. В общем, беру. — Еще раз повторил свою оценку Василий Иванович, когда мы оба поднялись на ноги, и хитро улыбнувшись, добавил: — Я думаю, ты у меня в группе кое-кого удивишь, а то зазнались тут некоторые «звезды». Им будет полезно чуток с небес приспуститься вниз на землю.

— Спасибо, — улыбнулся в ответ я.

— Тренировки в старшей группе три раза в неделю, понедельник, среда, пятница с восьми до десяти вечера и смотри мне, без уважительной причины не пропускать и не опаздывать.

— Так точно, Василий Иванович, — тут же встал я по струнке. — Есть не пропускать и не опаздывать без уважительной причины.

Попав в группу боевого самбо, которую тренировал Ведерников, я быстро освоился и стал своим для всех занимающихся там парней. Их не так много, всего человек пятнадцать, но большинство тренируются по скользящему графику из-за особенностей службы. Так что чаще всего одновременно в зале нас бывает не больше десяти человек.

Как я и ожидал, в группе я оказался самым молодым по возрасту спортсменом. Поначалу я увидел по отношению к себе некоторую снисходительность «старичков» — мужиков уже опытных, с большим стажем тренировок и богатым жизненным опытом. У многих из них за плечами были десятки задержаний, в том числе и особо опасных преступников. На меня поначалу косились даже с неким недоумением, типа, а что здесь делает этот зеленый юнец? Но я постарался сразу доказать, сомневающимся, что мой юный возраст еще не причина относиться ко мне свысока.

В первую мою тренировку после разминки мы поработали пару ударно-бросковых комбинаций, а после начались свободные схватки. Мне на отработке в партнеры попался Федор Власов — мужик лет за тридцать, примерно моей комплекции, крепкий, технически подготовленный, но по уровню для меня слабоват. Пока мы работали по заданию, он пытался все время меня поправить, убежденный, что я все делаю неправильно, и в том, что я слишком закрепощен. Я с ним спорить не стал, делал все в своей обычной манере, с удовольствием чувствуя, как истосковавшееся по нагрузкам тело включается в тяжелую работу.

На первую тренировочную схватку я так же вышел именно с ним. Так как это была схватка по правилам боевого самбо, то были разрешены и удары руками и ногами, и естественно борьба. Вот тут я и оторвался на нем по полной. В ударке он был откровенно слабее, поэтому я просто не подпускал его на дистанцию захвата, расстреливая на выбор с дальней дистанции. Через некоторое время Федор, у которого не получалось меня подловить, стал злиться и пытаться достать меня кривоватыми размашистыми свингами, которые мной легко читались заблаговременно. Я легко уходил, постоянно двигался, маневрируя между остальных пар и не давая себя достать. Время от времени делал стоппинги ногами, притормаживая удар, чтобы не отбить сопернику ноги, он мне все таки не враг. За все время схватки я так и не дал себя поймать или ударить, со своей стороны нанеся множество безнаказанных легких ударов по своему противнику.

— Блин, ты прямо как какой-то попрыгунчик, все время ускользаешь, — восхитился Федор, с уважением пожимая мне руку, когда прозвучала команда на завершение первой схватки.

После двухминутного отдыха я попал на вторую схватку с Володей Савельевым — белобрысым веснушчатым парнем на вид примерно двадцати пяти лет. Володя невысокий, но сбитый и очень быстрый. Он стал для меня более опасным противником, и с ним мне пришлось уже повозиться, когда он все же прорвался на ближнюю дистанцию и смог провести заднюю подножку. Бросок у него вышел не «чистым», и я утянул его за собой в партер, где мы завязались в плотной борьбе, пока мне не удалось накинуть ему левую ногу на плечо и сделать классический треугольник. Попав на удушающий, Володя немного побарахтался, но вынужден был сдаться, чтобы не «уснуть».

Так как команды на окончание схватки еще не поступило, мы с ним поднялись и снова продолжили бой в стойке. На этот раз, я уже приноровившись к нему, понял, что сейчас он, сразу рванет вперед, чтобы реабилитироваться за проигрыш. Дождавшись рывка, я крутанул спин-бэк-кик и влепил ему в прыжке с разворота пяткой в живот. Удар лег четко, и Володя оказался на ковре, согнутый от боли, с руками прижатыми к животу. Я сел на ковер рядом и похлопал его по плечу, извиняясь за нанесенный жесткий удар.

— Нормально, — просипел он сквозь сжатые зубы и показал большой палец. — Классно ты подловил меня. Карате занимался?

— И им тоже, — кивнул я.

— А еще чем? — Тут же заинтересовался он, немного отойдя от удара и садясь на ковре рядом, благо от тренера поступила команда на перерыв.

— Самбо, боксом и джиу-джитсу. — Ответил я.

— Ну ты прямо универсальный боец, — уважительно кивнул Володя. — Тебе бы в группе захвата цены не было. А ты, вообще, откуда? Чем занимаешься? По возрасту больше ты на студента похож.

— Да я в этом году только закончил школу, не смог поступить по болезни в институт, и поэтому пока дворником работаю и готовлюсь поступать уже на следующий год, если в армию не заберут.

— Сам не из Москвы?

— Нет, я из Энска приехал пару недель назад. Устроился дворником, чтобы служебное жилье получить.

— Понятно. Хорошо, что приехал, интересно будет с тобой еще поработать. Покажешь, как ты сделал удушающий ногами, на который я тебе попался в конце первой схватки?

— Не вопрос, — улыбнулся я. — Давай после тренировки чуть задержимся и я покажу.

Погруженный в свои мысли, я успел очистить все тротуары от снега и даже присыпать основные дорожки песком. Увлеченный работой, я услышал звенящий от злости голос позади себя.

— Ну и козел же ты, Юрка. Я, между прочим, тебя вчера до самой ночи прождала. Как дура наряжалась, жарила картошку с мясом, чтобы тебе угодить, а ты просто взял и забил на меня.

Я обернулся и увидел Веру, стоящую позади меня. Она уперла руки в бока и покраснела от возмущения, крылья ее носа раздувались, показывая, что она сейчас очень сердита.

— Верочка, прости меня, пожалуйста. Я вчера реально застрял в зале на метро «Аэропорт» допоздна. Во время борьбы я своего соперника немного травмировал, он сам с трудом мог идти. Пришлось мне, в качестве извинения, его до дома провожать, сдавать на руки жене и детям. Пока то да се, последняя электричка с Курского вокзала уже ушла, да и метро уже не ходило. Я домой вообще пешком притопал. Часа два по холоду пробивался сквозь снега, как полярник на Северном полюсе. — Тут же нашел что соврать я.

— Ну врешь же как дышишь, — уже более миролюбиво сказала Верочка. — А поверить тебе хочется. Вот что с тобой делать?

— Понять и простить, — потупился я, вспоминая Бродача в исполнении Миши Галустяна.

— Привет, Веруня! Чего ты тут молодого отчитываешь? Провинился что ли? — Раздался веселый голос. Со стороны школы к нам подошли электрики Семен и Никита.

Семен — высокий симпатичный увалень лет тридцати, именно он и вмешался в наш разговор. Никита худенький парень в очках, чуть помладше Семена, потянул того за рукав, чтобы идти дальше, но Семен не унимался.

— Ты лучше обрати внимание на взрослых опытных мужчин, а не на студента. Со студента тебе не будет никакого толку. Ни тебе денег, ни тебе опыта, ни тебе правильного обхождения с девушками.

Вот ведь козлина, Сема. Чего это он в разговор вмешивается? Мелькнуло у меня в голове. Я с ним за время работы в ЖЭКе почти не пересекался. Так привет — привет и разошлись каждый по своим делам.

— Это на тебя что ли обратить внимание? — Тут же переключилась Вера, смерив Семена презрительным взглядом с ног до головы. — А ничего, что ты женатый и дочка у тебя маленькая?

— Ну и что, что женатый. Сегодня женатый, а глядишь завтра холостой, — дурашливо осклабился Сема и подмигнул Вере и Никите.

— У-у, кобелина! Все вы мужики одним миром мазаны, вам бы только новой девчонке под юбку залезть, а что жена и дети дома, это ничего не значит? — Припечатала его Вера и, развернувшись, решительно пошагала по направлению в контору.

— Сема, а чего ты в наш разговор встрял? — Вкрадчиво поинтересовался я, взбешенный посторонним вмешательством.

— Не ерепенься молодой. Верка не по тебе девчонка. Хороша слишком. Поищи себе чего попроще. Для тебя же лучше будет, — снисходительно ухмыльнулся мне Семен.

— Вот я еще тебя забыл спросить, кто для меня, а кто нет. — Хмыкнул я.

— Пойдем, Сема, у нас на сегодня целая куча вызовов. — Снова дернул его за руку Никита.

— Я тебе сказал, а там сам думай, — лениво кинул мне электрик и вразвалку пошел в сторону конторы вслед за Верой.

Никита виновато посмотрел на меня, развел руками, мол не обессудь, и кинулся догонять приятеля. Я почесал подбородок, догонять Семена и раздувать конфликт, было бы глупо. Все это выеденного яйца не стоит. Ладно, потом разберемся, кто там и для кого. Надо будет пойти купить коробку шоколадных конфет и умаслить Верочку. По любому, нехорошо с ней вчера вышло.

После обеда, закончив все дела на своем участке, я сделал круг, зашел в универсам «Перовский» и купил там большую коробку шоколадных конфет «Птичье молоко». Цветы покупать не стал, так как продавали только гвоздики, а у меня они четко ассоциировались с похоронами.

Вернувшись в контору, вооруженный коробкой конфет, я натянул на лицо самую обаятельную улыбку и зашел в кабинет к Верочке, который та делила с бухгалтершей Ириной Петровной — дородной женщиной лет сорока.

— Здравствуйте, Ирина Петровна, добрый день, Верочка, — маслянно поздоровался я, кладя конфеты на стол уткнувшейся в бумажки Вере. — А я тут мимо шел, решил вам конфеток к чаю занести.

— Ага, мимо он шел, — ехидно усмехнулась Ирина Петровна. — Специально, небось, к Верке с конфетами приперся? Вам, мужикам, тут как медом намазано. То один «мимо пройдет», то другой. Одно слово — кобели блохастые.

— Ирина Петровна, ну как вам не стыдно? Кобели, да еще и блохастые. Я же от чистого сердца, а не из каких-то там корыстных побуждений, — укоризненно ответил я и обратился уже непосредственно к предмету своей заинтересованности. — Вера, можно тебя на минутку?

Вера молча встала и, не смотря на понятливо улыбающуюся соседку по кабинету, гордо с прямой спиной вышла в коридор. Я тут же выскочил за дверь вслед за ней.

— Вер, ну правда, не обижайся. Я знаешь, как сам расстроился, что не смог приехать, — подскочил я к девушке, которая стояла и смотрела в окно. — И потом, ну ты сама подумай, не мог же я бросить хромого товарища, которого сам же и травмировал.

— Что же ты так не аккуратно? — Смягчилась Вера и повернулась ко мне, строго изучая мое лицо своими синими глазами.

— Да случайно вышло, — потупился я, всем своим видом выражая смущение и раскаяние.

Через несколько минут разговора лед в наших отношениях стал подтаивать, пока Верочка вспомнила, что ей нужно работать, и не убежала в кабинет, взяв с меня обещание, что я сегодня провожу ее домой. Я довольный собой решил рвануть на квартиру, чтобы, пока есть свободное время, закончить укладывать плитку на полу в ванной. На выходе я столкнулся с Никитой, и хотел было проскочить мимо, но тот остановил меня, тронув за руку.

— Юр, подожди, на пару слов.

— Да, чего тебе? — Остановился я. Утренняя стычка уже вылетела у меня из головы.

— Ты это, не обижайся на Сему. Он парень нормальный, просто ему Вера всегда нравилась, а тут ты к ней стал подкатывать, вот он и злится.

— Так я парень свободный, в отличии от него, — резонно ответил я Никите.

— Да оно понятно, — махнул рукой Никита. — Я же не к тому, чтобы ты к Вере не подкатывал, это ваше с ней дело. Ты просто с Семой не затевайся, он раньше боксом занимался очень серьезно. КМС когда-то получил, и на Москве был вторым лет пять назад.

— Спасибо за предупреждение, — кивнул я Никите. — Я сам к нему лезть не собираюсь, и пусть он меня не трогает.