Остров отложенной гибели

Глава 11

Еду я, в итоге, добыл самостоятельно. Вышли к очередному ручью, настолько кишащему рыбой, что получилось проткнуть ее даже тяжелым хопешем в неловких руках. Вытащил что-то, вроде форели, отрубил голову, а для вспарывания брюха мое оружие оказалось туповато. Не говоря о том, что готовить здесь не на чем — розжиг огня без спичек я видел только в роликах «выживальщиков», опять же. Для полной очистки совести постукал камнем о камень над пучком сухой травы, искра не вылетела, да и ладно.

— Дым опасен, он нас демаскирует! — сказал я, как мог, убедительно, спохватился, что Девочка шутку не поймет, а летучему змею огонь вообще не нужен. — Японская кухня, суши, роллы…

Да, стендап-комик из меня никакой. Как и повар. Рыба без соли показалась так себе, но голодный желудок обрадовался и ей. Девчонка от своей порции отказалась вовсе, Фиссаш нырнул в ручей и вытащил что-то мелкое, трепыхающееся. Принялся заглатывать.

— Слушай, ты не совсем змея, конечно, но тоже ведь будешь лежать теперь? Дремать, переваривать?

«Это недолго, двуногий. Солнце еще не закатится, а я уже буду готов».

— Шикарный вариант. Жаль, что у меня даже этого времени нет, а надо еще искать дорогу к твоим амазонкам. Сам ведь не отыщу?

«Память предков подсказывает, что путь к тому племени труден и опасен».

— Так и думал. Сколько ты весишь, вместе с проглоченной рыбой? Не отвечай, сейчас узнаем. Экспериментальным, так сказать, методом…

Не думал, что придется в этой жизни носить змей, но всё бывает впервые. Вурх на моей шее освоился моментально, обвис по обе стороны, под рубашкой зачесался орел-татуха. Взревновал, похоже. Двум хищникам на одном туловище места мало. Лишь бы не клюнул — а то ведь змеюка в ответ ударит!

«Мы долго перевариваем пищу, зато и редко в ней нуждаемся. Очень быстро растем, набираемся сил, становимся всё опаснее!».

— Ну, спасибо, приободрил ты меня! Когда-нибудь цапнешь и заглотишь как эту рыбку!

«Тебя? Зачем мне кусать и заглатывать своего спасителя?».

Такой вот конструктивный диалог — я и мысли в моей голове. Может, вообще всё это кажется, и телепатии нет, а «Фиссаш из вурхов» — простая змеюка, хоть и летучая?! Повисит сейчас, приглядится да и укусит?!

«Не думай о глупостях, человек! Впереди настоящая угроза, слушай меня сейчас внимательно!».

Орел зачесался сильнее, мы вышли с тропы к обрыву, остановились. Пропасть, висячий мостик, густая тень ущелья на той стороне. Ощущение взгляда, готового меня проткнуть.

«Здесь начинается территория того племени, но не торопись. Положи оружие и выйди на открытое место».

— С чего бы это? Я в плен сдаваться не собираюсь!

Тень на той стороне шевельнулась, от нее отделилась фигура, высокая и тонкая, будто манекен в магазине.

— Стойте там, где стоите! Сунетесь на мост — получите стрелу! Кто такие?!

Голос женский, но грубый и хриплый. Прокуренный, как сказали бы в мое время. Внешность тоже такая себе, даже отсюда видно. Женщины-воины смотрятся эротично только на постерах Бориса Вальеджо — в реале имеем широкие плечи, большие ладони и шрам от уха до подбородка. Одета во что-то темное, облегающее, на поясе меч, за спиной колчан, в руках — длинный лук с наложенной стрелой.

— Мне повторить вопрос?!

— Странники мы, что тут непонятного?! Девочка из племени «горных куропаток», все ее близкие погибли, а мы с этой чудной змейкой просто сопровождаем! Ищем храбрых воительниц, готовых принять ребенка!

— Зачем нам ребенок?! Зачем змея?! Зачем вонючий мужик?!

— Так, давай-ка без оскорблений, а то ведь я тоже могу! Мы с моим другом к вам не напрашиваемся, а девчонку ты возьмешь! Будет вам еще одна воительница! Иди, малышка, не слушай тетю. Тетя не злая, просто страшная.

Последнюю фразу сказал негромко, но за мостом меня услышали. Щелкнуло, взвилась стрела, стукнула в камень перед моей ступней.

— Ты хотел оскорбить меня, но твои слова звучат наградой, кобель! Очень многим мужчинам я выпустила кишки и отрезала яйца, очень многие плакали, моля о пощаде! Хочешь еще стрелу?!

— Спасибо, себе оставь! Девчонку не обижай, а то твоя повелительница тебе голову оторвет!

Угадал, похоже. Черный манекен опустил, наконец, оружие, глядел на ребенка, идущего по мосту.

— Она мне не просто повелительница, она… но слишком добросердечная, ты прав! Принимает вонючих мужиков, когда им плохо, потом они остаются! Все вы подлые, пакостные вруны!

— Не преувеличивай! Лучше скажи, кто там у вас пришел и остался за последнее время?! Может, молоденький такой, с татуировками?!

— Это не важно! — голос Манекена снова окреп, лук поднялся в моем направлении. — У тебя и твоей змеи так не выйдет, уж я позабочусь!

— Да не особо и хотелось! Озлобленная мужененавистница с лесбийскими наклонностями, сборище ходячих комплексов, — последнюю фразу я произнес негромко, чтобы вторую стрелу не выпросить. Девочка уже за мостом, совесть моя спокойна.

Уходим.

На равнину выбрались ближе к вечеру. Фиссаш всё висел на шее, подсказывал, я не возражал и шагал себе. Тащил этот навигатор с функциями «умной колонки». Заодно узнавал любопытные вещи из жизни вурхов: вырастать сии змейки могут до трех метров — четырех бем, по-местному — а живут почти сотню лет. Холоднокровные, но покрыты мехом, так что не очень подвержены внешней температуре. Телепаты, но не могут сканировать местность дальше собственного взгляда, потому не «слышат» даже своих сородичей, а живут друг от друга слишком далеко. Не знаю, зачем мне вся эта информация, но шагать под «колонку» легче.

«Там, впереди, плохие люди, — сообщил Фиссаш, когда Челюсть Номер Два нависла серой громадой. — Вурхи ничего о них не знают, но несколько наших сгинули там. Злые силы моря. Ты уверен, что хочешь следовать дальше?».

— Я уверен, что хочу домой, в далекие-предалекие края. Личная хата, где меня абсолютно никто не хочет сожрать, мягкий диван, холодное пиво, горячий душ. Вот нахрена бы мне все эти приключения?!

Вряд ли вурх меня понял, даже если вытащил из моей памяти зрительные образы, но самому мне полегчало. Прошелся до конца тропы, глянул из-за камня на селение «очень плохих людей». Очередная пустошь, только не болотистая, а сухая, до самого моря, очередные хижины, костер, гологрудые женщины с голозадыми детишками. Если когда-нибудь вернусь в свою эпоху, то фильмы «NationalGeographic» про Африку с Азией смотреть не буду — даже под угрозой расстрела! Ладно, сейчас другое важнее: тот самый храм из гигантских костей, установленных «шалашом». В храме хранится Зуб Отца Тверди, сегодня я туда залезу и стырю его, любой ценой.

Где у них, кстати, мужчины? На охоте, на рыбалке, еще на каком-нибудь промысле? Прислуживают «злым силам моря»? К ночи, сто пудов, вернутся, а потому не буду я ждать темноты, рискну сейчас.

От камней до селения пришлось ползти. Натурально, по-пластунски. В моем прошлом имелся такой бэкграунд, как армейская служба: год «срочки» в мотострелковых частях, где воевать не научили, но некоторые умения привили намертво. Преодолел метров двести, Фиссаш, наконец, стал мобильным, скользил серой лентой рядом, даже с тесаком в движении я управился ловко. Полежал в лучах закатного солнца, понаблюдал за очередным жрецом — никем другим этот тип в балахоне быть не мог. Жрец бродил вокруг храма, разбрасывал что-то, дети и женщины на заднем плане возились у костра, мужики по-прежнему отсутствовали. На меня наваливалась чесотка. От нервов, наверное. Мышцы начали затекать, еще немного и Кража Века будет под угрозой.

Пора!

Жрец как раз удалился к своим сородичам, других возле храма не видно.

— Лежи пока здесь, — велел я Фиссашу и сорвался с места похлеще спринтера. Это мне так показалось. Ноги вмиг стали ватными, легкие заболели — да пофигу! Добежал и укрылся за стоячей костью шириной с меня самого. Протиснулся между ней и соседней, пошел на полусогнутых к центральному сооружению. Алтарь, определенно: каменная статуя неизвестного существа, возложившего ногу-ласту на каменный же шар. Вытесано грубо, возлагатель ласты похож на помесь рыбы с раком, но пучеглазая морда выглядит торжествующей даже в таком исполнении. Шар, кстати, тоже непрост — можно вынуть его из-под рыборачьей конечности и разделить по шву. Наверняка, шкатулка для заветного артефакта.

— Ну, готовься, орелик! — шепнул я татуировке, припомнил слова, потянул каменюку к себе.

Дзынь! Не сирена, не гром — колокольчик, но как-то сразу понятно, что сигнализация. Люди возле костра оглянулись, жрец поднял руки, а потом… оживилось вдруг всё. Реально, земля задвигалась вокруг храма, начала выпускать из себя сутулые серые фигуры.

— Ой, блин! — огорчился я уже в полный голос и дернул сильней. Шар, наконец, поддался, выкатился, только разъять его по шву не получилось — секретка какая-то. Фигуры бредут ко мне, ждать некогда.

— Не развалишься от лишних десяти кило! — сказал я опять татухе-птице, закрыл глаза, припомнил надпись. — КУКХРА БАУПХА БДЫПТ!

Секундная пауза — и тишина. Даже зуда не чувствую — это мне, типа, вообще ничего не грозит?! Да ладно!

— Погоди-погоди, сейчас… КУХКРА БАПУХА БДЫПТ! Нет?! Может — КРУКХА БАУПХА ДБЫПТ?! Чего ж тебе надо, падла крылатая?!

Это я уже от отчаяния. Серые силуэты протиснулись между костями-колоннами, распрямились, мне от их вида захотелось орать. Вроде бы люди, но тут и там блестит чешуя, а у некоторых вместо рук то клешня, то щупальце. Пучеглазые лица, будто от «базедовой болезни», серая кожа, даже с виду липкая.

— Да что ж вы страшные такие, а?! Где, блин, эстетика, где пропорции, где «золотое сечение» и природная грация?! Нахрен пошли, уроды!

Замахнулся хопешем, но опустить не смог — серая масса ринулась отовсюду сразу, навалилась, сдавила. Будто реально жабы, только весом с меня самого. Холод, слизь, терпкий запах, совсем не человеческий. Потащили, подняли, привязали руки к очередной кости, которая вместо поперечной балки.

Вот теперь, похоже, совсем пипец.

Жрец появился позже, когда вся эта стая вытекла наружу. Человек в балахоне из чьей-то шкуры, абсолютно лысый, с татуированной по всему лицу «чешуей». Образина, короче. Зубы мелкие, смахивают на рыбьи, зато глаза вполне людские и взгляд очень цепкий. Не торжествующий даже — сочувствующий.

— Ты трижды глупец, воришка, — сказал он самым обыкновенным голосом, без завываний и упыриных причмокиваний. — В первый раз, потому что поверил криворукому Пхе и согласился на него работать. Второй — потому что залез в наш храм и пытался осквернить его. В третий — потому что надеялся на помощь того, кто должен был тебя убить.

— Что?!

— А ты не знал? — улыбка шамана сделалась шире. — Благодари за спасение магию Невыразимого, охраняющую этот храм, она не позволила твоему орлу проснуться. Такие картинки в нашем ремесле зовутся «куок», для обретения жизни им нужна чья-то смерть. Он разодрал бы твое сердце, воришка, напитался горячей кровью, а потом улетел с украденным.

— Нормальная тема! А может, ты с меня эту гадость вообще уберешь? Будет, типа, питомец, посадишь в клетку, а я домой пойду.

— Не бойся, куок уже не пробудится. Всякая магия — палка о двух концах, и Пхе ошибся, когда посмел использовать свою во владениях Невыразимого. Нарушил равновесие, и теперь «орлы» открыты для встречного удара. Я сам решу, когда его нанести. А для начала пожертвую силам моря того, кто посмел осквернить этот храм дерзкой стопой.

И почему все эти знахари так высокопарно разговаривают?! Я настолько отвлекся, что чуть не упустил главный смысл речи.

— Э-э, погоди! Ты сейчас про меня что ли?! Да я вообще ничего не делал, просто зашел! И что за варварская дикость, все эти жертвы?! Давай ты меня перекупишь, заманишь на свою сторону, отправишь с заданием обратно к «орлам», а я уж им отомщу за вероломство! Обещаю!

— Ты пустословишь от страха, но я не имею времени, чтобы слушать тебя. Силы моря ждут.

Он развернулся и вышел, а мною опять занялись «жабы». Сграбастали плотно, потащили куда-то на руках, пузом кверху. Небо, сумерки, звезды… совсем незнакомые созвездия — даже в Южном полушарии Земли таких не имеется… что за чушь опять приходит на ум?! Надо бы что-то делать, но бесполезно, а потому и нервничать смысла нет. Кому судьба быть съеденным, тот не сгорит. Пусть бросают в море, плавать я умею!

Оптимистичного настроя хватило только на время пути — до того, как увидел финальную точку. Маленькую бухту, скалу, нависающую над морем, и кожаные петли, пришпиленные к камню. Крепления для фиксации жертвы. Меня поставили на ноги, сунули руки в эти самые петли, затянули. Оказался почти как в храме, буквой Y, только надежды на конструктивную беседу теперь вообще никакой.

Финальной аудиенции, удостоился, впрочем.

— Ты не бойся, воришка, раколюды не так уж и страшны, — сказал Чешуйчатый, когда его слуги отошли подальше. — Они не станут жрать твое мясо, лишь заберут духовную силу и разум, а взамен даруют нам победу над врагами.

— Помогут вам стать единственными, — просипел я горлом, сведенным от торжественности происходящего. — Где-то я такое уже слышал, шаман. По-моему, вы их просто боитесь, вот и задабриваете!

— Ты неплохо держишься на пороге смерти, — кивнул Чешуйчатый одобрительно. — Сильный дух, больше вкуса, больше одобрения от раколюдов. Жертвы, вроде тебя, достаются нечасто. Прошлый тоже был помечен орлом, только не куоком, а рисунком по коже, ничего не хотел украсть, но вел себя дерзко и достался морю.

— Что? Где у него был рисунок?!

— Хорошая жертва — помощь сил моря во всем. Раколюды будут к нам добры и не придут в селение, чтобы забрать наших жен и детей. Заступятся за нас…

— Рисунок где у него был?! На руке, до локтя?!

— …Заступятся за нас и не призовут из глубин гигантских тварей, а если призовут, то по моей просьбе, когда я решу ответить «орлам» достойно. Гигантские твари не потревожат Невыразимого, и весь этот мир…

— Да хватит ты со своими лекциями! На вопрос мой ответь!

— …И весь этот мир поживет еще какое-то время, пока его не смоют морские волны. Да, воришка, тот человек был отмечен знаком орла на руке, он был молод, силен и дерзок. Раколюды забрали его, а это случатся редко, значит, им показалось мало его духовной силы. Он понадобился весь, целиком.

— Значит, всё-таки съели?!

— Никто не знает, что происходит с такими жертвами, да и мне запрещено присутствовать, когда являются раколюды. Даже если он жив, то давно перестал быть человеком. Оставайся, воришка, прими свою судьбу достойно.

На этом пафос закончился. Чешуйчатый заковылял по тропинке в гору, пара «жаб» осталась поблизости — один с моим хопешем, кстати. Ветер стих, море сделалось гладким, сумерки превратились в полную темноту. Только мертвящий лунный свет и отчетливый запах песца. Полного. Петли держат крепко, не вырвешься. Вурха поблизости тоже нет, да и чем бы он в этой ситуации помог? Зубами узлы развязал, или перекусал бы героически все «жабье» стадо? Нет уж, спасся и молодец — пускай живет.

Мне самому огорчаться тоже незачем — скоро узнаю, что именно происходит при встрече с этими самыми раколюдами. Разделю судьбу человека, очень похожего по описанию на беспутного Вадика. Считай, не зря заходил в тот подвал. Нашел-таки братишку.

Вода впереди забурлила, и все мои бодрые мысли на этом закончились. Сразу в нескольких местах показались шевелящиеся отростки, потом шипы, потом всё прочее. Сутулые фигуры, вроде омаров, поднявшихся на дыбы. Выбрались из воды, побрели ко мне.