Орда

Глава 15

Прямо с парада войска грузились на галеры и дощаники, начинался Крымский поход. На несколько дней задержался в Переяславле — Южном. Встречали меня в этом порубежном городе, некогда аванпосте киевской земли, как самого дорогого гостя. Осмотрев крепостные укрепления Переяславля, я был очень рад, что этот город нам не пришлось штурмовать.

Переяславль с трёх сторон прикрывался реками Трубежем и Альтой, а с четвёртой, северной стороны — глубоким рвом. Валы городского детинца состояли из деревянных срубов, заполненных землёй, и были обложены с наружной стороны кирпичом — сырцом. Над валами высились крепкие деревянные «заборала». Две каменные церкви усиливали оборону детинца, являясь дополнительными опорными пунктами. О стены Переяславля не раз разбивались набеги кочевников. Достаточно сказать, что за полтора столетия (XII — первая половина XIII вв.) половцам ни разу не удалось преодолеть укрепления Переяславля. Конечно, для монголов укрепления Переяславля вовсе не были непреодолимым препятствием, но история уже пошла иным путём. Монголам было нанесено жесточайшее поражение, а русские земли, в коем — то веке, объединялись в единое централизованное государство.

Переяславльская крепость, занимающая важное стратегическое положение прямо на границе со степью была включена в программу «перевооружения крепостей», во вторую её очередь. Поэтому, на будущий год, она должна будет обзавестись крепостной артиллерией, что должно будет превратить Переяславль в неприступную твердыню. В текущем же году первоочередное внимание, в порядке приоритетности, будет уделяться новым приграничным Волжским крепостям, городам Галиции и Таврии — именно туда планируется направить все наши наличные запасы пушек и даже частично будут разоружены старые рубежи Смоленской Руси, в одночасье превратившиеся из порубежных во внутренние районы государства.

В Переяславле к ратьерам присоединились местные конные отряды, хорошо знакомые со степью и соответственно особенностями степной войны.

В Поросье (участок лесостепи, ограниченный с юга правым притоком Днепра — речкой Росью, с севера — Стугной.), где ещё Владимиром Мономахом был сформирован «заслон» кочевниками от кочевников, сейчас набирал обороты процесс переселения целого народа. Торки, печенеги, коуи, бастии и прочие берендеи, объединённые под общим собирательным названием «чёрные клобуки», снимались с обжитых мест целыми куренями (родами). Пленных черноклобуцких воинов, взятых в битве под Киевом, сразу после принесения ими присяги, я отпустил в родные края, с тем, чтобы они возглавили переселение своего народа в Приволжские степи. Их многочисленные вежи и городки стремительно пустели, несколько куреней уже успели переправиться на левый берег Днепра.

В неофициальную столицу клобуков, в город Торческ, я направил роту пехотинцев усиленную киевскими ополченцами. Хорошо обжитые степи Поросья, возделанные пахотные поля, мелкие вежи и городки — все эти ныне стремительно пустеющие благодатные места вскоре начнут заселяться переселенцами из русских земель. На площадях русских городов глашатаи уже зачитывали соответствующие агитационные грамоты о наборе охочих людей, желающих переселиться на юг Руси.

Турпеи и каепичи — те же клобуки, но населявшие переяслово — черниговское пограничье, принимавшие участие в недавно отгремевших боях на стороне Михаила, точно также должны были отправиться на восток. Туда же, вслед остальным, отправлялись и «дикие половцы» — состоящие из семей (аилов), вышедших из различных орд, не связанных друг с другом кровнородственными отношениями и обитавшие, главным образом, в черниговском пограничье.

Переселение клобуков снимало с повестки дня ещё одну проблему. Дело в том, что внутри разноэтничного черноклобуцкого союза в Поросье уже давно сложилась довольно напряженная обстановка. Ханы трех основных орд — торков, печенегов и берендеев — боролись за первенство в этом союзе. Каждая группа, при случае, всегда стремилась выступать самостоятельно. Киевского князя такая неустойчивость вполне устраивала, так как объединенные под властью одного, сильного хана, черные клобуки сразу стали бы для Руси реальной опасностью. Поэтому некоторую разрозненность князья не только допускали, но и поддерживали. Теперь все эти орды можно будет расселить на значительных расстояниях друг от друга, фактически исключив их всякое взаимодействие между собой, что сразу снимает потенциальную угрозу, которая может исходить при объединении в единое целое этих полукочевников.

Но главным является то обстоятельство, что к ныне возводимым бастионным земляным крепостям, добавится полоса приграничных городков — веж, а в пограничную службу будет рекрутировано несколько тысяч лёгких степных всадников. Всё вместе это станет существенным подспорьем, серьёзно усиливающим новый восточный рубеж Руси.

В середине июня, на Днепровских порогах, у знаменитого острова Хортица был оставлен весь речной флот, далее для личного состава «Центральной группы войск» началось пешее путешествие. Сухопутная группировка была усилена тысячей лёгких половецких конников. С места выгрузки войска по кратчайшей прямой двинулись к Крымскому полуострову, отсюда до перешейка, соединяющего Тавриду с материком оставалось не больше сотни километров.

Степи Дикого поля изнывали от поистине пустынного зноя. Весенние дожди уже прекратились, но заряженная ими буйная зелень топила в своих объятиях дозорные половецкие разъезды, их кони проваливались в пышное разнотравье чуть ли не по холку. От испарений постоянно образовывались миражи, удивляя своей ускользающей недосягаемостью непривычных к подобному зрелищу северо — русских воинов, рождённых среди совсем другого ландшафта — в дремучих, совсем не знойных лесах.

Миновав перешеек, уже в Крымских полупустынных степях войска стали по — настоящему страдать от обезвоживания. Форма покрывалась солёной белой коркой пота, а пехотинцы тяжело дыша, еле переставляли ноги, будучи уже в полуобморочном состоянии. Перевозимая в бочках прокипячённая Днепровская вода неумолимо заканчивалась. Пересекающие же наш путь овраги и балки Тавриды встречали русские рати потрескавшейся от засухи землёй. Только короткими ночами, под ослепительно ярким светом звёзд, наступало долгожданное облегчение.

Во время одной такой ночёвки до меня, наконец, дошло, что войскам надо начать двигаться ночью, а днём, растянув над головами палатки — отдыхать. Придумано — сделано! Уже следующей ночью войска, хотя и передвигались медленнее, но зато выглядели намного бодрее и свежее. Опять-таки, сократилось потребление воды, что было для нас критически важным. Теперь ночной треск кузнечиков разбавляли звуки труб и гулкий перестук барабанов. Утром, когда солнечные лучи начинали нещадно палить, войска останавливались, над головами пехотинцев тут же водружались тенты. С наступлением вечерних сумерек, под багровым солнечным закатом полки медленно оживали, втягиваясь в очередной ночной переход, освящаемый скупым светом месяца и звёзд.

Наконец, русские рати вышли к хорошо обжитым горным отрогам Тавриды. В Крыму сейчас не было серьёзных вооружённых сил, могущих нам противостоять. Местные войска, состоящие из византийцев, итальянцев, горных готов могли действовать исключительно от обороны, закрывшись в своих каменных крепостях. Половцы, ранее во множестве обитавшие в степных районах Крыма, оказались в массе своей выметены с территории полуострова «монгольской бурей», прошедшейся по причерноморским степям год назад. Оставшиеся на полуострове половцы или сохраняли по отношению к вторгнувшимся на полуостров русским войскам нейтралитет, или спешили присягнуть новому правителю объединённой, единой и неделимой Руси.

С 1204 года, с момента захвата крестоносцами Константинополя, греческие города и поселения Тавриды обрели независимость от Византии. Особый интерес, по причине наличия преимущественно славянского населения, представляли территории бывшего Тмутараканского княжества, вместе с городами Корчев в Крыму и Тмутаракань на Таманском полуострове. Это важный человеческий ресурс нам пригодится для последующей колонизации и русификации всего Крымского полуострова и сопредельных причерноморских территорий.

Княжество Феодоро с одноимённой столицей и преобладающим в нём греко — армянским населением рухнуло как карточный домик. В открытом бою многотысячное, но отвратительно плохо вооружённое и организованное войско было вдребезги разбито под стенами столицы. Наибольшие проблемы нам доставили местные лучники и арбалетчики. Чтобы избежать серьёзных потерь пришлось издали «распахивать» артиллерией позиции этих стрелков. Пленённые в бою армянские князья из династии Гаврасов, возглавлявшие это уничтоженное нами войско, были публично казнены.

Магистрат города Каламита сдался без боя…

По современным меркам хорошо укреплённый каменными стенами Херсонеский полис вместе с сильно поредевшим, из — за недавнего боя под Феодоро, гарнизоном сложил оружие только после показательного подрыва городских ворот, сразу выбросив «белый флаг» и начав переговоры о сдаче… Бывший греческий Херсонес, ныне русский Корсунь, вошёл в состав Крымской области России на стандартных условиях, получив аналогичные с прочими русскими городами единообразное и универсальное на всей территории государства законодательство, чётко определённые гражданские права и обязанности.

В Крымские горы были направлены подразделения 17–ой рати — 1–й Смоленский; 10–й Полоцкий; 24–й Борисовский — их целью были местные готы. Местные германцы уже не один десяток лет находились в вассальной зависимости от ныне «почившего в бозе» княжества Феодоро. Разгром союзных сил под Феодоро, где присутствовали и готские конные отряды, а также молниеносный штурм первых готских крепостей и замков — иссаров, окончательно остудил весь воинственный пыл горных немцев, вынуждая их без дальнейшего оказания сопротивления подчиниться новой силе неожиданно объявившейся в Тавриде. Вооружённые и облачённые в доспехи на византийский манер готы потянулись в наше войско, чтобы присягнуть новому русскому правителю и принять участие в дальнейшем походе. После крестоцеловальной присяги, в присутствии католических и православных иерархов, их владельческие права я подтверждал специальными письменными грамотами, и… большинство готов отправлял восвояси, обратно домой, в их горные замки. Собственных сил для окончательного покорения Крыма у меня было более чем достаточно и не хотелось вносить сумятицу, инкорпорируя новых членов в слаженный механизм «военной машины». При штабе оставил только готов — проводников, прекрасно знавших местность, да авторитетных вельмож.

Прибрежные города — Чембало, Каулита, Пуста, номинально входящие в «Капитанство Готия» мирно сдались подошедшим к этим городам отдельным русским полкам. В этих полках присутствовали видные представители готского нобилитета, одним своим присутствием убедивших всех сомневающихся горожан сложить оружие и не оказывать сопротивление.

Основные наши силы направились на восток Крымского полуострова к непокорной, полностью контролируемой венецианцами Сугдеи. Далее наш путь лежал к Боспорскому княжеству, расположенному на Керченском п — ве. В Сугдеи (Сурож, Судак) проживало около 20 тыс. населения. Заякоренные венецианские нефы не успели уйти в море, им преградили выход конные артиллеристы, по штату состоящие в авангардном отряде ратьеров. Греческие ополченцы в количестве пары тысяч вместе с корабельными командами вполне ожидаемо не рискнули ввязываться в открытой бой предпочли пересидеть опасность за городскими каменными стенами.

К обеду, к Сугдеи вышла основная часть наших пеших маршевых колонн. Надвратная городская башня сразу же, с первого попадания, занялась ярким, не тушимым пламенем — загорелись заранее приготовленные, специально предназначенные для наших войск чаны с кипящим маслом. Греки с венецианцами думали обрушить эти заготовки на головы вражеских войсковых колонн штурмующих ворота, но пострадали сами от своих же приготовлений.

Не успели ворота прогореть, как из их дымящего зева вынырнула многочисленная делегация местных жителей.

Кафа (бывшая Феодосия) — западный форпост Боспорского княжества, город, с примерно тридцатитысячным населением был взят в осаду с трёх сторон. Выход к морю, из — за отсутствия у нас флота невозможно было надёжно заблокировать.

— Государь! Штурмовать Кафу нашему войску получится только с севера — докладывал на ГВС греческий купец, давно уже завербованный нашей разведкой. — Каменная крепостная стена города проходит по основанию горы Тебе — оба, а горы Сугуб — оба и Аргемыш защищают Кафу с востока и запада.

— А с юга, что не так? — спросил Олекс, сам отлично зная ответ.

— Там море и неприступные скалы! Измором взять Кафу не получится. Венецианские корабли всегда смогут доставлять продовольствие в укрытую скалами бухту. Водопровод питающий город тоже перекрывать бесполезно, в каменных резервуарах хранится достаточно питьевой воды и наполняются они дождями.

— Государь, разреши мне сказать! — встал со своего места командир артиллерии Веринеев, я молча кивнул головой. — Я тут уже посмотрел. Городская бухта для кораблей не такая уж и безопасная. Наши осадные мортиры могут обстреливать бухту навесным огнём, а пушками мы можем проламывать северную стену города. Она у греков хоть и каменная, но слишком высокая и тонкая — такие стены плохо держат пушечный обстрел. Но я думаю, нам это и не пригодится! Достаточно будет сделать проходы через ров, выводящие к северным воротам, подтащить поближе осадные орудия и огнём прямой наводкой выломать ворота.

— Согласен с воеводой, — поднялся Малк. — Прежде чем начинать обстрел надо что — то со рвом решать! Так как с собой в поход достаточно штурмовых приспособ мы не взяли, то нам надо — или сколачивать переходные мостки через ров или засыпать его.

— Чтобы свои войска под стрелы и болты не подставлять, сгоним жителей окрестных сёл и всех делов! Пускай ров засыпают! — внёс предложение Злыдарь.

— Инженерным частям начать сколачивать переходные мостки через ров и штурмовые лестницы — на случай если придётся пробиваться через завалы. Малк! — обратился я к командиру 2–го корпуса. — Выдели войсковые части и сгони сюда всех окрестных пейзан, воспользуемся, как и предлагал Злыдарь, их помощью при засыпке рва! — подвёл я итог совещанию.

На следующий день, с полудня, на безопасном расстоянии от городских стен наши пехотинцы набивали мешки камнями и землёй, а греки, укрывшись выданными им щитами, сносили эту ношу к городским стенам и сбрасывали в ров. С крепостной стены их безжалостно расстреливали залпами луков и арбалетов, греки падали от ран, но дело своё делали. Деваться им было просто некуда, угодив между молотом и наковальней.

— Ночью напротив ворот выстроить ДОТ из мешков подтянуть туда осадные орудия! — распорядился я, обозревая вечером заложенный в нескольких местах ров.

Греки с итальянцами, похоже, уже знали о нашей тактике, потому как, только лишь обнаружив в отблесках факелов пушкарей, тянущим орудия к выложенному укреплению из мешков, как они очень быстро сорвались в атаку. Немилосердно скрепя опустился подвесной мост, из распахнувшихся ворот в отчаянную вылазку устремилась кафская конница. Три осадных пушки, установленных в ДОТе напротив ворот, куда и устремились всадники, были изначально, ещё до выхода на позицию заряжены картечью, рассчитанный как раз на такой случай. Залпы картечью проложили кровавые просеки в коннице противника находящейся на цепном мосту и у ворот. Но это не остановило кафскую конницу, упорно рвавшуюся к ДОТу. Позиции пушкарей со всех четырёх сторон были укрыты мешками с землёй, а сверху они были защищены мощной щитовой крышей. Окружившие ДОТ конники принялись растаскивать мешки, но продолжалось это безобразие не долго.

На выручку ДОТа на всех парах уже рвались наши ратьеры. Они размещались за лагерем и были в полном боевом облачении, в их задачи входило ночное патрулирование стены и отражение возможной вылазки противника. А из лагеря в это время спешно выходили поднятые по тревоги дежурные полки.

У ДОТа завязалась кровавая драка, ратьеры схлестнулись с кафской конницей, беспрестанно слышались пистолетные выстрелы. К тому же артиллерия ДОТа вела обстрел через бойницы, ни на минуту не прекращала обстреливать картечью мост с воротами, что всерьёз затрудняло подход подкрепления к прорвавшемся кафским конникам. Поэтому не мудрено, что вражеская вылазка захлебнулась в крови. А как только захлопнулись ворота за остатками уцелевшей конницы, так пушкари сразу перешли на стрельбу ядрами. И результат не заставил себя долго ждать — в утренних лучах солнца на месте ворот зиял провал.

При прорыве в город наших войск, кафский гарнизон вместе с ополчением — так называемой «коммунальной милицией», в отчаянии, попытались организовать уличные бои, забаррикадировав улицы всяким хламом. Но разлетавшиеся от артиллерийского огня в разные стороны завалы вместе с разорванными в клочья трупами соотечественников мигом подостудили горячие южные головы. Наспех возведённые баррикады стали второпях оставляться разбегающимися ополченцами.

Венецианские нефы, по счастью не успели, точнее не решились покинуть бухту, с испугом наблюдая поднятые ядрами брызги воды. С рассветом осадные мортиры принялись обрабатывать бухту своими чугунными ядрами. Нефы нам достались практически целыми и невредимыми. Обстрел специально вёлся не по пристани, а на некотором от неё удалении.

Подавив последние, разрозненные очаги сопротивления, часть войск была направлена на патрулирование улиц города, с целью пресечения беспорядков и грабежей. Отдельные подразделения отправились в городские дома местных нобилей и прежде всего богатых негоциантов. С ними предстояло провести переговоры. Полностью разрушать и серьёзно ущемлять местную торговлю пока не входило в мои планы. Единственное, что я намеривался абсолютно искоренить, так это была работорговля православными славянами, на другие народы и вероисповедания этот запрет пока не распространялся. Кроме того, следовало как — то очертить и установить новые правила взаимоотношений с венецианцами, возобновив с ними взаимовыгодные коммерческие отношения. Ведь создание собственного флота на Чёрном море займёт не один год, поэтому пока, как временная мера, почему бы не воспользоваться проверенными временем торгово — посредническими услугами итальянцев, если они, конечно, согласятся.

В будущем, я был намерен построить в Крыму верфи, выпускающие суда смешанного типа, нечто вроде парусно — гребных нефов. Эти трёхмачтовые парусные нефы будут оснащаться революционным, по нынешним временам, смешанным парусным такелажем. Прямой парус будет использоваться при попутных ветрах, косой — при боковых. По — прежнему, на борту судна будут присутствовать и вёсла с широкими лопастями. Для Чёрного моря суда подобного типа будут более чем достаточны. Много более сложные в управлении и в строительстве чисто парусные корабли, рассчитанные бороздить вдоль и поперёк Мировой океан, нам понадобятся ещё очень не скоро. Хотя, очень даже не исключаю, что парусные суда океанского типа в этой истории и вовсе не появятся, особенно если учитывать наши успехи в строительстве паросиловых котлов.

Понятное дело, что посвящать в свои грандиозные кораблестроительные планы пронырливых жителей Апеннин я никоим образом не намеривался. Флот на Чёрном море мне будет необходим не только для ведения торговли, но и для изъятия из цепких лап латинян Константинополя. В зависимости от внешнеполитической обстановки это дело я был намерен обстряпать самостоятельно или оказать посильную поддержку греческим осколкам некогда Византийской империи.

Например, в известной мне истории, вовремя подсуетившиеся генуэзцы, смогли полностью вытеснить венецианцев и по — сути монополизировать всю Черноморскую торговлю. Генуэзцы заключили договор с Михаилом Палеологом, помогли ему изгнать в 1261 году латинян — крестоносцев из Константинополя и восстановить Византийскую империю. Чем это не пример для подражания?

Но, сразу делать решительные шаги, порывая все связи с венецианцами, означает автоматически ещё более настраивать против себя и так излишне обозлённый на меня Ватикан. Существует реальная опасность организации против Руси Западноевропейского Крестового похода. Здесь и сейчас воевать против всеевропейской армии было бы явным перебором. Другое дело, помериться силой с объединённой Европой хотя бы через несколько лет… В связи с этими обстоятельствами я планировал пошагово, примерно в десятилетней перспективе, полностью вытеснить итальянцев из Черноморского водного бассейна, чтобы раз и навсегда покончить с грабившим Русь итальянским владычеством на Чёрном море.

Последние городами, абсолютно мирно взятые нами в этом походе, были некогда русские поселения — Корчев и Тмутаракань, переименованные нынешними владетелями Боспорского княжества в Боспор и Матрегу. Я вернул этим населённым пунктам, и по сей день всё ещё сохраняющим своё славянское население, более привычное для меня звучание — Керчь и Тамань.

Выступая на главных городских площадях этих городов, в отличии от прочих городских центров Тавриды, мои политработники могли обходиться без переводчиков на греческий, их и так здесь прекрасно понимали и принимали их экспрессивные эскапады бурными, радостными возгласами.

— Вся Таврида, со всеми её городами и сёлами отныне и во веки веков переходит под власть России, образуя в её составе Крымскую область, — напрягая голосовые связки, кричал в рупор смутно знакомый политработник на общегородском собрании. — Права и обязанности жителей области, в том числе их налогообложение, теперь будут целиком и полностью регламентироваться российским законодательством, НРП. Отдельные исключения в действующее законодательство, возможно, будут приняты во внешней торговле, в межгосударственных отношениях с Венецией и с купцами других иностранных государств, заключаемых на основе отдельных международных договоров Руси. С сего дня запрещается владение или купля — продажа православных рабов, все они подлежат немедленному, безвозмездному и безусловному освобождению. Желающие продолжить трудиться у своих бывших хозяев могут это сделать, но уже не в качестве рабов, а как вольнонаёмные рабочие, чей труд соответствующим образом оплачивается в соответствии с договорными обязательствами сторон. Свод законов Русского государства — НРП, вскоре, помимо русского языка, будет ограниченной партией отпечатан и на греческом для распространения среди грекоязычных жителей Крыма.

Собравшаяся на городской площади многотысячная толпа то слушала выступающих, буквально затаив дыхание, то начинала бурлить от избытка эмоций. Вся речь армейских ораторов параллельно дублировалась на греческий язык, для этой цели были привлечены местные толмачи.

В этот же день, среди более — менее образованных добровольцев, владеющих славянским языком, начали формироваться штаты областных и городских органов власти Крымской области. Полноформатный процесс врастания Крыма в ткань Русского государства был запущен.

На Таманский п — ов через Керченский пролив часть экспедиционных войск переправилась на конфискованных в Кафе венецианских торговых судах. Кроме того, в устье реки Кубани силами 5–й рати было начато строительство древо — земляной крепости Темрюк.

Когда русские войска устраивали лагерь в устье Дона нам, посредством гонцов, стали известны следующие новости. Во — первых, 7–му корпусу хватило сил не только для, по большей части, бескровного занятия всего Галицкого княжества, но и для дальнейшего продвижения на юг, вплоть до устья Дуная, с занятием всей Молдавии. Это был не самовольный захват земель, просто восстанавливалась историческая справедливость. Ведь все эти придунайско — приднестровские территории раньше входили в состав Руси и Галицкого княжества. Граница Руси с Венгрией, Валахией и Болгарией теперь, как и в лучшие времена, вплоть до 12 века, проходила по рекам Серет и Дунай. После окончательного закрепления на новых приращенных территориях корпусу Мечеслава ставилась задача охранять новую западную границу Руси от Калининграда на Балтике до Галаца (Галич Малый) на Дунае.

«ВГВ» сообщала о взятии крепости Дербент. Но, не смотря на этот успех, война на Северо — Кавказском направлении ещё продолжится. По — осени, должен будет стартовать следующий этап кампании. В начале сентябре «ЦГВ» и «ВГВ» совместными усилиями, действуя соответственно с запада и востока должны будут начать Северо — Кавказский поход — против остатков половцев и воинственных горских народов, главным образом аланов и черкесов.

Поэтому «ЦГВ», отрядив часть сил с целью блокирования полосы черноморского побережья в районе современных мне Сочи и Адлера, чтобы надёжно перекрыть проход на Северный Кавказ крепостью, которая бы защищала нас от вражеских вторжений с территории оккупированной монголами Грузии. А основная масса «ЦГВ» до начала осени останется здесь, на берегах рек Дона и Кубани. Я же планировал через земли Новгород — Северского и Черниговского княжеств вернуться в Смоленск, чтобы ускорить обеспечения двух этих войсковых группировок всеми необходимыми припасами и вооружениями.

На Дону и по берегам Азовского моря жили многочисленные славянские поселенцы, так называемые «бродники», прототип позднейшего казачества. Они были людьми воинственными, не одно десятилетие враждовавшие с Черниговскими князьями, боярами, лукоморскими половцами и северо — кавказскими народами.

В прошлом году бродники, как и все прочие жители степей, подверглись монгольскому нашествию… С монголами бродники вынужденно поддерживали даннические отношения ещё со времён Калки, поэтому катастрофой новое нашествие монголов для бродников не стало, в отличие от тех же половцев.

Эти вольные землепашцы, охотники, торговцы, охранники купеческих караванов, рыбаки и, будем честны, разбойники вовсе и не думали оказывать сопротивление нашим войскам и конным дозорам, подступающим к их укреплённым сёлам. Люди, жившие на этих скромных островках осёдлости и земледелия на общем фоне дикой, кочевой степи, сами выходили навстречу русским ратям, встречая их хлебом — солью.

По моей инициативе, поддержанной решением местного вече — круга, во главе со своими старшинами бродники образовали всеми своими многочисленными укреплёнными посёлками и прочими селищами Сурожско(Азово) — Донскую область с областным центром — Ростовом — на — Дону. Областная столица, во многом спонтанно, возникла на месте разбитого хорошо укреплённого общевойскового лагеря. Жить в едином Русском государстве по весьма прогрессивным и демократическим нормам НРП, предусматривающей, среди прочего, частную собственность на землю и запрет рабства православного населения, бродникам показалось весьма заманчиво. Тем более что иной альтернативы бродники не имели, и они это обстоятельство прекрасно осознавали. Даже при всём на то желании, совсем не в их силах было бы пробовать как — то тягаться с новыми победоносными русскими войсками, ещё не знавших горечи поражений.