Опричник Тайного Приказа

Глава 16

Максим Ровяковский застыл в кресле. Его взгляд, остекленевший и пустой, упирался в одну точку на стене. Пальцы методично выстукивали нервный ритм по полированной поверхности стола, выдавая скрытое напряжение. В углу кабинета, съёжившись, ерзал на стуле Курбинин — он то вздрагивал, перекидывая ногу на ногу, то менял позу, не в силах найти удобное положение.

Последнее время все шло наперекосяк. Происходящие события выбивали почву из-под ног. Удары сыпались один за другим, и даже у Курбинина, привыкшего к жестким разборкам, не было опыта противостоять такому напору.

Максим ждал. Ждал информации от своих людей в спецслужбах. Ждал хоть какого-то знака от Верховного — того, кто связывал его с миром демонов. Происходящее уже не укладывалось в обычные схемы. То, что происходило, нельзя было списать на банальный передел сфер влияния, в которых Ровяковский разбирался, как никто. Да, Курбининых трясло — но это было объяснимо. Однако в Ростове Великом… Там произошло нечто из ряда вон.

Там вырезали не просто элиту. Вырезали тех, кто держал эту элиту на поводке. Кто-то нанёс удар по самим хозяевам игры. И теперь там, в том мире, началась настоящая буря. Видя угрозу, они взялись за дело. Ровяковский чувствовал это — смутное, давящее беспокойство, будто где-то вдали началось землетрясение, и вот-вот дойдёт до него. Разведки, спецслужбы, его собственные каналы, все, с кем он работал, — всё пришло в движение. Всех интересовал артефакт, внезапно всплывший в этой игре.

Операция — ликвидация Воротынских — обернулась провалом. Его людей перебили, артефакты исчезли. Очевидно, желающих завладеть ими оказалось куда больше, чем он предполагал.

Но больше всего Ровяковского беспокоил он — человек без прошлого, словно возникший из ниоткуда. В памяти всплывала старая история его семьи. Его предки, воспользовавшись смутой, вели сложную, многоходовую игру, сулившую им хороший банк и власть над этим диким краем. Двадцать пять лет интриг, подкупов, угроз — почти все бояре были в их кармане, темные силы благоволили им. А потом, как черти из табакерки, появились провинциальный князь и какой-то нижегородский мужик — и «перевернули стол»… Сейчас всё начинало напоминать тот давний кошмар.

Курбинин нервно наблюдал за Ровяковским, понимая: тот тоже на грани. Люди из спецслужб молчали. Молчал и Верховный, темный управляющий, что держал нити, ведущие в потусторонний мир. От него тоже не поступало ни приказов, ни сигналов — лишь гнетущая тишина. Внезапно зазвонил телефон. Максим поднес трубку к уху — звонил его человек из ФСБ. Разговор был коротким.

— В общем, так, — Ровяковский бросил трубку и повернулся к Курбинину, — твой хороший знакомый сейчас в Старо-ваганьковском переулке. Бери моих людей из службы безопасности и выдвигайся. Не знаю, сможешь ли взять живым… Но убрать — обязательно. Его надо остановить.

***

Из размышлений о том, куда пропал нищий, Ростислава вывел виброзвонок телефона. На экране определился номер Хворостина.

— Все нормально? — спросил Росс, приняв вызов.

— Ты куда пропал? Вроде сказал, что ненадолго. У нас-то все нормально, если не считать того, что мне несколько раз звонили со службы. Я не отвечал, но видимо, хотят срочно вызвать, — ответил Сергей, — пятнадцать минут назад все спецслужбы подняты по тревоге, как при массированной террористической атаке. Михаил поехал в контору узнать в чем дело. Ты имеешь к этому какое-то отношение?

— Возможно, — коротко ответил Росс, — забаррикадируйтесь и сам будь там — охраняй Воротынских. Сейчас они могут пытаться меня остановить через что угодно. Мне не звони, потом я сам найду вас.

«Быстро прочухали», — подумал Росс, вспомнив слова Кудеяра о том, что, как только посох окажется у него в руках, силу этого артефакта увидят все и объявят на него охоту.

Отключив связь, он взглянул в сторону Кремля. До колокольни Ивана Великого по прямой было меньше километра, десять минут быстрым шагом… Но чутье уже подсказывало ему, что этот путь будет непростым и кровавым.

Морозный воздух дрожал почти невыносимым напряжением, словно в предчувствии удара. Дыхание превращалось в белые клубы пара. Пальцы сжимали древний посох и ощущали, как древесина пульсирует в руке, словно живая.

Внезапно тишину разорвал визг тормозов. Из черных внедорожников высыпали фигуры в масках. Стальные стволы блеснули в свете московских ночных фонарей.

В одном из них Росс узнал потомка опального боярского рода Олега Курбинина. Он вышел вперёд, его лицо искажала звериная злоба. Пятеро бойцов за его спиной — крепкие, молчаливые, с пустыми глазами наёмников.

«Быстро прочухали», — снова подумал опричник, усмехнувшись.

Судя по решительному виду, сдаваться ему предлагать никто не собирался, да и сам он не был настроен на разговоры. Ростислав стоял посреди церковного двора, сжимая в одной руке царский посох, в другой — трофейный «Глок». Ветер шевелил его волосы, но сам опричник не шелохнулся, лишь слегка прищурился, оценивая приближающихся врагов. Курбинин сделал своим знак рукой — выстрелы грянули одновременно…

Но Росс уже двигался. Его движения стали резкими, почти неосязаемыми для человеческого глаза. Пули просвистели мимо, оставляя в воздухе горячие трассы и впились в каменную кладку церкви. Он, словно размытая тень, скользил столь стремительно, что человеческий взгляд едва успевал за ним. Два выстрела в ответ на ходу — две пули в головы. Два трупа легли на холодные каменные плиты церковного двора. Оставшиеся трое во главе с Курбининым открыли бешенный огонь. Пистолетные выстрелы слились в автоматные очереди. Росс падал, перекатывался, вскакивал — и снова исчезал, будто танцевал смертельный танец. Он рванулся вперёд и на мгновение исчез из поля зрения появившись за спиной у одного из стрелков.

— Ты слишком медлишь, — прошептал он ему на ухо, ломая шею.

Прикрываясь телом врага, Росс открыл огонь по остальным. Двое попытались вернутся к машинам, чтобы спрятаться за них, но было поздно. «Глок» в руке опричника дважды полыхнул и пули завершили их земной путь. Курбинин рухнул на колени с простреленными ногами и выронил из рук оружие.

Росс подошёл к поверженному врагу. Тень от его фигуры накрыла Курбинина, словно саван. Боярин поднял голову, встретив ледяной взгляд опричника.

— Именем Великого Князя московского, — было последнее, что тот услышал.

В воздухе над ним голубоватой искрой сверкнул меч, и голова последнего представителя предавшего царя боярского рода покатилась к ограде…

***

На мгновение образовалась тишина. Лишь откуда-то издалека доносился приближающийся вой сирен. А до Кремля было всего несколько минут бега.

Ростислав подошел к церковной стене и прижав ладонь к холодному камню беззвучно прошептал древние слова заклинания. Камни с глухим скрипом расступились, открыв низкую дверь, за которой зияла чернота подземного хода, ведущего в Кремль. Узкие ступени, высеченные в толще земли, уводили вниз, в непроглядную тьму.

Ростислав шагнул вперёд — и сразу же темнота сомкнулась за его спиной, как живая пелена. Незримые руки захлопнули дверь.

Воздух в узком каменном ходе был густым, пропитанным запахом сырого камня и плесени. Низкие своды давили сверху, местами осыпалась выщербленная временем кирпичная кладка. Включив фонарик на телефоне, он двинулся вперед, прислушиваясь к каждому шороху. Сапоги мягко шлепали по влажным плитам известнякового пола, уложенного еще при Иване Грозном. Слабый свет фонаря едва рассекал мрак, открывая перед ним коридор, уходящий в темноту. В галерее царила тишина, но не пустота. Из щелей в стенах, из-под разломанных плит выползали тени. Сначала редкие, робкие, словно пробующие воздух на вкус. Потом их становилось больше. Они двигались за ним, не приближаясь, но и не отставая.

«Откуда появились?» — подумал опричник, — «Здесь же всегда тихо было».

Тени явно чувствовали энергию артефакта в руке опричника и предпочитали держаться на расстоянии. Хотя некая слабость и легкое головокружение от их воздействия уже начинали чувствоваться. Росс снова вспомнил слова Кудеяра о том, что на него начнут охоту все… Только тогда он подумал про людей. Теперь понял, что это не самое сложное. Сложнее будет то, что демонам ничего не стоит снарядить против него всю нечисть.

Из темноты вырвалось нечто, напоминающее человека лишь отдаленно. Длинные пальцы с когтями, пустые глазницы, рот до ушей. Росс даже не остановился. Взмах меча, и тварь взвыла, рассыпаясь в прах. Но на ее место уже бежали другие. Отовсюду лилось… нечто. Тени с клыками, твари с когтями, существа без лиц. Все, что копошилось под Москвой столетиями, теперь шло за ним. Каждый взмах меча оставлял в воздухе горящий след, каждый удар рассыпал в прах какую-нибудь тварь. Но они не останавливались, словно чувство самосохранения в них пропало.

Внезапно Росс почувствовал, что законы пространства искажаются. Потолок то поднимался, то опускался, галерея сзади начала схлопываться, стены дышали, как живые. Казалось, время тоже течет неравномерно. Он уже не мог понять, сколько он находится под землей и сколько еще идти до выхода. Это был один из самых страшных демонов, с которыми ему приходилось сталкиваться раньше. Он мог действовать на большом расстоянии, не вступая в непосредственный контакт с человеком, мог управлять снами и органами чувств жертв, сводя их с ума. Это был Безликий Владыка Рылей или Горовей, как его еще называли. Хуже всего было то, что от него невозможно было спрятаться или выставить барьер с помощью заговора. Его магия была сильней. Ростислав вспомнил уроки одного волхва из Беломорья и попытался выключить собственное сознание, оставив лишь такие физиологические функции, как дыхание и способность к движению.

Росс на секунду закрыл глаза, ощущая, как реальность вокруг него пульсирует и искажается. Его сознание сузилось до тонкой нити — только вдох- выдох, только шаг вперед. Метод волхва сработал: видения рассеялись, стены перестали дышать. Но тьма за спиной сгущалась, наполняясь шепотом нездешних голосов. Он ускорил шаг и наконец достиг стальной двери — выхода в Метро-2. Приложив браслет Тайного Приказа к замку и прошептав заговор, он открыл проход. И тут, за спиной раздался звук, от которого кровь застыла — гигантское щупальце словно прорвало стену и метнулось к нему. Рубанув мечом тентакль, он выскочил из галереи, захлопнув за собой дверь.

Росс оказался в современном тоннеле. Гладкие бетонные стены, рельсы, вентиляционные шахты. Здесь было суше, но не менее жутко.

Прислонившись к холодной стене, он перевел дыхание и осмотрелся. Справа была станция Кремлевская, налево уходил тоннель, где метров через сто находилась подсобка из которой было продолжение тайного хода в Кремль. Далее, ему предстояло пересечь Неглинку и где-то под Александровским садом через такой же вход проникнуть в подвал одной из башен Кремля. А уже оттуда по коридорам кремлевских подземелий в колокольню Ивана Великого.

Неожиданно Росс снова почувствовал — Рылей вновь нашел его и вцепился в мозг. Демон не отпускал — сознание снова начало плыть.

«Надо быстрее идти», — сказал себе опричник. — «Под землей его власть».

Как ни странно, на всегда пустой неиспользуемой станции царило оживление. Он насчитал там с десяток людей в форме. Стараясь слиться с темнотой тоннеля, он пошел в сторону тайной двери. С каждым шагом сознание мутнело сильнее и сильнее. И когда он достиг входа в подсобку, маленького пять на пять метров кармана в тоннеле, он уже не понимал до конца, где верх, где низ и в том ли направлении идет, как вдруг из тоннеля раздались голоса. Внезапно по стене рядом мелькнул луч фонаря. Двое охранников в форме с автоматами шли в двадцати метрах, даже не подозревая о его присутствии. Росс затаился, стараясь отвести им глаза и нащупал рукоять «Глока», приготовившись, в случае необходимости, к самому худшему.

— Проверь слева!

— Здесь все чисто!

— Да и откуда здесь, на спец-объекте с такой системой охраны кому-то быть. Черт, душно что ли — башка кругом идет…

Видимо, сила Рылея действовала и на них тоже, и чем ближе они к нему приближались, тем сильнее. Через несколько шагов охранники начали спотыкаться. Росс из неосвещенного угла наблюдал за ними сквозь призму расплывающейся реальности. Уверенности в том, что если придется стрелять, то он попадет не было. Но стрелять не потребовалось. Если опричник с трудом переносил телепатическое воздействие темного монстра, то два молодых парня, у которых за спиной не было ничего, кроме училища федеральной службы охраны не могли выдержать его в принципе и через несколько шагов рухнули, как пьяные нечленораздельно мыча и держась за головы.

Шаря по стене, на ощупь Ростислав нашел потайную дверь, ведущую к Кремлю, и приложил к замку руку с браслетом. Дверь послушно приоткрылась.

Опричник перевел дух. В ушах звенело, будто кто-то бил в колокол прямо у виска. Картинка перед глазами превратилась в размытое изображение и перетекала с одного угла в другой и только что открытая дверь словно растворилась. Вдруг Росс почувствовал, что он не один. В углу, на ящиках со старыми кабелями, сидел мальчик. Лет десяти. В рваной рубахе, босой. Глаза — два черных бездонных колодца.

— Ты опоздал, опричник, — сказал ребенок, и голос его звучал, как скрип несмазанных колес.

Росс не ответил. Он знал — это ловушка Безликого.

— Он уже здесь, — мальчик указал пальцем в пол.

Бетон под ногами дрогнул. Из щелей между плитами полезла мгла — черная, тягучая, с мертвенным оттенком. Она также стекала по стенам, собираясь в пульсирующие лужи. Все вокруг наполнялось мертвецким холодом.

— Где вход? — прошипел Ростислав.

Мальчик рассмеялся. Его рот растянулся до ушей, обнажая игольчатые зубы.

— Вход там, где с другой стороны выход, опричник. Но ты его не найдеш-шь.

Росс рванулся вперед, выхватив меч. Удар меча в мальчика пришелся в пустоту. Остался только его скрипучий, как у старика, неестественный смех. И в тот же момент изображение в глазах расплылось словно в тысяче выгнутых зеркал и перед ним появилось множество дверей, перетекавших друг в друга. Ростислав пытался найти дверь, которую только, что открыл, но везде натыкался на плотный бетон стены. Демон играл с ним — проходы множились, расплываясь в помутневшем сознании. В глазах начало темнеть — силы покидали его. Росс рухнул на колено, пытаясь осознать, где он и что происходит. Нечисть осмелела и со всех сторон подползала ближе. Лишь голубоватое свечение меча в ослабевшей руке еще сдерживало ее натиск. Безликий Владыка Рылей знал, что силой победить Ростислава с таким сильным артефактом в руках будет непросто, поэтому решил сначала убить его разум. Опричник стоял на колене тупо глядя в пульсирующую на полу черноту, теряя волю и силу к сопротивлению.

Неожиданно, в ведущем вверх стволе вентиляционной шахты что-то шевельнулось… Мохнатый комок бесшумно спрыгнул на пол. Кошка — худая, с грязной свалявшейся клоками шерстью и невероятно живыми зелеными глазами.

«Ты-то как сюда попала?» — мысленно удивился Росс.

Кошка медленно подошла к нему и теранулась о руку. Она была настоящая, живая и теплая. Тёплая шерсть, упругие усы, мурлыканье — всё было настолько реальным, что на мгновение перебило кошмар. Животное посмотрело на него умными слезящимися глазами, затем отерлось еще раз мордочкой о его руку, оставив мокрым носом влажный след и не спеша пошла вдоль стены в одну из множества дверей. Опричнику удалось переключить сознание. Росс встал и ничего не соображая, качаясь, пошел за кошкой, как за проводником. Через несколько шагов он осознал, что уже идет по подземной галерее, ведущей в Кремль.

Кошка шла впереди в темноте, как маяк. Росс шагал за ней, чувствуя, как разум понемногу проясняется. Иногда, когда Росс отставал, она оборачивалась к нему, и её глаза вспыхивали, словно два изумруда. Дождавшись его, она бежала дальше. Опричник начал машинально шептать:

— Да воскреснет Бог, и да расточатся врази Его, и да бежат от лица Его ненавидящие…

Слова ритмично текли сами собой, сливаясь с шагами. Осмотревшись, Росс наконец заметил, что посох сияет тихим светом золотистого оттенка. Причем в этом неярком сиянии было отчетливо видно все вокруг. И еще — посох в руке пульсировал в ритме биения его собственного сердца, будто входя с ним в резонанс и наполняя тело живительной силой. Стены галереи перестали дышать и искажаться, черные щупальца, тянувшиеся из тьмы к его разуму, отступили.

Они прошли ещё метров триста. Сознание окончательно прояснилось. Галерея начала сужаться и впереди послышался звук текущей воды. Вскоре пришлось идти почти согнувшись. Воздух становился всё гуще, пахнул сыростью и чем-то древним, забытым. Ростислав понял, что впереди Неглинка, а наверху Александровский сад, за которыми был тайный вход в подземелья Кремля. Перед ним была спрятанная под землю река.

Кошка остановилась, повернула голову и её зелёные глаза сверкнули в темноте, словно прощаясь. Неспеша она вышла из арки и быстрыми прыжками ушла куда-то влево.

— Так вот какие кошмары прячутся под Москвой, — прошептал он, ощущая, что древнее безумие отступило из его сознания.

Росс замер на краю каменного уступа, за которым чернела водная гладь. Вода текла медленно, почти бесшумно, но в ее глубинах чувствовалось движение — не рыбы, не крысы, а что-то другое. Ростислав сделал шаг вперед и вдруг сразу почувствовал нечто…

Вода вздрогнула. Сначала лишь легкая рябь пробежала по поверхности. И вдруг она стала черной, густой, словно жидкий асфальт, отражая мерцающий свет посоха. На поверхности пузырились странные узоры, будто кто-то невидимый водил пальцами по ее глади. И наконец появилось это порождение тьмы. Огромное, бесформенное, оно поднималось со дна, заставляя воду выгибаться, как кожу на спине разъяренного зверя. Росс отпрыгнул назад, выхватывая меч.

— Выходи, тварь!

Вода взорвалась. Из черной пучины вырвалось оно — не демон, не дух, а нечто древнее, забытое, не имеющее названия. Внешне это выглядело, как сплетение черных угрей, слитых в единую массу. Глаза — десятки желтых точек, мерцающих в темноте. Существо из кошмаров, которое было здесь, когда Москва еще не стала городом — старше Руси, а может быть и самого человечества. Когда люди боялись этих вод и приносили ему жертвы. Это был тот, кто управлял страхами людей.

Щупальца рванулись к Ростиславу. Он успел рубануть мечом — одно отлетело, брызнув черной слизью. Но второе обвило его руку, третье — ногу. Боль. Острая, жгучая, как будто под кожу влили раскаленный металл.

«Ты умрешь здесь…», — услышал он мысль в своей голове.

Росс стиснул зубы.

«Не сейчас. И не здесь».

Он вонзил меч в ближайшее щупальце, вырвался и рванул посох вверх.

— Да воскреснет Бог!

Древний артефакт вспыхнул. Свет, чистый и яростный, ударил в чудовище, как молния. Раздался бешеный рев, и вода вскипела. Щупальца задымились, тело монстра начало пузыриться, как кипящая смола.

— И да расточатся врази Его!

Второй удар. Росс пошел вперед. Чудовище корчилось, его плоть распадалась на куски, падая в воду с глухими всплесками.

Издав еще один дикий оглушающий вопль, монстр нырнул в воду, пытаясь спастись, уходя по течению…

Наступила тишина. Росс стоял, тяжело дыша, чувствуя, как сила посоха затягивает ожоги на его коже. Черная вода, успокоилась так же внезапно, как и взволновалась. Неглинка стала обычной подземной рекой.

Впереди — подземелья Кремля. Он должен был выполнить приказ царя и завершить битву, которая решит судьбу не только Москвы — но возможно и всего мира.

***

Перейдя по огромным валунам ледяную воду Неглинки, он подошел к старой кирпичной кладке фундамента кремлевской стены. Смочив браслет кровью от только что полученной в бою раны, Росс приложил его к выемке в старой кладке и прошептал хриплым голосом, в котором звучали отголоски пятисотлетней клятвы:

— Слухом каменным услышь, кровью воина прикажись! Я — последний из государевых псов, мне — отворись!

Камень вздрогнул. Швы между кирпичами проявились ржавыми жилами, будто проступившей сквозь века запекшейся кровью. И дверь явилась в стене, словно призрак, вызванный из небытия.

«Камни помнят нас. Помнят всех, кто когда-либо носил этот знак…» — подумал опричник и навалился плечом на дверь.

Тяжелая дверь, поддаваясь, медленно начала открываться во внутрь. Росс вошел в уже знакомое ему подземелье. Теперь оставалось добраться по тайному ходу до колокольни и, взобравшись на нее, установить посох. Он повернулся, чтобы закрыть выход, как тут же услышал сзади шаги и окрик:

— Стоять на месте! ФСО! Гражданин! Вы находитесь на режимном объекте. Руки за голову — медленно развернитесь!

«Твою мать, только этих сейчас не хватает», — мысленно выругался Росс, нащупав за поясом рукоять «Глока», — «сколько же там осталось патронов-то?»

Медленно развернувшись, он увидел четыре направленных на него ствола. Это был караул охранявший Кремль.

— Брось оружие или стреляем! Лечь на пол, лицом вниз! Руки в стороны! — заорали охранники, увидев у него в руке пистолет.

Вдруг один, не опуская оружия, сделал шаг вперед, оказавшись между опричником и остальными. Это был Михаил. Его вызвали из дома по тревоге и вместе с другими бойцами спецназа ФСО бросили на усиление охраны Кремля. Их взгляды встретились. Михаил узнал Ростислава. Он также знал, что через несколько секунд остальные по инструкции откроют огонь и чем все закончится неизвестно. Без слов, лишь лёгким движением век он показал Россу положить пистолет. Ростислав, не отводя глаз едва заметно отрицательно покачал головой. Михаил тяжело вздохнул, лихорадочно думая, как поступить. Два воина — две присяги стояли друг перед другом…

Но в этот момент, за черным провалом все еще открытого прохода что-то зашевелилось. В коридор ворвалось длинное черное щупальце, а вслед за ним сильнейший ментальный удар, разрывающий ткань рассудка, способный разрушить разум, как песочный замок. Сознание Ростислава на мгновенье померкло, и он провалился в пустоту. Но только на мгновенье. Посох, вздрогнув, дал ему в руку импульс энергии, вернув в реальность. Перед ним в коридоре лежали потерявшие сознание бойцы ФСО, а в проход снаружи заползало нечто — сама тьма, принявшая форму. Безликий Владыка решил перехитрить опричника и, имитировав бегство, неожиданно подкрался сзади.

«Да чтоб тебя…», — подумал Росс и разрядил остаток обоймы в тело чудовища. Монстр, казалось, даже не заметил прошивших его девятимиллиметровых кусочков свинца. Росс осенил себя крестным знамением, сжал посох и, двинувшись на древнее зло, воззвал к Небесным Силам.

— Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа! Да сокрушится всякая тварь, восстающая на Божий мир! Как пал Денница с небес, так и ты, порождение тьмы, низвергнись в бездну! Аминь! — прогремел голос Ростислава под сводами.

Опричник шагнул вперед и ударил в Рылея комлем царского посоха. Свет пронзил тьму, как меч, рассекая саму суть существа. Оно корчилось, извивалось, пытаясь вырваться и скрыться, но было уже поздно. Магия посоха выжигала его изнутри. В этом свете Росс на мгновение увидел — не чудовище перед ним, а сотни таких же тварей, цепляющихся за подземелья Москвы, как гнилые корни. Последний вопль разорвал подземелье — и Безликий Владыка превратился в черную мглу. Посох не просто убил эту тварь — он стер его из этой реальности.

Ростислав перевел дух, наблюдая, как расползается черный тяжелый дым — все, что осталось от монстра. Эта схватка потребовала всех сил, что у него было и сейчас он стоял, пошатываясь и приходя в себя. Посох в руке тихо пульсировал, излучая тихое свечение золотистого цвета.

«Не такого ли демона низверг Святой Амвросий на берегах озера Неро?» — подумал Росс.

Он сделал шаг к тайной двери и сконцентрировав мысли на ней, нарисовал в воздухе косой крест концом посоха. Дверь послушно затворилась. Артефакт давал магическую силу его помыслам и воплощал их немедля. Сделав глубокий вдох, чтобы успокоить разум, он повернулся к корчащимся на полу бойцам ФСО. Ментальный удар демона был настолько сильный, что у охранников, не обладавшими для этого специальной подготовкой, отключилось сознание. Они лежали на каменном полу с перекошенными лицами и издавали бессвязное мычание. Михаил лежал с перекошенным от боли лицом, изо рта шла пена. Росс опустился рядом, положив руку на лоб:

— Держись, брат…

«Плохо, если не придет в себя», — подумал он, зная, что ментальные раны заживают дольше физических.

В дальнем конце коридора послышался шум. Гул голосов и топот эхом разносились по коридору — подкрепление спешило к потерявшим сознание охранникам. Росс быстро нашел в стене скрытый проход. Его пальцы скользнули по сырому камню, нащупав едва заметную впадину. Древние слова сорвались с губ, и кладка бесшумно разошлась, словно живая. Опричник нырнул в проход, камень тут же сомкнулся за его спиной.

***

Оставалось дойти до самой колокольни и подняться наверх. Артефакт в его руке мерцал, освещая пространство. Это был даже не свет, а некая энергия, которую он излучал, от которой съёживались тени, прятавшиеся по углам. Нечисть, скрывавшаяся в этих подземных коридорах столетиями, забилась в щели, боясь высунуться. Если Росс всматривался куда-то, то артефакт, будто чувствуя это, ярче освещал это место. Наконец опричник оказался под колокольней. Узкий вертикальный лаз, который обычно служил для стока воды, вел внутри стены на самый верх. Крепкий широкоплечий Ростислав едва протискивался внутри него, карабкаясь по торчащим кованым ступеням наверх. Железные скобы, вбитые в стену пять столетий назад, скрипели под его тяжестью.

Упершись плечом в люк наверху, замаскированный снаружи под каменную кладку, Росс выбрался на верхнюю площадку колокольни. Морозный воздух ударил в лицо. Он был здесь последний раз несколько месяцев назад… или почти пятьсот лет. Здесь… у тайника, созданного архитектором и магом Боном Фрязиным.

«Примет ли он меня, чужого в этом времени? Откроется ли? " — мелькнула мысль.

Ростислав встал перед меткой, оставленной строителем колокольни, и произнес:

— По слову государеву, по силе Приказа Тайного, печатью царской заклятое, рукою стражей запечатанное, что сокрыто — явись,

пред последним опричником отворись!

Со стены осыпалась пыль и массивная каменная дверь, прикрывавшая тайную нишу, откатилась в сторону. Однако её движение было неестественным — она не сдвигалась, а скорее перетекала в иное пространство. Опричник сделал шаг вперед, собрал воедино посох, крест, нить жемчуга и вставил артефакт в заготовленную для него выемку. Посох, увенчанный крестом и увитый жемчужным ожерельем, встал на своё место с тихим звоном. Пространство вокруг поплыло, как круги по воде. На мгновенье ему показалось, что золотистый свет разлился с колокольни по всей Москве. Ростислав закрыл глаза и перекрестился. Приказ царя был выполнен.

Когда опричник открыл глаза, тайная ниша колокольни была уже закрыта, но энергия артефакта ощущалась не менее сильно. И вдруг… Мир замер. Точнее… Мир изменился. Рубиновые звёзды, казалось, вспыхнули ярче, осветив кремлёвские стены пробуждая что-то древнее, забытое…

А Росс стоял, запрокинув голову, и смотрел, как с неба начинают падать хлопья снега. Не обычные — огромные, словно лепестки небесных цветов, медленные и торжественные. Они кружились в таинственном танце, накрывая город белоснежным покровом.

Это было чудо…

А внизу кипела обычная жизнь, люди двадцать первого века, ни о чем не подозревая, спорили в кафе, смеялись в телефон, спешили по своим делам в своем вечном круговороте огней и людских судеб.

Снег падал, как благословение…

Эпилог

Такси медленно ползло по заснеженной трассе, увозя Ростислава в ночь всё дальше от московских огней. Впереди на пустынной дороге лишь изредка мелькали тлеющими углями далекие огоньки чьих-то стоп-сигналов. Он молча смотрел в запотевшее стекло, как снежные хлопья с размаху бьются о него, оставляя мокрые следы. Погода испортилась внезапно: еще час назад было тихо, а сейчас за окном бушевала настоящая пурга, застилая дорогу плотной белой пеленой. Фары выхватывали из тьмы бешеный вихрь снега — он яростно хлестал по лобовому стеклу, будто хотел прорваться внутрь, остановить машину. Шины теряли сцепление с дорогой, так что такси швыряло из стороны в сторону и казалось, будто сама природа сопротивляется их движению.

Несколько часов назад Ростислав вышел из дома, не простившись ни с кем, и сел в такси. С собой взял только меч и одежду, в которой прибыл сюда из шестнадцатого века. Машина уносила его прочь из города — туда, где, согласно звёздным картам Акылай, должен был открыться переход. Астролог тщательно выверила координаты и рассчитала точное время, когда небеса позволят шагнуть за границы этого мира. Одна единственная ночь меж мирами — вот и весь срок, который дали ему звезды для возвращения.

Его миссия была завершена — царский приказ исполнен. Теперь предстояло последнее — прыжок сквозь время, назад, в пекло смутных лет, когда тень предательства сгущалась вокруг Государя. Одна ночь, чтобы вернуться к царю в прошлое, в самую черную годину его правления. Опричник знал, что рискует всем: мог провалиться в бездну времен, застрять между эпохами или просто исчезнуть. Но он не колебался и шел — потому что честь и вера сильнее страха. Его долг — быть рядом с царем и державой, за которую он сражался в самые тяжкие времена. Там место верному псу государеву.

В салоне пахло мокрым снегом и дешёвым табаком. Таксист нервно постукивал пальцами по рулю, украдкой поглядывая на странного пассажира и ворчал себе под нос, проклиная метель, дороги и жизнь вообще. Он уже сто раз пожалел, что согласился вести этого молчаливого парня на ночь глядя. Пассажир назвал не адрес, а цифры — координаты, где, если верить навигатору, не было ничего, кроме заснеженной чащи. Взгляд у парня был пустой, будто у смертника перед казнью, а сам он всё время сверялся с телефоном, словно боялся пропустить поворот. Хорошо хоть деньги дал сразу.

— Ну и дрянь погода, чертова метель… — донеслось до сознания Ростислава, — так нас самих к черту занесет окончательно…

— Что вы говорите?

— Чёртова метель… — проворчал водитель, пытаясь разглядеть дорогу сквозь снежную пелену. — В такую погоду нормальные люди дома сидят…

— Который час? — резко перебил его Росс.

— Да первый час ночи уже, — ответил водитель, — если бы не метель, давно бы уже на месте были.

— А число какое? — сверялся опричник, осознавая опасность ошибки промахнуться с местом и временем.

— Вы уже второй раз спрашиваете, я же говорил двадцать третье — день Красной армии, — водитель покосился на пассажира, — хотя нет, извиняюсь, уже двадцать четвертое…

— Двадцать четвертое? — переспросил Росс и про себя подумал. — «Время, когда открываются границы между прошлым и будущем пошло — одна ночь до рассвета…»

— Да, двадцать четвертое февраля две тысячи двадцать второй год, — подтвердил шофёр, косясь на него. — Вы чего, с похмелья?

«Двадцать четвертое февраля двадцать второго года», — мысленно повторил Ростислав. Сердце учащенно забилось — оставалось всего несколько часов, пока врата времени между мирами и эпохами будут открыты.

Таксист продолжал ворчать, но его слова терялись в шуме мотора и завывании вьюги. Ростислав уже не слушал — все его мысли были там, в прошлом, куда он так отчаянно стремился вернуться.

Машина резко затормозила, остановившись у обочины. Фары выхватывали из темноты лишь непроглядную снежную пелену и черные силуэты деревьев.

— Приехали, мы на месте, которое вы указали, — процедил таксист, нервно покрутив головой. — «Только вот места тут никакого нет. Один лес кругом…»

— Я знаю, — ответил Росс, — благодарю вас.

Опричник вышел из машины на обочину шоссе и пошел, проваливаясь по колено в снег, к кромке леса. Как только дверь захлопнулась за его спиной, машина развернулась и красные огни задних фонарей быстро растворились в снежной мгле. Опричник стоял один перед стеной деревьев, как перед границей, не чувствуя хлеставший его по лицу мокрый снег — только тяжесть выбора, давившего грудь. Он стоял на краю. На границе времен.

Прощаться он не стал и решил, что если останется жив после перехода, то пошлет послание своим друзьям из своего времени. Он уже знает, где спрятать письмо, которое через пятьсот лет найдут археологи и оно окажется в руках Игоря Воротынского.

Но, что ждет его там впереди? Правильно ли он делает, что возвращается, оставляя этот мир? Быть может он был заброшен сюда, и звезды пропустили его, чтобы сражаться здесь? Или царю он сейчас нужнее?

— Пусть решат звезды, — прошептал опричник, шагнув вперёд, в темноту. И ночь поглотила его без остатка…