Опала

Глава 17

Это опять произошло. Не знаю, почему я думал, что у меня в жизни может быть хоть что-то хорошо. Жил ли я в иллюзиях? Хотел ли я недостижимого? Или же я просто невезучий? Поместью рода несколько сотен лет. Оно постоянно реставрировалось, подстраивалось под современные тенденции. А теперь оно в руинах, и местами даже все еще что-то вспыхивает, лопается. Запах гари и запах трупов. Наверное, невозможно придумать более отвратительного сочетания, я, по крайней мере, такого не знаю. Но даже это меня волнует едва ли хоть сколько-то. Я просто опустошен. Устал. Не знаю, как вообще такое происходит. Я всю жизнь был один. В прошлым мои немногие друзья кто спился насмерть, кого убили в подворотне, а кто и вовсе опустился до хмурого. В общем, не стало их. Едва проснувшись, узнал, что я теперь аристократ дышащего на ладан рода, ну и в довесок что отец этого дела умер. Равно как и водитель, бывший этому телу единственным другом. Ранение Павла, смерть подчиненных. Это было неприятно, но я шел вперед, и у меня все получалось. Но это снова случилось. Мой род был полностью уничтожен. Надеяться на то, что мать с сестрой смогли куда-то убежать. — все, что мне остается. Но веры в это нет вовсе.

— Как же я вас всех подвел, Сергей.

Ответить он мне не мог. Его обезображенное тело валялось у моих ног. Сергей был слабее отца, а отец проиграл Озерскому. Только так, наверное, и могла кончиться их битва. Только вот мы надеялись напасть на него вдвоем и подавить. Не справившись с собой, я заплакал. Ведь знал же куда лез. Знал, что поторопился, убивая Степана, и все равно ведь рискнул. Хотел разом смести врага, и вот чем обернулись моя гордыня и поспешные решения.

"— Если кого и винить, так это меня. — Хика впервые нарушил тишину с того момента, как я доехал до дома. — Я настоял на убийстве Степана."

"— У меня была своя голова на плечах. Причем тут ты вообще?"

"— Я лучше осознавал последствия, лучше знал Озерских, лучше понимал этот мир. Это моя вина — и точка."

Честно говоря, плевать, чья вина. Сколько громких слов ни говори, а жизней, что были потеряны по моей вине, не вернешь. Я настолько жалок, что не могу встать и войти во все еще горящее поместье и посмотреть на тела сестры и матери. Как же я устал.

"— Я устал, Магнус."

Ломать дальше эту комедию было выше моих сил. Я не Магнус Вельяминов. Я Миша-сирота. И вообще ничего из этого я не желал. Мне все это всучили, поставили перед фактом, заставили. Я устал, черт возьми. Жить в напряжении, в страхе, переживать за тех, кто мне стал насильно близок. Это все не мое.

"— А как же Алиса? Неужели и это не было твоим? Не ты сам принимал решение?"

"— Не впутывай ее. Она и вправду мое личное решение. Но я больше не могу жить в этом теле, Магнус! Пожалуйста, освободи меня!"

Вообще я подозревал — с ранга так третьего точно он уже был на это способен. Я знал это и знал, что он тоже в курсе. Мы часто шутили, что можно было бы поменяться обратно, но после того, как я влюбился, он просто отступил. Дал мне шанс прожить новую жизнь. Он отдал мне свою жизнь буквально. Но я больше не могу так.

"— Забери, пожалуйста. И, если сможешь, отомсти."

"— Если такова твоя воля."

Голова закружилась, а картина в глазах словно становилось размытой и тусклой. Так вот как оно происходит. Надеюсь, это принесет мне покой.

Я наконец-то смог сбежать.

Михаил исчез. Наверное, я никогда не ощущал себя настолько опустошенным, потому что слишком привык к потоку чужих мыслей. То, за что я всегда его корил. Кто же знал, что мне это настолько было по душе. Без него я ощущаю себя неполноценным. Он не исчез полностью, просто духовно сдался. При желании и воле он вполне может вернуться. А может и просто выбрать суицид души. Я был на его месте и сам тянулся к метафорической петле. В любом случае разумнее всего будет его не трогать, хоть какое-то время. А пока есть дела поважнее.

— Привет, Павел. Не знал, что тебя выписали.

Попытка улыбнуться провалилась с треском. Я выглядел жалко. Или даже скорее отвратительно, стоя возле тела его отца и пытаясь с ним обращаться как обычно. Хотя технически это был первый раз, когда я реально с ним общался сам.

— Князь… — Павел был ошарашен. Не знаю, как он узнал. Когда он вышел из комы, он явно сбежал из больницы, учитывая его халат. — Что вообще произошло?

Крепится. Старается отвлечь себя. Старается не смотреть. Отрицает реальность как может.

Все-таки Сергей был столпом его жизни. Сильнейший в истории рода. Надежнее скалы, ветеран. Его было за что уважать. На него было слишком хорошо опираться. Даже мы с Михаилом были под влиянием этого человека. А теперь его не стало. Я могу понять, что он чувствует, ведь когда отец умер — я просто выбрал сбежать в существование без эмоций и ответственности. Свалил все на чужака. И вот к чему все привело.

— Можно сказать, что это результаты моего правления. Все это. Результаты моих решений и приказов. Я даже не буду в обиде, если ты захочешь меня убить за это.

— Зачем вы так говорите, князь! Идти за вами было нашим решением!

Молодой парень, выживший благодаря тому, что стал моим водителем, слегка встрепенулся на крик Павла. Он и слова не произнес, лишь ошарашенно осматривая место, которое на время приютило его. А ведь Александр с нами едва ли не с детства. Он немного меня старше, и я помню, как играл с ним. Очередная…

— Вы все просто очередная жертва в играх аристократов. Хотя я от вас несильно отличаюсь, — я старался выговорить это как можно более твердо. — Мне жаль, что так вышло, но с этого дня я распускаю службу безопасности рода. Да и род, полагаю, тоже все. Клятвы верности больше не актуальны — вы свободны.

Ошарашив их этой новостью, я побрел в сторону развалин дома. У меня были кое-какие планы на сегодня. Мне бы не помешала помощь, и я знал, что эти люди умрут за меня. Но я тоже не железный. Как и Михаил, я устал. Поэтому я хотел бы закончить все это как можно быстрее. Дом меня встретил дымом, жаром и смрадным запахом. Барьер и стихия огня позволяли мне не опасаться ничего из этого. Легкий слой барьера, который почему-то слушался меня лучше прежнего, позволил мне пройти через все это спокойно. Будь я в мире Михаила, наверное, мог стать крутым пожарным. Но, зная нашу тягу к конфликтам, мы, скорее всего, побежали бы воевать. За страну, за ЧВК или просто без разбора. Сила тянула нас к насилию. Со стороны это было лучше видно. Но так как меня все устраивало, я подобные мелочи утаивал от Миши. Интересно, слышит ли он меня, как я его? Если да, то прости меня. Во всем случившемся виноват только я. Во всем.

Дойдя до руин кабинета, я вырвал из стены магический сейф. Повезло, что Озерские не нашли его, но они, возможно, и не искали. Сделали свое отвратительное дело и сбежали зализывать раны. Отвратительное… Боже, как лицемерно, учитывая, что Михаил именно вследствие моих манипуляций сжег заживо сына Владимира. Я сам отвратителен.

Сейф был настроен на кровь и ауру моего рода. Без особых ритуалов его даже и не обнаружить чужаку. Возможно, у Владимира не было просто времени на это. Открыв его, я достал, по сути, единственное ценное, что у меня есть. Остальное я распродал. Чем-то же надо было платить людям, покупать оружие. Поэтому сокровища нашего клана, показывавшие дно, попросту исчезли, оставив лишь один крохотный кристалл осколка. Тот самый кристалл. Выбросив опустевший сейф и отойдя в более безопасное место, я активировал его. Что же, встречай меня, пушистый ублюдок, ведь я вроде как обещал тебе отомстить.

Вспышка. Легкая дезориентация.

Вот как чувствовал себя Магнус? Все же отвык я от человеческого тела. Даже сейчас, находясь у руля себя же, мне с каждой секундой хочется уйти. Возможно, тогда я действительно умер окончательно и сейчас являюсь чем-то иным? Не Магнус, а все-таки Хика? Впрочем плевать. Жить долго я не планирую. Закрою только парочку гештальтов.

В этот раз путь по осколку занял не так много времени. Все же одно дело плутать, а другое — идти проторенной дорожкой. Так что всего через час я оказался в отдалении от берлоги. Не уверен, что косолапый меня почуял, но не хотелось бы стоять рядом, если вдруг этот многотонный болид выстрелит собой. Тут никакие щиты не спасут — меня просто размажет. Поэтому я поступил чуть более некрасиво. По пути сюда я прихватил у одного из мертвых бойцов гранату, и ее я запустил в берлогу, стоя как можно дальше. Все-таки каким бы хитрым зверь ни был, после такого приветствия он просто обязан вылезти.

Взрыв оказался не особенно громким, а вот последующий за ним рев едва не повредил мне уши. Это было больно, но главного я добился. Фиг пушистый это проигнорирует. Громадная тень выпрыгнула из берлоги. И все же какой он стремный. Но я обратил внимание на кое-что. Он выглядит потрепанным, и дело даже не в том, что он ранен. Хотя пляж на морде от моего огня остался. Скорее он словно умственно деграднул. Осунулся, стал каким-то несчастным на вид. Как это правильнее назвать? Угнетение разума? Ну я уж точно в этом не разбираюсь. Но мне стало даже как-то жалко мишутку. Я ведь даже биться с ним не собираюсь. Так, линчевать.

Он что-то собирался сделать. Тормозил. Устал. Возможно, он даже желал смерти. Из-за убогости мира этого осколка он, сожрав округу, остался один и медленно усыхал рассудком. Но прежде чем он собрался с силами, я собрал в руке достаточно простую конструкцию из пространства. Долго думал, как мне с ним драться, но в какой-то момент меня озарило. Я же владею самой острой вещью в мире! Надо было просто включить свой мозг. Мы бы его еще тогда убили, но я был слишком косным. Внешне это напоминало крупный шестиугольный прут. И, размахнувшись, я со всей силы запустил его в глаз медведя.

Его реакция была заторможена. Возможно, он просто не проснулся полностью. Возможно, действительно деградировал и желал смерти. Так или иначе мое барьерное копье, прошив глаз, разлетелось в разные стороны и словно блендер прошло по черепной коробке зверя. Вот и все. На поверхности, блин, было.

Прежде чем туша упала, пнул ее барьером. Потом мне могло не хватить сил, но теперь падал зверь на бок, а не на пузо. Я с ним еще не закончил. Целый час прошел, прежде чем я смог вытащить из сердце мишутки кристалл. И, надо сказать, мне было прям не по себе, когда я это делал. Интересно, можно ли считать меня сумасшедшим, если я этого зверя жалел больше, чем убитых мною людей? Или, возможно, все дело в том, что он первый, кого я убил лично? Не понимаю, где начинаюсь я и кончается Михаил. Я получил от него все воспоминания. Получал все его мысли. Изначально я был младше него, но после всего случившегося мог воспринимать его только как ребенка. А мое подростковое тело и гормоны поспособствовали тому, чтобы он стал больше ребенком. Несмотря на багаж знаний из другого мира. Поживи я немного в этом теле, и, скорее всего, сам помолодею. Но пока мой опыт еще при мне. Да и чувствую я себя как-то отрешенно.

В берлоге было немного других кристаллов. Целая горка. Да и место как нельзя лучше подходило для возвышения. Раз уже себе зверь осколка позволял тут идти по Небесному Пути, то и я чем хуже? Вообще, без второго пилота эффективность моей культивации не так уж и высока. Да и с прошлого прорыва прошло не так много времени. Я словно не достиг еще нужного капитала. Поэтому мне нужен был мишутка и его смауговские сокровища. Они восполнят недостающую силу. А вот процесс впервые с моего первого прорыва станет действительно опасным. А Михаил так и не подает признаков присутствия. Я все же надеялся на то, что он растормошится и успокоится. Увы, нет.

Что же. Похоже, пора начинать.

Из портала я вышел грязный и уставший. Не знаю, сколько времени прошло, но как минимум было еще темно. Если моя теория верна, то в этот раз произошло замедление времени в этом мире. Так что вряд ли прошло больше нескольких часов. Выйдя, я понял, что кроме Павла и Александра на коленях стояла связанная девушка, которая, едва завидев меня, чуть пеной не зашлась от ярости. Прелесть какая. И почему она мне смутно знакома?

— Ты убил моего мужа! Ты уничтожил будущее моего рода!

Господи, леди, хоть не плюйтесь.

— Это еще что за помешанная?

— Сами не знаем, князь, — ответил Александр. — Вынюхивала что-то, а потом и вовсе напала. Пришлось обезвредить.

— Да какой из меня князь. Я же распустил вас. И род тоже. Считайте меня простолюдином.

— Никак не можем князь, — снова мой водитель. — Мы за вами до конца.

М-да. Даже как-то стыдно. Посмотрел на Павла, а тот вопросительно в ответ.

— А я что? Вы не бросили меня тогда. Как я вас-то брошу? Дело даже не в мести за отца, хотя я с радостью убил бы Озерского. Он ведь в первую очередь хотел вас уберечь. Не справился. Я его сын, и я продолжу дело. Иначе никогда не смогу посмотреть ему в глаза после смерти.

И откуда они такие берутся? Странные. И вообще, лично я советовал Михаилу тебя бросить. Жаль об этом не скажешь, еще за психа примут.

— Так ты кто? Я много кого убил. Может, и мужа твоего тоже.

И тебя, видимо, убью.

— Скрябина Власа Романовна! Ты убил Степана Озерского! Линчевал!

Ах вот оно что. Помнится, ее мать устроила на меня покушение. И, видимо, вот что ей было обещано. Младший сынуля. А ведь при живой жене он пьяный в баре лез к другим женщинам. Отброс как есть.

— Ну тогда мы квиты. Твоя мамаша меня убить пыталась. Рад, что свезло тебе отомстить. Тебе и твоему роду. Хотя я даже из головы вас выкинул, настолько вы жалкие, а вы все лезете из щелей как тараканы.

Достав из кобуры пижонский револьвер, я навел его на лоб ошалевшей девушки. Да, она была готова меня убить. Да, она была даже, возможно, готова умереть. Но когда дуло направлено на тебя и ты настолько беспомощен, страх тебя начинает ломать. Она ведь просто девчонка. Отчаянная. Несчастная. Ребенок, блин. Жаль ее убивать.

— П-постой, Магнус! Ой, князь!

Павел. У него всегда было сложно с субординацией, поэтому он часто забывался. Но сейчас я даже рад, что он меня отвлек. Уж больно рука не шла.

— Что? Она враг, я не могу оставить ее за спиной.

Мне интересно, как он выкрутится.

— Да я понимаю, но все же погодите, — Павел краснел и заикался. — Нам не обязательно ее убивать ведь.

Да ладно. Влюбился, что ли? В эту? Ну короткие, под каре, русые волосы, ярко-синие глаза. Она красива, конечно. Но ведь она нас тут убить собралась. Как бы.

— Я возьму за нее ответственность. Пожалуйста, позвольте ей жить, князь! Головой отвечу!

И поклонился. Буквально позиция «секи голову, княже». Вот ведь ребенок, блин. Подстать этой дуре, которая настолько впечатлилась, что даже про револьвер забыла. Сидит глазами поедает. А может, и выгорит.

— Хорошо, но до конца операции она будет связана. Мне сюрпризы не нужны.

Вот и не пригодилась сделка с совестью. Убивать девочку, пусть даже и слегка отбитую, я не хотел. Старался не показать, с каким облегчением я убираю револьвер за пояс.

— Ладно. Я думаю, вы тут без дела не сидели? Мы готовы выдвигаться?

— Так точно!

Павел счастлив — да так, что сияет. Вот ведь простак. Но я даже рад. Пусть он таким и остается. Не так, как я или его отец. Не хочу тянуть его в это болото из дерьма. Может, даже и дурочку эту он реально спасет. Возможно, ее семья и прекратит существование как аристократы. Но даже так к их детям будут присматриваться. А в том, что они станут семьей, я даже и не сомневаюсь. Уж больно характерно они друг на друга смотрели. Осталось только убить Владимира Озерского. И весь его жалкий род. Среди них я не оставлю недобитков. А дальше и сам уйду.

Покой все ближе, Миша. Скоро мы упокоимся.

Ночь, улица. Правда не фонарь с аптекой, а природа и фургон в темени. Пока я занимался возвышением, Александр с Павлом собрали всевозможное оружие из заначек и нагрузили. Туда же мы закинули связанную Скрябину с подавителем. Для ее жалкого ранга самое то, а мы этой штукой пользовались для тренировок. Вообще, я не сказать что сильно опасаюсь идиотку, которую скрутили даже Павел с Александром, при всем к ним уважении. Но я все равно предпочту соблюсти максимум осторожности. А если вдруг дура себя хоть как-то еще проявит — рука не дрогнет. Я, конечно, не Миша и не делал все сам, но я уверен — никогда моя рука не дрогнет. Впрочем, сегодня этому предстоит проверка на деле.

Я не стал оттягивать. Не стал разведывать или планировать. Мы просто ворвемся и сожжем этих ублюдков. Я должен был настоять. Должен был сделать это раньше. Но я доверился решениям Сергея и мнению матери. Теперь обоих нет в живых. И отца с сестрой нет. А я все копчу эту несчастную землю.

— Расклад такой. С вас дальняя поддержка и… МОЛЧАТЬ!

Попытку возражения лучше давить в зародыше. Знаю я этих тупорылых самураев, лишь бы сдохнуть за сегуна. И пофиг, что я шестого ранга и могу выдержать то, что этим слабакам в броне и не снилось. Так что единственное, чем мне могут помочь, — огневая поддержка сзади. Заодно и задницу Скрябиной от приключений удержат, если в ней засвербит какая идиотская мысль.

— Дальняя. Я сильнее вас. На моем ранге все меньше вещей, которыми мне можно навредить. Так что все просто. Гасите все, что шевелится, укрывается или просто выглядит вызывающе. Боеприпасов нам хватает на небольшую войнушку. Так что не жалейте. Я просто зайду и прикончу Владимира и его последнего отпрыска. Начинаем.

Вообще, я всегда мечтал исполнить одну детскую мечту, которой загорелся вновь после того, как кое-чего почерпал из воспоминаний Михаила. Подойдя к главным воротам поместья Озерских, я просто вышиб решетку ногой. Попытавшиеся высунутся охранники схлопотали крупные калибры в голову. Дерьмо. И это все, чем защищается этот ублюдок после того, как устроил у меня такое? Он настолько не ценит свою жизнь? Или на что он рассчитывал? Взвыла сирена. Все-таки на что-то еще его жалкая служба безопасности годилась. Но я все равно беспрепятственно двинулся вперед.

Я не боюсь. Точнее я даже не сказать что испытываю сильные эмоции. Раньше я думал, что это потому, что я не у руля. Но нет. Похоже, я реально мертвец. Чертов зомби, который просто хочет закончить дело и уйти на покой. Страха нет. Боли нет.* Зато есть злоба. Поэтому я и нежить, а не джедай. Причем почему-то чувства только затуплялись. Ведь едва я вернулся в тело, эмоции меня все же переполняли. Может, я просто накручиваю себя и просто выгорел?

В меня полетел шквал пуль. Барьер сдержал их даже без особых затрат энергии. На пятом уровне я уже был бездной ци, но на шестом все буквально поменялось. Такие слабые воздействия не могли теперь меня сломить. Так себя ощущал Сергей? Хотя я вроде как круче должен быть.

В ответ их тоже накрыло огнем, а следом полетели залпы гранатометов. Жаль, у нас их не так много, я бы сровнял этот жалкий дом с землей. Но все же кое-чем я могу похвастать. Сконцентрировав пламя меж двух рук, я выпустил мощнейшую струю пламени в здание, предположительно являющееся лазаретом Озерских. У них участок не так крут, как мой, но уж одноэтажный сарайчик для бойцов он смог поставить. И теперь поплатится за это. Уверен, там были раненные после штурма. Возможно, были и трупы. Теперь они сгорят.

С диким воплем в меня полетели сгустки пламени. А вот и очнулся старый ублюдок. Выглядел он максимально неважно. Осунувшееся лицо, перевязанная культя вместо правой руки, а также общая помятость. Так тебе, сука. Сергей не дался тебе так легко, да?

— Ненавижу! Всех вас ненавижу! Весь ваш род! Вы всегда мешали нам жить! Ненавижу! Чем я это заслужил?

Вот ведь, совсем поехал старикан. Читая историю рода, мы нашли, что наши прения начались с пустяка. Да, с нашей стороны. Мы высокомерно отмахнулись от них — что нам жалкое блеяние бояр? А могли поговорить. Могли, наверное. Но мы пришли к тому, что наши рода сегодня исчезнут. И все из-за пустяка. Это было бы даже смешно, не будь таким грустным.

— Я тоже ненавижу тебя, старик. Но я не то чтобы тебя виню. Просто прекращу существование вашего жалкого рода. Ты ведь своего старшего ублюдка не спрятал еще? Я чую его. Чую, как он трясется в подвале. Вы бросили все силы, чтобы истребить моих людей, но ошиблись в оценке угрозы, ведь я все еще жив. Вы жалкие косячники, и противно, что мне приходится считать вас врагами. Расслабься и сдохни, старик. Ты сделал все, чтобы я пришел в твой дом с факелом.

Ни облегчения, ни злорадности из-за обреченного взгляда Владимира. Просто тоска. Я больше ничего не почувствовал, высказав в лицо все, что давно копил. У нас с ним одна стихия — огонь. У отца тоже был огонь, и у Сергея. Не знаю, почему так совпало. Это даже ничего и не значит.

От резкого выстрела револьвера старик уклонился. Это ему непросто далось, да и защищаться он не может. Следом его огнем начали гнать мои люди. Последних бойцов рода они уже подавили, и все, что нам осталось, — убить загнанную старую крысу. Я бы, наверное, мог одолеть его с легкостью. Однорукий, уставший и с использованным козырем на откате — он мне не соперник. Но мне захотелось внезапно раскрыть свой собственный козырь. Я указал правой ладонью на своего злейшего врага.

— Мрак.

Пространство вместе со мной и Владимиром окрасилось непроглядной тьмой. Козырь, наследие крови, оружие последнего шанса. На шестом ранге каждый получает что-то свое. Всегда свое. Способность с долгим откатом — в чем-то она даже ультимативна и лишь становится все более жуткой, чем дальше практики возвышаются. Можно сказать, это Магнум Опус каждого практика, и он полностью раскрывается на девятом ранге. По понятной причине, каков он на десятом — не знает никто.

Но в случае моей семьи и, думаю, многих древних семей есть определенное правило. Мы проводим кровавые ритуалы. Мы наследуем волю предков. Поэтому, несмотря на различия, все же способности козыря отца и сына во многом схожи. И если говорить о козыре Вельяминовых…

В темноте, где между мной и побледневшим Владимиром никого не могло быть, появлялись призрачные силуэты. Они окружали нас. Те самые предки, передавшие мне опыт сражений, что и позволял мне выживать в боях. Они были в доспехах и мундирах, но у всех без исключения было холодное оружие. Я мог отдать им любой приказ, но решил сделать все немного веселее. Под наши ноги бросили по обычному мечу. Прямой, короткий. Не сильно надежный на вид. Самое то.

— Сражайся!

Хор голосов.

— Сражайся!

Они не умолкали, задавая нужное настроение. Глядя на то, как я машу, привыкая к клинку, Владимир попытался вызвать стихию. Он даже не заметил, что потерял доступ к ци. В этом и есть моя сила. Я загоняю практика в условия, в которых противостоять толпе вооруженных воинов он не в состоянии просто потому, что один. Все, что с ним остается, — лишь его тело. Я не знаю, какой был козырь у Озерского, но его сил хватило, чтобы убить и отца и Сергея. Возможно, он смог бы выжечь себя и попробовать ударить им еще раз. Но я не дал ему этого шанса.

Поняв, как тщетны его попытки, Владимир взял клинок в левую руку, единственную целую, и с воплем побежал на меня. Да уж. На такого врага и толпа воинов излишня. Отбив его жалкий выпад, я просто заколол его. Думал, буду хотеть пытать или еще чего, но почему-то остыл. Хватило мне и линчевания на глазах ненастоящих предков. Это просто проекция моей силы, передающейся из поколения в поколение. У всех разные формы, разные условия, но это всегда духи рода. И всегда они липовые. Но мне хотелось немного верить, что род увидел казнь врага и доволен ею. Такая вот дурацкая мечта.

Со смертью Владимира пространство вне времени схлопнулось, оставляя лишь истекающее кровью тело под моими ногами. Последний оплот сопротивления рода. Выбежавшего старшего сына просто застрелили. Внутри поместья были две женщины. Они бросились на меня с ножами, но я лишь упокоил их двумя выстрелами револьвера. Мерзко. Но они тоже не дрогнули, убивая мою мать и сестру. Но я чувствовал еще жизнь. В подвале. Я знал всю генеалогию боярской семьи и был в недоумении. Я всех убил. Озерского-старшего с женой, младшего с женой и даже самого младшего отпрыска убил. Разве что невеста Степана еще небо коптит. И поэтому мне решительно было неясно. Пробив замурованную дверь, я наконец понял, кто передо мной. Нет. Возможно, я понимал это с самого начала, видя, как отчаянно на меня бросались эти женщины. Ей-богу лучше бы сбежали. Возможно, даже не стал бы их искать.

Так вот передо мной стояла дилемма. Серьезная такая, ведь в детской кроватке лежал младенец, сладко спавший, несмотря на весь шум, — возможно, усыпили какой-нибудь лекарской силой. Сын старшего наследника, расстрелянного моими людьми прямо на пороге собственного дома. Логик во мне говорил, что надо бы дело до конца довести. Да даже если просто оставить его, высоки шансы, что и сам помрет, — попробуй пойми, как его спать так намертво уложили. Да и вообще я нежить, так что могу побыть жестоким. Только вот этот жалкий писк был заглушен. Не смогу. Я реально тварь последняя. Могу бросить подчиненного ради выживания. Могу сбежать как крыса. И также в спину убить. Но я не смогу никогда навредить ребенку. Не так.

— Вот ведь морока.

Я аккуратно взял ребенка на руки. Как там говорят в мире Михаила? Воспитаю как своего? Вот же дурость в голову лезет.

— От убийцы всей твоей семьи звучит, конечно, так себе, малыш, но я тебя в обиду не дам. Вот вырастешь и мсти мне. Ну хотя тут вряд ли — я ведь сдохну раньше. Но не волнуйся. Сдам тебя Паше и этой дуре Скрябиной. Шведская семейка получится на загляденье.

И что я несу-то? Откуда такое сильное желание нести бред? Тем временем я наконец вышел из поместья, где стояли на коленях Павел, Александр и Власа, как ни странно. А весь двор был заполнен людьми в черном со знаками отличия имперской службы безопасности. Гэбисты, так сказать.

— Господа, у вас случаем лекарей не найдется, а то у меня тут ребенок на руках!

Я все же отомстил. Пора и ответить перед государем.

Примечание автора:

* Отсылка на джедайскую самоуспокоительную мантру из мира "Звездных войн".