Огненный адепт (СИ)

Глава 17

Сначала прорезался слух — в голове Дилля появился неясный шум. «Бу-бу-бу» — это было самым понятным, что он смог разобрать. Затем вернулось зрение — из тьмы начала проявляться какая-то фигура. Кто это может быть? Вроде как, девушка. И похожа на ту симпатичную белокурую служаночку из «Стойла ржавого дракона», как там её звали…

— Эй, красотка! — проскрежетал он. — Я забыл, как тебя звать.

«Бу-бу-бу» постепенно превращались в голоса.

— …вроде очухался.

— Мне кажется, не совсем. Он ведь красоткой тебя величает.

— Хватит ржать!

— А твой дружок хорош: не успели его с того света вытащить, а он уже по девкам собрался.

Резкость в глазах постепенно настраивалась, и вот Дилль сумел разглядеть… О, нет, только не это! Белокурая девушка на поверку оказалась Мейсом, с недовольной физиономией склонившимся над ним. Рядом стоял незнакомый мужчина, судя по мантии — магистр-земельщик.

— Эй, ты как? — Мейс провёл ладонью над лицом Дилля, прогнав горячую волну ото лба к подбородку.

— Линда, — хриплым шёпотом сказал Дилль. — Я вспомнил, как её зовут.

Мейс и второй мужчина озадаченно переглянулись.

— О чём это он?

— Адепт, ты помнишь, что произошло? — теперь над Диллем нависло и второе лицо.

Дилль, конечно, помнил.

…когда старик предложил убить его, Дилль, разумеется, отказался. За что и поплатился уже через пару минут, когда мозги мастера Иггера переклинило не на шутку. Вспомнив, как по худому телу старика начали гулять огоньки, постепенно превратившиеся в ревущее пламя, Дилль содрогнулся — зрелище было не для слабонервных. Мастер Иггер в мгновение ока стал живым костром — он даже выдыхал огонь. А глаза… глаза мастера были ядовито-жёлтыми от плещущегося в них магического пламени. И ни следа искры мысли. Старик превратился в огненную статую. Да что там — он стал огнём!

До этого момента Дилль воспринимал происходящее, как сон — вроде бы всё по-настоящему, но если проснуться, то окажется, что ничего и не случилось. Однако когда первая волна жаркого воздуха ударила его в лицо, Дилль понял, что в ближайшее время он превратится в жареного кабанчика. Тощего, правда, кабанчика.

На вопли ученика образумиться старый мастер обратил столько же внимания, сколько и на несгораемый коврик, который Дилль швырнул в него — то есть, нисколько. Коврик остался лежать под ногами старика, а огонь вокруг него начал приобретать желтоватый оттенок.

Дилль бросился спасаться в той норе, где любил проводить время мастер Иггер. И первые несколько минут магический огонь туда не добирался. А потом раздался гортанный вопль обезумевшего мага, и облако пламени почти ворвалось в узкую комнатку, где в углу в позе зародыша прятался Дилль. Надежды на то, что старый маг придёт в сознательное состояние Дилль уже не питал, а, значит, вскоре помещение будет заполнено огненной стихией, превращающей всё живое в пепел. И Дилль повторит судьбу своего предшественника, и соберут его останки в совок, и выбросят в мусор…

Скорее от отчаяния, чем осознанно, Дилль призвал собственный огонь. Воздействовать на подобное подобным, ведь так говорил мастер? Крохотный огненный шар завис перед входом в комнатку, и когда в поле зрения начали появляться языки магического пламени Иггера, Дилль взорвал свой шар. Последовал еле слышный хлопок, на некоторое время пламя исчезло. Но не прошло и пары секунд, как появилось новое облако огня. Дилль исчерпал весь свой запас эргов на первый шар, а потому второй создать уже не мог.

Воздух стал обжигающе горячим, а по лицу Дилля градом катился пот. Огонь мастера Иггера, словно живое существо, клубился и разрастался и очень походил на то пламя, что выдыхала Тринн… Вспомнив про драконицу, Дилль почувствовал, как в нём начал разгораться жар драконьей магии. Возможно, ему помог раскалённый воздух, а, может, просто подстегнуло ощущение смертельной опасности, но только Дилль моментально собрал столько энергии, что ему хватило на создание огненного шара. Да не крошечного, с ноготь мизинца, а размером с кулак.

Взрыв этого шара уничтожил огонь мастера Иггера. Из большой комнаты сквозь рёв пламени послышался вопль обезумевшего мага. Не теряя времени, Дилль создал ещё один шар, и новая атака не замедлила себя ждать. Опять взрыв, опять волна удушливого воздуха, опять вопль разгневанного старика, и ещё несколько секунд жизни выиграно.

Сколько так продолжалось, Дилль не помнил. При помощи проснувшегося драконьего дара он сумел сделать несколько десятков шаров, успешно отражавших атаки мастера Иггера, а потом понял — происходит что-то странное. Сосредоточенность, с которой он орудовал до сей поры, сменилась лихорадочным возбуждением, а затем и чувством всепоглощающей ярости. И с каждым новым созданным шаром Дилль всё больше погружался в пучину яростного безумия.

Магия переполняла его, а сдерживающего блока больше не было. Дилль вышел из укрытия и уже швырял шары не только с целью отбить нападение. Он начал переносить их ближе к центру — туда, где огненным столбом стоял старый маг, окружённый стеной ревущего пламени.

К тому моменту, когда ярость достигла предела, Дилль уже успел отвоевать половину большого зала. Теперь он создавал сразу по два, а то и три шара, и они явно теснили магический огонь мастера Иггера. Боевая ярость захлёстывала его, и даже создание трёх огненных шаров за раз не уменьшало клокочущей в нём энергии. С безумным злорадством Дилль отметил, что ещё немного, и он сомнёт посмевшего покуситься на его жизнь старикашку, когда перед глазами всё потемнело. Пару секунд Дилль стоял, а потом что-то пребольно ударило его по затылку, и сознание растворилось в кромешной тьме…

— …кажется, не понимает, что мы говорим.

— Эй, адепт, ты меня слышишь? — незнакомый земельщик помахал рукой перед лицом Дилля.

— Слышу, — прохрипел Дилль.

— Сколько пальцев? — маг показал ему три пальца.

— Восемь, — фыркнул Дилль. — Ты меня за тупицу держишь?

Врачеватели переглянулись.

— По-моему, он в норме, — вынес вердикт Мейс.

— Тогда пусть отлежится. Присматривай за ним, а я пошёл собираться в дорогу.

Земельщик удалился, зато сразу же пришёл не кто иной, как сам гроссмейстер. Глава Академии подошёл к Диллю и сердито уставился на него.

— Ну, и что там произошло?

Дилль испытывал большое желание спросить «где», но гроссмейстер явно находился не в настроении шутить.

— На мастера Иггера накатило, а я не успел убежать.

— Это я понял. Меня интересует, как ты сумел выжить?

— Мастер показывал мне, как бороться огнём с огнём, вот я и…

Гроссмейстер задумчиво хмыкнул.

— Удивительно, раньше никто, кроме Леклера, не мог отразить атаки мастера. А сам Леклер после этого навечно облысел. Не иначе драконий дар тебе помог.

Дилль промолчал — чего говорить, и так всё ясно.

— А что случилось с твоим амулетом? — продолжил допрос Адельядо.

Дилль понял: рассказывать о том, что он снял блок, нельзя. Кто знает, вдруг после этого гроссмейстер сделает такой, что снять его уже будет невозможно. Да и мастеру Иггеру достанется за то, что научил адепта недозволенному заклинанию.

— Не помню, — соврал он. — А что с ним случилось?

— Он деактивирован. Заклятье подчинения уничтожено, как и вся прочая информация, записанная на кристалл Руадо.

Мейс заинтересованно таращился на Дилля, периодически трогая собственный амулет.

— Понятия не имею, — пожал плечами Дилль. — Наверное, огонь мастера Иггера нарушил что-то, вот заклятья и рассосались.

— Адепт, заклятье подчинения нельзя убрать никаким огнём, — с подозрением сказал Адельядо. — Сдаётся мне, ты что-то недоговариваешь.

— Вы неправы, ваша премудрость. Когда драконица дыхнула огнём на мой прежний амулет, он испарился вместе с заклятьем подчинения, — привёл контрдовод Дилль.

— А-а, да, — протянул Адельядо. — Возможно, так оно и произошло. Твой драконий дар в совокупности с магией старика мог и разрушить Руадо. Знаешь, господин Диллитон, тебе крупно повезло. Даже дважды. Во-первых, ты не превратился в головёшку, а во-вторых, тебя не убило заклятье подчинения. Везунчик, что и говорить.

Дилль не возражал. Хотя тон гроссмейстера как-то прозрачно намекал на поговорку «дуракам везёт».

— Скажите, гроссмейстер, с мастером Иггером всё в порядке?

— Если ты намекаешь, что едва не отправил старика на тот свет, то да, в порядке. Он жив, хотя и истощён больше обычного. Судя по внешнему виду покоев Иггера, внутри царил огненный ад — прежде никогда такого не было. Все стены оплавлены, а на полу выбоины, словно после огневых испытаний.

Мейс слегка вздрогнул при этих словах, что не ускользнуло от Дилля.

— Да, я разгонял огонь мастера огненными шарами, а потом и на меня накатило — я впал в безумную ярость и начал создавать шары один за другим, — Дилль нахмурился, вспоминая. — И если бы не внезапная потеря сознания, боюсь, я бы прикончил мастера. Остановиться я не мог.

— А ведь Китан тебе сто раз говорил, что контроль — основа силы. Не потеряй ты сознание, ты бы благополучно умер от истощения. А так ты всего лишь перегорел, — поведал Адельядо и, посмотрев на озадаченную физиономию Дилля, пояснил: — Ты пропустил через себя слишком большие потоки энергии, поэтому твой организм ещё некоторое время не сможет повторить подобный подвиг. Думаешь, для чего маги ежедневно тренируются медитации и концентрации? Это тренировка, которая позволяет не просто искать и копить эрги. Она увеличивает объём твоего эргохранилища. И расширяет пропускную способность. И увеличивает выносливость. И ещё много чего делает, о чём подробно тебе должен был бы рассказать мастер Китан.

Дилль шмыгнул носом и спросил:

— То есть, я теперь не смогу использовать магию?

— Возможно, несколько недель или даже пару месяцев ты сможешь оперировать только малыми энергиями.

— А насколько малыми?

— Для перенесения горсти соли в тарелку товарища тебе хватит, — хмыкнул Адельядо.

Тут Мейс как-то громко задышал и спросил разрешения уйти.

— Конечно иди, — добродушно сказал Адельядо. И, дождавшись, когда водник дойдёт до двери, добавил: — Подожди, Мейс. Вы с магистром Сеуром неплохо подлатали нашего огненного дуэлянта, но за ним пока нужен присмотр. Сеур уезжает и вернётся только дней через десять. Давай-ка я назначу тебя ответственным врачевателем над адептом Диллитоном. Тут тебе и практика, и возможность поработать без надзора старших.

— Конечно, гроссмейстер! — на лице Мейса сверкнула быстрая улыбка. — Спасибо, ваша премудрость!

Дилль с тревогой посмотрел на сияющую физиономию водника. Интересно, что значит «без надзора старших»?

— Э-э, ваша премудрость, а что значит «без присмотра старших»? — подал он голос. — Что-то Мейс слишком уж обрадовался.

— Опасаешься, что твои волосы снова изменят окраску? — ухмыльнулся Адельядо. — Не бойся, Мейс вряд ли повторит подобный эксперимент, ведь теперь он отвечает за твоё здоровье и внешний вид. Мало того, ответственный врачеватель обязан по первому же зову пациента приходить на помощь. А насчёт «без присмотра»… Это означает, что адепт Мейс будет руководствоваться только собственными соображениями, не ожидая приказа наставника. Это существенное повышение статуса.

Тут гроссмейстер примолк, задумавшись, как это известие разозлит Гвинарда. Мейс — его ученик, и повышение статуса без дозволения наставника лишний раз покажет Гвинарду, что не нужно вступать в споры с гроссмейстером.

— Что же касается радостного вида нашего юного врачевателя, — продолжил Адельядо, — то, думаю, Мейс решил, что благодаря этому назначению он избежит отработки наказания, которое назначил мастер Гвинард. Однако, он ошибся. Полная отработка должна быть осуществлена в обязательном порядке, вне зависимости от графика учёбы и состояния здоровья адепта.

Дилль бросил косой взгляд на гроссмейстера. Последние слова явно предназначались ему. Ну, что ж, не привыкать. Кстати…

— Кстати, а как теперь быть с моим амулетом?

— Тебе сюда принесут новый, капнешь кровью на Руадо, и вновь станешь полноправным членом Академии. И, разумеется, данные о твоих штрафах будут восстановлены, — тут гроссмейстер пристально посмотрел на Дилля и добавил: — Я уверен, что в истории с твоим амулетом наверняка замешан мастер Иггер, хоть он и не сознаётся.

Дилль недовольно скривился и решился задать вопрос, который давно его мучил:

— А зачем вообще эти амулеты? Вы не находите, что они прямо-таки напичканы некромагией?

Гроссмейстер пожал плечами.

— Наверное, что-то от некромагии в них есть. Мастер Гвинард, который и разработал это заклинание лет сорок назад, весьма увлечён этим направлением.

Брови Дилля поднялись от удивления. Вот это да! Гроссмейстер открыто признаётся, что один из высших мастеров Академии занимается некромагией, которая уже много веков запрещена.

— И нечего демонстрировать шевеление своих зелёных бровей, — раздражённо проговорил Адельядо. — Я же не сказал, что Гвинард занимается некромагией и поднятием мертвецов. Он изучает элементы этого направления магии — они необходимы для врачевания. Или ты думаешь, что наша Ситгарская Академия просто так стала лучшей по профилю врачевания из всех магических учебных заведений?

— Я об этом даже не знал.

— Теперь знаешь. А амулеты, в которых присутствует элемент некромагии, явились побочным продуктом исследований мастера Гвинарда. И оказались весьма полезной штукой.

— Ну да, когда надо заставить кого-нибудь сделать что-то, то амулет — вещь незаменимая, — проворчал Дилль. — Вы-то сами, ваша премудрость, испытывали на себе такое воздействие? Это, как минимум, неприятно.

— Хотел бы я посмотреть на того мага, который сможет воздействовать на мастера через амулет, — усмехнулся Адельядо. — Нет, конечно, я даже в экспериментальных целях никому не позволял. Но амулеты нужны не только для воздействия. Они являются пропуском в Академию, с их помощью старшие мастера определяют, куда можно ходить адептам, а куда нельзя. Сам понимаешь, безопасность от этого только повышается — наличие амулета гарантирует, что никакой шпион или просто чужак не проникнет к нам. А даже если проникнет, то дальше входной двери не пройдёт.

Дилль про это как-то не думал. Да, определённый смысл в этом есть.

— Кроме того, не забывай, что в Академии не принято воздействовать на амулет другого мага. Не запрещено, но это считается дурным тоном.

Дилль вспомнил, как мастер Гвинард заставил его войти в водную лабораторию — ага, как же, не принято! Но промолчал.

Гроссмейстер поднялся и сказал:

— Всё, мне нужно идти. Хочу дать тебе один совет: не пытайся больше играть с заклятьем подчинения. Эта штука — смертельно опасная. И то, что дважды удалось, на третий раз может не сработать. А я не желаю лишать Академию перспективного адепта из-за чьей-то глупости.

— Подумаешь, одним адептом больше, одним меньше, — проворчал Дилль, не оставлявший намерений снова повторить процедуру снятия штрафов. — Академия не обеднеет.

— Мальчишка! Сопляк зелёный! — вдруг разъярился гроссмейстер. — А ты знаешь, что в бытность мою адептом в Ситгарскую Академию брали только мужчин, доказавших свой яркий магический дар? Здесь училось несколько тысяч адептов, не считая магистров и архимагов, повышавших квалификацию. А ты знаешь, что в столовом зале в то время трапезы проходили в два или даже в три этапа, потому что мест не хватало? Лекционные и тренировочные залы работали даже ночью, потому что дневное расписание было заполнено до отказа. А потом, когда Единый окончательно прибрал всю магическую энергию нашего мира, приток новых магов стал уменьшаться, пока не превратился в жидкий ручеёк, который вот-вот пересохнет совсем. Маги — хоть и могущественные, но всё-таки люди, которые болеют, стареют или гибнут в войнах. Или ты думаешь я от хорошей жизни разрешил поступать в Академию женщинам? Да хивашский Ковен только и думает, как переманить к себе обладательниц магического дара. А другие расы, вроде гномов — в прочих академиях их категорически не желают обучать, и только здесь, в Ситгаре, мы пытаемся не дать умереть магии. Как думаешь, приняли бы твоего Теовульфа в Мироттийскую Академию? Можешь голову на плаху положить, что нет.

Дилль с удивлением смотрел на разбушевавшегося старого мага. Оказывается, гроссмейстер способен и на обычные человеческие чувства. Похоже, он по-настоящему переживает наступающую гибель магии.

— Магия умирает, Дилль, — неожиданно тихо сказал Адельядо. — Раньше группы новых адептов формировали по возрасту, по силе и направленности дара. А сейчас… Да что тут говорить, ты же сам видишь. Ну, вот с вами учится Кротт. Раньше его бы на лигу не подпустили к Академии — магические способности у него минимально низкие, к тому же ещё и нестабильные. А сегодня мы возимся с ним, пытаемся развить хотя бы то, что у него есть. Потому что даже этот крошечный магический талант — уже редкость.

Гроссмейстер выпрямился, расправил плечи и сверху вниз посмотрел на Дилля.

— Поэтому, чтобы я от тебя не слышал глупости «одним больше, одним меньше». Нам дорог каждый адепт. Магия должна жить и развиваться.

— Я понял, гроссмейстер, — серьёзно сказал Дилль, но тут же хитро прищурился. — Только зачем тогда вы изо всех сил пытаетесь уморить адептов нескончаемой учёбой и непрерывными наказаниями? Как-то это не вяжется с заботой о новом поколении магов.

Адельядо, поджав губы, помолчал, затем вздохнул:

— Когда-нибудь твой пытливый ум приведёт тебя к беде. Прими то, что есть, понимание придёт позже. Если, конечно, доживешь до этого времени. Сейчас тебе принесут новый амулет, а потом поспи. Твои десять полных отработок никто не отменял, так что отдохни, пока есть возможность.

Вот те раз — Дилль озадаченно почесал затылок. Вместо ответа на прямой вопрос — какие-то непонятные угрозы. Или гроссмейстер знает что-то такое, о чём сам Дилль не подозревает?