Огненная принцесса

^{Space Rocket Murder,}

^{журнал «Amazing Stories», 1932, № 10}

Глава 1

Письмо от доктора Фердинанда Мелфорда, профессора химии в Филадельфийской школе науки, Артуру Мелфорду, кафедра физики, в Манхэттенском Университете, Нью-Йорк.

ДОРОГОЙ МОЙ ПЛЕМЯННИК АРТУР:

Я пишу вам сегодня вечером, находясь на грани нервного срыва, и боюсь, что это письмо заставит вас считать, что я спятил. Но я прошу отбросить эту мысль и прочитать серьезно то, что я должен рассказать вам. Хотя некоторая бессвязность простительна для человека, который пишет, когда над ним нависла угроза смерти…

Я мысленно вижу, как вы спрашиваете себя в удивлении: «Смерть, что за чушь?» Мне жаль, что я не знаю ответа на этот вопрос… Все, что я знаю: мой путь пересекла зловещая сила или силы, которые, я боюсь, может быть, даже этой самой ночью… но оставим лирику. Я расскажу вам только факты.

Вы должны помнить, что прошлые десять месяцев я был занят все то время, что я смог выделить без ущерба для своей обычной работы в лабораториях Школы и лекционных залах. Я был занят в частном порядке собственными исследованиями топлива для ракет, поиском топлива, более эффективного, чем любое имеющееся. Как вы знаете, я заинтересовался этой проблемой под влиянием Анри Мерто, покойного французского экспериментатора в области ракетной техники, которого я встретил более чем год назад в Париже, посетив Международную химическую конференцию.

Мсье Мерто был достаточно любезен, чтобы показать мне и доктору Сайрусу Хангерброду, который нас и познакомил, свои модели больших экспериментальных ракет.

Он скорее удивил меня оборудованием своей лаборатории, которая включала, как он сказал, лучший вакуумный резервуар для тестов ракет в мире. Он показал мне интересный отчет работ, которые продолжал в этой области в течение шести лет, сначала в сотрудничестве с доктором Рихардом Брауном из Берлина, а после смерти Брауна — в одиночку. Мерто и Браун, как вы знаете, послали атмосферные ракеты намного выше в стратосферу, чем прежде, значительно улучшив проекты пионеров ракетной техники, таких как ван Хийн или Морроу.

Мсье Мерто был убежден, как он сказал мне, что ракеты его проекта, или усовершенствованный вариант таких ракет, могли бы с достаточно эффективным топливом достичь второй космической скорости, чтобы преодолеть тяготение Земли и отправиться на Луну или даже, в подходящее время, на планеты Марс или Венеру. Он даже предположил возможность создать пилотируемые ракеты, с пассажирами, способные вернуться на Землю. Все это стало бы возможно в случае усовершенствования ракет его конструкции и при наличии более эффективного топлива.

Я так заинтересовался его идеями, что обещал ему, что займусь исследованиями топлива для ракет. Мерто с восторгом принял предложение, поскольку он знал от доктора Хангерброда, что я — известный химик, и на следующий день он послал мне массу литературы по соответствующей теме. В последующие дни мы несколько раз возвращались к данной теме, и когда я уезжал из Франции, я уверил мсье Мерто, что, как только я закончу текущие исследования, я целиком посвящу себя вопросу о топливе для ракет.

Спустя несколько месяцев я взялся за эту тему и в конечном счете увлекся и посвятил ракетным исследованиям большую часть своего свободного времени. Я скоро обнаружил, что камень преткновения в том, чтобы создать такой состав, который был бы одновременно легким и энергоемким и при этом давал бы высокую скорость истечения газов. Не стану пересказывать вам детали своей работы, но достаточно сказать, что я скоро убедился, как Мерто и Браун, что порох себя исчерпал, и что сжиженные газы — лучше, чем обычные виды жидкого топлива. Я экспериментировал с комбинациями жидкого водорода с различными другими сжиженными газами, когда узнал новости о трагической гибели Мерто. Эта новость дошла до меня с запозданием на четыре месяца.

Вы должны помнить, что лаборатория Мерто сгорела дотла и его обугленное тело было найдено в ней. Исследователь не смог выбраться из огненной ловушки. Предполагалось, что некоторое из супервоспламеняющихся топлив, которые он использовал в образцовых ракетах, загорелось. Его прежний сотрудник в экспериментах, доктор Ричард Браун, погиб в лаборатории при сходных обстоятельствах.

Конечно, я был потрясен смертью Мерто, но она не заставила меня подумать об отказе от исследований. У меня не было подозрений, что его смерть может быть не случайной. Но я скажу, что теперь я совершенно уверен, что смерти Анри Мерто и Ричарда Брауна не были случайными. Вы поймете, как я пришел к этому заключению.

В то время моей единственной реакцией была скорбь. Но трагедия лишь подстегнула меня в моем исследовательском энтузиазме. Я не могу сообщить все детали своей работы, но могу сказать, что я пришел к выводу, что у жидкого водорода были недостатки, которые перевешивали его преимущества, и я начал делать тесты различных комбинаций жидкого кислорода, спирта и других веществ.

Но приблизительно два месяца назад я начал активную переписку с одним американским физиком, активно исследующим тему космических полетов. Этот ученый, доктор Винн Харрис из Детройтского научного колледжа, заинтересовался возможностью проектирования маленьких космических ракет, способных достигнуть Луны, и заинтересовался работами Мерто. Я ответил, упоминая мое исследование топлив ракеты, и мы продолжали активную переписку некоторое время.

Две недели назад я издал в майском номере Журнала Ассоциации Поощрения Науки, короткую статью, суммирующую настоящее положение работ по вопросу о космической ракете, и упомянул, помимо более ранних работ Брауна и Мерто, мои собственные работы и эксперименты доктора Винна с топливами ракет. Это было первым обнародованием моих работ…

Сегодня вечером, около десяти часов, пять часов назад, на момент написания этих строк, у меня был гость. Как вы знаете, я все еще живу и имею свою частную лабораторию в старом особняке Мелфордов, возле школы. Помещение я делю с Барнеттом, моим ассистентом. Я был в своей лаборатории, когда услышал дверной звонок, и через мгновение Барнетт принес мне визитку абсолютно незнакомого мне человека, по имени господин Петер Небо.

Я разрешил впустить его. Гость оказался человеком весьма своеобразной внешности: приземистым, коренастым, одетым в одежду хорошего качества, которая смотрелась на нем просто ужасно. Его темные волосы были коротко подстрижены, и лицо, руки были белыми и бескровно выглядящими, как если бы человек вышел только что из долгого заключения в сырой темнице. У него были странные, лишенные выражения бледно-зеленые глаза.

Когда Петер Небо вошел в комнату, я поднялся, чтобы встретить его. Но Мэнни, мой маленький терьер, который мирно дремал под моим столом, неожиданно ринулся на гостя, неистово гавкая и скаля зубы. Я попросил Барнетта увести собаку, затем предложил господину Небо стул и, когда он уселся, спросил, что я могу сделать для него.

Его бледно-зеленые глаза на мгновение уставились на меня со специфическим оценивающим выражением прежде, чем он заговорил. Его голос был глубоким басом, необычно резонансным, и он говорил как-то странно, механически и без выражения.

— Доктор Мелфорд, я должен выполнить странное поручение, которое имеет непосредственное отношение к вашей статье про топливо для ракет, опубликованной недавно в журнале Ассоциации Поощрения науки.

— Вы не репортер, желающий получить от меня комментарий? — спросил я.

На репортера мой посетитель походил мало.

Господин Небо покачал головой.

— Нет, но я и некоторые мои партнеры очень интересуемся этой статьей. Особенно той ее частью, где вы заявили, что ваша работа про топливо могла бы существенно помочь в запуске космических ракет к другим планетам. Верно?

— Да. Конечно, вся моя работа не более чем частный эксперимент, но если бы эффективные топлива были созданы, то они, несомненно, дали бы возможность для успешных запусков космических ракет.

— Именно этого вы добиваетесь? — настойчиво переспросил Питер Небо. — То есть вы пытаетесь создать топливо для космических ракет?

— Я ищу подходящий состав такого топлива. Но каков ваш интерес, господин Небо? Говорите, что вы не репортер?

— Вы поймете мой интерес, — ответил гость, — если я сообщу вам, что вместо вашей Ассоциации Поощрения Науки я представляю менее известную организацию, которую можно было бы назвать Ассоциацией Торможения Науки.

— Ассоциация Торможения Науки? — Я был озадачен. — Это шутка?

— Хорошо, уточню: для торможения определенной области науки, — исправился гость. — А именно: исследований в области создания космической ракеты, которое могло бы когда-нибудь привести к внеземным путешествиям и полетам к другим планетам. Наша Ассоциация неизменно настроена против таких полетов.

— Но почему? — спросил. — Ваши возражения являются теологическими?

— Я не в праве объяснять полностью причины нашей позиции, — ответил он все тем же механическим голосом. — Но я скажу, что мы убеждены, что человек проиграет, а не извлечет пользу от контакта с иными мирами, если это когда-либо станет возможно. Мы — одним словом, земные изоляционисты.

— Это, конечно, необычная точка зрения, — сказал я. — Но я не в состоянии понять, какую связь это имеет с моей работой.

— Связь очевидна. Вы, экспериментируя с топливами, которые могли бы использовать космические ракеты. Наше общество настроено предотвратить межпланетные путешествия. Поэтому мы просим, чтобы вы оставили свои исследования в этом направлении и уничтожили все результаты своих исследований.

Наглость незваного гостя потрясла меня до глубины души. Я вскочил на ноги.

— Кто позволил вам даже помыслить выдвигать такие требования! Требовать, чтобы ученый бросил свои исследования, потому что у вас есть ряд странных идей, свидетельствующих о том, что вам пора на прием к врачу!

— Вы отказываетесь? — голос таинственного посетителя не выражал никаких эмоций. Это рыбье равнодушие раздражало меня все больше и больше.

— Конечно, я отказываюсь! Что заставило вас подумать, что я брошу работу десяти месяцев из-за ваших бредовых идей?

Бледно-зеленые глаза уставились на меня.

— Это не совсем просьба, — ответил он. — Это ультиматум.

— Ультиматум? — воскликнул я, и он кивнул.

— Да, это серьезно. Наша Ассоциация не лишена власти, и мы готовы применить силу, если это необходимо.

— Вы угрожаете мне? — поинтересовался я, и Питер Небо снова спокойно кивнул.

— Я угрожаю. Если вы не оставите исследования топлива ракет немедленно и добровольно, мы применим силу, чтобы остановить их. Вы согласны оставить эту работу?

— Господин Небо, — прорычал я, — я даю вам одну минуту, чтобы оставить этот дом. Если вы не сделаете это го, то я вызову полицию. Мне препятствует сделать это немедленно лишь сострадание, ибо я понимаю, что вы сумасшедший.

Странный посетитель безмолвно мгновение смотрел на меня.

— Сожалею, что это — ваш ответ, — сказал он и затем вышел.

Я был возмущен и порывался действительно вызвать полицию. Но после того, как я обдумал ситуацию в течение нескольких минут, я убедил себя в том, что имел дело с безобидным городским сумасшедшим…

После этой странной встречи я уселся за работу над статьей, и вдруг вспомнил нечто очень важное, что потрясло меня до глубины души. Я вспомнил несколько строк из последнего письма покойного Анри Мерто. Смысл этих странных строк стал для меня ясен и наполнил мою душу ужасом и смятением. Лихорадочно начал рыться в ящике стола в поисках этого письма.

Когда я нашел письмо, которое Мерто написал мне на день прежде, чем он погиб в своей лаборатории в огне, я вновь и вновь лихорадочно перечитывал его, пытаясь найти лазейку, чтобы избежать очевидного вывода. Но кошмарная реальность была слишком неоспорима.

«Сегодня, — писал Мерто, — еще один чудак обращался ко мне, еще более странный, чем большинство осаждающих меня безумцев. Большинство из них, как вы знаете, являются людьми, которые едва услышав о космической ракете, требуют немедленно отправить их на Нептун или Сириус. Этот же человек, странно выглядящий, приземистый и зеленоглазый субъект с белым лицом, заявил мне, что он представляет организацию, настроенную против самой идеи космических полетов, и заявил, что если я не прекращу свою работу немедленно, то это будет хуже для меня, и очень скоро. Я показал ему на дверь без церемоний, поскольку был занят. Помню, что бедный Браун написал мне незадолго до его смерти, что кто-то с почти такой же идеей обеспокоил его. Действительно проклятие этой работы — число сумасшедших, которых она влечет, как пламя свечи мотыльков!»

Я смотрел на строки этого письма и сознавал ужасающую реальность происходящего. Таинственный белолицый коротышка с зелеными рыбьими глазами, посетивший Мерто, как две капли воды походил на посетившего меня только что Петера Небо. Он потребовал от Анри, чтобы тот прекратил исследования. Мерто отказался, как любой и сделал бы на его месте — ив течение двадцати четырех часов погиб в огне. Действительно ли это было случайно? Или это была работа зеленоглазого коротышки и его партнеров?

И Мерто упомянул, что доктор Браун незадолго до своей смерти упомянул кого-то, кто потребовал прекратить работы по созданию ракет. И Браун тоже погиб, тоже сгорел вместе с его лабораторией! Это тоже была работа таинственного субъекта, именующего себя Питер Небо? Тогда рассказ этого странного человека о его организации, настроенной остановить создание космической ракеты любой ценой, был правдой, а не бредом воспаленного ума!

Мне казалось и все еще кажется, что такая группа людей должна состоять из безумцев, чтобы делать то, что они делают, но эти безумцы были действительно способны на убийство, чтобы помешать реализации идеи космических полетов!

Если это так, я в опасности. Небо и его партнеры пред упредили меня, и я презрел их предупреждение. Если случаи Брауна и Мерто были делом их рук, то они не позволят мне долго жить. Большая часть моих записей и формул по экспериментам с топливами для ракет хранились в моей частной лаборатории здесь, в доме, что, без сомнения, они знали. В любое время они могли уничтожить меня и плоды моих трудов.

Немедленно я схватил трубку телефона, и через ми нуту я излагал ситуацию полицейским. Вначале они были настроены скептически, но сведения о Мерто и Брауне убедили их, по крайней мере, выставить наряд в моей лаборатории на несколько дней и ночей.

Так, примерно два часа назад прибыл капитан полиции Крейл с четырьмя офицерами. Капитану я рассказал все, что знаю, и он согласился, что покушение на меня весьма вероятно.

Он предложил разместить своих людей в засаде, в кустах вокруг дома, чтобы взять злоумышленников с поличным. Я согласился и сделал так, чтобы Барнетт показал им подходящее место для засады. Потом я возвратился в лабораторию слегка успокоенный.

Это, как я говорю, было меньше чем два часа назад. Крейл и его люди провели это время в засаде. По приказу Крейла один из полицейских обходил дом каждые четверть часа. Поскольку все это раздражало меня, мешая работать, я потратил эти два часа, на написание письма вам, Артур. Я прошу вас, оставьте на время свои дела и приезжайте ко мне, хотя бы на пару недель.

Я понимаю, что я не имею никакого права вовлекать вас в любую опасность, которая могла бы угрожать мне, но у меня нет никого больше, на кого я мог бы положиться. Полиция будет наблюдать, конечно, но это не заменит наличия компаньона. Вы будете, возможно, удивлены тем, что я напуган угрозами какого-то безумца, но странные обстоятельства гибели Мерто и Брауна не выходят у меня из головы.

Барнетт ждет моего распоряжения, чтобы отправить это письмо, и полицейский только — что заходил проверить, в порядке ли мы. Скоро рассвет, и, возможно, утром мне станет легче. Но все-же, Артур, я признаюсь, что буду вам весьма благодарен, если при получении этого письма вы телеграфируете мне, что приезжаете.

Ваш любящий дядя

ФЕРДИНАНД МЕЛФОРД.

Глава 2

Профессор фон Гернштейн попросил, чтобы я составил отчет о событиях, произошедших с тех пор, как я получил письмо от своего дяди. Я делаю это с помощью капитана Крейла и моего близкого друга и руководителя в Манхэттэнском университете доктора Ллойда Джексона. Я боюсь, что мой рассказ вряд ли сможет объяснить темную тайну, с которой мы столкнулись и которая кажется еще более зловещей и таинственной с каждым днем.

Десять дней назад я жил более или менее беззаботной жизнью преподавателя физики в Нью-Йоркском университете, где занимал эту должность последние три года. Моими главными проблемами были шум и несколько сотен тупоголовых второкурсников, в головы которых требовалось вбить элементарные факты электричества и магнетизма, и одинаково жесткая и бесплодная борьба за то, чтобы научиться играть в гольф более-менее прилично. Тут я и получил письмо от моего дяди и оказался втянутым в эту трагедию.

Роковое письмо я получил, рано утром 2 июня. Я нашел его в своей почте, когда прибыл тем утром в Манхэттенский университет на экзамены. Я тут же открыл конверт. Поскольку письма от дяди приходили нечасто, хотя наши отношения всегда были самыми дружественными, я тут же прочел послание.

Я был, мягко говоря, изумлен! История с таинственной угрозой моему дяде, подкрепленной странными смертями двух крупных ученых, была странной и пугающей. Притом, зная дядю, я ни на миг не усомнился в реальности угрозы. И когда я показал письмо своему начальнику, Ллойд согласился со мной: доктору Мелфорду угрожала реальная опасность.

Я был тронут просьбой моего дяди побыть с ним в течение нескольких дней. Конечно, никто не мог бы рассчитывать на мое согласие, как он, поскольку дядя Фердинанд занял место погибших родителей в моем детстве и юности. Именно он контролировал мое образование и определил мой выбор карьеры. Для меня он был больше отцом, чем дядей, и я не колебался ни одной лишней минуты. Лентяи студенты могли подождать. Но прежде, чем я покинул университет, тем же утром, я узнал о трагедии. Дурная весть прибыла в форме телеграммы, которую я воспроизвожу.

Доктор Фердинанд Мелфорд и его слуга убиты незадолго до утра огнем, который разрушил дом. Пожалуйста, при езжайте в Филадельфию немедленно.

Капитан Крейл, отдел полиции.

Час спустя я был в поезде, мчащемся на юг через знакомые города Нью-Джерси. И Ллойд был со мной.

Меня поглотила скорбь. Я никогда не задумывался, сколь ко значил для меня этот доброжелательный пожилой ученый, пока не получил эту телеграмму. Но прежде, чем наш поезд достиг Филадельфии, я смог взять себя в руки и обсудил с Ллойдом самый важный факт — уверенность, что доктор Мелфорд был убит.

Все было достаточно ясно из его письма. Небо и его партнеры выполнили свою угрозу — убили дядю и сожгли его лабораторию так же, как в случаях с Мерто и Брауном. Казалось невероятным, что кто-то готов убивать из-за такого абстрактного вопроса, как отдаленная перспектива космических полетов.

Но они убивали. Оставался вопрос относительно того, как дядя встретил смерть, находясь под полицейской защитой. Я хотел знать правду.

Когда Ллойд и я высадились на станции Широкой улицы, мы взяли такси и поехали на юго-запад через город в пригород, где находилась Филадельфийская школа науки. Недалеко от университетского городка такси свернуло в обширные лесистые угодья старого владения Мелфордов.

Роща была до боли знакома, с большими дубами и буками и плотным, довольно неопрятным кустарником, как и во времена моего детства. Но старый особняк, который был домом нескольким поколениям Мелфордов, превратился в груду обугленных развалин. Сейчас на пожарище копались несколько полицейских.

Один из них подошел ко мне и Ллойду, когда мы вышли из такси. Это был человек с острым лицом среднего возраста, напряженный и измученный на вид.

— Я — капитан Крейл, — представился он. — А вы, господин Мелфорд?

— Да, а это — доктор Джексон, — представил я своего спутника. — Где тело моего дяди?

— Все, что осталось от него и его слуги, в мертвецкой, — буркнул полицейский.

— Что относительно этого Питера Небо и его сообщников? Вы поймали их? — требовательно спросил я.

Крейл покачал головой.

— Нет, хотя мы уже объявили его в федеральный розыск.

— Я знаю, что вы и четверо ваших людей находились здесь в то время, когда это случилось, — сказал я.

Капитан кивнул, его лицо выражало раздражение и недовольство.

— Мы были здесь, и это заставляет меня чувствовать себя дураком. Пятеро из нас были здесь, чтобы защитить дока Мелфорда… и не смогли. Но я не уверен, что и пятьсот человек вокруг дома спасли бы вашего дядю. Кем бы ни были этот Небо и его дружки, они использовали способ убийства, о котором мы и предположить не могли… Это случилось в три часа ночи, меньше, чем через час после того, как ваш дядя послал вам письмо… Я и четверо моих парней скрывались в кустарнике прямо у дома, и никто не мог подобраться к дому ближе, чем на полсотни футов, не попав к нам на мушку. Говоря правду, я действительно не думал, что вашему дяде что-то угрожает. Мне казалось, что этот Небо просто чокнутый. Кому, кроме психа, могут мешать опыты с ракетами? Но история была слишком серьезна, чтобы отмахнуться, ввиду того, что ваш дядя рассказал нам о немецких и французских ученых, которые были убиты. Мы приняли меры… Я сказал Уилксу, одному из моих парней, каждые пятнадцать минут удостоверяться, что ваш дядя в порядке. Не то чтобы я опасался, что мимо нас кто-то проскочит, но я не хотел рисковать. Сидя в засаде, я видел, что Уилкс выполняет порученное и что Барнетт вышел и отправил письмо, которое ваш дядя написал вам… Барнетт вернулся, все было тихо. В три часа Уилкс рапортовал, что ваш дядя работает с записями в лаборатории, а Барнетт сидит в холле. Спустя две минуты после его рапорта все и произошло… Дом взорвался! За одну минуту весь особняк превратился в огненный вихрь, я никогда раньше и представить такого ужаса не мог!.. Мы побежали к дому, но войти в эту ревущую печь было самоубийством. Ваш дядя и слуга, должно быть, немедленно погибли — мы даже крика от них не слышали. Мы обежали вокруг всего здания, ища поджигателя, но не было никого! Не было даже автомобилей в поле зрения, хотя один из моих ребят, Джанни, говорит, что он действительно слышал удаляющийся шум мотора. Все сгорело дотла за несколько минут, прежде чем пожарные добрались до сюда. Я не могу понять до сих пор, как это возможно. Казалось, дом был выстроен из прессованного пороха… Я послал ребят с рациями, чтобы они прочесали окрестности в поисках этого психа Небо и его подельников, но они никого не нашли. Тем временем я разослал по телетайпу описание Небо во все окрестные города. Я послал запросы также берлинской и парижской полиции о данных по Брауну и Мерто, а затем телеграфировал вам… Теперь, же, господин Мелфорд, я хочу, чтобы вы сказали мне прямо, думаете ли вы, что я и мои люди были небрежны в попытке предотвратить смерть вашего дяди?

Я медленно покачал головой.

— Кажется, не было никакого пути, которым вы, могли бы предотвратили то, что случилось. Но я хочу знать, что действительно случалось. Как банда Питера Небо убивает так стремительно и незримо?

Полицейский беспомощно развел руками.

— Хотел бы и сам это знать. Клянусь, к дому они не подходили.

— Возможно, они сбросили зажигательную бомбу с низколетящего самолета? — предположил Ллойд. — Вы сказали, что один из ваших людей слышал шум мотора.

Полицейский капитан покачал головой.

— Они никак не могли этого сделать. Ночь была темной, хоть глаз выколи, и никакой самолет, даже на его самой малой скорости, не мог бы определить местонахождение дома достаточно точно для бомбометания. Кроме того, двигатель самолета ни с чем не перепутаешь, и мы все услышали бы его. Но шум и треск слышал только Джанни.

Мы посмотрели друг на друга, затем на людей, все еще усердно копающихся в пепле. Вся эта история была слишком странной.

— Мне кажется невероятным, что кто-либо боится самой идеи космических полетов настолько, чтобы убивать! — воскликнул я. — У Небо и его приятелей должен быть какой-то другой повод для этих убийств!

— Не уверен, — хмыкнул Крейл. — Сумасшедшие делают непредсказуемые вещи, и я полагаю, что мы имеем дело с бандой психов.

— Сумасшедшие с одной на всех бредовой идеей? — скептически хмыкнул я. — Сумасшедшие, которые могут совершать преступления неизвестным способом?

— Все же сумасшедшие, я так считаю. Сумасшедшие, больные, решившие, что космические полеты есть богохульство и грех, сумасшедшие, кто преднамеренно убивает всех, кто работает над тем, чтобы сделать межпланетные полеты реальностью. Я послал запросы в психиатрические больницы относительно освобожденных или сбежавших пациентов с подобными идеями. Я ожидаю ответа от них, а также от берлинской и парижской полиции по Брауну и Мерто. Мы могли бы отправиться в отделение ознакомиться с ответами.

Мы согласились на предложение Крейла, и после того, как он раздал указания своим людям, мы отправились в отдел полиции вместе с ним.

В небольшом офисе Крейла его ждали две длинные телеграммы и несколько сообщений покороче, и он прочитал их Ллойду и мне.

Телеграммы были из берлинской и парижской полиции и сообщали детали смертельных случаев доктора Рихарда Браун и Анри Мерто. Смерть доктора Брауна произошла за два года до этого. У него была ракетная лаборатория на краю Берлинского аэропорта, и она, как отмечалось, однажды ночью внезапно сгорела вместе с самим ученым. Полицейская теория гласила, что некоторые из его ракетных топлив загорелись или взорвались внезапно.

Та же самая теория была выдвинута парижским отделом в отношении смерти Анри Мерто четыре месяца назад. Полигон Мерто располагался вне Парижа, но его лаборатория находилась в самом сердце французской столицы, в маленьком двухэтажном кирпичном строении. Оно также, как выяснилось, ночью взорвалось и сгорело, точно прессованный порох, и только обугленные останки Мерто были найдены внутри.

Более короткие сообщения были из психиатрических лечебниц и приютов, они гласили, что у них нет пациентов с навязчивыми идеями относительно межпланетных путешествий, которые были бы освобождены или сбежали в последние годы.

Капитан раздраженно швырнул телеграммы на стол.

— Мы не продвинулись ни на шаг. Мы знали, что все эти смерти дело рук Небо и его банды, теперь мы знаем это точно. И все.

— Никаких сообщений о присутствии Небо из соседних городов? — спросил Ллойд, и Крейл покачал головой.

— Ничего. Как в воду канул, как и не было его никогда!

Мы втроем беспомощно смотрели друг на друга. И тут вошел один из полицейских и протянул Крейлу визитку.

— Профессор Герман фон Гернштейн, Берлин, — прочитал Крейл. — Что он хочет?

— Он говорит, что это касается смерти доктора Мелфорда.

Мы замерли от неожиданности.

— Пригласите его немедленно! — распорядился Крейл.

Профессор оказался человеком среднего возраста, с короткими вьющимися светлыми волосами, глазами, столь же проницательными, как у Крейла, под толстыми линзами очков и обманчиво бесхитростным лицом.

Крейл приветствовал его и кратко представил Ллойда и меня. Глаза Гернштейна сверкнули, когда он услышал мое имя.

— Племянник несчастного доктора Мелфорда! Это хорошо, что я нашел вас так быстро.

— Понимаю, вы здесь, чтобы сообщить нечто об убийстве доктора Мелфорда? — спросил капитан Крейл с надеждой.

— Напротив, — ответил фон Гернштейн. — Я здесь, потому что расследую это убийство, поскольку я занимался расследованиями этих убийств в течение последних восьми лет.

— Прошлые восемь лет? — переспросил Крейл. — Да ведь доктор Мелфорд был убит только вчера вечером.

— Вы меня неправильно поняли, — начал втолковывать немец. — Не гибель доктора Мелфорда я расследую эти восемь лет, но убийство многих ученых, которые умерли, так же как он и по той же самой причине!

— Вы подразумеваете Мерто и Брауна? — вставил я, и тевтонец обернулся ко мне.

— Ах, так вы уже знаете, что смерть доктора Мелфорда, герра Брауна и мсье Мерто связаны?

— Мы знаем, да, — подтвердил я, и тут вмешался Крейл.

— Момент, профессор. Я хотел бы сначала знать, являетесь ли вы уполномоченным следователем или сотрудником полиции.

Немец выудил из своего верхнего кармана маленькую синюю карточку, которую вручил капитану с поклоном.

— Я заведую кафедрой в Берлинском институте полиции, но имею также пост в Отделе науки Берлинской криминальной полиции.

— Прекрасно, — капитан вернул карточку немецкому коллеге. — И вы хотите, чтобы мы сообщили вам детали смерти доктора Мелфорда?

— Думаю, да, — спокойно сказал фон Гернштейн. — Как вы сказали мне, может случиться так, что есть вещи, которые и я могу рассказать вам. Справедливый обмен информацией, не так ли?

Он пытливо смотрел на нас.

— Хорошо, факты мы вам сообщим, — заверил Крейл. — Если бы газеты узнали об этом, им не приходилось бы высасывать сенсации из пальца.

Он кратко перечислил факты, а немец слушал с предельным вниманием. Когда Крейл закончился, синие глаза немца сверкнули холодной сталью.

— Это то, чего я боялся. Прилети я сюда на день раньше, я, возможно, спас бы вашего дядю.

— Вы знали, что будет попытка его убить? — с подозрением спросил Крейл.

— Я предполагал. Неделю назад я прочитал в Журнале Ассоциации Поощрения Науки статью доктора Мелфорда по проблемам космической ракеты, упоминавшую его работу с топливами ракеты и также эксперименты доктора Уинна из Детройта, и тут же и купил билет в Америку на следующем же аэроплане. Я приземлился в Нью-Йорке сегодня, намереваясь отправится в Филадельфию к доктору Мелфорду. Но в газете я прочитал, что доктор погиб на пожаре, который разрушил его дом. Я понял, что они, те, кого вы называете Небо и его сообщники, нанесли удар еще скорее, чем я ожидал.

— Вы собирались предупредить доктора Мелфорда, что они нападут? — спросил Крейл.

Фон Гернштейн поклонился.

— Да, поскольку я знал, что, как только они узнают об исследованиях доктора Мелфорда, а также доктора Уинна, они будут действовать, чтобы остановить их. И у меня был план, как противодействовать этой таинственной преступной группе.

— Но кто этот дьявол, этот Небо? Вы должны знать это, если вы знаете так много об этом, — не выдержал я.

Немец посмотрел на меня серьезно.

— И все же я не знаю этого, господин Мелфорд. Кто такой этот Небо? Сколько у него сообщников? Где его дом или база? Я знаю не больше, чем вы… Но я шел по следу этого человека и его компаньонов в течение восьми лет, и действительно знаю кое-что. Я знаю, что Небо использовал такие имена, как Смарт, Владловский, Каметто и другие, без разбора, и что он и его сообщники, убили по крайней мере, одиннадцать экспериментаторов за эти восемь лет!

— Одиннадцать! Одиннадцать ученых, равнодушно истребленных этим сумасшедшим и его группой? — воскликнул я.

— Не вполне уверен, что он сумасшедший. Но я расскажу вам кратко о его минувших делах… Вы слышали, наверное, о Виллеме ван Хийне, голландском инженере, который был пионером в создании космических ракет? Он послал свои маленькие ракеты в стратосферу выше, чем любой аппарат поднимался прежде. Ван Хийн погиб восемь лет назад. И он погиб в огне, охватившем лабораторию! Ван Хийн был моим другом, и я был в Амстердаме, на его похоронах. Я ничего не подозревал, пока не обнаружил дневник, который он хранил в своей спальне дома. В нем, за два дня до своей гибели, ван Хийн написал, как человек по имени Владловский, странно выглядевший человек с противоестественно белым лицом и зелеными глазами, обратился к нему и предупредил, что он должен прекратить свою работу с космическими ракетами… Тогда Питера Небо звали Владловский… Естественно, ученый отказался — и два дня спустя, он сгорел. Это породило во мне подозрения. Я начал поиски таинственного Владловского. Потом я забросил их, пока наш таинственный враг не напомнил о себе два года спустя, когда погиб англичанин Фексил Морроу. Морроу был лондонским исследователем, возобновившим опыты ван Хийна из-за своего интенсивного интереса к возможности путешествия на Луну или на соседние планеты… Морроу устроил лабораторию на берегу Темзы. С грамотным техником-ассистентом он работал там над моделью космической ракеты. Его лабораторию вместе с ним и ассистентом поглотило таинственное пламя! Я бы не обратил внимания на этот случай, но газеты упоминали усилия лондонской полиции в поисках таинственного зеленоглазого человека, у которого было своего рода препирательство с Морроу накануне странного пожара… Тут я вспомнил бедного Виллема. Этот зеленоглазый был человеком, который сперва убил моего друга, а теперь Морроу? Я отправился в Лондон, чтобы заняться расследованием, и узнал, что на сей раз зеленоглазый человек представился как Смарт. Выйдя от Морроу, он, по словам свидетелей, присоединился к компании из трех человек, поджидавших его на улице… Это означало, что мой Владловский, или Смарт, не работал один, а имел сообщников. Сколько их он имел или имеет, не могу предположить. К тому времени я был убежден, что Морроу и его помощник были убиты, чтобы помешать им продолжить разработку космической ракеты, так же, как и мой голландский друг. Это должно было означать, что группа сумасшедших была, так настоятельно заражена безумным предубеждением против космических полетов, что, не раздумывая, шла на хладнокровные убийства… Следующий экспериментатор в области космических ракет, который встретил смерть, был Красный из Будапешта, восемь месяцев спустя. Потом, более чем год спустя, два японских ученых, которые продвигали схему запуска снаряда в другой мир из огромного орудия, погруженного в кору Земли, был убиты в их лаборатории в Токио. В обоих случаях, Красного и Оюми и Шота, посещал зеленоглазый псих, а потом их лаборатории и их самих пожирал огонь… В последующие годы еще шесть ученых погибли при схожих обстоятельствах. Доктор Уильям Хайес, австралийский ученый, который работал над проектом многоступенчатой ракеты, был следующим. Как обычно, он сгорел, хотя я не знаю точно, посещал ли его таинственный незнакомец… Уверен, что посещал, поскольку эти убийцы кажутся пунктуальными в предупреждении своих жертв и предоставлении им шанса остановить свои исследования… Потом был Сергей Вильсов из Московских лабораторий Советов. Вильсов пытался разработать ракеты для трансокеанских пассажирских полетов и перешел к рассмотрению запуска подобной ракеты в космос. Прибыло предупреждение, чтобы он остановил такие исследования. Когда предупреждение было проигнорировано, Вильсов сгорел. Вскоре за ним последовал Лев Молоков, возобновивший его работы. И за прошлые два года подобные смертельные случаи произошли с доктором Брауном, Анри Мерто и теперь — с доктором Мелфордом. И в каждом случае… — тут глаза фон Гернштейна сверкнули. — …в каждом случае убийство сопровождалось поджогом лаборатории. По моему мнению, это было так сделано, чтобы человек и его работа погибли бы вместе. Ни одно из этих преступлений не было раскрыто, но каждый раз это случалось в течение ночи… Кроме того, в каждом случае ученому пытались дать шанс остановить его работу. Злоумышленник, под разными вымышленными именами, обращался к ним и предупреждал, требуя прекратить все исследования, ведущие к космическому полету. Все эти одиннадцать проигнорировали это предупреждение, и все погибли… Я, возможно, был бы в состоянии спасти некоторых из них, предупредив, но ни разу не успел. Поскольку в каждом случае предупреждение и убийство имели место почти непосредственно после того, как становилось публично известным, что данный ученый был занят в исследованиях проблемы космической ракеты. Очевидно, Небо и его компаньоны постоянно просматривают научные журналы и газеты и не пропускают таких новостей, и очевидно они действуют сразу! — Немец развел руками и потянулся. — Теперь вы все знаете, — закончил он. — Одиннадцать экспериментаторов, убитых этим Небо и его бандой, решившей навеки приковать человечество к Земле. И банда эта неуловима!

Мы слушали нашего гостя с нарастающим изумлением.

— Ей-богу, это невероятно! Шайка сумасшедших, уничтожившая одиннадцать ученых! — воскликнул Крейл.

— Но они действительно сумасшедшие? — поинтересовался Ллойд. — Профессор, а у этих людей не может быть никакого неизвестного нам повода для этой серии убийств? Может, тут дело вовсе не в навязчивой идее?

Немец медленно покачал головой.

— Много раз я задавал себе этот вопрос. Иногда мне кажется, что только самые сумасшедшие из сумасшедших были бы способны на такие убийства. А в других случаях я чувствую, что за этими преступления скрыта какая-то большая тайна, к открытию которой мы даже не приближаемся.

— Хорошо… Независимо от того, каковы мотивы этой банды, наше дело изловить их, — объявил капитан Крейл. — Есть у вас какая-нибудь идея относительно того, как это сделать?

Гернштейн кивнул.

— У меня действительно есть идея, та, которая привела меня в Америку. Я хотел попробовать это с доктором Мелфордом, но опоздал… Мы можем попробовать это с доктором Уинном, другим экспериментатором, упомянутым в статье покойного Мелфорда… Моя идея была в том, что банда нашего зеленоглазого ракетоненавистника рано или поздно доберется до Мелфорда, когда они узнают о его работе, и попросит его остановить это, поскольку они всегда поступали так. Я хотел убедить доктора Мелфорда устроить на них засаду… Увы, я опоздал. Но мы можем сделать это с помощью доктора Уинна. Рано или поздно Небо и его подельники предупредят доктора Уинна, выставят ему свой ультиматум. Мы же будем сидеть в засаде и возьмем их тепленькими!

— Отличная мысль, профессор! — воскликнул капитан Крейл, и его глаза загорелись. — Я никогда не думал об этом, но это даст нам реальный шанс поймать Небо, и как только он окажется в наших руках, мы сможем арестовать и остальную часть банды!

— Но не пора ли уже связаться с доктором Уинном? — спросил Ллойд. — Нет никаких гарантий, что таинственный Небо уже не вышел на него!

— Правильно. Я свяжусь с ним по телефону немедленно, если он согласится, мы можем отправиться в Детройт, — решительно объявил Крейл.

Он схватил телефон, и через несколько минут связь с Детройтом была установлена. Центральная Детройта сообщила, что прислуга доктора Уинна сказала, что ученый был этой ночью в его лаборатории в одном из зданий Детройтского научного колледжа и что она соединит нас с ним.

Через несколько секунд тонкий и несколько нервный голос раздался из трубки.

— Это — доктор Харрис Уинн. Что вы хотите?

— Доктор Уинн, это — Филадельфийский отдел полиции, капитан Крейл. Вы знаете о смерти доктора Мелфорда?

— Да… Да… Прискорбный несчастный случай. Мелфорд был прекрасным человеком. Но зачем вы звоните мне?

— Мы уверены, что смерть доктора Мелфорда не была несчастным случаем, — объявил Крейл без предисловий. — Мы полагаем, что убийца, или один из них, мог обратиться к вам, и мы хотим договориться, чтобы задержать его.

— Убийца доктора Мелфорда обратится ко мне? Но зачем?

— Доктор Мелфорд был убит группой сумасшедших или фанатиков, которые борются против создания космических ракет, против самой идеи межпланетных полетов. Их лидер, который назвал себя Питером Небо, требовал от покойного прекратить исследования и выдвинул ему ультиматум…

— Но ко мне тоже приходили с таким ультиматумом! — ответил доктор Уинн.

Мы вскочили на ноги.

— Уже? Кто приходил к вам? — взволнованно воскликнул Крейл.

— Он назвал себя Уолтером Эннисом, маленький, коренастый…

— У него были необычно бледное лицо и зеленые глаза? — не унимался Крейл.

— Да, это описывает его довольно точно. Он рассказывал какую-то нелепую историю об организации, настроенной против экспериментирования в области космической ракеты, и потребовал, чтобы я остановил свои исследования. Я показал ему на дверь.

— Доктор Уинн, это был убийца, глава банды, уничтожившей минимум одиннадцать ученых! — прокричал капитан Крейл.

— Прикажите ему немедля покидать свою лабораторию; скрыться в другой части города! — воскликнул фон Гернштейн, сверкнув глазами. — Он находится в смертельной опасности!

— Выйдите из лаборатории, из здания! — кричал в трубку Крейл. — В любой момент эта банда может выполнить свою угрозу!

— Но я не понимаю… — начал Уинн, но внезапно прервался. — Мой Бог, это… — раздался приглушенный крик, следом наступила тишина.

— Что это?.. Что случилось? — надрывался в трубку Крейл.

Телефон был безмолвен как могила. Крейл ожесточенно дозванивался до Центральной.

— Оператор! В чем дело? — безумствовал Крейл.

— Я не знаю; линия внезапно отключилась, — ответил оператор. — Один момент, пожалуйста, я узнаю, в чем дело.

В тишине и напряжении мы ждали ответа, словно приговора. И потянулись бесконечно долгие и страшные минуты, прежде чем мы услышали голос оператора из Детройта снова, на сей раз голос этот был взволнованным.

— Катастрофа! Взрыв и пожар! — сообщил оператор. — Здание колледжа, где находился ваш абонент, разрушено огнем неизвестной природы!

— Что известно о докторе Уинне? — прокричал Крейл.

— Есть сообщение, что было только двое в здании — ученый и швейцар! Ни одному из них не удалось спастись. Если вы подождете…

Но капитан уже положил трубку. Его лицо было белым.

— Опять опоздали, профессор фон Гернштейн. Буквально на часы. Доктор Уинн мертв.

Глаза Гернштейна наполнил лютый холод.

— Двенадцатый… Еще одна жертва таинственной банды. И единственный шанс поймать негодяев упущен!

Глава 3

Будучи полицейским, а не писателем, я не хотел вообще браться за перо. Но другие, молодой Мелфорд, профессор фон Гернштейн и доктор Джексон, настояли, что я лучше всего смогу описать ход нашего расследования. Так что, заранее прошу прощения за стиль. До сих пор я писал в основном протоколы.

Я признаю, что той ночью, 2 июня, узнав о гибели Уинна, я был выбит из колеи. Такого еще никогда не происходило со мной, чтобы преступник наносил новый удар так быстро, а я не успевал это предотвратить. Я чувствовал определенную ответственность за гибель доктора Уинна.

Кроме того, я все еще чувствовал себя ответственным более или менее за убийство доктора Мелфорда. Конечно, как признал Артур Мелфорд, преступники использовали странную и непонятную технику нападения. Но все равно никакому полицейскому, к которому обращаются за защитой, не нравится видеть, как человека убивают у него на глазах, а он ничего не может сделать.

Я твердо решил поймать этого сумасшедшего Питера Небо, или как его там, даже если на это уйдет десять лет. Это решение окрепло, после того как фон Гернштейн рассказал мне о восьми годах художеств этого маньяка и гибели одиннадцати ученых от его рук. Но идея арестовать его, устроив засаду у Уинна, показалась мне гениальной.

Гибель Уинна прямо во время разговора с нами нас очень сильно подкосила.

Первые новости от детройтского оператора, скоро дополнила детройтская полиция.

Здание, где находился Уинн, было мгновенно охвачено огнем сверху донизу, так что у ученого и швейцара не было ни единого шанса на спасение.

Никакие автомобили не были замечены уезжающими оттуда во время или после пожара. Никто не сообщил о наблюдении человека, подпадающего под описание Питера Небо. Детройтская полиция обещала провести облаву на него при моем запросе, но у меня было мало надежды на успех.

Когда я закончил говорить с ними, я посмотрел на других. Младший Мелфорд и доктор Джексон были бледны, но профессор фон Гернштейн казался более разочарованным, чем потрясенным.

— Упустили шанс поймать этого демона! — воскликнул он. — Знать бы раньше!

— Бессмысленно сожалеть о неслучившемся. Нужно найти следы господина Небо и остальных, прежде чем они снова начнут убивать.

Ученый криминалист покачал головой.

— Мой друг, в непосредственном будущем не будет больше убийств. По той простой причине, что Мелфорд и Уинн были единственными выдающимися экспериментаторами в области космических ракет, поэтому пока новые экспериментаторы не приблизятся вплотную к решению проблемы межпланетного путешествия и не привлекут внимание этих сумасшедших, у тех не будет никакой причины действовать. Но когда мы услышим о таких ученых, мы не будем медлить. Мы окружим их людьми, которые смогут захватить того из банды, кто явится с ультиматумом. И как только у нас будет один из них, даже только один, мы сможем найти других.

— Вы собираетесь ждать, пока другие ученые не приблизятся к созданию космической ракеты и использовать их, чтобы заманить маньяков в ловушку? — спросил Артур Мелфорд.

Немец кивнул.

— Это все, что мы можем. Это может означать долгое ожидание, но рано или поздно шанс выпадет, и мы, возможно, уничтожим раз и навсегда эту организацию безумных убийц.

Я уставился на них, как на идиотов.

— Господа, вы, может быть, и гении чистой науки, но в полицию работать я бы вас не взял! Нам не надо плохих полицейских! Это ж додуматься надо — ждать годами, пока кто нибудь из ученых не привлечет внимания банды психов!

— Что же еще можно сделать? — спросил Артур.

— Что? — передразнил я. — Вы никогда не слышали о тонком искусстве ловли на живца? Разве вы не предполагаете, что психа или банду психов можно поймать так же, как гангстера или бандита?

— На живца? — воскликнул Мелфорд. Его лицо просияло. — Думаю, я понял, что вы подразумеваете! Вы хотите заставить некоего ученого изобразить, что он серьезно занят экспериментами по созданию космической ракеты, и что это…

— Привлечет внимание Небо и его дружков маньяков, — закончил я.

— И когда они придут требовать прекращения исследований, их будет ждать познавательная встреча с крепкими ребятами в полицейской форме!

— Это превосходно! Капитан, я поздравляю вас… Это будет означать конец этой банды! — воскликнул фон Гернштейн.

— Не будем торопиться с поздравлениями, лучше займемся делом, — ответил я. — Первое необходимое действие состоит в том, чтобы найти ученого, готового издать материал о его важных экспериментах по созданию космической ракеты. Это должен быть ученый первоклассной репутации, чтобы Небо и его бригада не заподозрили обмана.

— Это будет довольно трудно, — сказал доктор Джексон. — Ученые столь ревностно относятся к своим научным репутациям, что большинство из них откажется рисковать стать объектом насмешек, выступив с заявлениями, которые в дальнейшем не смогут подтвердить.

Я усмехнулся в ответ.

— Я знаю одного ученого с безукоризненной научной репутацией, который сделает это, как я думаю. Доктор Ллойд Джексон.

— Я? — простонал он — Вы хотите, чтобы я объявил, что я экспериментировал с космическими ракетами?

— Да, я имею в виду именно это, — продолжал я. — У вас достаточно научного авторитета, чтобы заставить Небо и компанию поверить вашим утверждениям. Они примчатся, чтобы предупредить вас прежде, чем убить, — а мы будем ждать их с распростертыми объятиями.

Доктор Джексон размышлял лишь мгновение.

— Хорошо, я сделаю это.

— Спасибо, Ллойд, — сказал Артур Мелфорд с благодарностью. — Я готов взять на себя любые обязанности в этом деле тоже.

— Все мы готовы — согласился я. — Теперь какие заявления вы собираетесь сделать? Они должны быть достаточно смелыми, чтобы заставить банду явиться.

— Если вы разрешите, предложение: почему бы не сообщить в прессе, что вы открыли метод высвобождения ядерной энергии, огромной силы распада атомов, и что вы намереваетесь использовать эту энергию сначала в космической ракете, чтобы достигнуть близких планет? — предложил фон Гернштейн.

Мелфорд-младший был от этой идеи в восторге.

— Это они точно не проигнорируют! Поскольку это означал бы, если бы это было правдой, огромный научный шаг вперед к возможности межпланетного путешествия.

Джексон скривился.

— Это будет означать крах моей научной репутации — полный и окончательный! Ядерная энергия!.. Но я с вами.

— Хорошо! Теперь я предлагаю, чтобы вы немедленно возвратились в Нью-Йорк, доктор Джексон, и приблизительно через два дня с этого времени сообщили о своем открытии газетам. Открытие должно получить гласность. Мы будем там с вами со времени, как вы объявите об этом. Тем временем я договорюсь получить отпуск здесь и взять несколько моих людей с собой, а господин Мелфорд сможет заняться похоронами своего дяди. Ещё полагаю, что все мы, включая профессора фон Гернштейна, присоединимся к вам непосредственно перед тем, как вы сообщите миру о своем эпохальном открытии, и будем рядом постоянно. У вас есть личная лаборатория в Манхэттенском университете? — добавил я, изложив общий план.

Доктор Джексон кивнул.

— Да, на верхнем этаже здания факультета физики.

— Хорошо, вы в ваших заявлениях можете намекнуть на факт, что образцы двигателя для космической ракеты и формулы ядерной энергии находятся в вашей лаборатории и что вы работаете там ночь и день. Таким образом, Небо будет знать, где найти вас. А мы засядем там, и когда он изволит явиться, мы схватим его, или убьем, если не сможем схватить.

После некоторых уточнений план был принят. Доктор Джексон возвратился в Нью-Йорк той же ночью.

Профессор фон Гернштейн и Артур Мелфорд остались в Филадельфии со мной, и на следующий день, 3 июня, были похороны останков доктора Мелфорда и его слуги. И мы втроем пришли на эту скорбную церемонию.

Утром 4-го мы уехали в Нью-Йорк, с нами отправились трое из моих людей: Уилкс, Джанни и Мак Клоски. Начальство предоставило нам отпуск неопределенной длины. Без сомнения нью-йоркская полиция сотрудничала бы вплоть до выделения своих людей, но у нас не было времени на то, чтобы вводить их в курс дела, объясняя, что за «случайными» пожарами сокрыт зловещий и таинственный заговор.

Мы добрались в Нью-Йорк перед полуднем и отправились прямо в Манхэттенский университет. Из-за летних каникул университет выглядел заброшенным и пустым.

Артур привел нас к зданию факультета физики — большому квадратному серо-каменному зданию на западном краю университетского городка. Мы вошли и дошли до личной лаборатории доктора Джексона, где он ждал нас.

В одном конце лаборатории был маленький кабинет, и именно там мы хотели устроить засаду после публикаций Джексона, в ожидании загадочной банды. Джексон разместил там несколько раскладушек и солидный запас консервов, поскольку ожидание могло оказаться долгим.

После того как я счел все это удовлетворительным, мы разместились в офисе; доктор Джексон позвонил четырем ведущим нью-йоркским газетам и сказал, что у него есть важные новости, чтобы сообщить их читателям. Они ценили Джексона и пообещали прислать репортеров сразу. Фактически четыре репортера и фотограф появились меньше чем через час. Доктор Джексон принял их в лаборатории, но мы наблюдали за происходящим сквозь щель в дверях нашего убежища.

Я боялся, что естественное отвращение доктора Джексона к научным мистификациям могло помешать, но он отлично вжился в роль. Внушительным голосом он сообщил гостям, что открыл тайну управления процессом распада атомов и что хочет использовать ядерную энергию в новом проекте космической ракеты, которую он собирается построить.

Репортеры были очень взволнованы.

— Вы могли бы устроить своего рода демонстрацию, доктор Джексон? — умолял один из них. — Это обещает стать величайшей сенсацией.

— Я намереваюсь устроить полную демонстрацию моего открытия, но, чтобы продемонстрировать двигатель на ядерной энергии наглядно, а не как просто показание приборов, я должен буду устроить полевую лабораторию в некоторой менее плотно населенной области, чем наш город. Силы, освобожденные этим процессом, слишком ужасны, чтобы рисковать жизнью десятков миллионов наших сограждан.

— Но, доктор, почему вы хотите применить свое открытие в строительстве космических ракет, а не более прозаичных целях? — спросил другой. — Ядерная энергия перевернет весь мир, если она будет применена в промышленности.

— Я знаю, — ответил доктор Джексон совершенно серьезно, — но я рассматриваю вопрос космической ракеты, возможность путешествия к иным мирам, как вопрос самой большой важности. Я хочу использовать ядерную энергию сначала для реализации этой заветной мечты Человечества.

Посыпался град вопросов, на которые Джексон едва успевал отвечать. Он обещал демонстрацию ядерной энергии в течение нескольких недель, как только построит более надежный аппарат. Он также сказал, что работает каждый день и большую часть ночи над проектом атомного космолета.

Журналисты уехали, очевидно, стремясь в свои редакции с сенсацией века в кармане, а мы вылезли из своего укрытия.

— Вы услышали, сколько псевдонауки я впарил им? По крайней мере, это должно стать величайшей из газетных уток — самой жирной и жареной!

Артур Мелфорд расхохотался.

— Да уж, Ллойд. Я могу представить, как вытянутся лица наших коллег, и даже могу представить их комментарии на твой бред, когда он будет опубликован.

— Да, меня порвут, — вздохнул Джексон с сожалением. — Но вы думаете, что это привлечет Небо со товарищи?

— Несомненно. Если они выследили тех других ученых только потому, что те экспериментировали с космическими ракетами, они, конечно, примчатся сюда, когда услышат, что вы обнаружили источник ядерной энергии для использования в такой ракете, — подтвердил фон Гернштейн.

— Они прибудут, и мы должны быть готовы. С этого времени по крайней мере двое из нас будут нести стражу, и у всех нас есть оружие. Когда Небо и его приятели обнаружатся, они не уйдут, — подытожил я.

Мы ждали. Я решил, что четыре копа на маленькую лабораторию — это перебор, и разместил двоих, Джанни и МакКлоски, дежурить возле парадного и заднего входов, на первом этаже здания. Администратору здания Джексон объяснил, что это охрана от любопытствующих бездельников.

Артур Мелфорд, Уилкс, фон Гернштейн и я оставались в небольшом офисе. Мы были все вооружены, и двое из нас постоянно находились на посту.

Нью-йоркские газеты ночью от 4 июня вышли с кричащими заголовками и материалами о ядерной ракете Джексона на первой полосе. Мы прочитали статьи той ночью, Джексон через администратора приобрел все газеты.

Утверждение доктора Джексона, достаточно сенсационное само по себе, стало еще более сенсационным стараниями газет. Они раздували все, что он заявил, до невероятнейших масштабов. Электричество в неограниченных количествах, горстка топлива для кругосветного путешествия огромного лайнера — и все это в ближайшие годы! И еще более замечательно — доктор Джексон хотел использовать ядерную энергию сначала при запуске ракеты в космос к иным мирам.

Авторы статей разворачивали очень яркие и образные картины атомной ракеты Джексона, совершающей круиз по мирам Солнечной системы, возможных жителей таких планет, как Марс или Венера, будущих рейсовых ракет между различными планетами и Землей. Газеты предполагали, что земные колонии будут скоро основаны на планетах, которые окажутся пригодными для жилья. Все это следовало из открытия доктора Джексона.

Ученые, у которых попросили комментарий, имели различные мнения. Некоторые утверждали, что было весьма возможно, что доктор Джексон разработал способ получить ядерную энергию, но что идея сделать ее первым использованием приведение в действие космической ракеты была необоснованной. Другие заявили напрямую, что они не верят в предполагаемое открытие. Большинство из тех, кого спросили, избегали определенности. Вообще складывалось впечатление недоверия среди ученых.

Но общественность, или, по крайней мере, большая часть ее, казалось, верила. Той самой ночью начался поток любопытствующих, чудаков, репортеров и изобретателей, это продлилось в течение следующих четырех дней. Они устремились вверх в лабораторию, чтобы расспросить и обеспокоить д-ра Джексона, и он должен был по необходимости принимать их всех, так как мы не могли сказать, когда среди них мог бы прибыть загадочный убийца.

Четыре дня мы наблюдали монотонный поток странностей рода человеческого. Джексону было проще, он отвлекался от посетителей на свою настоящую научную работу. Четыре дня он не покидал лабораторию. На пятый день поток его посетителей начал потихоньку ослабевать, поскольку первая сенсация уже прошла. Мы постоянно оставались на часах. Я был уверен: злоумышленник придет…

Вечером пятого дня мы съели импровизированный ужин, и затем доктор Джексон возвратился в лабораторию, чтобы продолжить работу, в то время как фон Гернштейн и я заступили на дежурство. Уилкс и Мелфорд, которых мы сменили, легли спать. А мы сидели у двери, наблюдая, как Джексон возится со своими пробирками. Незадолго перед полуночью мы услышали то, что показалось нам ударом во внешние двери лаборатории. Джексон пошел, чтобы открыть двери, и я увидел двоих, шагнувших в лабораторию. Немедленно я ощутил, что они не были обычными посетителями, поскольку о них не сообщили с проходной первого этажа. И когда они оказались в ярко освещенной лаборатории, я увидел, что конец нашего ожидания настал.

Первым из этих двух мужчин был Питер Небо! Мне хватило одного взгляда на его приземистую фигуру, облаченную в дорогой темный костюм, коротко подстриженные темные волосы, противоестественно матово-белое лицо и руки и на его зеленые глаза, чтобы опознать его. И его компаньон, возможно, был ему братом-близнецом, поскольку выглядел как его копия! Я поднялся на ноги, сжав в руке свой пистолет. Фон Гернштейн тоже был готов к схватке, с оружием в руках и горящими глазами под толстыми линзами очков.

Я видел, что доктор Джексон также признал своих гостей, но ничем не выдал своего знания.

— Вы — доктор Ллойд Джексон? — спросил Питер Небо вежливо. — Меня зовут Кларк, и я с моим братом желаем видеть доктора Джексона.

Джексон кивнул.

— Что именно вы хотите, господа? Я доктор Джексон, — сказал он спокойно.

— Мы желали узнать, доктор Джексон, правда ли то, что газеты заявили, что вы обнаружили метод практического использования ядерной энергии и намереваетесь использовать его, чтобы построить космическую ракету?

— Да, газетные репортажи верны. Я имел успех в овладении энергией ядра и решил использовать ее сначала таким образом.

События начали разворачиваться с головокружительной быстротой. Я был готов влететь в лабораторию вместе с фон Гернштейном. Я ожидал, что маньяк будет предупреждать Джексона, требовать, чтобы он прекратил свои исследования.

Вместо этого Питер Небо прокричал что-то на неизвестном языке, и одновременно он и его компаньон схватили Джексона и потащили к двери лаборатории! Они похищали Джексона, вместо того чтобы предупредить его!

Немедленно мы начали стрелять, и наши пули поразили сообщника Питера Небо. Он упал с гортанным криком, но в тот же миг полдюжины приземистых мужчин с белыми лицами ворвалась в лабораторию из коридора!

Четверо из них схватили Джексона и выволокли его из лаборатории, в то время как другие двое нацелили на нас металлические стержни. Из этих стержней ударили тонкие струи прозрачной жидкости, и хотя они промахнулись, стену под действием этой жидкости вмиг охватило яростное пламя!

Потом они бросились бежать, фон Гернштейн и я стреляли, но промахнулись в дыму и пламени, пожирающем стены лаборатории. Я услышал топот бегущих ног, поднимающихся по лестнице, которая вела к крыше! Уилкс и Артур Мелфорд выскочили из офиса, пробужденные шумом, с пистолетами в руках, Джанни и МакКлоски подбежали снизу.

— МакКлоски и Джанни — за огнетушителем! — завопил я. — Остальные — за мной!

Мы понеслись по лестнице вверх, словно за нами гнались все черти ада.

— Что случилось? — закричал Артур.

— Небо и его бригада схватили Джексона и потащили на крышу!

Пока мы мчались вверх по лестнице, мы услышали трещащий звук, быстро замирающий в вышине. Мы влетели на крышу, и даже в темноте потребовался только момент, чтобы убедиться, что она была пуста!

Артур Мелфорд вопил, указывая на запад. Там, сквозь марево огней вдоль Гудзона, мы увидели на мгновение искру мерцающего серебра, которая исчезала вдали, как раз когда мы увидели ее.

— Они избежали неприятностей с Ллойдом! У них был самолет на крыше, они удрали на нем! — кричал Мелфорд.

— Самолет?! Вот как они вошли в здание — спустись, крыши! Но как можно посадить самолет на крышу? — воскликнул я.

— Бог знает, но они так или иначе сделали это!

МакКлоски и Джанни появились на крыше, грязные и с одышкой.

— Мы погасили огонь, — сообщили они.

— Они сбежали?

— Да. Но почему они похитили Джексона, вместо того чтобы попросить его остановить исследования, как всех других ученых? Небо похитил его, чтобы убить его?

— Нет, я думаю, что нет. Скажите мне, вы заметили, что компаньон Небо, которого вы убили, и та полдюжина других похожи друг на друга, как близнецы? — встревоженно пробормотал профессор.

— Они все на одно лицо. Приземистые, с белым лицом, зеленоглазые, но что это значит? — недоуменно спросил я.

— Я думаю, что это означает многое. Я думаю, что это может объяснить всю эту тайну, которая в течение восьми лет озадачивала меня. Быстрей, мы спустимся и исследуем того, в которого вы стреляли и чье тело они оставили, где оно упало.

Мы возвратились к лаборатории, которая была ужасно сожжена, но больше не горела. Тело компаньона Небо лежало у двери, где оно упало, и все мы встали на колени вокруг него.

Труп выглядел противоестественно странно. Его зеленые глаза уставились в потолок, круглое отверстие выше одного глаза показывало, куда моя пуля вошла. Его лицо и руки сохранили их неестественную мертвую белизну.

Профессор порылся в карманах одежды покойного. Он вытянул оттуда несколько предметов, которые мы осмотрели. Один из них был плоским металлическим стержнем с подобной спусковому механизму скобой на одном конце. Явно это был таинственный огнемет, действие которого мы уже видели.

Другой предмет, который мы долго вертели в руках, был небольшим, но сложным цилиндрическим механизмом со множеством проводов и диафрагм, назначение которого ни один из нас не смог понять. Еще обнаружилась продолговатая серебристая металлическая пластина в несколько дюймов длиной, с картой Земли в проекции Меркатора.

Карта была исчерчена линиями, которые пылали светом, как если бы были нанесены радиевой краской. Эти линии исходили из одного пункта в восточном Лабрадоре приблизительно к десяти или двенадцати пунктам, распределенным по поверхности Земли. Вдоль каждой линии была надпись неизвестными никому из нас буквами.

— Что означает эта земная карта? Вы можете понять что-нибудь из этого? — спросил я.

— Да, — фон Гернштейн от волнения говорил с сильным акцентом. — Но я могу больше сказать про этого человека непосредственно, чем про его карманы!

Мы задохнулись от изумления. Профессор схватил коротко подстриженные темные волосы мертвеца и внезапно снял их с головы! Темные волосы были париком, и его удаление обнажило выглядящую мокрой лысую голову с зеленой кожей. И эта выпуклая зеленая голова была мягкой, черепа не было, палец профессора вмял ее на дюйм!

Наше замешательство и ужас стали ещё сильнее, когда немец снял одежду с мертвеца, и мы увидели, что все его тело, кроме его лица и рук, было покрыто сырой зеленой кожей. Более подробная экспертиза показала, что белизна лица и рук происходила из-за слоя белой краски, под которой скрывалась все та же зеленая кожа!

Это тело с зеленой кожей было весьма странным. Скелета не было вообще, его заменял плотный слой мускулов, своего рода мышечный панцирь. Ноги и руки были ни больше ни меньше как большие щупальца, которые, впрочем, заканчивались подобием кистей и стоп. Уши этой твари отличались по внутренней структуре от человеческих зубы во рту были искусственными, очевидно, вставленными, чтобы позволить воспроизводить человеческую речь.

— Не сомневаюсь, что вскрытие этого тела покажет, что это существо является полностью беспозвоночным и что циркулирующие, пищеварительные и нервные системы будут найдены радикально отличными от систем человека, — подытожил профессор.

Он встал, металлическая мировая карта с ее пылающими линиями была зажата в его руке. Мы тоже поднялись, потрясенные и напуганные.

— Но тогда кто это? — изумленно спросил я.

— Вы правы, капитан Крейл — спокойно ответил профессор. — Хотя оно, кажется, развило почти человеческую форму, земная эволюция не могла породить его.

— Вы подразумеваете, что это существо и остальные, что Небо и его дружки…

— Я подразумеваю, что Небо и его партнеры не могут быть существами с Земли. Они — создания из другого мира, инопланетяне.

Глава 4

При подготовке этого отчета о моем похищении и последующих события я предпринял тщательные усилия строго придерживаться фактов даже в деталях. Важность этого очевидна, теперь, когда понятно, что мое похищение и последовавшие за ним события, представляют собой первый сознательный контакт между жителями Земли и жителями другого мира, между людьми и их братьями по разуму.

Той ночью, когда я открыл дверь своей лаборатории двум гостям, которые стучали в нее, у меня не было, конечно, никакого предчувствия той поразительной правды, которая мне вскоре открылась. Но я действительно знал, что оказался перед Питером Небо и одним из его сообщников. Описания оказались точны: этот приземистый человек с темными волосами, противоестественно белым лицом и зелеными глазами не мог быть не кем иным, как главарем банды, которая убивала экспериментаторов в области ракетостроения. Другой был его копией, так что я решил, что это был его брат.

Когда я признал, что обнаружил источник ядерной энергии и хочу использовать ее в космической ракете, я ожидал требования немедленно прекратить исследования. Я знал, что капитан Крейл и профессор фон Гернштейн начеку, и прежде чем Небо закончит свой ультиматум, бандитов схватят. Но, вместо предъявления ультиматума, меня скрутили и потащили к двери. Я услышал крик капитана Крейла и выстрелы. Сообщник Небо выпустил меня и рухнул. Но Небо продолжал держать меня с силой, которая даже тогда казалась мне сверхчеловеческой, и в ответ на его крик полдюжины его двойников ворвались в лабораторию.

Четверо из них схватили меня и, скрутив так, что я не мог сопротивляться, выволокли из лаборатории. Я услышал крики капитана Крейла и фон Гернштейна, и услышал также внезапное потрескивание огня, пока меня несли вверх по лестнице к крыше. Всю дорогу Небо торопил своих сообщников, крича что-то на странном, неизвестном мне языке. Наконец, мы оказались на крыше.

В темноте я смог разглядеть только то, что меня несли к длинному сигарообразному металлическому аппарату, стоявшему на крыше. Я пинался и боролся, но походил на ребенка в руках похитителей. Они подтащили меня к круглому отверстию люка в металлическом корпусе, по очереди забрались внутрь сами, впихнули меня; странный трещащий звук раздался из-под днища машины, и через маленький иллюминатор в крышке люка я увидел, что крыша уменьшалась, поскольку мы уносились в ночь.

Главарь выкрикнул что-то, и меня отпустили. Я ошеломленно озирался вокруг.

Каюта, где я оказался, была единственным помещением, так что я стоял в центре своего рода полой металлической субмарины сорока футов длиной. Помещение было ярко освещено изнутри, и было несколько маленьких иллюминаторов. Интерьер был загроможден множеством странных приборов и механизмов, но вначале показался мне очень просторным.

Питер Небо пристально смотрел на меня своими зелеными глазами. Вокруг меня стояли еще шесть его сообщников. Мурашки побежали у меня по коже, когда я обнаружил, что все они точные копии друг друга по внешности: зеленоглазые, с белой кожей, с черными волосами и с приземистым телом. Все наблюдали за мной пристальными, но абсолютно равнодушными, рыбьими взорами. Два других их двойника сидели в носу машины, у панели управления, покрытой рычажками и маленькими колесами.

Главарь опять произнес какую-то команду. Он обратился на неизвестном языке к моим конвоирам. Получив приказ, все, кроме двух из них, разошлись; двое оставшихся нацелили на меня металлические стержни, вероятно, оружие. Тогда Небо обратился ко мне на английском.

— Не тревожьтесь, господин Джексон. У нас нет никакого намерения повредить вам.

— Почему вы похитили меня? Кто вы? Куда вы тащите меня? — вопросы сыпались из меня, и я уже почти утратил самоконтроль.

— Ответ на эти вопросы может занять больше времени, чем вы думаете. Я удовлетворю пока ваше любопытство, сказав, что у нас есть причины схватить вас.

Я начинал приходить в себя, и во мне закипала ярость.

— Те же самые причины, вероятно, побудили вас убить дюжину других ученые, я предполагаю? — со злой иронией в голосе спросил я.

В зеленых глазах мелькнула тень удивления.

— Вы знаете, что мы убили их?

— Да, я знаю, что вы убили двенадцать замечательных ученых, от ван Хийна до Мелфорда и Уинна. Почему вы убили всех этих экспериментаторов?

Небо рассматривал меня в течение минуты своими непостижимыми зелеными глазами, пристальными и равнодушными одновременно.

— Постараюсь объяснить всю эту историю вкратце. И, будьте уверены, что вас мы убивать не намерены.

Он отвернулся от меня и направился к носу машины. Я видел, что он переговорил с двумя пилотами. После этого руки пилотов забегали по рычажкам и колесикам пульта, и наш воздушный корабль заложил резкий поворот, так что я ощутил приступ головокружения и тошноты.

Я выглянул в иллюминатор. Далеко-далеко внизу, в темноте, я различил два небольших скопления огней, которые, я знал, должны были быть городами. Я понял, что наша машина мчалась на невероятной скорости, хотя единственными звуками были непрерывный треск двигателя и тонкое завывание ветров снаружи. Глядя вверх на звезды, я скоро обнаружил, что мы направляемся на север. Было очевидно, что сначала мы летели на запад и затем, оставив Нью-Йорк далеко позади, изменили курс.

Я озирался, пытаясь понять, какой двигатель приводит наше судно в движение. Расположенные вдоль бортов, громоздились большие цилиндрические резервуары, и от них тяжелые патрубки бежали к носу и корме, а также вниз. От этих труб, которые уходили к корме, и исходил мягкий треск. Это и был, очевидно, двигатель нашего корабля. Каждый резервуар был соединен кабелем с пультом управления. Я также разглядел меньшие квадратные резервуары, связанные с металлическими трубками, которые были установлены возле иллюминаторов. Трубки торчали наружу, как стволы пулеметов. Вернувшись из носа корабля, Небо вновь уставился на меня.

— Вы задаетесь вопросом, как действует этот летающий аппарат? В цилиндрических резервуарах под громадным давлением содержится определенный газ. Этот газ выбрасывается наружу через дюзы. И, таким образом, отдача от дюз в днище машины держит нас в воздухе. Кормовые дюзы толкают нас вперед, носовые могут использоваться для того, чтобы тормозить у цели.

Я кивнул. В мои планы входило узнать как можно больше.

— А это что? — спросил я, указывая на квадратные резервуары с трубками-стволами.

— Оружие, резервуары жидкости, химически составленной так, что почти любой отчасти неметаллический материал, которого она касается, вспыхивает. Мы используем эту жидкость, распыляя, а также имеем маленькие ручные огнеметы.

— Так вот как вы убивали ученых! — воскликнул я.

— Да, мы просто подлетали темной ночью к зданию, которое хотели разрушить. Зависнув немного выше него в темноте, мы просто распыляли воспламенитель.

— Вот как вы делали это! — повторил я. — Я думал о самолете, но самолет не может висеть на одном месте, и звук его мотора… — я прервался, а потом продолжил: — Но почему вы делали это? Зачем вы убивали их и похитили меня?

— Доктор Джексон, каждый из тех ученых, кого мы уничтожили, проводил эксперименты, которые могли бы помочь реализовать межпланетное путешествие, — объявил Питер Небо.

— Мы уничтожили их, после того, как они отказались остановить свою работу, потому что мы настроены против таких путешествий. Мы никогда не позволим людям создать космические ракеты, или что-то, что позволит им путешествовать к другим планетам.

— Но какова причина для того, чтобы быть настолько против посещения людьми других планет? Мы думали, что вы были сумасшедшими с навязчивой идеей, но сумасшедшие не могут построить ракетный флайер. У вас должны быть серьезные причины, — воскликнул я.

— У нас есть причина, доктор Джексон. И эта причина в том, что сами мы с другой планеты. Наша раса решила, что люди с Земли никогда не должны вторгаться в наш мир.

Я уставился на него. На мгновение мне вновь показалось, что я имею дело с шайкой безумцев. Но ракетный флайер мчал меня сквозь ночь, а вокруг громоздились приборы и механизмы, неведомые земной науке.

— Я знаю, что будет трудно понять и поверить, но это именно так. Я и мои спутники — уроженцы планеты, которую вы называете Венера, — продолжал Небо.

— Вы хотите сказать мне, что вы прилетели с Венеры? В летающем аппарате?

— Не в этом. Это — всего лишь венерианский «автомобиль», мы используем несколько таких на вашей планете. Судно, которое принесло нас сюда из нашего мира, намного больше и сложнее этой машины, хотя тоже является ракетой по принципу действия.

— Невероятно! — Мой рассудок продолжал сопротивляться — Вы не можете быть из другого мира. Вы люди, как я!

— Мы не люди, как вы, доктор Джексон, — заверил Небо спокойно. — Мы не люди вообще.

— Смотрите, — он отдал краткую команду одному из моих охранников.

Стражник снял парик, продемонстрировав лысую зеленую голову. Он быстро снял свою одежду. Я не могу передать ужас, который объял меня, когда я увидел, что его тело оказалось покрыто зеленой кожей и лишено костей, напоминало моллюска, прикинувшегося человеком, со щупальцами вместо рук и ног. Лицо и руки существа покрывала белая краска. Я видел также, что единственные части этого гротескного и нечеловеческого тела, которые выглядели человеческими, были руки и пальцы, лицо с носом, ртом, ушами и глазами — части тела, которые не скрывала одежда.

Существо оделось, вновь превратившись в неприметного коренастого коротышку. Потрясенный, я уставился на Небо.

— Тогда все вы подобны… — я боролся со словами.

— Да, я такой же, — ответил Питер Небо.

— Боже мой, существа, совершенно чуждые человеку! — воскликнул я.

— Но существа, которые превзошли человека в развитии, — спокойно ответил командир венериан.

— Как вышло, что вы говорите на нашем языке? — пробормотал я, неспособный все еще принять реальность происходящего.

— Мы научилось, потому что это было необходимо, чтобы выполнить нашу работу здесь, в вашем мире.

— Но какова ваша работа? Убийства ученых?

— Наша миссия, — серьезно объявил инопланетянин, — предотвращение любого научного исследования, которое могло бы привести вас в наш мир. Именно поэтому мы убили изобретателей космической ракеты и других экспериментаторов, и именно поэтому мы похитили вас, доктор Джексон. Чтобы понять полностью наши мотивы, вы должны узнать кое-что из нашей истории.

Его голос был очень серьезным и вдумчивым, и пока его бледные зеленые глаза изучали спокойно меня, и его глубокий голос звучал, я пытался заставить себя поверить, что он был нечеловеческим существом из другого мира.

Он говорил, а я сидел в неудобной позе на полу, слушая с ужасом и напряжением. Треск двигателя звучал монотонно, флайер несся на север. За исключением Небо и моих двух охранников, другие пришельцы были заняты своими обязанностями.

…Наш мир, мир, что вы назвали Венерой, — является миром во многих отношениях отличным от вашего. Он имеет почти такой же размер, как ваша Земля, имеет сутки приблизительно такой же продолжительности.

Кроме того, как и у Земли, у Венеры есть атмосфера с углекислым газом и кислородом, хотя в несколько различных пропорциях. Но поверхность нашего мира очень отличается от поверхности вашего.

У Венеры нет никакой луны. Сначала этот факт, возможно, не кажется важным для вас, но это имело большое значение в формировании различий между этими двумя мирами. Когда Земля была полужидкой, от нее оторвался сгусток массы, ставший Луной. Это вызвало перепады высоты на поверхности Земли, так что сформировались глубокие океаны и обширные континенты.

На Венере, напротив, никакая луна не отделялась, никогда не было таких перепадов высот и глубин. По этой причине, когда наши моря уплотнились из первобытной гидросферы нашей планеты, они покрывали почти всю планету, и только несколько маленьких островов сформировали сушу. Таким образом, наш мир — огромный мелководный океан.

Из-за этого развитие на Венере следовало несколько иным курсом, чем на Земле. На Земле жизнь, порожденная морем, развилась в примитивные формы. Но очень скоро жизнь переместилась на сушу, где породила огромное многообразие видов. После эпох такого развития один класс позвоночных животных, млекопитающие, оказался самым успешным, и после эпох мутаций и отбора одной разновидности млекопитающих, человеку, удалось стать разумным.

Но на Венере история развития жизни была совсем иной. Там большая часть истории жизни протекала в водах, и только сравнительно поздно в ее истории была заселена суша, поскольку континентальные массивы Венеры были маленькими и лишенными ресурсов, а моря были бесконечны и обильны. В нашем мире жизнь развивалась до сравнительно высокого уровня, прежде чем любое живое существо рискнуло выйти на сушу. И на сушу сознательно вышли разумные существа — мои предки.

Позвоночные не получили развития в наших морях. Разум зародился среди класса существ, родственных цефалоподам, осьминогам и кальмарам Земли. Эти существа были четырехрукими, способными к быстрому движению в воде, имели зачатки разума и большую силу. Они постепенно стали владыками морей Венеры. Они были воднодышащими существами, со специальными органами в телах, извлекающих растворенный воздух из воды, но они были в состоянии также жить в течение некоторого времени на воздухе. Их способность вдыхать воздух позволяла им жить на суше. Они сознательно желали колонизировать сушу, и постепенно это сделали. Это было преднамеренное завоевание суши, что сильно отличалось от инстинктивного вторжения на сушу, совершенного вашими древними формами жизни.

Жизнь на суше чрезвычайно ускорила развитие моих предков. Они учились ходить на двух щупальцах и использовать другие два как руки, держать голову выше тела. Они быстро научились использовать инструменты и строить здания, что было бы невозможно, останься они в воде.

Скоро они переполнили острова, которые были единственной сушей Венеры, и их поселения столь увеличились, что сформировали города. К тому времени они уже использовали транспортные средства, механизмы и оружие, и их научные знания росли непрерывно.

Две тысячи лет назад, в то время когда люди были все еще главным образом варварами и ничего не знали о науке, наша раса достигла довольно цивилизованного состояния. Мы медленно узнавали о реальном устройстве Вселенной, и то, что мы постигали, восхищало нас. Однако ныне мы лишь немного опережаем вас в научном прогрессе.

Наши предположения относительно того, что лежит вне неизменного слоя облаков, который является небом нашей планеты, были бесконечны. Наконец, восемьсот лет назад, мы смогли «видеть» сквозь облака при использовании телескопических и фотографических инструментов, чувствительных к инфракрасным лучам.

Именно так мы смогли увидеть Солнце и миры Солнечной системы и звезд. Постепенно у нас возникло желание посетить ближайшие миры. Планета, лежащая ближе к Солнцу, чем мы, что вы называете Меркурий, была явно непригодна для жизни. Но следующая, Земля, выглядела гостеприимно, и мы очень желали посетить ее.

Начались эксперименты в области космических полетов, которые продолжались в течение долгого времени. Неисчислимые снаряды и ракеты были разработаны и построены, но они не выдерживали испытания Космосом. Наконец, двести лет назад, судно, разработанное на принципе ракеты, было построено и совершило свой первый успешный рейс.

Впервые венериане посетили Землю в то время, что вы назвали бы началом восемнадцатого столетия. Но венериане, прежде чем высадиться открыто на Земле, тщательно разведали ее поверхность с орбиты, чтобы убедиться, что не было никакой опасности.

Хорошо что они не спешили. Они увидели, что Земля породила разумную расу, лишь слегка отставшую от нас в развитии науки и численно превосходившую нас в миллионы раз. Они видели, что эта раса разработала самое разрушительное оружие, к которому их наука была способна, и что с этим оружием они нескончаемо воевали между собой, стремясь подчинить друг друга и убивая друг друга сотнями и тысячами!

Этого было достаточно, чтобы заставить исследователей быть осторожными. Что случилось бы, они спросили себя, если они приземлились бы среди этих «людей» и сказали им, что они прибыли с Венеры? Разве эти жестокие, враждебные орды не увидели бы сразу в Венере новые земли, которые надо завоевать? Разве они не попытались бы продублировать судно венериан и промчаться через пустоту, чтобы напасть на Венеру?

Им могло бы потребоваться долгое время, чтобы повторить космический полет наших предков, но они могли, несомненно, преуспеть в конечном счете. Как только у них появится знание о существовании соседнего обитаемого мира и возможности достижения этого мира, эти беспокойные существа не остановятся, пока не завоюют Венеру. И это означало бы неизбежную войну.

Исследователи отказались от попытки контакта. Вместо этого они вернулись на Венеру. Люди Земли даже не подозревали о посещении. Когда исследователи достигли Венеры, они представили детальный отчет лидерам Венеры о том, что они видели. Их сообщению уделили много внимания. Было решено, чтобы венериане никогда не сообщали землянам о своем существовании. Хотя наша наука была более развита, и мы, без сомнения, смогли бы отразить нападение, если бы земляне попытались напасть на нас, все же землян было много больше, и это могло бы означать непрерывные попытки вторжения в наш мир. Нет, мы никогда не позволили бы им узнать о нашем существовании!

Но, тем не менее, было признано, что, по мере развития науки, люди Земли могли разработать собственные космические корабли.

Если бы они сделали это, то они повторили бы наш подвиг и достигли бы Венеры. Они нашли бы наши переполненные города на наших небольших островах и сообщили бы о них на Землю. Поэтому мы решили, что должны сделать все, чтобы лишить земные народы возможности открыть методы космического полета. Чтобы сделать это, мы должны были бы всегда держать на Земле сеть шпионов или агентов, представляющих интересы Венеры.

Так как такие шпионы должны в максимально возможной степени походить на людей, пришлось менять нашу внешность хирургически. Концы щупалец наших рук были превращены в человеческие руки и пальцы. Концы щупалец ног были приспособлены к ношению одежды и человеческих ботинок. Лица были несколько реконструированы, чтобы приблизиться к человеческим; вставные зубы, помещенные в рот, и изменение голосовых связок позволили нам воспроизводить звуки человеческой речи. Пришлось надеть парики, чтобы моделировать человеческие волосы, а зеленые лица и руки выбелить.

Первая группа достигла Земли как пассажиры в одном из космических кораблей, которые мы построили. Их заботой была постройка базы, где они не будут обнаружены людьми, и они действительно основали такую базу в необитаемых пустошах того, что вы называете Восточным Лабрадором. Там они построили убежища для себя, склады для запасов пищи и оборудования, которые они принесли с собой, а также космодром. Потом космический корабль возвратился на Венеру, оставив шпионов на базе.

У агентов было несколько маленьких флайеров, которые мы на Венере используем для полетов между различными островами. В них, летая всегда ночью, наши посланцы исследовали Землю. Они нашли часть ее все еще очень дикой, а другую — псевдоцивилизованной. Они захватили людей и забрали их на базу, вынуждая их преподавать им различные земные языки. Конечно, когда они изучили все, что хотели, они были вынуждены убить пленников, хотя мы, венериане, обычно ненавидим кровопролитие, тем не менее, мы не могли позволить нескольким жизням перевесить безопасность нашего мира.

Так началась бессменная вахта нашей агентуры на Земле. Агенты читали журналы и газеты и были уверены, что никакие попытки космического полета не рассматриваются людьми всерьез.

Через несколько лет Венера и Земля снова оказались в удачном взаимоположении, и с Венеры прибыл корабль, чтобы забрать старую и доставить новую смену агентов.

Так продолжалось год за годом. И вновь прибывшие продолжали наблюдать за человечеством… Это продолжалось двести лет. Неизвестные вам, мы следили за вами, неузнанные вами ходили среди вас..

Каждые несколько лет с Венеры прибывала новая партия добровольцев.

Раньше для наших шпионов было немного работы. Хотя прогресс шел семимильными шагами, человек не высовывал носа за пределы своей планеты. Он разработал железные дороги и пароходы, электроэнергию, радио и самолеты, но почти игнорировал возможность посещения других планет. Но четверть века назад наши шпионы сообщили на Венеру, что люди начинали размышлять о возможности межпланетного путешествия. Это была лишь мечта, но мы насторожились, и нашим шпионам на Земле приказали предотвратить любой ценой любое реальное развитие в исследовании космического полета.

Первый случай, в котором пришлось принять меры, произошел восемь лет назад. До того времени было только пустое прожектерство о космическом полете, и не более того, но восемь лет назад наши шпионы узнали, что Виллем ван Хийн, голландский инженер, понял, что космическая ракета могла быть разработана, что она достигнет других планет, и приступил к экспериментам.

Наши шпионы, с их превосходящим знанием науки, знали, что его проекты ракеты были неосуществимы, но его исследованиям относительно самого предмета нельзя было позволить продолжиться. Так, желая избежать убийства, наши агенты предложили ему прекратить работы. Он отказался, но тогда наши шпионы были вынуждены убить ван Хийна. Они распылили воспламенитель на здание его лаборатории. Ван Хийн и его работа были уничтожены.

Таким же образом были предупреждены и другие ученые. Каждый отказался внять предупреждению. Все они были уничтожены. Морроу, и Красный, и два японца, — эти экспериментаторы погибли в следующие несколько лет таким же образом, как голландец, и по той же самой причине.

Я прибыл на вашу планету три года назад. Вы, кажется, думаете, что именно я был ответствен за убийство ван Хийна и других более ранних экспериментаторов, но это только потому, что мы все для вас на одно лицо. Я никогда не был на Земле, пока не прибыл сюда три года назад.

За эти три года я внес свой вклад в безопасность Венеры. Доктор Хайес, австралийский исследователь, был первым ученым, которого я должен был уничтожить. Потом были Вильсов и Молоков, доктор Браун и Мерто, и наконец, доктор Мелфорд и доктор Уинн. Ради моей расы, моего мира, я убил этих ученых, которые, возможно, научили бы человека путешествовать между планетами. Теперь подошло время для появления вспомогательного судна, чтобы прибыть и забрать меня и моих компаньонов на Венеру, но другие прибудут, чтобы занять наше место…

Инопланетянин завершил свою исповедь, я смотрел на него с острым ощущением нереальности происходящего.

Во время всей этой беседы воздушное судно продолжало лететь на огромной скорости на север сквозь тьму ночи. Венериане сменяли друг друга за пультом, но я был так потрясен, что почти не осознавал происходящего.

Один вопрос обжигал мой разум.

— Но если вы предупредили и затем убили всех, кто экспериментирует с ракетами, чтобы предотвратить реализацию межпланетного путешествия, почему вы не убили меня? Почему вы похитили меня?

— Те другие ученые экспериментировали с космическими ракетами и топливами, которые значительно уступали нашим. Мы уничтожали их, чтобы препятствовать тому, чтобы люди вообще смогли выйти в космос. Но вы, доктор Джексон, обнаружив метод производства неограниченной ядерной энергии, зашли далее, чем наши ученые на Венере. Все наши опыты с ядерной энергией закончились взрывами и гибелью экспериментаторов. Когда мы узнали, что вы разгадали тайну, у нас не было никакого желания убивать вас и разрушать вашу работу. Мы захотели, вместо этого, подарить эту вашу тайну нашим ученым.

— Вы подразумеваете, что вы похитили меня, потому что хотите узнать от меня тайну ядерной энергии? — закричал я. Питер Небо ответил утвердительно.

— Да, поскольку, делая так, мы расширим собственные научные познания и возможности космического полета очень значительно. В то же самое время мы скроем вашу тайну от вашего хищного и опасного вида.

Я уставился на него, а затем истерически расхохотался. Инопланетяне вылупили на меня свои зеленые глаза.

— Вы дураки! Дураки! Дураки! Нет никакой тайны ядерной энергии, я никогда не делал никакого открытия!

— Это не может быть правдой, доктор Джексон, — сказал Небо спокойно. — В газетах мы прочли детальные отчеты о вашей эпохальной работе.

— Эти отчеты были ложью! Они были придуманы преднамеренно мной и моими друзьями, чтобы заманить вас в ловушку!

Выражение лица Небо не изменилось.

— Я понимаю, почему вы утверждаете это. Естественно, вы не хотите, чтобы эта тайна ядерной энергии попала в руки другой расы, другого мира.

— Но я говорю правду! Все это было издано, чтобы подстроить ловушку для вас и ваших партнеров. Именно поэтому мои друзья были под рукой, когда вы появились! — кричал я.

— Ваши друзья, естественно, охраняли вас, когда у вас была такая тайна. Боюсь, бесполезно притворяться, что у вас ее нет.

Я смотрел на него беспомощно.

— Вы узнаете правду, когда попытаетесь вытащить эту тайну из меня.

— Я не буду пробовать, — ответил он. — Я оставлю это ученым Венеры.

Холодный пот выступил на моем лбу.

— Венеры? Вы подразумеваете, что вы собираетесь взять меня на Венеру.

— Вас отвезут на Венеру. За следующие два дня транспортный корабль достигнет нашей базы, и когда он возвратится с нами к Венере, вы будете на борту… А на Венере наши ученые, могут без сомнения, извлечь из вас информацию относительно вашего метода производства ядерной энергии. Вам не повредят, если вы не заставите, и, хотя вы никогда снова не увидите Землю, ваша жизнь, возможно, не будет такой уж неприятной.

Перспектива была настолько ужасна, что на мгновение я потерял дар речи. Случайная мысль поразила меня.

— Но мои друзья узнают, что вы из другого мира, когда они найдут и исследуют тело венерианина в лаборатории!

— Нет, поскольку мы подожгли лабораторию. Пламя разрушит все формулы вашего открытия, которое вы могли сохранить, а также разрушит тело нашего агента.

Я не знал, не мог знать тогда, что, двум подчиненным Крейла удалось погасить огонь, венериане тоже не подозревали об этом. Я чувствовал себя пойманным в недрах кошмара, от которого должен был пробудиться, а Небо оставил меня и пошел в нос флайера. Я видел, что он переговаривается с пилотами. Я же пребывал в своего рода бреду. События, которые захватили меня из моей нью-йоркской лаборатории и теперь уносят к другому миру, казались невероятными, невозможными.

Глядя время от времени в иллюминатор, я мог видеть только темноту, и по отсутствию огней я заключил, что летящее судно уже мчится над редконаселенной тундрой Северного Квебека к Восточному Лабрадору. Кроме того, звезды гасли в восточном направлении, что объявляло о приближении рассвета.

Когда болезненный серый свет дня начал разгораться на востоке, он смутно озарил бесплодную, безлесную, серую равнину далеко внизу. Под нами проносилась унылая и однообразная тундра. Но как раз когда день сменил ночь, судно стало замедлять скорость и снижаться. Венериане пристально смотрели вперед, я понял, что мы приближаемся к их базе.

На серой равнине впереди было что-то похожее на маленький круг. Это оказалась круглая площадка в тысячу футов диаметром на земляной насыпи. На ней возвышался ряд опрятных металлических зданий небольшого размера, за исключением трех или четырех, которые были похожи на склады.

Этот ряд зданий был в одной стороне круга, а в другом была огромная и любопытная конструкция. Это была металлическая структура, созданная из массивных прогонов, похожая на амфитеатр или полое полушарие в форме, как если бы она была подставкой для огромного шара. Шара, по крайней мере, двести футов диаметром.

Летающее судно устремилось вниз к ряду зданий. Я увидел еще два судна на площадке около зданий и множество пришельцев, копошившихся внизу. Наша машина остановилась, заколебалась в воздухе и плавно и вертикально опустилась на землю. Один из венериан открыл люк, и волна холодного воздуха ворвалась в машину. Небо обратился ко мне.

— Пожалуйста, пойдите с нами, не сопротивляйтесь, доктор Джексон. Будет лучше для вас, если вы сделаете так.

— Куда вы хотите отвести меня?

— К одному из зданий, где мы должны разместить вас до прилета транспортного судна, — ответил он.

— Хорошо, — согласился я, чуть поколебавшись.

Я вышел наружу. Вокруг меня столпилось с десяток существ. Все они были замаскированными венерианами, в одинаковых черных париках, с одинаковыми лицами. Я не мог отличить одного от другого.

Меня повели к одному из низких металлических зданий. Я заметил, что охранники держали свои огнеметы наготове. Дверь была открыта, и я вошел внутрь. Это было приблизительно двенадцатифутовой клетушкой и не имело никаких окон. Судя по всему, прежде его использовали как складское помещение, как я и предположил.

— Пища будет принесена скоро, доктор Джексон, — сообщил Небо прежде, чем дверь закрылась. — У нас нет никакой пищи, какую вы, люди, потребляете, но я думаю, что вы можете приспособиться к нашей.

— Когда вы ожидаете судно с Венеры?

— Послезавтра. Вы будете знать, как только оно прибудет. Корабль пробудет здесь недолго — только выгрузка припасов и смена команды базы. Не надейтесь, что его случайно обнаружат ваши соплеменники.

— Но вы же не можете действительно забрать меня на борт?! Разве вам не ясно, что у меня нет секрета ядерной энергии?

Странное лицо оставалось невозмутимым.

— У меня нет выбора, лишь долг перед моим миром.

С этими словами он оставил меня. Я осмотрел интерьер своей тюрьмы в надежде, что придумаю, как сбежать… Но ничего подходящего мне на ум так и не пришло.

В пределах получаса открылась дверь, и мне вручили мелкую металлическую миску темно-красного мягкого вещества, и металлическую бутылку, или флягу жидкости, которая, оказалась чистой водой. Я съел немного мягкой пищи венериан. На вкус это было отвратительно. «Конечно, — сказал себе, — на таком пайке я долго не протяну».

Когда пища была выдана, я увидел двух венериан, стоящих на страже у двери с огнеметами. Было очевидно, что Небо подстраховался, чтобы я не сбежал до прилета корабля.

И когда он прибудет… Что тогда? Отправиться на нем в качестве пленника в другой мир, без надежды на свободу, и закончить жизнь в городах на островах водного мира Венеры? Плен… и возможно, пытки или смерть! Поскольку было очевидно, что мои тюремщики верят, что я владею тайной ядерной энергии, и готовы на все, чтобы вытрясти из меня эту тайну.

Однажды на Венере их ученые, конечно, приложат к этому все усилия. Убийства экспериментаторов, которые они систематически и хладнокровно совершали на Земле, чтобы предотвратить реализацию людьми межпланетного путешествия, доказали, что гости с Венеры не страдают сентиментальностью.

У меня не было никакой тайны, но они никогда не поверят этому. Они могли использовать наиболее изощренные пытки, чтобы сделать меня разговорчивым. Я проклинал вдохновение капитана Крейла, который был ответствен за мой блеф. Узнают ли они, Крейл, фон Гернштейн и Мелфорд, что случилось со мной?

Постепенно я понял, что очень устал, и растянувшись на полу моей тюрьмы, я уснул. Когда я проснулся, то ощутил холод, и через щель в двери я увидел, что снаружи была ночь. Я проспал двадцать четыре часа или даже больше.

Следующие часы прошли без инцидентов. Мне принесли пишу и на сей раз я поел. Я ждал Небо, но он не пришел. С пищей на этот раз мне вручили коврик для сна.

Я слышал шаги венериан снаружи время от времени и однажды треск воздушного судна, которое улетело и возвратилось через несколько минут. Я спал плохо, меня мучили кошмары о моей дальнейшей судьбе вдали от родного мира.

Когда я проснулся снова, и моя пища была принесена, Небо тоже зашел глубокомысленно разглядывая меня.

— Нет, корабль еще не прибыл. Но он скоро должен быть. Когда он прибудет, мы проводим вас на борт, и я попросил бы вас не делать попытки убежать.

Именно это я и собирался сделать.

— Почему нет? — спросил я.

— Поскольку в этом случае мы должны будем применить силу. Мы скорее убьем вас, чем позволим вам задержать нас, или парализуем. Но вы избежите этого неприятного опыта, будучи разумным.

Я ничего не сказал, и он вышел. Я услышал, что он говорит с охранниками возле моих дверей. В неописуемом напряжении я сидел, ожидая неизбежного момента. Шел час за часом, утро уступило полудню, полдень-вечеру. С закатом я начал задаваться вопросом, прибудет ли судно вообще.

Неожиданно раздались хриплые крики пришельцев. Я вскочил на ноги. Сверху доносился басовитый, пульсирующий гул. Снаружи послышался топот множества ног. Внезапно дверь распахнулась, и Небо с четырьмя охранниками ввалился внутрь.

— Судно прибывает! Помните мое предупреждение, доктор Джексон. Идите с нами спокойно.

Я вышел с ними в солнечный свет, дрожа. Закат на западе озарял металлический амфитеатр.

Небо указал вверх. Там, высоко в сиянии небес, висел небольшой шар света. Он неуклонно снижался. И когда я разглядел его, я узнал слабый, пульсирующий звук, который быстро становился громче.

— Быстрей! — кричал Небо. — Мы должны быть на посадочной платформе, когда он приземляется!

Меня потащили к амфитеатру, к космолету венериан!

…Самолеты бросились в пике, их пулеметы обрушили на базу инопланетян шквал свинца! Я видел падающих венериан, видел, что люк в борту шаровидного судна открылся, и венериане появляются, указывая на самолеты и крича.

Небо забыл про меня, выкрикивая резкие приказы венерианам с базы. Они бросились к четырем сигарообразным флайерам, и через мгновение те взлетели.

Я же вступил в схватку со своими охранниками. И пока я боролся, над нами кипел воздушный бой. Два летающих судна рухнули одновременно, вместе с одним из самолетов.

Два самолета были сожжены огнеметами двух уцелевших летающих кораблей. Но шквал свинца с оставшихся самолетов смел венерианские машины с неба. Голоса венериан слились в хор отчаяния, когда множество солдат в коричневой форме появились откуда ни возьмись и взяли базу в кольцо. Выжившие инопланетяне бросились к кораблю. Я видел, что они роились у металлической лестницы к открытому люку огромного судна. Меня опять схватили и потащили.

Раскаленный металл обжег мне плечо, а мои охранники рухнули в снег. Я бросился на снег, а надо мной бушевала вьюга винтовочных пуль.

Небо и еще несколько венериан кинулись ко мне и упали. Мертвые. Не было уцелевших, кроме укрывшихся на судне.

И пока я вставал на ноги, я видел, как последние из них спешили на борт, видел, как большой люк тяжело закрылся, и затем с внезапным потрясающим пульсирующим громом, взрывы которого оглушали, огромный шар поднялся в воздух. Сначала медленно, величественно, но, быстрее и быстрее, могучая сфера поднималась в закат, громадная на фоне крошечных самолетов, она становилась все меньше и меньше…

Солдаты мчались мимо меня к зданиям. Один из них помог мне встать на ноги. Тут я увидел троих в гражданском, которые кинулись ко мне.

— Ллойд! — закричал один из них, и я узнал их — Артура и Крейла, и фон Гернштейна.

— Ллойд, мы добрались вовремя! — Артур почти плакал. — Боже, они хотели забрать вас на то судно!

— Отвезти на Венеру, — добавил я. — Но как вы нашли меня?

— Тот убитый! — воскликнул Крейл. — Мы нашли металлическую карту мира в его кармане с линиями, исходящими от одного пункта в Восточном Лабрадоре. И фон Гернштейн…

— Фон Гернштейн, — немец закончил за него, — понял, что тот пункт в Восточном Лабрадоре может быть их базой, штабом и перевалочным пунктом. Нам выделили солдат и самолеты, и мы поспешили к этому пункту, вовремя, чтобы спасти вас, хотя их судно, кажется, улетело. Вы говорите, на Венеру?

— Да, на Венеру! Смотрите, вы видите его… Видите?

Корабль чужаков стал крохотным шариком света, потом — просто яркой звездой. А ниже сияло другое пятнышко света. Вечерняя звезда, Венера..

Мы стояли и смотрели в благоговейном безмолвии, пока сияющая точка корабля не утонула в бездне наступающей ночи.

Глава 5

Мне почти нечего добавить к известным фактам, касающимся поразительного ряда убийств, который назвали «ракетными убийствами» или «убийствами во имя космоса», и его даже более поразительного продолжения и объяснения. Отчеты, составленные моими компаньонами и друзьями с их различных точек зрения, суммируют эти факты полностью.

Все же я считаю себя вправе на некий комментарий. Они сами попросили меня об этом, попросили поделиться своими размышлениями о случившемся.

Мы, земляне, впервые вступили в прямой контакт с существами из другого мира, которые были, по крайней мере, столь же разумны, как и мы. Из рассказов Джексона мы увидели, какими видят нас венериане. И то, что они видят, не симпатично!

Нет! Они видят жутких варваров, кровожадных дикарей, использующих мощь науки для убийства и порабощения, видят чудовищ, которых надо держать взаперти на их планете.

Для нашей самодовольной цивилизации это шок. «Это оправданно?» — должны мы спросить сами себя. Действительно ли венериане мудры, считая нас опасной заразой и стремясь спасти от нас прочие миры? Или мы лишь зеркало, в котором они разглядели свою скрытую жестокость?

Думаю, что любой человек, беспристрастно взглянув на наш мир, поймет венериан.

Двести лет назад они были правы, безусловно — страшно даже и представить тогдашних землян в космосе! А пятьдесят лет назад? А пять?! Каков был бы результат? Не бросились бы на Венеру толпы авантюристов, жуликов, дураков? И когда они достигли бы Венеры, если бы они нашли там золото, драгоценные камни, ценные полезные ископаемые, кто может сомневаться, что вскоре Венера стала бы банальной колонией, а сами венериане разделили бы судьбу краснокожих индейцев или даже тасманийцев?

При всей нашей обиде на венериан надо признать, у них были причины делать то, что они делали. И с их точки зрения несколько убийств стали приемлемой ценой безопасности Венеры от человеческих орд. Но это осталось в прошлом. Мы знаем теперь, что венериане существуют и что они имеют космические корабли. Мы знаем даже о факте, что их численность меньше нашей, хотя их наука дальше продвинулась. Их наблюдение за нами в течение двухсот лет, через их шпионов на Земле, было раскрыто нами.

Не думаю, что венериане продолжат свои игры плаща и кинжала. Я сомневаюсь, что они будут продолжать поддерживать сеть шпионов на Земле. Не только потому, что, так как они были обнаружены, работа их станет почти невозможна, но также и потому, что их деятельность стала бессмысленной, теперь, когда мы знаем все о них и точно знаем, что Венера — пригодный для жизни и населенный мир.

Нет, эта первая секретная фаза в отношениях Венеры и Земли, когда земляне даже не подозревали о существовании своих соседей, ушла навсегда. Большой вопрос теперь, чем отношения этих двух миров должны стать в будущем?

Очевидно, что, если венериане создали космические корабли, мы также можем сделать их, хотя, возможно, и не скоро. Но так как научное знание и возможности человека развиваются, несомненно, настанет день, когда и человек отправится к иным мирам. Когда он достигнет Венеры, он придет как захватчик, или как друг?

Венериане, без сомнения, полагают, что он придет как завоеватель, и вероятно, с этого времени будет деловито готовить оружие, чтобы сопротивляться ордам Земли, которые когда-нибудь низвергнутся с неба. Многие на Земле также захотят видеть, как человек шествует по Солнечной системе завоевателем, захотят создать империю людей, простирающуюся от центра до края Солнечной системы, от Меркурия до Плутона.

Может случиться так, что их видения сбудутся и что венериане покорятся человеческому вторжению после длинного сопротивления, а их небольшие острова будут населены землянами-колонистами. Может случиться так, что развивающиеся расы на других планетах будут истребляться к вящей славе человечества. Конечно, будут многие в те будущие дни, кто возжаждут привести каждую планету в нашей системе под власть человека. Но есть также шанс, что, когда человек действительно посетит Венеру и прочие миры, он сделает это не как завоеватель, а как друг. Есть шанс, что к тому времени человек перерастет свою варварскую военную лихорадку и поймет, что это не достойно зрелой расы. И что те маленькие и незаметные шаги, от войны к миру, которые мы делаем время от времени, были шагами в будущее.

Таким образом, страхи венериан могут оказаться тщетными… И будущее может принести не жестокую тиранию человека, а дружественный, мирный союз обитаемых миров Солнечной системы, с людьми, венерианами и любыми иными разумными расами, занятыми мирной торговлей и совместным познанием мира.

Мне кажется, таким должно стать наше будущее! Наша Солнечная система, которая кажется настолько обширной нам, в действительности — крошечный островок тепла и света в безбрежном океане межзвездной тьмы.

Пусть мы различны, но это — наш общий дом, и стоит отказаться от бессмысленной борьбы друг с другом и жить в мире…