Огненная принцесса

^{The Stars, Му Brothers,}

^{журнал «Amasing Stories», 1962, № 5}

Он боялся — не настоящего или будущего, но прошлого.

Он боялся предмета с биркой «Рид, Киран»,

твёрдой безголосой штуки,

вращающейся по медленной орбите вокруг Луны,

спутника мёртвых миров и безмолвного космоса.

Глава 1

Что-то пошло не так, но никто даже не понял, это случилось в электрической цепи или в мозгу пилота.

Пилотом был лейтенант Чарльз Вандек, РК ООН, домашний адрес: 1677 Анстей авеню, Детройт. Он не пережил столкновения своего парома с Пятым Колесом. Как и трое его пассажиров: молодой французский астрофизик, эксперт по магнитным полям из Восточной Индии и сорокалетний мужчина из Филадельфии, который прибыл на замену пневмотехника.

Ещё одним не пережившим оказался Рид Киран, единственный человек на Пятом Колесе, расставшийся с жизнью по собственной вине. Киран, тридцати шести лет отроду, был квалифицированным специалистом, сотрудником РК ООН. Домашний адрес: 815 Эльм-стрит, Мидленд-Спрингс, Огайо.

Несмотря на то, что Киран был убеждённым холостяком, он оказался на Пятом Колесе из-за женщины. Но женщина, из-за которой он отправился туда, не была прекрасной потерянной любовью. Её звали Гертруда Леммикен, и хоть ей было всего девятнадцать лет, у неё был лишний вес и жирное глупое лицо. Она страдала хроническим насморком и постоянно шмыгала носом в классе колледжа Огайо, где вторым преподавателем физики работал Киран.

В одно мартовское утро Киран не выдержал. Он сказал себе: «Если сегодня утром она шмыгнет носом, я уйду. Я подам в отставку и присоединюсь к РК ООН».

Гертруда шмыгнула. Шесть месяцев спустя закончивший подготовку для службы в разведывательном корпусе Организации Объединенных Наций Киран был отправлен нести вахту в космическую лабораторию № 5 РК ООН, более известную как «Пятое колесо».

Пятое Колесо вращалось вокруг Луны. В 1981 году на поверхности Луны появилась тщательно спроектированная база. При ней были лаборатории и обсерватории. Но оказалось, что чередующиеся двухнедельные периоды кипящей жары и заморозков почти до абсолютного нуля на поверхности Луны могут испортить тонкие инструменты, используемые в некоторых исследованиях. Вследствие этого было построено Пятое Колесо, укомплектованное исследователями, которые сменялись регулярно с восьмимесячными интервалами.

Кирану сразу же там понравилось. Он думал, так вышло из-за красоты станции: мрачная, вечно вращающаяся под ними серебряная мёртвая голова Луны, недвижное и торжественное великолепие немеркнущих звёзд, нити, подобно сияющим вуалям тянущиеся через далёкие звёздные скопления, тишина, покой.

Но Киран обладал определённой интеллектуальной честностью, и спустя некоторое время признался себе, что особенно привлекательной для него делала эту жизнь не красота и не романтика станции, а тот факт, что он находился далеко от Земли. Ему даже не приходилось смотреть на Землю, поскольку почти все геофизические исследования проводились Вторым и Третьим Колёсами, которые кружили вокруг родной планеты. Он оказался почти полностью оторванным ото всех земных проблем и людей.

Киран любил людей, но никогда не чувствовал, что их понимает. То, что им представлялось важным, все побуждения обычного повседневного существования, для него никогда не выглядели очень важными. Он чувствовал, что с ним, должно быть, что-то не так, чего-то не хватает, потому что ему казалось, что люди повсеместно совершают самые нелепые глупости, верят в самые невероятные вещи, направляются чистейшим стадным инстинктом на самые пагубные линии поведения. Он полагал, что все они ошибаться не могут, поэтому ошибается, должно быть, он, — и это его беспокоило. Отчасти он нашёл спасение в чистой науке, но изучение, а затем и преподавание астрофизики не давало убежища, которым стало Пятое Колесо. Он горевал, что придётся покидать Колесо, когда его вахта закончится.

И он печалился, когда этот день настал. Остальные сотрудники уже собрались в стыковочном шлюзе на ободе колеса, дожидаясь встречи со сменой с парома. Киран, ненавидевший отъезд, отстал. Затем, понимая, что глупо не встретить молодого француза, который его сменял, он поспешил по коридору в большой спице, когда увидел врезающийся паром.

Киран прошёл вдоль спицы к ободу две трети пути, когда всё случилось. Потрясающий удар самым безжалостным образом сбил его с ног. Он ощутил холод, мгновенный и ужасающий.

Он умирал. Он умер…

Паром совершенно нормально подходил к причалу, когда что-то пошло не так на корабле или в сознании пилота.

Реактивные двигатели внезапно включились на полную, паром резко накренился и прошёл сквозь большую спицу по правому борту как нож сквозь масло.

Пятое Колесо зашаталось, закачалось и попыталось вывернуться. Все автоматически блокируемые переборки закрылись, и большая спица — секция Т2 — оказалась единственной секцией, которая теряла воздух, а Киран был единственным попавшим в неё человеком. На Колесе все носили скафандры, сигнализация сработала, и, хотя обломки парома с тремя мертвецами тихо плыли рядом, спасательные меры были приняты.

В течение тридцати минут стало очевидно, что Колесо эту аварию переживёт. От ударного толчка оно медленно уходило с орбиты, а при нынешнем ослабленном состоянии конструкции нельзя было использовать его маленькие маневровые двигатели для остановки дрейфа. Но Мелони, командующий капитан РК ООН, получил первые отчёты аварийной бригады, и они не выглядели чересчур плохо. Он незамедлительно отправил не допускающий возражений запрос на необходимые ремонтные материалы, и получил заверения от штаб-квартиры РК ООН в Мехико, что паромы будут загружены и отправлены как можно скорее.

Только Мелони начал слегка расслабляться, как молодой офицер поднял небольшую, но неприятную проблему. Лейтенант Винсон возглавлял маленькую группу, отправленную за телами четырёх погибших. В скафандрах они довольно долго разгребали перепутавшиеся обломки, и молодой Винсон чувствовал усталость, когда делал доклад.

— Мы собрали всех четверых у борта, сэр. Три человека с парома сильно искалечены в аварии. Киран физически не ранен, но скончался от космической асфиксии.

Капитан уставился на него.

— У борта? Почему вы их не занесли? На одном из паромов их вернут на Землю для захоронения.

— Но… — протестующе начал Винсон.

— Тебе нужно кое-что узнать о моральном духе, лейтенант, — резко оборвал Мелони. — Ты думаешь, моральному духу будет способствовать, если под бортом у всех на глазах будет плавать четыре трупа? Занесите их и складируйте в одном из трюмов.

Тут у потеющего и несчастного Винсона случилось видение чёрной метки в послужном списке, и он решил обосновать свою точку зрения.

— Но как быть с Кираном, сэр… он всего лишь заморожен. Предположим, появится возможность его вернуть?

— Вернуть его обратно? Какого чёрта ты несёшь?

— Я читал, ведутся попытки найти способ воскрешения человека, который замёрз в космосе, — пояснил Винсон. — Над этим работают ученые из Делийского университета. Если они преуспеют, и если мы оставим Кирана нетронутым в космосе…

— Чёрт, это просто голубая мечта учёных, они никогда не найдут способа это сделать, — вещал Мелони. — Это всего лишь теория.

— Да, сэр, — сказал Винсон, опуская голову.

— У нас здесь достаточно проблем без этих твоих идей, — сердито продолжал капитан. — Убирайся.

Винсон был полностью раздавлен.

— Да, сэр. Я занесу тела внутрь.

Он вышел. Мелони уставился на дверь и задумался. Командир должен быть осторожен, иначе с него могут спустить шкуру. Если по какой-то случайности эта делийская идея увенчается успехом, он, Мелони, может оказаться ответственным за то, что похоронил Кирана. Он размашисто шагнул к двери и распахнул её, мысленно проклиная молодого сопливца, который вздумал поднять этот вопрос.

— Винсон! — закричал он.

Лейтенант испуганно обернулся.

— Да, сэр?

— Оставь тело Кирана снаружи. Я запрошу указаний из Мехико Сити.

— Да, сэр.

Всё ещё злясь, Мелони послал сообщение в службу персонала Мехико Сити. Послал — и забыл о нём. Он сбагрил ответственность, пусть с этим разбираются парни, отсиживающие задницы на Земле.

Полковник Хаусман, второй командир кадрового подразделения РК ООН, оказался человеком, к которому пришло сообщение Мелони. Прочитав его, он громко фыркнул. А позже явился с докладом к бригадиру Гарсесу, командующему подразделением, прихватил послание с собой.

— Мелони, должно быть, изрядно перепугался, — сказал он. — Взгляните на это.

Гарсес прочитал сообщение и поднял глаза.

— Что там с этим? В смысле, с «экспериментами в Дели»?

Хаусман позаботился оказаться подкованным в этом вопросе и смог ответить решительно.

— Чертовски мало что. Эти парни в Дели забавляются с замораживанием насекомых и оттаиванием их, и они думают, что когда-нибудь может быть разработан процесс, чтобы оживлять замороженных астронавтов. Не самая лучшая идея. Я подпалю зад Мелони за то, что он в такое время поднял этот вопрос.

Спустя минуту Гарсес покачал головой.

— Нет, подождите. Дайте мне это обдумать.

Он несколько минут задумчиво созерцал окно. Потом сказал:

— Сообщите Мелони, что тело этого парня… как его зовут, Киран? — должно быть сохранено в космосе ввиду возможности будущего возрождения.

Хаусман, едва не забрызгав слюной тетрадь, воскликнул:

— Да ради Бога! — Он поспешно сглотнул и договорил: — Но могут пройти столетия, прежде чем процесс пробуждения дойдёт до совершенства, если это вообще когда-либо случится.

Гарсес кивнул.

— Я знаю. Но вы упускаете психологический момент, который может быть полезен для РК ООН. У этого Кирана есть родственники, не так ли?

Хаусман кивнул.

— Вдовая мать и сестра. Отец давно умер. Ни жены, ни детей.

— Если мы сообщим им, что он умер, — сказал Гарсес, — заморожен в космосе, а затем похоронен, всё будет закончено. Но разве эти люди не будут чувствовать себя намного лучше, если мы скажем им, что он, по-видимому, мёртв, но может быть возвращён к жизни в будущем, когда будет усовершенствована техника пробуждения?

— Я полагаю, они почувствовали бы себя лучше, — признал Хаусман. — Но я не вижу…

Гарсес пожал плечами.

— Элементарно. Как известно, мы только начинаем выходить в космос. Когда мы пойдём дальше, РК ООН потеряет какое-то количество людей, подобно Кирану поражённых космосом. Вокруг наших списков жертв поднимется вой, это всегда так. Но если мы сможем сказать, что они заморожены только до тех пор, пока не будет разработана техника возрождения, это будет восприниматься лучше.

— Я полагаю, важно публичное освещение этой проблемы, — начал Хаусман, и Гарсес быстро кивнул.

— Несомненно. Проследите, чтобы, когда вы отправитесь сообщать о случившемся Мелони, присутствовала пресса. Убедитесь, что сюжет попадает в видеосети, я хочу, чтобы все это видели.

Впоследствии под наблюдением многих камер и миллионов людей тело Кирана в скафандре торжественно доставили на выбранную орбиту, где оно должно было вращаться вокруг Луны. Любых погребальных речей тщательно избегали. Поражённый космосом человек — никто вообще не называл его «мёртвым» — должен был оставаться на этой орбите до тех пор, пока не будет совершён процесс пробуждения.

«До бесконечности, — подумал кисло наблюдавший за всем этим Хаусман. — Полагаю, Гарсес прав. Но со временем у них здесь будет целое кладбище».

Со временем так и вышло.

Глава 2

В его снах шептал мягкий голос.

Он не понимал, что тот говорил ему, кроме того, что это было важным. Он едва ли знал о его пришествии, о временах его пришествия. Появлялся словно тихий шёпот, и что-то в нём, казалось, слышало и понимало, а затем шёпот исчезал, и снова не было ничего, кроме снов.

Но были ли они снами? Ничто не имело формы или смысла. Свет, тьма, звук, боль и не-боль захлёстывали его. Захлёстывали… Кого? Кем он был? Он даже не знал об этом. Ему было всё равно.

Но он беспокоился. Вопросы смутно раздражали его. Он должен попытаться вспомнить. Там было большее, чем сны и шепчущий голос. Там было… что? Если бы у него была хоть одна реальная вещь, за которую он мог зацепиться, утвердить ноги и оттолкнуться от… Единственная вещь, вроде его имени.

У него не было имени. Он был никем. Спать — и забыть об этом. Спать, видеть сны и слушать…

— Киран.

Это слово, оно пронеслось через мозг, как сокрушительный удар молнии. Он не знал, чем было слово или что оно означало, но оно отозвалось где-то, и его мозг завопил:

— Киран!

Не только мозг, голос тоже выговорил резко и хрипло; казалось, лёгкие охватил огонь, когда они изгоняли слово.

Он задрожал. У него было тело, которое могло дрожать, могло чувствовать боль… Оно сейчас чувствовало боль. Он пытался пошевелиться, прогнать кошмар, вернуться к смутным снам и успокаивающему шёпоту.

Он двигался. Корчились налитые свинцом конечности, вздымалась и задыхалась грудь, глаза открылись.

Он лежал на узкой койке в очень маленькой металлической комнате.

Он медленно обвёл её глазами. Он не знал этого места. Блестящий белый металл стен и потолка был незнакомым. Кроме того, все незнакомые предметы едва ощутимо, но не переставая вибрировали.

Он был не на Пятом Колесе. Там он знал каждую ячейку, и ни одна из них не походила на эту. Кроме того, не хватало постоянного шелестящего звука вентиляционных насосов. Где…

— Ты на корабле, Киран. На звездолёте.

Это произнесло нечто вне его разума. Но, конечно, это было вздором, причудой воображения. Не существовало никаких звездолётов.

— С тобой всё в порядке, Киран. Ты на звездолёте, и ты в порядке.

В его мозг откуда-то извне пришла страстная уверенность, и она утешала. Он не слишком хорошо себя чувствовал — чувствовал себя заторможенным и больным, но об этом не нужно было беспокоиться, если он знал, что с ним всё в порядке…

Какого чёрта в порядке! Он был в каком-то новом странном месте, он чувствовал себя наполовину больным, и он был совсем не в порядке. Вместо того чтобы лежать здесь на спине, слушая утешительную ложь собственного воображения, он должен встать, разобраться, что происходит, что произошло.

Внезапно память начала проясняться. Что случилось? Катастрофа, ужасный холод…

Киран начал дрожать. Он был в секции Т2, на пути к шлюзу, и вдруг пол под ним вздыбился, и Пятое Колесо, казалось, разлетелось на куски. Холод, боль…

— Ты на звездолёте. С тобой всё в порядке.

Ради Бога, зачем разум продолжал говорить ему такие вещи, в которые он верил? Потому что, если бы он не поверил им, то впал бы в панику, не зная, где он, как сюда попал. Приступы паники накатывали волнами, но против неё существовал барьер, барьер успокаивающих заверений, которые приходили неизвестно откуда.

Он попытался сесть. Бесполезно, он был слишком слаб. Он лежал, тяжело дыша. Он чувствовал, что ему полагалось бы биться в истерике от страха, но ничего подобного не было. Он решил попробовать закричать, но тут дверь в стене маленькой комнаты открылась, и вошёл человек, приблизился и осмотрел Кирана. Это был молодой человек с рыжими волосами, плотно сбитым массивным телом и плоским суровым лицом. Его синие и живые глаза создавали у Кирана ощущение, что человек взвинчен, как пружина. Посетитель посмотрел вниз и сказал:

— Как ты себя чувствуешь, Киран?

Киран снизу вверх посмотрел на него.

— Я на звездолёте? — спросил он.

— Да.

— Но звездолётов не существует.

— Существуют. Ты на одном из них. Меня зовут Вейлант, — добавил рыжеволосый мужчина.

«Это правда, то, что он говорит», — пробормотало что-то в голове Кирана.

— Где… как… — начал было Киран.

Вейлант прервал его заикающиеся расспросы.

— Насчёт где, мы довольно далеко от Земли, направляемся сейчас в сторону Альтаира. Что касается того, как… — он запнулся, пристально глядя на Кирана. — Разве вы не знаете, как?

«Конечно, я знаю. Я был заморожен, а теперь я проснулся, и сколько прошло…»

Испытующе глядящий сверху вниз на его лицо Вейлант обнаружил признак облегчения.

— Ты ведь знаешь, не так ли? Я немного боялся, что это не сработало.

Он присел на край койки.

— Как долго? — спросил Киран.

Вейлант ответил так небрежно, как будто это был самый обычный вопрос в мире.

— Чуть больше века.

«Чудесно», — подумал Киран. Как ему удалось принять такое заявление, не горячась, словно он всегда это знал?

— Как… — начал он, когда перевёл дыхание.

В кармане рубашки Вейланта что-то тоненько зажужжало. Он достал тонкий трехдюймовый металлический диск и резко бросил в него:

— Да?

Из диска завизжал тоненький голосок. Врач находился слишком далеко от Кирана, чтобы понимать, что говорилось, но в нём читалась нота волнения, почти паники.

Что-то изменилось, ужесточилось в плоском лице Вейланта.

— Я ожидал этого, — сказал он. — Сейчас буду. Ты знаешь, что делать.

Он что-то сделал с диском и снова заговорил в него.

— Пола, прими дежурство.

Он встал. Киран смотрел на него, ощущая потрясение и ступор.

— Я хотел бы узнать кое-что.

— Позже, — сказал Вейлант. — У нас проблемы. Не двигайся.

Он быстро вышел из комнаты. Киран с удивлением смотрел ему вслед. Проблемы… Проблемы на звездолёте? Прошло столетие…

Внезапно нахлынуло чувство, от которого словно ток прошел по нервам и стянуло в узел кишки. Теперь его начало трясти. Он сел в койке, спустил с неё ноги и попытался встать, но не смог. Он был слишком слаб. Всё, что он мог сделать, это сидеть и дрожать.

Его разум не мог этого принять. Казалось, только несколько минут назад он шагал по коридору на Пятом Колесе. Казалось, Пятое Колесо должно существовать. Земля, люди, время, которое он знал, должны по-прежнему быть где-то там. Это могло быть некой шуткой, или каким-то психологическим экспериментом. Такое бывало: ребята из космической медицины всегда проводят эксперименты, чтобы выяснить, как люди будут держаться в необычных условиях, и это, должно быть, один из них…

В комнату вошла женщина. Темноволосая женщина, которой могло быть тридцать лет, и которая носила белую рубашку и свободные брюки. Она была бы, по его мнению, красива, если бы не выглядела настолько уставшей и такой нервной.

Она подошла, осмотрела его и заговорила:

— Пока не пытайтесь вставать. Скоро вам станет лучше.

Голос был слегка хрипловатым. Он был на все сто знаком Кирану, и всё же тот никогда раньше не видел эту женщину. Потом его осенило.

— Это вы со мной разговаривали? — спросил он, глядя на неё. — Во снах, я имею в виду.

Она кивнула.

— Я Пола Рэй, и я психолог. Вас нужно было психологически подготовить к пробуждению.

— Подготовить?

Женщина терпеливо объяснила:

— Гипнопедическая техника — установка ориентиров реальности в подсознании спящего пациента. В противном случае пробуждение стало бы слишком большим шоком. Это было доказано, когда впервые попытались оживлять людей, поражённых космосом, сорок или пятьдесят лет назад.

Удобное убеждение, что это все фикция, какой-то эксперимент, покинуло Кирана. Но если это было правдой…

— Вы говорите, что давно узнали, как оживлять замороженных в космосе людей? — с некоторым трудом спросил он.

— Да.

— Однако понадобилось сорок или пятьдесят лет, чтобы подойти к моему оживлению?

Женщина вздохнула.

— У тебя неправильное представление. Процесс пробуждения давно стал совершенным. Но его использовали только сразу после крушения или катастрофы. Мужчин или женщин со старых космических кладбищ не возрождали.

— Почему нет? — осторожно спросил он.

— Неудовлетворительные результаты, — вздохнула она. — Психологически они не могли приспособиться к изменившимся условиям. Как правило, они становились неуравновешенными. В результате несколько самоубийств и ряд случаев тяжёлой шизофрении. Было принято решение, что по отношению к старым случаям космического удара, их возвращение милосердием не является.

— Но меня вы обратно вернули?

— Да.

— Почему?

— Были веские причины, — женщина явно уклонялась от вопроса. Она быстро продолжила: — Психологический шок пробуждения оказался бы разрушительным, если бы вы не были подготовлены. Поэтому, пока вы ещё находились под действием успокоительного, я использовала на вас метод гипнопедии. Ваше бессознательное «я» было осведомлено об основных параметрах ситуации до того, как вы проснулись, и это смягчило потрясение.

Киран подумал о себе, лежащем замёрзшим и мёртвым на кладбище, которое представляло собой пространство, пока шли годы, тела плыли по орбите, медленно кружа друг вокруг друга в жуткой сарабанде — его аж передернуло.

— Поскольку все жертвы космического удара были в скафандрах, обезвоживание не составило реальной проблемы, — продолжала Пола. — Но это всё ещё очень деликатный процесс…

Он посмотрел на неё и грубо прервал.

— Почему? — и когда она непонимающе уставилась на него, добавил: — Вы сказали, что были веские причины, почему вы выбрали именно меня для пробуждения. Какие причины?

Её лицо стало напряжённым и настороженным.

— Вы были самой старой жертвой, если смотреть на даты. Это стало одним из определяющих факторов…

— Послушайте, — разгорячился Киран. — Я не ребёнок и пока ещё не дикарь. Можете бросить покровительственный профессиональный жаргон и ответить на мой вопрос.

Её голос стал резким и раздражённым.

— Вы новичок в этой среде. Не поймёте, даже если я вам расскажу.

— А вы попробуйте.

— Хорошо, — ответила она. — Вы нужны нам как символ в политической борьбе, которую мы ведём против сейков.

— Сейков?

— Я же говорила, что вы ещё не можешь понять, — раздражённо буркнула она, отворачиваясь. — Нельзя ожидать, что я расскажу о новом для вас мире за пять минут.

Она направилась к двери.

— Ну, нет, — сказал Киран. — Вы вот так не уйдете.

Он выскользнул из койки. Он чувствовал себя слабым и нетвёрдо стоял на ногах, но негодование подпитывало дряблые мышцы. Он сделал шаг ей навстречу.

Вдруг лампы начали тускнеть, и откуда-то донёсся бычий рев, устрашающий звук грубой сирены. Лёгкое покалывание, что почувствовал Киран в окружающей его металлической ткани, резко перешло в вибрацию настолько мощную, что у него закружилась голова, и пришлось схватиться за стойку койки, чтобы не упасть. Женщина встревожилась. В следующую секунду из какого-то скрытого в стене динамика резко заорал мужской голос:

— Разворот — приготовиться к экстремальному уклонению…

— Вернитесь в койку, — приказала она Кирану.

— Что это значит?

— Может быть, вы вот-вот умрёте во второй раз, — сказала она с еле заметной злобой.

Глава 3

Свет потускнел до полумрака, и глубокая вибрация усилилась. Киран схватил женщину за руку.

— Что происходит?

— Чёрт возьми, отпустите меня! — воскликнула она.

Возглас был настолько знаком прозвучавшим в нём человеческим негодованием, что впервые она показалась Кирану почти симпатичной. Но он продолжал цепляться за неё, хотя и не чувствовал, что при нынешней слабости сможет удерживать её долго.

— Я имею право знать, — пробормотал он.

— Хорошо, может быть, и так, — согласилась Пола. — Мы — наша группа — выступаем против власти. Мы нарушили законы о приближении к Земле и оживлении. И теперь власть догоняет нас.

— Другой корабль? Назревает драка?

— Драка? — она вытаращилась на него, и шок, а затем лёгкое отвращение проступили в её лице. — Ну конечно, вы пришли из старого времени войн, вы думаете, что…

У Кирана сложилось впечатление, что сказанное им заставило её взглянуть на него с теми же чувствами, с какими он смотрел бы на добропорядочного достойного дикаря, который оказался каннибалом.

— Я всегда чувствовала, что вернуть вас было ошибкой, — заговорила она высоким тонким голосом. — Отпустите меня.

Девушка вырвалась, и прежде чем он смог её остановить, подошла к двери и потянула ручку. Он вовремя спохватился, бросился за ней и вдвинул плечо в открытую дверь, прежде чем она смогла её захлопнуть.

— Очень хорошо, раз вы так настаиваете, я больше не буду беспокоиться о вас, — быстро сказала она, развернулась и заторопилась прочь.

Киран хотел последовать за ней, но у него подогнулись колени. Он облокотился о стену возле дверного проема. Он чувствовал злость, и только гнев удерживал его от падения. Не следует падать в обморок, говорил он себе. Он не ребёнок, и не позволит обращаться с собой, как с ребёнком…

Он высунул голову за дверь. С той стороны обнаружился длинный и очень узкий коридор, металлический, с несколькими закрытыми дверями. Одна дверь, далеко в конце коридора, сию секунду захлопнулась.

Он двинулся по коридору, придерживаясь рукой за гладкую стену. Но не успел он сделать несколько шагов, как гнев начал отступать. Громадный и невероятный факт его пребывания здесь, в этом месте, в этом времени, на этом корабле, со всей внезапностью снизошёл на него, как лавина, от которой больше не защищала гипнопедическая предварительная подготовка.

«Я прикасаюсь к звездолёту… Я нахожусь на звездолёте… Я, Рид Киран из Мидленд-Спрингс, штат Огайо… Мне подобает быть на Земле, вести уроки, забегать в аптеку Хартнета за газировкой по пути домой, но я здесь, на корабле, удирающем среди звёзд…»

Голова кружилась, и он боялся, что снова потеряет сознание. Вдруг он обнаружил, что стоит у какой-то двери. Он распахнул её и ввалился, а не вошёл внутрь. Его встретил испуганный голос.

Это помещение оказалось побольше его каюты. Здесь стоял стол с прозрачной столешницей, которая показывала сногсшибательное количество мелькающих, мимолётных, постоянно изменяющихся символов на фоне яркого света. На одной стене комнаты располагался экран, и он ничего не показывал, лишь пустую тёмную поверхность. За столом находились Вейлант и Пола Рэй, а также высокий крепкий мужчина средних лет. Все с удивлением на него воззрились.

Лицо Вейланта вспыхнуло раздражением.

— Пола, ты должна была держать его в каюте!

— Я не думала, что он достаточно силен, чтобы пойти следом, — оправдывалась она.

— Я не силен, — пробормотал Киран и упал навзничь.

Высокий мужчина средних лет вытянул руку и поймал его, прежде чем он ударился о пол, и помог сесть в кресло.

Киран, как будто издалека, услышал голос Вейланта, раздражённо говорящий:

— Пусть Пола позаботится о нём, Уэббер. Взгляни сюда — мы пересекаем ещё один разрыв…

В течение нескольких минут в голове Кирана была совершенная мешанина. Женщина разговаривала с ним. Она говорила, что физически они подготовили его к шоку пробуждения так же хорошо, как психологически, и что с ним всё будет в порядке, но ему нужно не спешить. Он слышал её голос, но обращал на него мало внимания. Он сидел в кресле и безучастно наблюдал за двумя мужчинами, которые нависали над столом и за потоком блестящих значков на столе. Вейлант, казалось, напрягался сильнее и сильнее. Шли минуты, и по-прежнему он выглядел, как натянутая пружина, но теперь пружина, казалось, была растянута до точки разрыва. Уэббер, высокий человек с жёстким лицом, смотрел на мелькающие символы, и его лицо оставалось каменным.

— Мы идём сюда, — пробормотал он, и они с Вейлантом уставились на пустой чёрный экран на стене.

Киран тоже уставился. Там была пустота. Затем в одно мгновение чернота исчезла с экрана, и на нём открылся вид такого ошеломляющего космического великолепия, что Киран был не в состоянии его воспринять.

Пылали звезды, словно рассыпанные по экрану, — кольца, цепи и сияющие сгустки звёзд. Это не слишком отличалось от того, как они выглядели с Пятого Колеса. Но в отличие от вида со станции, звёздный небосвод был частично рассечён обширными прогалинами валов черноты, эбеновых скал, поднимавшихся к бесконечности. Киран видел похожее на астрономических фотографиях и знал, что это за чернота.

Пыль. Пыль настолько тонкая, что процентное содержание её частиц в космосе считалось бы вакуумом на Земле. Но здесь, где она простиралась на парсеки пространства, она создавала барьер для света. Между гигантскими скалами тьмы был узкий просвет, и он — корабль, на котором он находился, — сматывался через этот просвет.

Внезапно экран снова погас. Киран продолжал сидеть и пялиться на него. Это невероятное мимолетное видение наконец произвело на его разум впечатление совершенной реальности. Они были далеко от Земли — очень далеко, в одном из пылевых облаков, в котором они пытались избавиться от преследователей. Всё было реальным.

— …получат ещё одна поправку на нас, когда мы пересечём, конечно, — с горечью в голосе говорил Вейлант. — У них будет сеть на нас — и как только шаблон сформируется, мы не сможем через неё проскользнуть.

— Мы не сможем, — сказал Уэббер. — Корабль не сможет. Но флиттер может, если повезёт.

Они оба смотрели на Кирана.

— Он важная персона, — сказал Уэббер. — Если мы вдвоём сможем его вытащить…

— Нет, — сказала Пола. — Не сможем. Как только они захватят корабль и обнаружат, что флиттер пропал, они пойдут за ним.

— Не на Сейко, — сказал Уэббер. — Они никогда бы не подумали, что мы возьмём его на Сейко.

— Могу я молвить в этом деле своё слово? — сквозь зубы процедил Киран.

— Что? — очнулся Вейлант.

— То. К чёрту вас всех. Я никуда не пойду ни с вами, ни ради вас.

Он получил дикое удовлетворение оттого, что сказал это, он устал сидеть там, как олух, пока его обсуждали, но ожидаемой реакции он от них не получил. Двое мужчин просто продолжали задумчиво смотреть на него. Женщина вздохнула.

— Видите? Не было времени ему объяснить. Для него естественно реагировать враждебно.

— Выставим его за дверь и возьмём с собой, — предложил Уэббер.

— Нет, — резко сказала Пола. — Если он выйдет сию минуту, он сумеет там и остаться. Я не буду отвечать за это.

— Тем временем, — напомнил Вейлант с напором в голосе, — шаблон формируется. У тебя есть предложения, Пола?

Она кивнула.

— Вот.

Она внезапно что-то сжала под носом Кирана, маленькую вещицу, которую вынула из кармана, не привлекая внимания обоих озабоченных спором мужчин. Он почувствовал сладкий освежающий запах и ударил её по руке.

— Нет, больше никаких наркотиков… — тут он запнулся, потому что внезапно всё это показалось ужасно смешным. — Кучка долбаных недотёп, — воскликнул он и расхохотался. — Единственное, чего никогда мне бы не приснилось, — что человек может проснуться на звездолёте и обнаружить, что звездолёт захвачен преступниками.

— Эйфория, — сообщила Пола двоим мужчинам.

— При этом, — кисло сказал Уэббер, — в его словах о нас может быть доля истины.

Вейлант развернулся к нему и яростно начал:

— Если ты так думаешь… — затем он взял себя в руки и сказал жёстко: — Ссориться не дело. Мы в затруднении, но мы всё ещё можем выскочить из него, если отвезём этого человека на Сейко. Уэббер, вы с Полой забираете его во флиттер.

Киран поднялся на ноги.

— Хорошо, — сказал он беспечно. — Пойдём во флиттер, чем бы он ни был. Мне уже надоели звездолёты.

Ему было хорошо, очень хорошо. Он чувствовал себя слегка подшофе, недостаточно, чтобы препятствовать умственным процессам, но достаточно, чтобы ощутить прекрасное безразличие к тому, что произойдёт дальше. Судя по всему, спрей, которым брызнула на него Пола, помогал телу чувствовать себя лучше, снимал шок и беспокойство и внезапно превращал происходящее вокруг в весьма забавное действо.

— Полетим к Сейко на флиттере, — болтал он. — В конце концов, я живу на бонус и могу досмотреть шоу до конца. Уверен, что Сейко, где бы оно ни было, будет таким же вместилищем человеческой глупости, как и Земля.

— У него эйфория, — снова повторила Пола, но её лицо выглядело ошеломлённым.

— Из всех людей на этом космическом кладбище мы должны были выбрать того, кто так думает, — произнес Вейлант с чем-то вроде сдерживаемой ярости.

— Ты сам говорил, что самый старый будет лучшим, — сказал Уэббер. — Сейко изменит его…

Киран шёл по коридору с Уэббером и Полой и смеялся на ходу. Они без его согласия вытащили его из небытия, нарушив таинство смерти или почти смерти, и теперь то, что он только что сказал, горько разочаровало их.

— Шагать, шагать, шагать, — тараторил он с высоко поднятой головой. — Нельзя нам опоздать. А на борту лишь только я… и только девушка моя.

— Ради Бога, заткнись, — рыкнул Уэббер.

Глава 4

Нелепо было оказаться летящей звездой, причём с большого похмелья, но Киран ей стал. Голова болела, во рту стоял неприятный металлический привкус, а его прежнее радостное возбуждение сменилось тупой депрессией. Он озирался с кислым видом.

Он сидел в замкнутом металлическом курятнике кабины, едва ли достаточном, чтобы выпрямиться. В нескольких футах от него, свесив голову на грудь, спала в кресле Пола Рэй. Уэббер сидел впереди в том, что представлялось креслом пилота. Перед ним теснилось множество управляющих клавиш. Он не касался управления. Выглядело так, будто он тоже мог заснуть.

Вот и всё — маленькая металлическая комнатка, пустые металлические стены, тишина. По-видимому, они с невероятной скоростью летели среди звёзд. Но тут не было экранов, подобных виденному им на корабле, чтобы с помощью хитроумных сканирующих устройств показывать, какая панорама солнц и мрака раскинулась снаружи.

— На флиттере просто нет места для сложной аппаратуры, которая требуется для таких сканеров, — пояснил Уэббер. — Видеть — это роскошь, без которой ты обходишься во флиттере. Мы прозреем, когда доберёмся до Сейко. — А спустя короткое время он добавил: — Если мы доберемся…

Киран тогда просто рассмеялся и быстро уснул. Когда он проснулся, эйфория полностью испарилась, оставив ему лишь похмелье.

— По крайней мере, — говорил он себе, — я могу честно сказать, что это не моя вина. Виноват распылённый спрей…

Он с обидой взглянул на спящую в кресле женщину. Потом протянул руку и грубо встряхнул её за плечо. Она открыла глаза и посмотрела на него, сначала сонно, а затем с негодованием.

— Вы не имели права меня будить, — возмутилась она. Потом, прежде чем Киран смог ответить, она, казалось, поняла монументальную иронию только что прозвучавших слов и разразилась смехом. — Прости, — сказала она. — Это я не имела права вас будить.

— Давайте вернёмся к этому чуть погодя, — заговорил Киран. — Почему вы это сделали?

Пола смотрела на него с грустью.

— Мне понадобится сейчас десятитомная история прошлого века и достаточное количество времени, чтобы вы её прочитали. Но так как у нас нет ни… — она запнулась, затем после паузы спросила: — Дата вашей смерти — 1981 год, правильно? Это и ваше имя было на ярлыке вашего скафандра.

— Правильно.

— Ну, дальше. Ещё в 1981 году ожидалось, что человечество начнет экспансию к звёздам, правда?

Киран кивнул.

— Как только появится работоспособный скоростной двигатель. Уже тогда экспериментировали с несколькими моделями.

— Один из них, на принципе Флаурни, в конце концов довели до работоспособности, — сообщила она. И нахмурилась. — Я пытаюсь рассказать вкратце, и дальше буду уклоняться от деталей.

— Просто скажите, почему вы меня разбудила.

— Я пытаюсь рассказать… — А потом она задала откровенный вопрос: — Вы всегда были таким чертовски злобным, или процесс оживления сделал вас таким?

Киран ухмыльнулся.

— Порядок. Давайте дальше.

— Всё случилось так, как люди предвидели ещё в 1981 году, — продолжила она. — Двигатель усовершенствовали. Корабли отправились к ближайшим звёздам. Нашли миры. Основали колонии от перенаселённой Земли. В нескольких мирах обнаружили аборигенные человеческие расы, все на довольно низком техническом уровне, и стали учить их… С самого начала у людей было намерение создавать единую Вселенную. Никаких сепаратных националистических группировок, никаких шансов на войны. При Альтаире-Два был создан руководящий Совет. В нём представлен каждый мир. Сейчас их двадцать девять. Ожидалось, дело пойдёт дальше так же, но…

Киран внимательно слушал.

— Но что? Что именно расстроило эту утопию?

— Сейко.

— Тот мир, в который мы направляемся?

— Да, — холодно подтвердила она. — Когда люди достигли его, то нашли нечто иное. Там обитали люди на очень низком уровне цивилизованности.

— Хорошо, в чём была проблема? Разве вы не могли бы начать учить их, как других?

Она покачала головой.

— На это потребовалось бы много времени. Но не это стало настоящей проблемой. Ею… Видите ли, на Сейко, помимо человеческой, есть другая раса, и эта раса довольно цивилизованная. Сейки. Проблема в том, что сейки не человекообразны.

Киран уставился на неё.

— Ну и что? Если они разумны…

— Вы говорите так, как будто это самая простая штука в мире, — вспыхнула она.

— Разве нет? Если ваши сейки умны, а люди на Сейко — нет, тогда сейки имеют права на этот мир, разве нет?

Она молча уставилась на него, и снова смотрела больным взглядом того, кто пытался и потерпел неудачу. Затем, не поворачиваясь, заговорил Уэббер.

— Что ты теперь думаешь о прекрасной идее Вейланта, Пола?

— Она всё ещё может сработать, — её голос прозвучал не слишком уверенно.

— Если вы не возражаете, — резко заговорил Киран, — я всё-таки хотел бы знать, какое отношение эти дела Сейко имеют к моему воскрешению.

— Сейки правят людьми в этом мире, — ответила Пола. — Среди нас есть те, кто не уверен, что они вправе. В Совете мы известны как партия Человечества, потому что мы считаем, что людьми не должны управлять не-люди.

Снова Киран был отвлечён от своего непосредственного вопроса — на этот раз фразой «не-человек».

— Эти сейки… на что они похожи?

— Они не чудовища, если ты об этом думаешь, — сказала Пола. — Они двуногие — скорее, рептилоиды, чем гуманоиды… достаточно развитые, и по большей части законопослушные.

— Если они все такие и выше в развитии, чем люди, почему они не должны управлять собственным миром? — требовательно спросил Киран.

Уэббер сардонически усмехнулся. Не поворачиваясь, он спросил:

— Мне изменить курс и пойти к Альтаиру?

— Нет! — воскликнула она. Её вспыхнувшие глаза уставились на Кирана, и она заговорила, почти не переводя дыхание. — Вы очень уверены в том, о чём сию минуту услышали, так? Вы знаете, что правильно, и знаете, что неправильно, хотя существуешь в этом времени, в этой Вселенной всего несколько часов!

Киран внимательно посмотрел на неё. Он подумал, что сейчас начинает получать проблеск понимания природы вещей.

— Вы — те, кто незаконно разбудил меня, — вы принадлежите к этой партии Человечества, правильно? Вы сделали это по какой-то связанной с этим причине?

— Да, — дерзко ответила она. — Нам в нашей политической борьбе нужен символ. Мы подумали, что им станет один из старых космических пионеров, один из людей, которые начинали завоевание звёзд. Мы…

Киран прервал её.

— Думаю, я это понимаю. Очень деликатно с вашей стороны. Вы вытаскиваете человека из того, что равно смерти, на партийный митинг. «Космический герой прошлого осуждает не-людей…» Что-то вроде того, не так ли?

— Послушайте… — начала она.

— Нет, это вы послушайте, чёрт возьми, — рявкнул он. Он кипел от ярости, дрожал от неё. — Я рад сказать, что вы не могли выбрать худшего символа, чем я. Я вижу не больше пользы от идеи врождённого священного превосходства одного вида над другим, чем от идеи превосходства одной человеческой расы над другими.

Она изменилась в лице. Из злой женщины она вдруг стала профессиональным психологом, хладнокровно наблюдающим за реакциями.

— В действительности вас возмущает не политический вопрос, — сказала она. — Вы проснулись в чужом мире и боитесь его, несмотря на всю предпробуждающую подготовку, которую мы дали вашему подсознанию. Вы боитесь, и поэтому вы злитесь.

Киран овладел собой. Он пожал плечами.

— Ваши слова могут быть правдой. Но это не меняет моих чувств. Я ни на одну адскую капельку не помогу вам.

Уэббер встал со своего места и подошёл к ним, его высокая фигура сутулилась. Он посмотрел на Кирана, а затем на женщину.

— Мы должны решить это прямо сейчас, — сказал он. — Мы подходим достаточно близко к Сейко, чтобы гасить двигатель. Мы собираемся приземлиться или нет?

— Да, — уверенно сказала Пола. — Мы приземляемся.

Уэббер снова взглянул на лицо Кирана.

— Но если он вот так чувствует…

— Садимся! — уверенно сказала она.

Глава 5

Это ничем не походило на посадку в ракете. Первый этап назывался «гашением двигателя». Пола затянула на Киране ремень и сказала:

— Ты можешь счесть это неприятным, но просто сиди. Посадка не продлится долго.

Киран сидел неподвижно и хмуро, готовился ко всему и решил никак не показывать своих чувств. Затем Уэббер сместил что-то на контрольной панели, и Вселенная развалилась на части. Желудок Кирана поднялся и застрял в горле. Он падал вверх? Вниз? Боком? Он не знал, но как бы оно ни было, не все его части падали с одинаковой скоростью, или, возможно, не все в одном направлении, этого он тоже не знал, но ощущение оказалось исключительно отвратительным. Он открыл рот, чтобы возмутиться, и в мгновение ока уже нормально сидел в кресле в обычной кабине и орал во всю мощь лёгких.

Он заткнулся.

— Я же говорила, что будет неприятно, — сказала Пола.

— Так и было, — сказал Киран. Он сидел, обливаясь потом. Его руки и ноги были холодными.

Теперь, впервые за всё время, он стал осознавать движение. Флиттер, казалось, мчался вперёд со скоростью кометы. Киран понимал, что это всего лишь маленькая ироничная шутка, потому что сейчас они двигались в нормальном диапазоне скоростей, тогда как раньше их скорость была совершенно вне его понимания. Но эту он мог понять. Он мог её почувствовать. Они неслись, как чёрт от ладана, и где-то перед ними была планета, и он сидел взаперти, слепым, мышью в носу конуса. Его внутренности корчились от беспомощности и неизбежности аварии. Ему очень хотелось заорать снова, но Пола следила за ним.

Спустя несколько мгновений это желание стало академическим. Из-за пределов корпуса начал негромко просачиваться свистящий вой. Звук быстро взлетел до такой степени, что за ним ничего не было слышно. Атмосфера. И где-то под слепой стенкой флиттера, раскачиваясь и бросаясь навстречу, подскакивает, чтобы встретить их, каменно-твёрдое лицо иного мира…

Флиттер замедлился. Он, казалось, висел неподвижно, слабо дрожа. Потом он провалился. Экспресс-лифт в самом высоком здании в мире, сверху вниз; только лифт — это шарик, и ветер бросает его из стороны в сторону, пока он падает, и нет дна.

Они снова зависли, слегка клонясь на невидимом ветру.

Потом вниз. И повисли снова. И вниз.

— Уэббер, Уэббер, я думаю, он умирает, — внезапно позвала Пола.

Она начала отстёгиваться.

— Я что, зеленею? — слабо спросил Киран.

Она хмуро смотрела на него.

— Да.

— Просто древняя хворь. Я страдаю морской болезнью. Скажи Уэбберу, чтобы перестал играть в колибри и послал эту штуку вниз.

Пола сделала раздражённый жест и снова затянула ремень.

Зависнуть и упасть. Ещё раз, ещё два раза. Слабое покачивание, лёгкий стук, движение прекратилось. Уэббер повернул серию выключателей. Тишина.

— Воздух? — выдавил Киран.

Уэббер открыл люк в боковой части кабины. Внутрь проник свет. «Это должен был быть солнечный свет», — решил Киран, но у него был странный цвет, некий сорт рыже-оранжевого, который нес приятно обжигающий жар. С помощью Полы он оторвался от кресла и заковылял к люку. Воздух пах чистой прогретой солнцем пылью и какой-то растительностью. Киран выбрался из флиттера, практически поспешно вывалился из него. Он хотел, чтобы под ним оказалась твёрдая почва, ему было всё равно, на какой планете он оказали.

И когда его ботинки уперлись в красно-охристый песок, ему пришло в голову, что прошло очень много времени с тех пор, как твёрдая земля была у него под ногами. Очень долгое время, более того…

Внутренности снова завязались узлом, и на этот раз не от морской болезни, а от страха, и он снова весь похолодел, несмотря на жаркое молодое солнце. Он боялся не настоящего, не будущего, а прошлого. Он боялся предмета с биркой «Рид, Киран», твёрдой слепой безголосой штуки, вращающейся по медленной орбите вокруг Луны, спутника мёртвых миров и мёртвого пространства, брата холоду и тьме.

Его начала колотить дрожь.

Пола потрясла его за плечо. Она что-то говорила, но он не мог её слышать. Он мог слышать только стремительное движение вечной тьмы, тонкий писк его тени, струящейся по звёздам. Где-то над ним витало лицо Уэббера, выглядевшее злым и брезгливым. Тот что-то говорил Поле, качал головой. Они были далеко. Киран терял их, отплывая от них на чёрной волне. Потом вдруг произошло нечто вроде взрыва, малиновая вспышка на чёрном, всплеск тепла против холода. Потрясённая и напуганная, его физическая часть снова вцепилась когтями в реальность.

Что-то его ранило, что-то угрожало ему. Он приложил руку к щеке, и рука покраснела.

Пола и Уэббер дёргали его, пытаясь заставить двигаться.

Мимо его головы просвистел камень. Он с резким треском ударился в стенку флиттера и упал. Нервные цепи Кирана наконец-то включились. Он запрыгал к открытому люку. Автоматически он толкал Полу впереди себя, пытаясь её прикрыть, и она подарила ему странный испуганный взгляд. Уэббер уже был внутри. Ещё больше камней грохотало вокруг, и один задел бедро Кирана. Это оказалось больно. Его щека сильно кровоточила. Он вкатился внутрь флиттера и развернулся, чтобы посмотреть в люк. Он был зол.

— Кто это делает? — требовательно спросил он.

Пола указала. Сначала Кирана сбивали с толку странности пейзажа. Флиттер приземлился на просторах равнины красного песка с растущими кое-где какими-то низкорослыми растениями, которые сияли на солнце, как металлическое золото. Песок покато отступал идущими под уклон дюнами, постепенно поднимаясь к горному хребту справа и опускаясь в бесконечность слева. Прямо перед флиттером и буквально в двух шагах от него начинался густой пояс деревьев, растущих рядом с рекой, по-видимому, довольно широкой, хотя он не мог видеть ничего, кроме коричневой сверкающей воды. Течение реки можно было проследить до гор по извилистой линии леса, которая следовала за её руслом. Сами деревья были не похожи ни на что, виденное Кираном раньше. Казалось, там было несколько видов, все гротескные по форме и экзотические по цвету. Были даже зелёные, с длинными острыми листьями, похожими на наконечники копий.

Экзотические или нет, они создавали совершенно адекватное укрытие. Камни летели из леса, но Киран не видел ничего, на что указывала Пола, кроме случайного дрожания листвы.

— Сейки? — спросил он.

Уэббер фыркнул.

— Вы узнаете это, когда сейки найдут нас. Они не бросают камни.

— Это люди, — сказала Пола. В её голосе звучала снисходительная мягкость, которая вызвала у Кирана раздражение.

— Я думал, они наши дорогие маленькие друзья, — сказал он.

— Вы их напугали.

— Я напугал их?

— Они видели флиттер раньше. Но они очень осторожны, и они сразу поняли, что вы ведёте себя неправильно. Они подумали, что вы больны.

— Поэтому они пытались убить меня. Молодцы.

— Самосохранение, — сказал Уэббер. — Они не могут позволить себе слишком много доброты.

— Они очень добры друг к другу, — оправдываясь, проговорила Пола. И добавила, обращаясь к Кирану: — Я сомневаюсь, что они пытались вас убить. Они просто хотели вас прогнать.

— Прекрасно, — протянул Киран, — в таком случае я не помыслил бы разочаровывать их. Уйдём.

Пола зло зыркнула на него и повернулась к Уэбберу.

— Поговорите с ними.

— Надеюсь, что время есть, — буркнул Уэббер, поглядывая на небо. — Здесь мы лёгкая добыча. Держи своего пациента тихим — ещё будут стоны и трепыхания, и нам конец.

Он взял в руки большой пластиковый контейнер и подошёл к двери.

Пола смотрела на щёку Кирана.

— Позвольте мне привести её в порядок.

— Не беспокойтесь, — отмахнулся он. В этот момент он надеялся, что сейки, кем бы и чем бы они ни были, придут и загонят этих двоих в какое-нибудь подходящее место на всю их оставшуюся жизнь.

Уэббер начал «разговаривать».

Киран с живым интересом уставился на него. Он ожидал слов — примитивных слов, возможно, напоминающих щелчковую речь выживших людей каменного века Земли, но некоторого рода слов. Уэббер загудел. Это был мягкий успокаивающий звук, повторяемый снова и снова, но он не был словом. Дробь камней стала реже, затем прекратилась. Веббер продолжал издавать свой гудящий зов. Теперь ему отвечали. Уэббер обернулся и кивнул Поле, улыбаясь. Он полез в пластиковый контейнер и вытащил несколько коричневатых предметов, которые по запаху напомнили Кирану сухофрукты. Уэббер выбросил их на песок. Теперь он издал другой звук, хрюканье и пыхтенье. Молчание. Уэббер снова издал звук.

С третьей попытки люди вышли из леса.

Всего их было, пожалуй, двадцать пять. Они подходили медленно и крадучись, продвигаясь на шаг или два зараз, затем останавливаясь и осматриваясь, готовые к бегству. Первыми подходили крепкие мужчины, с одним во главе, благообразным мужиком в возрасте начала зрелости, который, по-видимому, был вожаком. За ними следовали женщины, старики и дети, постепенно выбираясь из тени деревьев, но оставаясь там, где при тревоге могли исчезнуть в мгновение ока. Все они были совершенно нагими, высокими, стройными и большеглазыми, их мышцы были заточены на скорость и ловкость, а не на массивную силу. Их тела блестели на солнце светло-бронзовым цветом, и Киран заметил, что мужчины были безбороды и гладкокожи. И у мужчин, и у женщин были длинные очень чистые и блестящие волосы от чёрного до коричневого цвета. Они были прекрасным народом, подобно тому, как олени — прекрасный народ, грациозные, невинные и дикие. Мужчины подошли к сухофруктам, которые для них разбросали. Они поднимали их и нюхали, кусали, потом начали есть, повторяя хрюкающий и пыхтящий призыв.

Женщины, дети и старики решили, что всё безопасно, и присоединились. Уэббер выбросил больше фруктов, а затем вышел сам, неся пластиковую коробку.

— Что он будет делать дальше? — прошептал Киран обращаясь к Поле. — Почешет им ушки? Я так приручал белок, когда был ребёнком.

— Заткнитесь, — шикнула она на него. Уэббер поманил, и она подтолкнула, чтобы он выбирался из флиттера. — Медленно и осторожно.

Киран выскользнул из флиттера. Большие блестящие глаза повернулись, чтобы посмотреть на него. Поедание прекратилась. Некоторые из малышей отбежали за деревья. Киран застыл. Уэббер погудел и попыхтел ещё немного, и напряжение рассосалось. Киран вместе с Полой подошёл к группе. Неожиданно в происходящем не оказалось никакого правдоподобия. Он стал актёром в плохом спектакле, смешавшись с невероятными персонажами в неправдоподобных декорациях. Уэббер, издающий нелепые звуки и разбрасывающий сухофрукты, как карикатура на какого-то сеятеля, Пола со своим бодрым профессионализмом, вся растворяющаяся в туманной нежности, он сам, чужак в этом времени и месте, и эти совершенно нормальные на вид люди, ведущие себя как орангутаны, сбрившие свой мех. Он начал было смеяться, но потом подумал, что лучше не надо. Начав, он может не остановиться.

— Пусть они привыкнут к вам, — мягко сказал Уэббер.

Пола, очевидно, бывала здесь раньше. Она тоже начала издавать носовые звуки, модифицированное гудение, больше похожее на воркование голубей. Киран просто стоял спокойно. Люди топтались вокруг них, обнюхивали, касались. Не было ни разговоров, ни смеха, ни хихиканья даже среди маленьких девочек. Исключительно красивая молодая женщина стояла сразу за вожаком, следя за незнакомцами большими жёлтыми кошачьими глазами. Киран посчитал её дочерью этого человека. Он улыбнулся ей. Она продолжала пялиться, тупая и с пустыми глазами, без ответного проблеска улыбки. Как будто она никогда раньше улыбки не видела. Киран содрогнулся. Вся эта тишина и безразличие стали жуткими.

— Я счастлив сказать вам, — пробормотал он Поле, — что не очень высокого мнения о ваших маленьких питомцах.

Она не могла позволить себе незамедлительно рассердиться. Только сказала шепотом:

— Они не домашние питомцы, они не животные. Они…

Она запнулась.

С нагими людьми что-то случилось. Все головы поднялись, все глаза отвернулись от незнакомцев. Они слушали. Даже самые маленькие были неподвижны.

Киран не слышал ничего, кроме ветра в деревьях.

— Что?.. — он начал задавать вопрос.

Уэббер жестом приказал замолчать. Сцена длилась не более секунды. Затем шатен, который выглядел вожаком, издал короткий резкий звук. Люди развернулись и растворились среди деревьев.

— Сейки, — сказал Уэббер. — Убираемся с глаз долой.

Он побежал в сторону флиттера. Пола схватила Кирана за рукав и толкнула к деревьям.

— Что происходит? — добивался он на бегу.

— Их уши лучше наших. Думаю, приближается патрульный корабль.

Их приняли тени, оранжево-золотые тени под странными деревьями. Киран оглянулся. Уэббер что-то делал внутри флиттера. Вскоре он вывалился из люка и побежал к ним. Люк за ним закрылся, и флиттер зашевелился, а затем снялся сам и, гудя, улетел.

— Они какое-то время будут его преследовать, — выдохнул Уэббер. — Это может дать нам шанс уйти.

Они с Полой бросились за бегущими людьми. Киран заартачился.

— Я не понимаю, зачем мне убегать от кого-то.

Уэббер вытащил курносый предмет, который выглядел достаточно похожим на пистолет, чтобы быть очень убедительным. И направил его на грудь Кирана.

— Причина первая, — сказал он. — Если сейки поймают здесь меня и Полу, у нас будут большие неприятности. Причина вторая — это закрытая территория, и ты с нами, так что у тебя будут большие неприятности. — Он холодно посмотрел на Кирана. — Первая причина — та, которая меня больше всего интересует.

— Ладно, теперь понимаю, — пожал плечами Киран.

Он побежал. Только тогда он услышал в небе низкий тяжёлый гул.

Глава 6

Волна грохота накатила на них очень быстро. Этот звук был совершенно отличным от гудения флиттера. Кирану казалось, что он содержит ноту угрозы. Он остановился на небольшой полянке, где мог смотреть вверх сквозь деревья. Он хотел взглянуть на этот корабль или флаер, или что-то ещё, что было построено не людьми и летало.

Но Уэббер грубо толкнул его в купу приземистых растений цвета вишнёвого вина с плоскими толстыми листьями.

— Не двигайтесь, — буркнул он.

Пола прижималась к дереву рядом с ним. Она кивком указала ему делать, как сказал Уэббер.

— У них очень мощные сканеры, — она дёрнула подбородком. — Смотрите. Они научились.

Резкие тревожные лающие звуки людей звучали тише, потом замолкли. Ничто не двигалось, кроме естественного движения ветра. Люди припали к земле среди деревьев, так что Киран не увидел бы их, если бы не знал, что они там.

Патрульный корабль прорычал мимо, набирая скорость, пока летел. Уэббер ухмыльнулся.

— Они будут как минимум пару часов ловить и изучать флиттер. К тому времени стемнеет, а к утру мы будем в горах.

Люди уже были в движении. Они направлялись вверх по течению, перемещаясь размеренной виляющей рысью. Три женщины, как заметил Киран, несли на руках детей.

Старшие дети бежали рядом с матерями. Двое мужчин и несколько женщин были седыми. Они тоже бежали.

— Вам нравится смотреть, как они бегут? — спросила Пола с резкой ноткой страстного увлечения в голосе. — Вам это нравится?

— Нет, — нахмурился Киран. Он смотрел в ту сторону, где пропадал грохот патрульного корабля.

— Двигайте за ними, — сказал Уэббер. — И без того они оставят нас достаточно далеко позади.

Киран следовал за голыми людьми через лес по бepeгу реки коньячного цвета. Пола и Уэббер бежали рядом с ним. Тени теперь стали длинными, вытягиваясь по воде.

Пола продолжала поглядывать на него с тревогой, как будто выискивая какие-либо признаки слабости с его стороны.

— У вас прекрасно получается, — говорила она. — Вы должны двигаться, чтобы тело вернуло нормальную силу и тонус…

— Они всё равно замедлятся, когда стемнеет, — подхватил Уэббер.

Старики и маленькие дети бежали уверенно.

— Там у них деревня? — спросил Киран, указывая на далёкие горы.

— Они не живут в деревнях, — сказала Пола. — Но горы безопаснее. Больше мест, чтобы спрятаться.

— Вы сказали, что это закрытая территория. Это что, охотничий заповедник?

— Сейки больше не охотятся на них.

— Но они охотились?

— Ну, — сказал Уэббер, — давным-давно. Не для еды, сейки вегетарианцы, но…

— Но, — продолжила Пола, — они были доминирующей расой, а люди — просто полевыми зверьми. Когда-то сейки конкурировали за землю и продовольствие, тогда на людей охотились или выгоняли. — Она выразительно взмахнула рукой в сторону ландшафта за деревьями. — Как вы думаете, почему они живут в этой пустыне, перебиваясь жалким существованием вдоль водотоков? Это земля, которая не нужна сейкам. Теперь, конечно, сейки не возражают против того, чтобы оставить её в покое как своего рода охотничий заповедник. Люди защищены, говорят нам сейки. Они живут естественной жизнью в естественной окружающей среде, и когда мы требуем, чтобы программа была…

Она запыхалась и должна была остановиться перевести дух. Уэббер закончил за неё.

— Мы хотим, чтобы их учили, выводили из этой нагой дикости. Сейки говорят, что это невозможно.

— Это правда? — спросил Киран.

— Нет, — яростно сказала Пола. — Это вопрос гордости. Они хотят сохранить своё господство, поэтому они просто не признают, что люди — это нечто большее, чем животные, и они не собираются давать им шанса стать чем-то большим.

После этого разговоров больше не было, но даже при том три чужеземца становились всё более и более запыхавшимися, и люди уходили от них все дальше и дальше. Солнце опускалось в пламени кроваво-оранжевого света, которое подкрасило деревья в ещё более невозможные цвета и ненадолго подожгло реку. Затем наступила ночь, и сразу после того, как свалилась темнота, вернулся патрульный корабль, двигаясь с низовьев вдоль извилистого русла реки. Киран замер под чёрными деревьями, и волоски приподнимались на его коже. Впервые он чувствовал себя предметом охоты. Впервые он чувствовал гнев.

Патрульный корабль прогрохотал и исчез.

— Они не вернутся до рассвета, — сказал Уэббер.

Он раздал маленькие плоские пакетики концентрированной пищи. Они жевали на ходу. Никто ничего не говорил. Ветер, который затих на закате, поднялся с другого направления и задул снова. Стало холодно. Через некоторое время земляне догнали людей, которые остановились, чтобы отдохнуть и поесть. Дети и старики, к которым Киран испытывал жалость, были в гораздо лучшей форме, чем он. Он попил из реки и сел. Пола и Уэббер сидели на земле рядом с ним. Из пустыни дул сильный ветер, сухой и холодный. Над головой раскачивались деревья. На фоне бледного мерцания воды Киран мог видеть голые тела людей, бродивших вдоль кромки реки, наклоняясь, они копались в грязи. По-видимому, они искали что-то, потому что он мог видеть, что они что-то ели. Где-то поблизости другие люди обдирали фрукты или орехи с деревьев. Люди с лёгкостью двигались в темноте, как будто привыкли к этому. Киран узнал желтоглазую дочь вождя, её красивую стройную фигуру, очерченную на фоне едва блестящей воды. Она стояла по лодыжки в мягкой грязи, крепко держа что-то в обеих руках и поедая свою добычу.

Пот на Киране высох. Он начал дрожать.

— Вы уверены, что патрульный корабль не вернётся? — спросил он.

— Нет, пока они не смогут видеть, что ищут.

— Тогда я думаю, это безопасно, — он начал шарить вокруг, нащупывая сухие палочки.

— Что вы делаете?

— Добываю немного дров.

— Нет, — Пола в одно мгновение оказалась рядом с ним, останавливая его руку. — Нет, вы не должны этого делать.

— Но Уэббер сказал…

— Не из-за патрульного корабля, Киран. Из-за людей. Они…

— Они что?

— Я говорила вам, что они на низкой ступени развития. Это одна из основных вещей, которым их следует обучать. Сейчас они пока ещё считают огонь опасным, чем-то, от чего нужно убегать.

— Понятно, — сказал Киран, роняя растопку. — Так и быть, если у меня не будет огня, я возьму тебя. Меня будет греть твое тело.

Он сграбастал её в объятия.

Она ахнула, больше от удивления, подумал он, потом встревожилась.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Это фраза из старого фильма. Из нескольких старых фильмов, на самом деле. Неплохо, правда?

Он крепко сжимал её. Она, несомненно, была женщиной. Вскоре он её оттолкнул.

— Это было ошибкой. Хочу иметь возможность продолжать не любить вас без каких-либо смягчающих соображений.

Она засмеялась необычным сдавленным коротким звуком.

— В твоё время все были сумасшедшими? — спросила она, перейдя на «ты». И потом: — Рид…

В первый раз она использовала его имя.

— Что?

— Когда они бросали камни, и мы возвращались во флиттер, ты толкал меня перед собой. Ты защищал меня. Почему?

Он уставился на неё, вернее, на бледное пятно, стоявшее рядом с ним.

— Ну, у мужчин всегда был такой своего рода обычай… Но что я об этом теперь думаю, так это что Уэббер не побеспокоился.

— Нет, — сказала Пола. — В твоё время женщины ещё пользовались двойным стандартом — требовали полного равенства с мужчинами, но цеплялись за свой особый статус. Мы это преодолели.

— Тебе это нравится? Преодоление, я имею в виду.

— Да, — согласилась она. — Это было неплохо, одной стороны, но…

— Они снова двигаются, — объявил Уэббер. — Идём.

На этот раз люди шли, растянувшись в длинную линию между деревьями и водой, где было немного больше света и путь более открыт. Трое чужеземцев следовали по пятам, неуклюжие в своей обуви и одежде. Длинные волосы диких людей развевались на ветру, а их босые ноги ступали мягко, легко и быстро.

Киран поглядывал на небо. Деревья затеняли большую его часть, так что он мог видеть лишь несколько звёзд, рассыпанных над головой. Но ему казалось, что где-то встаёт луна.

Он спросил Полу, и та сказала:

— Подожди. Скоро увидишь.

Ночь и река катились за ними. Лунный свет становился ярче, но совсем не походил на свет Луны, который Киран помнил издавна. В том было холодное спокойствие, но этот свет не был ни холодным, ни спокойным. Казалось, что он к тому же каким-то образом изменял цвет, что делало его ещё менее доступным для понимания, чем белый лунный свет, к которому Киран привык. Иногда, когда свет просачивался сквозь деревья, он казался ледяной зеленью, а вскоре снова становился красноватым, или янтарным, или синим.

Они подошли к месту, где река делала плавный поворот, и пересекли её, выбравшись из-под полога деревьев. Пола коснулась руки Кирана и указала:

— Смотри.

Киран поднял глаза, а потом замер на месте. Свет не был лунным, и его источником была не луна. Это было шаровое скопление звёзд, висящее в небе, как рой огненных пчёл, горящее и пульсирующее многими цветами, алмазно-белым и золотым, зелёным и малиновым, павлиньим синим и дымчатым янтарным. Киран не сводил с него глаз, а Пола рядом с ним пробормотала:

— Я побывала на многих планетах, но ни на одной из них нет ничего подобного…

Люди двигались стремительно, не обращая внимания на небо. Киран неохотно последовал за ними в лесную тень. Он продолжал поглядывать на открытое небо над рекой, ожидая, когда скопление поднимется повыше над горизонтом, чтобы лучше его рассмотреть.

Миновало какое-то время, но до того, как скопление вышло из-за деревьев, Киран почувствовал, что что-то или кто-то идёт по их следам.

Глава 7

Он остановился, чтобы восстановить дыхание и вытрясти из сапог набравшийся песок. Он прислонился к дереву, повернувшись спиной к ветру, что означало, что он стоял лицом к пройденной ими тропе, и подумал, что заметил движение тени там, где не было ничего, чтобы отбросить тень. Киран выпрямился. Маленькие молотки тревоги стучали по всему телу, но он больше ничего не мог увидеть. Он подумал, что мог ошибиться. С этим он и побежал догонять остальных.

Люди двигались уверенно. Киран понимал, что их чувства гораздо острее его, и они явно не беспокоились ни о какой опасности, кроме единственной — от сейков. Он решил, что, должно быть, ему привиделось.

Но беспокойство осталось. Он снова отстал, на этот раз специально, после того как они прошли поляну. Он прятался за стволом дерева и наблюдал. Свет скопления теперь был ярким, но сбивал с толку. Он услышал шорох, который, по его мнению, не был ветром, и подумал, что нечто начало пересекать поляну, а затем остановилось, как будто почуяло его запах.

Затем он подумал, что слышит шорохи по обе стороны поляны, скрытые звуки преследования, которые подкрадывались к нему. Это только ветер, сказал он себе, и снова развернулся и побежал. На этот раз ему навстречу попалась Пола, идущая обратно, разыскивая его.

— Рид, ты в порядке? — спросила она. Он схватил её за руку, обнял и заставил бежать. — Что такое? В чём дело?

— Я не знаю.

Он торопил её, пока не разглядел впереди Уэббера, а за ним голые спины и волосы людей.

— Слушай, — сказал он, — здесь есть хищники?

— Да, — сказала Пола, и Уэббер резко обернулся.

— Ты что-нибудь видел?

— Не знаю. Мне показалось, да. Я не уверен.

— Где?

— За нами.

Уэббер издал резкий лающий сигнал опасности, и люди остановились. Уэббер стоял, обернувшись назад, откуда они пришли. Женщины подхватили детей, а мужчины кинулись туда, где стоял Уэббер. Они смотрели и слушали, нюхая воздух. Киран тоже слушал, но теперь он не слышал никаких шорохов, кроме шороха ветвей в вышине. Ничего доступного глазу не шевелилось, а ветер отнес бы прочь любой тревожный запах.

Мужчины повернули обратно. Люди снова двинулись дальше. Уэббер пожал плечами.

— Ты, должно быть, ошибся, Киран.

— Возможно. Или, может быть, они просто не могут думать за пределами элементарного. Если они не чувствуют запаха, его там нет. Если кто-то идёт за нами, то под ветром, как поступает любое охотящееся животное. Пара мужчин должна обойти вокруг и…

— Идём, — устало сказал Уэббер.

Они следовали за людьми по берегу реки. Скопление теперь стояло высоко, улей солнц отражался в текущей воде калейдоскопической рябью цветов.

Теперь женщины несли маленьких детей. Слишком большие, чтобы их можно было нести, слегка отстали. Как и престарелые. Пока не очень намного. Киран, осознавая, что он слабее, чем самый слабый из них, смотрел вперёд на трудноразличимый массив гор и думал, что им должно хватить сил до них добраться. Он совсем не был уверен, что так и будет.

Река заложила ещё один вираж. Тропа пересекала выступ берега, отходя от деревьев. Это был широкий меандр, возможно, две мили в горловине. Впереди, где тропа снова соединялась с рекой, возвышался скалистый холм. Что-то в очертаниях холма показалось Кирану неправильным, но он был слишком далеко, чтобы уверенно о чём-то судить. Над головой ярко горело скопление. Люди рассеялись по песку.

Уэббер оглянулся.

— Видишь? — сказал он. — Ничего.

Они пошли дальше. Теперь на Кирана начала наваливаться усталость, вся искусственная сила, которую накачали в него перед пробуждением, заканчивалась. Уэббер и Пола шли с опущенными головами, шагая решительно, но без энтузиазма.

— Что ты думаешь сейчас? — спросила она Кирана. — Людям подобает жить подобным образом?

Впереди них двигалась рваная линия женщин и детей, а мужчины шли во главе. Неестественно, подумал Киран, для детей быть способными на такие долгие путешествия, но тут же он вспомнил, что молодые не хищные виды должны быть сильными и выносливыми в раннем возрасте.

Внезапно одна из женщин издала резкий пронзительный крик.

Киран проследил за её взглядом налево, на реку и изогнутую линию деревьев. По песку скользила большая чёрная тень. Он оглянулся. Позади с мягкой неторопливостью выходили из-за деревьев другие тени, рассыпаясь пологим полумесяцем. Они напомнили Кирану о неком животном, которого он однажды видел в зоопарке, отчасти кошачьем, отчасти псе, гепарде. Только гепард был пятнистым, как леопард, и эти существа были чёрными, с жёсткими стоячими ушами. Они залаяли и перешли на бег.

— Всего ничего, — горько обронил Киран. — Я насчитал семь.

— Боже мой, я… — Уэббер запнулся.

Люди побежали. Они попытались прорваться обратно к реке и деревьям, на которые можно было забраться для безопасности, но охотники завернули их. Тогда они очертя голову кинулись вперёд к холму. Они бежали изо всех сил, не издавая ни звука. Киран и Уэббер бежали с ними, держа Полу посередине. Уэббер выглядел совершенно потрясённым.

— Где твой пистолет? — задыхаясь, выпалил Киран.

— Это не пистолет, это всего лишь шокер малой дальности, — ответил он. — Он не остановит этих существ. Посмотри на них!

Животные прыгали, резвились вокруг, завывая со звуком, похожим на смех. Они были размером с леопарда, и их глаза светились при свете скопления. Они, казалось, наслаждались собой, как будто охота была самой восхитительной в мире игрой. Один из них пробежал в двух футах от Кирана и щёлкнул здоровенными челюстями, гибко уклонившись, когда тот поднял руку. Они всё быстрее и быстрее гнали людей. Сначала мужчины собрались вокруг женщин и детей. Но строй начал распадаться по мере того, как более слабые отставали, и никто не делал попыток его сохранить. Паника пересиливала инстинкт. Киран посмотрел вперёд.

— Если мы сможем добраться до того холма…

Пола закричала, и он споткнулся о ребёнка, девочку около пяти лет, ползущую на руках и коленях. Он подхватил её. Она кусалась, отбивалась и царапалась, её голое маленькое тельце оказалось твёрдым, как китовый ус, и скользким от пота. Он не смог её удержать. Она вырвалась из рук и бездумно бросилась от него подальше, и один из чёрных охотников набросился и унес её, тонко визжавшую, как молодая птица в челюстях кошки.

— Боже мой, — воскликнула Пола и сжала руками голову, пытаясь отключить зрение и слух.

Он нагнал её и резко бросил:

— Не падай в обморок, потому что я не смогу тебя нести.

Хищники сбили с ног и утащили свернувшую в сторону пожилую женщину, а затем одного из седовласых мужчин. Холм приблизился. Теперь Киран понял, что с ним не так. Часть его оказалась постройкой. Он слишком устал и слишком измучился, чтобы проявить интерес, за исключением того, что дом предлагал убежище. Совершенно загнанный, он с большим трудом заговорил с Уэббером. И тут до него дошло, что Уэббера рядом не было.

Уэббер споткнулся и упал. Он начал подниматься, но на него вышли охотники. Он стоял на четвереньках лицом к ним и кричал им убираться. У него, очевидно, было мало или вообще не было опыта встреч с грубой силой. Киран бросился к нему, а Пола следом.

— Используй пистолет! — кричал он.

Он боялся чёрных охотников, но был полон ярости, и ярость перевешивала страх. Он орал на них, проклинал их. Он швырял им в глаза песок, а того, который подкрадывался к Уэбберу сбоку, пнул. Тварь немного отодвинулась, не испуганная, но удивлённая. Они не привыкли к такого рода вещам от людей.

— Пистолет! — снова взревел Киран, и Уэббер вытащил из кармана курносую штуковину. Он встал и неуверенно произнёс:

— Я говорил тебе, это не пистолет. Он никого не убьёт. Не думаю, что…

— Стреляй, — приказал Киран. — И снова начинай двигаться. Медленно.

Они начали отходить, а потом по небу раскатился громкий металлический голос.

— Ложитесь, пожалуйста. Ложитесь на землю.

Киран, испугавшись, повернул голову. Со стороны здания на холме к ним неслось транспортное средство.

— Сейки, — почти с облегчением выдохнул Уэббер. — Ложись.

Едва сделав это, Киран увидел, как из автомобиля выстрелила бледная вспышка и сбила охотника, всё ещё висящего на фланге бегущих людей. Он вжался в песок. Что-то с воем и свистом пронеслось над ним, раздался удар и визг. Это повторилось, и снова заговорил металлический голос.

— Теперь вы можете встать. Пожалуйста, оставайтесь на месте.

Машина была намного ближе. Их залил внезапный свет.

— Мистер Уэббер, у вас в руках оружие, — продолжал голос. — Пожалуйста, бросьте.

— Это всего лишь небольшой шокер, — проговорил Уэббер.

И уронил его.

Широкие гусеницы машины поднимали тучи песка. Она подъехала и с лязгом остановилась. Киран, прикрывая глаза, подумал, что различил внутри двух существ, водителя и пассажира.

Пассажир покинул машину, с некоторым трудом спускаясь по крутым ступенькам гусеницы, за его спиной, как кусок толстого троса, дёргался хвост. Добравшись до земли, он оказался достаточно ловок в движениях, необычно и грациозно гарцуя на мощных ногах. Он приблизился, не сводя глаз с Кирана. Но он проявил учтивость, положив одну тонкую руку на грудь и слегка поклонившись.

— Доктор Рэй, — его морда, по форме напоминающая клюв утки, тем не менее, сносно сформировала имя Полы. — А вы, я полагаю, мистер Киран.

— Да, — ответил Киран.

Звёздное скопление полыхало над головой. Позади него валялись мёртвые звери, люди с их летящими волосами убегали за пределы видимости. Он был мёртв в течение ста лет, а сейчас снова был жив. Он стоял сейчас на чужой планете, лицом к лицу с разумной инопланетной формой жизни, общаясь с ней… И он устал как собака, и каждый воспринимающий нерв был до такой степени изнемождён, что ему оказалось нечем отреагировать. Он просто взглянул на сейка, как, возможно, посмотрел бы на забор, и сказал: «Да».

Сейк снова изобразил свой официальный поклон.

— Меня зовут Брег, — его голова склонилась. — Я рад, что смог добраться до вас вовремя. Вы, люди, похоже, не имеете понятия о количестве проблем, которые нам создаёте…

Внезапно Пола, которая не произнесла ни слова с тех пор, как был унесён ребенок, закричала на Брега:

— Убийца!

Она набросилась на него с кулаками в слепой истерике.

Глава 8

Брег вздохнул. Он поймал Полу изящными маленькими руками, которые, казалось, обладали удивительной силой, и удержал на расстоянии вытянутой руки.

— Доктор Рэй, — он встряхнул её. — Доктор Рэй! — Она перестала кричать. — Я не хочу применять успокоительное, потому что тогда вы скажете, что я накачал вас наркотиками. Но сделаю это, если придётся.

— Я её угомоню, — пообещал Киран.

Он принял её от Брега. Она упала в его объятия и расплакалась.

— Убийцы, — шептала она. — Эта маленькая девочка, эти старики…

— Вы можете уничтожить этих зверей, — заговорил Уэббер. — Вы не должны позволять им вот так охотиться на людей. Это… это…

— Бесчеловечно — вот слово, которое вы хотите, — сказал Брэг. Его голос звучал чрезвычайно устало. — Пожалуйста, садитесь в машину.

Они залезли внутрь. Машина развернулась и направилась к зданию. Полу трясло, и Киран держал её на руках.

— Как ты здесь оказался, Брег? — через минуту или две поинтересовался Уэббер.

— Когда мы изловили флиттер и обнаружили, что он пуст, стало очевидным, что вы находитесь с людьми, и возникла настоятельная необходимость найти вас, прежде чем вы причинили бы вред себе и другим. Я вспомнил, что тропа пролегает рядом со старым зданием сторожевого поста, так что патрульный корабль высадил нас здесь с машиной скорой помощи.

— Вы знали, что люди идут сюда? — вмешался Киран.

— Конечно, — в голове Брега послышалось удивление. — Они мигрируют каждый год в начале сухого сезона. Как вы думаете, Уэббер так легко нашёл их?

Киран посмотрел на Уэббера. И спросил:

— Значит, они не убегали от сейков?

— Конечно, убегали, — сказала Пола. — Ты сам видел, как они скрывались под деревьями, когда проходил корабль.

— Их пугают патрульные корабли, — пояснил Брег. — Иногда до такой степени, что мы используем их только в чрезвычайных ситуациях. Люди не связывают корабли с нами.

— Это, — категорически заявила Пола, — ложь!

Брег вздохнул.

— Энтузиасты всегда верят в то, во что хотят верить. Приедем, и вы убедитесь в этом сами.

Она выпрямилась.

— Что вы с ними сделали?

— Мы поймали их в ловушку, — сообщил Брег, — и в настоящее время собираемся воткнуть в них иглы — процедура, неизбежно необходимая из-за вашего присутствия, доктор Рэй. Они очень восприимчивы к завозимым вирусам, как вы должны бы помнить — одной из ваших маленьких партий благодетелей удалось погубить целую стаю людей не так уж много лет назад. Так что… прививки и карантин.

Рядом со зданием вспыхнули огни. Машина направилась к ним.

— Почему бы вам просто не истребить охотников и не покончить с ними? — медленно заговорил Киран.

— В ваше время, мистер Киран — да, я знаю о вас всё — в ваше время, на Земле, уничтожали хищников, чтобы их естественная добыча могла жить счастливее?

Длинная морда и скошенный череп Брега чётким профилем вырисовывались против света.

— Нет, — сказал Киран, — мы так не делали. Но в том случае они все были животными.

— Именно, — подтвердил Брег. — Нет, подождите, доктор Рэй. Избавьте меня от лекции. Я могу предоставить вам гораздо лучшую причину, раз вы не можете не скандалить. Это вопрос экологии. Количество людей, ежегодно уничтожаемых этими хищниками, ничтожно мало, но они сами уничтожают огромное количество мелких существ, с которыми люди конкурируют за свою пищу. Если бы мы уничтожили охотников, мелкие животные размножались бы так быстро, что люди вымерли бы от голода.

Машина остановилась возле холма на краю освещённой зоны. Там был установлен своего рода импровизированный загон из проволочной ограды с широкими крыльями, чтобы направить людей в вольер, где за ними закрыли ворота. Когда компания из машины приблизилась к загону, дежурство несли два сейка. Внутри ограды Киран мог видеть людей, попадавших на землю в позах истощения. Сейчас они не казались испуганными. Некоторые пили предоставленную им воду. На земле для них была разбросана пища.

Брег проговорил что-то на своём языке одному из охранников, который выглядел удивлённым и переспрашивал, а потом ушёл, энергично пружиня на мощных ногах.

— Подождите, — сказал Брег.

Они подождали, и через минуту или две охранник вернулся, ведя на цепочке одного из чёрных хищных зверей. Это была самка, несколько меньшая, чем те, с которыми сражался Киран, и с белыми отметинами на горле и груди. Она взвыла и прыгнула на Брега, прижимаясь большой головой к его плечу, извиваясь от восторга. Он гладил её, разговаривал с ней, и она улыбалась совершенно по-собачьи и лизала ему щёку.

— Они хорошо приручаются, — объяснил он. — Мы веками держим ручную породу.

Он чуть приблизился к загону, крепко держа цепь животного. Внезапно она заметила людей. Мгновенно добродушный питомец превратился в рычащую фурию. Она поднялась на задние ноги и завыла, а люди внутри загона повскакали на ноги. Теперь они не боялись. Они плевались и вопили, выскребали песок, гальку и кусочки пищи, швыряясь ими через забор. Брег передал цепь охраннику, который с большим усилием увёл животное.

— Если вы хотите показать, что люди не добры к животным, мой ответ будет таков, что вы вряд ли можете их винить, — холодно сказала Пола.

— Год назад, — поведал Брег, — несколько человек поймали двух её щенков. Прежде чем мы могли успеть спасти, их разорвали на куски у неё на глазах. Всё равно я не могу винить их.

Он подошёл к воротам, открыл их и вступил внутрь. Люди перед ним отступили. В него тоже плевали и забрасывали едой и галькой. Он строго заговорил с ними, тоном, каким говорят с непослушными собаками, и он произносил слова на своём языке. Люди начали беспокойно перетаптываться. Они перестали швыряться камнями. Он стоял в ожидании.

Желтоглазая девушка выдвинулась вперёд и начала тереться о его бедро, голову, плечо и пах. Он опустил руку и погладил её, а она скулила от удовольствия и выгибала спину.

— Ради Бога, — сказал Киран, — давайте убираться отсюда.

Потом они устало сидели на упавших бетонных блоках внутри пыльной тёмной комнаты старого дома. Единственная ручная лампа рассеивала мрак, холодно шептал ветер, а Брег расхаживал туда-сюда своей чудной подпрыгивающей походкой, одновременно рассуждая:

— Потребуется немного времени, пока будет собрана необходимая медицинская бригада, — сказал он. — Нам придётся подождать.

— А потом? — спросил Киран.

— Сначала в… — Брег использовал слово, которое, несомненно, было названием города сейков, но оно ничего не сказало Кирану, — а затем на Альтаир-Два. Это, несомненно, является делом Совета.

Он остановился и посмотрел на Кирана яркими проницательными глазами.

— Вы настоящая сенсация, мистер Киран. Всё сообщество звёздных миров уже знает о незаконной реанимации одного из первых астронавтов, и, конечно, есть большой интерес, — он помолчал. — Вы сами ничего противозаконного не сделали. Вы никоим образом не можете быть отправлены обратно спать, и, несомненно, Совет захочет вас выслушать. Мне любопытно, что вы скажете.

— О Сейко? — сказал Киран. — О… о них?

Он сделал жест в сторону окна, сквозь которое ветер приносил звуки копошения, ворчания и пыхтения из людского загона.

— Да. О них.

— Я скажу, что я чувствую, — решительно заговорил Киран. Он видел, как сидевшие в тени Пола и Уэббер подались вперёд. — Я человек. Те люди могут быть дикими, низкими, как звери, ни на что не годными, но они люди. Ты, сейк, можешь быть умным, цивилизованным, разумным, но ты не человек. Когда я вижу, что ты командуешь ими, как животными, мне хочется тебя убить. Вот что я чувствую.

Брег не изменил своей осанки, но издал слабый звук, который был почти вздохом.

— Да, — сказал он. — Я боялся, что так и будет. Человек вашего времени — человек из мира, где все люди были доминирующими, — чувствовал бы себя точно так же. — Он повернулся и посмотрел на Полу и Уэббера. — Похоже, что ваша схема в этом пункте оказалась успешной.

— Нет, я бы так не сказал, — возразил Киран.

Пола встала.

— Но ты только что сказал нам, что ты чувствуешь…

— И это правда, — сказал Киран. — Но есть кое-что ещё. — Он задумчиво посмотрел на неё. — Это была хорошая идея. Это должно было сработать — человек моего времени должен был чувствовать именно так, как вы хотели, чтобы он чувствовал, и уходить отсюда, выкрикивая ваши лозунги и веря им. Но ты кое-что упустила…

Он прервался, глядя в небо за окном, на слабое разноцветное сияние скопления.

— Вы упустили из виду тот факт, что когда вы меня разбудите, я уже не буду человеком своего времени — или любого другого времени. Я сто лет пребывал во тьме — со звёздами, моими братьями, и никто не прикасался ко мне. Может быть, это охлаждает человеческие чувства, может быть, нечто глубоко в сознании живёт и имеет время подумать. Я говорил тебе, что чувствую, да. Но не сказал, что я думаю…

Он снова помолчал и потом продолжил:

— Люди там, в загоне, имеют мою телесную форму, и я инстинктивно отношусь к ним с сочувствием. Но инстинкта недостаточно. Он, если бы мог, навсегда удержал бы нас в земной грязи. Разум вывел нас в далёкую Вселенную. Инстинкт подсказывает мне, что они мой народ. Разум говорит мне, что вы, — он посмотрел на Брега, — которые отвратительны мне, которые заставили бы мою кожу облезть, если бы я к вам прикоснулся, вы, те, кто следует путём разума, — именно вы мой настоящий народ. На протяжении тысячелетий инстинкт создавал ад на Земле — я говорю, что мы должны оставить его позади, в грязи, и не позволить ему сотворить ад среди звёзд. Потому что по мере продвижения в далёкую Вселенную вы снова и снова будете сталкиваться с той же проблемой, и, чтобы разрешить её, следует изменить старую местечковую человеческую лояльность.

Он посмотрел на Полу и сказал:

— Мне жаль, но если кто-то спросит меня, то вот что я им скажу.

— Мне тоже жаль, — отозвалась она со злобой и опустошённостью в голосе. — Прости, что разбудили тебя. Надеюсь, больше никогда тебя не увижу.

Киран пожал плечами.

— В конце концов, ты меня разбудила. Ты за меня отвечаешь. Вот я здесь, перед лицом совершенно новой Вселенной, и ты будешь нужна мне.

Он подошёл и потрепал её по плечу.

— Будь ты проклят, — выругалась она.

Но не отстранилась.