— Знач так, товарищи матросы. Ситуасьон наш — полный абзац. Где мы — убей бог, непонятно. Спутников — как не было никогда. Ночью я вставал и на небо полчаса пялился — ни хрена знакомых созвездий. Это всё плохое, что есть на сегодня. Теперь — хорошее. В одном из актов приемки указано, что установлено оборудование «Лоран-Си»…[5]
— Чего хорошего?
— А это, мой далекий от радио друг, стремительно устаревающая система радионавигации…
Торопливый Пашка насупился, мне, если честно, тоже царапнуло эдакое обращение.
— Серый, ты это… Не зарывайся. А то давай я завернусь, да так, что без меня вы без половины всего останетесь… Спец по радио — ты, разобрался — ура тебе и горячей каши полные карманы, и дальше что?
Помолчали недолго.
— Согласен, выпендрился не в кассу. Ну, простите, блин! Паш, не хотел обидеть, честно. Мир?
Пашка пожал протянутую руку.
— Мир.
— Тогда продолжу про этот вот шкаф. А это ведь реально хорошая новость. Если нам эту Лору установили, хотя весь мир переходит на GPS, значит, что?
Пашка просветлел лицом.
— Значит, мы там, где эта хрень является действующей! А в нашем положении любая действующая хрень является валидной и ликвидной!
— Хуясе ты в терминах подкован! Но! Это как раз не главное. Главное то, что она работает! Поэтому, Родь, заводи машинки и отправляемся.
— Завести недолго. Куда попрем?
— Идите, покажу.
Серега уселся в кресло перед одним из экранов и защелкал непонятными кнопками и тумблерами.
— Вот, глядите! Два луча — сигналы на радиомаяки. Вот посередь их и попрем! Как появится рельеф берега — тормозим и думаем. Как вам идея?
Я посмотрел на Пашку. Тот пожал плечами.
— А я-то чё? Пусть кэп теперь фонтанирует идеями. Я не против.
У меня особых озарений тоже не наблюдалось.
— Я побрел тогда. Минут через десять отобьюсь. Связь корабельная работает, так что осмотрюсь, заведу и вызову.
Спустился к себе, осмотрелся, завел, проверил, отбился… Пока поднимался наверх — пошли… Экономическим, судя по моторам.
Хотелось бы сказать, что на мостике была образцовая рабочая обстановка — но нет. Махровая партизанщина в исполнении израильских ВМС. Никакого чинопочитания, вольности в одежде… И вдобавок всего три человека! С напряжухи и от нервов меня неслабо пробило на «хи-хи». Двум настороженно-обеспокоившимся соратникам я торопливо, давясь смехом, объяснил причину веселья и вдогон описал картину евреев-пиратов в современном антураже. Пашка сразу поймал волну и заржал, а вот Серега позволил себе только грустно улыбнуться.
— Родь, а ты дальше получаса загадывать не пробовал?
Веселье смыло враз. Но как-то быстро вернулось.
— Капитан, есть отставить смехуечки! А если по делу — чего раньше времени огорашиваться?
— В смысле?
— «Когда бегемот плачет на Луну, он напрасно тратит цветы своей селезенки». Что мы сделать можем? Ни-че-го. Что предусмотреть? Тоже. Поэтому у меня всех идей — ходить вооруженными и вахту нести по двое. За своё я спокоен, контрольки здесь есть, так что, если я сплю и случилось чё — разбудите. Логично?
— Пока да.
— Ко мне замечания есть? Знаю, что нету. Тогда я пойду стрелялку прихвачу и отправлюсь пожрать сделать. Я там вроде порошок видел — яишню будете?
Отказавшихся не было, и через час я осчастливил сидящих на мостике сковородой омлета и бачком чая. Приятно готовить, плюя на нормы довольствия! А уж есть в неположенном месте — не в гальюне, конечно, а на мостике… Сказка! Хамское нарушение всего!
Поели, осоловели… Надо с этим бороться.
— Серег, Паш! Как насчет поразмышлять?
Возражавших не было.
— Тогда вопрос вот в чем. Родина нас никуда не посылала, официально, я имею в виду. Если допустить, что мы ни фига не на Земле — наши действия? Упреждая обвинения и заявления — я России в карман срать не буду, но и представителем Президента здесь самообзываться не хочу… И хотелось бы услышать, как вахту тянуть будем. Серег, ты как подкованный — идеи есть?
— А чего выдумывать? Авторулевой включен, всех делов пока — контроль и поправка по необходимости. Вы с Павлом скиньтесь, кому первому спать, так и пойдем по очереди — сон, подвахта, вахта. В твоем хозяйстве пригляд обязателен?
Я прикинул гендерные признаки к органу обоняния.
— Пока — эпизодический контроль, не более.
— Тогда — ждем семь минут — и играйте в «камень-ножницы-бумага».
Пашка выиграл и пошел спать. Я посидел с увлеченно листающим бумаги Сергеем минут сорок и заскучал.
— Серег, я прошвырнусь до машинного?
— Занимайся, я одним глазом здесь…
«Наш ПТН стоит у самого залива, рокочут ровно и негромко дизеля…» Эта строчка песни на мотив «письмо от матери и горсть родной земли»[6], высочайше, так сказать, одобренная к распеванию в строю, полностью отвечала порядку в машинном отделении. Всё было на ять, и вовсе без «бл»! Подтеков не было, всё штатно работало, что не могло не радовать. Можно было под «имитацию кипучей деятельности» задраиться наглухо и прихватить минут триста здорового бдительно-оздоровительного сна, но мне это показалось как-то неудобно… Поэтому я вернулся на мостик, захватив из оружейки два автомата, ветошь с маслом и цинк патронов.
Серега прогрессировал — он уже не зарывался тупо в бумаги, а периодически подходил к компьютерным стойкам (я так понимаю, это были посты операторов) и проводил там какие-то манипуляции. Какой-то он возбужденный! Положив один автомат ему на ворох бумаг, я занялся чисткой второго, определив его себе персонально.
— У меня в машинном всё норм. Новости есть?
— Есть, есть на жопе шерсть… Мы — точно не на Земле.
— ???
Я искренне удивленный уставился на него.
— В смысле?
— Засеклись высокоскоростные подводные объекты. Я сперва решил, что супостат какой-то торпеды выпустил… А потом второй объект притормозил. Иди, смотри — вот он!
Хороший объект, годный. Размером с наш корабль… Точно под нами.
— Я его ультразвуком пульнул…
— И чо?
— Сдриснул, сцуко.
Я вернулся к чистке автомата, жалея, что не прихватил гранат — эргэдэшек вроде ящиков шесть было. Хотя такому зверю это, наверное, как слону дробина. А ведь кто-то нас глубинных бомб лишил! Счет к этим неизвестным пидарасам увеличился.
Часа через три ожила корабельная связь:
— Мостик!
Было неожиданно! Мы с Серегой, вздрогнув, переглянулись. «Отвечает Александр Друзь!».
— Да, Паш!
— Я на камбузе, не спится что-то. Решил вот попиздапарить. Борщ будете? Баночный, правда, но я его облагорожу…
Зачетное предложение! Возражающих не было.
— Тогда…
Пашка побормотал что-то в сторону. Через минуту вернулся на связь.
— Через полчасика кто-нибудь спуститесь — я за раз всё не унесу.
Минут через сорок на службу было положено. Ну или покладено — кому как нравится. В исполнении Пашки борщ превратился в «мечту первогодка»: багровая гуща, щедро приправленная говяжьей тушенкой… Вместо сметаны выступало консервированное молоко, заедалась эта вкуснотень сухарями. Отказников не было, звон ложек вполне конкурировал с колоколом громкого боя. Трехлитровый объем уговорили минут за десять.
Я свою порцию смел первым и, борясь с логически оправданным нежеланием двигаться, сходил за чаем. Один, что, подмогу ждать? Чайник, три кружки и пара банок сгущенки — принес, не надорвался. Щёрбали, довольно щурясь на демонстрируемый во все стороны видовый фильм «Опять море». Серега дохлебал и поднялся.
— Родь, принимай командование.
В двух словах объяснив, куда ехать и чего бояться, он ушел спать. Мы с Пашкой остались вдвоем. Я пялился вперед, борясь со сном, выспавшийся Пашка изображал «во-все-стороны-смотрящего», периодически обозревая окрестности то с правого, то с левого крыла мостика. С посудой я отважно пообещал было разобраться лично, но «подвахтенный» напрочь эту идею отмел, справившись сам.
Я плавно соскальзывал в дремоту, не в силах ей противостоять. А тут ещё качка на грани укачивания… Всё испортила просто ахренительная туша, всплывшая метрах в ста впереди и издавшая звук трубного высмаркивания над ухом! Сна как не бывало! Я сразу сделал кучу дел. Во-первых, не обгадился. Во-вторых, ударил по кнопке ревуна, о чем давно мечтал, но стеснялся сделать. И в-третьих, поддав газу, начал крутой отворот влево, в сторону хвоста этой страшилы. Пашка с крыла наблюдал за кормой, периодически кидая на меня взгляды, полные ужаса и восторга. С отвечал ему столь же простыми и нежными взорами.
— Бля-я-я! Ведь только заснул! Что тут?
Я кивнул на Пашку, Пашка протянул руку уже за корму и произнес: «Там… сзади…». Серега даже выходить не стал — сразу присел и оживил пульт управления «акашками».
— Ох! Догоняет! Прямо держи!
Я, пытаясь одновременно и «на дорогу» смотреть, и в «телевизор» пялиться, боролся с разбеганием глаз… Три несильно громких очереди, радостный вопль Пашки… У него, вернувшегося с левого крыла, в руках образовалась фляжка. Из моей, задержавшейся на мостике, кружки по очереди выпили по писят грамм под тост «За Победу!».
— Я пошел досыпать. На курс вернись пожалуйста.
Серега ушел, а Пашка в красках начал расписывать, как «этой уёбе башку разнесли». А мне, грустному, припомнилось, как мама в анекдоте допрашивала дочек — близняшек:
— Маша, что тебя так развеселило?
— Да дядя шел, на корке поскользнулся — и башкой в поребрик! Кровь! Мозги в разные стороны! А он дергается так смешно!!!
— Маша, фу! Как тебе не стыдно! Вот Ане дядю жалко!
— НЕ-Е-ЕТ!!!
— А что же ты тогда плачешь?
— Я этого не видела-а-а!!!
И отчего-то вспомнились батины рассказы о китовой тушенке, которую ему довелось попробовать. Блин, а что родителям про меня наплетут?