Очень-очень дальний поход

Глава 9

— Ну, голубки вы наши научно-технические, и что мы имеем?

В голосе Марии Анатольевны сквозило обреченное веселье какое-то. Двое «пострадавших-недосравших» со следами легких телесных повреждений были унылы. Недолгое молчание прервал тот, кто укорял приятеля в излишней торопливости.

— Ну вышло немного неудачно, зато…

Оказалось, у «девочки-ботанички» помимо академических знаний наличествуют и лингвистические. И с фантазией в области половых сношений всё в порядке.

— Немного???

Перечисление приключений лучше опустить. Пять минут ушло на радужные перспективы развития событий для всей группы, после чего Мария Анатольевна перешла к сценам казней и, прервавшись на полуслове, расплакалась. Потом, пробормотав «извините», вытерла глаза и вновь вперилась уже совершенно спокойным взглядом в двоих торопыг от науки. Так, наверное, пишбарышни-энкаведистки на окровавленного Тухачевского смотрели, стенографируя допросы…

— Один торец дока мы разнесли. Оборудование в хлам, но есть запасное. Хорошо, все материалы сохранялись не в аппаратной. Мысли по делу есть?

Втроем они вновь пересмотрели коротенькое видео: от момента возникновения арки до гибели видеокамеры…

— О! Смотрите! Назад и медленно!

На экране вертикаль «зеркала» выгибалась внутрь, к наблюдающим. Как давило что-то «оттуда».

— Мы с этим сталкивались ведь, правда?

— Похоже на попытку перемещения «оттуда», действительно. А почему?

Начальник обвела взглядом подчиненных.

— Не понимаете… Вы координаты выхода какие устанавливали? Разница «тогда» и сейчас? Ну! Соображайте!

За десять минут мы получили ответы на наиболее накипевшие вопросы и, оттащив вдвоем капитана к экипажу, ввели не спускающего глаз с пиратов Пашку в курс дела. Известия его не шибко обрадовали.

— И чо делать будем?

«Порноклассика какая-то. Козел, капуста и волк нуждаются в переправе…»

— Родь, ты завести эту халабуду сможешь?

— Смогу, наверное, только разбираться дольше буду…

— Тогда подождите, я сейчас!

Договаривал Серега уже на бегу. Мы с Павлом и высказать догадок о причине бегства не успели, как Серега так же бегом вернулся.

— Обстановку смотрел. Немцы всё там же, до них — час ходу. Идея такова — добегаем до них, выясняем что-чего-почем, сдаем им узкопленочных на ответхранение…

— Всех? Может, моториста оставим? С испытательным сроком?

— Бля-я-я… Что б нам с «сундуком» сюда не провалиться-то… И с каплеями…

— Агаси! Вот бы они развернулись тут! Считай у каждого лично — персональный матрос для единоличного командования да ещё один запасной всегда под рукой! Вот нам житьё было бы с такими доминантами! Вялое такое, забитое, напрочь закомандованное до бунта на «Баунти» или участи Бена Ганна, что вероятнее!

Ржанули нервно на развитие Пашкиной версии. Серега, посерьезнев, продолжил:

— Теоретически эта пиратская бригантина — наш законный трофей. Дорогостоящий, кстати — своей промышленности тут нет, тащат с Земли, а всё оттуда — очень дорого. Поэтому давайте думать, шо делаем и как.

После недолгих дебатов выработали план: мы с Пашкой и мотористом ставим на ход трофей, Пашка, оставив меня, возвращается на наш сторожевик и мы идем к немцам. А там видно будет.

— Только как нам моториста выявить?

Я вместо ответа сунул Сереге под нос свои неотмываемые клешни. Въелась техническая грязь в незаметно наросшие за время службы мозоли… Так в итоге и сделали — и угадали! Вдобавок китаёза напрочь не понимал русского, зато вроде понял мой вопрос на корявом английском. По крайней мере, радостно замычал, часто кивая, на моё вопросительное «мекэник». «Старт енджин?» и тыканье пальцем — опять кивки и мычание.

Эпопея по постановке на ход трофея — это песнь песней. Никакого гуманизма и толерантности. Мешком скинули — без излишней жестокости, правда — пленного в надувную лодку, добрались до трофея, там, руководимые кивками и мычанием, дотащили недобровольного помощника до машинного отделения и только там освободили руки. Пашка отошел в сторону и взял орла на прицел. Я вытащил изрядно обслюнявленный кляп изо рта пленника, мимоходом отметив, что стал каким-то небрезгливым.

— Старт энджин. Квикли. Ор дай[9].

После того как китаец оживил движки, мы вновь его сковали, уложив на палубу, а потом оттащили на мостик. Зря тащили: управление было более простым и понятным, чем у нас на сторожевике. Штурвал с креслом возле него, чуть в стороне — рукоять машинного телеграфа «под старину». На пробу передвинул рукоять на «medium forward» — через пяток секунд рокот двигателей усилился и тронулись вроде. Я быстренько восстановил статус-кво.

— Паш, давай примотаем красавчика в сторонке и вали: время дорого!

Быстро, в четыре руки, примотали сидя «сидельца» к какой-то трубе в углу рубки, нервно перешучиваясь.

— Ну, я побёг?

— Давай! Только шибко не газуйте и следите, чтоб я не потерялся. А то ищи вас потом по всей планете!

— Ага, давай! Не скучай тут!

Пашка унесся, я остался как ослик Иа, совершенно одиноким. Дождавшись, пока наша лайба встала на курс, я сам себе вслух скомандовал «Полный вппере-е-ед!», плюясь по-cмоллетовски, передвинул рычаг телеграфа и начал выгребать в ту же степь, целясь в корму впереди идущего. За последующие два часа я нервов потерял немерено! Выражение «нервы как ниточки» из прикольно-стёбного стало родным и близким. В голове мешанина от «вдруг потеряюсь» до «вдруг ниндзи нападут затаившиеся», обрывки песен, страх въехать с хрустом и треском в родную корму — и плевать, что она в полукилометре впереди маячит! И вместе с этим — восторг сродни детскому от первой поездки на велике! «Но миром кончаются войны!», окончился и этот переход. Я подкрадывался на самом малом ходу к «неподбойному» борту сторожевика, не желая оказаться между ним и «фашиком». Уф-ф-ф! Не красиво притерся, но и не уплыл в долбеня — остановился метрах в двадцати. Тут же с воем от сторожевика стартовала трофейная лодка, всю дорогу болтавшаяся на буксире. Я ссыпался на палубу и, дождавшись, перелез в это ненадежное по сравнению с кораблями средство передвижения.

— Живой? А Серега тут с немцами по «громкой» пообщался!

— Живой. Какие новости?

— Немцы злые, у них троих убили и ещё двое раненых. Ща тебя к нам перевезу — и за немцем поеду. Предварительно — валим в какой-то местный «хафен», тут недалеко, немец как раз дорогу покажет. Привезу, короче, там видно будет.

А мне уже, если честно, очень хотелось выпить и прилечь надолго. Часов на пять минимум, пока не протрезвею. Вдобавок с какого-то перепугу я умудрился хватануть что-то типа солнечного удара — вскарабкался на ставшую родной палубу и, по словам ждущего отмашки Павла, упал как сосиска сорвавшаяся с вилки. Тот (это он потом рассказывал уже) приготовился орать как потерпевший и даже слезу надумал точить по павшему товарищу, как из ниоткуда появившийся Серега черпанул ведром на веревке забортной воды и на меня его опростал. Вот и пришел я в себя — валяюсь вялым дембелем, полностью дискредитированный, а на подходе — иностранная делегация!

— Родь, давай поднимайся!

С Серегиной помощью поднялся и переместился в тенек. Серега, усадив меня, метнулся за водой.

— Посиди, попей. Ещё водичкой плеснуть?

— Хватит пока. И так залил всего. Автомат чистить теперь… Слушай, кстати! А установку-то как? Обслужить теперь…

— Давай потом, а? Ща с дойчами разрулим — и за свои дела примемся.