«Ветры дуют над Европой, парапон — ципон — ципо…»[16] Над нами ветер тоже дул, свежий такой, порывистый. Да, нас таки утоптали — мы, толком не отдохнув, вышли из Нойехафена, взяв на борт группу местных «россиян». Нашелся и мне напарник, в староземельном прошлом — такой же маслопуп, и отдельный штурман… И двигались мы, по словам Сереги, в ту степь, из которой нас сюда, собственно, и принесло. И почему меня это не удивляет?
Дошли и пришли! И — настал, так сказать, опупей апупеоза! Сперва средь невысоких волн зоркий впередсмотрящий углядел некое оранжевое пятно. Приблизились, осмотрели — сразу видно родной ВПК. Это я с Серегиных слов описываю — я в электронике ни бум-бум… Потом мне пришлось заняться прямыми обязанностями — имеющие отношение к науке участники похода задействовали всё что можно из электропотребляющего оборудования, причем в лучших традициях: всё сразу, немедленно и на полную мощность! Только что артустановки не привлекли, но и этого хватило — искры, щелчки автоматов, гул — а мы с Димой в это время спокойно попивали чай… Вдобавок в разгар авральных работ ворвался некто «наукоемкий» и с порога начал бросать обвинения в саботаже и измене Родине! Ну словил-то леща он сразу и, разбросав нашу чайную икебану, прилег в сторонке, но осадочек нехороший остался. Мы устранили повреждения, я дал павшему «светилу» подышать староземельным ещё нашатырем из аптечки и повел его на свежий воздух. Хотелось, если честно, ещё кому-нибудь уебать. И чая было жалко, и дебилов, на ровном месте учиняющих аварийные ситуации, хотелось поучить уму-разуму. И с подрасстрельными обвинениями разобраться. Во мне гуляло новое для меня чувство классовой ненависти пролетариата к гнилой интеллигенции. Наверняка сюда мы заявились с подачи и при активном участии подобных «яйцеголовых»! Точно совершенно. К бабке не ходи! Наверное, правильно их Ленин «говном нации» величал!
К разбору полетов я опоздал. Там имевшие отношение к флоту и примкнувшие к ним военнослужащие «на пальцах» объяснили негодующим «ученым» их ошибки и в ответ обвиняли их самих в расшатывании устоев, шапкозакидательстве и авантюризме. Подошедший Серега посмотрел на меня с улыбкой.
— Как, норм?
Я отпустил на волю непрочно стоящего на ногах скандалиста. Тот немедленно убрел за угол надстройки, пошатываясь «на неверных ногах после словленной банки» да простит Сукачев мне такую вольность.
— Да там больше эффект неожиданности…
Серега оглянулся и понизил голос:
— Телефон где?
— В каюте.
— Достань, если надо — заряди и держи при себе.
Я в непонятках уставился на него.
— Возможно, будет связь.
Лицо мое, похоже, выразило еще большее изумление и непонимание.
— Эти сколковские выпердыши языками чешут не думая. Они вроде как надеются, что появится окно, и, возможно, надолго. Так что будь готов!
Окно, дверь… Ох, батя, правильно ты про Смоллета говорил!
— Мария Анатольевна, спасибо что зашли. Вдвойне спасибо, что взяли с собой автора этого…
Мужчина с непонятным выражением лица ткнул пальцем в неаккуратную стопку листов А4.
— И особенно вот этого опуса!
Непонятно с чего разъярившийся оратор ударил кулаком по идеальному, чуть ли не в ламинированной обложке красочному буклету.
Двое мужчин средних лет, и так не лучившихся оптимизмом, окончательно увяли.
— Идите к себе. Мария Анатольевна.
— Мне хотелось бы…
— Я постараюсь! Если меня опять не выведут!
Мужчины, встрепенувшись, выразили готовность… Да какую там готовность! «Что угодно сделаем, чтоб не допустить доведения и выведения! Горло зубами! Ногами!!!» Вот с ногами у них было не очень — оба опирались на одинаковые палочки.
Дождавшись, когда за молодой женщиной закрылась, сыто щелкнув запором, дверь, хозяин кабинета, а по-хорошему и всего окружающего «зоопарка» в полтысячи квадратных километров, обратил обманчиво-добрый отеческий взор на оставшихся. Те опять пожухли.
— Я вам что, дорогие мои, поручил, а? Одному — внятный отчет! Ты что сделал? Я со словарем через твой опус продирался! Правда, почти всё понял…
Одному из колченогих слегка похорошело. Он несмело улыбнулся.
— Рано скалишься! Обезболивающее пока не заслужил… Впрочем, ладно. Ступай. А вот с тобой…
Первый вымелся, как не было его. Второй обреченно ссутулился.
— А вот ты-ы-ы… Вредитель, гроза полей и огородов…
Разнос набирал обороты.
— Тебе, блядь, яичко прострелить, сука, чтоб ты понял, что и ты не Сахаров, и на дворе не семидесятые? Пуля в ноге тебя не тормозит, поколение пепси? Тебе разжевывать надо, что даже не думать лучше о гадостях? Тебя, песик, после первого обоссанного пуфика в живых оставили, а ты что? Продолжаешь срать в углах и грызешь тапки? Сейчас ты, гнида, пишешь мне в трех предложениях суть опыта. Я доношу это до…
Мужчина ткнул пальцем в потолок.
— А потом… Потом — будет потом.
Зазвонил неприметный телефон на столе. Со словами «Молись, сука» мужчина снял трубку.
— Да, я! Здравствуйте! Успехи следующие: по сигналу из «зеркала» выпускаем туда второй маяк. Далее пытаемся сместить рамку. Остальное — мелочи. Если получится, да. Постараемся обойтись!
В этот момент говоривший посмотрел на хромоногого «диссидента». Что тот увидел нового для себя — неизвестно, но это послужило для него неким сигналом. Он заорал, сразу выйдя на максимальную громкость.
— Помогите! Меня бьют и нарушают мои права! Спасите!
Некоторое непродолжительное время хозяин кабинета, улыбаясь, слушал гневные вопли. Даже трубку телефонную развернул, чтобы собеседнику лучше слышно было. Потом мягко улыбнулся крикуну и вернулся к разговору.
— Так точно, один перековался, второго вы слышали. Никак нет, есть вариант получше. А к тем морячкам отправить, да и за маячком присмотрит заодно! Зачем внутрь? Найдем мы ему и лодку, и весло дадим… Раз приказываете, то и акваланг на всякий случай… Метров сто… Тогда не дадим! Ракетницу и ящик патронов лучше — пусть сигналит. Можем ещё рельсу с молотком дать — пусть звонит! Ха-ха! И вам всего доброго!
Говоривший аккуратно, даже ласково как-то, положил белую угловатую какую-то трубку на подпружиненные язычки такого же угловатого телефонного аппарата. Бело-кремового, точно помнившего если не XX, то XXIII съезд КПСС. «Цвет вроде бы слоновой костью называется» — некстати всплыло в мозгу у «пролётчика».
— Всё понял?
— Нет! Я не хочу! Я…
— А пацаны-гидрозольдаты, думаешь, хотели? Вот и пойдешь тем же маршрутом. Не ссы, там и встретят, не девушки пригожие и не песней, но всё-таки не в неизвестность улетишь, как они. И дальше — сам смотри. Будешь полезен — пригодишься и там, будет и что есть, и на что. Ну а нет — так нет. Иди. Готовься, собирайся, можешь рюмочку пропустить на ход ноги.
Возражать и упрашивать начальство любитель рискованных научных опытов не стал. Даже не попробовал.
Вторично о возможной связи напомнил Пашка. Так-то он болтался на крыльях мостика, выполняя функции наблюдателя, а тут почтил лично, понимаешь ли, и утащил «подышать свежим воздухом». Я дышал, он курил.
— Серега просил передать, что по планам заказчиков связь возможно будет часа через два. Телефон зарядил?
— Я получше придумал. Набил текстуху про наше житье, местный колорит и приключения вкратце. Как появится сеть, я сперва её отошлю, потом буду пытаться дозвониться…
— Красава! Потом расскажешь…
Ответить я не успел — Пашка, выбросив окурок за борт, унесся куда-то. Я постоял ещё минут пять, а потом двинул к себе. Время тянулось даже не как резиновое, больше подходило определение «гуттаперчивое». Знаю, знаю, что это то же самое! Знаю! Зато оттенок загадочности и неведомости присутствует! И всё равно, как ни ждал, как ни был настороже — всё одно. Телефон взбрыкнул коротенько, привлекая к себе внимание, а потом забился в истерике, когда я гальюн посещал по «многочисленной надобности». Хорошо, все дела уже сделал и даже руки помыл, так бы мог и оскоромиться от неожиданности. И вдвойне хорошо, что звук отключил. Влажными руками я заколотил стилусом по экрану, отправляя набитый текстовый файл на батину почту. Уф-ф-ф. Ушёл! «Дебил, а про Ниро Вульфа не забыл?» — поинтересовалось вечно опаздывающее со своими советами подсознание… По тому же адресу улетело «С хреном и майонезом можно сожрать любую гадость! Пап, забыл в предыдущее вставить!». Уф-ф-ф ещё раз! А вот теперь можно и позвонить попробовать. Гудки, гудки, гудки…
— Привет, сын!
— Пап, очень скоренько. Я тебе отправил на почту. Связь может прерваться. Ты к родителям ребят съездил?
— Да. Все успокоены.
— Наверное, надо будет опять прокатиться.
— Понимаю. В течение недели.
— На словах — все хорошо. Любят, надеются скоро…
«Увидеться» я договаривал уже в «мертвую» трубку. Связь как появилась, так и пропала. Посмотрим, что мне там наприходило… Фигушки! В дверь забарабанили. Энергично так, вкладывая душу! Что, на всех сёр напал, что ли? Я рявкнул: «Минуту!!!», убрал телефон и открыл дверь, матеря особо нетерпеливых… Нетерпеливые были, аж двое.
— Вы нарушали режим радиомолчания?
— Я срал!
— Дурака не валяй! Где телефон?
Я начал емко и сжато объяснять, где телефон и куда он может пройти вместе со своим товарищем, но меня грубо прервали ударом в живот. А вот хренушки! Ударившему молчуну тут же прилетело с левой в челюсть, а говорливого я попытался оттолкнуть, но безуспешно. Как-то хитро он меня обнял, чуть ли не обвился, как змея, и вместе с ним мы начали падать на пол. Всё, на что меня хватило — попутно засветить по кнопке ревуна пожарной тревоги. «Засранцев», кстати, это не отвлекло — «осьминог» на пару с «недобитком» одарили меня наручниками и поставили вертикально.
— О! Сань, а чё за пальба была?
— Ща узнаем. Всё равно этого туда тащить…
Ревун замолчал. Неожиданно появился третий — Сергеич, и раскомандовался сразу:
— Вы чо? Ох…
Он сдержался, наливаясь на глазах свекольным соком.
— Вам что сказали??? ВЕЖЛИВО сопроводить на мостик! Из-за вас война начнется!
Наручники с меня тут же сняли и предложили, действительно вежливо, прогуляться на мостик. Молчун, правда, тут же «простучал по команде».
— Телефон во внутреннем кармане!
Сергеич посмотрел на него с умилением. Как на альтернативно одаренного ребенка.
— Молодец! Не забудь упомянуть в рапорте! Может, клизму тебе не аджичкой, а вазелинчиком смажут!
По дороге отметил, что стволы «акашки» направлены точно на мостик… Если Пашка, по договоренности, выгнал всех из машинного и заперся там, будет о чем пообщаться с «клиентами». Хрен нас тепленькими возьмете!
На мостике Серега объяснял клиентам правила поведения на воде:
— А как нам ещё это расценивать? Только как попытку захвата с неведомыми целями! О, Родь! Живой?
— Живой. Но помятый непонятно за что. И недобрый в связи с этим!
— Итак, объясните внятно, в связи с чем было совершено нападение на Родиона?
Внимание присутствующих сконцентрировалось на моих противниках. Они переглянулись. «Говорун» отрицательно покачал головой и пожал плечами. «Молчун» тяжело вздохнул и начал:
— Мы его нашли. Он в туалете заперся!
Я счел возможным прокомментировать:
— Неудивительно! Я какал, вообще-то! А вы, по ходу, слабитесь с привлечением большого числа зрителей?
«Молчун» глубоко вздохнул:
— Ну он ругался. Сопор… сопротивление оказал…
— Не оказал, а ответил на немотивированную агрессию!
Карпсатов, с грустью глядя на Сергеича, произнес:
— Под арест. Оба.
Потом обратился к нам с Серегой, глядя то на него, то на меня:
— Очень неприятная ситуация. Плюс самоволие и инициативность…
Я потер пузо.
— А что за паника-то, собственно?
— Опасались утечки, ну и…
— Так она произошла.
Карпсатов закрыл глаза и недолго помычал, как от боли:
— Вы же…
Серега его перебил:
— Подписка староземельная, здесь не действует. А здесь мы никому её не давали!
— Но условия контракта!
Я тем временем достал телефон и открыл файлик, который отцу отправлял:
— Вот! Почитайте и скажите, тянет это на измену Родине?
Карпсатов читал быстро, но внимательно. Хе! Каких откровений он там ждал? Я вольно переложил содержание «памятки переселенца» в части географии, климата и политики, рассказал о наших приключениях и высказал свои впечатления. О «рейсе» там ни буквы не было, не говоря уже о словах или цифрах.
Разошлись, в общем, краями. Нам всем принесли извинения, и мы их приняли. С «москвичами» даже и разговаривать не стали бы, а с протекторатом РА… Если и шла о них злая молва, то распространяли её те, кому и руку подавать не хотелось, и спиной не то что в бане — вообще поворачиваться не стоило. Так что замирились. Уговорились о «недопущении впредь» — и как по заказу случилось то, что ожидали заказчики. С криком «Началось!» прибежал вахтенный радист — и все ломанулись на крылья мостика — искать в округе нечто невиданное и неописуемое. Телефон, отданный мне начальником экспедиции, дернулся в кармане, сообщая, что связь опять появилась… А чего искать-то, вот оно — овал метров пяти в ширину и семи в высоту висел, почти касаясь волн, метрах в пятидесяти от нас и исторгал из себя вроде бы воду. Оп! Из него появилось нечто оранжевое… С белыми переливающимися полосами! Черт, это спасательная шлюпка же! Это диво дивное плюхнулось в воду. Я тихонько отправился вниз — пока на палубе ажиотаж и радость, попробую-ка бате набрать.
Облом-с! Связь с Землей как появилась, так и пропала. Шо делать — пошел к себе, освобождать Пашку от нечаянной вахты и рассказывать, что было.