Обратный отсчет: Проект "Геката"

Часть 5 22.04−15.06.38. Луна, кратер Кеджори, база «Койольшауки» — кратер Драйден, база «Геката»

22 апреля 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

Пластины скафандра сомкнулись на груди, сегменты шлема поднялись над воротником и соединились, и Гедимин поднял руки и сжал пальцы, чувствуя привычный холодок на коже, — он успел соскучиться по броне, надёжно отделяющей от внешнего мира. Хольгер, зашедший за ним поутру, терпеливо ждал, а за дверью ждали два отряда охраны.

— Как плечо? Сможешь работать? — спросил химик, увидев, что Гедимин проверяет ремонтную перчатку. Тот кивнул и жестом указал на дверь — «Идём».

…Хольгер, отодвинув защитный экран, извлёк один из прожигателей и протянул Гедимину. Тот взвесил установку в руках, придирчиво её осматривая. Первое, что он заметил, — корпус, сменивший цвет с золотистого на светло-серый, второе — три малых излучателя двойного пучка по бокам.

— Серый? Флия вместо ипрона? — сармат недовольно сощурился на Хольгера.

— Для отслеживания реакции, — пояснил тот, приподняв включённый анализатор. — Как ты предлагаешь просвечивать ипроновый корпус⁈

— Ладно, — буркнул Гедимин, вскрывая прожигатель. Тот легко раскрылся, показывая выдвинутый на всю длину обсидиановый стержень о восьми лопастях и разделённый на восемь секторов ирренциевый сердечник, изнутри выстланный серебристым металлом. Гедимин мигнул.

— Флия внутри? Ну и чего вы после этого ждали — стабильности⁈ — он, сердито щурясь, провёл пальцем по серебристому слою. — Убери это. Замени ипроном. Доэкономишься!

Теперь мигнул Хольгер.

— Флия перенимает все свойства ипрона, разве не так? — он пристально смотрел на Гедимина. Тот хотел ответить резко, но вспомнил, кто работал над сплавом, и осёкся.

— Флия — хороший сплав, — сказал он так осторожно, как только мог. — Но сигму не экранирует. А сигма… что-то она делает там, внутри. Я бы с ней был осторожен.

Хольгер, подумав пару секунд, кивнул.

— Если ты думаешь, что дело в сигме… У нас ещё есть ипрон. Жаль, конечно, что с заменой не вышло…

«Ладно — ипрон. Где Ассархаддон берёт столько серебра, что хватает на тонны флии?» — подумал Гедимин, отходя к свободному стенду. Защитное поле погасло, освободив место для работы; сармат положил установку, закрепив её в зажимах, и вынул весь ирренций.

— Принеси мне ипрон, — попросил он. — Ещё — один «арктус» и два датчика «омикрон-альфа».

— Ты что-то задумал? — спросил Хольгер, поставив на стенд ёмкость с тонкими золотистыми прутками. — Ты уже знаешь, что делать?

Гедимин неопределённо пожал плечами.

— Есть пара мыслей. Длина стержней… и скорость реакции, должно быть. Поле быстрее механизма. Это может быть важно.

— Действуй, — Хольгер положил рядом два запакованных датчика и новенький генератор защитного поля. — А я потом скажу, почему тут три боковых пучка.

— Ага, — отозвался Гедимин, ломая стержни и ссыпая обломки в тигель. — Потом.

«Удлинить сердечник. Отслеживать вспышки. Заменить флию на ипрон,» — мозг работал быстро и чётко, туман и ощущение пустоты в черепе ушли, как и не появлялись. «Обойдёмся без переговоров с ирренцием. Надоело выглядеть идиотом.»

23 апреля 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

— Один излучатель задаёт гравитацию, второй — спектр и интенсивность излучений, третий — продолжительность жизни? — Гедимин вкрутил болт до упора, замкнув обруч, удерживающий малые прожигатели на корпусе центрального. — Откуда вы знаете, как задавать спектры?

Хольгер смущённо потупился.

— Мы работали, Гедимин. Всё время, пока ты болел, и до этого тоже. В каждый портал засылали по сотне дронов, анализировали снимки, составляли карты. Уже собрано под семь десятков кодов. Хочешь список?

— Давай сюда, — кивнул Гедимин. — Это интересно. Значит, у вас две координаты… И что, теперь вы умеете пробивать порталы в заданное место? Один рядом с другим?

Хольгер снова посмотрел под ноги.

— Не всё так радужно, атомщик. Вот с этим-то и проблема. Вселенная слишком обширна. Есть много мест с похожими параметрами. Ещё ни разу мы не попали дважды в одно место. Разброс идёт на парсеки, в лучшем случае — на один-два световых года.

Гедимин мигнул.

— Откуда знаешь, какие там расстояния?

— Дроны делали снимки, а мы их сопоставляли, — терпеливо объяснил Хольгер. — Нашли схожие звёзды, сделали трёхмерную карту. Вот те два портала, из-за которых взорвались установки, — из них видно одну и ту же двойную звезду, но стоят они с разных сторон, и на расстоянии в четыре парсека. У меня есть все карты, можешь посмотреть их. Мы с Константином сейчас пытаемся найти, откуда же отсчитывается расстояние. Должна быть какая-то определённая точка для третьей координаты…

Гедимин ошалело встряхнул головой.

— Подожди, химик. Вы далеко забрались. Моё дело — отремонтировать ваши прожигатели, исследования других галактик — это не ко мне.

…Четыре «Фенрира» с серебристой отражающей обшивкой вышли, забрав с собой Хольгера; он бережно нёс в руках прожигатель, один из экзоскелетчиков — станину к нему и связку датчиков. Исгельт, встав в дверном проёме, по передатчику общался с полигоном. Гедимин, временно оставшийся без полезных занятий, сел было к телекомпу — ему хотелось посмотреть на снимки чужой галактики — но не прошло и пяти минут, как его тронули за плечо.

— Хольгер рассказывает странное, — вполголоса сообщил Исгельт. — Уверяет, что ты тоже в курсе. Что за разговоры о живых реакторах и разумном ирренции? Ты что-нибудь знаешь?

Гедимин недовольно сощурился.

— Так, ерунда, — нехотя сказал он. — Были странные явления, когда мы работали в Ураниуме. Перепады интенсивности излучения, самопроизвольные пульсации… Хольгер считает, что это реакция вещества на окружение.

Сармат выразительно пожал плечами.

— Понятно, — протянул Исгельт. Он снова высунулся за дверь с передатчиком, щёлкнул по экрану, раздражённо хмыкнул и повернулся к Гедимину.

— Ждать придётся долго. Вижу, ты не можешь ни на чём сосредоточиться. Чем зря тут сидеть, сходи в зоопарк — там успокоишься. А я позову тебя, если будет сигнал с полигона.

Гедимин мигнул.

— В зоопарк?

— Говорят, тебе нравятся ириенские черви, — ухмыльнулся Исгельт. — Правда, незачем высиживать у телекомпа. Твои мысли сейчас на полигоне, так какая разница, где будет твоё тело?

…Бронированный глайдер, забравший трёх Зелёных Пожирателей, медленно выехал из отсека. Оставшиеся в вольере существа, как ни в чём не бывало, грызли радиоактивный мусор, сброшенный из люка в потолке, — но группа из пяти многоножек, не обращая внимания на корм, копошилась у стены. Гедимин сначала решил, что они наелись и сейчас свернутся клубками и уснут, но копошение не прекращалось — и сармат отошёл в сторону, встав так, чтобы видеть дальнюю стену.

Два существа действительно свернулись; на них забралось третье и долго ворочалось, пока не легло поверх них большим клубком. Четвёртое влезло на его спину и вытянулось во всю длину, опираясь лапками о толстое «стекло». По нему медленно карабкалось пятое. Оно несколько раз срывалось, но никто из животных, составивших для него живую лестницу, не шелохнулся. Гедимин изумлённо мигнул, сделал шаг в сторону, — так и есть, Зелёный Пожиратель медленно, но верно подбирался к вентиляционному лючку под потолком вольера. Ему не хватило пары сантиметров, — когда он встал последними лапками на голову сородича, тот пошатнулся и поехал в сторону, пытаясь уцепиться за гладкий рилкар. Секунда — и оба червя, на лету сворачиваясь клубками, упали на каменистый грунт. Первые три едва заметно шевельнулись, и Гедимину на миг показалось, что они выразительно переглядываются многочисленными глазами.

«Вентиляция,» — Гедимин посмотрел на закрытый лючок. Лист металла с отверстиями навряд ли был серьёзной преградой для Зелёных Пожирателей, перемалывающих челюстями облучённый фрил. «Похоже, они знают, куда лезут. Интересно, Ассархаддон это предусмотрел? Никому не нужны эти червяки в реакторных отсеках…»

Передатчик Гедимина коротко прогудел, и его экран вспыхнул. «Возвращайся,» — гласило короткое сообщение. Сармат в последний раз взглянул на многоножек — двое упавших успели развернуться и теперь шевелили усиками, глядя друг на друга, — и пошёл к выходу. «Надеюсь, Хольгер цел,» — думал он.

24 апреля 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

— Уже готово? — Хольгер, благодарно кивнув, взял в руки прожигающую установку. — Линкен будет доволен.

— Да уж наверное, — Гедимин ухмыльнулся. — Предупреди, чтобы он был с ней осторожен. Это ему не пироксилин.

— Он понимает, — ухмыльнулся в ответ Хольгер. — Ладно, до вечера, — и осторожнее с червяками!

Гедимин, усмехнувшись, помахал ему вслед. Дверь закрылась, оставив сармата одного — если не считать тройки охранников, которых он уже не замечал, если кто-нибудь из них не открывал рот. Исгельт с утра уехал в другие лаборатории, — вся «Геката» работала, непрерывно что-то производя и испытывая, и только ремонтник сидел без дела, разглядывая снимки чужой галактики. Перелистнув очередную страницу и пробежав глазами описание снятого куска пространства, он досадливо поморщился и встал из-за телекомпа. Сегодня ему было чем заняться — хотя план ещё не вполне оформился, сармат собирался довести его до ума прямо за работой.

Полтора часа спустя он снял защитное поле и вынул остывающую заготовку из ёмкости с водой. Обычно он не прибегал к жидкостному охлаждению — оно было слишком быстрым, стеклоподобные материалы могли из-за него стать хрупкими, но в этот раз прочностью можно было пожертвовать. Гедимин вынул две ирренциевые плашки и положил их с двух сторон от третьей, обсидиановой, до поры до времени прикрытой плёнкой защитного поля. Хорошо прогретый флиевый рилкар легко гнулся, принимая форму излучателя, — сармат обернул им все плашки, оставив открытыми небольшие участки с двух сторон от обсидианового сердечника.

Дверь испытательного коридора закрылась. Шум насосов, откачивающих воздух, скоро затих, — не осталось среды, в которой звук мог бы распространяться, а потом отключились и сами механизмы, обеспечив в коридоре относительный вакуум. Гедимин осторожно положил примитивное устройство в паре метров от дальней стены и отошёл к двери. Он хотел встать там, но покосился на правое плечо и передумал. «Не хватало снова попасть в медотсек,» — поморщившись, он лёг на пол и вытянул вперёд руку, щёлкая генератором защитного поля. Слой, прикрывающий обсидиановую линзу, исчез, и в ту же долю секунды устройство взлетело.

Гедимин было принял это за взрыв, выброс газов, распирающий и разрывающий корпус, но рилкар, хоть и быстро нагревался, оставался нетронутым. Плашка повисла между полом и потолком, «опираясь» на них расходящимися пучками мерцающего синевато-зелёного цвета. Висела так она не более секунды — что-то заставило её развернуться, хлестнуть световыми полотнищами по стенам, провернуться вокруг невидимой оси, удариться о потолок и упасть на пол, разваливаясь на лету. Световые пучки погасли.

Гедимин покосился на тревожно мигающий дозиметр и осторожно подошёл к обломкам. Два куска ирренция остались нетронутыми, разлом прошёл по обсидиановой линзе — корпус над ней оплавился и деформировался, видимо, это и заставило её треснуть. Гедимин задумчиво посмотрел на пузырьки, вздувающиеся на поверхности раскалённого стекла, сгрёб обломки в шар защитного поля и вынес из коридора, по дороге включив распылитель меи — сколько бы ирренция ни попало на стены, следовало убрать всё до последнего атома.

«Энергия не нашла выхода,» — думал Гедимин уже в лаборатории, разглядывая оплавленный и смятый рилкар. «Надо больше отверстий. Красивое свечение…»

Он просмотрел показания дозиметра, записанные в момент вспышки, — кроме резкого всплеска омикрон-излучения, прибор зафиксировал потоки нейтронов. Гедимин проверил обломки — все они слегка «фонили». «Нейтроны,» — сармат перечитал показания и озадаченно хмыкнул. «Цепная реакция? В килограмме ирренция? Раньше обсидиановые линзы так не влияли… Мать моя пробирка! А если в ЛИЭГах тоже…»

Он вскинулся, порываясь выскочить за дверь, но на пороге уже стоял Исгельт. Гедимин, передёрнув плечами, опустился в кресло. «Нет, не может быть. Я бы знал.»

— Чем ты тут занят? — спросил Исгельт, удивлённо глядя на сармата. — Опять поранился?

— Нет, — буркнул тот. — Ты не слышал ничего нового о ЛИЭГах? Не было никаких аварий?

— Аварий? — Исгельт мигнул. — В первый раз слышу. Гельмер доволен по уши — строит космические самолёты и обещает прорыв в освоении астероидов… после войны, разумеется. С чего ты вдруг забеспокоился?

— Да так, — отозвался ремонтник, стараясь, чтобы облегчённый вздох был не слишком громким. «Всё цело, ничего не фонит. Ну и хорошо.»

— А это что? — Исгельт не собирался отставать от Гедимина; он подошёл ближе и стал рассматривать обломки. — Обнаружил что-то новое?

— Крылья, — буркнул сармат, завернув в защитное поле новую обсидиановую плашку, и включил лучевой резак — нужно было осторожно пропилить в корпусе устройства пару новых отверстий. Исгельт вынул из-под купола оплавленный кусок обсидиана и повертел в руках.

— Положи. Оно заражено, — сказал Гедимин.

Исгельт без возражений вернул плашку под защитное поле и тронул сармата за плечо.

— Покажи мне эти… крылья.

…Защитный экран покрылся мелкими чёрными точками, — слой рилкара был слишком тонок, чтобы задержать выброс нейтронов, флия на их поток не влияла вовсе. Конструкция из двух кусков ирренция, проложенного обсидианом, зависла над полом. Четыре развёрнутых «веера» зеленоватого свечения дрожали над и под ней, не касаясь окружающих поверхностей, и каким-то странным образом удерживали устройство на весу. Хрупкое равновесие сохранялось недолго — не прошло и пяти минут, как один конец плашки пошёл вниз, она крутнулась вокруг невидимой оси и налетела на стену. Это не погасило реакцию — световой «веер» оттолкнулся от стены и швырнул устройство под ноги сарматам, снова срикошетил от защитного экрана и пролетел над полом. По плашке от края до края протянулась красноватая черта раскалённого рилкара.

— Ты посмотри, — медленно проговорил Исгельт, глядя немигающими глазами на летучее приспособление. Очередной удар заставил устройство развернуться «веерами» вниз и снова зависнуть над полом. Гедимин уже видел, куда оно полетит секунду спустя, когда один край опять перевесит.

— Левитация, как она есть, — пробормотал Исгельт, высунув руку из-под экрана и перехватив устройство в полёте. Он рассчитывал удержать его, но движущая сила оказалась неожиданно большой, — сармата, не успевшего разжать пальцы, дёрнуло вперёд и припечатало к экрану. Он, крякнув, упёрся ногами в пол, с силой потянул на себя, — плашка повисла на месте, сармат еле удерживал её. Со стороны могло показаться, что он поймал огромную светящуюся бабочку.

Гедимин ткнул в устройство изогнутыми соплами «арктуса». Защитное поле отрезало источники излучения друг от друга, и плашка, выдав напоследок несколько всплесков затухающего излучения, погасла и замерла в руке Исгельта. Сармат, смахнув с себя побелевший экран, подбросил её на ладони и громко хмыкнул в микрофон.

— А ты накоротке с законами физики, — протянул он, направив на Гедимина странный изучающий взгляд. — Так и норовишь их нарушить! У этого приспособления неплохая подъёмная сила, а? Ещё бы сюда управление…

— Дай сюда, — Гедимин отобрал устройство, внимательно осмотрел прорези и растерянно хмыкнул. «Видимо, точность недостаточна. Или… или ирренций распределён неравномерно. Тут ещё работать и работать. Но светится оно красиво. Смотрел бы и смотрел.»

26 апреля 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

— Гедимин, я же не вылезал с полигона, — вздохнул Хольгер, разглядывая шар защитного поля, горящий зелёным огнём. Внутри вращалась, постепенно замедляясь, круглая пластина в серебристом корпусе с прорезями по краям. Прорезей было восемь, и расширяющийся веер света, исходящий из каждой из них, при соприкосновении с полем вспыхивал ярче и как будто отталкивался от преграды, но с каждым разом вспышки становились тусклее.

— Я понятия не имею, во что вы тут влезли, — сказал Хольгер, щёлкнув пальцем по защитному полю. — Выглядит донельзя странно. Это излучение — омикрон?

— Девяносто процентов омикрона, девять с половиной — сигмы, остальное — нейтроны, — Гедимин провёл пальцем по узкой черте, состоящей из чёрных точек, вспыхнувшей на куполе и так же быстро растаявшей. — Надо их блокировать. Да и омикрон… слишком большой риск заражения.

— И долго эта штука может… летать? — криво усмехнулся Хольгер.

— Не больше минуты, — сармат посмотрел на диск, упавший на дно и медленно проворачивающийся вокруг своей оси, и просунул руку под защитное поле. — Если не повторять вспышку. Сейчас я восстановил оболочку вокруг линз…

Он замолчал, наблюдая за диском. Вращение прекратилось, купол погас.

— И снова её разрушил, — сармат резко выдернул руку из экрана, снова вспыхнувшего зеленью. Диск подбросило к верхней части купола, зелёные веера загорелись, стремительно вращаясь, и Гедимин, шагнув назад, бросил поверх защитного поля ещё одну плёнку.

— Ура-ан и торий, — протянул Хольгер. — Атомщик, тебе не кажется, что ты нарушил законы физики? Я вот не представляю, как это объяснить.

Исгельт, до сих пор хранивший молчание, громко хмыкнул.

— Нарушил законы физики? Пусть она пришлёт федералов, чтобы они нас арестовали. Эта штуковина держит в воздухе сармата в тяжёлой броне! Я до сих пор не говорил ничего Никэсу, но сегодня он всё увидит сам. Я забираю это устройство в Авиаблок.

Он протянул руку к защитному полю, но Гедимин ударил его по запястью.

— Не забираешь. Нейтроны не блокируются. Омикрон тоже. Слишком опасно.

Исгельт медленно повернулся к нему, потирая запястье, и слегка прищурил один глаз. Гедимин удивлённо мигнул — и тут же обнаружил, что его схватили с двух сторон и дёрнули назад. Двое в тяжёлых экзоскелетах крепко держали его, он рванулся — и на нём повис третий.

— Я возглавляю этот блок, — сказал Исгельт, отключая вращающийся диск. Подобрав неподвижное устройство, он подбросил его на ладони.

— Мои распоряжения должны выполняться. Здесь не Земля. Понятно?

Гедимин молча развернулся вокруг своей оси, выпуская лучевой резак. Хватка одного из охранников слегка ослабла от неожиданности, второй дёрнулся в сторону, изумлённо глядя на прорезанную до ближайшего кабеля конечность, третий спрыгнул со спины Гедимина и что-то рявкнул, и, обернувшись к нему, сармат увидел направленный на него ракетомёт. За его спиной коротко вскрикнул Хольгер, и лаборатория наполнилась красными вспышками и оглушительным воем аварийной сирены.

Секунду спустя Гедимин, пригнувшись к полу, осторожно выглянул из-за универсального станка. Красный свет погас, сирена замолчала. Посреди лаборатории с лежащими по углам сарматами стоял Хольгер и сердито щурился. В руках он держал погасший «летучий» диск.

— Вы ополоумели оба, что ли⁈ — он ударил кулаком по защитному экрану, и поле пошло рябью. — Никогда не делай так, Исгельт. Гедимину нельзя приказывать. Гедимин, тебя не хотели оскорбить. Тут не место для драк! Ведите себя как разумные, астероид вам под зад!

Он бросил диск под защитное поле и отвернулся, отряхивая руки. Гедимин выпрямился, огляделся, оценивая повреждения — ценные станки всё же уцелели, хотя обшивку на стене кто-то из экзоскелетчиков ободрал — и тяжело опустился в ближайшее кресло.

— Не подчиняться приказам… — пробормотал за плечом Гедимина Стивен. Сармат покосился на охранника, припоминая, где тот был во время свалки, и брезгливо поморщился.

— Тебе что поручили? Защищать меня или обтирать стены?

— Ядро Юпитера… — тяжело вздохнул Исгельт, вынимая из-под защитного поля диск, по случайности ещё не разбитый вдребезги. — Эта вещь нужна Авиаблоку для исследований. Там достаточно инженеров, чтобы понять, как убрать опасные излучения. Ты, великий физик-ядерщик, разрешаешь мне её забрать?

Он криво ухмыльнулся. Гедимин, бросив на него быстрый взгляд, пожал плечами.

— Делай что хочешь.

Последующие пять минут в лаборатории было тихо. Исгельт, завернув диск в защитное поле, передал его одному из охранников и повернулся к Хольгеру.

— Вот видишь — всё очень разумно. Никаких драк. У вас там, в Ураниуме, были какие-то понятия о субординации, или для гениальных физиков делалось исключение?

Хольгер раздражённо фыркнул.

— Я пришёл с интересной новостью, но тут, кажется, у всех свои дела. Хорошо, я подожду, пока экспедиция вернётся.

Гедимин озадаченно мигнул.

— Heta! Какая экспедиция?

— В галактику Вендана, — буркнул Хольгер. — Ну что, готовы слушать? Или ещё поговорим о субординации?

Гедимин медленно наклонил голову.

— Прости, что перебил.

— Вопрос с субординацией так быстро не решишь, — тяжело вздохнул Исгельт. — Дело уже дошло до экспедиции? Прожигатель стабилен?

— Да, стабилен, работает, выдаёт пять кьюгенов на пике, — отозвался Хольгер. — Спасибо атомщику. Готовят к изучению позавчерашний портал.

Гедимин мигнул.

— Позавчерашний? Он до сих пор не закрылся?

— Мы держим его открытым, — пояснил Хольгер. — Пучок прожигателя, пульсирующий в противофазе с «закрывающим» сигналом мембраны… Этому порталу уже два с половиной дня, и он не уменьшился ни на сантиметр.

— Надо же, — Гедимин растерянно покачал головой. — Туда уже посылали дроны?

— Там поблизости — планета-гигант с несколькими спутниками, — химик едва заметно усмехнулся, глядя на ошарашенное лицо сармата. — Ассархаддон уже видел её. Экспедиция отправляется завтра. Я бы хотел…

Гедимин рывком поднялся с места.

— Я пойду.

«Планета-гигант… А что с гравитацией?» — запоздало мелькнуло в мозгу. Хольгер мигнул.

— Постой, я ещё не сказал… Куда ты пойдёшь?

— Туда, — Гедимин сжал пальцы в кулак. — В Вендану. Это мы с тобой её открыли. Кто-то из нас должен пойти первым.

Глаза Хольгера вспыхнули красными искрами.

— А мне нравится эта идея, — задумчиво проговорил он. — Даже очень… Мы не только галактику открыли. Первым отправляется малый спрингер с твоими ЛИЭГами…

— Мать моя колба, — пробормотал Гедимин. — Такое пропускать нельзя. Где набирают в экспедицию?

Кто-то со скрежетом провёл бронированным пальцем по обшивке. Неприятный звук заставил сарматов оглянуться. Исгельт стоял посреди лаборатории и смотрел на них, досадливо щурясь.

— Облучение плохо влияет на мозг, — отметил он, глядя в стену. — Если экспедиция завтра — Ассархаддон уже набрал и основной экипаж, и два резервных. И двое физиков из ядра проекта не могли попасть в него ни при каких обстоятельствах. Максимум, что я разрешил бы вам, — наблюдать за порталом с расстояния в сто метров. Думаю, Ассархаддон со мной согласится.

Гедимин недобро сузил глаза.

— Не говори за него. Он ведь расстрелять может, — процедил он, открывая экран передатчика. — Мы пойдём к нему. Он нас отпустит.

Исгельт тяжело вздохнул и, покосившись на охрану, жестом приказал следовать за ним.

— Здесь связь не работает. Я выйду наружу и вызову Ассархаддона сюда. Пусть он вам объясняет, почему вы идиоты.

Дверь с лязгом захлопнулась. Сарматы переглянулись.

— Да, Исгельт сегодня не в духе, — пробормотал Хольгер. — Но ты совсем легонечко его ударил. К тому же по броне. Ему не должно быть больно. Чего он?

— Да ну его, — с досадой отмахнулся Гедимин. — Лучше скажи — Луну в портал не затянет? А выброс вещества? Взрыв был?

— Мы же не вплотную открылись, — покачал головой химик. — Там три часа полёта до ближайшего спутника. А за орбитами наблюдает другой блок — и у них пока всё в порядке.

Гедимин посмотрел на свои руки.

— Хотел бы я знать, как всё это работает. И почему…

Двери распахнулись, впустив поток холодного воздуха, — выставленные в вентиляции фильтры должны были работать только на исходящих потоках, но, похоже, мешали движению газов в принципе. «Исправить,» — сделал себе пометку Гедимин, поворачиваясь навстречу сквозняку. В лабораторию, пропустив вперёд хмурящегося Исгельта, входил Ассархаддон.

— Исгельт поймал меня на соседней станции, — сказал он. — Что случилось?

Охранники в тяжёлых экзоскелетах неслышно распределились по лаборатории, заняв всё свободное место. Гедимин недовольно покосился на них и встал спиной к универсальному станку — по крайней мере, с одной стороны это оборудование было защищено от неуклюжих «бабуинов».

— Мы — я и Гедимин — просим отправить нас в галактику Вендана с первой экспедицией, — сказал Хольгер. — По праву первооткрывателей… и прошедших лучшую подготовку в «Гекате».

Ассархаддон мигнул, переглянулся с Исгельтом — тот выразительно хмыкнул и развёл руками — и едва заметно усмехнулся.

— Вы намерены уничтожить проект «Феникс» в зародыше?

— Мы вернёмся, — буркнул Гедимин, уже понимая, что план не сработал, и Венданы ему не видать. — Там три часа полёта. Мы же не на Землю бежим!

Ассархаддон покачал головой, и сармат изумлённо мигнул — куратор неслышно смеялся.

— Конечно. А я ещё не приказал расстрелять вас. Вы слишком ценны для нас, Гедимин. Вы остаётесь в нашей галактике. Не беспокойтесь, добровольцев хватит на тысячу высадок.

Гедимин и Хольгер переглянулись.

— Там может быть ирренций, — сказал ремонтник, глядя на свои руки. — Ещё один Ириен…

— С разработкой месторождений Ириена «Геката» справляется без вас, — напомнил Ассархаддон. — Занимайтесь своей работой, Гедимин. Вы вдвоём можете в свободное время зайти на полигон, но… Надеюсь, никто из вас не полезет в портал с парой баллонов и прыжковым ранцем?

27 апреля 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

Попутный глайдер Авиаблока замедлил движение у широкого выступа горной породы. Гедимин, спрыгнув на ходу с платформы, растерянно огляделся. То, рядом с чем он стоял, выглядело как каменный козырёк, но что-то было не так с этим объектом — и, отступив на пару шагов, сармат обнаружил замаскированный люк. Внизу — в трёх метрах под поверхностью — его уже ждали.

— Скромный наблюдательный пост, — едва заметно усмехнулся Ассархаддон, кивком указывая на длинное узкое окно под потолком, на уровне глаз сармата. Быстро оглядевшись, Гедимин увидел, что большую часть помещения занимает экранированный ЛИЭГ, а под потолком над генератором — станция связи. Места в бункере оставалось немного, единственный охранник в тяжёлом экзоскелете жался к стене, пятеро сарматов-наблюдателей едва могли разойтись, не столкнувшись плечами.

— Атомщик, иди сюда, — Хольгер потянул Гедимина к смотровой щели. — Там обычный приёмник-ретранслятор.

— Зачем он тут? — спросил сармат.

— Для связи с нашей группировкой спутников на той стороне, — ответил ему Ассархаддон, становясь рядом. Гедимин мигнул.

— Группировка?

— Разумеется. У Тамоанчана четыре десятка спутников, не мог же их все обследовать один маленький дрон, — отозвался куратор. — Не отвлекайтесь на местную технику. Скоро здесь будет новый корабль Гельмера, он обидится, если мы это пропустим.

«Группировка спутников…» — Гедимин, отвернувшись к окну, едва заметно качнул головой. «Когда они всё успевают⁈»

Сначала он увидел то, что искал, — дугообразный выступ грунта, маскировочную арку, прикрывающую прожигатель, и только потом — проделанный им портал… и после этого он забыл о прожигателе начисто. Огромный разрыв пространства — четыре метра в поперечнике — в этот раз не выглядел чёрной прорехой. На той стороне горели звёзды, но их все затмевал огромный, не влезающий в «окно» портала шар, повисший в пустоте, бело-синий с размытыми лиловыми полосами, закручивающимися в спирали. Они искрились, медленно смещаясь вдоль громадного бока планеты, и Гедимин, изумлённо мигнув, узнал явление, о котором до сих пор только читал, — чудовищные грозы в атмосфере газового гиганта. Проводив взглядом плавно ползущий циклон, сармат заметил что-то тёмное, ненадолго закрывшее вихрь. Это был стремительно летящий спутник, тёмная луна размером, возможно, с Энцелад. Их было тут много — сармат насчитал полтора десятка неровных обломков, прежде чем перевести взгляд на более медленные аккуратные сферы, белесые, рыжеватые и синие. «Четыре десятка спутников,» — Гедимин растерянно покачал головой. «Интересно, сколько парсеков между нами и этим гигантом…»

— Как она называется? Тамучан? — неуверенно повторил он.

— Тамоанчан, — медленно проговорил Ассархаддон, протянув руку к смотровому окну. — Координатор Маркус настаивает, чтобы ей дали его имя, но я не вижу для этого никаких оснований. Мы назвали её «Тамоанчан». На семнадцати её спутниках уже обнаружена вода и органика… лёд и сжиженный газ, разумеется, при таком расстоянии от звезды трудно рассчитывать на что-то другое, но…

Он едва заметно усмехнулся, и его глаза вспыхнули знакомым жёлтым светом.

— Она очень красива, — тихо сказал Гедимин, завороженно глядя на планету. «Никто из людей никогда её не видел. Это первая планета-гигант, открытая сарматами…»

— Куда будет высадка? — спросил он, разглядывая спутники. Некоторые из них уже успели скрыться из поля зрения, — в основном тёмные, на ближних орбитах; далеко расположенные аккуратные сферы плыли медленно, и невидимое солнце системы Тамоанчана освещало их ледяные бока. На некоторых Гедимин различил слабую дымку, — видимо, размеры позволяли им удерживать разрежённую атмосферу.

— Тлалок-А, — куратор показал на одну из дымчатых сфер. — Как раз входит в оптимум и продержится в нём ещё пять суток.

— Он больше Луны? — Гедимин смотрел на дымку над Тлалоком-А; она была довольно зыбкой, сквозь неё просвечивала поверхность — сине-белесая, исполосованная разломами, параллельными и звёздчатыми. — Почти как Марс?

— Да, немного меньше Марса. Ледяная кора, углеводородные реки, жидкая мантия… Не удивлюсь, если оттуда привезут что-нибудь для моего экзотариума.

Гедимин усмехнулся. «Наш собственный Энцелад. Никаких людей,» — он вспомнил кадры из старой кинохроники — взорванные водохранилища, разрушенные строения и разбитые корабли — то, что осталось после сражений за Марс. «Мы можем терраформировать его и уйти туда. Никаких войн. Никто не найдёт нас там. Своя цивилизация…»

— Портал не закроется? — встревожился он.

— Сегодня его подпитали выстрелом из вашей лучевой пушки, — отозвался Ассархаддон. — До завтра можно не беспокоиться. Портал довольно стабилен… Смотрите, корабль.

Гедимин изумлённо мигнул. Если бы его не предупредили, он схватился бы за первое подвернувшееся оружие, — то, что плавно скользило на полевой подушке по лунному грунту, практически не отличалось от патрульного катера с космодрома Кларк. Катер приподнялся, прополз над прожигателем и остановился.

— Ждут сигнала, — прошептал кто-то под левым локтем Гедимина. Сармат скосил глаз и увидел Кумалу. Тот успел втиснуться между ним и Хольгером, увлечённо разглядывающим планету. Он по-прежнему был в лёгком костюме, только прикрепил на спину рюкзак странной формы, в котором просматривались очертания кислородных баллонов.

— В экипаже трое сарматов, — прошептал Кумала. — Я немного доработал три «Фенрира» против холода и радиации Тамоанчана. Это очень удобные экзоскелеты мирного времени, они создавались отнюдь не для драк с учёными…

Гедимин мигнул. «Этот-то откуда всё знает? Ассархаддон поделился?»

— Хорошая маскировка, — прошептал он, указав на катер.

— Идея Гельмера, — отозвался Кумала, поджав губы. — Я бы назвал это демаскировкой. Катер вдали от населённых пунктов вызовет множество вопросов у всех, кто его заметит.

Корабль сдвинулся с места и плавно пополз к порталу, набирая скорость. Реактивные двигатели коротко пыхнули, обеспечив ускорение, — и катер погрузился в черноту прокола, на долю секунды закрыв белесый бок Тамоанчана. Сопла тут же погасли, но корабль не остановился. Гедимин увидел, как он несколько раз мелко вздрагивает, разворачивая антигравитационные «паруса», и выравнивается, ложась на курс к Тлалоку-А. Станция связи за плечом сармата коротко пискнула.

— Прошли, — выдохнул Ассархаддон, глядя в портал. — Через три часа начнётся посадка.

Миниатюрный спрингер уже превратился в стремительную точку, ещё секунда — и различить его на фоне газового гиганта стало невозможно.

— Очень красиво, — прошептал Гедимин. — Я бы хотел быть там.

Ассархаддон повернулся к нему и легонько хлопнул его по плечу.

— Если высадка пройдёт успешно — в планах есть постройка базы на Тлалоке-А. Возможно, вас, как ценного специалиста, переведут туда, подальше от возможных проблем.

— Мы могли бы переселиться на Тлалок-А, — сказал Гедимин. — Всей расой. Его можно терраформировать, и там ещё должны быть планеты. Может быть, такие, как Марс… или даже как Земля. Там хватит места для всех сарматов. Не нужно будет воевать.

Ассархаддон смерил его долгим задумчивым взглядом и медленно покачал головой.

— Очень интересная мысль. В вашем духе. Однако… боюсь, что Маркус ваши намерения не одобрит.

Гедимин растерянно мигнул.

— Почему?

Хольгер положил ему руку на плечо, кто-то — видимо, Кумала, — осторожно взял его за локоть. Сармат раздражённо сощурился. «Теперь-то что не так⁈»

— Маркусу не нужно место, куда можно сбежать. Ему нужно отсутствие необходимости бегать, — мягко пояснил Ассархаддон, задумчиво глядя на Гедимина. — Пока существует цивилизация приматов на Земле, он не успокоится. Вам знакома концепция мести?

Сармат мигнул.

— Перебить ещё три миллиона сарматов за планету, когда вон там, — он кивнул на портал, — сто штук таких же⁈

Он услышал тихий скрежет — в его броню уже вцепились когтями. «Не знаю, что не так, но, видимо, не так — всё,» — подумал он. «Грёбаные традиции!»

— Хорошо, что координатор вас не слышит, — мягко сказал Ассархаддон, бросив быстрый взгляд на Кумалу. — Вы ничего не слышали, Кумала? Я так и думал. Мне тоже нравится Тамоанчан, и я буду держать всех вас в курсе продвижения экспедиции. Но впредь, Гедимин, не говорите ничего о возможном переселении в Вендану. Маркус не всегда поступает рационально. И ему очень хорошо знакома концепция мести…

28 апреля 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

Дверь приоткрылась. Гедимин, оторвавшись от объёмной голографической карты, обернулся и посмотрел на Хольгера.

— Есть связь?

— Да, пришло кое-что, — кивнул химик, занимая его место в кресле. — Уже сбросил на телекомп. Сколько же помех из-за этих кеззиевых экранов…

Он посмотрел на голограмму и сдвинул её выше, «подвесив» над монитором.

— Изучаешь галактики?

— Ищу, где наша, — буркнул Гедимин. — Очень странно. Тут сотни ракурсов, очень много объектов… но ниоткуда не просматривается Млечный Путь.

— Космос — большая штука, — пожал плечами Хольгер. — Возможно, мы есть на каком-нибудь снимке, но нас загораживает пролетающий метеороид.

Он сел в кресло. На экране уже развернулся сплошной ряд снимков — шестнадцать пейзажей белых равнин, припорошенных странной пылью. Кое-где попадались ступенчатые гребни в несколько десятков метров высотой, от них расходились уступы и наплывы поменьше. Вмятины на выступах блестели, покрытые бурлящими дымящимися лужицами.

— Полдень, пик жары, — сказал Хольгер, покосившись на примечания. — Они сели на экваторе. Сейчас они на солнечной стороне, через двести часов Тлалок-А уйдёт в тень.

— Что это за жидкость? — спросил Гедимин, глядя на тонкие ручьи в тени гребня. Там, куда не дотягивался свет звезды, влага не испарялась, и, видимо, теневых водоёмов было много.

— Аммиак, — ответил Хольгер. — Там есть азот. Очень неплохо… В составе проб уже нашли кислород, фосфор, серу и углерод. Возможно, Ассархаддон не ошибался насчёт пополнения экзотариума…

Гедимин мигнул.

— Аммиак кипит? Там настолько тепло⁈

Хольгер хихикнул.

— Чудовищная экваториальная жара!.. Практически земные условия, верно? Единственная проблема может быть с тяжёлыми элементами. Сомневаюсь, что Тлалок-А богат металлами.

— Я видел там силикатные спутники. Есть смысл поискать на них, — сказал Гедимин. — Красивая местность. Это лёд?

— Да, местные тектонические разломы, — кивнул Хольгер. — Всплески тлалоканского океана. Вот куда надо бы съездить Айзеку! Там его эхолокатор не пострадает. Даже ему не удастся провалиться под этот лёд.

— Не уверен, — криво усмехнулся Гедимин. «А там, во льду, можно построить хорошую базу,» — думал он. «Не на разломах, конечно. Там определённо есть „материковые платформы“. Не сложнее, чем выстроить „Гекату“ на Луне.»

— Смотри, они установили кислородный генератор, — Хольгер увеличил очередной снимок. — Дышат местным воздухом.

— И загорают на местном солнце, — хмыкнул Гедимин, увидев высунутую из экзоскелета руку одного из космонавтов. — Хотя что им, после Европы-то…

— Опасные эксперименты, — покачал головой Хольгер. — Это продолжалось три секунды, а посмотри, как посерела кожа.

— Это звезда? Из-за слабой атмосферы? — Гедимин поднёс к экрану руку, сравнивая область омикрон-ожога с загаром сармата-испытателя. «Тлалоканец» оказался темнее.

— Это Тамоанчан, — Хольгер свернул фотографии и открыл текстовый файл. — Здесь его спектр. Довольно сильное излучение… Выглядит знакомо, да?

Гедимин мигнул.

— Он вот-вот разгорится, — медленно проговорил он, вглядываясь в колонки цифр. — Это без пяти минут звезда!

«Ну хоть сигмы и омикрона в спектре нет,» — подумал он про себя. «Не то им было бы не до загара…»

— Там вообще можно высаживаться? — спросил он, помрачнев. — Если Тамоанчан разгорится…

— Ты надеешься прожить миллион лет? — ухмыльнулся Хольгер. — Тамоанчан пока никуда не торопится. Тысячелетие-другое у нашей базы в запасе будет. А там… Это не единственная планета в системе. Вот тут — местная Венера… две Венеры. Две планеты с общей осью вращения.

— Представляю, как там задувает, — Гедимин покачал головой. — Поверхность ветром должно вылизать до блеска.

Хольгер рассмеялся.

— Привереда! Перебираешь планетами… Ну, надеюсь, за пару тысяч лет мы найдём что-нибудь в окрестностях Тамоанчана. Что-нибудь, что тебя устроит. Интересно, что ты успеешь изобрести за две тысячи лет? Может, гаситель для Тамоанчана?

Гедимин сдержанно усмехнулся.

— Мы обсуждаем планеты, — он смотрел на экран, и его глаза светились. — Оттуда не видно нашей галактики, но там сидит наша экспедиция. Мне это нравится. Следующий сеанс будет?

— Обещают ещё два до отбоя, — ответил Хольгер. — Может, успеют третий. А завтра с утра взлетят и сбросят нам десяток кернов. Потрогаем тлалоканский лёд.

Гедимин кивнул и хотел вернуться к изучению пейзажей Тлалока-А, но остановился и снова посмотрел на Хольгера — уже без ухмылок и свечения в глазах.

— А кто-нибудь пробовал пробить второй портал к Тамоанчану?

Химик мигнул.

— Зачем? Этот вполне стабилен.

— А я бы попробовал, — угрюмо сказал сармат. — И оттуда к нам — тоже.

29 апреля 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

Гедимин зафиксировал последнее крепление, провёл пальцем над остывающим сварным швом, довольно хмыкнул и положил вторую прожигающую установку рядом с первой. Можно было выходить в «чистую» лабораторию — работа была закончена.

Хольгер ещё не вернулся — он вышел на очередной сеанс связи к вакуумному туннелю, туда, где не было экранов, блокирующих передатчики. На экране телекомпа остались фотографии, присланные из галактики Вендана утром, — экспедиция перебиралась с экватора в умеренные широты и по пути задержалась в тропиках Тлалока-А, у медлительной аммиачной реки. Её дно было выстлано плотным тёмно-серым осадком, вынесенным откуда-то с севера, и сарматы собирались двигаться дальше вдоль устья, — осадок содержал железо, видимо, принесённое на Тлалок-А упавшим метеоритом. Гедимин вспомнил общий вид планеты — на внешней, развёрнутой от Тамоанчана стороне кратеров было много, жидкая атмосфера слабо защищала от падающих обломков. «Железо. Определённо, там должен быть и никель. Возможно, и редкоземельные,» — думал сармат, разглядывая реку.

— Атомщик, ты уже тут? — удивился Хольгер, войдя в «чистый» отсек. — Как продвигается работа?

— Всё готово, — отозвался Гедимин. — Две установки. Осталось составить инструкцию. Поможешь?

Хольгер мигнул.

— Зачем две, и для чего инструкция?

— Одна — твоему Исгельту. Вторую пусть отправят на Тлалок-А, — терпеливо объяснил сармат. — Для тлалоканской экспедиции. Им нужна будет инструкция, чтобы настроить излучатели. Я не знаю, куда им будет удобнее возвращаться. Может, сюда, а может, на орбиту Сатурна. Сами решат.

Хольгер мигнул ещё два раза.

— Ты уверен, что им там нужна твоя установка?

— Это будет интересный эксперимент, — отозвался Гедимин. — Никто ещё не пробовал оттуда прожигать портал сюда. Я скажу Ассархаддону — пусть вторая экспедиция возьмёт с собой установку. Только нужна будет инструкция.

— Это я понял, — кивнул Хольгер. — Составим. А вот насчёт опытов с прожигателями на спутниках Тамоанчана… Ну, решение за Ассархаддоном. Установка в любом случае пригодится.

Он согнал Гедимина с места и сел к телекомпу сам.

— Экспедиция продвинулась к условному северу, — на экран высыпалось три десятка фотографий и текстовый файл. — Сейчас обследуют озеро Железный Паук. Вот оно, вид сверху. Немного подморозилось, верно? Жидкость в основном подо льдом.

— Аммиачный лёд? — Гедимин сел рядом. На экране распластались длинные разломы, отходящие от округлой вмятины в многокилометровой толще льда. Метеорит, упавший на Тлалок-А, не смог проломить его «кору», только встряхнул её, заставив потрескаться. Равнина вокруг разломов и их вздыбленные берега были покрыты рыжим налётом, но сквозь тонкий лёд со дна озера просматривался тёмно-серый осадок — аммиак прореагировал с остатками метеоритного железа раньше, чем вода.

— В полдень оно подтаивает, — Хольгер указал на полыньи на освещённых участках. — А в тени лёд довольно прочный. Вот, они проводят опыты, берут керн…

На следующем снимке один из сарматов измерял керн, вынутый из аммиачного льда у самого берега. Гедимин вспомнил свой опыт «общения» со льдом на Атабаске — отличий, в общем, было немного.

— А вот сюда Айзека пускать нельзя, — вполголоса заметил он. Хольгер хихикнул.

— Железо, никель, германий, — он ненадолго открыл текстовый отчёт и тут же свернул. — Хорошее озеро. А сейчас они ищут области свежей активности. Что-нибудь вроде вулкана или недавнего разлома. Но, похоже, Тлалок-А — спокойная планета.

Над дверью мигнул красный светодиод. Оба сармата вскинулись, разворачиваясь к источнику тревожного свечения, но сирена молчала.

— Не здесь, — сказал Гедимин. — Авария в другом блоке. Интересно, что там.

Огонёк мигнул ещё раз. Хольгер, открывая на ходу передатчик, выглянул в коридор, где экраны были тоньше, а связь — лучше. Тут же Гедимин услышал из дверного проёма отдалённый вой сирены.

— Авария на полигоне, — изменившийся в лице Хольгер повернулся к ремонтнику. — Портал нестабилен. Hasu!..

Охранники сунулись было за Гедимином в «грязный» отсек, но сармат рявкнул на них, и они едва успели посторониться, когда он вышел с прожигающей установкой в руке.

— Куда… — начал было Хольгер, но Гедимин сгрёб его за плечо и толкнул к двери.

— Наверх!

Ремонтная дрезина была на месте, и через несколько минут сарматы выбрались из узкого люка на платформу перед главными шлюзами «Койольшауки». Там красный сигнал мигал непрерывно, на въезде в шлюз стоял гудящий глайдер, но его не выпускали. Гедимин протиснулся мимо него и вырвался к пирсу. Ему повезло — транспорт Авиаблока ещё не успел оторваться от причала.

Мимо аварийного участка попутный глайдер пронёсся на полной скорости. Гедимин спрыгнул первым, услышав в наушниках, как Хольгер напоследок называет пилота макакой. Прокатившись по рыхлому грунту и оставив в нём борозду, ремонтник вскочил и оглянулся на поднимающегося Хольгера — тот упал на десять метров дальше. Химик, увидев, что Гедимин бежит к нему, мотнул головой и указал в сторону — туда, где пульсировал портал на Тамоанчан.

Там уже стоял глайдер, с прожигателя сорвали маскировку, вокруг толпились сарматы, среди которых Гедимин узнал Исгельта, яркий зелёный луч раз за разом бил в центр портала, — но разрыв лихорадочно пульсировал, то сужаясь в точку, то расползаясь неровными щупальцами на несколько метров, и с каждым сужением щупальца становились короче.

Уже у самой установки Гедимин оглянулся — Хольгер, прихрамывая, догонял его. Облегчённо вздохнув, сармат шагнул к щиту управления.

— Что происходит?

Один из охранников грубо оттолкнул его, но Исгельт, обернувшись через плечо, жестом позвал сармата к себе. Гедимин качнул головой и, включив анализатор, направил его на пучок, бьющий из прожигателя в остатки портала. Установка работала штатно, выдавая в пространство «открывающую» пульсацию, а вот навстречу ей из портала бил поток сигма-квантов, и с каждым движением краёв разрыва он усиливался на порядок. Гедимин посмотрел на экран, на прокол, сжавшийся уже до жалких пятидесяти сантиметров, на установку, — и с воплем «Fauw!» упал ничком.

Обломки пролетели над ним, вспахивая жёлтый грунт, веер зелёного света на мгновение задержался на его спине, вдавив сармата в землю и оставив проплавленную полосу от плеча до бедра. Дозиметр заверещал внутри скафандра, и Гедимин ткнул пальцем в прибор — от сигнала зазвенело в ушах, а смысла в нём уже не было.

Сармат поднялся, встряхнул головой, бросил быстрый взгляд на тех, кто недавно стоял у установки, — многие уже успели встать и теперь пытались помочь раненым, пока Исгельт вызывал медицинский глайдер, кто-то даже достал распылитель меи и вспомнил о дезактивации… Хольгер сидел рядом, прижимая ладонь к лицевому щитку. Гедимин бросился к нему, схватил за руку, но химик покачал головой и ткнул пальцем в пустое пространство там, где недавно открывался проход в галактику Вендана.

— Что с порталом?

— Закрылся, — ответил Гедимин, глядя сквозь лицевой щиток Хольгера на его широко открытые глаза; химик смотрел прямо перед собой, смигивая сочащуюся жидкость. — Что с глазами? Выжгло⁈

— Не п-похоже, — пробормотал Хольгер, пытаясь промигаться. — Всё видно, но… как-то рябит. Это ты, атомщик? Странно…

Щурясь, он потрогал шлем Гедимина. Сармат, помянув про себя размножение «макак», подхватил его под мышки и поволок к медицинскому глайдеру. Хольгер слабо сопротивлялся.

— Tzata! Здесь раненый, ожог лица, — Гедимин толкнул химика в руки медика в белом экзоскелете и только сейчас почувствовал, как болит спина — похоже, удар лучевого «крыла» оказался сильнее, чем сармат думал.

Он повернулся туда, где недавно стояла прожигающая установка. Её обломки разметало на большое расстояние, на месте взрыва осталось дымящееся углубление с оплавленными краями. Они слабо светились зеленью, и рядом уже топтались двое с распылителями меи, но спёкшийся грунт был ещё слишком горячим для дезактивации.

«Связь потеряна,» — сармат несколько секунд тупо смотрел в пространство, будто надеялся, что портал к Тамоанчану снова откроется. Ещё секунду спустя он оттолкнул ликвидатора, бросил на дно кратера плоский диск защитного поля и встал на него, разворачиваясь к закрывшемуся порталу. «Планета-гигант, три часа до ближайшего спутника, звезда — красный гигант, планета готовится разгореться,» — сухо щёлкало между висками, пока он настраивал излучатели. Нужные показатели сами всплывали в памяти — сармат не один час изучал отчёты с Тлалока-А. Когда работа была почти закончена, он услышал резкий оклик и увидел краем глаза, что к нему направляется Исгельт, — но излучающая установка уже лежала на его плече. «Всё равно отдачи нет,» — хмыкнул он про себя, зажигая центральный луч.

Вакуум всколыхнулся, от точки, где сошлись пучки интенсивного излучения, пошла рябь — и пространство лопнуло. Дыра стремительно расширялась, ещё секунда — и Гедимин увидел в чёрном окне огромный бок планеты-гиганта, красно-оранжевый с белыми полосами. Он изумлённо замигал, глядя на незнакомые зелёно-чёрные спутники. «Не то!» — он повернулся на пятнадцать градусов влево, выбирая другую точку. «Ещё раз…»

Луч снова вспыхнул, прожигая новое окно, и в нескольких метрах от него промчался изрытый впадинами астероид. За порталом белели концентрические кольца новой планеты. Она была так огромна, что в окно влезла едва ли четверть, и кольца выходили далеко за его пределы. На светло-зелёном с белесыми полосами боку вспыхивали и гасли молнии — циклоны шли полосой вдоль предполагаемого экватора, и изредка их заслонял очередной стремительный спутник.

«Ещё раз…» — Гедимин повернулся на тридцать градусов вправо, прицелился — и тут кто-то вцепился в установку и вырвал её из рук сармата. Стальная «клешня» заскрежетала по его плечу, — двое в тяжёлых экзоскелетах подошли незаметно, со спины, и теперь крепко держали его за вывернутые назад руки.

— Ты в своём уме⁈ — крикнул ему в лицо Исгельт, закидывая на плечо отобранный прожигатель. — У нас уже два лишних портала! Сколько ещё тебе нужно⁈

— Экспедиция на Тамоанчане, — Гедимин дёрнулся, но держали его крепко. — Они остались там. Не мешай их искать!

— Псих! — Исгельт скривился и махнул рукой. — В глайдер его! Ещё и этот убьётся…

— Они ещё живы, — один из охранников ослабил хватку, и Гедимин рванулся с новой силой. — Их нужно вытащить. Ищи Тамоанчан!

Исгельт, уже отвернувшийся, снова шагнул к нему.

— Ты понимаешь, что космос огромен? Сколько таких систем в одной галактике? Чем Тамоанчан так отличается от этих двух⁈ — он ткнул пальцем в сторону открытых порталов. — Ты знаешь? Этого никто не знает! Иди занимайся своими реакторами, пока руки не оторвало!

Его втолкнули на борт медицинского глайдера. Транспорт прибыл за последними ранеными — теми, кого задело слегка. Гедимин, получив укол блокатора и кровезаборник на запястье, сел под иллюминатором и закрыл глаза. Он всё ещё видел бело-синий круглый бок Тамоанчана и тени спутников на нём. «Не сработало. И не должно было. Портал открывался из другой точки…» — сармату представился путь, проделанный Луной относительно Земли и двумя планетами — относительно центра Солнечной Системы, и он тихо застонал. «Глупо. Где там точка отсчёта? Должна быть. Зря мы туда полезли. Надо было изучить сначала. Как же глупо…»

01 мая 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

— Двух координат, как уже все поняли, недостаточно, — вздохнул Константин, разворачивая голографический экран параллельно прозрачной крышке карантинного автоклава. Сармата, пришедшего навестить предполагаемого мутанта, завернули в белый скирлин поверх скафандра, и тыкать в кнопки на смарте ему приходилось на ощупь.

— Там ещё должно быть расстояние, — отозвался Гедимин со дна автоклава. — Но от какой точки? Если бы провели достаточно опытов…

— «Достаточно» — в данном случае — несколько миллионов, — грустно сказал Константин, выключая экран. — Космос — слишком большая штука.

— Вот заладили, — Гедимин сердито сощурился. Он лежал в карантине уже третий день, эа-мутация не подтверждалась, и медики собирались его выпустить в самое ближайшее время — но выходить ему не хотелось. «Как же глупо,» — думал он, отгоняя очередное видение сарматов, вмерзающих в лёд Стального Паука. «Где теперь их искать…»

— Они могут выжить, — сказал он, снова открыв глаза. Константин вздрогнул.

— Кто?

— Экспедиция. ЛИЭГ рассчитан на тысячелетия. У них будет кислород, вода… на других спутниках найдут субстрат для Би-плазмы, — задумчиво сказал Гедимин. — Там можно жить.

Константин фыркнул.

— В таких случаях, атомщик, самое лучшее — выйти наружу и выстрелить себе в висок. Ты же не думаешь, что их подберут инопланетяне?

Гедимин слабо пожал плечами.

— Плохо, что мы ничего не можем сделать. Ассархаддон что-нибудь думает?

— Вот только мне он и докладывается, — презрительно сощурился Константин. Он хотел продолжить фразу, но что-то отвлекло его внимание, и он спрыгнул с крышки автоклава. Над Гедимином склонился обмотанный белым скирлином Исгельт.

— Выглядишь живым, — сказал он, прижав к стеклу растопыренные пальцы. — И — судя по тому, что я слышал — мозг не пострадал. Привет от Хольгера — он завтра приступает к работе.

— Меня тоже скоро выпустят, — Гедимин зашевелился и поморщился от боли в лопатках — ушиб давно зажил бы, если бы не постоянные инъекции блокатора. — Попроси его подождать. Там надо подумать…

Исгельт испустил короткий смешок.

— Очень хорошая мысль. Главное, своевременная, — он убрал руку со стекла и выпрямился. — Тебя убрали из проекта «Прожиг». Приказ Ассархаддона.

Гедимин растерянно мигнул.

— Зачем?

— Чтобы не убился, — хмыкнул Исгельт. — Не смотри на меня так. Иди поговори с Ассархаддоном. Он считает, что для тебя это опасно. Думаю, он подберёт тебе другое занятие. Тут что-то не заладилось у Никэса…

02 мая 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката» — кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

Скафандр Хольгера по его распоряжению отвезли в лабораторию; сармат был в лёгком спецкостюме, без шлема, и Гедимин не решился его обнять — только осторожно положил руку на плечо.

— Да хватит уже, атомщик, — отозвался Хольгер. — Всего-то небольшой ожог зрительного нерва! Всё уже прошло. Так куда тебя перегоняют?

Гедимин покосился на Стивена, тот — на передатчик и, не увидев там ничего нового, в недоумении развёл стальными «руками». Никаких сообщений не было.

— Я пойду с тобой, — решил ремонтник. — Сверим приборы. Тот взрыв прожигателя… Что-то здесь не так.

— Думаешь, его взорвало излучение портала? — тихо спросил Хольгер. — Цепная реакция на чистой сигме… Такое возможно?

Гедимин пожал плечами.

— Я не знаю, что здесь возможно.

Воспоминания о закрывшемся — и, скорее всего, уже навсегда — портале заставили его болезненно сощуриться. Он старался не думать о сарматах на Тлалоке-А. «Они знают, что портала нет? Наверное, знают. Связь не работает…» — Гедимин отогнал бесполезные мысли и пошёл за Хольгером к дрезине.

Двое сарматов почти уже свели воедино показания всех приборов, переживших взрыв прожигателя, когда дверь «чистого» отсека снова открылась. Исгельт, остановившись на пороге, удивлённо хмыкнул.

— Гедимин Кет? Почему здесь? Езжай в Авиаблок, Никэс тебя встретит.

— Зачем мне туда ехать? — спросил Гедимин, недовольно щурясь на почти готовый свод показаний: «Опять не дали доработать!»

— Там тебе дадут новый проект, — сказал Исгельт. — Охрана проводит… Хольгер, у тебя неполные данные. Были ещё основные датчики и станции связи — там тоже писали показания.

Он повернулся к Гедимину боком, показывая, что сармату в отсеке делать нечего, но тот не двинулся с места. «Никэс, Авиаблок…» — имя с самого начала показалось ему знакомым; теперь он вспомнил всё и недобро сузил глаза.

— Стой. Это «крыло»?

Исгельт нехотя перевёл взгляд на него.

— Да, твой старый проект, — неохотно признал он. — Нужны доработки. Ты долго будешь тут стоять?

Гедимин схватил его за плечо и резко развернул к себе лицом — от неожиданности сармат не стал сопротивляться.

— Ты отнял его у меня. Работай сам.

Исгельт мигнул.

— Что?.. Это распоряжение командира блока, теск. Он решает, над чем тебе работать. Твоё дело — подчиняться.

Он попытался оттолкнуть Гедимина, но тот перехватил его руку и сжал так, что заскрипел металл обшивки.

— Ты — мне — не — командир, — медленно проговорил ремонтник. — Ты отнял мой проект. Он твой. Можешь — им — подавиться.

Исгельт, ошалело мигнув, резко поднял руку, выворачиваясь из цепких пальцев Гедимина. Вдоль стены зашевелились охранники.

— Ты в себе⁈ — рявкнул Исгельт, отступая на шаг и отводя руку в сторону; он был готов отдать неслышный приказ, но отчего-то медлил. — Отнял твой проект⁈ Я перевёл тебя туда, куда следовало в тот момент. Сейчас перевожу обратно. Что ты там придумал, теск⁈

— Я не механизм, — тихо сказал Гедимин; его глаза сошлись в узкие прорези — он чувствовал, как от напряжения сводит веки. — Меня не переводят. Верни мой проект. Или работай сам.

Исгельт с присвистом выдохнул; его рука, поднятая для направляющего жеста, слегка обвисла — удивление было слишком сильным, сармат не сразу нашёлся со словами.

— Точно спятил! Тебя возвращают на тот участок, — медленно и отчётливо проговорил он. — Чего ещё тебе надо? Может, мне ещё на коленях извиниться?

Гедимин сам не ждал, что попадёт точно в респиратор, — но Исгельт не успел уклониться и не выставил блок, и кулак сармата врезался в бронированную маску. Под ней что-то хрустнуло и коротко хрюкнуло, а в следующий момент уклониться не успел уже Гедимин. Удар в грудь был так силён, что пластины брони подались внутрь и рассекли комбинезон. Ремонтник качнулся вперёд, готовясь к захвату, но руки скользнули по обшивке чужого скафандра, — Исгельт уже опомнился. Один его кулак Гедимин перехватил, но второй удар — в подставленный локоть — вышиб искры из глаз. Сквозь них сармат увидел вскинутые ракетомёты вдоль стены и криво ухмыльнулся. «Хорошая была лаборатория…»

Задумываться не следовало — Гедимин еле успел убрать голову, и кулак Исгельта лишь чиркнул по шлему вдоль виска. Ремонтник вцепился в пролетающий мимо локоть, развернулся вокруг своей оси, врезаясь плечом в наклонённое лицо врага, — тот слабо дёрнулся, но очередной удар в подреберье вышел не слабее двух предыдущих. Гедимин, не отпуская его руку, шагнул вперёд, рывком втягивая Исгельта на плечо, и тут же пожалел об этом — от удара в наушник зазвенело в голове, и пальцы поневоле разжались. Он начал разворачиваться, но его отбросило — Исгельт окончательно взбесился, и его движения нельзя было ни уловить, ни предугадать. Гедимин неуклюже отпрыгнул в сторону и едва не упал — в пояснице перекатывался невидимый, но тяжёлый булыжник. Исгельт замахнулся, ремонтник успел заметить летящую к нему тень, вскинул руку, но удара не последовало — кулак просвистел мимо. Противник пошатнулся и тяжело грохнулся на колени, заваливаясь немного вбок, в сторону, противоположную руке, перехваченной Хольгером прямо в замахе.

— Ты быстрее его, а я — тебя, — тихо сказал химик. — Мы с Гедимином уходим.

Гедимин шагнул вперёд, готовясь прикрывать Хольгера, но Исгельт коротким жестом показал, что драка окончена. Целых две секунды, долгие, как два часа, он поднимался на ноги и поводил плечами, проверяя, все ли кости целы. Скомандовав охранникам отбой, он перевёл тяжёлый взгляд на Гедимина.

— Я уйду с ним, — Хольгер крепко вцепился в локоть ремонтника. — Ты зря так с ним обошёлся. Никогда так не делай.

Исгельт мигнул.

— Двое полоумных, — медленно проговорил он, ощупывая респиратор. — Катитесь в Авиаблок! Вот Никэсу подарочек, мать моя колба…

Он шагнул к чудом уцелевшему телекомпу, но остановился на полпути и снова взглянул на неподвижного Гедимина.

— Ты сорвал расследование аварии. Доволен, гений физики?..

…Регенерация работала быстро, но не мгновенно. Гедимин украдкой потёр спину вдоль рёбер — невидимый булыжник всё ещё был там и ворочался при движениях, но уже не так быстро.

— Глупо вышло, — сказал он, глядя мимо Хольгера.

— Ничего, — тот похлопал его по локтю. — Исгельт не расскажет Ассархаддону. Ему самому стыдно. Двое кабинетников свалили адмирала!

— Хорошо, что ты был в скафандре, — сказал Гедимин. — Но всё равно — вышло глупо. Из-за меня.

Хольгер пожал плечами.

— Хотел бы расследования — позвал бы тебя. Ты — главный эксперт по таким вещам. А так… Прожигатель у них есть, пусть экспериментируют.

…Купол защитного поля приподнимался на метр над поверхностью воды, второй, практически плоский, лежал вровень с ней. Сквозь них, как в дымке, проглядывал холодный синевато-зелёный свет. Он расходился волнами от устройства из двух совмещённых дисков — по восемь секторов в каждом — закреплённых вокруг генератора защитного поля и вместе с ним замаскированных обшивкой из рилкара и флиевой фольги. Веерообразные пучки зелёного света били поочерёдно из каждого сектора, и вода, пронизанная потоком нейтронов и омикрон-квантов, загоралась синим огнём. Устройство кружило по бассейну, не всплывая и не падая на дно, — генератор, попеременно включая защитное поле, не давал «лучевому крылу» погаснуть окончательно. Трое сарматов молча наблюдали за ним. Гедимин едва заметно улыбался. «Омикрон-излучение и эффект Черенкова,» — он следил за переходами цвета в холодном сиянии со дна. «Вместе они ещё красивее, чем по отдельности. Хорошо тут придумали — погрузить „крыло“ в воду…»

— А в воздухе оно ведёт себя так же? — уточнил на всякий случай Хольгер. Никэс Кларк — невысокий синекожий сармат со странными, слегка раскосыми глазами — перевёл взгляд на него и кивнул.

— Можем показать, — он поднял руку, и оператор на смотровой галерее насторожился.

— Я не сомневаюсь, — качнул головой Хольгер. — Опыт с подводным «крылом» — очень наглядный. Ну что ж, образец вполне рабочий… А что пошло не так?

— Заражение, — ответил Никэс. — Корпус мы экранировали. Остались пучки. Но с перекрытыми оно не работает. И с ослабленными — тоже.

— Понятно, — сказал Хольгер, наблюдая за полётом синего огненного шара под тёмной водой. — В каждом «лепестке» — сто двадцать пять граммов… Это минимальная масса для «крыла»?

— Да, так, — согласился Никэс, переглянувшись с оператором. — Пробовали брать меньше. Минус полграмма — и всё. Никто никуда не летит.

— Разве дело не в перепаде интенсивности? — удивлённо мигнул Гедимин. — Что ещё пробовали? Усилить потоки дополнительными линзами? Двойные внутри, двойные в проёмах? А саму пульсацию исследовали?

Сарматы из Авиаблока снова переглянулись и одновременно пожали плечами.

— Мы не атомщики. Исгельт принёс нам готовый прототип, исходя из этого мы и работали.

— Исгельт… — Гедимин недобро сузил глаза. Хольгер крепко взял его за локоть и потянул на себя.

— Не сейчас. Ну хорошо, мы посмотрим на ваш прототип. Здесь есть экранированная лаборатория, приспособленная для дезактивации? У Гедимина есть свой отсек, но летать там негде.

Никэс, облегчённо вздохнув, дважды кивнул и жестом приказал оператору сделать защитные экраны непрозрачными.

— Отсек подготовлен, материалы доставлены. Можете начать сегодня? Жаль терять время. Такой мог бы быть двигатель… — он, уже отвернувшись от бассейна, снова посмотрел на него через плечо и вздохнул.

— Будем работать, — сказал ему Гедимин. — Но больше не бери у Исгельта готовые прототипы. Он… вечно торопится.

Хольгер, вскинувшийся было, выдохнул и согласно закивал.

— Да, тут он явно поторопился. Отведите нас в рабочий отсек. И… можно забрать ваш образец?

Образец им не отдали — Гедимину пришлось довольствоваться чертежом, из которого следовало, что все доработки свелись к покрытию диска, рассечённого на сектора, нейтронностойким фрилом. Прорези в рёбрах дисков не перекрывались ничем — «крылья» отключались, когда переставал действовать сам эффект. По-видимому, образец в бассейне плавал уже не первый день…

Коридоры в Авиаблоке были неожиданно прямыми, без привычных плавных извивов, и непривычно широкими. Вдоль пола и потолка тянулись рельсы, вдоль левой стены — круглые дверные проёмы, закрытые массивными крышками и пронумерованные. Из-под каждой крышки к общему пути были проложены короткие отрезки рельсов, и было похоже, что их часто используют, как и основной путь. В коридоре бродили охранники в «Фенрирах», среди оружия, встроенного в стены, Гедимин заметил не только стандартные бластерные турели, но и довольно мощную кинетику, и распылители газа. Никэс, проследив за его взглядом, коротко усмехнулся.

— Всякое бывает…

Некоторые отсеки мигали зелёными светодиодами, над другими горели красные, — кто-то уже закончил работу и хотел выйти или что-то вывезти, но почему-то выжидал. «Может, из-за нас?» — Гедимин покосился на Никэса. «Тут свои дела, а мы не отсюда.»

— Такой сигнал зажигать, когда будем выходить? — спросил он, кивнув на зелёный огонёк.

— Не обязательно. Это, если нужен кран, — ответил Никэс. — Чтобы не столкнуться на рельсах. Не знаю, вам кран будет нужен?

— Постоянно — навряд ли, — сказал Хольгер. — Если будет нужен, мы скажем.

Один из отсеков открылся, когда сарматы остановились перед ним, и Гедимин увидел узкую, явно наспех построенную шлюзовую камеру с разбрызгивателями меи и сточным отверстием.

— Исгельт сказал, что так надо, — пояснил Никэс. — Но я совсем не атомщик. Если что-то не подходит, говорите сразу. Переделаем.

Когда шлюз открылся, Гедимин, не сдержавшись, помянул уран и торий. Никогда ещё ему не выделяли столько места! Он вспомнил универсальные станки в собственной лаборатории, — то, что занимало центр отсека, было больше и совершеннее в разы. Сюда можно было загнать для ремонта глайдер, здесь можно было собрать его из подручных материалов. За рабочим отсеком виднелся проход к испытательному; пока что над ним горел предупреждающий знак.

— Материалы там, — Никэс указал на закрытый люк и покосился на мигнувший передатчик. — Я вас тут оставлю. Отсек закреплён за вами. Работайте. Никто сюда не войдёт.

Шлюзовая камера закрылась за ним и его охранниками. Хольгер подошёл к встроенному в стену телекомпу, щёлкнул переключателем, окружая его защитным полем, и соединил его с передатчиком.

— Гедимин, ты собери для начала ещё один прототип — обычный диск на восемь секторов. Будем изучать. Эти «крылья» наверняка никто внимательно не рассматривал.

04 мая 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

Гедимин закрепил на тонком двухсотграммовом конусе алмазный наконечник и положил примитивное устройство на рилкаровую плиту. Её он вынес из соседнего отсека — туда рилкар, нужный для переплавки, завезли большими кусками, и Гедимин успел отобрать один до того, как всё полетело в дробилку. Осмотрев конус ещё раз и еле слышно хмыкнув, он прожёг в плите неглубокий узкий шурф и засунул наконечник туда. Несколько минут он потратил на выравнивание и прижимание конуса к плите защитным экраном, потом просунул под него сопла наручного «арктуса» и шевельнул пальцами, приводя его в действие. Защитное поле, прикрывающее обсидиановые линзы внутри конуса, растаяло, кольцеобразный поток зелёного свечения ударил в купол, конус завибрировал, по рилкаровой плите пошли трещины — и она с грохотом, слышным сквозь микроскопические проёмы в экране, раскололась на части. Хольгер, неслышно подошедший к Гедимину, вздрогнул и вполголоса сказал что-то по-сарматски.

— В другой раз возьму дикую породу, — сказал ремонтник, вынимая отключившийся конус из обломков. — Нормально работает. Только рилкар так не сверлится. Ну, чего тебе?

Хольгер подошёл к нему впервые за последние три дня — до сих пор он то склонялся с дозиметром и анализатором над пришпиленным к стенду «лучевым крылом», то сидел у телекомпа, на вопросы отвечая хмыканьем и слабыми жестами «не сейчас» и «подожди».

— Ирренциевый бур, — Хольгер попробовал наконечник бронированным пальцем и хмыкнул. — Мирное применение?.. Пойдём, у меня кое-что сошлось.

Он провёл пальцем по экрану телекомпа, вывешивая перед ним объёмную голограмму.

— Вот твоё «крыло» — от источника до плоскости угасания. Оно трёх-, а не двухмерное, как я сначала подумал. Слегка расплющенное, но всё же не плоское. Вот так оно изменяется с течением времени. Видишь эти ветвления?

Гедимин мигнул.

— Hasu! Оно что, фрактальное⁈

Хольгер кивнул, внимательно глядя на ремонтника, — видимо, лицо сармата было сейчас очень выразительным, при всей бедности мимики.

— Они что, делятся? Это же кванты, а не… — Гедимин замолчал, глубоко вдохнул и пробормотал еле слышно:

— Делящихся квантов мне тут не хватало… Там точно был вакуум?

— Полнейший, — кивнул Хольгер. — Вот это-то и интересно. Я думал, что дело в молекулах, подвернувшихся под пучок… такое ускоренное заражение с мгновенным выбросом омикрон-кванта. Но… Всё-таки надо было искать специалиста по физике вакуума! У нас тут опять какие-то аномалии…

— Тут всегда аномалии, — буркнул Гедимин, разглядывая схему. Что бы он ни думал о нарушении законов физики, кванты ветвились, а диск лениво вращался, отталкиваясь световыми пучками от защитного купола.

— Кстати, это неполная длина «крыла», — сказал Хольгер, проследив за взглядом сармата, направленным на стендовый образец. — Настоящая плоскость угасания — вон в той стене на глубине полтора метра.

Гедимин мигнул.

— Если оно не найдёт никакого отражателя — оно будет двигаться? — спросил он, глядя в стену и вспоминая, как разлетались на части плавящиеся прожигатели; если защитное поле высоко над поверхностью Луны и могло быть отражателем, то грунт — ни в коем случае. — Я бы проверил.

Хольгер закивал, и выглядел он при этом до странности довольным.

— Да, отправляйся завтра на полигон. Возьми диск… и свой конус тоже проверь, там дикой породы будет достаточно.

— Хорошо, — Гедимин удивлённо покосился на него, но химик уже отвернулся и что-то рассматривал на схеме лучевого «веера». Пучок омикрон-квантов, расширяясь, удалялся от источника, но его плотность уменьшалась гораздо медленнее, чем росло расстояние. «То частицы из ниоткуда, то кванты из ниоткуда,» — Гедимин вспомнил долгие эксперименты с самопроизвольным синтезом и, прервав на середине бесполезные мысли, задумчиво сощурился на диск. «А вообще — интересный эффект. Применить бы его для синтеза…»

05 мая 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

«Лепестки», линзы, части корпуса, — всё было рассчитано до микрона и сделано предельно симметричным, — но что-то, по-видимому, ускользнуло от внимания Гедимина, и он еле успел упасть и вскинуть над собой щит сивертсенова поля, когда светящийся диск развернулся в воздухе и огненным колесом прошёлся над ним. От удара лучевого «веера» поле вспыхнуло зеленью и лопнуло, но устройство уже пролетело мимо, не задев сармата, и резко взмыло в чёрное небо. Гедимин следил за удаляющимся диском, пока громадный экран над полигоном не выдал зелёную вспышку, и светящаяся точка не развернулась, быстро приближаясь к «земле». Промчавшись в пяти метрах от сармата, устройство оттолкнулось от поверхности очередным «веером», развернулось под углом и повисло в воздухе, кружась и медленно опускаясь. Гедимин припал к земле, пропуская поток омикрон-излучения над собой, и, пролетев пару метров парралельно «земле», схватил диск за погасший край. Можно было сразу же отключить его, но сармат замешкался — и перекошенное устройство снова оттолкнулось от поверхности и полетело вдоль неё, медленно набирая высоту. Дополнительная нагрузка помешала ему, но не настолько, чтобы оно остановилось, — и, когда расстояние между сарматом и «землёй» выросло до трёх метров, Гедимин дотянулся до кнопки и вместе с погасшим диском упал в рыхлый грунт. «Прилунение» было мягким, и сармат быстро поднялся и, отряхнув упавшее устройство от пыли, внимательно осмотрел его.

Красный луч скользнул по его лицу, он досадливо отмахнулся, но ему снова посветили в глаза, — кто-то на соседнем полигоне спрашивал, что происходит, и не нужна ли помощь. Гедимин помигал фонарём в ответ — «всё идёт по плану» — и снова перевёл взгляд на неподвижный диск. «Хорошая подъёмная сила,» — думал он. «Но почему его перекашивает? Где неравномерность?»

Пристегнув устройство к скафандру и проверив запас кислорода, Гедимин достал второй механизм — роющий конус — и воткнул его в грунт. На секунду он задумался, не придавить ли устройство защитным полем сверху, но решил, что навряд ли конус взлетит при «крыльях», направленных кверху, — а если он вывернется в сторону, Гедимин успеет его перехватить.

Встроенный в конус генератор защитного поля мигнул индикатором, и сармат шагнул в сторону, подальше от расходящихся зелёных «вееров». Устройство нырнуло в рыхлый реголит и, без сопротивления преодолев несколько сантиметров, задрожало, разбрасывая комки грунта, — чуть ниже начиналась плотная порода. Гедимин направил на свежую скважину анализатор, и сигма-лучи, пройдя сквозь камень, отразили странную картину — конус быстро, набирая скорость, всверливался в лунный материк. Зелёные «веера», быстро укорачиваясь, втянулись в отверстие. Гедимин, спохватившись, кинул следом шар защитного поля. Свечение стало ярче, но бур остановился, и сармат вытянул его из трёхметровой скважины.

«Интересное дело,» — он, растерянно мигнув, повертел устройство в руках. «А если не мешать ему, он так и пройдёт Луну насквозь? Вот чего нам не хватало в Ураниуме…»

…Глайдер остановился у главного шлюза, высадил Гедимина и группу взрывников из Химблока (Линкена среди них не было) и тут же начал погрузку — новая группа ждала своей очереди на испытания. Ещё одна, видимо, только что выгрузившаяся, сдавала лишний кислород на заправке. Гедимин увидел знакомый чёрный скафандр и изумлённо мигнул.

— Хольгер?

Сармат обернулся, помахал Гедимину и указал на шлюз. Он догнал ремонтника пять минут спустя, уже на той стороне.

— Ну как, ничего непредвиденного? — весело спросил он.

— Диск опять перекосило, — досадливо поморщился ремонтник. — А ты что тут делаешь?

— Исгельт позвал, — ответил Хольгер. — Что-то с прожигателями. Было два случая потери стабильности, но сейчас — я был там с ними — всё прошло гладко. Надеюсь, больше ему помощь не понадобится. У меня лежит посылка от Арториона, некогда бегать по полигонам…

— Мог бы меня позвать. Я всё равно здесь, — отозвался Гедимин, глядя мимо химика. Помогать Исгельту ему не очень хотелось, но нестабильность установки грозила аварией — и пострадать мог не только непрошеный командир…

… — Несимметричность, — Хольгер в очередной раз просвечивал вскрытый диск сигма-лучами. — Может быть где угодно. В составе линз, например. Это же обсидиановый сплав, не так ли?

Гедимин кивнул.

— Арторион прислал пластины природного обсидиана, — сказал Хольгер, кивнув на выдвижной стол под телекомпом. — Три упаковки с цифровыми обозначениями и просьбой не смешивать. Химически они несколько отличаются, но — обсидиан всегда неоднороден. У Арториона какие-то свои эксперименты.

— Лишь бы не взрывалось, — пожал плечами Гедимин. — У тебя есть обеднённый уран?

Хольгер мигнул.

— Найдётся. Зачем?

— Прибрать лишний омикрон, — сармат вспомнил пролетающее над головой огненное колесо и поморщился. — И компенсировать выгорание ирренция. Взял бы плутоний, но он греется.

06 мая 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

Вскрытый диск «лучевого крыла», за последние сутки увеличившийся втрое, лежал под колпаком защитного поля и слегка подсвечивал его зеленью. Хольгер, подойдя к стенду, поднёс щупы анализатора к одному из внутренних элементов и хмыкнул.

— Чистый уран? Окись не подходит?

— Под «глазурью» — не загорится, — отозвался Гедимин, проверяющий, остыл ли новый корпус «крыла». — Поставил линзы в два слоя, как ты хотел.

— Это всё — чистый обсидиан, первая коробка? — уточнил Хольгер, проверяя химический состав тонких чёрных пластин. — Как думаешь, высоко взлетит?

Гедимин пожал плечами.

— Пока не понимаю. А вообще — проверить бы эту штуку в невесомости, где-нибудь в открытом космосе…

…Первый выброс излучения пришёлся на «лепестки» в нижней части диска, и он с места взлетел вертикально вверх. Световые «веера» погасли, и устройство пошло вниз, но упасть не успело — два пучка под углом к поверхности отбросили его вбок. Тут же зажглась вторая пара «крыльев», и диск поднялся на прежнюю высоту. Ещё до того, как они погасли, два пучка из верхней части диска ударили в небо, и устройство медленно, вздрагивая на лету, полетело вниз. Новый выброс из нижних «лепестков» остановил падение. Диск немного отодвинулся от исходной точки — на считанные сантиметры, не более.

За первым циклом вспышек последовал второй, за ним — третий; Гедимин внимательно следил за устройством. Излучение, прошедшее сквозь пласт урана, уже не светилось так ярко, хотя сияние можно было заметить; дозиметр, засунутый в поток, зафиксировал пару нейтронов. «Сработало,» — Гедимин сделал маленький шаг, догоняя пляшущий в вакууме диск. «Но надо больше урана. Часть омикрона выходит наружу.»

… — Расходящийся «хвост» сигма-квантов, — сказал Хольгер, отвернувшись от телекомпа. — Как будто омикрон, пройдя сквозь урановую линзу, перерождается в сигму… Ерунда какая-то.

— Но эта штука работает, — Гедимин с довольной ухмылкой покачал на ладони диск. Устройство стало тяжелее, но на подъёмную силу это не повлияло, — сармат лично проверил это на полигоне, провисев на прыгающем диске столько, сколько выдержали пальцы.

— Если взять больше урана, весь омикроновый «хвост» может перейти в сигму, — задумчиво сказал Хольгер. — Попробуй.

11 мая 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

«Очень интересная разработка,» — признал Ассархаддон в сообщении, полученном Гедимином по пути на полигон, в неэкранированном туннеле. «Но испытания пока невозможны. Готовьте образцы, в июне я передам их экипажу, вылетающему на Ириен. Такие опыты безопаснее ставить на орбите Сатурна.»

В этот раз глайдер не улетел, когда Гедимин высадился на полигоне, — но о том, что за ним наблюдают, сармат узнал через десять минут, когда на диск, прыгающий над лунной поверхностью, кто-то направил луч фонаря. Вздрогнув, испытатель обернулся — и увидел попутчиков из Инженерного блока. Четверо сарматов, выйдя из глайдера, стояли вдоль борта и глазели на «лучевое крыло», при каждом его прыжке синхронно мигая.

— Sata! — Гедимину захотелось кинуть в них камешком, чтобы проверить, в сознании ли они все. — Чего надо?

Один из сарматов вздрогнул и медленно перевёл взгляд на испытателя.

— Где реактивный выброс?

— Нету, — буркнул Гедимин. — Хватит тут глазеть! Ещё облучишься, а мне отвечать.

Инженер мигнул. Теперь все четверо отвлеклись от прыгающего диска и посмотрели на Гедимина — с тем же выражением на лицах.

— Te’ek sa dakehsu? — спросил первый. — Te’eqa tza dasulesh⁈

«Dakehsu?» — Гедимин сердито фыркнул.

— Tza seatesku, — отозвался он. — Сигма-излучение. Лети, куда летел. Одному такому уже глаза прижгло.

В этот раз урана оказалось достаточно — весь зелёный светящийся «хвост» растаял в нём, наружу вышли только невидимые потоки сигма-квантов, но диск по-прежнему удерживал себя на весу, плавно перемещаясь между небом и поверхностью. «Хорошо получилось,» — заключил Гедимин, выстраивая в ряд три диска. Они отличались только внутренними линзами — на них пошёл обсидиан из разных контейнеров, и сармат пронумеровал их перед испытаниями. Их поведение ничем не отличалось — ни на стенде, ни в испытательном отсеке, ни на полигоне. «Интересно, что проверял Арторион,» — думал Гедимин, возвращаясь с дисками в лабораторию. «Кажется, результат отрицательный.»

— Ничего подобного, — сказал Хольгер час спустя, когда все данные были сведены в три схемы. — Летают-то они одинаково, а вот внутри… Смотри сюда. Это «крылья» — сами смешанные потоки. Видишь?

Гедимин мигнул.

— Разные структуры… И что это значит?

Хольгер пожал плечами.

— Если ты не увидел… Может быть, ничего. А может, мы имеем дело со слишком слабым излучением. Вот пойдёт счёт на сотни кьюгенов — и разница себя проявит.

Гедимин махнул рукой.

— На ста кьюгенах я никуда не полечу. И Никэс тоже. А чем отличался обсидиан?

— Он с разных планет, — ответил Хольгер. — Тут образцы с Земли, Венеры и Марса. Кажется, Ассархаддон ищет новые источники минералов.

— С Марса и Венеры что-то вывезти не проще, чем с Земли, — сказал Гедимин. — Нас там вообще быть не должно.

Хольгер кивнул.

— Но я не поручусь, что нас там нет… Ну так что, ты готов показать Никэсу рабочий прототип?

Гедимин вспомнил инженеров с попутного глайдера и решительно кивнул.

— Он определённо уже в курсе. Мой диск видели… Надо сделать ему что-нибудь наглядное.

12 мая 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

Две части свинцовой болванки, каждая — полметра длиной и полтонны весом, лежали на стенде. Гедимин, просунув руку во внутреннюю полость, пристраивал в ней генератор Арктуса и выводил наружу сопла, по два с каждой стороны. Хольгер стоял рядом, держал в руках причудливо изогнутое устройство из четырёх «лепестков» и задумчиво усмехался.

— Похоже на плавник, — сказал он, приставив конструкцию к длинному боку болванки. — Что для чего?

— Здесь балансиры, — показал Гедимин. — А это — тяга.

— Любопытно, — Хольгер приложил второй «плавник» к будущему корпусу. — Взлетит?

— Тут килограмм ирренция, — ремонтник отобрал «плавники» и присоединил их к отверстиям, обозначающим вывод сопел. — Он меня поднимал. И этот груз поднимет.

…Последние приготовления были закончены, и Гедимин, пройдя дезактивацию, снова подошёл к защитному куполу, под которым неподвижно лежала модель «лучевого крыла». По бокам купола змеились тонкие, с трудом различимые красные линии, — сквозь флиевую фольгу, нейтронностойкий фрил и слой обеднённого урана проходили только сигма-лучи, всё остальное в них гасло.

Над дверью отсека мигнул красный светодиод — кто-то вошёл в шлюз и закрыл за собой внешнюю дверь. Гедимин легонько прикоснулся пальцами к защитному экрану и отвёл руку, нехотя поворачиваясь к пришельцам. Хольгер шагнул к ним, убирая с лица затемнённый щиток, — сегодня химик был в скафандре и даже позаботился о защите глаз. Внутренняя дверь открылась, пропуская двоих сарматов, и Гедимин недобро сощурился — Никэс привёл с собой Исгельта.

— Tza atesqa! — сармат из Авиаблока вскинул руку в приветственном жесте. — Ну, что у вас тут? Это и есть прототип?

— Что за материал? — спросил Исгельт, с сомнением глядя на металлическую болванку с изогнутыми «плавниками». — Сколько эта конструкция весит?

— Свинец, примерно тонну, — коротко ответил Хольгер, переглянувшись с угрюмым Гедимином. — Это обычная металлическая болванка с небольшой полостью внутри. Она тут только для примера.

— Надо будет осмотреть вблизи, — сказал Никэс, оглянувшись на Исгельта; тот, получив ответы на свои вопросы, кивнул и замолчал. — Выглядит как покалеченная рыба с гладкой кожей. Как она работает?

Гедимин просунул руку под купол и щёлкнул переключателем — и «рыба» взлетела.

Сарматы рассчитали всё точно, — прототип остановился ровно посередине между верхним и нижним барьерами; генератор включал и гасил защитное поле достаточно быстро, чтобы «крылья» не гасли более чем на десятую долю секунды, и болванка летела, подгоняемая «лепестками» основного двигателя, слегка переваливаясь с боку на бок на балансирах. Это был бесконечный полёт по кругу, в точном соответствии с настройками, — тонна свинца висела над поверхностью, не падая, и была готова провисеть так, пока ускоренный омикрон-распад не выжжет половину ирренция из рабочих элементов.

Никэс шумно выдохнул, придвинулся ближе к стенду, пожирая конструкцию неподвижным взглядом.

— И всё, что нужно, — кусок радиоактивного металла⁈ Никакого топлива, никаких хвановских волчков с турбинами…

Гедимин хмыкнул.

— Знаешь, где берут этот металл?

Хольгер успокаивающе похлопал его по локтю.

— Главное, что он у нас есть, — сказал Исгельт. — И у нас есть настоящие учёные, вроде вас. Уверен, ни одна мартышка до такого ещё не додумалась.

— Если в Лос-Аламосе есть килограмм ирренция — они додумались, — отозвался Гедимин. «Люди умеют изобретать. Не возиться с бесконечным перебором вариантов, а сразу видеть, что нужно сделать. У них только нет ирренция. А когда будет…» — он с трудом отогнал неприятные мысли и снова посмотрел на Исгельта. Тот покачал головой.

— Нет. Мы бы знали.

— Кусок радиоактивного металла… — повторил Никэс, зачарованно глядя на механизм. Тот так и плавал по кругу, не касаясь поверхности; потоки излучения выдавали себя лишь красными волнами на защитном экране. «Теперь не так красиво,» — подумал Гедимин, вспомнив холодный свет «крыльев». «Но эта штука летает. Мне нравится.»

— Это устройство заменит реактивный ранец, — сказал Никэс, отворачиваясь от купола. — Для лёгкого экзоскелета… и, возможно, для тяжёлого?

Он вопросительно посмотрел на Гедимина.

— Тонна — предел грузоподъёмности?

Сармат проводил взглядом разворачивающийся прототип и нехотя повернулся к Никэсу.

— Нет.

Исгельт тяжело вздохнул.

— Договаривай, физик. Что ещё может взлететь на таких крыльях?

Гедимин снова взглянул на летающий механизм и сузил глаза.

— Крейсер.

Сармат изумлённо мигнул.

— Что?

— Крейсер, — повторил Гедимин. — Чем интенсивнее конечный поток, тем больше подъёмная сила. Здесь — несколько кьюгенов. Если будет несколько тысяч…

Исгельт медленно расплылся в улыбке и провёл ладонью по куполу.

— Я бы присвоил этому изобретению твоё имя… но это запрещено. Работай, физик. Я хочу увидеть этот крейсер.

14 мая 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

Первый из двух глайдеров, выделенных Авиаблоку для сегодняшних испытаний, покинул шлюз, и второй, закончив погрузку, последовал за ним. На его главной платформе расположился массивный робот-заправщик, под завязку нагруженный бочками с топливом. Всем сопровождающим пришлось перейти на боковые платформы и стоять там плечом к плечу. Гедимин, стиснутый с двух сторон бронированными соседями, думал, не перебраться ли ему на крышу фургона, — там не было воздуха, но, по крайней мере, не нужно было толкаться, и не было опасности расплющить кого-нибудь об обшивку.

Хольгер, прижатый к люку, заглянул в иллюминатор внутренней платформы. Обзор заслоняли бочки с топливом, прикрытые прозрачным куполом защитного поля.

— Варварский расход углеводородов, — пробормотал химик. Гедимин удивлённо покосился на него.

— Тут достаточно топлива. А без испытаний нельзя.

— Я не об испытаниях, — отозвался Хольгер. — В принципе — расход варварский. А это ценное сырьё, атомщик. На Земле его почти не осталось, а с Титана не навозишься.

Глайдер снизился, замедляя скорость. Сарматы зашевелились, сосед слева толкнул Гедимина в бок, получил ответный толчок и отстранился, недовольно фыркнув.

— Ядерный блок — на выход! — разнеслось по фургону.

Гедимин спрыгнул на серо-жёлтый грунт, попутно отметив, что поверхность не такая рыхлая, как на прошлых его полигонах. Как именно нарезается пространство под маскировочными куполами в кратере Кеджори, сармат не выяснял, — но ещё ни разу он не возвращался на место предыдущих испытаний.

«Лучевое крыло», переделанное в полётный ранец, лежало в небольшом плоском контейнере. Из соображений безопасности Гедимин разобрал его на три части — отдельно две сборные пластины из ирренциево-урановых «лепестков», отдельно — генератор Арктуса и щиток управления к нему, встроенные в крепления ранца. Первые четверть часа на полигоне сармат проверял, не пострадало ли устройство в тесном глайдере; Хольгер ходил вокруг него, косился на датчики содержания кислорода, но молчал.

— А это похоже на крылья бабочки, — хмыкнул он, закрепив пластины, приделанные к генератору, за спиной Гедимина. — Так, по краям и по центру — сдвоенные «лепестки», а между ними — одинарные и без внешних линз?

— Это уран, — отозвался сармат, проверяя крепления. Они плотно обхватывали его плечи и грудь, на их пересечении он закрепил щиток управления. «Надо будет перенести кнопки на руку,» — думал он. «Так не очень удобно.»

— Просто уран? — удивился Хольгер. — Собираешь лишний омикрон, чтобы ни кванта не пропало?

Гедимин удивлённо покосился на него — химик пытался шутить, но его глаза тревожно темнели.

— Ладно тебе, — на секунду он крепко сжал плечо Хольгера. — Дальше купола не улечу. Давай к делу.

Он, отмеряя шагами расстояние, отошёл от химика и остановился лицом к нему, прижимая руку к груди. Переключатели он помнил на ощупь. «Сначала — два нижних, потом — прямой, только потом — верхние,» — повторил он про себя, глубоко вдохнув. Сердце билось чаще обычного — почти так же сильно, как при запуске реактора. «Никогда не летал с реактивным ранцем. Говорят, у них с маневренностью плохо.»

— Tzata! — Хольгер вскинул руку с растопыренными пальцами, поочерёдно прижимая их к ладони. Гедимин прикоснулся к переключателям. «Attahanke!»

Его швырнуло прямо в матовый маскировочный купол — к счастью, под углом, так что выровняться он успел. Вовремя включенный тяговый поток бросил его вперёд. Внизу промелькнул Хольгер, запрокинувший голову; пока он разворачивался к пролетевшему над ним испытателю, тот успел выключить основной поток и развернуться на боковых, едва не врезавшись в землю.

— Tzata! — рявкнуло в наушниках. Сармат никак не мог выровняться, его бросало то вправо, то влево, при развороте он потерял высоту. Снова оттолкнувшись от земли, он поднялся на пять метров выше и повис там на мигающих «крыльях», выключив тягу. «При резком броске влево конструкция развернётся влево,» — отметил он про себя, всем телом качнувшись в выбранном направлении. Двигаться без опоры было непривычно — его по-прежнему мотало во все стороны, видимо, сам Гедимин был не слишком симметричной конструкцией.

Пятый по счёту разворот дался ему легче, и он включил тягу. Его бросило вперёд. Держать «крыло» включённым постоянно было нельзя, и генератор был настроен так, чтобы каждые четверть секунды блокировать излучение, — и Гедимину казалось, что «крылья» врезаются в его спину по четыре раза в секунду, короткими толчками подгоняя его к соседнему участку полигона. Вдоль границы вспыхнули красные вешки — сармат подлетел слишком близко. Он снова отключил тягу, резко разворачиваясь на боковых потоках. Поверхность опасно приблизилась — за время прямого полёта Гедимин потерял четыре метра высоты. «Центр тяжести не там. Сделать нижние подкрылки мощнее,» — сделал он мысленную пометку, поднимаясь выше.

Внутри скафандра тревожно запищал индикатор — Гедимин дышал слишком часто, кислород расходовался в разы быстрее, чем пополнялся. Сармат только сейчас заметил, что весь покрыт испариной. Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, он наклонился так, чтобы «лепестки» прямой тяги повернулись кверху, — теперь он спускался быстро, но относительно плавно. Его ноги коснулись грунта, и он отключил «крыло», но на ногах не удержался — его проволокло ещё полметра, и он припал на одно колено.

— Гедимин! — от испуганного вопля в наушниках сармат вздрогнул и медленно, выравнивая дыхание, поднялся на ноги. Хольгер уже был рядом. Увидев, что Гедимин встал, он громко выдохнул и шагнул к нему.

— Давно не летал. Трудно сразу освоиться, — сказал сармат, растерянно глядя на прижавшегося к нему Хольгера. Тот обхватил Гедимина за плечи и явно не собирался отпускать.

— Ты чего? Никакой аварии не было, — сармат неловко похлопал химика по спине. Тот, шумно выдохнув в респиратор, наконец отпустил Гедимина и отодвинулся.

— Аварии… Ты понимаешь, что по законам физики этого твоего «крыла» вообще быть не должно? — спросил он, пытливо заглядывая Гедимину в глаза. — Понимаешь, атомщик? Ты летаешь ни на чём! Ещё бы тебе было легко освоиться…

Ремонтник озадаченно хмыкнул.

— Но оно же работает, — он пожал плечами. — Хорошо работает. Только с посадкой надо потренироваться.

Хольгер издал короткий смешок.

— Думаешь, этот движитель может поднять любой груз?

Гедимин кивнул, выжидающе глядя на него, — он не понимал, к чему клонит химик.

— Видел запас топлива для истребителей? — спросил Хольгер, кивнув в сторону полигонов Авиаблока. — Это на час полёта. А знаешь, сколько берут реактивные маневровые двигатели тяжёлых кораблей?

Ремонтник снова кивнул. В памяти всплыли чертежи с огромными батареями топливных цистерн, — горючее для больших кораблей обычно держали в разных местах небольшими порциями и использовали при точных манёврах вблизи планет.

— Вот именно. Барк тащит свои двигатели… и немного груза, — Хольгер насмешливо сощурился. — Ты понимаешь, во сколько раз ты облегчил стандартный корабль? Сначала ЛИЭГ вместо реактора с турбинами, потом — «лучевое крыло» вместо реактивных двигателей…

Гедимин мигнул.

— Маленький лёгкий звездолёт, — он с неуверенной усмешкой приподнял на ладонях что-то невидимое. — Крейсер размером с «Гарпию»… Интересная будет штука.

Он отстегнул «крылья», проверил их и снова посмотрел на Хольгера.

— Хочешь полетать? Я объясню, как рулить.

— Любопытно… — химик осторожно взял устройство в руки и попытался заглянуть под шлем Гедимина. — Что у тебя с кислородом? Ты пропустил заправку?

— Быстро расходуется в полёте, — недовольно сощурился ремонтник.

— Возьми мой, — предложил Хольгер; красное свечение в его глазах быстро гасло, сменяясь тревогой. — И лучше нам вызвать глайдер.

Гедимин мигнул. Красный свет кислородного индикатора не беспокоил его — глайдеры в Кеджори обычно прилетали быстро, а в крайнем случае можно было замереть и замедлить сердцебиение.

— Ты не хочешь испытывать «крыло»? — спросил он. Хольгер покачал головой.

— В другой раз, атомщик. С вакуумом не шутят. Садись и не двигайся, я вызываю глайдер.

Гедимин недовольно сощурился, хотел фыркнуть на «паникёра», но внезапно почувствовал, что лёгкие на вдохе как будто не наполняются до конца. Он вдохнул глубже, пытаясь их расправить. Сердце билось слишком быстро. Сармат попробовал его замедлить, но взгляд на «крылья» в руке Хольгера заставил его вздрогнуть и снова задохнуться от нахлынувшего волнения. «Ещё раз. Я хочу подняться ещё раз,» — он протянул руку к механизму. «И ещё одно,» — он щелчком сдвинул пластины на висках и почувствовал мягкое тёплое прикосновение — сначала слабое, потом — настойчивое. «Так лучше.»

— … Как можно скорее, — договорил Хольгер в передатчик и запоздало отдёрнул руку, в которой только что были зажаты «крылья». — Гедимин!

Его голос долетел до сармата сквозь гул в ушах, как сквозь толстый слой стекловолокна; Гедимин слегка усмехнулся, скрепляя «лямки» на груди, и шагнул вперёд. По коже скользили тёплые нити, и сармату казалось, что он плывёт в августовском озере, и его толкают в грудь маленькие волны. «Теперь всё ясно. Я просто не так рулил. Ещё одна попытка…»

Взлететь он не успел — кто-то сбил его с ног и покатился вместе с ним по каменистому грунту, сдирая со спины «крылья». Гедимин возмущённо рявкнул, сбросил противника со спины, но тот успел отстегнуть механизм и отпрыгнуть в сторону. Сквозь красноватый туман сармат увидел Хольгера, прижавшего «крылья» к груди и выставившего вперёд пустую ладонь.

— Heta! Hetatza! — крикнул химик.

— Отдай, — Гедимин протянул руку к «крыльям». Хольгер шагнул назад.

— Стой! Ты не в себе. Стой, или я их сломаю!

Ремонтник прыгнул вперёд, но, как и следовало ожидать, не успел, — Хольгер выскользнул из пальцев, как лёгкая жидкость, и сармат опустился наземь, видя перед собой сгущающийся туман. «Что-то не так,» — озадаченно думал он, глядя, как дымка из красной переходит в чёрную, и слушая отчаянный писк индикатора. «И Хольгер… Что с ним?»

Несколько секунд спустя его взяли под мышки и потащили. Он вяло дёрнулся, но вместо возмущённого возгласа из его рта вышел слабый писк. Ещё через несколько секунд он вдохнул полной грудью, отметил странный привкус в воздухе и изумлённо мигнул, увидев над собой участок обшивки глайдера и три пары испуганных глаз.

— Очнулся, — сказал один из незнакомых сарматов. — Что, не запаслись кислородом? У тебя же куча баллонов — мог бы с ним поделиться!

«Кислород? У нас же был кислород,» — Гедимин, сев и прислонившись к обшивке, потянулся к индикатору. «Полный запас на два часа…»

— Атомщик, ты здесь? — Хольгер взял его за руку и крепко встряхнул. — Что с тобой бы… А, мать твоя колба! Пластины на висках! Когда ты успел их сдвинуть⁈

Он вцепился в шлем Гедимина и, не обращая внимания на возмущённый рык, вернул пластины на место. Приятные согревающие волны пропали, а с ними и последние остатки странной эйфории. Сармат растерянно мигнул и огляделся по сторонам.

— Что за… что тут…

— Вот именно, — сурово кивнул Хольгер. — Ты тут пытался улететь без кислорода на другой край Кеджори. Еле успел тебя перехватить. Думал, ты меня убьёшь. Ну что, вспомнил?

Гедимин ошалело встряхнул головой. «Верно. И мог бы убить. Если бы он сломал механизм… Где он⁈»

— «Крылья» целы? — спросил он. Хольгер, вздрогнув, убрал руку с его плеча и отодвинулся.

— Боюсь, тебе больше не летать. Мне не понравилось твоё состояние. Может, сообщим Ассархаддону? Я подозреваю, что без Медблока не обойдётся.

Гедимин вздрогнул.

— Не нужно. Я цел… и в своём уме.

— А я в этом не уверен, — Хольгер медленно протянул руку к плечу и приподнял за «лямку» слегка помятый «ранец». Гедимин рывком поднялся на ноги и изумлённо мигнул, увидев, как химик отпрыгивает к дальней стене.

— Ты чего? Механизм повреждён, я хотел починить, — сказал сармат, показывая пустые ладони.

Хольгер, медленно выдохнув, отстегнул «крылья» и поднял перед собой. Они пострадали меньше, чем показалось Гедимину вначале, — треснули только две из внутренних обсидиановых линз и немного нарушилась центровка. «Не лучшая конструкция,» — признал про себя сармат. «Не хватает прочности. Надо подумать.»

— До лаборатории потерпит, — сказал он. Палуба под ногами слегка вздрогнула — глайдер остановился у шлюза. Хольгер с облегчённым вздохом кивнул и жестом позвал сармата на выход.

— Сигма-излучение влияет на мозг, — вполголоса говорил он, пока они шли к транспортным туннелям. — Ты себе что-то прижёг внутри черепа. Так очень просто убиться, атомщик. Уверен, что тебе не нужен медик?

— Я не псих, — отозвался Гедимин. — Не говори ничего Ассархаддону. И другим тоже. Больше такой ерунды не будет.

Уже в «чистом» отсеке лаборатории он снял шлем и провёл ладонью по глазам. Эйфория ушла, оставив странную усталость. Он запустил опрыскиватели внутри скафандра, — холодная вода на коже сейчас была кстати.

— Неудачная конструкция, — сказал он, кивнув на повреждённые «крылья», упрятанные Хольгером под защитное поле. — Надо кое-что доработать.

— На испытания один не ходи, — нахмурился химик. — А вообще — такое испытывают на дронах.

Гедимин недовольно сощурился.

— Дроны?.. Точно же, — он остановился и задумчиво посмотрел на свою ладонь. — Я обещал Исгельту «крылья» для крейсера. Так быстро не получится, но… как поднять истребитель, я уже знаю. Дело за самим истребителем…

Хольгер покачал головой.

— Напишу Никэсу, чтобы выделил тебе истребитель. Только за штурвал не садись!

15 мая 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки» — кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

«Не знаю, от чего оно отталкивается,» — Гедимин, успевший вовремя выставить руки, теперь висел под потолком экспериментального коридора, упираясь в облицовку, и сердито щурился, — «но точно не от твёрдых поверхностей!» Два потока омикрон-лучей, подбросивших его вертикально вверх, всё ещё действовали, и сармат ощущал, как потолок давит на ладони. В этот раз, по крайней мере, не ощущалась тряска, — Гедимин положил демпфер между летательным аппаратом и бронёй на спине, и он успешно поглощал частые толчки пульсирующего излучения.

Повисев немного на месте, сармат «шагнул» по потолку, переставив руки. Двигаться было легко, — потоки держали его на весу, достаточно было не нарушать равновесие. «Удобный подъёмник,» — подумал сармат, смещаясь на «шаг» в сторону и вспоминая, как ползал по лесам и взбирался на строительные краны на «Полярной Звезде». «Надо будет встроить в ремонтные скафандры. И себе один оставлю.»

Висеть на одном месте и ползать вдоль потолка было забавно, но скоро наскучило — и Гедимин рискнул включить прямую тягу. Скрежет в вакууме был не слышен, но ладони ощутимо проехались по облицовке, оставив царапины, — перчатки скафандра оказались прочнее потолка. В полуметре от стены сармат напряг все мышцы и кое-как развернулся. Через три секунды пришлось повторить манёвр — «крылья» успели разогнаться, а коридор длиннее не стал.

«Heta!» — выдохнул Гедимин на четвёртом повороте и отключил тягу. Это стоило ему ощутимого удара о стену — для торможения нужны были обе руки, одной оказалось недостаточно.

«М-да,» — сармат, приземлившийся на ноги и свободную руку, поднялся с пола и отстегнул «крылья». «Здесь не полетаешь. Мало места.»

— Ну как? — спросил Хольгер, едва Гедимин вошёл в лабораторию. Похоже, химик так и ходил из угла в угол, не отвлекаясь на дела, — на появление товарища он отреагировал мгновенно.

— Тесно, — буркнул Гедимин, возвращая «крылья» на стенд. — То стены, то потолок…

— Зато не вылетишь на орбиту, — сказал Хольгер. — Никэс выходил на связь, через час привезут истребитель. Ты готов к работе?

— Я же показывал тебе чертежи, — слегка удивился Гедимин. — Всё готово. Определимся на месте и начнём сборку.

Он подошёл к непрозрачному защитному экрану и посмотрел на показания термодатчиков. Заготовки для новых «крыльев» медленно остывали в потоке прохладного воздуха.

— Две пары? Уверен, что хватит? — Хольгер сделал экран прозрачным и с сомнением покосился на светящиеся пластины.

— Одной хватило бы, — отозвался Гедимин. — В них по три килограмма ирренция. Эту «Гарпию» в космос вышвырнет.

…Электрокран медленно вползал в настежь открытый шлюз, втаскивая в проём «Гарпию». Гедимин, оттеснённый Хольгером от стапеля, наблюдал за ней из дальнего угла и презрительно щурился. Стендовые крепления бесшумно сомкнулись вокруг истребителя, и кран, помигав светодиодами, пополз обратно. Гедимин подошёл к «Гарпии» и прикоснулся к обшивке.

— Только что с конвейера…

Хольгер толкнул его в бок.

— Вспомнил «Шибальбу»?

— Не люблю «Гарпии», — отозвался Гедимин. — Независимо от места базирования. Всё, кроме обшивки, — дрянь.

Кто-то за его плечом громко хмыкнул.

— «Гарпия» — отличный истребитель, — заявил Никэс, оттесняя ремонтника от корабля. — Простейший в производстве и управлении.

— Кто будет им управлять? — Гедимин заглянул в кабину. — Старые «Гарпии» были тесные, а сюда вообще не втиснуться.

— Сарматы нового образца очень хорошо сюда помещаются, — отозвался Никэс. — Зато мы удвоили вооружение. Ваши новые двигатели готовы к монтажу? Вот и займитесь ими. Авиация — по моей части.

Жестом созвав к себе охрану и техников, он пошёл к шлюзу. Гедимин озадаченно мигнул.

— Ты его обидел, — прошептал Хольгер, толкнув сармата в бок. — А истребитель не так уж плох. Линкен говорит, что новые модели гораздо лучше старых.

Гедимин хмыкнул.

— Не надо было ко мне подкрадываться. А Линкен… Где ты его встречаешь? Мне он давно не попадался.

— Выбирайся иногда в жилой отсек, — вздохнул Хольгер. — Ну что, приступим?

…Линкен, едва не своротив стол, поднялся во весь рост и ударил кулаком в ладонь. Броня громыхнула, сарматы удивлённо оглянулись на источник шума.

— Атомщик, ты здесь⁈ Я уж думал, ты сбежал на Тамоанчан!

Гедимина передёрнуло. Линкен, посмотрев ему в глаза, стёр с лица ухмылку и виновато отвёл взгляд.

— Зря я это сказал. Их ищут, не сомневайся. Тут много умных сарматов. Кто-нибудь сообразит, в чём там дело.

— Да ничего, — буркнул Гедимин, садясь за стол. — Тебе-то за что извиняться⁈

Он вскрыл контейнер с Би-плазмой и, отхлебнув из него, вспомнил, что не положил туда вкусовую пластинку. Он потянулся было к «карману» под бронёй, но поморщился и вернул руку на стол. «Так сойдёт…»

— Э-эх, — шумно вздохнул Линкен, посмотрев на Гедимина. — Хольгер, вы там чем заняты? Может, его обратно вернуть? Там без него ничего не взрывается?

— Это он из-за Тамоанчана, — вполголоса сказал Константин, покосившись на угрюмого сармата. — Нет бы заняться своими делами…

«Я и занимаюсь,» — мрачно думал Гедимин, глядя в контейнер с бесцветной жижей. «А экспедиция вмерзает в аммиачный лёд.»

Охранники за спиной Константина зашевелились, поспешно освобождая кому-то дорогу. Гедимин поднял взгляд и увидел Ассархаддона.

— Ядерный блок, — довольно сощурился куратор, устраиваясь за столом. — Новые проекты и открытия, нарушение законов физики… Хольгер, мне сообщили, что вы работаете вместе с Гедимином над новым истребителем. Принципиально новые двигатели на основе ирренция и урана… Когда испытания?

— Дня через три, — неуверенно ответил Хольгер, покосившись на молчащего Гедимина. — Двигатель готов, вопрос в управлении.

Ассархаддон кивнул.

— Постараюсь выбраться на полигон. Если удастся построить бестопливный москитный флот, Маркус будет очень доволен. Говорят также, что эти двигатели подходят для экзоскелетов? И что вы, Гедимин, уже испытали их?

Гедимин сузил глаза. «У него что, и на полигоне камеры?»

— Испытал, — он посмотрел в пустой контейнер. — Мне снова нужен полигон.

— Какие проблемы с полигоном? — удивлённо мигнул куратор. Хольгер сердито фыркнул.

— Открытый полигон слишком опасен для подобных испытаний. А испытательные коридоры недостаточно просторны. Гедимин считает, что не может проверить двигатель как следует на закрытом пространстве… и на открытом тоже.

— Так, — Ассархаддон тронул Гедимина за руку. — Какой именно полигон вам нужен? Говорите, не стесняйтесь.

«Не проверить на открытом пространстве?» — Гедимин недовольно покосился на Хольгера. «От себя-то не добавляй…»

— Большой, — буркнул он. — Много мелких препятствий. Новое устройство очень манёвренное. Где-то надо его опробовать.

Ассархаддон задумчиво кивнул, отпустил его пальцы и прикоснулся к передатчику.

— Гуальтари Лиск, приём. Когда ваш зал свободен? Нужен закрытый полигон для лётных испытаний. Вы его знаете — Гедимин Кет из Ядерного блока. Нет, не взорвётся. Нет, никакой радиации… — куратор заглянул Гедимину в глаза, и тот поспешно закивал. — Большое пространство с мелкими препятствиями. Отлично, я ему передам.

Он отключил передатчик и повернулся к ошалело мигающему Гедимину.

— Гуальтари ждёт вас завтра в два. Освободит для вас часть зала и расставит препятствия. Найдёте дорогу в Тренировочный блок?

Линкен зашевелился, расстроенно вздыхая.

— Дал бы мне посмотреть, на чём ты там летаешь. Я давно не летал ни на чём новом.

— Скоро посмотришь, — буркнул Гедимин. — Дай хоть проверить, вдруг оно взрывается.

Ассархаддон негромко хохотнул и поднялся из-за стола.

— Надеюсь, зал Гуальтари пострадает незначительно. Мне нравится, как вы работаете, Гедимин. Даже жалею иногда, что мне уже не вернуться в науку. Что ж, до завтра, tzaat seatesqa…

16 мая 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

Ровно в два Гедимин шагнул в знакомый красный шлюз, и тяжёлые двери закрылись за ним.

— Tza atesqa! — ухмыльнулся навстречу Гуальтари, поднося руку к шлему. — Ты теперь в Космофлоте? Покажи, что там за новый аппарат… или ты его не привёз?

Он обошёл вокруг Гедимина и озадаченно мигнул.

— Он небольшой, — сармат снял со спины фриловый короб, набитый ветошью. Новая конструкция «крыльев» была прочнее старой, но форма не слишком изменилась, по-прежнему напоминала крылья бабочки и представлялась на вид опасно хрупкой. Гедимин обернул механизм ветошью, чтобы исключить даже малейшие повреждения.

— Вот как, — Гуальтари мигнул. — Вроде реактивного ранца, да? Два строенных сопла… А где сам движок? Сюда он никак не влез бы. И на топливный баллон непохоже.

Сармат щёлкнул пальцем по стыку «крыльев», прикрытому слоем рилкара и нейтронностойкой обшивкой. Гедимин недовольно сощурился и прикрыл устройство рукой.

— Здесь нет топлива. Эта штука работает на ирренции.

Гуальтари, мигнув, отступил на шаг и помахал рукой.

— Иди сюда, физик. Тут я сделал выгородку. Скоро ко мне придут, но тебя мы трогать не будем. Летай здесь, сколько тебе надо.

Гедимин обвёл взглядом выделенную ему половину зала, отгороженную от свободного пространства непрозрачным защитным полем. Из стен на разной высоте торчали штыри, с потолка свисали цепи и куски конструкций, судя по их виду, вывезенных из взорванного Ясархага. Сармат довольно хмыкнул и повернулся к Гуальтари.

— Хороший полигон.

— А то! — ухмыльнулся Колючка, всунув в руку Гедимина пульт управления. — Препятствия можешь переставлять. Я не знаю, как тебе надо. Обычно экзоскелетчики тренируются с меньшим их количеством, но у тебя вроде бы вёрткая штуковина…

Гедимин кивнул и опустил на глаза тёмный щиток. «Полная защита,» — он проверил пластины над висками и удовлетворённо хмыкнул. «Хорошо.»

Защитное поле над проёмом, оставшимся за спиной удалившегося Гуальтари, схлопнулось, и Гедимин скрепил на груди металлические наборные ремни и выпрямился во весь рост, опустив руки вдоль тела. Управление было выведено на ладони, и сармат согнул оба крайних пальца, приводя в действие два нижних сопла — отталкивающие потоки. Его подбросило на четыре метра вверх, и он согнул другую пару крайних пальцев, уравновешивая нижние потоки верхними. Повиснув в воздухе примерно посередине между полом и потолком, сармат осторожно повернул голову, оценивая расстояние до препятствий. «Вперёд, на счёт „три“ — на пятнадцать градусов влево, потом… Ладно, пора начинать. Tza!» — скомандовал себе Гедимин, запуская основную тягу.

Между штырей он проскочил, первые свисающие цепи миновал, не зацепив, но подвешенная лестница, несмотря на его отчаянный рывок в сторону, ударила его под дых, и на долю секунды сармат потерял равновесие. Этого хватило, — несколько бросков и переворотов спустя он отключил «крылья» и повис на двух цепях и трёх обрывках кабеля, заплетённых в толстую косу и опутавших его скафандр. Сцепление оказалось настолько прочным, что сармат не упал, когда отталкивающие потоки перестали действовать.

«Hasu!» — Гедимин рывком высвободился, спрыгнул вниз и поправил сместившиеся пластины брони. «Не вышло. Надо осторожнее. Повторим…»

Несколько секунд спустя сармат свисал со стержня, торчащего из стены, держась за него одной рукой. Другой он вцепился в ушибленный стык между ключицами. Если бы не боль в шее, он поблагодарил бы Кумалу вслух, — только прочность брони и спасла сармата от смерти с пробитым горлом или сломанной шеей. Спрыгнув на пол, он достал контейнер с водой, сделал несколько глотков, убеждаясь, что пищевод цел, и озадаченно покачал головой. «Опять не то. Убрать часть препятствий? Или уменьшить скорость?»

Снаружи робко постучали. Гедимин нехотя выглянул из-за барьера. Гуальтари посмотрел на его припылившуюся броню и хмыкнул.

— Ранец у тебя тихий, а вот летаешь ты так, что стены трясутся. Что там было? Авария?

Из-за его спины выглянули двое в кирпично-рыжих скафандрах, на вид более лёгких, чем броня Гедимина. Посмотрев на сармата, они мигнули и переглянулись между собой.

— Ты там не поранился? Ранцем не так легко маневрировать. Он вообще тупой, как палка. Хуже робота-уборщика. Тут надо знать, что куда должно двигаться. Как всё это работает… — незнакомый сармат пошевелил пальцами. — Ну… это физика. Ты ходил на курсы физики?

Гуальтари хрюкнул в респиратор. Гедимин сузил глаза. «Я знаю, как работает реактивная струя. Я не знаю, как работает эта дрянь!» — он сердито покосился на лямку «крыла». «И я понятия не имею, что куда должно лететь. Оно вообще летать не должно!»

— Я пошёл, — буркнул он, затыкая дыру в защитном экране. «Физика…» — он тяжело вздохнул и после недолгих раздумий решительно протянул руки к шлему и сдвинул височные пластины. «Пока я не чувствую эту штуку, ничего не выйдет. Может, так легче пойдёт?»

Он снова включил отталкивающие потоки, в этот раз — две пары одновременно. Тёплые невидимые волокна заскользили по вискам, по коже век, отозвались красными вспышками в глазах и сомкнулись на переносице. Гедимин зажмурился. «Здесь моё тело. Скафандр добавляет двадцать семь сантиметров. На самом деле ступня длиннее. А ширина плеч… Hasu! Это ещё что⁈»

Из спины как будто протянулись четыре пучка мягких, колышущихся щупалец. Гедимин не видел, что сзади, но чувствовал, как новые отростки прикасаются к стене в двух метрах от него и ощупывают торчащие из неё штыри. Представив себе их форму, сармат резко развернулся и открыл глаза. Все выступы были там, где он их нащупал — чем бы он это ни сделал.

Теперь отростки на спине — кажется, они прижались к телу во время разворота — осторожно расправлялись. Гедимин чувствовал, как они ощупывают цепи и половину обшивки глайдера, подвешенную на одной из них, а потом натыкаются на пучок кабелей.

— Мать моя пробирка, — пробормотал он, прижимая пальцы к виску. — Это что-то вроде вибриссов?

Одно из щупалец сместилось вперёд. Скользнув по плечу и шлему, оно дотронулось до штыря, торчащего из стены, и тщательно его ощупало. Гедимин поднял взгляд на железную балку, хмыкнул и развернулся лицом к свисающим препятствиям.

— Ладно, ещё раз…

Он закрыл глаза и включил основную тягу.

Пучки щупалец на спине распушились, растягиваясь во все стороны; Гедимин чувствовал, как они шевелятся на лопатках. Один из пучков на что-то наткнулся, и сармат дёрнул плечом, — и неожиданно легко развернулся всем корпусом, уходя от препятствия. Некогда было разбираться, что это, — другой пучок уже подавал сигналы о каком-то объекте прямо по курсу. Ещё несколько движений плечами — и сармат зигзагом пролетел между свисающими тросами от стены до стены. Щупальца, проскользив по спине, всей массой устремились вперёд, очередной сигнал обжёг спину, — Гедимин вскинул руки и ушёл на полметра вниз. Пальцы на долю секунды соприкоснулись с выступом — тем штырём, с которым сармат только что разминулся. Другая заострённая балка попалась под ноги, и Гедимин вцепился в неё пальцами, отключил тягу и с глубоким вдохом открыл глаза.

Он пересёк весь зал, оставив позади множество свисающих цепей, тросов и подвешенных к ним утяжелений. Невидимые щупальца всё ещё трепетали вокруг него, от лопаток вытягиваясь вперёд и вбок. Гедимин попробовал направлять их и обнаружил, что они действуют сами по себе, лишь передавая в его мозг сигналы о найденных объектах.

«Странное ощущение,» — сармат скользнул взглядом по препятствиям, пытаясь совместить сигналы новообретённых вибриссов и органов зрения. «Но мне это нравится. Ещё раз…»

Резкий подъём обеих рук направлял тело вниз, резкое опускание толкало его вверх, частичный поворот корпуса позволял легко развернуться, движение ступни — скорректировать курс. Пару раз пришлось переключить сами несущие потоки. Летать на ощупь оказалось легче — зрение сильно отвлекало, но три пролёта спустя Гедимин пересёк зал с открытыми глазами без столкновений.

«Хватит,» — вскинув руки, сармат спустился на пол и отключил «крылья». Сердце билось громко и часто, тело покрылось испариной. Щупальца после отключения никуда не делись — несколько секунд потрепетав в воздухе, они втянулись под скафандр и легли вдоль рёбер, опоясав грудь сармата плотными витками. Ощущение было более чем странное. Гедимин даже попытался нащупать их, сдвинув пластины брони, — пальцы наткнулись на область тепла, но не нашли ничего вещественного, кроме комбинезона и горячей кожи под ним. Волокна, протянувшиеся по вискам и скулам, не шевелились, лежали плотно и никуда не собирались пропадать. Гедимин озадаченно хмыкнул и повёл плечами, пытаясь расправить новообретённые «вибриссы». Тёплая масса вдоль рёбер колыхнулась и снова замерла. «Не новый орган, а симбионт?» — Гедимин вспомнил полёт и покачал головой. «Что бы это ни было — оно удобное. Но Хольгеру лучше не рассказывать. И медикам тоже.»

Он прикоснулся к вискам, возвращая на место пластины. Он ожидал, что «отсекаемые» щупальца обожгут ему спину, но они просто исчезли, как и нити вокруг глаз. Выждав немного, сармат сделал шаг к выходу — и изумлённо мигнул.

Он давно не обращал внимания на экран, разделяющий зал надвое, — и теперь не мог сказать, когда именно перегородка стала прозрачной. Рядом с ней стояли пятеро сарматов — Гуальтари и четверо новобранцев в оранжевых скафандрах. Один из них ещё делал вид, что выполняет задание тренера — лепит из пластичного фрила шар, остальные просто глазели на Гедимина. Сармат сердито сощурился.

— Заняться нечем? — буркнул он, отодвигая экран и выбираясь наружу. Перегретое тело не спешило остывать — пот стекал по надбровным дугам, минуя глаза, но затекая в рот. «Надо охладиться,» — Гедимин поискал в скафандре ёмкости с водой, но нашёл её слишком тёплой. «Заодно поищу камеры в душевой.»

— Чего встали? — спохватившись, прикрикнул Гуальтари на четвёрку сарматов. — У вас что, уже готово по «Гарпии»?

Новобранцы, недовольно переглядываясь, пошли к лоткам с пластичным фрилом. Гедимин хотел прошмыгнуть мимо тренера в душевую, но Гуальтари встал на дороге, растопырив конечности экзоскелета.

— Ядро Юпитера! Ты болтался там, как в невесомости, — сказал он. — Эта штука что, отключает компенсаторы? Так быстро и… вжжих — и прошёл, как по ровному полу, в метровый проём! Когда ты успевал рулить? Оно что, на нейрошунте?

Гедимин покачал головой.

— Управление выведено на ладони. Это идея Кумалы, у него все скафандры так работают, — он показал инструктору ладонь и пошевелил пальцами. Гуальтари недоверчиво хмыкнул.

— Даже «Харгуль» с нейрошунтом так легко не рулится. И так в нём не поскачешь. А уж разворачиваться на месте… Ты битый час болтался в воздухе! На сколько у этой штуки хватает топлива?

— На двадцать тысяч лет, — ответил Гедимин, пытаясь сдержать нелепую ухмылку. Он вспомнил полёт на ощупь, тёплые волокна на коже и странную лёгкость в теле, — будто его со всех сторон поддерживала и покачивала плотная жидкость, и гравитации не существовало.

— Смеёшься? — настороженно сощурился Гуальтари. — Мне можешь сказать. Я же доносить не побегу.

— Я сказал правду, — буркнул Гедимин. — Это ирренций. Его хватит надолго. Хочешь попробовать?

Он потянулся к «крыльям». Гуальтари двинулся было вперёд, но оглянулся на новобранцев — они снова отвлеклись от задания и уставились на чужака — и покачал головой.

— Как-нибудь потом. Но если ты не врёшь, эта штука лучше любого реактивного ранца.

Гедимин кивнул.

— Это ядерная энергия, — сказал он, нежно погладив «лямку». — Не дикарское сжигание химикатов. Немного её доработать — и все реактивные двигатели пойдут в ядро Юпитера.

Гуальтари недоверчиво хмыкнул.

— Ты сначала доработай. Реактивным двигателям двести лет, а эту штуку ты вчера соорудил. Вот проработает она двести лет — тогда посмотрим.

18 мая 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

Филк-пилот слушал последние инструкции внимательно, глядя на Гедимина немигающими круглыми глазами с изжелта-зелёной радужкой; в его округлом лице было что-то кошачье, и ремонтник даже задумался, не был ли пилот плодом очередного эксперимента с генами животных. Но пальцы у филка были обычной длины и толщины, без скрытых «карманов» для когтя, — Гедимин даже тронул его за руку, чтобы в этом убедиться.

Инструктаж, начатый в крошечной кабине «Гарпии», заканчивать пришлось в углу сборочного отсека — в помещение набилось столько сарматов, что Гедимин был вынужден отступить к стене и почти что в неё вжаться. Техники готовили «Гарпию» к перевозке на полигон, охрана в тяжёлых экзоскелетах следила за ними, за ней и заодно — за Ассархаддоном, Исгельтом и Никэсом. Все трое собрались в отсеке, отряды их телохранителей пришли вместе с ними, — Гедимин думал, оглядываясь на толпу, что лучше бы он сам отнёс «Гарпию» на руках к полигону, чем устраивать в своём отсеке такое столпотворение.

— Что будет, если оставить линзы неприкрытыми между манёврами? — спросил пилот.

— Ненужный расход ирренция, — ответил Гедимин. — В худшем случае — оплавление и разрушение «крыла». На этот случай у тебя остаётся штатный двигатель. Прикроешь загрязнённый участок и вернёшься на базу. Руками ничего не трогай.

Пилот оглянулся на «Гарпию» — её уже везли к выходу, и вся толпа медленно перемещалась вслед за ней.

— Очень тесная кабина, — прошептал Гедимин, недовольно щурясь. — Тебе там самому не тесно?

— Там ещё будет второй пилот, — сообщил филк, глядя на Никэса — тот жестом звал его к себе. Гедимин, кивнув, осторожно хлопнул — или, скорее, погладил — пилота по плечу и пошёл к Хольгеру, выбравшемуся из толпы и озирающемуся по сторонам.

— У них в истребителе два пилота, — сказал он химику. — Филки. Больше никто не влезет. Линкен знает, что его в пилоты не возьмут?

Филк и Никэс быстро пошли к выходу, обогнав кран, везущий по рельсам истребитель. Исгельт и Ассархаддон отстали и, судя по взглядам, бросаемым на Гедимина и Хольгера, ждали, когда те их догонят. Гедимин удивлённо мигнул.

— «Гарпия» была бы неплохим кораблём, — услышал он негромкие рассуждения Исгельта, — если бы её не пихали сразу в две ниши. Или хороший вакуумник, или хороший атмосферник, — на совмещении получается редкая дрянь…

— Думаю, новый двигатель это изменит, — ответил ему Ассархаддон, оглядываясь через плечо на Гедимина.

— Я бы не придавал ему такое большое значение, — сдержанно сказал Исгельт. — Этот ваш металл — редкость, его получают искусственно, и он очень опасен. Я бы не ставил такие двигатели на истребители, зная статистику потерь…

Гедимин уткнулся взглядом в стену. «Всё для войны,» — в груди зашевелилось что-то тяжёлое и очень холодное. «Даже самое мирное. Всё пойдёт на этот идиотский план…»

— Гедимин, — Ассархаддон остановился и повернулся к исследователям. — Как я вижу, вы торопитесь вернуться к работе. Да, думаю, вам незачем присутствовать на испытаниях. Это обычный прогон в замкнутом туннеле, вы всё равно ничего не увидите. Можете остаться тут. Что с вашим крылатым ранцем? Он уже пригоден для установки на экзоскелеты?

Гедимин неохотно кивнул. «Ну да, и это пойдёт туда же. Всё для войны…»

— Отлично, — Ассархаддон перехватил его взгляд и теперь цепко его удерживал — чтобы разорвать зрительный контакт, сармату пришлось бы отвернуться. — Я не буду вас торопить, но завтра утром мне хотелось бы получить полную документацию и промышленный образец вашего «крыла». Чем скорее инженеры начнут с ним работать, тем лучше… Кстати, вы определились с его названием?

Гедимин и Хольгер переглянулись.

— Пусть ему дадут моё имя, — сказал сармат, заранее щурясь — по опыту он уже знал, что на эту просьбу ответят отказом. Ассархаддон, помедлив, тяжело качнул головой.

— Это невозможно. Другие предложения у вас есть?

— Sejesqa, — сказал Хольгер, снова оглянувшись на Гедимина. Тот мигнул.

— «Испепеляющий»? Почему? «Крыло» ничего не сжигает.

— Помнишь, как ты наткнулся на этот эффект? — спросил Хольгер. — По-моему, подходящее название.

— Да, пожалуй, — задумчиво сказал куратор. — Sejeske… seje… sejen. Двигатель типа «седжен»… Да, подойдёт. К утру жду полный отчёт.

20 мая 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

Испытательные полёты в зале Гуальтари продолжались два часа, и ещё час Гедимин остывал под постепенно охлаждающимся душем и делал записи о ходе испытаний. Он не был уверен, кому именно их следует передать — командиру Авиаблока, Исгельту или биологам, но происходящее, по его мнению, требовало фиксации.

По пути в Авиаблок — хотя работа Гедимина под руководством Никэса практически закончилась, его пока ещё не перевели обратно в «Гекату» — сармат время от времени, забывшись, поводил плечами. Невидимые, но ощутимые и весьма полезные щупальца, на два часа приросшие к его спине, исчезли, как только он ушёл из-под действия сигма-лучей, но иногда ему казалось, что они ещё на лопатках. «Скоро до фантомных болей дойдёт,» — сердито подумал он, в очередной раз поймав себя на навязчивом движении. «Хватит.»

Он тихо вошёл в отсек Авиаблока и остановился у порога. Когда он уходил, в лаборатории был только Хольгер; сейчас к нему пришли.

— Гедимин непременно должен увидеть эти чертежи, — говорил химик сидящему рядом с ним Ассархаддону. — Всё же он — лучший эксперт во всём, что касается ирренция.

— И лучший механик на Канадских территориях? — куратор еле слышно хмыкнул. — Что ж, я готов выслушать его мнение. До возвращения Исгельта Никэс всё равно не начнёт работу. Даже я не могу его заставить… Гедимин, вы вовремя вернулись. Для вас есть хорошие новости.

Хольгер подвинулся, уступая ремонтнику место. Сармат молча сжал его руку, сел и вопросительно посмотрел на Ассархаддона. Тот положил на стол руку; на запястье светился слегка приоткрытый экран передатчика, над которым стремительно формировалась трёхмерная голограмма.

— «Седжен» отлично показал себя на всех испытаниях, — продолжал куратор. — Как в закрытом туннеле, заполненном воздухом, так и в открытом космосе. Инженеры Авиаблока разработали новую модель лёгкого истребителя — специально для двигателей типа «Седжен». Можете взглянуть на чертежи.

Гедимин, растерянно мигая, смотрел на голограмму. Новый истребитель, избавленный от реактивного двигателя и запасов топлива для него, не нуждающийся в опоре на воздушные массы, изменился почти до неузнаваемости. То, что было изображено на общем плане, скорее напоминало гранёный наконечник древней стрелы, четырёхгранник, сильно вытянутый от носа к корме. «Седжены» разместились на рёбрах; всего их было четыре, не считая пятого, резервного, предназначенного для резких прыжков вперёд и установленного на месте дюз.

— Надо же, — пробормотал сармат, приближая и увеличивая голограмму. — Прямо как в мартышечьих фильмах… в их «фантастике»…

Ассархаддон издал короткий смешок.

— Думаете, они не сразу поймут, с какой это прибыло планеты?.. Эта модель пока называется «Ицмитль» — «обсидиановый дротик»… из-за формы и планируемого цвета брони. Обшивка включает слой флии и нейтронностойкого фрила для защиты экипажа. И это ещё одна причина, по которой «Ицмитлей» будет очень немного, — ирренций и флия — ресурсы редкие и очень дорогие. Но концепт интересный, не правда ли?

Гедимин кивнул.

— Универсальный истребитель… Должен быть очень быстрым.

Он приблизил кабину корабля и удивлённо мигнул.

— Два пилота?

— Пилот и канонир, — качнул головой Ассархаддон. — Филки, разумеется. Без старых двигателей корабль стал значительно легче, и на него поставили дополнительное вооружение. Слишком много, чтобы один пилот с ним управился.

Хольгер, разглядывающий турели и кинетические орудия, выразительно хмыкнул.

— Линкен бы таким порулил. Он любит хорошо вооружённые корабли.

Гедимин провёл пальцем по экрану, вытаскивая напоказ всё скрытое оружие, пересчитал стволы и поёжился.

— Всё для войны…

Он прошептал это, едва шевеля губами, скрытыми под респиратором, — никто не должен был услышать, но Ассархаддон что-то уловил. Внимательно взглянув на сармата, он едва заметно пожал плечами.

— Да, Гедимин. Без войны не обойдётся. Конечно, очистить Солнечную Систему от вида Хомо Сапиенс можно другими способами, но Маркуса они не устраивают.

Он слегка сощурился и снова посмотрел на голограмму.

— Ознакомьтесь с чертежами «Ицмитля». Если у вас будут вопросы или дополнения, выходите на связь со мной. Исгельт временно покинул нас, за вами снова присматриваю я.

Он вышел. Голограмма, вместе со всей документацией переброшенная на телекомп, осталась висеть перед монитором. Хольгер тронул Гедимина за плечо.

— Не переживай так, атомщик. Они всё равно сцепятся с людьми, раньше или позже, с нашей помощью или без неё. Ты создал новый двигатель, и через пару недель твои истребители взлетят. А там дойдёт и до крейсеров. Ты думаешь, «Седжен» поднимет настоящий крейсер?

Гедимин кивнул.

— Но простой кусок ирренция не справится. Даже с десятком обсидиановых линз. Нужна цепная реакция… — он посмотрел на свою ладонь и сжал её в кулак. — Мы надолго отвлеклись от настоящей работы. Пора к ней вернуться.

27 мая 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

«Подождите,» — прочитал Гедимин последнее сообщение от Ассархаддона и сердито сощурился. Больше в письме не было ни слова. Откуда оно пришло, сармат не знал, — в последний раз он видел куратора неделю назад, с тех пор тот не появлялся ни в «Койольшауки», ни в «Гекате». Никэс, появляющийся во временной лаборатории ядерщиков гораздо чаще, на вопросы об Ассархаддоне отвечал уклончиво или просто отводил взгляд, и Гедимин вскоре перестал его спрашивать. И сейчас, прочитав короткое письмо, он молча закрыл передатчик и вернулся на смотровую галерею к Никэсу, Хольгеру и нескольким незнакомым инженерам Авиаблока. Внизу на широкой площадке, прикрытой защитным полем стационарного генератора, маневрировал иссиня-чёрный корабль, похожий на четырёхгранный наконечник древней стрелы.

— Вертикальный взлёт, — один из сарматов на галерее считал вслух, разгибая прижатые к ладони пальцы. — Мгновенная смена курса, возможность вести круговой огонь… Я говорю — это надо пускать в серию. У мартышек ничего подобного не будет ещё сто лет.

«Если в Лос-Аламосе не обнаружили эффект лучевого крыла,» — закончил за него Гедимин. «Знать бы наверняка…»

— Девять килограммов чистой окиси ирренция на один корабль, — Никэс оглянулся на молчаливого Гедимина. — Какова скорость его синтеза? Сколько «Ицмитлей» мы можем построить?

— Много, — буркнул тот, неохотно вынырнув из воспоминаний о недавней мирной жизни в Ураниум-Сити и переписке с Конаром. — Только на синтезе — не меньше двух сотен в год…

— Стойте-стойте, — вмешался Хольгер, вклиниваясь между сарматами и внимательно глядя на Гедимина. — Весь ирренций никогда не пойдёт на истребители. Во-первых, ЛИЭГи…

Никэс недовольно сощурился.

— Да, ЛИЭГи, — пробормотал он, с сожалением качая головой. — И оружие, и реакторы… У куратора «Гекаты» большие планы насчёт этого металла. Но эти истребители… Я бы полностью заменил ими «Гарпии».

«Оружие,» — Гедимин смотрел на маневрирующий «Ицмитль» — тот как раз решил отстреляться по условному противнику из всех бортовых орудий. «Бомбы. Возможно, Линкен уже сделал ирренциевую бомбу. Вот что вышло из моих планов…»

— Гедимин, — прошептал Хольгер, толкнув его в плечо. — Тебе не пора на тренировку? До зала ещё надо добраться…

Сармат удивленно посмотрел на него — Хольгер, странно прищурив один глаз, косился на люк, ведущий к транспортному туннелю. «Он думает, что я не в себе,» — понял он, и его передёрнуло. «Хочет выпроводить меня, пока я не начал кататься в истерике… или не бросился на Никэса, или…»

Он сжал пальцы в кулак и крепко прижал руку к груди. Под костяшками слегка шевельнулись крепления «Седжена» — ранец на «лучевом крыле» был встроен в скафандр по особому указанию Ассархаддона, и достаточно было убрать защитные пластины, чтобы ощутить невесомые щупальца на висках и шевелящиеся отростки за спиной.

— Я успею, — ровным голосом ответил он. — Да, корабль хороший. Мне нравится.

— Огромный выигрыш в массе, — обернулся к нему один из инженеров. — Нерационально использовать его только одним способом. У меня есть проект лёгкого бомбардировщика. Мы разбавим ими москитный флот. Будет хороший сюрприз для макак…

— Не так быстро, — Никэс поднял руку, и сармат замолчал и отвернулся. — Исгельт одобрил наш проект только заочно. Пока он не вернулся — никаких окончательных решений, никакой траты ресурсов!

— А где он? — спросил Гедимин, стараясь не выдавать заинтересованности ни интонацией, ни движением век. «Надо было раньше спросить! Определённо, Ассархаддон там же, где Исгельт…»

— За пределами базы, — так же бесстрастно ответил Никэс, на секунду задержав свой взгляд на Гедимине. — Да, ваш двигатель очень хорош. Не задерживайтесь. Будет очень неприятно, если вы опоздаете на тренировку. В середине дня транспортные туннели всегда перегружены…

31 мая 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката» — кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

Гедимин закрыл за собой дверь жилого отсека и на долю секунды задержался на пороге. Ему хотелось убрать с висков защитные пластины. Вечером он с трудом удержался от этого и заставил себя выбраться из скафандра и выставить дополнительные экраны на «Седжен». Ему не хватало странных ощущений в лопатках и трепета лучистой «крови» в новых «артериях», приросших к телу. Само их прикосновение заставляло сердце биться быстрее. «Похоже на зависимость,» — отметил сармат про себя, проверив дополнительный экран. «Зайти, что ли, к медикам…»

— Политинформация, — ровным голосом сказал Стивен, прикоснувшись к его груди. Его механическая «рука» в укоризненном жесте указывала на дверь. Гедимин остановился.

— Ещё одна… Стой! Кто-то прибыл на базу? Исгельт? Ассархаддон?

Стивен качнул головой.

— Стандартная политинформация.

— Иди, — махнул рукой Гедимин. — Можешь всех забрать. Догонишь меня в Авиаблоке.

Двое охранников молча развернулись и пошли на выход. Эллак встал за плечом Гедимина. Они ждали Хольгера — как обычно, двое «атомщиков» ехали на работу вместе.

… — И мои сегодня ушли без меня, — сказал Хольгер, разворачиваясь вместе с креслом. — Что-то у них всё-таки намечается. На простую политинформацию они так быстро не побежали бы.

— В ядерный могильник все дурацкие секреты! — поморщился Гедимин. — Мы всё равно узнаем, кто прилетел. Какая разница, сегодня или завтра⁈

— Не быть тебе военным, — ухмыльнулся Хольгер, снова поворачиваясь к телекомпу. — Смотри, новые чертежи от Никэса. Ничего себе! Они там решили использовать выигрыш в массе по полной…

«И их бы в ядерный могильник,» — Гедимин молча подошёл к телекомпу. «Ну да, бомбардировщик. Без меня этого добра у них было мало…»

…Он прошёл очередной плавный поворот коридора и остановился как вкопанный — напротив входа в тренировочный зал нетерпеливо расхаживал от стены к стене сармат в лёгком белом спецкостюме. На тихий звук шагов Гедимина он развернулся мгновенно.

— Секунда в секунду! Даже жаль отвлекать вас своими ничтожными просьбами, — едва заметно улыбнулся Кумала, откинув шлем. — Я наблюдал за вашей тренировкой в записи. Не верится, что раньше вы не пилотировали экзоскелет!

— Что тебе надо? — хмуро спросил Гедимин, запоздало вспомнив, что во время тренировок не проверял помещение на камеры. Кумала, ничуть не смутившись, улыбнулся шире прежнего и отошёл от двери.

— Я модифицировал пару «Фенриров» и пару «Гармов» под ваш новый двигатель и договорился с Гуальтари. Буду очень признателен, если вы возьмётесь тренировать моих добровольцев. Обучите их пользоваться «Седженом». У этого изобретения большое будущее…

Гедимин ошалело мигнул. «Экзоскелетчики. Ну конечно… Быстро Кумала освоил новшество. Интересно, ЛИЭГи он тоже опробовал?»

— Я не умею тренировать пилотов, — проворчал он. — Попроси Гуальтари.

Кумала покачал головой.

— Гуальтари недостаточно знаком с новым двигателем. Кроме вас, обратиться не к кому. Если сейчас вы не готовы…

Гедимин махнул рукой.

— Ладно. Пусть приходят. Постараюсь помочь.

Кумала расплылся в улыбке и вскинул руку, и Гедимин изумлённо мигнул, увидев, как из-за поворота выходят четверо в белых экзоскелетах.

— Мои добровольцы. Все прошли Вторую войну с первого дня до последнего. Научите их летать.

«Мать моя пробирка…» — Гедимину вспомнились его вылеты, которые можно было пересчитать по пальцам одной руки, и он отвёл взгляд. Четверо сарматов смотрели на него, не мигая. На их бронированных спинах слегка выделялись гребни-выступы «крыльев».

— Уже опробовали двигатель? — спросил Гедимин, не зная, к кому обращаться — к добровольцам или к их командиру. Кумала ответил за всех:

— Нет, во избежание неприятностей. Общие команды им известны, управление выведено на пальцы, как и у вас. Не хватает практических навыков.

Гедимин потянулся было к виску, но, опомнившись, опустил руку. «Так не пойдёт. Мой мозг — моё дело. А их облучать нельзя. Придётся по-старому…»

— Идём, — сказал он, разворачиваясь к двери. Кумала проворно отпрыгнул, чтобы даже случайно не попасть в полосу красного света из шлюза Гуальтари.

— Моя благодарность не знает границ! — он слегка поклонился, прижав руки к груди. — Солдаты Eatesqa, не подведите меня!

Шлюз захлопнулся, зашипели пневмозатворы; второй люк вот-вот должен был открыться. Гедимин смотрел на четвёрку сарматов, они — на него. Двое из них были синекожими — скорее всего, марсианами, один — венерианцем, и ещё один — либо с пояса астероидов, либо с одной из планет-гигантов, — холод и радиация выкрасили его кожу неравномерными тёмно-синими и серыми пятнами. Встретив взгляд Гедимина, он вопросительно хмыкнул.

— С реактивными ранцами все имели дело? — спросил ремонтник. Сарматы молча кивнули.

Гедимин прошёл под свисающими с потолка препятствиями, задумчиво посмотрел на них и взялся за пульт. «Убрать половину. Убрать все штыри. Сначала пусть полетают по прямой. Навешать цепей — успеется.»

— Взлёт, — он поднял руки, показывая командный жест; экран ещё не был снят, и «крылья» не сработали. — Если сверху преграда — одновременно включаются верхние потоки. Тело неподвижно, держитесь ровно. Так включается прямая тяга. Направление полёта — прямо от основного пучка. Разворот выполняется плечами, тонкая корректировка — движением ступни. У прямой тяги две скорости, начнём с самой малой. Готовы?..

«М-да. Опыт щупальцами не заменишь,» — думал Гедимин два часа спустя, наблюдая из тихого угла за летающими по залу сарматами. Он удвоил число препятствий и вытащил из стен все штыри, но пилоты словно и не заметили усложнения задачи, — «тренер» только и успевал крутить головой, когда кто-нибудь из них проносился мимо, не зацепив ни единого предмета. Можно было бы приписать их успехи своему таланту учителя… Такая мысль на секунду посетила Гедимина и, осмеянная, снова умчалась. «Посмотреть бы на Линкена в этих „крыльях“,» — думал сармат, стараясь не подвернуться под руку никому из мимопролетающих. «И где он вообще? Ночует на полигоне, что ли?»

— Heta! — крикнул он, щёлкнув пальцем по циферблату часов. Четверо экзоскелетчиков резко развернулись в воздухе, на секунду повисли, глядя на Гедимина, и мягко опустились на пол.

— Нам бы на Марсе такие ранцы… — мечтательно вздохнул один из них, поглаживая выступ над плечом.

— И нам на Венере, — добавил другой. — Ну что, на базу?..

… — Долго тебя не было, — заметил Хольгер, отвернувшись от стенда с закреплённым на нём прототипом «Седжена». — Ничего себе не сломал?

— Кумала попросил научить его пилотов летать, — невесело ухмыльнулся Гедимин. — Ещё бы Линкен в ученики попросился… А у тебя тут что? Хочешь добавить скоростей?

— Спаренные «крылья» слишком медленные, — отозвался Хольгер. — Я бы сделал ещё третий гребень, для резких рывков. Попрошу Константина обсчитать его…

01 июня 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката» — кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

Четверо пилотов вошли в «полётную» зону, увешанную препятствиями до полного сходства с лабиринтом на Летних полётах. Гедимин ненадолго задержался за барьером, проверяя целостность дополнительных экранов. Он уже вторые сутки обходился без невидимых щупалец на лопатках — и, к большому своему недовольству, заметил, что в голове значительно прояснилось. «А всё-таки это было… интересно,» — думал он, рассеянно глядя сквозь барьер на мелькающие в воздухе белые силуэты.

— Ты что-то смурной, — заметил, подойдя к нему, Гуальтари. Он аккуратно сматывал колючую проволоку — кто-то недавно тренировался с ней и запутал несколько мотков в один клубок.

— Что, плохо учатся? — Гуальтари кивнул на силуэты, проносящиеся за барьером.

— Чему мне их учить⁈ — Гедимин раздражённо передёрнул плечами. — Я вообще не пилот. Они уже всё умеют. Не знаю, чем их занять…

Гуальтари хмыкнул.

— Скучающий солдат хуже диверсанта… Вы ещё не играли в «вышибалы»? Взрывнику эта игра, помнится, нравилась.

— «Вышибалы»? — Гедимин мигнул. — С летающими снарядами?

— Ага, — инструктор взял у него пульт и, слегка подправив настройки, вернул устройство сармату. — Включи им мячики. По крайней мере, скучать им будет некогда.

Гуальтари не ошибся — так думал Гедимин, засевший в безопасном углу, когда мимо проносились эластичные, но тяжёлые снаряды или уворачивающийся от них пилот. Зал наполнился грохотом, — увернуться удавалось не всем. Гедимин, довольно ухмыльнувшись, добавил ещё два снаряда и развернул голографический экран смарта. «Итак, третье сопло прямой тяги…»

Через два часа он, пропустив вперёд пилотов и убедившись, что никто не оставил в зале кусок экзоскелета, вышел за дверь. Гуальтари, оглянувшись на него, сочувственно кивнул и помахал на прощание мотком проволоки — ещё одна группа закончила тренировку и оставила инструктору запутанный колючий клубок.

— Приятная встреча! — услышал Гедимин знакомый голос. «Уран и торий…» — обречённо выдохнул он, разворачиваясь к Кумале. Тот успел обменяться парой слов со своими пилотами и теперь широко улыбался, убрав за спину мешающий шлем.

— Ну как, мои сарматы хорошо учатся? — спросил он.

«Он что, издевается?» — сердито сощурился Гедимин. «Хотя… Он вовремя пришёл. Скажу, что тренировки закончены. Дальше пусть сам разбирается.»

— Они уже всё умеют, — сказал он. — «Седжен» освоили, теперь сами научат кого угодно. Можешь забирать их.

Кумала, с тревогой заглядывавший Гедимину в глаза, расплылся в улыбке и вскинул руку.

— Tza atesq! Отличная работа, Гедимин. Как я могу вас отблагодарить?

Его взгляд снова стал липко-ощупывающим, и сармату захотелось прикрыться защитным полем. Он качнул было головой, но остановился и внимательно посмотрел на Кумалу.

— Был на вчерашней политинформации? Что там было? Ассархаддон вернулся?

Конструктор со вздохом сожаления покачал головой.

— Ничего интересного, Гедимин. Ни Ассархаддона, ни Исгельта. Одни разговоры о высадках на Кагет. Право, не знаю, из-за чего развели такую секретность.

Гедимин мигнул.

— Высадках куда?

— А, вы ещё не в курсе? — непритворно удивился Кумала. — Хотя, если вы не ходите на политинформации… очень разумно с вашей стороны, я скажу… Да, Кагет. Они пробили какую-то там дыру в пространстве и вылезли в другую галактику. Нашли планету и теперь её облизывают. Отправил им десять экзоскелетов класса «разведчик» с флиевым слоем в обшивке. Какой расход ценного вещества…

Кумала осуждающе покачал головой. Гедимин молча смотрел на него и не мог найти слов.

— Что рассказывали о Кагете? — спросил он наконец. — Ты записывал?

— Зачем это мне? — слегка удивился конструктор. Гедимин с присвистом выдохнул сквозь стиснутые зубы — разумного ответа он не находил, но швырнуть Кумалу в стену ему хотелось сильнее, чем когда-либо. Тот, угадав настроение сармата, подался немного в сторону и постучал по наручному передатчику.

— Вам интересен этот вопрос? Если хотите, я буду сбрасывать вам новейшие отчёты из окрестностей этой дыры. Они приходят каждый день. Для меня там ничего интересного, но если вам нужно…

Он пожал плечами.

— Нужно, — отозвался Гедимин. Злость ушла, оставив недоумение. «Кумале нет дела до Кагета, но он всё знает. Это мой прожигатель, наше с Хольгером открытие, — мы не знаем ничего. Почему⁈»

— Как только отчёт придёт на Ретранслятор, вы его получите, — пообещал Кумала. — Только появитесь в зоне досягаемости. Ядерный блок слишком хорошо экранирован…

— Знаю, — буркнул Гедимин.

— Выходите из-под экрана в середине дня, — кивнул Кумала. — Не знаю, почему вас не включили в список получателей, если вам это так интересно. Я рад, что могу вас отблагодарить — хотя бы и так…

…Перешагнув порог лаборатории, Гедимин глубоко вдохнул и остановился. На свист респиратора оглянулся Хольгер.

— Они отправили экспедицию в Вендану, — сказал ремонтник. — Ещё одну. Нашли новую планету.

— Мать моя пробирка, — пробормотал химик. — Хоть бы в этот раз портал не упустили…

02 июня 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

Едва Гедимин вышел на платформу транспортного рельса, передатчик на его руке часто запищал, а через несколько секунд мигнул — кто-то сбросил на него объёмный массив информации. Отправитель указан не был — видимо, Кумала отправлял данные со своего передатчика и не хотел «светиться». «Толково,» — одобрил Гедимин, возвращаясь под непроницаемый для связи экран.

— Надо же, — сказал Хольгер, пересчитав сброшенные файлы. — Они там сидят уже три дня, портал существует шесть суток, а мы до сих пор ничего не знаем. Всё-таки от Кумалы есть толк. Может, ты несправедлив к нему, а?

Пока Гедимин шипел и пытался проморгаться, Хольгер, пару раз хихикнув, открыл первый файл и развернул голограмму. Это была звёздная система с пятью планетами и россыпью астероидного мусора на одной из орбит.

— Гермес, жёлтый карлик, — Хольгер ткнул пальцем в звезду. — Спектр очень близок к солнечному. Уже неплохо…

— Кагет, — вслух прочитал Гедимин, найдя на схеме третью от местного Солнца планету. — Надо же. Как Земля.

— Но подальше, — Хольгер указал на обозначения расстояний. — Что-то среднее между Землёй и Марсом, хотя — тут важна атмосфера… Вот здесь портал, от него два часа до ближайшей луны Кагета. Их две… Да, похоже на Марс.

«И ещё полчаса на манёвры и посадку,» — закончил про себя Гедимин, увеличивая планету на схеме. Дроны уже обнюхали её от полюсов до экватора — первые трое суток в портал пускали только их.

— Довольно плотная атмосфера преимущественно из азота, двадцать два процента кислорода… Уран и торий! Гедимин, ты это видел? Двадцать два процента!

Сармат кивнул.

— Содержание метана и сероводорода… Надо же! — химик повернулся к ремонтнику; его глаза воодушевлённо светились. — Азот, кислород, углерод, сера… Жидкая вода на большей части поверхности! Кажется, Ассархаддон всё-таки пополнит свой экзотариум, — в таких-то условиях да не быть жизни⁈

Гедимин ничего не ответил. Он смотрел немигающим взглядом на едва заметную пометку в описании радиационного фона в атмосфере планеты. Означать эта пометка могла только одно — Кагет излучал сигма-кванты.

— Там есть ирренций, — сказал он. Хольгер вздрогнул, проследил взглядом за его пальцем, на секунду остановившим движение объёмной схемы, и недоверчиво хмыкнул.

— Сигма-фон, значит… Возможно, это «отсвечивает» портал. Но если там и есть ирренций — должен же он где-то быть… Смотри, там найдены следы тектонической активности! Действующие вулканы в умеренных широтах!

Он отодвинул схему от экрана и открыл второй файл — описание первой высадки на Кагет, точнее, нырка в атмосферу и облёта планеты по экватору. Миниатюрный спрингер с ЛИЭГом на борту (Гедимин одобрительно кивнул, прочитав характеристики корабля) сделал три витка вокруг Кагета, взял пробы воздуха и сделал множество снимков. Их успели собрать в небольшое видео, и несколько минут сарматы следили, как меняется под пролетающим спрингером пейзаж.

— Чёрно-зелёная планета, — пробормотал Хольгер. — Там точно есть флора. Ты видел побережье?

Гедимин равнодушно скользнул взглядом по тёмно-зелёной жиже, выстилающей берег местного моря. Она распласталась на много километров вглубь материка, и по ряби на её поверхности было понятно, что до твёрдого дна там не сразу донырнёшь. Но сармат смотрел не на это. Дозиметр на борту корабля фиксировал усиление сигма-фона — и это значило, что портал и его излучение тут ни при чём.

— Над морем больше метана и сероводорода, — отметил Хольгер. — Видимо, выделяются из вот этой жижи. Области гниющей органики… Интересно, почему они окружают каждый водоём? Почва так легко размывается?

На экран вышли показатели температуры, атмосферного давления и скорости ветра, и Гедимин задумчиво кивнул — настолько пригодным для жизни не был даже современный Марс. На Кагете было прохладно — умеренные широты наполовину покрывал мощный ледник — но экватор дышал теплом, и воздушные массы непрестанно перемешивались, порождая сильные ветра и частые ураганы. Спрингер преодолел их без труда, хотя в область циклона над тропиками исследователи всё-таки не полезли, — но внизу определённо было ветрено.

— Там можно дышать без респиратора, — сказал Гедимин. — И радиационный фон умеренный. Вот только ирренций…

— Я не вижу омикрон-излучения, — покосился на него Хольгер. — Только сигму. Видимо, ирренций там не везде. Посмотрим, что даст первая высадка…

Отчёт о ней был здесь же — трое сарматов, один спрингер (не тот, что облетел планету), область приэкваториального побережья. Это был объёмный файл — исследователи провели на Кагете почти сутки и выбрались оттуда совсем недавно; они все были живы и, как было указано в отчёте Медблока, не менее здоровы, чем перед вылетом, — и Гедимин, помнящий судьбу тамоанчанской экспедиции, облегчённо вздохнул.

— М-да, это не Тлалок-А, — покачал головой Хольгер, пробежав быстрым взглядом по первым страницам. — Это прямо-таки Земля. Надо же было наткнуться на такой оазис! Там можно просто высаживаться и жить. Я не думал, что так бывает…

Гедимин кивнул. Он смотрел на фотографии — плоская равнина, затянутая низкорослой широколиственной зеленью, распластавшейся вдоль земли, редкие широкие ручьи, едва продвигающиеся в чёрной жиже с торчащими из неё зелёными волокнами, чернота и зелень до горизонта. Это был берег местного моря, но где оно, можно было догадаться только по небольшим подъёмам поверхности — слой переплетённых растений покрыл мелководье. Несколько пластов водяной растительности, выброшенных когда-то на твёрдый берег, нашли сарматы; ветер скатал водоросли в шары по два-три метра высотой, и они догнивали на побережье. Их нижние части уже опутало что-то быстрорастущее из состава наземной флоры.

— Они сейчас в море или на суше? — спросил Гедимин.

— Где-то между, — ответил, хмыкнув, Хольгер. — Тут очень размытые берега. Километры грязевого болота вокруг каждой лужи. Посмотри на местные растения. У них и корней-то нет…

На очередной фотографии сарматы собрали образцы фауны — два десятка странных существ со множеством щупальцеподобных выростов. Некоторые были похожи на лепёшки с несимметрично расположенными глазами, другие напоминали морских червей или многоножек. Пласты водорослей и прибрежная жижа кишели ими — один из сарматов сфотографировал свою руку, запущенную ненадолго в грязь, и улов, оставшийся после этого на ладони.

— Техника безопасности, — неодобрительно покачал головой Хольгер.

— Ассархаддон будет доволен, — сказал Гедимин. В животных он не разбирался, но знал, что жизнь в космосе — огромная редкость.

— Да, поставит в экзотариуме ещё один вольер, — согласился Хольгер. — Хм… В воде много гниющей органики. Что неудивительно… И воздух там не очень приятный.

— Это из-за жары. Всё разлагается, — сказал Гедимин. — На севере должно быть чище. Мне не нравится эта жижа. Тяжело строить в ней.

— Это всего лишь первая высадка, атомщик, — успокоил его Хольгер. — Навряд ли Ассархаддон прикажет строить там базу. На Кагете есть горные районы, там не так топко… А ты заметил, что сигма-излучение ослабло? Видимо, источник не на экваторе…

— И омикрон по-прежнему не обнаружен, — Гедимин сверился с отчётом. — И в пробах грунта нет ирренция. Тогда там можно будет жить. Хорошая планета.

Он посмотрел на повисшую над экраном голограмму и едва заметно улыбнулся. «Своя Земля. Не хуже этой. Просто прилетай и заселяйся. Никаких „макак“. Никакой войны. Все ресурсы под рукой…»

— Я бы переселился туда, — сказал он вслух. — Даже и в болото.

Хольгер усмехнулся было, но внимательно посмотрел на него и стёр ухмылку с лица.

— Думаешь, хорошо было бы обменять Землю на Кагет? Просто улететь и забыть о существовании человечества? Да, мне это нравится. Но, боюсь, Маркус с нами не согласится.

Гедимин угрюмо кивнул.

04 июня 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

— Ну что, пришло? — спросил Хольгер, поднимаясь из-за стола навстречу Гедимину. Вчерашний отчёт заинтересовал только его — экспедиция снова бродила по мелководью и запускала дроны под водорослевые пласты, потеряв один в непроходимых зарослях; на Луну пришло много информации о местных формах флоры и фауны, и Гедимин, попытавшись её переварить, быстро запутался — как тот дрон в водорослях. Единственное, что он понял и посчитал важным, — позвоночных животных на Кагете не нашли.

«Беспозвоночные ограничены в размерах и сильно завязаны на содержание кислорода,» — задумчиво сказал Хольгер, дочитав отчёт до конца. «Двадцать два процента… Сомневаюсь, что на суше мы встретим гигантов. И… думаю, если не лезть в океан, на разумную жизнь мы не наткнёмся.»

«Разум?» — изумлённо мигнул Гедимин. Он, конечно, помнил странные кости и остатки строений в ириенских рудах, но наткнуться на разумных существ на очередной планете… Он даже не держал в голове такую возможность — и подозревал, что экспедиция и те, кто её посылает, об инопланетянах тоже не беспокоятся.

Хольгер пожал плечами.

«Я бы не исключал такую возможность. Подозреваю, что разум заводится рано или поздно везде, где есть жизнь. Удобная штука, — почти как дополнительный набор когтей и зубов. Но вот… не знаю, хотел бы я наткнуться на инопланетных собратьев. Нам с людьми-то не ужиться…»

— Да, — Гедимин поднял руку, открывая экран передатчика. Телекомп, приняв сигнал, замигал светодиодами. Информация в этот раз перекачивалась быстро — пришёл всего один отчёт, и, видимо, в этот раз экспедиция не успела закопаться в образцы.

— Смотри! — оживился Хольгер, увидев объёмные снимки. — Они просканировали несколько участков экваториального океана сигма-лучом.

— Опять червяки? — недовольно сощурился Гедимин.

— Ну-ну, потерпи, — хихикнул Хольгер, разворачивая на весь экран текстовую часть. — Тут довольно интересная информация. Выходит, что малые глубины так густо заселены водяной флорой, что сквозь них свет не проходит. А постоянные размывы побережья и снос почвы в океан превращают воду в мутную взвесь органики и неорганики… В общем, там много беспозвоночных фильтровщиков, но ничего сложноустроенного. Оно не выживает без кислорода и освещения. Так что разумных соседей у нас там не будет. Я думаю, это к лучшему.

Гедимин терпеливо ждал, когда химик насмотрится на толщу морской воды, пропитанной продуктами распада органики, и откроет отчёт о сухопутной экспедиции. «Растения и червяки,» — думал он, вспоминая вчерашние картинки. «Много разных растений и червяков. Ассархаддон, определённо, доволен. И воевать там не с кем.»

— Ага! Они высадились в тропиках, — Хольгер, сжалившись над Гедимином, вывел на экран новый блок фотографий. Их сделали сарматы со второго корабля — первая экспедиция осталась собирать образцы на побережье Моря Водорослей. Вторая группа имела тот же состав — спрингер, четвёрка ЛИЭГов, трое сарматов в экзоскелетах с флиевой прослойкой. Она высадилась на засушливой равнине в тропическом поясе. Это был широкий участок твёрдой суши; несколько узких рек, прорезавших в нём глубокие овраги, практически пересохли — видимо, они зависели от сезонного поступления воды. Дроны спускались в один из каньонов и обнаружили на дне три полосы цветного осадка — мелкий красный песок там, где течение было быстрым, и тёмно-зелёный подсохший ил на мелководье. В пробах грязи нашли плоские панцири и спиральные раковины с живыми обитателями внутри — видимо, эти существа умели пережидать засушливые сезоны.

— А может, реки пересохли внезапно, — отозвался Хольгер на высказанное вслух предположение. — Мы не знаем ничего о местных сезонах. Наклон планетарной оси невелик… А вот, смотри, — сходные организмы в степи на плато…

Да, на плоской равнине тоже хватало живых существ, — на одной из фотографий была ступня сармата, окружённая белыми плоскими панцирями. Они во множестве были рассыпаны по плато. Некоторые из них были сброшены во время линьки, владельцы других погибли от засухи, но большая часть обитателей плато была жива и активна. Гедимин посмотрел на снимок посадочной стойки, облепленной белыми панцирями, и хмыкнул. «Техника безопасности…»

— Они выставили поле, как только заметили такое поведение, — обиделся за экспедицию Хольгер. — Это был запланированный эксперимент… Уран и торий! Там настолько сильный ветер⁈

Гедимин давно обратил внимание, что дроны, спустившиеся в каньон, отчего-то не использовались для съёмок на плато; теперь он прочитал данные о скорости ветра и присвистнул. Даже экзоскелетчики передвигались там с трудом, боком лавируя против воздушного потока. Растительность пласталась по земле, не поднимаясь выше десяти-пятнадцати сантиметров; на возвышенностях выживали только лишайники. Местные животные большую часть суток проводили, зарывшись в грунт, и стойка спрингера была облеплена ими только с подветренной стороны.

— Тут интересные минералы, — заметил Хольгер, читая про себя отчёт. — Много железа, марганец, фосфор… Можно было бы поставить там сольвентную установку.

— Поставят, — кивнул Гедимин. Железо было важным ресурсом, как и марганец, и фосфор, — сольвентная установка выцедила бы всё полезное, и никакой ветер ей не помешал бы.

— Торий! — Хольгер ткнул пальцем в экран. — В осадке на дне каньона обнаружили торий.

— А что с радиационным фоном? — запоздало спохватился Гедимин.

Плато фонило умеренно — чуть больше, чем морской берег, но из спектра не исчезали сигма-кванты… хотя и омикрон-кванты появляться там не спешили.

— Здесь можно высаживаться, — сказал Хольгер, дочитав до конца. — Утяжелённые конструкции, ветрорезы, ветряная электростанция вдобавок к ЛИЭГам… Там ненамного хуже, чем в Ураниум-Сити. А с Марсом вообще не сравнить.

Гедимин молча кивнул. Он думал, глядя на снимки, что сам хотел бы пройти по продуваемому бешеным ветром плато, посмотреть, как по ладони ползают белые «крабы» или даже уйти по колено в прибрежную жижу, пронизанную водорослями. «Вот бы побывать там,» — он смотрел на фотографии так, будто хотел запомнить их, чтобы в будущем сориентироваться на местности. «Я почти нигде не был. Я умею строить электростанции и бурить скважины. Если бы удрать туда, забрать всех разумных, — и пусть Маркус сам тут воюет…»

06 июня 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

Телекомп, приняв данные с передатчика Гедимина, в последний раз мигнул светодиодом, и Хольгер, приникший к экрану, странно хрюкнул.

— Атомщик, смотри сюда!

На снимке, переданном с Кагета, была скалистая местность, почти лишённая следов жизни. Её сфотографировали сверху, с высоты полёта спрингера, заходящего на посадку. В самих скалах было мало интересного, но над ними почти вровень с кораблём летели, вытянув руки вдоль туловища, двое сарматов в экзоскелетах. Гедимин увидел на их спинах знакомые тройные гребни.

— Испытания, — хмыкнул Хольгер.

— Опасно, — недовольно сощурился Гедимин. — Там же ураган.

— Да нет, там почти что штиль, — Хольгер ткнул в отчёт о высадке. — Они у подножия гор, прикрыты от ветра краем скальной цепи.

Это была третья экспедиция на поверхности Кагета; две предыдущие продолжали исследования на побережье и на засушливом плато, третья высадилась в умеренных широтах у подножия горного хребта. Дроны предварительно облетели его, засняв с воздуха. Это был протяжённый массив, вытянутый с запада на восток, достаточно высокий, чтобы большую часть его вершин покрывали ледники, порождающий несколько сотен рек и местами дымящийся — в его состав входили два действующих вулкана. Последнее извержение, кажется, было недавно — подветренные склоны многих гор были покрыты рыхлым пеплом и лишены растительности, наветренные выгорели тоже, но вулканическое вещество с них давно сдуло. На объёмной карте Кагета массив был обозначен как «Обугленные горы»; третья экспедиция «Гекаты» высадилась к югу от них, на краю скального хаоса, вдали от обоих вулканов.

— Много чёрных и тёмно-серых скал, — заметил Хольгер, рассматривая снимки. — Изверженные породы… Там должен быть обсидиан.

Гедимин пожал плечами. Свой источник обсидиана его, конечно, радовал — но гораздо больше его интересовало усилившееся сигма-излучение. В Обугленных горах оно было на порядок интенсивнее, чем на плато или на побережье, — сармат подозревал, что его источник где-то рядом.

Южные склоны кое-где были покрыты стелющейся растительностью или пятнами лишайников, в подветренных расщелинах можно было увидеть «шапки» мха, густо населённые мелкими беспозвоночными, но чем дальше летающая экспедиция уходила в ущелье, тем меньше становилось следов живого. На последних снимках были голые скалы. Ущелье от входа несколько сужалось, но потом начинало расширяться; засняв расходящиеся склоны, сарматы вернулись на корабль, и на этом их отчёт заканчивался.

— Очень-очень интересно, — бормотал Хольгер, перелистывая страницы с изображениями найденных минералов, взятых кернов и данных, полученных сигма-сканерами. — Много ураносодержащих минералов, торий, свинец, следы серебра и тантала… Кажется, у нас там будет свой Ураниум-Сити.

Он заметно оживился, и Гедимин его понимал — железосодержащих руд в космосе было гораздо больше, чем урановых. «Несколько сольвентных установок,» — сармат уже прикидывал, где лучше поставить их, чтобы очередное землетрясение не спустило на них лавину и не раздробило погружённые в скальную породу трубы. «Попутно можно добывать обсидиан.»

— Смотри, — внезапно шевельнулся Хольгер; его палец указывал на один из снимков ущелья. Фотография была сделана с точки, откуда просматривался весь проход между скалами до следующего сужения. Ничего, кроме скал, уже неоднократно рассмотренных, Гедимин на ней не увидел.

— Что? — удивлённо спросил он.

— Сам проход, скалы над ним, — Хольгер снова потыкал пальцем. — Странно, не находишь?

— Нет, — честно ответил Гедимин, глядя на голые склоны, чуть скошенные в стороны от прохода.

— Это непрочная порода, — Хольгер показал на трещины, идущие поверху. — Наверняка были осыпи. А внизу ни камешка. Будто робот-уборщик прошёлся. И само ущелье очень ровное. Посмотри внимательно, — что-то это мне напоминает…

Гедимин мигнул. Именно так ущелье и выглядело — что-то массивное проехалось по нему, вытолкнув наружу обломки и выровняв поверхность. Возможно, оно же обрушило некоторые из готовых упасть камней — часть склонов была другого цвета, ещё не успела покрыться красящей пылью и выцвесть от дождей и ветра.

— Да, точно, — сказал он, рассматривая гладкую поверхность. — Расчищенный проход… Мы там не первые?

Он запоздало вспомнил обмолвки Ассархаддона о «крейсерах» в системе Вендана и приказ не привлекать внимания, и ему стало не по себе. «У нас там три экспедиции. Если на той стороне найдут наш портал…» — он невольно поёжился.

— До сих пор наши никого там не встречали, — покачал головой Хольгер. — Или… не замечали, что тоже вполне вероятно. Они собираются идти дальше по ущелью. Единственное, что успокаивает, — ущелье расчистили не сегодня и не вчера. Может быть, там уже никого нет.

07 июня 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

На платформу Авиаблока одновременно прибыли два пассажирских вагона — ничего необычного здесь не было, иногда прибывало даже три, и платформа была на это рассчитана — но сегодня высадившиеся сарматы клубились на станции на несколько секунд дольше, и Гедимин не успел нырнуть в свой коридор раньше, чем его кто-то окликнул. Он, погружённый в свои мысли, прошёл бы мимо, но Хольгер поймал его за локоть и дёрнул назад.

— Атомщик, притормози!

— А Кумала уверял, что ты обо мне спрашивал, — хмыкнул, весело глядя на сарматов, Исгельт. Ни он, ни его скафандр за время отсутствия не изменились, и по-прежнему его сопровождали охранники, занимающие на платформе кучу места. Гедимин недовольно покосился на них и жестом показал — «уйдём с дороги».

— Тебя давно не было, — сказал он. — Мало ли…

— Как выразился Кумала — «очень трогательно», — снова хмыкнул Исгельт. — Чем вы там занимаетесь? «Крылья» в деле уже видел, на Кагете они нам пригодились.

Сарматы переглянулись. «Читаем новости с Кагета,» — хотел было ответить Гедимин, но вовремя понял, что этот ответ не будет уместным.

— Атомщик разработал ирренциевый бур, — нашёлся с ответом Хольгер. — Доводит его до ума.

Исгельт мигнул.

— Ирренциевый… бур? Странная, должно быть, штука. Жаль, мне сейчас надо бежать. Сложи чертежи на видное место — будет время, загляну в них. Значит, бур… И что я раньше не подумал…

Кто-то из рассеивающейся толпы уже нетерпеливо сигналил ему. Исгельт, на прощание вскинув руку, быстро пошёл к незнакомому сармату, охранники потянулись за ним.

— Очень трогательно? — Хольгер хихикнул в респиратор. — У Кумалы свой взгляд на вещи…

Передатчик Гедимина мигнул и погас. Сармат толкнул Хольгера в плечо.

— Есть данные…

…Некоторое время пришлось потратить на приведение чертежей бурильной установки в приемлемый вид. Хольгер сильно преувеличил — «до ума» доводить её надо было ещё неделю, и занимался этим Гедимин весьма лениво. «Ну, пусть смотрит,» — пожал он плечами, вывесив папку с информацией на самое видное место экрана. «Зачем ему вообще бурильные установки, если все готовятся к войне? Бункеры хорошо ломаются с орбиты…»

Файлы, пришедшие от Кумалы, были с пометками, обозначающими особую важность и частичное перекрытие доступа. Гедимин и Хольгер настороженно переглянулись, и ремонтник прикрыл полосу камер непрозрачным защитным полем. Может, Ассархаддона и не было на базе, но сообщить ему могли — а подставлять Кумалу Гедимин не хотел.

— Уран и торий! — выдохнул Хольгер, взглянув на первую фотографию. — Если это делалось не вручную, то я не знаю…

Экспедиция миновала узкий проход, и горловина ущелья снова расширилась. Его склоны были гладко срезаны гигантским «сфалтом» — они блестели от оплавленного камня. На дне огромной каменной чаши зиял идеально круглый колодец. Дрон, спустившийся в него, обнаружил восемь коротких коридоров, ведущих в разных направлениях и заканчивающихся круглыми камерами с отверстиями в стенах. Гедимин смотрел на снимки, ошалело мигая, и машинально прикидывал, какие именно крепления были в эти выемки вставлены. Посреди мыслей его толкнул в бок Хольгер, и сармат дёрнулся всем телом — удар вышел сильнее, чем оба ожидали.

— Сольвентная установка, — криво ухмыльнулся химик, посмотрев на него. — Не мы первые до этого додумались.

— Чем они резали склоны? — вырвалось у Гедимина. — Плазмой?

Дроны, после обнаружения «сольвентной шахты» запущенные над горами, нашли ещё один похожий объект поблизости — так же, как и сарматы, строители шахт держались подальше от вулканов. Два робота, спущенные в колодец для забора проб, вернулись ни с чем — инопланетный сольвент то ли испарился, то ли надёжно впитался, но следов разъедания породы почти не было. Гедимин и Хольгер озадаченно переглянулись.

— Они пробили две шахты, поставили установки… и разобрали всё и ушли, — сказал химик. — Чего-то я не понимаю в горном деле…

Гедимин вывел на страницу текстовый отчёт — в шахте и вокруг неё были проведены разнообразные замеры и сканирования. То, что он искал, выпало на экран сразу же — слабое, но устойчивое омикрон-излучение и усилившийся «ореол» «сигмы».

— Ирренций, — прошептал он, глядя на показания сканера. Сигма-лучи, углубившиеся в горные породы на полкилометра, принесли чёткую картину рудных полос, под небольшим углом поднимающихся к поверхности вдоль горного хребта. Одна из них расходящимся «хвостом» цепляла шахту.

— Серебряно-урановая жила, — пробормотал Хольгер, мельком заглянув в отчёт. — С небольшим процентом ирренция в уране, плюс кеззий, плюс… Гедимин, смотри! Это же природная флия!

— Мифрил, — машинально поправил Гедимин, глядя на показания анализатора. Кеззий и серебро, сдавленные сближающимися плитами и нагретые близкой магмой, слились в чётко опознаваемый сплав… но, разумеется, о точном выверении процентов речи не шло, и флией его назвать было нельзя.

— Мать моя пробирка, — пробормотал Хольгер. — У нас ещё один ирренциевый рудник.

— Кеззиевый, — буркнул Гедимин. — Кеззий важнее.

Дроны-разведчики были защищены от омикрон-излучения — те, кто их проектировал, уже знали об Ириене; сарматы тем более были подготовлены и не пострадали, и Гедимин с одобрением смотрел на них, позирующих на гладко срезанном склоне горы. «Сольвентная установка,» — думал он. «Шахта под неё уже есть. Поставить её туда же.»

Хольгер вернул на экран общий план ущелья и задумчиво смотрел на него.

— Почему они улетели? — еле слышно пробормотал он. — Всё подготовили, начали добычу… и улетели. Что им не понравилось?

Гедимин пожал плечами.

— Может, ирренций? Если они не знали, что это, могли быть жертвы, — предположил он.

— Так быстро? — недоверчиво покосился на него Хольгер. — Они едва успели пустить раствор. Даже люди после облучения живут ещё несколько дней, а ведь надо ещё догадаться, в чём причина смертей, всё сопоставить, забрать оборудование… Выходит, что они только увидели ирренций в пробах — и сразу свернулись. Очень странно…

— Может, завтра что-то прояснится, — сказал Гедимин, покосившись на закрытые камеры. — Стирай файлы, а я уберу поле. Нельзя их оставлять.

«Наткнулись на ирренций и улетели,» — думал он, направив невидящий взгляд на чертежи новой бурильной установки. «Не оставили ни единой гайки. Они что-то знали, кто бы они ни были. Вот бы поговорить с ними…»

08 июня 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

— Ничего? — вполголоса спросил Хольгер, выйдя из вагона на платформе Тренировочного блока. Гедимин молча качнул головой. Передатчик молчал.

— Надеюсь, они там не нарвались, — с тревогой в голосе прошептал химик.

«Красный шлюз» Гуальтари закрылся за сарматами и снова открылся, и мимо просвистел боевой снаряд. Он взорвался в паре метров от Гедимина, засыпав его скафандр горячими осколками. «Поле!» — досадливо сощурился сармат. «Реакция, как у макаки…» Он оглянулся через плечо на Хольгера и обнаружил, что стоит к входу полубоком, прикрывая химика спиной, — тогда как долю секунды назад спокойно выходил из шлюза и собирался идти прямо.

— Спасибо, — кивнул Хольгер, смахнув с его плеча прилипший шматок фрила. — Э-эй! He— e— eta!

Грохот прекратился. Из-за груд металлолома, разбросанных по полу, выглянули сарматы в оранжевых скафандрах. Гуальтари, жестами показав им, что перерыв продлится три минуты, вышел на середину зала и вскинул механическую руку.

— Ещё один летун? Хольгер Арктус из Ядерного блока?

— Я тебя тоже помню, — вежливо улыбнулся химик.

— Немного полетаем, — сказал Гедимин, кивнув на тройное «крыло» за спиной Хольгера. Гуальтари закивал, гостеприимно разводя руками.

— Сколько хочешь. Зал — твой.

Защитный экран уплотнился до непрозрачности. Гедимин прикоснулся к вискам, опуская ипроновые пластины. Дополнительная защита на «Седжене» ещё работала, и сармат ничего не чувствовал.

— Убери пластины, — попросил он Хольгера. Тот мигнул.

— Уверен, что это не опасно? Ты часто летаешь без пластин?

— Ничего опасного, — буркнул сармат — ему очень не нравился пристальный немигающий взгляд Хольгера. — Сигма не убивает.

Химик недоверчиво хмыкнул и нехотя поднёс руки к шлему.

— Готово. Что теперь?

— Взлёт, — едва заметно усмехнулся Гедимин, разрушая дополнительные экраны.

Он сам не заметил, как его подбросило в воздух — и был точно уверен, что не давал такой команды. Тёплые волокна оплели его виски, протянулись по скулам к переносице, из-за спины вытянулись невидимые, но вполне реальные щупальца. Прикрыв глаза, он позволил новым органам ощупать окружающие объекты и почти сразу же наткнулся на Хольгера. Тот стоял на полу, глядя вверх.

— Ты не показал команду взлёта, — напомнил химик. — А я что-то замешкался и не отследил её. Покажи ещё раз, пожалуйста.

Гедимин виновато кивнул, поднял руки, показывая нужный жест.

— Это сначала, потом — вот так. Тягу пока не включай.

Хольгер поднялся к нему и повис рядом, неуверенно расставив руки. Он попытался повернуться через плечо и едва не влетел в стену — Гедимин еле успел перехватить его. Он повёл лопатками, почувствовав странные волны тепла — его невидимые щупальца наткнулись на излучение «крыльев» Хольгера.

— Ты чувствуешь? — тихо спросил он, слегка прищурившись. Химик мигнул.

— Чувствую что?

Теперь мигнул Гедимин.

— Волокна, — он прикоснулся к виску. — Здесь. На лопатках. Тёплые волокна. Ты их чувствуешь?

Хольгер замигал, ошалело встряхнул головой и вскинул руки, резким движением возвращая пластины на место. Его швырнуло вниз, и он, не удержавшись, врезался в штырь, торчащий из стены. Гедимин метнулся за ним, но сармат уже отключил «Седжен» и теперь стоял на полу, держа руку на передатчике.

— А-том-щик, — медленно, по слогам, проговорил он. — Подними пластины. Сейчас. Или придут медики.

Гедимин мигнул.

— Ты в себе?

Он приземлился с работающим «Седженом» — в последнее время у него это хорошо получалось — и протянул руку к Хольгеру. Тот проворно шагнул назад.

— Сначала пластины. Куда я смотрел⁈ Сколько ты уже под этим облучением?

Гедимин сузил глаза. Кажется, что-то было не так — но он не мог понять, что.

— Ладно, поднял, — он нехотя прикоснулся к шлему и отключил «Седжен». — Теперь что?

— И больше не опускай, — тихо попросил Хольгер, убирая руку с передатчика. — Нельзя было тебя отпускать одного. Ещё неделя — и тебе выжгло бы мозг напрочь.

Гедимин фыркнул.

— Это сигма, — напомнил он. — Сигма не обжигает.

— У тебя уже дошло до галлюцинаций, — Хольгер пристально смотрел ему в глаза, и его радужка потемнела до черноты. — Это очень опасно, Гедимин. Ты же сам знаешь. Тот учёный в Лос-Аламосе…

— Он — человек, — досадливо отмахнулся Гедимин. — А у нас не бывает галлюцинаций. Это просто дополнительные органы. Вибриссы. Очень удобные. Ты бы их почувствовал со временем.

Он потянулся было к шлему, но Хольгер с неожиданной силой ударил его по запястью.

— Вот именно, — прошептал он. — Со временем. По мере выжигания клеток мозга. У тебя ярчайшие галлюцинации, атомщик. Тебе пора в медотсек.

Гедимин мигнул. «Галлюцинации? Но они же были там, и они работали…»

— Эти вибриссы показывают то, что есть на самом деле. Эти препятствия, — он указал на свисающие с потолка тросы. — Они помогают ориентироваться. Если бы это были галлюцинации, они бы показывали всякую чушь.

Хольгер покачал головой.

— Ты просто запомнил эти препятствия, и мозг выдаёт их расположение, когда ты пытаешься их потрогать… своими вибриссами. Не все отделы выгорают одновременно, понимаешь?

Гедимин встряхнул головой. Следы от волокон, казалось, ещё остались на висках. Он хотел поднять руку и пощупать их, но вспомнил о Хольгере и остановился.

— Значит, ты думаешь…

— Техника безопасности, Гедимин, — вздохнул химик. — Техника безопасности. Ну как, больше у тебя нет… никаких лишних частей тела? Тогда попробуем полетать?

Сармат угрюмо кивнул.

— Взлёт ты уже видел. Повторяй за мной…

…Передачи от Кумалы не было и вечером. В последний раз Гедимин проверил почту, когда устроился в столовой рядом с Хольгером и Константином. Линкена не было. Айзек, пробегающий мимо, усмехнулся было и направился к пустому месту, но наткнулся на угрюмо-задумчивый взгляд Гедимина и резко развернулся в другую сторону. Сармат недоумённо мигнул и хотел встать и догнать его, но Константин толкнул его в бок — к столу приближался Ассархаддон.

— Научные проблемы не оставляют вас даже ночью? — едва заметно усмехнулся он, посмотрев на сарматов. Охранник, случайно заступивший ему дорогу, шарахнулся в сторону, и куратор сел и снова обвёл взглядом собравшихся.

— Линкен в Испытательном, — сказал Константин. Ассархаддон рассеянно кивнул. Его взгляд, скользивший по лицам сарматов, упорно возвращался к Гедимину.

— Сначала крылья, потом — бурильная установка… — куратор покачал головой. — Многообразное вещество этот ирренций, не так ли? Думаю, вы были рады узнать, что у нас появился доступный источник руды. Портал всё ещё стабилен — возможно, Исгельту удалось надёжно пресечь регенерацию мембраны. И, судя по последним отчётам с Кагета, мы — единственные претенденты на этот ирренций. База будет построена со дня на день. Это ваша заслуга, Гедимин Кет, и ваша, Хольгер Арктус. Маркус высоко оценит вашу работу.

Гедимин ошалело замигал. «Стабильный портал? На Кагете строят базу?» — его глаза вспыхнули жёлтым огнём. «Я знал, что Ассархаддон не пройдёт мимо. Но откуда он…»

— Вам понравился Кагет? — спросил, едва заметно улыбнувшись, куратор. — Кумала был сильно удивлён вашим интересом.

— Ты знаешь? — Гедимин заставил себя не отводить взгляд. Ассархаддон спокойно смотрел на него, и ничего, кроме дружелюбия, в его глазах не было.

— Это моя работа, Гедимин… И ещё я знаю, что вы нуждаетесь в помощи медиков. Не знаю, почему в моё отсутствие медотсек не забрал вас, но… это будет обсуждено, и выводы будут сделаны.

Последнюю фразу он проговорил, глядя в сторону, и Гедимин невольно поёжился.

— Не трогай их, — угрюмо сказал он. — И мне не нужна помощь медиков. Лучше отправь меня на Кагет. Авиаблоку я больше не нужен. Дай мне работу.

Ассархаддон кивнул.

— Никэс сообщил мне. Кагет — отличный землеподобный полигон для испытания новой техники. Авиаблок перебросит туда часть персонала… Но вами я рисковать не могу. Вы остаётесь на Луне. Очень скоро для вас найдётся новая работа. А пока вас поместят в автоклав на восстановление. Завтра утром Стивен отведёт вас туда. Это же касается Хольгера.

Сарматы переглянулись. Ассархаддон, приподняв ладонь на прощание, поднялся из-за стола.

— Стой! — вскинулся Гедимин. — Ты говоришь, на Кагете мы одни? А те, кто пробурил шахты?

Куратор едва заметно пожал плечами.

— Улетели, не оставив следов. Удивительная раса. Две сольвентные шахты, почва, уплотнённая гравитационной волной, и пара проложенных дорог, — больше ничего. Ни обёртки, ни окурка, ни отпечатка ступни. Нам ещё учиться и учиться скрытности. Не беспокойтесь, мы отслеживаем окрестности Кагета. От сигма-волн никто ещё не скрывался. Не бойтесь инопланетян, Гедимин. Вас они не найдут.

09 июня 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

До официального подъёма оставалось четверть часа. Гедимин сомкнул пластины брони и сошёл со стапеля, разводя руки в стороны, — обычная разминка при надевании скафандра. Он остановился посреди комнаты и тихонько поскрёб стену. Условный знак был замечен — Эллак заглянул в отсек.

«Войди,» — жестом попросил его Гедимин. Охранник кивнул и закрыл за собой дверь. Гедимин припечатал её защитным полем — у всех были дозиметры, и выброс сигма-квантов мог привлечь внимание.

«Сними шлем,» — попросил он Эллака. Тот подозрительно сощурился и нехотя прикоснулся к шее. Тяжёлый шлем экзоскелета откинулся назад.

«Скажешь, что почувствовал,» — Гедимин лёгким движением убрал пластины с висков и отключил все экраны «Седжена».

Щупальца взметнулись над плечами, дёрнув сармата назад, — сегодня они особенно хорошо ощущались. Он до боли сжал кулаки — так легко было взлететь, для этого даже не нужны были жесты. Взлететь, преодолеть притяжение Луны, оседлать один из спрингеров, идущих на Кагет… Гедимин стиснул зубы и медленно разжал кулаки. «Седжен» погас.

«Говорить?» — спросил удивлённый Эллак. «Ничего не было.»

Гедимин кивнул. «Ясно. Спасибо, что помог. Скоро смена.»

Эллак тихо хмыкнул. «Я не устал,» — сказал он. «Только скучно. Что ты включал? „Крылья“? Они хороши?»

— Очень, — вслух ответил Гедимин, прижимая кулак к груди. — Когда их пустят в серию, о реактивных двигателях забудут навсегда.

Эллак недоверчиво ухмыльнулся. «Тихо, учёный,» — жестами сказал он. «Выпусти меня. Скоро подъём.»

15 июня 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

Крышка автоклава открылась с лёгким щелчком. Гедимин, с закрытыми глазами лежащий на дне, вяло удивился — он не должен был ничего слышать под наушниками, защищающими от Би-плазмы на дне контейнера. Только теперь он заметил, что жидкость уже не покрывает кожу, и что в автоклаве с каждой секундой становится холоднее.

— Очнулся, — довольно кивнул медик, заглянувший в контейнер. — Пятнадцать минут на сборы. Пойдёшь с нами.

— Куда? — спросил Гедимин, медленно приподнимаясь на локте. Датчики и катетеры с его тела успели убрать, их следы на коже быстро разглаживались.

— В центральный зал. Маркус выступит с речью, — ответил медик, отходя от ёмкости. По отсеку разносились приглушённые голоса — все, кто был здесь, деловито куда-то собирались. Гедимин услышал, как сдвигается ещё одна крышка, и поспешно вылез из автоклава, — медики разбудили Хольгера, и, возможно, ему была нужна помощь.

Хольгер выбрался быстро и выглядел бодрым. Хлопнув Гедимина по плечу, он огляделся в поисках скафандра, облегчённо вздохнул, найдя его, и усмехнулся.

— Атомщик, ты это слышал? Маркус скажет нам речь. Даже на Луне ты от него не укроешься!

— Ты сегодня за Кенена? — недовольно сощурился Гедимин — нелепая шутка была из арсенала учётчика, Хольгеру такие поддёвки были несвойственны.

— Вы оденетесь или так пойдёте? — спросил, обернувшись, сердитый медик. — Десять минут до выхода!

Гедимин застегнул на груди комбинезон и, подойдя к стапелю, лёг в привычную броню. «Поднимать больных из-за какой-то речи?» — запоздало удивился он. «Что это с ними?»

Снаружи, в коридорах, горела непривычная красноватая подсветка. Гедимин встревожился было, но сирены молчали, и передатчик не загорался, — на аварию было непохоже. Хольгер, приостановившись посреди толпы, коснулся его ладони, и сармат, вздрогнув, посмотрел на него.

— Сегодня пятнадцатое, — беззвучно шевеля губами, сказал химик. — День траура.

Сармат мигнул. «Да, точно. Совсем заспался в медотсеке…» Он огляделся по сторонам — вместе с ним к центральному залу сходились медики, санитары, местные техники, охрана и немногочисленные «ходячие» пациенты из разных блоков.

— Никто не на работе, — удивлённо прошептал он. — Интересно, во всех блоках так?

Медотсеки и экспериментальный Биоблок примыкали к центральному залу с разных сторон, и когда ворота для медиков открылись, большая часть мест уже была занята. Гедимин шагнул влево, уступая дорогу основному потоку, и окинул удивлённым взглядом зал.

Это было огромное помещение — ненамного меньше стадиона в Ураниум-Сити, гигантская воронка, сверху донизу изрезанная широкими ступенями. На них стояли скамьи, удобные для обычных сарматов и слишком большие для филков, — но, так или иначе, все, кто входил, находили себе место. На дне воронки стоял голографический проектор. Он уже был включен и демонстрировал сарматам объёмную карту Солнечной Системы. Гедимин сел на ближайшую скамью, убедился, что Хольгер рядом, и его не придавили, и начал пересчитывать спутники планет-гигантов. Он не успел добраться до Нептуна, как карта погасла, и перед сарматами встала десятиметровая фигура в чёрно-красном комбинезоне.

— Tza atesqa! — Маркус Хойд, уже не скрываясь, поднял руку в традиционном жесте. — Приветствую вас, мои собратья и соратники. Вы, те, кто слышит меня сейчас, на тайных базах за пределами Земли, — вы готовитесь к решающей битве за нашу свободу. От вас зависит, останемся ли мы навсегда рабами ничтожных приматов или воссияем среди звёзд, как великая цивилизация Eatesqa. Наши собратья, запертые в резервациях, порабощённые землянами, ждут нашей помощи. Не медлите! Очень скоро прозвучит последний сигнал, и начнётся война — та, которой мы все так долго ждали. Скоро Земля падёт. Tza atesqa!

— Zaa ateske! — громыхнуло со всех сторон. Гедимин ошалело замигал, но вовремя заметил, что встали и резко подняли руку только охранники, — медики и немногочисленные рабочие из других отсеков отнеслись к словам Маркуса равнодушно, многие не двинулись с места. «Никто не любит политинформации,» — заключил про себя Гедимин; он, пользуясь тем, что сидел на самом последнем ряду, даже не стал поднимать руку.

— Ну и что мы теперь будем делать? — спросил Хольгер, стоя на платформе перед транспортным туннелем. Сарматы неспешно расходились по базе; Маркус объявил официальный выходной, и на рабочих местах остались немногие. У Гедимина и Хольгера тем более не было никакой работы — медики закрыли отсек и отправили их прогуляться.

— Гуальтари, скорее всего, отдыхает, — рассуждал вслух ремонтник. — Зал мы не откроем. Пойду в реакторный отсек. Там всегда дежурят.

Хольгер мигнул.

— Странное место для отдыха, атомщик.

— Предлагай, — пожал плечами Гедимин, вспомнив, что в реакторном отсеке его навряд ли ждут — а значит, могут и не пустить; он давно не проверял свой пропуск.

— В экзотариум, наверное, уже привезли образцы с Кагета, — сказал Хольгер, глядя на табличку с обозначением Биоблока. — Я бы съездил посмотреть.

Гедимин усмехнулся и кивнул. «Да, образцы с Кагета… Наверное, для них вырыли ещё один отсек. Или даже несколько.»

…Сегодня в экзотариуме они были не одни — ещё несколько сарматов в разной спецодежде бродили по отсекам, разглядывая животных. Миновав отсеки Солнечной Системы, Гедимин и Хольгер вышли к Ириену. Зелёных Пожирателей в этот день никто не тревожил, и двери были закрыты — но Гедимин прошёл беспрепятственно, а внутри — остановился на пороге. За толстой рилкаровой стеной вольера виднелся знакомый силуэт в скафандре со странным орнаментом. Вокруг — у вольера, на смотровой галерее, у двери — неподвижно стояли охранники в тяжёлых экзоскелетах. Они проводили пришельцев холодными немигающими взглядами, но не двинулись с места.

— Ассархаддон, — удивлённо мигнул Хольгер. — Что он там делает?

Из-под потолка послышался тихий смешок.

— Кормлю животных, Хольгер Арктус. Интересное занятие. Можете присоединиться ко мне, если есть желание. Охрана вас проводит.

«Кормить Зелёных Пожирателей⁈» — Гедимин мигнул. Двое охранников отвернулись от вольера и вопросительно посмотрели на него. Сармат поспешно закивал.

Их провели под вольером, через узкий коридор; охранники остались снаружи, Гедимин и Хольгер прошли дальше, в шлюзовую камеру, на двери которой горело предупреждение о радиационной и химической опасности. Гедимин опустил на глаза тёмный щиток, покосился на Хольгера и его датчики герметичности и вошёл первым.

Дезинфекция продолжалась пять минут — сперва подавался горячий хлор, потом его откачали вместе с остатками воздуха, и включился источник нейтронов. Только после этого сармат смог выйти на серый каменистый грунт Ириена.

— С высадкой, — хмыкнул в наушниках Ассархаддон. — Изучаете новую планету?

Гедимин, уставившийся на серые искры в кусках камня, нехотя оторвался от их изучения и посмотрел на куратора. Тот стоял у стены и держал на ладони россыпь металлических обломков. Вокруг ползали огромные многоножки. Одна из них ощупывала усиками ноги сармата, другая уже освоилась и подняла половину туловища вверх, чтобы дотянуться челюстями до его ладони. Ассархаддон подставил руку, и две пары ножек уцепились за неё. Зелёный Пожиратель выдвинул челюсти и опустил голову на ладонь сармата. Должно быть, металл захрустел, но Гедимин ничего не услышал — скафандр был надёжно изолирован от окружающего мира, воздух Ириена — и передаваемые им звуковые волны — внутрь не проникали.

— Они ручные? — послышался в наушниках удивлённый голос Хольгера. Сармат прошел камеру дезинфекции и теперь разглядывал животных. Все они так или иначе реагировали на появление чужаков — даже те, кто до сих пор лежал неподвижно, приподнялись и расправили усики. Их круглые блестящие глаза не имели зрачков, и Гедимин не мог понять, куда они смотрят и что при этом видят.

— Не до такой степени, как кошки, собаки или коровы наших друзей-приматов, — отозвался Ассархаддон, — но они приносят нам пользу, и они не против взять пищу из рук. Кажется, вы их заинтересовали. Можете покормить их.

Он покосился на открытый контейнер, висящий на поясе. Гедимин запустил туда руку и вынул несколько деталей, хрупких от долгого облучения, — одна из них даже раскололась в его пальцах, и часть упала на землю. Оживившийся Пожиратель накрыл её раньше, чем Гедимин успел за ней наклониться, и высоко вытянул задрожавшие усики. Сармат опустился на корточки и протянул ему обломки. Существо приподняло голову, ощупало руку Гедимина усиками от локтя к пальцам и положило «морду» ему на ладонь. Крючковатые челюсти несколько раз задели перчатку, и Гедимин мог оценить их силу, — он бы не рискнул кормить Пожирателей без скафандра.

— Очень хорошо, — Ассархаддон одобрительно посмотрел на сармата с высоты своего роста — он не присаживался, с интересом наблюдая, как многоножки вытягиваются в половину длины, пытаясь достать его ладонь. — А вы, Хольгер?

— Я не так люблю многоножек, — отозвался химик. — Вообще мы думали, что вы сейчас в отсеке Кагета, с новыми животными.

— А, вот зачем вы пришли, — сказал Ассархаддон. — Нет, отсек ещё не вполне готов. Животные должны привыкнуть к новому месту. Но вы правы, что интересуетесь кагетской фауной. Редкое многообразие видов…

Зелёный Пожиратель снова «обнюхал» руку Гедимина и, не найдя ничего радиоактивного, отполз назад и опустил голову к земле. Сармат несколько секунд смотрел на него, а потом взял ещё один обломок из контейнера Ассархаддона и выпрямился, подняв кусочек металла на вытянутой руке. В наушниках послышался смех.

— Дрессировка беспозвоночных? У вас возникают странные идеи, Гедимин!

Он отстегнул опустевший контейнер и бросил его наземь. Ближайшие Пожиратели оживились и начали ощупывать ящик, запачканный радиоактивной пылью. Один из них погрыз край, заляпав контейнер тягучей «слюной».

— Чистейший флоний, — Ассархаддон, подняв контейнер, рассматривал плевок. — Даже жаль выбрасывать, но…

Размахнувшись, он кинул ящик в скопление многоножек.

Что-то прикоснулось к лицу Гедимина, частично заслонив лицевой щиток, и сармат удивлённо мигнул — на нём, опираясь последней парой ножек на ступню, а всеми остальными вцепившись в неровности скафандра, висел Зелёный Пожиратель. Он уже перекинул переднюю часть тела на плечо сармата и теперь втаскивал последующие сегменты, завиваясь спиралью вокруг вытянутой руки. Вот хвостовая часть осталась без опоры, ещё один рывок — и челюсти Пожирателя сомкнулись на кулаке Гедимина.

Давление было сильным, даже болезненным, — многоножка сжала пластины брони, вдавив их в палец. Сармат приоткрыл ладонь, позволив Пожирателю взять радиоактивный обломок.

— Гедимин, ты цел? — встревоженно спросил Хольгер. Он держал Пожирателя за хвостовой сегмент, свисающий с руки сармата, но существо никак не реагировало на слабые подёргивания.

— Не трогайте его, — сказал Ассархаддон. — Гедимин, разожмите ладонь. Пусть он убедится, что больше ничего не осталось. Вот так…

Пожиратель, расслабив тело, шмякнулся под ноги сарматам и, не успели они и мигнуть, встал на ножки и резво пополз к сородичам. Гедимин неуверенно усмехнулся.

— Животное-дезактиватор…

— Скорее, животное-дозиметр, — сказал Ассархаддон, отряхивая руки. — Великолепная чувствительность. Они реагируют на перепады фона в считанные микрорентгены и вскрывают стальные контейнеры, если положить туда миллиграмм радиоактивного вещества. Биоблок даже предлагал использовать их как детекторы утечек в реакторных отсеках. Если бы не их смертельный яд…

Он с сожалением покачал головой и жестом позвал сарматов на выход.

Уже у входа в шлюзовую камеру Гедимин оглянулся. Он ожидал, что Пожиратели, убедившись, что у чужаков нет ничего радиоактивного, забудут об их существовании. Но многоножки, развернувшись в их сторону, продолжали шевелить усиками, и выросты на их теле слабо поблескивали, будто перемигиваясь.

— Вас заинтересовали flonesh? — с лёгким удивлением спросил Ассархаддон, когда сарматы вышли из шлюза, и их скафандры были очищены и от возможных инопланетных бактерий, и от радиоактивной пыли.

— Они странные, — сказал Гедимин, оглянувшись на вольер. — Умеют координировать действия. Их интеллект проверяли?

Ассархаддон весело хмыкнул.

— Подозреваете их в разумности? Многие животные успешно взаимодействуют. Тесты — стандартные тесты для беспозвоночных — конечно, были проведены. Ничего неожиданного, Гедимин. Это просто животные.

Двое сарматов возвращались обратно через отсеки Энцелада и Венеры. Глядя на проносящиеся мимо обзорных окон тени, Гедимин вспоминал немигающие взгляды многоглазых Пожирателей и странную дрожь их усиков. «Они излучают омикрон,» — думал он. «Зеленоватое свечение… Да, так и есть. Значит, должна быть и сигма. Интересно, если войти к ним и убрать пластины, что-нибудь почувствуешь?»