Оборона дурацкого замка. Том 1. Том 2

Глава 1

Демон вышел из молочно-белого марева легкой, пружинистой походкой. Тяжелый, выматывающий бой с лучшим мечником среди всего их призыва почти не сказался на нем. Лишь несколько поверхностных ран алели на темно-багровой, с фиолетовым отливом кожи.

Голову этого самого мечника монстр уже держал у себя в лапах. Потеки крови на пожелтевшей коже, пустые бельма, что пялились в пространство, кусок позвоночника, выглядывающий из-под оторванной шеи.

Демон поднял трофей за толстую черную косу, которой небрежно помахивал. Клыкасто оскалился в тон распахнутому в безмолвном крике рту человеческой головы, обвел взглядом поле боя, ближайшие к нему фигуры изнуренного Камея, полумертвого Ваня и его, Стаса. Мелкого, безоружного мальчишку рядом со слишком большим для себя копьем.

— Ка… как такое возможно?! — Прохрипел бывший бандит, неверящим взглядом пялясь на оторванную голову мечника, — Да Юлвей один мог порезать весь наш отряд и еще на закуску оставить! — Прошептал он засохшими губами.

"Вряд ли. Количество имеет значение. В схватке один против всех он бы разменял свою жизнь на двоих-троих от силы. На нашем этапе культивация не слишком превосходит опытного, тренированного человека", — Бесстрастно отметил попаданец, — "Однако он был лучшим среди нас, даже включая десятника. Факт".

После появления демона в Стасе что-то сломалось внутри. Не осталось ни надежды, ни тоски, ни страха. Только глухое раздражение пополам с тяжестью от усталых мышц. "Хоть бы это поскорее закончилось" — единственное осмысленное чувство в его сознании.

— Копья наизготовку! Мы еще можем победить! — Раздался откуда-то слева голос Акургаля. Вскоре показался и сам десятник. Раненый, тяжело дышащий, подволакивающий ногу мужчина с залитой кровью лысиной. В его облике не имелось ничего героического, однако и Вань со сломанной рукой, и полумертвый от усталости Камей моментально приободрились, выставили вперед свое оружие, принялись обходить врага с разных сторон.

Поднял копье и сам Стас-Саргон. В победу он уже не верил, но хотя бы продать свои жизни подороже у них могло получиться. Ведь могло же?

Демон не стал мешать их приготовлениям. Спокойно дождался, когда люди окружат его с трех сторон, глухо, предвкушающе заворчал, от чего его грудная клетка налилась фиолетовым огнем, словно вместо сердца внутри у твари светился горн. А затем монстр пошел в атаку.

Он не стал ждать начала атаки солдат. Нет, демон напал сам.

Сжатая в лапе коса Юлвея раскручивается на манер кистеня, и голова сильнейшего мечника их призыва с размаху врезается в темя десятника. Мертвая плоть лопается, не выдерживает удара, но и сам Акургаль падает как подкошенный. Не успевший парировать атаку цзянь падает из обмякшей ладони, на какую-то долю секунды обгоняет рухнувшее тело своего владельца.

Демон не останавливается. Остальные солдаты вокруг него еще даже не успели понять и принять факт смерти десятника, как их враг уже оказывается рядом с Ванем. Монстр с размаху прыгает своими ногами на стопы пожилого защитника, а затем когтистыми лапами вцепляется в руки солдата, рывком задирает их вверх.

Воин застонал от боли, безвольно забился в цепкой хватке чудовища, когда тот своими пальцами раздавил его уцелевшее запястье. Вань извивался как червяк, между взятыми в тиски руками и раздавленными тяжестью ступнями, но никак не мог отбросить от себя такую тяжесть.

Впрочем, демон слишком увлекся. Ни Стас, ни Камей не успели среагировать на гибель десятника, однако своего соратника они прошляпить не могли. Сразу два копья с небольшой задержкой повернулись к широкой спине твари, а затем разом устремились под его лопатки.

— Не может быть… — Попаданец расширенными глазами смотрел на кожу демона, которого они только что атаковали. Две маленькие, поверхностные царапины — вот и все, чего они сумели добиться. В последний момент их противник будничным жестом свел лопатки вместе, будто просто хотел их почесать. Копейные жала соскользнули с его тела, словно со стального листа. Лишь слегка царапнули кожу.

— А-А-А-А, — Заорал пожилой сказитель, перекрыв даже чудовищный треск ломающихся костей и рвущихся сухожилий.

Его лицо налилось кровью и перекосилось так, что узнать в нем человека стало невозможно. Бельма закатившихся глаз, искаженные болью черты, вдобавок усугубленные морщинами, хлопья розовой пены изо рта на клочковатой бороде…

Демон высокомерно оскалился двум оставшимся в живых защитникам. Помахал лапой с оторванными руки третьего бойца. Не в качестве жеста, просто прикидывал, съесть их или бросить.

Самое интересное для себя монстр уже выяснил. Он решил проверить на практике, что будет, если человека взять за руки-за ноги и поиграть в перетягивание каната. В итоге, первыми оторвались именно руки. Только вот что теперь с ними делать?

Камей заорал так, что у Стаса рядом чуть не заложило уши. И откуда только силы взялись? Бывший бандит перехватил копье за середину древка по-бычьи наклонил корпус вперед и побежал на врага. Саргону не оставалось ничего другого, кроме как поддержать инициативу товарища. Однако он заметил, что демон больше всего любит собственную инициативу. И угадал его следующий шаг.

Враг недоуменно фыркнул, когда мелкий защитник повернулся к нему лицом. Вот только сделать демон уже ничего не успевал, да и не хотел. Зачем останавливать свой стремительный маневр, даже если противник его раскусил? При настолько большой разнице в физической мощи одного с другим?

"Ха! Накося выкуси. Размер все же имеет значение!" — Натужно улыбнулся Стас. Он все же сумел перехитрить противника с интеллектом ниже любого человеческого дауна. Большое достижение, безо всяких шуток. Потому что силу, скорость и боевой опыт противника никто не отменял.

Попаданец сделал три простые вещи. Повернулся на левую сторону, с которой очень быстрому противнику было бы удобнее всего напасть на самого Стаса. Повернул вместе с корпусом и тяжелое, строевое копье погибшего десятника. А третьим, последним штрихом он упер его в небольшой зазор между дебелыми каменными плитами, которыми выстлали внутренний двор.

Демон насадился на оружие почти до середины древка. Причем правой стороной, прямо тем местом, где у человека находится находится печень. Но даже так, рана не выглядела ни смертельной, ни даже большой. Однако это, определенно, был успех. Стас даже испытал мимолетное чувство гордости. Мимолетное потому, что монстр отплатил ему той же монетой.

Враг резко рванул тело в сторону, копейное древко с недовольным стуком выскочило из паза, после чего тварь незамедлительно перехватила его за центр, сломала и вытащила из раны обе половинки оружия попаданца. Весь этот маневр совершался одновременно с брызжущим от ярости Камеем, который развернулся в нужную сторону, как бык на корриде.

Бывший бандит почти достал врага, однако тот, вытаскивая копье из паза, одновременно и уклонился от выпада гарнизонного новобранца. Не успел человек в третий раз развернуться к своему противнику, как демон уже вытащил и разломал ранившее его копье, а затем коротко, без замаха, воткнул его в голову бегущему Камею. Четким, выверенным, но совершенно не эмоциональным движением. Точно также дед Стаса втыкал черенок в почву на своей даче.

Копейный "черенок" воткнулся не хуже. Обломок деревяшки вошел солдату в висок, пробил голову насквозь, и вышел где-то в районе челюсти. Бывший бандит моментально рухнул на залитые кровью плиты. Его копье лишь безвредно ударило по коленям чудовища.

Демон тоже не обратил особого внимания на свою последнюю жертву. Сразу после убийства, он небрежным движением метнул вторую часть копья Стаса. Ту, на которой оставалось острие.

Измазанный кровью кусок плохонького железа с обломком деревянной рукояти пронзил живот попаданца ровно в том же месте, что и его атака — тело демона. Тот бросал свой снаряд лениво и без замаха, но щуплое тельце Саргона все равно швырнуло на равнодушные плиты внутреннего двора.

Во рту быстро образовался металлический привкус, пришлось сплевывать. Один раз, а потом второй, третий… Стало не хватать воздуха, появились хрипы, а туман вокруг вдруг сгустился, прыгнул в глаза, мешая рассмотреть все, что дальше собственной руки...

Станислав Кречетов стонал и трясся от боли на мостовой мелкого, никому не нужного форта в забытом всеми Богами месте. Он едва заметно шевелил конечностями, словно бабочка, пришпиленная булавкой, пытался царапать немеющими пальцами древко, втиснуть в сжатые легкие хотя бы немного кислорода и изо всех сил распахивал глаза, но больше ничего в них не видел.

Он не заметил, как демон подошел к его телу и поднял багрово-фиолетовую ступню. Не заметил, как у монстра появился новый противник. Не заметил, как статный воин Императора в короткой, но яростной схватке побеждает демона-культиватора и походя закрывает глаза всем трем трупам, включая самого Саргона.

Он не видит этого, потому что больше не может.

Стас умер от потери крови, лишь на пару секунд пережив своего убийцу.

* * *

Это было скалистое, покрытое снегом и блеклой травой плато. Неуютный, суровый край, безжалостный к своим немногочисленным обитателям. Сверху нависало мрачное северное небо, холодный, пронизывающий ветер выдувал последнее тепло из продрогшей почвы, а блеклое солнце то и дело норовило спрятаться за клочьями облаков.

Но даже в таком негостеприимном месте человек сумел оставить свой след, привнести частичку цивилизации в монотонный пейзаж. Длинная и широкая дорога, сложенная из булыжников, делила обширное плато на две части, а в конце тракта, аккурат на выходе из долины, притулился старый, скособоченный форт. Зияющие прорехами стены из осыпающегося камня, сколоченные кое-как строения, широкий плац перед единственным двухэтажным зданием. И больше сотни людей, неловко мнущихся перед дюжиной закованных в латы воинов.

— Это ваш последний шанс доказать свое право на жизнь! — Надрывался один из офицеров — косматый, усыпанный шрамами от оспы здоровяк. Когда он кричал, его усы начинали топорщиться в разные стороны, придавая ему сходство не то с тигром, не то с валадским драконом.

— Слушайте меня внимательно, отбросы! Вы — никто. Очередная рвань, проданная за долги доблестной армии Императора. Забудьте, кем вы были до этого! Забудьте тех, кто остался там, на другой стороне гор. Сейчас ваша задача — отражать нападения демонов до тех пор, пока наш милосердный правитель не пришлет очередных смертников для этого места. Год! Ровно столько вам нужно будет держать оборону.

Те, чье сердце окраситься в пурпур — пройдут дальше! Те, чье сердце затвердеет обсидианом — пройдут дальше. Те, кто снискает себе славу, откроет в себе воинский или иной талант — пройдут дальше. Вы слышали, сукины дети?! — Заревел он, заставив вздрогнуть как своих товарищей, так и испуганных, замерзших людей перед ним.

— Остальные сдохнут, клянусь милосердной Гуань Инь! И лучше бы им сдохнуть в пасти очередного ублюдка из Желтого Источника, чем остаться через месяц тем же куском говна, что и сейчас. Десятники! Шаг из строя! — Снова заорал он, и из кое-как сбитой в несколько линий толпы торопливо выбежало девять человек.

Хоть они и оставались теми же самыми должниками, что и остальная сотня, однако одеждой и выражением лиц заметно отличались от основной массы. Все девять человек являлись крупными, хорошо развитыми мужчинами лет по тридцать-сорок, тогда как среди собранных на площади людей хватало и подростков, и пожилых людей, и откровенных хлюпиков.

Все девять стоящих перед строем командиров имели угрюмые лица, а также заживающие раны на лице и конечностях. И взгляд у них был одинаковый: мрачная обреченность людей, снова отправленных в пекло пополам с решимостью это пекло пройти.

Отличия от остальных имелись и в благосостоянии: каждый десятник, помимо холщовой рубахи и штанов, носил теплые накидки из грубой шерсти, сапоги из настоящей кожи, даже воинский пояс, правда пустой и потрепанный. Не густо по меркам мирной жизни, но основная масса собранных на плацу людей и вовсе имела лишь штаны, рубаху да плетеные сапоги или вовсе обмотанные на ногах куски ткани.

— Слушай мою команду! Разбиться на отряды, заселить казармы согласно порядковым номерам и до заката встать на довольствие у господина распорядителя. Каждому дармоеду положен общий на отряд котел, одеяло, две меры риса, а также любая съедобная дрянь, которая не успела сгнить в повозке. Оружие вам выдадут завтра, сразу после присяги. Р-разойдись!

Толпа растерянно зашумела.

— Молчать! — Подал голос один из спутников косматого командира — высокий, даже скорее длинный воин с узкими восточными усиками и болезненным, желтым лицом. Его голос не шел ни в какое сравнение с командным рыком начальника, однако толпа испуганно затихла.

— Все инструкции я уже дал вашим десятникам. После заселения в бараки вам объяснят, как и от кого вы будете защищать нашу незыблемую твердыню, — Все-таки счел нужным дополнить свои слова военачальник, — Всё, свободны. Баланда сама себя не приготовит.

Закончив свою речь, командующий шумно втянул воздух в легкие, а потом смачно сплюнул, едва не зацепив сапоги своего подчиненного. Тот не повел и бровью, все также безмолвно стоя перед дрожащими от холода и страха людьми.

Однако молодому воину снова пришлось прикрикнуть на новобранцев, прежде чем десятники засуетились, пинками и подзатыльниками разбивая толпу на девять отрядов. Засуетился и Станислав, на ходу прикидывая, куда ему лучше приткнуться. На первый взгляд, условия казались одинаковы для всех, но именно что на первый взгляд.

Он выглядел простым тринадцатилетним мальчишкой — худым, нескладным, с мягкими, но какими-то птичьими чертами лица и быстрым взглядом редких здесь голубых глаз. Разумеется, никто из мужчин-десятников не остался в восторге от такого соратника. Пару раз его турнули, один из бородачей грубо толкнул парня в снег, так что Стасу ничего не оставалось, кроме как прибиться к сборищу отщепенцев, которыми побрезговали все остальные.

Самые слабые элементы отсеялись быстро, самые сильные тоже — десятники тянули одеяло на себя. Поэтому, пока остальная масса валандалась из стороны в сторону, немногие "счастливчики" убивали время… Нет, не знакомясь со своими сокомандниками. На это их уже не хватило. Отнюдь, все мужики, и стар и млад, пялились на другой конец плаца. Там, где две суровые тетки строили два десятка женщин.

Они выглядели еще более неприглядно, чем основная масса сильного пола. Сгорбленные, замызганные, с грубыми от работы руками, рано постаревшими лицами, лоснящимися от жира волосами. С точки зрения жителя двадцать первого века, избалованного ухоженными красотками (хотя бы и на экранах да в интернете) подобный вид преступниц вызывал отвращение.

По сути, от мужчин сосланных женщин отличали разве что длинные волосы, да небольшие округлости, к тому же почти полностью скрытые мешковатой одеждой. Поэтому взгляд Стаса, в отличие от горящих взоров взрослых людей вокруг, лишь лениво блуждал по серым фигуркам. Блуждал, пока не наткнулся на Неё.

Он и сам не мог понять, что такого привлекательного было в чумазой аборигенке примерно его возраста. Лица на таком расстоянии толком не разглядеть, даже без слоя грязи на нем, фигуры никакой еще нет, и, судя по более взрослым представительницам местного этноса, и не предвидится. Глаза…

Да, наверное, они. Яркие, бутылочно-зеленого цвета. Они горели двумя светлячками на смазанном силуэте лица. А еще — осанка, манера держаться и упрямство, которое источал вся ее маленькая фигурка. "Я выживу, я выберусь отсюда!" — Говорил окружающим вздетый вверх подбородок. Она выделялась даже на фоне гигантских, усыпанных снегом гор вдалеке.

Единственный наполненный жизнью человек среди высушенных полутрупов с глазами дохлой рыбы.

"Эх, оказаться бы с ней в одном отряде. А еще лучше — среди таких как она, а не арестантов, сосланных туда, где волки срать боятся. Ну вот какого черта меня не занесло в местечко поприличнее?!" — Свернули мысли Стаса в иное русло, пока незнакомая девушка покидала плац в хвосте женской колонны.

"Хотя бы в тело аристократа, можно даже из тех, кто победнее. Черт, я согласен даже на торгаша или ремесленника. Дернуло же меня запустить ту игру! Максимальная реалистичность-максимальная реалистичность", — Передразнил бывший двадцатидвухлетний грузчик сам себя, — "На, любуйся на свою реалистичность, пока все яйца не отморозишь".

Станислав оглядел доставшихся ему спутников. Те также мрачно посмотрели на него в ответ. Трое подростков, один из которых казался его ровесником, а двое других выглядели лет на пятнадцать, хмурый мужик без двух пальцев на левой руке, пара доходяг с чистыми, без следов мозолей, ладонями, молодой парниша с ожогом на пол лица и пустым взглядом да крепкий, плешивый старик.

Всего десять человек. Учитывая, что отряды в форте официально именовались десятком, это звучало логично. Вот только у остальных командиров набиралась минимум дюжина. А самый свирепый на вид мужик и вовсе забрал к себе около трех дюжин.

"Какого, спрашивается, хрена?!" — Возмущенно подумал Стас, но вслух бухтеть побоялся. Вместо этого остановил взгляд на их собственном лидере.

Десятник выглядел под стать выбранному отряду — единственный из девяти мужчин, кто не выделялся ни мышцами, ни высоким ростом. Он оказался лишь на пару сантиметров выше самого Станислава, худ, а также комично плешив, с неровными клочками волос вокруг лысины. Потрепанная одежда (ворох тряпок без особой системы) придавала ему сходство с попом-пропойцей из чеховских рассказов.

Ходил десятник слегка сутулясь, а на его совершенно непримечательном лице отражалась лишь скука и покорность. Разве что узкие опухшие глаза цепко оглядывали каждого из доставшихся ему людей, да двигался он профессионально: мягко и бесшумно.

"Может, он просто не хочет привлекать к себе внимание? Вот и прикинулся поленом", — Со вздохом подумал Стас. Только эта мысль и вселяла в пришельца из другого мира хоть какую-то надежду.

Представиться друг другу членам отряда не дали, как и возмутиться таким распределением. Остальные десятники быстро погнали народ в сторону дюжины ветхих построек у западной стены, так что несчастному попаданцу не оставалось ничего, кроме как брести вслед за остальными, стараясь попадать в шаг и не наступить на пятки впереди идущему.

Холодная осенняя погода снижала и без того плохое настроение, превращала его чуть ли не в похоронное. Унылый пейзаж вокруг тоже не являлся усладой для глаз: за пределами форта угрюмой громадой высились скалы, за воротами ветвилась мощеная на римский манер дорога, росла чахлая, однообразная растительность.

Все это напоминало Стасу Исландию, в которую его как-то брал отец. Тот же марсианский пейзаж, суровая природа, жестокий ветер двадцать четыре часа в сутки. Благо хоть стены их "твердыни" неплохо защищали от последнего, иначе весь личный состав слег бы уже через неделю, в таких-то обносках.

Их барак оказался самым крайним среди ряда однообразных строений. Маленький, весь какой-то потрепанный и залатанный, он выделялся своим затрапезным видом даже среди остальных казарм. Там имелось всего одно длинное, как скандинавские дома викингов, помещение, которое едва ли мог обогреть небольшой очаг в центре.

Узкие, кое-как сколоченные койки подозрительно походили на нары, а из всего постельного белья в наличии имелся разве что набитый травой матрас да дырявые одеяла, кучей сваленные в углу помещения. Никакие тумбочки или вешалки неизвестными строителями не предусматривались: одна стойка для оружия на всю казарму, несколько длинных, наспех сколоченных столов для приема пищи, да такие же скамейки рядом с ними в левом крыле казармы — вот и вся доступная мебель.

— У вас есть время, пока снаряжаются остальные отряды, — Объявил им десятник, стоя в холодном, продуваемом изо всех щелей помещении, — Можете пока занять места и познакомиться друг с другом. Потом я расскажу о традициях нашего славного форта и правилах Денежной Жабы.

Последнюю фразу он произнес безо всякого сарказма скучным, чиновничьим голосом, чем подавил улыбки на корню. Мужчина пару секунд помолчал, мрачно оглядел хлопающих себя по плечам новобранцев, а затем отвернулся и молча вышел наружу.

Парню очень не понравилось выражение его лица: десятник смотрел на всю их ватагу как на смертельно больных людей, за которыми, вдобавок, ему предстоит выносить дерьмо.

— Зашибись, — Недовольно проворчал один из подростков, — То есть мы еще и последними все получать будем. Еще выдадут вместо нормальной обувки кусок лыка, и сам вяжи себе сандали.

— Ага, отдадут всякий хлам, а потом воюй с ним, — Поддержал его другой паренек, — Еще и в морду плюнут.

— Это если нам вообще хоть что-нибудь останется, — Тяжко вздохнул один из белоручек. Его товарищ рассеяно посмотрел на приятеля, и что-то тихо добавил. Это не понравилось другим членам отряда, так что доходягам тут же объяснили всю их неправоту.

Молчавший до сих пор юноша вскинул голову и горячо сказал, что такого не будет, милосердный Император не допустит, чтобы его подданные шли в бой с пустыми руками. Его ровесник возразил, что Император допустил разваливающиеся бараки и паршивую одежду.

Разгорелась дискуссия, в которую Станислав уже не вслушивался. Он немного потоптался в дверях, не зная куда приткнуться, но потом задумался о чем-то своем, и, увлекшись, принялся ходить из стороны в сторону. Так он и бродил по небольшому помещению да время от времени заторможено озирался. Попаданец думал о себе, о новом окружении, о скорой смерти. Этот мир, такой страшный и такой реалистичный, до сих пор казался ему просто кошмаром. Однако, сколько бы он не щипал себя за руку, новая реальность исчезать не спешила.

Станислав Кречетов был обычным двадцатидвухлетним лоботрясом со средним образованием и квартирой, которые он сдавал посуточно. Дохода не особо хватало даже на его скромные хотелки, так что парень подрабатывал грузчиком на складе. Начальство так ценило неамбициозного, но старательного работника без запоев, что выделило ему каморку на рабочем месте. Правда, сторожу она тоже досталась, не смотря на все его загулы, но парень не жаловался.

А вот что он делал, так это целыми днями играл, читал, распивал пиво с приятелями да смотрел сериалы. Работа была непыльной, заканчивалась уже в два часа дня, так что свободного времени у него оказалось много. Иногда Стас со скуки даже заходил в блоги к ученым или политикам, в надежде поговорить на действительно серьезные темы, но в целом молодой человек в свои двадцать два оставался таким же незрелым и инфантильным, как и в пятнадцать или восемнадцать.

Все изменилось после покупки одной популярной стратегии с полным погружением. Игра сулила полный реализма мир, орды чудовищ и варваров, а также достойную политическую симуляцию, в духе Europa Universalis или серии Total War.

Вот только единственное, что получил Стас после запуска нейрошлема — это перепад напряжения, и, как следствие, выжженный мозг. Он до сих пор не понимал, почему просто не умер, не прекратил навсегда свое нехитрое существование. Тем не менее, после мгновенной смерти юный прожигатель жизни, вместо забвения, обнаружил себя сгустком эктоплазмы, а перед глазами стояла надпись синим "системным" шрифтом:

"Поздравляем! В результате несчастного случая вы получили доступ к герменевтике виртуальности. Теперь в вашей следующей жизни появится элемент игровой системы".

Отказаться (-)

Выбирать долго не пришлось: воля к жизни, а также жажда приключений и честолюбивые мечты сделали свое дело. Погибший грузчик потянулся бесплотной рукой к горящей зеленым кнопке.

— Что ты делаешь, пацан? — Грубо окликнул его мужчина без двух пальцев, — Пошел вон оттуда!

Стас всего лишь оперся на одну из шконок, пока вспоминал свои злоключения. Вот только его отсутствующий вид очень не понравился новобранцу. А может он просто хотел выместить свое раздражение на ком-нибудь попроще. Кречетов не знал.

Он хотел уже огрызнуться, но моментально осекся, стоило ему прямо посмотреть на обидчика. Мужик смотрел на него долгим, немигающим взглядом и скрипел зубами. Кулаки сжаты, на бычьей шее бьется жилка, лицо красное как кумач. Такое чувство, что Стас лично нанес ему какое-то оскорбление и сейчас зек изо всех сил сдерживается, чтобы не затоптать наглеца.

Вот почему попаданец лишь пугливо ойкнул, отдернул руку, после чего униженно поклонился мрачному здоровяку. Иметь дело с психами его отучили еще школьные учителя. Мужик от его поклона поморщился, но пренебрежительно махнул рукой, и тут же сел на потрепанный матрас. Весь его гнев прошел, словно по волшебству.

"Вот ублюдок!", — Выругался про себя попаданец, — "Неужели играл? Черт, такое чувство, что он бы меня сейчас голыми руками рвать стал. Конченный отморозок! Ладно, подожди немного, урод, я тебе это еще припомню!", — Еще раз поклонился он и отошел от шконки.

За прошедший с момента попадания месяц, Стас неплохо узнал новую культуру. В частности — такие мальчишки, как он, не имели здесь права голоса. Тем более, проданные за долги оборванцы. Не умеешь говорить почтительно и униженно кланяться? Будешь терпеть голод и побои. Терпеть парень не хотел, поэтому быстро усвоил правила игры. Но и своих обидчиков он так просто прощать не собирался.

В итоге Стас все же сумел подавить мелочную обиду и снова принялся шататься по бараку да рассматривать обстановку вокруг. И чем пристальнее он вглядывался в детали, тем сильнее его сердце сжималось в неясной тревоге. А потом понял, что его так смутило.

"Слишком много кроватей. Они рассчитаны человек на двадцать-двадцать пять, и это если не считать верхних ярусов. Темные пятна на стене возле кроватей. Либо мебель, либо очаг. Второе, если поднять взгляд на потолок и заметить следы копоти. В стенах ниши для факелов, в конце дома — углубление с обожженной глиной по краям и сгнившими щепками.

Какие отсюда можно сделать выводы? Раньше отряд был намного больше, бойцам позволялись вольности, имелось место для посиделок. Не уверен, однако под глиной вполне могут быть трубы, ведущие от очага. То есть оно еще и отапливалось. Что же такое случилось в этом уродливом форте, раз махровые любители старины позабыли обычаи собственного боевого братства? Или это только в моей казарме так? Надо выяснить…

Стоп! Не об этом речь вообще. Если отряд раньше имел больше солдат, то так было нужно для борьбы с демонами. А сейчас вместо пятидесяти бойцов в отряде всего девять. Десять, если считать десятника. Причем все, кроме него, необученные слабаки. Но нас все равно бросят против демонов!" — Вот теперь Стасу поплохело окончательно. Вспомнился и странный взгляд десятника, и его шрамы.

"Возможно, он уже дрался против монстров. Этих мужиков прислали раньше нас, или они — остаток предыдущего набора?" — Подумал он, чувствуя как его сердце сжимается от страха.

Станислав прерывисто вздохнул и на негнущихся ногах дошел до первой же шконки. Расстроенный, он почти не почувствовал ни жестких, впившихся ему в спину стеблей, ни слишком твердой поверхности, ни даже отсутствия подушки. Пришелец из другого мира положил руки под голову, чуть не схватив занозу, и едва слышно прошептал:

— Статус!

Перед ним моментально возник список со всеми его параметрами, а также выученными умениями. Впрочем, ничем особым он похвастаться не мог: попаданца занесло в этот мир всего месяц назад. Поэтому все, что он видел — это унылый поход через полстраны в холодный, недружелюбный край. Форпост местной цивилизации на ниве борьбы с демонами.

Пробуждение, кормежка, побои, нехитрая работа в стиле принеси-подай, проносящиеся, словно в калейдоскопе, рисовые поля, реки, равнины и небольшие селения. Ему некогда было смотреть по сторонам, все силы уходили на заунывную ходьбу. К тому же у всех отданных за долги людях висели колодки на ногах, плюс велась слежка со стороны стражников. Стас не мог не то что сбежать, а даже просто заниматься саморазвитием.

— М-да, не густо, — Пробормотал Стас, — И половина непонятна. Его статус выглядел совершенно нубским, хоть и прошел целый месяц. Единственное, чего он добился за такой немаленький срок — это прокачал на несколько единиц силу и выносливость.

— Что не густо? У тебя есть еда? — Спросил его сверху любопытный голос. Станислав поднял взгляд. Рядом с его койкой стоял, простодушно улыбаясь, его ровесник. Единственный, кроме самого Стаса, тринадцатилетний мальчишка. Мелкий, меньшего него самого, черноглазый и черноволосый. Неподалеку терся и паренек постарше, видимо его брат.

— Я Кань! — По-своему истолковав его взгляд, протянул руку мальчишка.

— Саргон, — Станислав встал с кровати и осторожно пожал ее. Свое новое имя ему неожиданно пришлось по душе. Суровое, звучное, угрожающее. Старый добрый Стас — добродушный повеса, умер вместе со своим телом.

Внезапно он почувствовал что-то на ладони, одернул руку.

— Ха-ха-ха, прости, не удержался, — Улыбнулся ему Кань, пока Кречетов пытался вытереть о штаны липкую дрянь с раздавленного клопа, — Больше не буду! — Поднял руки он, когда натолкнулся на яростный взгляд объекта шутки.

— Я Сянь! — Тут же подскочил к Стасу старший брат Каня и одним своим видом погасил конфликт.

Хоть и выглядел нищим даже на фоне обносков своего братца-дебила. Впрочем, огребать от него попаданцу не хотелось, так что он натужно улыбнулся, но пожал и вторую ладонь, снова назвав свое имя. К счастью, в этот раз обошлось без вонючих насекомых. И где только Кань его достал?

— А я мудрый Вань! — Улыбнулся моложавый старик с красным носом и добрыми, но насквозь пропитыми глазами, — Отец этих отроков.

"А по мне, тяните вы максимум на Рвань, Дрянь и их деда — Пьянь", — Кисло подумал Станислав. Руку, к его облегчению, мудрый Вань не протянул.

Старший Сянь тут же отошел к своему сверстнику, который сидел неподалеку от них, но представляться не спешил, а младший Кань начал доставать Станислава вопросами о том, в какой провинции он родился, как он попал в столицу и за какие долги его продали военным.

Внятного ответа у Стаса не имелось ни на один из этих вопросов, поэтому он отделался общими фразами, и, наоборот, сам стал расспрашивать нового знакомого. Тот охотно сменил тему, заговорил о себе, а его дед Вань время от времени вставлял свои реплики.

— Я из провинции Уйсин, мы с братом там родились. А вот дед у нас — из самой столицы! — Заважничал подросток.

Станислав-Саргон уважительно покивал, чем окончательно расположил к себе бесхитростного мальчишку. Путем осторожных расспросов попаданец выяснил, что продажа в армию является таким аналогом высшей меры за все преступления, не относящиеся к криминалу.

Махинации с деньгами, контрабанда, содержание игорных домов без лицензии и организация нелегальных борделей — за все это карали быстро, но далеко не так безжалостно, как за разбой, убийства или укрывательство от налогов. Так что если такой преступник выживал в первые дни тюрьмы, не хотел расставаться с рукой, и не оказывал сопротивления при аресте, то ему предлагали послужить на благо Императора.

Как правило, большинство людей соглашалось, хотя из всех пошедших в армию преступников первый год переживал в лучшем случае один из десяти.

Но это касалось взрослых. С детьми все оказалось и сложнее и проще — их либо отдавали сами родители, либо забирало государство, если живых родственников не осталось, а за мертвыми числился долг. Впрочем, о причинах попадания в это Богом забытое место умалчивали абсолютно все новобранцы, так что Стас не выглядел на их фоне белой вороной.

— Слушай, а про что говорил тот великий воин на площади? — Все-таки решился спросить Станислав. На всякий случай он называл офицеров форта как можно более уважительно. Нарваться на стукачей не хотелось, — Что значит пурпурное сердце, обсидиановое сердце…

— Ты не знаешь? Ну ты и деревня! А по виду — чистый "мали", так и не скажешь, — Выпучил глаза Сянь. Или Кань. Из-за непривычных русскому уху имен, попаданец совершенно их не запомнил.

"Ладно, пусть пока будет Срань", — Мстительно решил Стас, — "И что еще за мали? Звучит дебильно, особенно когда им называют меня. Обозначение другой нации? Все же волосы у меня скорее каштановые, а глаза и вовсе — синие. На, гм, лицо отличие от местных".

— Кань, не потешайся над невежеством своего товарища, а терпеливо научи его. Сам Фу-цзы говорил, что лишь знание дает нам гармонию, а учитель — строгий адепт его! — Пожурил своего сына Вань, невольно положив конец терзаниям Стаса насчет имени собеседника и непонятных слов.

— Откуда ты вообще вылез такой дремучий? — Недовольно буркнул мальчишка, расстроенный отповедью деда, но через пару секунд снова повеселел и с энтузиазмом начал просвещать своего нового друга:

— Говорят, десять тысяч лет назад человек был просто человеком и лишь гении, которые рождались раз в сто лет, могли преодолеть первую ступень — Бессмертие призрака. Годами стоя в позе медитации или отточив свое мастерство в искусстве меча, они прорывались на следующий уровень, достигали Бессмертия человека. Такие люди могли жить триста лет, в одиночку убивать десятки опытных воинов и даже говорить с духами предков! — Благоговейно сказал Кань.

— Хо-хо, совершенно верно, — Похвалил Вань своего сына и мальчишка зарделся от похвалы.

— Один из таких мудрецов Дао, Цзян Цай, сумел окрасить свое сердце в пурпур, — Звенящим от гордости голосом продолжил Кань, — И он не только сам достиг просветления, но и рассказал, как его достичь остальным людям! Так и началась Эпоха Культивации Цай!

— О! — С фальшивым энтузиазмом протянул Стас.

"Честно говоря, мне пофиг, когда она началась. Ты мне лучше скажи, что означает эта культивация, пурпурное сердце и бла-бла-бла. Как я ее качать буду, если дурацкая герменевтика виртуальности показывает только прогресс и совсем не дает пояснений?" — Раздраженно подумал он.

— После этого люди стали пробуждать свою энергию Ци все чаще и чаще, поэтому и сейчас нам начать культивацию намного проще, чем далеким предкам, — Важно закончил Кань.

— Но ты, я вижу, устал от нашей истории, — Добродушно улыбнулся Саргону Вань, — Не волнуйся, сейчас я коротко объясню тебе принцип.

— Рассчитываю на вашу доброту, — Коротко поклонился Стас. Немного почтительности никогда не помешает.

— Ну, слушай тогда. Человек пробуждает свое ядро либо в момент духовного просветления, либо в момент величайшей опасности. Первое окрашивает твое сердце пурпуром, а второе — заставляет твердеть в обсидиан. И человек обретает новые способности и духовную энергию Ци.

— А… — Станислав уже хотел спросить про Дао меридианов, пропущенное стариком, но осекся. Если оно запрещено или скрывается от простых людей, то он в лучшем случае вызовет ненужные подозрения. А в худшем… кому нужен слабый мальчишка, отданный за долги, который еще и знает что-то запретное? Его просто убьют и спишут все на демонов. Тем более, не стоит заикаться о варианте местного ада — Дао Желтых Источников. Поэтому Стас спросил совершенно другое:

— А почему командующий говорил и о том, и о другом? Мы же будем сражаться с демонами, верно? Значит пробудить можно только обсидиан!

— Не всегда, не всегда, — Хитро усмехнулся пожилой мужчина, — Бывает, что только перед лицом близкой смерти человек начинает понимать истину. Ты даже удивишься, насколько это часто происходит.

— Да? Ну допустим, — Недоверчиво протянул попаданец, — А сразу двух вариантов не бывает? Ну там есть пурпурное сердце, есть черное, то есть обсидиановое. А их объединение… Коричневое наверное?

От его вопроса мальчишка-ровесник выпучил глаза, мудрого Ваня перекосило, а мрачный мужик с двумя отрезанными пальцами хрипло рассмеялся:

— Не волнуйся, парень, твое сердце такое уже сейчас безо всякой культивации. Коричневое, ха-ха-ха! — Он зашелся хриплым, злым смехом, плавно перешедшим в мокрый кашель.

Остальные члены отряда торопливо отвернулись, однако Стас успел заметить неодобрение во взгляде пожилого Ваня, а также брезгливость двух хлипких мужчин чуть поодаль от них.

Впрочем, был один человек, которого это не оттолкнуло. Даже наоборот. Молодой еще парень, возраста Стаса на момент смерти, бочком-бочком протиснулся к мужику без пальцев, дождался пока тот отхаркнет мокроту и отвернется, после чего ловко накрыл плевок какой-то ветошью и бережно завернул его.

Попаданца чуть не вывернуло от этого зрелища. Остальные же либо ничего не заметили, либо не поняли, зачем наклонялся парень с ожогом. Может потерял что? А сам мужик все еще продолжал ржать хриплым, надсадным голосом. Слишком долго для хорошей шутки, на вкус Станислава, но кто он такой, чтобы указывать текущему крышей соратнику?

Смех калеки прервал десятник, тихим, бесстрастным голосом, созывающий подчиненных ко входу в барак. Настала их очередь получать казенные вещи.