Облако в разрезе

Глава 19 Без сил

— Миха, ты бы смотрел куда идёшь.

Глыба одёрнул Ковалёва за два шага до едва заметной «Карусели», легонько вихрящей мусор и сухие листья с дороги.

— Извини, задумался о своём. А мы на месте?

— Почти пришли. И судя по тому, что я слышу, мы опоздали.

Миша окончательно вернулся в реальный мир. Даже не обязательно было прислушиваться, чтобы услышать клёкот вертолётных лопастей, взвинчивающих облака. Несколько вертушек. Причём совсем близко.

Ковалёв вновь проходил места былых сражений. Старый «Стечкин», пробитая каска, гильзы и укрытия…

— Стоп. — Михаил остановил своих товарищей. — Думаю, пора бы нам сойти с дороги и прикинуться ветошью.

— В смысле? — переспросил наёмник.

Ковалёв задумался. Уже буквально в сотне шагов за углом вероятно несколько десятков вражеских бойцов и два вертолёта минимум, которые ещё и МИ-24 судя по всему. Впереди довольно чистая улица, а баррикады былых времён не выдержат и минуты под обстрелом вертушек. Остаются только кустарники по бокам, но от пуль в случае обнаружения они точно не спасут.

— Будем действовать в одном из домов. Там, в случае чего, можно поменять позицию.

— Вертушки сровняют этот дом с землёй, — возразил наёмник.

— Тогда займёмся ими в первую очередь.

С этими словами Михаил похлопал по прикладу Гаусса.

Возле дома, под которым базировалась лаборатория, собралась большая группа солдат: восемь бойцов в дешёвых драных «Бериллах» мерно поскрипывали подошвами сапог, патрулируя улицу. Рядом, у входа в нужный дом стоял один полтертанк на страже, плюс ещё один патрулировал местность вместе с солдатами.

— Их должно быть больше, — заявил Ковалёв, поглядывая на всё из окна дома напротив.

— Почему ты так думаешь? — спросил Глыба.

— Один МИ-24 вмещает в себя не меньше тринадцати человек, включая четырёх раненых и врача, которых можно не учитывать в таких операциях. А внизу только десять бойцов.

— Почему врача и раненых не учитываешь? — спросил наёмник.

— За всю свою карьеру здесь я понял кое-что. — Миша присел на старый скрипучий табурет, потирая запястья. — Начальство не собирается гробить столь ценную человеческую единицу в одноразовом вертолёте, который в любой момент может упасть вниз из-за спонтанного сдвига аномальных полей. Даже сами врачи и санитары не хотят умирать просто так. А что насчёт раненых, так это уже их проблемы, доживут они до приземления, или не доживут.

— Ты хочешь сказать, что пилотов ваш брат держит за одноразовое мясо в летающем ведре с болтами?

— Как-то так.

Глыба тем временем взглянул в окно и попытался перекричать нарастающий клёкот вертолётных лопастей:

— Вы там заканчивайте лясы точить. Движуха начинается.

Михаил оказался прав. Спустя пару секунд, над улицей зависли две вертушки — пара грозных МИ-24. Дверь грузовой кабины одного из них откинулась, и первыми из кабины спрыгнул полтертанк. Прямо вниз, разбивая и вдавливая асфальт вокруг себя, превращая серое и пыльное дорожное покрытие в мелкий щебень. Следом за ним из недр вертолёта до самой земли спустилось несколько верёвок, по которым незамедлительно начали свой спуск свеженькие бойцы в новеньких «Булатах». Армейский бронекомбинезон выглядел красиво и угрожающе одновременно, поблёскивая потёртым металлом наплечников.

— Миха, сейчас, или никогда. Лупи по вертолёту, — проронил Глыба.

Внутри вертушек сидели такие же пилоты, как и сам Ковалёв. Впрочем, это не спасёт их от «перезагрузки» Лиманска, и все они погибнут в любом случае. Эта мысль снимала камень с Мишиной души, когда он целился в хвостовой стабилизатор одного из вертолётов.

— Ребята, вы в курсе, что это самоубийственно? — робко спросил наёмник. Но его слова утонули в звоне, больно отдающем в барабанных перепонках. Солдаты внизу схватились за головы, а полтертанки насторожились.

Отдача отсутствовала, но из-за нарастающего звона выстрела Михаил едва не выронил Гаусс-ружьё из внезапно ослабевших рук.

— Старушка проснулась, — усмехнулся Глыба, оттаскивая Ковалёва от окна, — ещё пара выстрелов, и ружьишко не будет так бить по ушам.

Вертолёт за окном в это время начал крутиться в воздухе, сбрасывая солдат с верёвок. Ещё несколько бойцов выпало из недр вертушки. Хвост задымился, и летательный аппарат начал уходить за пределы города, зацепив днищем крышу одной из девятиэтажек. Но пятеро бойцов спустились на землю без всяких проблем, и вскоре рассредоточились, стараясь высмотреть снайпера. Одновременно с этим этажом выше началось какое-то движение.

— Наёмник, иди, проверь верхний этаж. Вероятно, там снайперы засели, — громко отрезал Ковалёв, мотнув ещё звенящей головой.

Глыба тем временем перебежал в другую комнату, плюхнувшись на живот перед самым окном.

— Миха, займи место ближе к выходу на лестничную клетку. Когда я отвлеку их на себя, сделай ещё один выстрел по другой вертушке. И сразу драпай.

Ковалёв кивнул, и ползком добрался до ближайшего к входу окна. Получив ответный кивок, Глыба высунулся из своего окна, радостно пуская гранату из подствольника «Грозы». Заряд ВОГ-25р лихо врезался в землю аккурат между двумя полтертанками, один из которых всё же потерял равновесие, и свалился. Второй вертолёт тем временем начал разворачиваться в сторону Глыбы, который уже успел отползти подальше от окна, в дальний конец комнаты. Пусть от пуль его это и спасёт, но от ракеты вряд ли.

И снова звон ударил по ушам. Сквозь прикрытые от боли глаза Миша смотрел на то, как изящная серая линия медленно надвигается на МИ-24, оставляя после себя странные кольца энергии по вектору выстрела. Со стороны можно было бы увидеть в этом некую аллегорию колец сигаретного дыма, сквозь которые прошла изящная одноцветная линия. Но такие трюки могли выделывать только растаманы из «Свободы». Тем временем боль прошла, и время вернуло прежнюю скорость как раз в тот момент, когда линия выстрела дошла до кабины вертолёта. Ковалёв не успел и моргнуть, как кабина разлетелась на мелкие детальки. Один из пилотов, лишённый нижней части тела, камнем падал вниз, а сама вертушка какое-то время неподвижно висела в воздухе, но после ушла куда-то за здания, где громко жахнула, опалив кроны деревьев пламенем взрыва.

Было слышно, как по стенам дома застучали пули. Звякнули стёкла, разлетевшиеся под градом свинца. С потолка сыпалась штукатурка и многолетняя пыль. Этажами выше тем временем звуки боя наоборот, прекратились.

— К наёмнику! — скомандовал Миша, резво спускаясь по лестничному пролёту. Вслед за ним, матерясь, прихрамывал подвернувший ногу Глыба.

— Клянусь, — задыхался профессор, — если выживу, то вернусь в НИИ, и…

— И что?

— Уфф… наваляю Штельману, трахну его ассистентку и скажу своей лаборантке, что она… уфф… проститутка.

— Смирновой?

Внезапно Мишу остановила рука, вцепившаяся в шиворот комбинезона. Подскочивший Глыба побагровел:

— Ты нашёл мою сумку? Читал записи?

— Да. А ещё я подлечился и поел нормально. Идём уже спасать наёмника.

Глыба многозначительно вздохнул, и решил держать лестницу на прицеле, пока Ковалёв ищет наёмника.

Единственная выбитая дверь на этаже была изрешечена пулями. Гильзы и кровь на полу вели на кухню, где видимо и закончилась схватка. Глазам Ковалёва открылась весьма интересная сценка, вполне достойная Голливудской миниатюры: первый снайпер лежал на столе с ножом в грудной клетке, а кровь едва различимыми каплями падала на пыльный кафель. Второй снайпер был просто забит дверцей духовки, в которую кто-то так услужливо засунул его голову. Наёмник тем временем сидел на полу, переводил дыхание.

— Живой? — спросил Миша, хлопнув напарника по плечу.

— Помоги встать.

Ковалёв протянул наёмнику руку. Поднявшись, тот взял со стола «Винторез» убитого снайпера.

— Михаил, я мало тебя знаю, но погоня за тобой и совместная битва были самыми запоминающимися в моей жизни.

Тем временем с лестничного пролёта донеслись короткие автоматные очереди «Грозы».

— О чём ты? — спросил Ковалёв.

— Я не думаю, что мы останемся живы. Их слишком много, а свои патроны я уже истратил. Думаю, что и у Глыбы ситуация не лучше. Судя по всему, он добивает предпоследний магазин. А твоя вундервафля не слишком скорострельная…

— И что?

— Нужно отступать.

— Вот ты и отступай.

Наёмник замер в удивлении, пока Михаил высунулся из окна, и разнёс тяжёлый «доспех» полтертанка одним выстрелом из Гаусс-ружья.

— За время, проведённое в Лиманске, я мог умереть не пять и не семь раз, но я жив. Будучи в самой беспросветной жопе, я умудрялся выскользнуть из лап смерти.

Ковалёв снова высунулся из окна, выстрелил, но на этот раз не успел спрятаться от пули: ткань на рукаве комбинезона побагровела от крови.

— И после общения с этими странными сущностями я понял, что нельзя убегать сейчас…

С этими словами Миша высунулся из окна для нового выстрела, но в следующую секунду его отбросило к столу, который Ковалёв успешно опрокинул, растянувшись на кафельном полу. Наёмник замер, наблюдая за багровыми струйками крови, растекающимися по кафелю угловатой змейкой.

— Почему? — спросил наёмник, пережимая свежую рану в районе ключицы.

— Если сейчас уйдём, то всё останется, как есть. Лабораторию уничтожат, данные вернут этим учёным-уродам, и они вновь продолжат эксперименты над живыми существами. И появятся такие, как я.

Наёмник вколол Михаилу стимулятор, после чего спешно начал возиться с бинтами.

— Ты придурок, вертолётчик. Ты в курсе? — говорил наёмник под аккомпанемент коротких очередей «Грозы» и беспорядочного огня «Калашникова».

— Зато я не меркантильный и безразличный ко всему мудак.

Михаил поднялся синхронно со вскриком Глыбы. «Гроза» умолкла. В дверном проёме замаячил силуэт противника. Шаги звучали явно тяжелее сапог Глыбы. Всё ещё способный сражаться Ковалёв тихонько подполз к проёму, и выстрелил из Гаусса наугад, не глядя. Из недр коридора раздался гортанный надрывный крик. Наёмник ушёл к источнику звука, и прекратил мучения врага выстрелом из «Винтореза».

— Глыба дышит. Не хило ты ногу вояке отстрелил. Правая нога присутствует только до коленки, а дальше просто ничего нет…

Наёмник помог Мише подняться.

— Как Глыба?

— Жив. Броник у него, что надо.

Собравшись на лестничной клетке, напарники посчитали боезапас и противников. Итоги были не утешающими: ещё два полтертанка и где-то двенадцать бойцов в неплохой броне против трёх оборванцев, один из которых серьёзно ранен. Боезапаса кот наплакал: «Винторез» и «Гроза» по одному магазину на каждый, подствольная граната ВОГ-25 и три магазина к Гаусс-пушке.

— Попробуем экспериментальный боезапас, — сказал Глыба, переснаряжая магазин Гаусса.

— Что будем делать?

— Сейчас нам придётся выйти наружу. Я видел, как они готовят взрывчатку. Им хватит её, чтоб обрушить этот ветхий дом на нас.

— Мы точно умрём, — вздохнул наёмник.

— Не факт, — сказал Ковалёв, — можно попробовать ошеломить их последним выстрелом из подствольника. Дальше я начну лупить из Гаусса и постараюсь использовать глаз на полную. А ты, наёмник, будешь прикрывать нас.

— Понятно. Но глаз? О чём ты?

— Скоро поймёшь.

Военные окружили подъезд, готовые в любую минуту штурмовать дом или подорвать его к чёртовой бабушке. Но они не были готовы к гранате, которая разорвётся прямо в центре сгруппировавшейся кучки людей. Не успели бойцы очухаться, как один из них, дёрнувшись, начал медленно осыпаться в пепел, будто посеревшая головёшка угля. Следом за ним тем же образом был убит и другой. Третий, четвёртый… Остальных скашивала автоматная очередь «Грозы». Не было слышно «Винторез», но его пули положили не меньше бойцов. За каких-то двадцать секунд от двенадцати человек осталось около семи.

Из темноты подъезда тем временем вышли Глыба и Михаил. Последний едва стоял на ногах, пошатывался, покачивая влево-вправо стволом Гаусс-пушки. Несколько бойцов высунулись, чтобы пристрелить наглецов, но по ним тут же заработал «Винторез». Тем временем Миша разнёс ещё одного полтертанка выстрелом Гаусса, который едва не выронил из рук. Последний боец выскочил с «Калашом» без магазина наперевес, полный желания забить противника прикладом в рукопашном бою. Глыба не был готов к внезапной атаке, а наёмник и вовсе остался без патронов. Обрушив на лоб Глыбы крепкий удар прикладом, солдат повалил его на землю и направился к Михаилу. Сделав короткий выпад, боец направил ещё не остывший ствол винтовки прямо в глаз сопернику, но Ковалёв смог увернуться, хоть и едва не потерял равновесие. Он точно знал, что сил ему хватит только на один добротный удар, да и вечно уклоняться он точно не сможет. Увернувшись от рубящего удара прикладом, Михаил оттолкнул противника от себя, и выстрелил…

Глыба говорил об особых патронах, как об обычных зарядах на электрическом артефакте «Вспышка», дополненных энергией гравитационной «Воронки». Но Миша так и не смог представить, как же это выглядит. И теперь эффект специального Гаусс-патрона наблюдался Ковалёвым в полной мере, пусть даже он и промахнулся: на этот раз вслед за линией выстрела тянулось странное пространственное искривление. Враг находился достаточно близко к вектору выстрела, чтобы его начало притягивать к искривлению. Солдата буквально утянуло вслед за выстрелом на целых пять метров, впечатав в асфальт. Его руку, которая находилась в непосредственной близости к искажению, просто-напросто разорвало в клочья. Миша быстро подскочил к лежащему противнику, и занёс приклад Гаусс-пушки над его головой…

Вспышка.

«Чёртов полтертанк», — пронеслось в голове падающего Ковалёва…

Миша с трудом открыл глаза. Над ним нависали обеспокоенные Глыба и наёмник. Михаил пытался подняться, но острая боль пронзила тело.

— Что со мной? — хрипло спросил Ковалёв товарищей.

— Полтертанк, — раздался знакомый детский голосок над головой, — прошил тебя молнией. Я разобрался с ним.

— Вот как. Но почему я жив?

— Ты уже забыл про оловянного солдатика в твоём кармане. В день твоего падения. Он-то и принял весь заряд.

Удивившись, Миша начал искать солдатика по карманам, но вскоре нашёл только расплавленный комочек олова. Мальчишка тем временем исчез.

Глыба и наёмник помогли Ковалёву подняться.

— Нужно уходить, — сказал наёмник.

— А как же информация? Дегтярёв?

— Он прислал нам данные. Мы уходим, — отрезал Глыба.

«Как прислал? Получается, он погиб?» — подумал Миша. Только подумал. На остальное у него уже не хватало сил. Может он бы и сорвался в сорванную с петель дверь того дома, спустился бы вниз на лифте… Но сейчас его несли совершенно в другую сторону.