Облако в разрезе

Глава 18 Старые воспоминания, или Философский разговор

Двигайло сидел на большом плоском камне, недалеко от части. От камня и до самого леса, царапающего небо кронами сосен раскинулось широкое бугристое поле, колосящееся иссохшимися высокими травами. Облака невесомыми клочьями белоснежной медицинской ваты медленно плелись редкой грядой куда-то на север.

Движки винтокрылой машины ревели, страшно и протяжно скрежеча каждым винтиком механизма. Стекло кабины прошила косая автоматная очередь. К счастью, никого не задело. Впереди, из-за камней утёса высунулся белый силуэт, от которого в следующее мгновение взметнулась в воздух яркая точка, стремительно летящая вперёд.

— КРЕН ВПРАВО! — Орал тогда ещё лейтенант Двигайло, смещая вертолёт в манёвре уклонения. МИ-24 едва не столкнулся с зарядом РПГ, буквально вскользь миновав огненную стрелу. В следующую секунду стрелок щёлкнул кнопкой, и по утёсам заработал гранатомёт. АГС-17 «Пламя» успешно сровнял с землёй несколько огневых точек врага за десять-пятнадцать секунд…

Майор с жуткой тоской и скукой в каждом движении выцеливал большую и жирную белку, уютно расположившуюся на одном из деревьев лесного массива… И потому не заметил подошедшего Ковалёва.

— Освободился? — спросил Двигайло, когда Михаил покашлял за его спиной.

— Да. Я сегодня никому и ничего не должен.

— Стране ты своей должен. Служишь ведь, — майор пожал Ковалёву руку.

— Скучаю я, да харчи казённые невкусные ем. — Михаил присел на камень.

— Считай, помогаешь стране поедать просрочку. — Двигайло громко и отрывисто засмеялся, положив СВД на камень.

— Откуда винтовка? — Михаил взял «Драгунова» в руки, любуясь тёмным лакированным деревом приклада.

— Ваш «начальничек» — мой хороший друг. Попросил из арсенала пострелять, пока тебя жду. Ты бы лучше спросил, что я, «тот самый отставной старикан из училища» делаю здесь, в паре километров от Зоны Отчуждения.

— И что же?

— А х*й его знает, Миха. Может, за тебя беспокоюсь. Ты ведь лучший из ребят в училище был, да и понимал много, интересно было с тобой говорить. А тут после стольких лет звонит один мой хороший знакомый, и рассказывает про тебя. Про то, что ты сюда, в Зону рванул.

— Это плохо?

— Бог с тобой, Миха. Хорошо это. Я всеми руками «за». На гражданке скучно летать.

Миша взглянул на лес сквозь прицел:

— А ты летал на «гражданке»?

— Сраные горы.

Двигайло потянул штурвал вниз, и вертолёт утянуло к скалистому участку, где было достаточно ровно для аварийной посадки. Правый двигатель надрывно дорабатывал свои последние обороты, а смертельно раненный стрелок снял палец с гашетки. Шанс выжить? Сомнителен. Вертолёт ещё не упал, а среди горных кустарников мелькают силуэты боевиков. Остаётся надежда на спецназ в пассажирском отсеке. Если там ещё кто-то жив…

— Нет. А сейчас я слишком стар даже для детского вертолётика на аттракционах в Парке Горького.

Ковалёв вернул винтовку Двигайло:

— Так давай со мной. У меня завтра рейд. Слетаешь, вспомнишь хорошее.

Ремень кресла заклинило, а боевики вышли почти напрямую, и теперь находились лишь в пятидесяти шагах от упавшего вертолёта, неумолимо приближаясь.

Двигайло откинул крышку люка, и теперь отчаянно отстреливал боевиков из АКСу, стараясь целиться в голову. Но падение сильно сказалось на голове лейтенанта, и не все пули достигали именно головы противника. Несколько выстрелов врага оцарапало кабину, а сверху на голову посыпались осколки стекла разбитого люка. На секунду спрятавшись от огня, Двигайло наконец разрезал ремни, и буквально вывалился наружу, спрятавшись в маленькую колею за камнем. В относительной безопасности. Между молотом и наковальней. С пулей в печёнках и животным страхом в пятках, Двигайло обречённо смотрел на бойцов спецназа, тщетно пытающихся выбраться из прошитого пулями вертолёта. Один за одним, они падали, даже шага не отходя от вертушки.

— Хм. Можно. Что за рейд?

— Странный рейд. Вообще планировалось вылетать сегодня, но тут у учёных возня. В лабораторию таскают ящики, о проектах каких-то лопочут. В общем, пока всю часть по казармам разогнали, чтоб не мешались, а-то у них там какая-то тонкая работа с материями. Меня только отпустили повидаться со старым другом.

Майор задумчиво постучал пальцами по прикладу:

— Миха, можно я дам тебе последний совет.

— Слушаю.

Двигайло вздохнул.

— Будь аккуратнее там, внутри Периметра. В Зоне Отчуждения всё выглядит не так, как обычно. И друзья станут врагами, а те, кого боялся, будут твоими союзниками. Люди, они такие. Посмотри вон, на облака.

Ковалёв поднял глаза:

— Ну, облака, как облака. И что?

— Дурак ты. Вот смотри, туча летит. Какая она?

— Угрюмая.

— А во-он то облачко?

— Лёгкое и пушистое.

— А вот взять все эти облака, и разрезать… Хмурое, не хмурое. Пушистое, не пушистое. Облако в разрезе — всё вода. Вот так и люди. Понял?

— Нет.

— Вот и я сейчас тоже них*я не понял.

— Ха! Философ, блин.

Кровь на руках, седым обрамлением заклеймившая волосы.

Бесчисленные смерти и убийства, отпечатавшиеся шрамами на теле и душе.

Блеск латуни и лака на медали.

Хотя, лучше бы назвали «Спасибо, что ушли».

P.S.

— Кстати, Миха.

Двигайло целился куда-то в траву.

— Видишь суслика?

— Нет.

— Вот и я нет. А он есть.

— А в чём прикол?

— Эх, темнота.