Нужна ли пенсия коту?

Столкновение богов в бою

Долететь до нужного места было несложно. Лес и лес, только, пожалуй, погуще, чем обычный. Да и деревья тут вроде повыше. Пролетев над ними, я увидел ту самую легендарную реку Смородину, служащую границей между мирами живых и мёртвых. Хотя рекой-то её и назвать было сложновато… Огненная лавина, только своим течением напоминающая реку. А над нею — тот самый Калинов мост, что в русских сказках упоминается.

Хорошо ещё, что мне не нужно по этому мосту идти… Жар от реки шёл нестерпимый. Даже пришлось взять курс повыше, чтобы крылья не спалить. Да, маловато у меня силёнок — не орёл же. Опять я поспешил, не всё досконально продумал. Не зря бабушка меня в детстве ещё ругала за поспешность: «Торопыга, суета… Выйдет тебе это когда-нибудь, Павлуша, боком, помяни моё слово!» Помянул. Ну и что с того?

Машу крыльями, а силёнок-то уж совсем нет… Эх, бабушка-бабушка… самый родной мой человек, самый любимый… И чую тут — совсем худо мне… Падать ещё не падаю, а вот высоту теряю знатно… Уже и пузо так припекать стало, что вот-вот и изжарюсь окончательно! И упаду вниз, прямо в эту огненную реку. Жаль… Не то, чтобы страшно мне — обидно! Выходит, не добро в этот раз зло победит, а совсем даже наоборот, а Болотник так и останется властвовать да беззакония свои творить на пару с этим подонком Ракалией… Ооообииидноооо…

Перед глазами замелькали какие-то мошки, много мошек, целая армия мошек… И мир вокруг вдруг закрутился воронкой, словно вода в ванне, когда остатки её сливаются в отверстие…

«Это конец», — пролетела в мозгу мысль.

И тут вдруг… я даже обалдел от неожиданности! Летит мне навстречу птица красоты невиданной! Большими крыльями взмахивает — жар от меня отгоняет. Подлетает, подныривает, и я оказываюсь прямо на её спине. Тут же эта птица вновь взмывает вверх. Две минуты — и река Смородина позади. А внизу уже простирается мир Нави…

Вот уж никогда не думал, что в мире мёртвых всё так прекрасно! На душе вдруг стало так спокойно, так уютно.

— Ну вот, внучек, ты и навестил меня. Надеюсь, что надолго тут не задержишься, — это мне птица говорит?

— Нет, не птица. Разве ты не меня звал, Павлуша? — ну, конечно же, это бабуля моя!

Птица же, приземлившись, и правда, оборотилась в мою бабушку, только в молодую и красивую, какой она была изображена на своих фотографиях, что по стенам её дома висели. Да и сам я принял свой обычный облик. Не старика, нет, но и не подростка. Нормальным таким парнем стал, лет двадцати восьми.

— Не дивись, Паша. Здесь у каждого такой облик, в котором человеку было наиболее комфортно там, в мире Яви. Ну, рассказывай, что тебя сюда привело.

После моего рассказа бабушка улыбнулась и, погладив меня по голове, произнесла:

— Ясно. Любовь тебя привела сюда. И это вы с Баламутенем здорово придумали — обратиться за помощью к Волху. Он уважает тех, кто ради любви на подвиги решается идти. Думаю, поможет он тебе.

Так и вышло. Волх меня внимательно выслушал. Вызвать на бой Болотника согласился, ни минуты не сомневаясь в своей победе. После беседы с Богом оборотней мы с бабушкой прогулялись по Нави, полюбовались на местные красоты. А потом она меня на спине через Смородину перенесла. Правда, уже почти когда подлетали к нашему берегу, она попросила меня долететь самому — нельзя обитателям мира мёртвых над миром живых оказываться. И я, снова став синицей, добил оставшиеся несколько метров.

Баламутень, лишь я вернулся, попытался пристать ко мне с расспросами. Только я, махнув на него крылышком, свалился на лавку и захрапел без задних ног. Если так можно было выразиться в отношении маленькой птички-синички.

Уже с утра в селе началась суматоха. Народ готовился к празднованию великого праздника — Новолетья. В каждой хате что-то пекли-жарили, варили-парили, девки-бабы наряжались, мужики — и те в новое либо просто в чистое обрядились, бороды расчесали. Потом избы сельчане украсили лапами еловыми, венками цветочными.

А уж ближе к вечеру собрались на поляне у реки да стали место готовить: украшать березки, что по кругу росли, в центр общий стол из досок установили на пеньках. Натаскали мисок с угощениями, пирогов, балакирей с арьяном — молоком кислым, водой разбавленным — да компотами. Девки хороводы завели, музыканты местные на балалайках да свирелях мелодии стали выводить.

И тут вышел к людям мой Баламутень. Слава духам, мозгов у нечистого хватило облик принять человеческий. А то бы напугал народ так, что вся наша задумка к чертям собачьим под хвост полетела бы, не к ночи будь они помянуты. Замолчали все, уставились на человека нового, странно одетого.

— С праздником вас, дорогие односельчане! — рявкнул зычно Баламутень.

— А ты чьих будешь-то, земеля? Что-то мы тебя не упомним… — самых храбрый среди мужиков выступил вперёд.

— Я… Ну да, вы меня редко видеть можете. Баламутень я, Владыка Истопнинский Первый.

Я чуть с ветки берёзы не свалился… Эта нечисть, он же мою шутку за чистую монету принял! Ха-ха! Но народ эти слова встретил с пониманием и сразу же поверил странному господину. А что такого-то? Народу ведь что важно? Чтобы говорил господин уверенно, а так — пусть бы молотил он любую глупость несусветную — всё одно люди ему поверят.

— Ну, так вот. Нынче мы празднуем великий день — Новолетье. И в этот же день обычно чествуем Бога оборотней Волха. Того самого, что может обитать сразу в двух мирах: в нашем мире Яви и в мире мёртвых — в Нави. И сегодня этот Бог явился к нам на праздник, чтобы вызвать на бой Бога болот, всем известного Болотника. Поскольку тот совсем оборзел, проклятый нечистый, замордовал народ наш!

Похоже, Баламутень снова стал использовать словарный запас, который позаимствовал у меня. Я испуганно заозирался, не возмутиться ли народ, не заподозрит ли чего. Но нет, вроде бы, все воспринимают его слова вполне спокойно. Никто не возмущается и не удивляется. Даже вон захлопали.

В это мгновение налетел ветер, вихрем крутанулся смерч по центру поляны, и перед сельчанами предстал сам Волх во всей красе. Люди ахнули! Кто пал ниц перед Богом, кто-то спрятался за деревьями. Но, увидев открытое улыбающееся лицо Волха, потихоньку стали успокаиваться.

— Я жду тебя, Болотник! Выходи! Биться будем! — прогремел зычный клич над Истопницей.

Вдалеке, на болоте, заухало, захлюпало. Услыхал, видимо, Болотник, приглашение. Явится ли вот только?

— Если вызываемый на бой струсит и не выйдет, победа будет присуждена Волху! И с этого дня Болотник обязан будет покинуть эти земли! — рявкнул Баламутень.

Нда, что власть делает с человеком… тьфу, с сущностью. Где мой добродушный улыбчивый шутник-хулиган, дамский угодник и балагур? Ндааа…

В ответ на призыв с болота потянуло сероводородом, оттуда послышался нарастающий гул… И вот на поляне рядом с Волхом материализовалось нечто страшное и отвратительное. Похоже, Болотник не только не попытался принять вид более приятный — он стал ещё противнее, чем тогда, когда я его впервые увидел в яме.

Люди завизжали, бросились врассыпную. На поляне кроме Волха, Болотника, Баламутеня и меня не осталось никого. А потом… Из кустов поползли-полетели-поскакали на поляну змеи, ужи, жабы, тритоны, выдры, ондатры, выпи, журавли, совы… Эта живая масса шла на Волха дружной армией.

Болотник окинул гордым взглядом победителя своего соперника, сплюнул под ноги себе и захрюкал-забулькал довольно. Волх же только улыбнулся в ответ. Потом вскинул вверх руку и обратился к свите Болотника:

— Здравствуйте, гады, птицы и звери! Вы, чьим покровителем являюсь я, потомок великого Сварога, маг змей и ящеров, услышьте меня! Эта сущь, злобная нечисть, приносит всем только несчастья. Вспомните, сколько раз подлый Болотник обманывал вас, сколько раз заставлял страдать незаслуженно? Эта дрянная сущность приносит лишь вред всем на земле: и зверью, и людям. И я сейчас приказываю вам уничтожить его! — и Волх указал пальцем на Владыку болот.

Войско змей и зверей остановилось в растерянности. Видимо, мозги у пресмыкающихся не привыкли так быстро реагировать на новую информацию.

— Гады! Твари! Растопчу, разорву, сожру живьём! Вперёд, убить поганого самозванца! Болотник — вот ваш бог и покровитель! — завизжал Болотник, тряся жирными щеками.

Войско снова двинулось в сторону Волха. Да уж, страх — сильнейшее чувство, и победить его в себе раб не всегда может. Значит, тут надо не проповедями действовать, а выставить против страха ещё больший страх.

И мой синиц, сорвавшись с ветки, подлетел к Волху и уселся к нему на плечо.

— Остановитесь и выслушайте меня. Сейчас вы видите перед собой одного лишь Волха. И думаете, что легко справитесь с ним. Но вы не думаете о том, что за ним стоят тысячи и миллионы другого зверья? Да и гады болотные, живущие на других болотах и подчиняющиеся другому Владыке, не такому отмороженному, как ваш — как они расценят ваш этот поступок? Волх явился к вам с добром, а вы готовы растерзать его за это. Где справедливость? И как вы потом будете обороняться от войска Волха, совершив в его адрес злодеяние?

Смешно, конечно. Синиц — он и в Африке синиц. Только… Я сам не понял, как, но моё синьканье каким-то образом превратилось в громоподобное: голос, просто таки мощный, разносился над поляной, словно это не птиц-синиц сидел на плече Волха, а сам Левитан вещал в микрофон. И моя речь… Она завораживала, гипнотизировала! Похоже, это отцовские гены взыграли, дав выход скрытым способностям.

Я не успел закончить, как в одно мгновение все змеи вдруг разом накинулись на Болотника, стали кусать его, душить, жалить. К ним присоединились птицы и звери. Журавли и цапли долбили жирное тело клювами, совы рвали когтями, выдры и ондатры — зубами.

Болотник, не ожидая такого поворота, стал кататься по земле, противно визжа, пытаясь отбиться от зверья. Волх же, приняв обличье громадного лося, ударил копытом кучу мяса, недавно ещё именуемую Владыкой болот. И в то же мгновение вместо Болотника на поляне появилась вонючая лужа нечистот.

— Ну, вот и всё, — проговорил Лось-Волх. — Больше здесь моя помощь не нужна.

Минута — и он растворился в воздухе. А я чуть не плюхнулся на землю, благо, сработала привычка быстрого реагирования на смену обстановки — уже около самой земли я успел расправить крылышки и снова взлететь на ветку дерева.

Уползли в своё болото гады, убежали выдры и ондатры, улетели птицы. На поляне воцарилась тишина.

— И что дальше? — спросил меня Баламутень.

— А я знаю? — ответил синиц, пожав плечами.

Тут из кустов вышел мужчина, держащий за руку Оксану. Видимо, это был тот самый Николай, её муж, которого Болотник превратил когда-то в выпь и заставлял заманивать на верную погибель мужиков. Оксана подошла к берёзке, на ветке которой сидел я, протянула раскрытую ладонь и сказала:

— Я знала, что ты мне поможешь!

— Долг платежом красен. Ведь и ты мне когда-то помогла, — ответил ей синиц, то есть я.

Супруги поклонились нам с Баламутенем и пошли в сторону своего терема. Там на крыльце их уже встречал Никита, сын.