Новатор

Как и сказал Жора, нам пришлось долго ждать, пока он перепрограммировал все системы. Я и сам не ожидал, что буду всё это время настолько скучать по ощущению полёта. Попробовал поставить себе на компьютер даже авиасимулятор — разница с полётом на НЛО была настолько разительна, что через 5 минут игры я плюнул и выключил компьютер.

Впрочем, последние 4 месяца моей жизни были настолько наполнены активностью, что усидеть без дела я не смог и к радости своих родителей принялся активно изучать английский язык. Выучить его мне посоветовал опять же Цветков ещё в декабре. По его словам нам вскоре придётся довольно часто летать за рубеж, а без знания языка там делать совершенно нечего.

Дело пошло довольно споро. У меня всегда был неплохой музыкальный слух, я лет в 10 неплохо играл на пианино, потом правда забросил. Поэтому язык мне даже в школе давался довольно легко. По крайней мере за те два с половиной года, что мы учили английский в школе, у меня были по этому предмету сплошные пятёрки.

Начав учить язык самостоятельно, я всего лишь за пару дней понял, что в школе на уроках английского мы всё это время топтались на месте. Вместо того чтобы учить все эти времена глаголов и артикли нужно просто было учить слова, как можно больше читать и разговаривать.

Моей усидчивости поспособствовало ещё то, что Татьяна была просто в восторге от моего предложения позаниматься языком вместе. Мы хоть и частенько отрывались от учебников поболтать на отвлечённые темы, да тайком пообниматься, осознание того, что ты зубришь не один позволяло проводить за этим занятием по полдня каждый, оставшийся от зимних каникул день. Да и когда мы пошли в школу, то частоту занятий не сбавили, лишь сократив уделяемое им время, разбавляя английский всеми остальными предметами. Уже через пару недель мы, когда никто не слышал, общались между собой в основном по-английски и у нас, по моему скромному мнению, это неплохо получалось. Это даже признала наша англичанка, поглядев на меня из-под густых бровей после прочтения очередного текста на уроке.

— Санцев никак эмигрировать собрался, — сказала она.

В её устах это была самая высшая похвала — помнится, год назад она теми же словами похвалила Надьку Белкину. Я был счастлив.

Благодаря совместным с Татьяной урокам в первый месяц учёбы моя успеваемость поднялась до небывалых высот. Родители, видя такую картину, просто боготворили Танюшку — мама постоянно опаивала её чаем с вареньем, а отец одобрительно хмыкал, здороваясь с ней. Как-то мне даже было заявлено:

— Вот видишь, как ты стал хорошо учиться, лучше бы и водился с Танюшкой, чем с Жорой со своим.

— От того, что с девчонками водишься, иногда дети заводятся, — буркнул я, уходя к себе.

Похоже такая фраза произвела неизгладимое впечатление на родителей, так как уже через полчаса ко мне в комнату зашел отец и попробовал прочитать мне лекцию о взаимоотношения полов.

Пришлось выставить родителя со словами, что мы это всё давно в школе прошли в теории и вне школы на практике. Этим я, похоже ещё больше озадачил родителей, до сих пор считавших меня примерным ребёнком, но главное — это подействовало и вторгаться в мою личную жизнь они перестали.

Жоре я пробовал несколько раз намекать, что пора бы и полетать на нашем аппарате, чтобы тот не застоялся в ангаре, но он лишь разводил руками, говоря, что процесс несколько затянулся и оборудование требует доработки и серьёзного тестирования, а делать узлы ненадёжными он, мол, не собирается. На мои предложения помочь он лишь отмахивался.

Учитывая, что я тоже всегда был за надёжность, особенно в таких вопросах, как безопасность полётов, я особенно не надоедал ему и терпеливо ждал.

Мои отношения с Татьяной тем временем постепенно развивались. Ежедневное делание совместных уроков постепенно подтачивало Танюшкину бдительность и, когда не было дома родителей, я уже как к себе домой запускал руки под её блузку во время поцелуев, ласкал грудь, целовал не только губы, но шею, ушки и забавно рдевшие щёчки. Этим, собственно пока всё и ограничивалось. Попытки снять с неё любую деталь одежды натыкались на жесткое и умелое сопротивление, равно как и попытки засунуть руку не под блузку, а под юбку. Но я не горевал и не отчаивался, ведь Таня уже дала мне к себе хотя бы ограниченный доступ, в том что остальное приложится, я уже не капли не сомневался и особо события не торопил, опасаясь спугнуть настойчивостью своё счастье.

Пару раз, не успев «спустить пар» перед Таниным визитом ко мне, я снова устанавливал в туалете камеры наблюдения. В первый раз затея провалилась — по собственной дурости или от чрезмерной осторожности я повесил камеру слишком высоко за полотенцем, в результате увидел лишь Танькины ноги со спущенными трусиками. Во второй я прицепил камеру пониже и мне удалось лицезреть не только кружевные трусики, но и то что под ними пряталось. Я чуть не сломал себе глаза за эти несколько секунд, вглядываясь в этот маленький, подаренный Жорой, экранчик.

Потом долго ругал себя — вот придурок малолетний! Полвинчестера на моём компе забито высококачественной порнухой, которую можно смотреть в Dolby 5.1 на нормальном мониторе, так нет же, впялился до рези в глазах в 4-дюймовый экран, на котором и разглядеть то толком ничего нельзя.

Нет, всё-таки ни одно самоё жёсткое порно, не сможет сравниться с лёгким подглядыванием за переодеванием любимой девушки.

Танюха, слава богу, ничего не заметила, хотя моё состояние после её выхода из кабинки было близко к шоковому. Впрочем, я тут же сам скрылся в туалет, отцепил камеру и дождался пока хоть немного спадёт напряжение в чреслах. Это сейчас мне кажется, что даже если бы Татьяна заметила к себе интерес такого рода с моей стороны, то вряд ли она бы сильно ругалась — может и вообще сделала бы вид, что не заметила. Но тогда я был просто уверен, что тот день, в который она заметит, что я слежу за ней таким образом будет последним днём нашего знакомства. Этот страх мне не нравился, это был не тот адреналин, который мне хотелось получать, и я надолго прекратил подобные эксперименты, как бы мне не хотелось их продолжить.

Наконец, где-то в середине февраля, Жора отвёл меня и Танюху в сторону и торжественно сказал:

— Я всё доделал, можем сегодня идти и монтировать на НЛО.

Я посмотрел на Танюху — именно сегодня я обещал сводить её в кино. Но она оказалась у меня девушка понимающая.

— Хорошо, — сказала она, — только домой забегу — переоденусь и сразу приду в КБ.

У меня отлегло от сердца — честно говоря, я не знал, как разрешить этот конфликт интересов — мне очень хотелось выбраться куда-нибудь с Татьяной, но ещё больше хотелось полетать. Кроме того, я опасался, что после нашего последнего полёта Танюша побоится снова летать на нашей колымаге. Дома мы после того, первого раза практически не разговаривали о нашем совместном с Жорой проекте, поэтому я реально опасался, что Татьяна не захочет вообще иметь к нему отношения, и я снова должен буду разрываться между любимым делом и любимой девушкой.

Мы с Жорой не стали ждать Таню и сразу после школы забрали его аппаратуру и отправились в КБ — уж больно нам не терпелось смонтировать всё назад.

Зайдя в калитку мы сразу почуяли неладное — дверь в дом была открыта нараспашку и на выпавшем неделю назад свежем снеге виднелись одиночные следы. Уж их-то тут никак не должно быть, учитывая, что сами мы были тут месяц тому назад.

— Ты приходил сюда? — удивлённо спросил меня Жора.

— Нет, а ты? — тоже нет.

— Пойдём, посмотрим, — предложил я.

Оставив на крыльце все приборы и сжав в руках шокеры, мы осторожно зашли в дом. В доме никого не оказалось.

Аппарат одиноко возвышался посередине комнаты, и у нас немного отлегло от сердца. Однако с остальным было всё не так радужно. Шкаф, комод и ящики стола были открыты и перерыты. Хорошо ещё, что ничего особенно ценного в них не хранилось — только наша сменная одежда, да ненужные железки. Всё более-менее ценное мы перед уходом всегда клали внутрь аппарата — его сейфовую дверь так просто не откроешь.

— Наверное бомжи рылись, — предположил Жора осмотрев аппарат, — даже не попытались открыть НЛО, видимо побоялись.

— Спёрли сварочный аппарат, — с сожалением сказал я.

— Да не грусти, он нам уже не нужен, — ответил Жора.

Он приложил палец к считывающему сенсору, открыл люк и вытащил из него два чемодана, в которых мы хранили инструменты.

— Похоже теперь придётся и одежду в НЛО запирать, — сказал я, поднимая с пола истоптанный свитер.

Я затопил печь, и в доме сразу стало теплее и уютнее. Жора разложил на столе «усовершенствованные» приборы. Честно говоря, никаких изменений по сравнению с тем, что он уносил отсюда месяц назад, я не заметил — коробочки были абсолютно идентичны. Единственное — добавилась ещё одна ручка, судя по всему сделанная из рычага японской автомобильной автоматической коробки передач.

— Ну и что ты улучшил? — поинтересовался я. Мне не терпелось узнать, что же Жора делал целый месяц дома один. Поверить в то, что он собирал одну эту ручку я не мог.

Однако Жора лишь улыбнулся со словами: «Погоди, сейчас всё узнаешь». Я даже немного обиделся, но беспрекословно полез монтировать аппаратуру на место.

Лишь прикручивая гайки, я понял что что-то не так и удивлённо спросил:

— Слушай, а почему так тепло внутри НЛО? Нас месяц не было, тут всё должно вымерзнуть.

— Да ну, что ты, — возразил Жора, — тут же термостойкая пена по кругу, она практически вообще не пропускает тепло и холод. Во всём корпусе единственное слабое место в температурном плане — входной люк, но через него сильно не выстудит.

— Я, конечно, помню, что тут всё залито этой твоей термостойкой пеной, но я и не думал, что она ТАК держит тепло, — удивлённо сказал я.

— Да брось, мы ведь прошлый раз, если помнишь, в термосфере планеты летали, а там температура за бортом колеблется от плюс ста до минус ста. Если бы не пена, мы бы это на своей шкуре почувствовали, — усмехнулся Жора.

Опыт всё-таки великая штука и даже в подвешенном на верёвках состоянии мы довольно быстро прикрутили все приборы на ранее приваренные к корпусу болты. К счастью перепутать что-либо было практически невозможно, так как я, предвидя такую возможность, для всех коробочек делал крепления в разных местах. Законтрив последние гайки, я обратил внимание на то, что Жора монтирует новую ручку от АКПП рядом с джойстиками.

— Это для третьей руки? — съехидничал я.

— Четыре вариатора скоростей для маневрирования, — невозмутимо прокомментировал Жора, — максимальная, четвёртая оставлена без изменений, десять-двадцать тысяч километров в час, третья — скорость самолёта, одна-две тысячи километров в час, вторая — скорость автомобиля, сто-двести километров в час, первая — скорость бегуна, пять-пятнадцать километров в час.

Я мгновенно оценил преимущества в маневрировании на небольших высотах, которые даёт эта ручка, но решив не хвалить Жору преждевременно и догадываясь, что это не последний его сюрприз, сказал, зевая:

— Мне сразу на четвёртую поставь, остальные мне без надобности…

Входная дверь хлопнула, мы настороженно выглянули из люка, опасаясь незваных гостей, но это была Татьяна.

— Посмотрите, кто к нам пожаловал, — улыбаясь сказала она.

За Танюшу прятался, осторожно виляя хвостом пёс, испытывавший нам невесомость. За месяц он исхудал окончательно — осталась лишь кожа да кости.

— О, привет, засранец! снова гадить пришел? — поинтересовался я.

— Он очень вовремя, нам сегодня снова нужно испытать систему, — добавил Жора.

Словно почуяв неладное, пёс насторожился, прекратил вилять хвостом и настороженно прислушался к разговору.

— Не дам снова мучить собаку! — сказала Татьяна, доставая из пакета бутерброд и отдавая его псу.

Тот даже не пытался жевать, заглотив бутерброд целиком. После этого его настроение улучшилось и он снова завилял хвостом.

— Вот видишь, — прокомментировал Жора, — за еду он вполне готов служить науке. Видимо подумал и решил, что несколько минут в невесомости — не такаю уж большая плата за пару бутербродов.

— Надо бы его тут привязать, чтобы сторожил, — предложил я, — чтобы бомжи не лазили.

— Да его любой бомж плевком перешибёт, — возразил Жора, — толку с такого охранника.

— Давайте придумаем ему имя, — предложила Татьяна.

— Ты предложила, ты и придумывай, — в один голос сказали мы с Жорой и вернулись к монтажу, а Танюша полезла в пакет за очередным бутербродом.

— Может Тотошка? — донеслось до нас через несколько минут.

— Недостаточно мужественно, — крикнул я.

— Может Барбос? — предложила Таня ещё через несколько минут.

— Слишком провинциально, — заявил Жора.

— Рекс? — снова сделала попытку Татьяна.

— Претенциозно, — сказал Жора.

— Ну и сами тогда думайте! — обиделась Татьяна, поняв, что мы обсмеём любой вариант.

— С чем бутерброды-то были? — поинтересовался я.

— С паштетом, — донёсся из люка Танин голос.

— Ну и быть ему тогда Паштетом, — сказал я.

Проверив надёжность всех креплений, и убедившись, что всё стоит на месте, мы с Жорой выбрались из люка. Он взял в руки пульт, нажал на одну из кнопок, взял палку, и пошурудил ею внутри НЛО.

— Кажись работает, — выдохнул он.

— Что? — спросили мы одновременно с Танюхой.

Жора начал издалека:

— Извините, что так долго дорабатывал аппаратуру, тут было действительно много недоделок.

— Да ладно, чего уж там, — встрял я.

— Так вот, — сбился Жора, непривычный к публичным выступлениям, — кроме четырёхскоростного переключателя скоростей, про который я уже рассказывал, я установил ограничитель высоты полёта на 30 километров и усовершенствовал внешнее защитное поле.

— А что там было совершенствовать? — не понял я, — оно же и так отталкивало всё, что ближе чем на полметра подлетало.

Жора грустно посмотрел на меня.

— Ты, Дима, никак фантастики разной обчитался или обсмотрелся. Ты говоришь об энергетическом защитном поле, о котором так любят толковать фантасты. В него ещё сыплется куча снарядов с вражеских кораблей, из-за этого мощность генераторов падает и в конце концов синеватая оболочка вокруг космического судна исчезает, корабль остаётся гол и уязвим, после чего первое же попадание лазера в силовую установку приводит к огромному взрыву. Если ты про это поле, то вынужден тебя огорчить — у нас его нет и как сделать что-либо подобное я совершенно не представляю.

— Да помню, помню, — смущённо отозвался я, — мы просто сами шарахаемся от каждого объекта — будь то земля, будь то ракета.

— Вот! — торжественно заявил Жора, — ты смотришь в самую суть. От ракет-то нам, как оказалось, увернуться довольно проблематично. Максимальная скорость, которую способно было поглотить полуметровое защитное поле вокруг нашего аппарата — около двадцати тысяч километров в час. Если помнишь, процедура торможения у НЛО примерно следующая — когда в полуметре от своего корпуса аппарат обнаруживает помеху, то генератор поля мгновенно переключается на формирование чёрной дыры в противоположном направлении. Причём, формирует её постоянно а не дискретно, как в случае с обычным разгоном, только так можно за полметра до столкновения остановить махину, движущуюся со скоростью 5 километров в секунду. И даже в этом случае, по инерции аппарат пролетает еще 45 сантиметров из 50-ти и лишь тогда останавливается и отпрыгивает назад на полметра от поверхности. Мы внутри в невесомости и этого всего не замечаем, но корпус НЛО, несмотря на практически совершенный адгезационный материал, едва не разрывается на части. Я пересчитал дома нагрузки и ужаснулся — наша колымажка таких перегрузок долго бы не выдержала.

— Кроме того, — продолжил Жора, — существовала опасность ракетного поражения. Если мы летим на максимальной скорости, а ПВОшная ракета двигается нам навстречу со скоростью хотя бы пару тысяч километров в час, то аппарат бы просто не успел сменить курс на противоположный. Сейчас я сделал интеллектуальное определение траектории полёта — если у нас по курсу летящий объект, то прежде всего, автоматика попробует обрулить его, и лишь убедившись в невозможности этого манёвра, она остановит НЛО и будет двигать его в противоположную сторону. Внешнее поле реакции на препятствие я увеличил с полуметра до двух метров. Естественно, пришлось писать специальную программу для посадки в КБ — аппарат просто не пролетел бы в отверстие в крыше.

— Вот в целом и все доработки… а, нет! — вспомнил Жора, — ещё добавил немного комфорта. Залезайте в люк, — пригласил он нас.

Я немного помялся, но всё же решил лезть первым — не пропускать же девушку вперёд в таком небезопасном случае.

Приготовившись к тошноте, я закрыл глаза, залезая в люк и удивился ничего не почувствовав.

Я встал на ноги и крикнул вниз Цветкову:

— Не работает, извини Жора, но на этот раз ты лажанулся!

— Ага, — засмеялся он, — ты сначала посмотри на чём стоишь.

А посмотрел вокруг и только сейчас понял, что стою на полу НЛО — то есть примерно под углом в 90 градусов по отношению к полу КБ и поверхности земли. При этом я хотя и чувствовал необычайную лёгкость во всём теле, но не испытывал никакой потребности шмякнуться назад на землю — полом для меня действительно была практически отвесная стена.

— Афигеть, — выдохнул я, — прикольно! Ты сделал искусственную гравитацию!?

— Ну, это оказалось не так уж и сложно, — поскромничал Жора, — пришлось лишь немного перенастроить прибор и теперь он вместо невесомости генерирует поле притяжения. К сожалению, поле всё также неустойчиво по краям, поэтому летать всё-таки придётся в креслах и пристёгнутыми.

— А откуда такая лёгкость в сочленениях? — поинтересовался я у забирающегося в люк Жоры.

— Ааа, почувствовал, — обрадовался он, — я просто гравитацию поставил на 0,8g, чтобы полегче дышалось на борту.

Мы с интересом нормально походили по полу нашего аппарата. Ощущение того, что мы ходим по стене как-то не проходило. Видимо за все эти месяцы, что мы собирали НЛО я привык, что вот эти кронштейны и вот эти мониторы прикреплены к стене, а не к полу и сейчас меня не оставляло ощущение нереальности происходящего.

— Может уже снять верёвки, раз они не нужны? — спросил я, в очередной раз зацепив ухом за туго-натянутый трос.

Жора задумался, потом ответил:

— Подожди пока, давай испытания проведём.

Почувствовав на своём теле, что на этот раз собачке не придётся испытывать дискомфорта, Татьяна согласилась для эксперимента предоставить пса, который уже не отходил от неё ни на минуту.

Я потащил его в аппарат, пёс испуганно взвизгнул, но когда понял, что ему не приходиться летать в невесомости, спокойно дал привязать себя к креслу.

На этот раз мы на время испытаний даже не стали выходить из дома, доверившись Жориному гению и надеясь, что он не подведёт. О чём, впрочем, мы сразу пожалели. Исчезнувший в мгновение ока из комнаты НЛО создал такое разряжение воздуха, что нас троих буквально бросило потоком воздуха на то место, где он только что стоял.

— Чёрт, не подумал, — сказал Жора, вставая и отряхиваясь.

Я отряхнул Таню, получив от этого определённое удовольствие, и мы вышли в веранду, решив больше с воздушными потоками не шутить. Жора нажал на кнопку возврата и по вырвавшемуся из комнаты ураганному ветру, мы поняли, что аппарат вернулся.

Жора открыл люк и убедился, что с собакой всё в порядке — та, похоже, всё испытание просто пролежала, переваривая бутеры, и лишь когда люк открылся она подняла голову и лениво забила хвостом.

— Раз всё в порядке, прошу на борт — резюмировал Жора.

Я не стал садиться в кресло пилота, рассудив, что ему наверняка захочется самому испытать новое оборудование.

— Чего это ты? — заворчал Жора, — сам же хотел полетать…

— Да, но разве ты сам не хочешь?

— Я? — удивился Жора, — Да я никогда не буду рулить этой колымагой, пока не поставлю на неё нормальную автоматику.

Я недоумённо пожал плечами и пересел в кресло пилота, а на Таню реплика Жоры похоже произвела довольно негативное впечатление. Впрочем она и до этого-то себя не чувствовала в безопасности.

— Ты можешь остаться, если хочешь, — предложил я, глядя на её дрожащие коленки.

— Нет, я с вами, — тихо ответила Татьяна.

— Это правильный ответ, — осклабился Жора, — ну что, поехали?

— Подожди, а собака? — спросил я, показывая на дворняжку, о которой все забыли.

— А может она с нами полетит? — предложила Таня.

— Да пусть летит, — пожал Жора плечами, — лишь бы не обделалась.

С этими словами Жора нажал на кнопку старта и в мониторах зарябил снежный вихрь — похоже над городом начался последний зимний снегопад. Уже через секунду на экране вспыхнула освещённая ярким зимним солнцем поверхность облаков. Я обратил внимание, что на центральном мониторе кроме изображения появилась ещё дополнительная полезная информация. Два числа я распознал сходу — скорость и высота полёта, стрелка с надписью СВ — явный компас, а две оставшихся показателя, которые понемногу росли поставили меня в тупик.

— Долгота и широта, — прокомментировал Жора, увидев мой изучающий взгляд. — Я ещё взял с собой атлас мира, чтобы знать где мы и куда лететь.

— Ну и куда же нам лететь? — спросил я, — в твой Екатеринбург?

— Да нет, не стоит, — почему-то смутился Жора, — давайте проведём обычный испытательный полёт. Всё равно в Екатеринбурге мы даже пока не знаем где припарковаться.

Я повёл плечами — довольно странно было со стороны Жоры так спешить с этим проектам — работать днями и ночами, забивая на учёбу, чтобы потом оттягивать встречу с любимой девушкой. Ну да ладно, это его проблемы.

— Тогда к морю? — спросил я, обращаясь скорее к Танюшке, чем к Жоре.

Татьяна согласно кивнула головой, и я повернул аппарат точно на юг, выжав газ до отказа.

Через несколько минут тучи рассеялись и под нами, судя по экранам, на сколько хватало глаз раскинулась огромная пустыня.

— Может я покажусь вам дурой, — подала голос Татьяна, — но что-то я не припоминаю на юге от нас никакой пустыни. Или это монгольская степь?

— Наверное это пустыня Гоби, — сказал Жора, сверившись с атласом, — мы где-то над Китаем.

Пока Жора листал атлас, пустыня уже сменилась холмистой низменностью, испещрённой реками. Только сейчас я смог как следует оценить скорость нашего пепелаца. Если летишь на самолёте, то земля в иллюминаторе кажется и не движется совсем. Помню в детстве, я прилипал носом прямо к окошку, чтобы смотреть вниз ориентируясь по неподвижному краю иллюминатора — тогда движение было заметно, но оно было какое-то вялое, совсем не такое, как на взлётной полосе, когда самолёт весь дрожит от скорости и желания вырваться в небо. Здесь — совсем другое. Хоть мы летели в полтора раза выше, чем летают пассажирские лайнеры, наша скорость раз в двадцать превышала скорость обычного самолёта, поэтому сверху создавалось впечатление, как будто мы едем на быстром автомобиле, только вместо деревьев внизу мелькают горы, а вместо людей — города и посёлки. Вот, прямо перед нами показался большой китайский мегаполис. Несколько секунд и он уже скрылся из виду, слившись в единую массу больших и маленьких городов.

Прошло еще минут пять и под нами показалось море. Я притормозил и посмотрел на Жору — тот был так же как и я заворожен мельканием ландшафтов на экране.

— Куда? — спросил я.

— Не знаю, — пожал он плечами, — подальше от людей.

Я снова нажал на гашетку. Море уже было заняло весь экран, как показался огромный, похожий на материк остров, окружённый множеством мелких островков, между которыми буруня воду моторами сновали юркие катера.

— Филиппины, — прокомментировал Жора, — бери правее.

Я переложил руль, а точнее джойстик вправо и переключил скорость с четвёртой на третью. Вскоре показался безлюдный с виду небольшой островок.

Я на всякий случай снизился почти до самой воды, чтобы наш НЛО хоть немного напоминал яхту. Хотя… какая нафиг яхта, несущаяся над волнами со скоростью заправского истребителя.

Вода была идеально гладкой — единственной волной был довольно высокий бурун, расходящийся от нас в обе стороны. Я попробовал опуститься ещё чуть ниже — хотелось чуть-чуть чиркнуть по воде брюхом — наверное в душе я всё ещё не мог отделаться от ощущения, что всё это компьютерная игра и даже если мы разобьёмся, то я просто увижу на экране, что вперед полетели куски фюзеляжа и надпись «game over».

Но Жорина «защита от дурака» не подвела — аппарат не опускался ниже двух метров, как бы я джойстик не вертел.

— Проверяешь? — спросил меня Жора с ухмылкой. — Правильно, лучше проверять над водой.

Тем временем, наш истребитель на всех парах приближался к небольшому островку, диаметром в 2-3 километра.

Островок видимо был вулканического происхождения. По крайней мере, к такому выводу меня привела небольшая гора, занимавшая две трети острова. С одной стороны гора практически отвесно обрывалась прямо в море, а с другой пологий склон тянулся почти до самого берега. Лишь последние 300-400 метров поверхность острова была идеально ровной, но эта поверхность была сплошь покрыта тропическими зарослями.

Для начала я пустил НЛО в облёт вокруг острова — уж слишком он маленький, если на нём живут люди, то лучше узнать об этом заранее. Но как мы не пялились в экран, никаких признаков жизни на острове не обнаружили.

— Если бы кто-нибудь тут жил, то были бы дома или лодки, а я ничего не вижу, — сказала Таня.

— Может местные сюда приплывают на пирогах для зловещих ритуалов. Робинзона Крузо читала? — спросил Жора.

— Нет, не довелось, а даже если и приплывают — нам-то что? Нам нужно искупаться, да домой лететь, — сказала Таня.

Я, обнадёжившись, что Татьяна тоже пойдёт купаться повернул джойстик и бросил НЛО на берег, где он встал как вкопанный ровно за два метра до прибрежных пальм.

— Мне после полётов на этом аппарате обычную машину нельзя будет доверить, — пожаловался я, — я всё время буду пытаться об какую-нибудь стену припарковаться.

Жора молча встал и открыл люк.

В кабину сразу ворвался душный воздух, наполненный разнообразными ароматами. Здесь был намешан запах тропических цветов, экзотических фруктов, солёного моря и морской капусты — всего того, чего так недостаёт в суровую российскую зиму.

— Фантастика! — сообщил Жора, выглянув из люка.

Я помог Тане отстегнуться, и мы выпрыгнули на чистый, белоснежный песок.

Жара стояла градусов 35. Стоять на пляже в тёплых зимних вещах было довольно глупо и некомфортно, поэтому первым делом мы поскидывали с себя свитера и тёплые штаны, оставшись в одних футболках.

Этот остров был определённо райским местечком. Всё вокруг пело и чирикало на разные лады. Из травы раздавались трели то ли кузнечиков, то ли цикад, в кустах и на пальмах разными голосами пели невидимые птицы.

Широкая песчаная лагуна тянулась на полкилометра вдаль и заканчивалась скалистым утёсом. Песок был настолько идеально-ровным, насколько это вообще можно было представить. Ни следов человека, ни следов животных на песке не наблюдалось. Всё сияло первозданной красотой.

— Неужели на земле ещё остались такие чистые, никем не загаженные места, — удивился я.

На море в своей жизни я был всего 2 раза — несколько лет назад меня возили родители во Владивосток, а в прошлом году мы ездили отдыхать в Сочи. Оба раза море показалось мне чем-то большим и прекрасным, хотя самим отдыхом я остался недоволен — мусорные пляжи, забитые под завязку голыми престарелыми телами не произвели на меня благоприятного впечатления.

Совсем другое дело — этот замечательный островок. Здесь бы я с удовольствием остался жить. Благостное впечатление от острова испортил Паштет, который с громким лаем выпрыгнул из НЛО — ему всё-таки удалось перегрызть свой поводок, за который он был привязан и он радостно стал носиться по песку, нарезая круги вокруг нас.

— Да, это ты удачно нас привёз, — согласился Жора, — надо ввести эту точку в компьютер, чтобы он в следующий раз мог нас сразу сюда привезти.

— А почему сюда не возят отдыхающих? — удивилась Таня.

— Довольно далеко от населённых мест, — предположил Жора, — я посмотрел по атласу, тут ближайший большой остров — Калимантан, причём до него километров пятьсот. А это — почти сутки пути на прогулочной яхте, вот никто и не забредает. Для туристов хватает островов поближе.

— Пойдёмте купаться, — предложила Таня.

Ни я, ни Жора оказались неподготовлены к такому повороту событий. Выходя утром из дома в мороз минус двадцать градусов, я никак не мог подумать, что мне могут понадобиться плавки. Жора, судя по его напряженному лицу, тоже об этом не задумывался до этого момента.

Впрочем, я решил, что разницы никакой, скинул футболку и отправился купаться в обычных трусах. Жора последовал моему примеру. Татьяна оказалась самой продуманной — у нее под брюками и футболкой оказался вполне обычный купальник.

— Ты что в школу в купальнике ходишь? — опешил Жора.

— Делать больше нечего, — фыркнула Таня, — я же ходила домой переодеваться, а там я вспомнила, что во время прошлого полёта вы обсуждали возможность поездки на море, вот я и подготовилась. Только вот полотенце я не взяла — придётся так обсыхать.

— Ну это-то не проблема — под таким солнцем мы вмиг обсохнем, — заверил её Жора.

Я первый раз лицезрел свою девушку в купальнике. И, нужно сказать, что это зрелище доставляло мне уйму эстетического удовольствия. Удовольствия было настолько много, что я даже толком не слышал о чём они там разговаривали с Жорой. Потом я сообразил, что моё эстетическое удовольствие начинает обретать вполне конкретные формы где-то в районе ниже пупа.

Испугавшись, что мои «семейники» не сдержат напора, я побежал в воду — остудиться. Со всего размаха плюхнувшись в море, оказавшееся довольно глубоким почти у самого берега, я понял, что остудиться в прямом смысле слова здесь не получится — вода была выше тридцати градусов, а на отмели наверное даже под сорок.

Следуя моему примеру, в воду уже неслись Жора и Татьяна. И если Таня занырнула довольно аккуратно, то Жора поднял столько брызг, что меня сразу окатило с головой. Я, конечно в долгу не остался и мы стали мочить друг друга, пытаясь непрерывно лить воду на голову противника, чтобы тот не мог даже вздохнуть. Когда Жора сдался, я оглянулся в поисках Тани.

Пляж был девственно пуст. Вдоль берега носился лишь Паштет, взвизгивая и не решаясь броситься за нами в воду. В воде Татьяны тоже не оказалось.

Сердце у меня тревожно забилось.

— Где Татьяна? — спросил я Жору внезапно охрипшим голосом.

Тот огляделся и развёл руками:

— Не знаю.

В этот момент метрах в пятидесяти от нас из воды вынырнула Танина голова. Голова фыркнула и повернулась к нам со счастливым смехом.

— Давно я не ныряла! — крикнула Таня, — вода чистейшая, плывите сюда!

Я как мог, доплыл до неё и пожурил:

— Ты нас так не пугай! Я уже думал, что ты утонула.

— Я? Утонула? — засмеялась Танюшка, — я тебе не рассказывала, что у меня юношеский разряд по плаванию?

— Нет, не рассказывала, — буркнул я.

— Тогда теперь рассказываю. Мы с девчонками и синхронным плаванием занимались, и нырянием, и просто плаванием. В общем, в этих видах спорта я почти эксперт.

— А почему бросила? — Поинтересовался я.

— Надоело, — махнула Татьяна рукой, — скучно это всё. Профессиональной пловчихой я становиться не собираюсь, а в нашей группе уже пошли нагрузки, рассчитанные именно на профессиональный спорт, поэтому я сбежала.

— Твои подруги, наверное, не обрадовались, — хмыкнул я.

— Да уж, ты просто не представляешь себе насколько они «не обрадовались». Я ведь им команду разбила, они до сих пор готовы мне глаза выцарапать при случае.

— Этого мы им не дадим сделать, — уверил я, — глаза нам ещё самим пригодятся.

С этими словами я подплыл к Татьяне и попытался обнять её и поцеловать. Первая попытка закончилась ничем — мы вместе ушли под воду, пришлось срочно выныривать и откашливаться. Но со второй попытки у нас получилось обняться одной рукой, а вторую и ноги использовать для того, чтобы удержаться на воде. Видимо помогли профессиональные навыки Татьяны — плавала она просто великолепно.

Жоре уже купаться надоело, и он вылез на берег играть с собакой.

Что же касается меня — я бы с удовольствием провёл весь остаток дня обнимаясь и целуясь прямо в воде. Помешало мне лишь то, что мой упрямый друг снова попытался сообщить Татьяне о своём присутствии и уже пару раз коснулся её живота. В результате мне пришлось обниматься отклячив назад всю нижнюю часть тела, что не способствовало сохранению равновесия, и я снова пошел ко дну.

Когда я отплёвываясь всплыл, Татьяна, смеясь предложила поплавать наперегонки, что делать я категорически отказался, памятуя о её юношеском разряде и не желая снижать самооценку.

Выбравшись на берег, мы развалились на песке, подставив животы жаркому солнцу. Таня спросила:

— Жора, я вот пока сюда летела всё думала — как поля притяжения в аппарате работают. По идее, если внутри невесомость или притяжение, то законы инерции на нас должны действовать точно так же. Или я чего-то неправильно понимаю?

— В целом — верно, — охотно отозвался Цветков. — Но всё не так просто. Сейчас в НЛО действуют четыре основных так называемых чёрных дыры и ещё шесть вспомогательных. Первая и главная тянет корабль. Вторая генерируется внутри судна для того, чтобы людей не кидало от стенки к стенке. Создаётся она в плоскости «экипаж — первое поле» в тот же момент, что и первая, причём с учётом разгона аппарата и, соответственно нивелируя инерцию. А третья направлена на плоскость, горизонтальную поверхности планеты и у неё лишь одна задача — убрать гравитацию.

— Сегодня, — добавил он хмыкнув, — мы испытывали четвёртую «чёрную дыру», которая генерируется прямо в корпусе корабля под нашими ногами и создаёт то самое притяжение в 0,8g.

— Прямо в корпусе? — вытаращила глаза Таня, — а это не опасно? Она не разрушит конструкцию.

— Для чёрной дыры, — засмеялся Жора, — нет особой разницы где генерироваться — в корпусе или в воздухе, ведь расстояние между атомами и между молекулами не так сильно меняется в зависимости от состояния вещества. А разрушить она ничего просто не успевает. За те наносекунды, что она существует в одном месте, она успевает лишь втянуть в себя несколько сотен окружающих атомов и создать вокруг направленное поле притяжения. А когда лучи-катализаторы переключаются на другую точку, то поле растворяется и отпускает атомы восвояси в практически неизменённом состоянии.

— А зачем вспомогательные поля притяжения? — вспомнил я.

— Они создают этакий клин разряжения воздуха по курсу корабля, формируя своеобразный туннель сверхнизкого давления по которому мы и летим. Если бы их не было, наша обшивка сгорела бы уже на скорости в 3-4 тысячи километров в час. Да и бесшумности они здорово прибавляют.

Пока мы обдумывали эту лекцию, Жора вскочил с песка и предупредил нас:

— Не перестарайтесь, замучаетесь потом объясняться — откуда у вас загар посреди зимы.

— Жаль, — сказала Татьяна, вставая, — так хотелось немного позагорать.

— Надо было крем с собой взять, — предложил он, — ты ведь продуманная, вон купальник прихватила, могла бы и крем положить в сумочку.

— Могла бы, — вздохнула Таня, — да нет его у меня. Как-то вот не держу я зимой дома крем от загара просто на всякий случай.

— А давайте немного остров обследуем, — предложил я.

— Только недолго, — забеспокоилась Таня, — это здесь солнце ещё высоко, а в Чите уже темнеет небось.

— Все равно надо как минимум обсохнуть, — сказал Жора, — если ты выйдешь сейчас на наш мороз, то на голове у тебя замёрзнет большая сосулька.

Танюша накинула футболку на плечи, чтобы не обгореть, и мы пошли изучать остров.

Жора сразу предложил свернуть в чащу и посмотреть что там растёт интересного:

— Может бананов найдём или там ананасов каких, — сформулировал он свою мысль.

Но попытка забраться в дебри оказалось безуспешной — мы сразу же накололи голые ноги и вернулись на песок. Так как надевать одежду на мокрое тело никому не хотелось, решили пока прогуляться вдоль берега.

Мы носились по полосе прибоя, орали во всё горло, брызгались — в общем развлекались всеми, полагающимися в таких случаях занятиями. Даже Паштет осмелел настолько, что совершенно спокойно прыгал в воду и обратно.

Скалы в конце пляжа оказались труднопреодолимыми — чтобы залезть на них требовалась верёвка, а чтобы обойти — нужно было выходить далеко в море по острым камням. Поняв, что ни сланцев, ни запасной верёвки у нас нет и эта преграда для нас пока непреодолима, мы так же с дикими криками вернулись к аппарату, который послушно ждал нас, зазывая к себе открытым люком.

Пока мы с Жорой сушились, Татьяна поступила умнее — она просто спряталась в НЛО, скинула с себя купальник и надела одежду прямо на голое тело.

Посоветовавшись с Жорой, мы решили сделать в НЛО какую-нибудь вешалку для одежды, чтобы в следующий раз (а этот пляж мы планировали посещать довольно часто), не бросать одежду на песок, а цивилизованно развешивать.

Одевшись, мы предприняли вторую попытку пробиться сквозь заросли вглубь острова. Зимние ботинки и зимние брюки прекрасно предохраняли ноги от царапающегося низкорослого кустарника, а вот Тане пришлось похуже — её колготки вмиг покрылись узором из всевозможных затяжек и колючек.

— Что же я маме скажу, — ужаснулась она, посмотрев на это безобразие.

— Я думаю, легче будет когда прилетим сразу купить новые колготки, чем объяснять матери происхождение всех этих затяжек, — предложил я.

Татьяна согласилась, и мы пошли дальше, решив не обращать внимания на эти мелочи. Впрочем, кустарник скоро закончился и его сменил настоящий пальмовый лес. Толщина отдельных деревьев достигала двух обхватов, сквозь толстенную крону свет пробивался с большим трудом, в результате чего внизу царил постоянный полумрак и, что было чрезвычайно приятно — прохлада.

Поначалу мы побаивались змей, скорпионов и прочих представителей тропической живности, но, не обнаружив никого кроме птиц и насекомых, мы постепенно успокоились.

— Видимо более крупные экземпляры не могут пересечь море, — предположил Жора, — всё-таки остров довольно далеко от ближайшего берега. Наверное на него так никакая живность и не смогла переселиться.

— Даже если тут кто-то и есть, то наверняка он травоядный, — успокаивал я сам себя, — иначе где бы он достал тут пропитание.

— Кстати о пропитании, — сказал Жора, — в следующий раз, когда сюда поедем нужно обязательно взять шашлык или хотя бы удочки, чтобы наловить рыбы. А-то я уже проголодался. Никто не взял с собой еды?

— Я взяла бутерброды с паштетом, — сказала Таня.

— О! — обрадовался Жора. — И где они?

— Вон там, — грустно показала Таня на пса, которому, похоже в лесу нравилось не так сильно, как на пляже — он поджал хвост и не отходил от нас далеко.

— Делааа, — протянул Жора. — А если сейчас мотор не заведётся, что мы тут будем есть?

— Придётся тебя жарить, — добавил он, глядя псу в глаза.

Тот согласно гавкнул — мол делайте, что хотите, только пойдёмте из этого леса.

Впрочем, у меня с Татьяной после Жориного заявления о том, что «мотор» может не завестись, тоже пропало желание дальше гулять по лесу и возникло другое — сесть в НЛО и проверить, способен ли он ещё летать, что мы и высказали Жоре практически хором.

Жора недоумённо на нас глянул, назвал тонкокожими слабаками, но повернул в обратный путь, который почему-то показался гораздо ближе, чем дорога от берега.

Аппарат, конечно же, завёлся без проблем. Когда я взялся за ручку и он послушно поднялся в воздух, у меня даже мелькнула мысль как я только мог сомневаться в этом совершенном творении.

Действительно, — подумалось мне, — чем аппаратура проще, тем она совершеннее. Ещё сто лет назад владеть автомобилем было совсем некомфортно — перед каждым выездом нужно было залить воду в радиатор, масло в мотор, повернуть ручку, чтобы завести двигатель. При этом конструкция машины была предельно элементарной, и любой мало-мальски грамотный водитель мог прямо в дороге с помощью ключа и молотка починить любую поломку. А сейчас — даже опытный автомеханик не всегда решиться чинить машину в пути — лучше уж на эстакаду, да не просто на дырку в полу, а на высокую — гидравлическую, чтобы всё потроха были выставлены наружу.

Телевизоры — тоже песня. Помню, отец рассказывал, что у него раньше был ламповый телевизор. Если перестаёт показывать, то надо открыть заднюю стенку и внимательно посмотреть — наверняка какая-нибудь лампа не горит. Вытащил эту лампу, вставил новую и телик снова работает. А когда год назад сломалась соседская то ли плазменная то ли жидкокристаллическая панель, им пришлось выложить за ремонт половину стоимости нового такого же телевизора.

Компы вообще ужас. Наш учитель информатики любил на уроках повторять высказывание одного из родоначальников компьютеров, датированное 50-ми годами 20-го века о том, что пройдёт время и компьютеры по размеру будут занимать всего одну комнату. Малость промахнулся старичок с размерами. Сейчас в комнату наверное несколько тысяч этих самых компьютеров напихать можно, а вот с ремонтопригодностью — проблема. Ноутбук уже не починишь, припаяв проводки покрепче, да залудив контакты. Да и вообще во многих случаях ноут легче выкинуть, чем чинить.

Мысли мои вернулись к НЛО, которое уже несколько минут неслось в небе, повинуясь нажатой кнопке «домой». Насколько ремонтопригоден наш аппарат? Какие никому неведомые электрические схемы использовал Жора для создания своих генераторов?

Может спросить его самого? Но не обидится ли он — решит, что я ему не доверяю, или ещё чего доброго подумает, что я хочу выведать у него технические тайны. Лучше уж обойдусь тем, что он мне сам рассказывает, а надёжность… О надёжности он по-моему ещё больше меня радеет, так что пусть возможные поломки остаются на его совести.

Пролетев пустыню, мы вернулись всё в тот же снежный фронт. После тропического рая было довольно странно лететь над багровыми в свете заходящего солнца тучами — грозными и неприступными.

Изображение на мониторах застыло на миг, тучи рванулись к нам, мелькнула белая пелена и вот уже видны ставшие такими родными стены КБ.

Мы практически не разговаривали во время полёта — каждый думал о своём. И сейчас, продолжая играть в усталую молчанку, мы спрыгнули на мокрый пол дома.

— Надо будет сделать устройство дистанционного открытия-закрытия отверстия в потолке, — подал Жора голос первым.

Я отмолчался. Чего тут обсуждать, нынешний люк действительно был неэффективен ни в дождь, ни в снег. Но это была небольшая проблема.

В какой-то момент я понял, что аппарат закончен, что он реально летает и его можно хоть завтра запускать в серию. Теперь меня охватила какая-то непонятная апатия и усталость. Мне было искренне жаль, что теперь не нужно после уроков ходить сюда и приваривать один лист металла к другому, помогать Жоре монтировать оборудование — всё уже было готово, и что делать мне дальше я не представлял. Возвратиться к обычной школьной жизни у меня уже не было сил — я знал, что есть жизнь другая, жизнь в полётах над облаками, жизнь, когда за несколько минут можно оказаться в совершенно другой точке земного шара.

Наверное я боялся — боялся того, что это всё закончится так же внезапно, как и началось. Боялся того, что сейчас я проснусь, а на дворе всего лишь двадцатое сентября и мой 14-й день рождения будет лишь через неделю. Боялся того, что завтра приду в школу, а там объявят, что Цветков переехал вместе с родителями в Чегдомын или в Певек, или ещё куда и не будет больше никаких полётов. Ведь даже если аппарат останется на месте, то один, не чувствуя того, что Жора сидит рядом со мной, я никогда не решусь сесть в него и взяться за джойстики.

Собака в отличие от нас так и не успела толком высохнуть, да и Танюхины длинные волосы ещё не просохли. Поэтому мы подкинули дров в прогоревшую печку и сели вокруг неё, не решаясь пока выходить на улицу из тёплого дома. Я закрыл верхний люк, через который в дом летел снег и мы сели возле НЛО. Его корпус разогрелся от трения об атмосферу, а из люка выходил наружу тёплый тропический воздух.

— Можно мокрый купальник оставить здесь? — спросила Татьяна. — Не хочу врать родителям, что ходила в бассейн.

— Если ты даже весь аппарат завешаешь внутри нижним бельём, нам с Димоном от этого будет только приятнее, — зевнув сказал Жора.

— Только бельё должно быть чистое, — в тон ему спошлил я, за что и получил шлепок мокрыми плавками по голове.

— Можешь даже повторить, — предложил я, улыбаясь, — девушки меня ещё никогда трусиками не били.

— Дурка, — беззлобно прокомментировала Таня.

Немного обсохнув, я проводил Таню до чуть было не закрывшегося перед нашим носом магазина, где она купила и быстро перетянула в примерочной колготки. Старые — изорванные в тропиках, мы тут же выкинули в первую попавшуюся урну.

— Теперь вроде всё в порядке, — сказал я, придирчиво осмотрев подругу.

— Вроде да, — пожала она плечами, — только придётся в ванной раздеваться, чтобы сразу смыть соль с волос под душем и чтобы никто не увидел отсутствия нижнего белья.

Я глубоко задышал, чтобы побороть инстинкты, и мы пошли по домам.

Вечер выдался на удивление тёплым. Крупные снежинки неспешно падали откуда-то сверху и сразу таяли, попадая на лицо или на руки. Все прохожие сняли шарфы и перчатки, расстегнули пуховики, давая доступ свежему воздуху к своему телу. Необычная для февраля безветренная погода создавала спокойную романтическую обстановку.

— Сегодня везде тёплый день, — задумчиво сказала Таня, ловя губами снежинки. — Вот интересно, час назад мы отогревались на чудесном острове почти на экваторе, а приехали сюда — и тут тоже так тепло. Может в Антарктиде или на северном полюсе тоже бывает тепло?

— Теперь у нас есть реальный шанс слетать и узнать это самим, — сказал я, — один мой знакомый лыжник говорит, что не бывает холодной погоды, бывает холодная одежда.

— Интересно, а теперь мы часто будем летать или следующий раз только через месяц? — Татьяна посмотрела на меня.

— Можем хоть сейчас вернуться и слетать, — захорохорившись предложил я, тут же сникнув в душе. Честно говоря, вряд ли я куда-то полетел бы без Цветкова.

Но Татьяна видимо уже давно сообразила кто у нас главный, поэтому лишь сказала, улыбнувшись:

— Нет, без Цветкова не надо летать, во-первых даже самые надёжные приборы могут отказать, а во-вторых это всё-таки он придумал НЛО, будет неправильно летать без него.

Вечером я долго ворочался и не мог уснуть. Меня смущало то, что Жора в последнее время вообще не говорит о своей Цели — о той, для полётов к которой он собственно и собирал аппарат — о своей большой любви из Екатеринбурга. В голове у меня роились десятки предположений по этому поводу. Может они охладели друг к другу, может он её забыл, может она нашла другого, может ему кто-то нравится из наших девчонок, может он просто боится или стесняется сделать последний шаг.

Я решил, что если последняя причина верна, то моя задача, как его друга помочь ему сделать этот шаг, поэтому я дал себе твёрдое обещание, что в ближайшие дни настою на том, чтобы вместе слетать на его родину.

— А может он боится нас знакомить? — мелькнула очередная мысль. — Он никогда не показывал её фотографий. По обрывкам фраз я давно понял, что его Женя со схожими интересами и всепоглощающей любовью к различным наукам. Но если для мужчины быть «ботаном» не так уж и зазорно — это только в школе над ними смеются, а всю оставшуюся жизнь уже они сами хохочут в полный голос — над теми, кто сначала смеялся над ними в школе, а потом пошел рыть траншеи в армии и работать слесарями на заводах. А девчонке!? Если она «ботан», то у неё большие очки, куча прыщей на роже, кривые зубы и воняет изо рта. Таким в жизни не повезёт по определению.

В конце концов, я убедил себя в том, что правильно догадался насчёт подруги Жоры и теперь засомневался — стоит ли мне стимулировать Цветкова к возвращению к своей криворожице. Заснул я, так и не решив этой проблемы.