Новатор

Поставив себя на место Тани, я осмотрел её взглядом наше грязное помещение, в котором было довольно мрачно — зеркальная плёнка на окнах пропускала очень мало света, то тут то там валялись обломки железяк, доски, дрова для печки, провода, коробки и прочий хлам, а посередине под разломанной крышей, из которой торчали несрезанные остатки плит перекрытий, стояла на боку огромная консервная банка, сделанная из металла всех цветов радуги — всё никак не доходили руки покрасить аппарат снаружи. Вид получился не очень-то впечатляющий. Видимо Таня посчитала так же.

— Ну-ну, мальчики, значит в конструктор играем и учимся на сварщиков. Что ж, похвально, вот только не лучше ли было бы уроками в свободное время заниматься, чем этой ерундой, а, Санцев, — ткнула она пальцем меня в грудь, — скатился в последней четверти — ниже некуда.

Нет, она определённо напоминала мою маму.

Я взял Таню за руку, чтобы остановить поток ругани. Татьяна, похоже, сильно обиделась на то, что я променял общение с ней на эту странную железяку. Она вырвала руку и сделала попытку развернуться и уйти.

— Подожди, послушай. Неужели ты думаешь, что в мастерских в которой занимаются крутыми разработками должно быть очень чисто? Неужели ты думаешь, что прототипы устройств, которыми мы пользуемся каждый день вначале не выглядели убого? Дай нам пять минут и мы тебя сильно удивим.

Что-то в моём тоне видимо заставило Татьяну остановиться. Она повернулась ко мне и села на единственный в доме стул, стоявший рядом со столом, на котором Жора обычно собирал свои генераторы.

Я, не теряя времени, и опасаясь, что Татьяна передумает и уйдёт, подошёл к НЛО и приложил палец к считывающему устройству. Дверь бесшумно распахнулась. Свет, постоянно горящий в салоне, высветил синеватый прямоугольник на полу дома, и в помещении стало немного светлее.

Таня подошла поближе, чтобы заглянуть в НЛО.

— Хорошо, что я его хоть внутри покрасил, — мелькнула у меня мысль.

Я взял конец верёвки и осторожно, держась рукой за дверь, зашел в отсек. Желудок снова подступил к горлу. Внутри я, памятуя о своих вчерашних приключениях, присел на корточки, не отпуская дверь, нацелился головой на скобу на противоположной от меня стене и, аккуратно оттолкнувшись ногами, полетел к ней, разматывая за собой верёвку.

Таня взвизгнула:

— Ой, что это?

— Это — антигравитация, — пояснил Жора.

— Но это, но это в-ведь нев-возможно, — от волнения Таня начала заикаться. — Нам на уроке физики говорили.

— А ты заметила, как мы с Жорой угорали на том уроке, — усмехнулся я.

— Да, помню, — сказала Таня, — вас ещё из класса чуть не выгнали.

— Почему же не выгнали, очень даже выгнали, мы тогда отправились сюда, чтобы изучать антигравитацию на практике, — невозмутимо сказал Жора.

— Но как? Но ведь это сенсация! — начала было Таня.

— Стоп, — обрубил её Жора. — Ещё раз! Никаких сенсаций, никакой огласки, ни прессе, ни папе, ни маме — до тех пор, пока я не разрешу. Это понятно?

Таня посмотрела на меня, ища у меня поддержки, но я лишь пожал плечами, всем своим видом показывая: «Ничего не поделаешь, таковы правила игры».

— Конечно, — сказала Таня, — я никому не расскажу, я же обещала.

— Вот и хорошо, — успокоился Жора.

— А можно мне приходить вам помогать? — спросила Таня.

— А чем ты нам можешь помочь? — скептически усмехнулся Георгий.

— Например покрашу эту посудину, — предложила она.

— Ну хорошо, если хочешь — покрась, — пожал Жора плечами, — только запачкаешься, да и краски нету.

— Слушай, может ты какую-нибудь суперкраску разработаешь, чтобы потом не облезла? — предложил я.

Однако Жора со мной не согласился. По его мнению, всё, что было нефункционально не стоило того, чтобы задумываться над ним. Он, по-моему, вообще не понимал зачем аппарат нужно красить, ведь это совершенно не скажется на его лётных качествах. Убедила его лишь фраза о том, что если НЛО будет голубого цвета, а не пёстрого как попугай, то его будет совершенно нельзя заметить на фоне неба, тогда можно будет не только носиться по небу с бешеной скоростью, но и даже повисеть в каком-нибудь понравившемся месте.

На следующий день мы отправились с Танюхой за краской, пока Жора доделывал свои генераторы и видеокамеры наружного обзора.

Я, памятуя о том, что Цветков-старший прикрыл нам финансирование, уже хотел было потратить на краску свои деньги, но Жора сказал, что это касалось только больших расходов — от тысячи долларов и выше. На такую мелочёвку, мол, мы можем тратиться сколько хотим и выдал нам ещё 500 долларов на мелкие расходы.

Раз уж нас снабдили деньгами, то мы решили не скупиться и купить самые дорогие тиккуриловские краски. В фирменном магазине менеджер несмотря на наш не очень солидный возраст довольно обстоятельно объяснил какую краску нам стоит взять для покраски металла, работающего в широком диапазоне температур и согласился намешать нужный цвет, конечно же после того, как мы оплатим требующееся количество. Количество нам потребовалось довольно большое — не батарею же в комнате нам красить, да ещё и краскопультом, у которого расход краски вообще бешенный (это я понял ещё когда брызгал из него спиртом).

На всякий случай менеджер уточнил — действительно ли нам нужно столько краски и понимаем ли мы, что этим количеством можно покрасить целую железнодорожную цистерну.

Мой утвердительный ответ его удовлетворил и он с лёгким сердцем отдал нам покупки, а сам пристроился к следующему покупателю.

— Фирменная торговля, — одобрительно сказал я, выходя из магазина, — это тебе не семечки у бабок на рынке покупать.

Татьяна была какая-то пришибленная и спросила меня уже в третий раз за этот день:

— Слушай, а вы меня точно не разыгрываете? Это действительно вчера была невесомость?

— Ну когда я тебя обманывал? — вопрошал я. — Какой мне с того смысл?

— Да нет, — неуверенно говорила Таня, — я не сомневаюсь в тебе, просто вчера почитала интернет и там вполне убедительно доказывается, что такое невозможно.

— Ну хочешь, сегодня сама залезешь внутри НЛО и проверишь — возможно такое или нет? Поверь, когда имеешь дело с Цветковым, то на такие вещи постепенно перестаешь обращать внимание. У него каждая вторая вещь в карманах — нарушение законов физики.

Когда мы вернулись, Цветков всё ещё задумчиво мастерил свои «гравицапы».

Привыкший, к тому, что на создание самых сложных устройств у него обычно не уходило больше часа, я уже начал немного сомневаться в успехе нашего предприятия.

— Что, не получается? — спросил я, стараясь сделать свою физиономию максимально участливой.

— Отчего же не получается, — отозвался он, — очень даже и получается. Просто решил внести некоторые усовершенствования.

— Ааа, — понимающе отозвался я, взял краскопульт и пошел заливать принесённую краску.

Татьяна переоделась в мою старую рубашку, которых я натащил сюда целую кучу и попробовала было помогать мне, но я её отстранил от этого дела, мотивируя тем, что при работе с краской нужно переодеваться полностью и переодетая рубашка не спасёт ни её сапоги, ни юбку.

Таня немного обиделась, что её не допускают к покраске, но согласилась с моими доводами и потихоньку принялась за уборку помещения.

К вечеру наш КБ сиял чистотой. Тут стало стерильно почти как в операционной. Стоящий на торце белый, свежевыкрашенный овал уже действительно походил на какое-то научно-экспериментальное сооружение, а никак не на груду металлолома, на которую он был похож до покраски.

Таня огляделась и, видимо не найдя больше ничего, что можно было бы поставить на место, протереть от пыли или выбросить, обратилась ко мне:

— Ты говорил, что мне тоже можно будет побыть в невесомости.

Я ткнул Жору в бок:

— Не возражаешь?

— Чего? — опомнился тот.

— Я говорю, покажу невесомость Танюхе.

— А, конечно показывай, — буркнул он и снова уткнулся в свой прибор.

Я подумал, что было бы неплохо поподробнее разобраться — что он там делает и как это всё работает. А-то всё, чему я научился за время работы с Жорой, это разжиганию печки, да работе со сваркой, а это было совсем не то, чему я хотел посвятить свою жизнь.

Правда что же было тем самым, чем я был бы готов заниматься все годы, которые останутся мне от жизни после школы и института, я тоже не знал. С трудом я мог представить себя, сидящим в каком-нибудь офисном кресле, не по мне это… работать физически тоже не хотелось — зачем, когда кругом столько китайцев и вьетнамцев? В общем, хотя я и не задумывался пока об этом серьёзно, с выбором профессии у меня был напряг.

Я переодел испачканную в краске робу, взял Танюшу за руку и подвёл её к открытой двери нашего аппарата. Честно говоря, меня тоже манила возможность ещё раз полетать в невесомости. Несмотря на все неприятные ощущения в желудке, ощущение полёта и легкости во всём теле ни с чем не может сравниться.

Немного волнуясь, я решил первым залезть внутрь и уже оттуда подстраховать Таню. Привычно поборов рвотные позывы и осадив подпрыгнувший желудок, я подал ей руку. Суда по её мокрой ладошке, она тоже здорово волновалась.

— Спокойно, — сказал я, — не нервничай. В первый раз всегда страшно, во второй наверное тоже, а потом уже начнёт нравиться.

— Главное только не расслабляться, помнить о технике безопасности, — продолжал убеждать я скорее себя, чем Татьяну, — и всё будет в порядке. Видела, как я осторожно входил, сейчас начинай так же плавно двигаться, без резких движений.

— Эй, вы уверены, что пытаетесь в НЛО залезть, а не сделать что-то другое? — послышался насмешливый голос Жоры.

Татьяна покраснела и резко запрыгнула наверх, держась за мою руку. На какой-то миг ощущение подступившей тошноты заняло её полностью, и она не могла думать ни о чём, кроме того, чтобы сдержать рвотные позывы. К счастью, я удержал Таню возле себя, поскольку второй рукой уцепился за скобу возле выхода.

Справившись с тошнотой, Татьяна стала судорожно махать свободной рукой, пытаясь найти точку опоры. В конце концов, она подтянулась ко мне и вцепилась второй рукой мне в плечо. Я чуть не заорал оттого, с какой силой впились мне в кожу её ногти.

Освободив руку от её захвата, я нежно обнял Таню за талию и ещё раз порекомендовал успокоиться.

На этот раз подействовало. Татьяна несколько раз глубоко вздохнула, и её лицо приняло более осмысленное выражение.

— Вот и всё, а ты боялась, — как всегда совершенно некстати продекламировал я детский стишок.

Татьяна немного ослабила хватку и я сказал:

— Теперь можешь несильно оттолкнуться ногами и полетишь в противоположную от люка сторону. Осторожно только, не стукнись.

— Сейчас, подожди, немного привыкну, — сказала Татьяна. — А вы что невесомость вообще не выключаете, что ли? Как-то странно, ведь это должно потреблять кучу энергии.

— Пока не выключали, — пожал я плечами. — Правда, этой невесомости всего-то два дня от роду. Жора говорит, что все эти генераторы очень экономичны. Невесомость, например, генерирует вон та маленькая коробочка под потолком и её питает лишь маленькая батарейка, которой должно хватить больше чем на год.

— А если батарейка сядет, то мы все попадаем? — поинтересовалась Таня.

Уж в этих-то вопросах я был подкован, поскольку именно их постоянно и задавал Жоре. Поэтому я ответил с изрядной долей гордости за свои знания:

— Там видишь, маленькая лампочка на коробке. Когда она замигает, это значит, что генератор работает на запасной батарее и пришло время поменять основную. Сейчас Жора собирает основной генератор поля, который и будет, собственно, двигать всю эту махину. Ему потребуется питание помощнее, для этого и стоят вон те два аккумулятора, — показал я на два короба с розетками, которые давеча прикрутил за мониторами.

— Ну всё, я вроде оклемалась, — сказала Таня, — можно теперь полетать?

— Ну, попробуй, — сказал я, а потом добавил в порыве честности, — только из меня плохой советчик — я сам всего лишь два раза здесь летал, причём в один из разов раскроил себе бровь.

— Да? — удивилась Татьяна, — а я думала, что ты уже дока в этом деле, ты так уверенно двигаешься в невесомости.

Я расплылся от комплимента, а Таня грациозно оттолкнулась ногами и медленно поплыла вдоль веревки к дальней скобе. Я проследил за ней, она буквально чудом увернулась от одного из кресел и я решил, что надо было поставить не такие угловатые сиденья — что-нибудь помягче и с закруглёнными углами, тогда об них можно было бы биться без последствий.

Оттолкнувшись от кресла, Таня перелетела на другую сторону НЛО и свет стал больше освещать её с моей стороны, проявляя длинные ноги, одетые в тёплые зимние колготки и уходящие куда-то далеко под юбку. Таня долетела до дальней скобы, зацепилась за неё, но низ юбки продолжал медленно, но верно ползти вверх, доказывая то, что инерция существует.

Глупо, наверное, было бы обвинять меня в подглядывании под юбку, под которой не тонкие летние трусики, а тёплые колготки, а возможно даже и не одни, но я почему-то смутился и отвернулся. Наверное, я больше смутился своих мыслей, чем открывшегося мне вида.

Впрочем, обозвав себя дураком, я быстро повернулся назад, чтобы застать хоть крохи открывавшейся перспективы, но Татьяна уже развернулась ко мне лицом и сияла от счастью, придерживая рукой непослушную юбку.

— Я летала! — крикнула она радостно, — ничего себе!

— Подожди, — сказал я, — сейчас тоже к тебе прилечу.

Я оттолкнулся в лучших традициях супермена — одна рука, направленная вперёд, задаёт направление, вторая за спиной, чтобы не портить аэродинамику и практически тут же оказался у соседней стенки.

— Мда, разогнаться особо негде, — огорчился я.

— Ты только подумай, мы висим на уровне потолка второго этажа, — сказала Таня, — а под ногами ничего.

Я глянул вниз, там действительно ничего не было, кроме моих ног, Таниной юбки, которую та перестала придерживать, как только я взлетел выше её краёв, да ещё страховочной веревки.

— Да, высоковато, — согласился я. — Ты полетай, если хочешь, я тебя подстрахую. Только из люка не выскочи случайно, там можно больно приложиться об пол.

Несколько минут я наслаждался видом Татьяны, радостно мечущейся туда-сюда внутри НЛО. Девушка она была гибкая и подвижная, поэтому довольно быстро научилась ориентироваться с невесомости. Я наблюдал за нею с любовью и немного с завистью, ведь я, несмотря на то, что уже третий раз болтаюсь тут без притяжения, двигаюсь довольно неуклюже, а Танюха в первый раз тут и порхает как стрекоза, переплывая точными и отточенными движениями от одного упора до другого.

Тут в люке показалась голова Жоры.

— Готово, — крикнул он. — Можно монтировать.

— Неужели готов генератор? — опешил я.

Жора так основательно с ним возился, что мне казалось, что он провозится ещё как минимум несколько месяцев.

— Сейчас установим и можно летать? — недоверчиво уточнил я.

— Ну на автомате-то аппарат уже сможет летать, — задумчиво сказал Жора, — а вообще ещё как минимум необходимо установить наружные камеры и приёмники для них в мониторах, а также ручную систему управления, тогда можно будет сказать, что всё готово.

— Понятно, — сказал я, — куда приваривать крепёжные болты.

Жора задумался ненадолго, а потом сказал:

— Их лучше поставить в максимальном радиальном удалении от оси старта и посадки.

— Переведи, — попросил я.

Жора посмотрел на меня немного удивлённо и сказал:

— Крепи на стены, первый сдвоенный примерно в двух метрах справа от входа, второй — в четырёх метрах слева от входа.

— А что, точное место не важно? — удивился я.

— Нет, они автоматически будут юстироваться в зависимости от силы тяги. Там внутри четыре генератора нужных частот по сторонам света и четыре отклоняющих контура. Если ты знаешь, как устроен кинескоп, то вполне можешь себе это представить.

Я собрал в кулак весь мой опыт сварочных работ, чтобы в условиях невесомости приварить крепёжные болты и прикрутить генераторы к стенам.

Где-то через полчаса я вытер пот со лба — дело было сделано.

Я спрыгнул из дверелюка и подошел к Жоре. Тот стоял с дистанционным управлением и, судя по выражению лица, боролся сам с собою.

— Чего мнёшься? — спросил я.

— Да вот, думаю когда испытания проводить.

— А как ты их проведёшь без работающих экранов, — удивился я.

Цветков посмотрел на меня:

— Ты что же думаешь, что я с людьми буду аппарат испытывать? Нет уж, надо его сначала так хоть несколько раз погонять, проверить всё ли работает. Как-никак первый подобный образец, чёрт знает, что я мог не учесть.

— Дело-то за чем встало? — так и не понял я. — Какие ещё тебе нужны устройства, чтобы начать тесты?

— Да вроде никакие, — ответил Жора, — всё готово, можно начинать.

— Так чего мы ждём, — обрадовался я, — нажимай на кнопку.

— Боюсь я. А вдруг чего напутал. Нашу консервную банку разорвёт в клочья тогда, а мы её несколько месяцев собирали.

— Нет, — Жора решительно отложил пульт, — Подождём до завтра. Я пока подумаю, может чего-нибудь действительно недоделал.

Цветков подошел к двери аппарата и захлопнул её.

— Тем более уже темно как у негра в жопе, давайте завтра в 11 соберёмся и проведём испытания.

Я был поражен даже не тем, что аппарат уже почти готов и остались лишь небольшие доработки, а тем, что Цветков сказал «жопа». Это было так нетипично. Раньше от этого интеллигента я таких слов никогда не слышал.

Он не ходил «поссать», он ходил в туалет. Да и то, говорил об этом только если спрашивали. Даже на школьных переменках, когда мат стоит на мате, он умудрялся соблюдать максимальную чистоту речи. Это с его подачи, в нашем классе все стали незаметно училок называть учительницами, а девушки вновь стали стесняться громогласно объявлять, что у них месячные.

Говорят, что коллектив подстраивает человека под себя. Но с Цветковым было не так. Всего за полгода он незаметно для нас и для себя сильно повысил культуру нашего класса.

Возможно, тут сыграла определённую роль «мода» на Цветкова. Как минимум пару месяцев после того, как мы разобрались с Цацей, мы с ним были кумирами в классе. Но мне кажется, что даже не будь этой моды, Жора бы не стал бы подстраиваться под большинство — так, как это обычно делаю я. Упрямости и упёртости в нём хватило бы на десятерых.

Так вот, к чему я собственно веду… сказав жопа, Цветков выдал своё волнение. А когда волнуется флегматичный Цветков, то мне совсем уж становится не по себе, и я начинаю откровенно трусить.

В таких растрёпанных чувствах мы и отправились домой.

Жора направился прямо к себе, а я вызвался проводить Татьяну до её квартиры.

— Какой оказывается Жора вредный и самовлюблённый, — сказала Таня, когда он скрылся за поворотом, — раньше мне он казался милым мальчиком.

— Поздравляю, — усмехнулся я, — он просто принял тебя в свой круг, а в своём кругу он не считает нужным строить из себя бог знает что, а ведёт себя именно так, как ему хочется, а не как того требует воспитание.

— Ну не знаю тогда, хочется ли мне в его круг. Хотя… у вас там так интересно, можно я буду иногда приходить?

— Да хоть каждый день, — обрадовался я, — придёшь завтра на пробный полёт?

— Да, обязательно, историческое событие, как-никак.

— Я тогда зайду за тобой в половину одиннадцатого.

— Хорошо, — улыбнулась Таня и поцеловала меня на прощание.